Криста

Пролог

–… меня зовут…

— Какое интересное место.

— Странно. Астрал в прошлый раз выглядел совершенно не так.

— Отставить гомон! Представиться по порядку и объяснить в конце концов, где мы находимся и кто нас сюда привёл!

— Ай! Хай!

Почему-то первая мысль была о том, что сегодняшний сон слишком громкий. Сны вообще по своему обыкновению начинались очень спонтанно, запоминаясь с какого-то абсолютно неадекватного места и так же резко заканчивались. Не успев даже открыть глаз, она ясно осознала, что этот раз как-то неуловимо отличался от всех других.

Слишком громко.

Ей никогда не снился такой звуковой хаос. Всегда это были приглушённые тона окружающих, чёткие её мысли и иногда едва слышимые голоса других близких, которые редко запоминались.

Наконец-то девушка открыла глаза и была вынуждена их зажмурить и мучительно ахнуть. Ярчайший белый свет больно бил по глазам, заставляя их заслезиться, желая облегчить ощущения.

Ещё одно отличие от привычного сна — свет делал больно.

Бывали случаи, безусловно, когда сон выходил из-под контроля и мертвецы раздирали на части, а безумные учёные безжалостно продолжали вивисекцию, отчего приходилось срочно просыпаться, но никогда на роль маньяка не претендовал свет. Освещение должно быть мрачным, приглушенным или по-осеннему золотым, но белый? — это что-то новенькое.

Девушка сделала глубокий вдох и прикрыла глаза ладонью, медленно открывая их и прищуриваясь. Боли больше не было.

И вновь это чувство неправильности — конечности послушались приказа легко и быстро.

Где чувство ватности? Всегда, когда сон переходит в более осознанную фазу, а ты пытаешься бежать или что-то сделать, возникает ощущение, что двигаешься в клею или мёде. Жутко медленно, стоя на месте, а если посмотреть со стороны, то все происходящее кажется записанным на плёнку событием, которую крутят невозможно медленно.

— А…

Глаза более-менее привыкли, и девушка села, поджимая под себя ноги — пол был достаточно прохладным, чтобы по телу пробежались мурашки.

Первое, за что зацепился взгляд — на ней была та же чёрная пижама, в которой она и уснула.

— Я ничего не понимаю. — Вдруг в девушку наступил какой-то парень и пошёл дальше, а она схватилась за сердце. Призрак? Он же вошёл в неё, наступил и пошёл дальше, словно её и не было! Жутко. И страшно.

Ещё раз протерев глаза, девушка встала, чтобы лучше осмотреться. Вряд ли её похитили, а значит — это очередной сон, который скоро закончится, а она не вспомнит даже половины на утро. А если это сон, то можно расслабиться и разузнать обстановку, чтобы в дальнейшем отталкиваться от полученных знаний.

Босые пятки коснулись холодного пола, а по телу второй раз прошлись крупные мурашки. Стоящая рядом девочка с золотыми кудрями вскрикнула и закричала.

— А-а-а! Призрак!

От непонимающей девушки ребёнок убежал как можно скорее и скрылся в толпе.

«Толпа?»

Это действительно было очень странно. Она… нет, они все находились в огромном помещении, похожем на аванзал для титанов или гигантов. Свод скрывался где-то глубоко наверху, так, что слабое зрение девушки никак не могло рассмотреть, что на нем нарисовано. Стены украшены барельефом, изображающим что-то, отчего голова девушки начала нестерпимо болеть, перед глазами все стало рябить и течь слезы. Ей нельзя было на это смотреть. Настолько это было опасно для человеческого разума, что можно было сойти с ума. Эта информация возникла также, как и любое изначальное знание во снах, когда ты хочешь попробовать новое блюдо, не существующее в реальности, но ты уже знаешь, что это будет похоже на смесь курицы, клубничного чая и горелого шашлыка.

Единственное, что совершенно не вписывалось в атмосферу чистоты, возвышенности и святости в этом залитом светом месте — люди. Жалкие людишки, словно черные кляксы на прекрасном холсте Мадонны Леонардо да Винчи сновались туда-сюда, разнося за собой неосязаемую грязь. Их слова, движения. Люди паниковали, не понимая, где они находятся, а оттого еще больше разводили шум, готовые накинуться на любого, кто сейчас их тронет.

Голова разболелась сильнее.

«Я схожу с ума?»

Странная атмосфера словно проникала внутрь, обволакивала разум, заковывая в крепкие тиски, не давая вырваться, вытаскивая наружу скрытые чувства и пороки. Казалось, что окружающий их эфир превращал их в животных, заставляя подчиниться отвратительным инстинктам.

Девушка принялась отходить назад, готовая забиться в угол и там просидеть наедине со своей головной болью, но врезалась в кого-то, а после на плечи опустились сильные мужские руки.

— Какой позор для рабов Божьих. — Голос был мягким, тянущим гласные — словно человек не говорил, а пел.

Девушка подняла взгляд и встретилась с пронзительными черными глазами, смотрящими прямо в душу. — Разве ты не согласна, дитя мое?

— Я не раб, а дочь.

Спорить с верующим, которым и оказался молодой человек, совершенно не хотелось, тем более, скажи она, что атеистка или не верит в общепринятых Богов, парень бы только начал вести свою проповедь, пытаясь затянуть в неинтересную ей религию.

— Вот оно как. — Парень коротко засмеялся, а после наклонился к ее уху, заставляя вздрогнуть и напрячься. — Тогда посмотри наверх, дитя, и скажи еще раз, что веришь в славянских Богов.

Вновь взгляд вернулся к вершинам, но так ничего и не нашел. Тот же камень, тот же яркий, болезненный свет, та же муть перед глазами.

— Я не вижу. Мое зрение немного плохое. — Она пыталась говорить ровно, не высказывая паники, но тело стало немного дрожать, и парень, кем бы он ни был, не мог не заметить этого, пока его руки лежали на ее плечах.

— Глупое, слепое дитя. Мы находимся в Божественных чертогах, а на вершине едва различны фигуры Бога и его ангелов.

Одна из рук поднялась к шее, а после к щеке, пытаясь направить неверующее дитя в правильную сторону. Девушка стряхнула оцепенение и шагнула вперед, убегая от нежеланных прикосновений.

Глава 1

Первый будильник.

Второй будильник.

Больше двух будильников спящее сознание не считало, но Тони могла поклясться, что было их очень и очень много.

Девушка постоянно просыпалась, отключала злосчастный телефон и засыпала, пытаясь поймать за хвост ускользающий сон. Он тянул ее в пучины, пытался вернуть в чудесную дрему, но раз за разом делал это все слабее и слабее. Даже Бог сна не мог вернуть в свое царство человека, который отчаянно боялся навсегда остаться в его объятия.

Бог.

Игра.

Аватар.

Три слова вновь и вновь повторялись, но с каждым циклом будильника сон становился менее различимым, детали ускользали и даже эти слова больше не могли внести ясность.

«Так, а что я чувствовала во сне?»

Страх, интерес, гнев жегся глубоко внутри, а ещё боль. Боль!

Тони открыла глаза с удивительной ясностью смотря на циферблат телефона, отсчитывающий полторы минуту до нового звонка.

«Мне снилась боль. Она была… Такой реальной »

Все мышцы передернуло от фантомной боли, словно её пинали, и голова нещадно белела, словно по голове били мартышки с тарелками. С утра пораньше уже с повышенным давлением.

Тони нащупала на тумбочке очки с толстой черной оправой, которые превращали ее большие глаза в небольшие точки, и нацепила на нос, облегчённо вздыхая - мир приобрёл желанную ясность, а вместе с ней пришло и чувство безопасности.

Новым взглядом девушка посмотрела на тумбу, взяла в руки телефон и выключила все оставшиеся будильники, а после, залезая под одеяло, принялась мониторить соцсети.

Половина группы вновь сидела в кальянной. Вторая часть ходила в караоке, и только пара человек, включая ее, сидели дома и проводили время как им хочется. Тройка изгоев вместе с ней. Люди делились фотками, как они пели, срывая горло, танцевали, что слетали туфли, курили, а кто-то и подавно рассказал, как продуктивно провел вечер, подцепив компанию на ночь.

Тони отложила телефон и встала. По правде говоря, она очень завидовала. Не компании на ночь или реке алкоголя, а тому, что ее одногруппники вместе где-то тусовались. Ночь на пролет. Должно быть — это весело, открыто с кем-то общаться, иметь тех, с кем совпадают интересы.

Босые, внешне полноватые, но крепкие и развитые ноги коснулись ковра, унося ее в ванную комнату. Утренний туалет, даже не смотря в зеркало. Тони не любила свою внешность. Не из-за того, что она некрасивая, даже наоборот, но она была мертвой, собственными мыслями уничтожая свою красоту в глазах других. Словно она умерла еще тогда, когда ей было десять.

Фигуристая, с немного полненькой талией почти песочные часы, которая всегда пряталась за большими вещами. Пустые черные глаза, в которых отражается пустота - не выражающие ничего, не горящие ни для чего.

Тони тихо выходит из ванной, проходит мимо маминой спальни и идет на кухню. Отец уже на работе, а будить мать не хотелось, опасаясь давления на мозг каждодневными капаниями на ее любимые темы: семья — это главное, дети — цветы жизни, ты нас совсем не любишь, эгоистка и тихушница. Именно поэтому Тони, избегая шарканья ногами, заварила зеленый чай, сделала бутерброд с паштетом и уже наелась.

Под ногами крутится кот и кошка, выпрашивая еду и громко мурлыкая. Девушка коротко шипит, пытаясь унять громкие звуки, но сдается, понимая, что за такое проявление нежности наказывать просто глупо и нельзя. Корм звонко насыпается в специальную миску, а кошка издает ненужные с утра звуки:

— Мяу~

Тони ставит миски на пол, наливает новую воду и садится рядом, поглаживая животных по спинам.

— Какие же вы милые тарахтелки.

Часы неумолимо двигаются к восьми, заставляя девушку паниковать: нужно еще накраситься и добежать до универа.

Ровно десять минут ей понадобилось, чтобы одеться и нанести на круглое лицо самую основную базу, а после, кидая в рюкзак тетрадь, девушка накинула на плечи кожаную куртку и вылетела из дома.

«Между парами ресницы доделаю».

Путь до универа занимал всего лишь двадцать минут.

За углом дома достать телефон, подключить беспроводные наушники, спрятаться под длинными волосами и включить подкаст про серийных маньяков. Странно, но это успокаивало, позволяло отвлечься от бессмысленного существования и поверить в то, что многие живут еще хуже, чем ты.

Тони ненавидела самобичевание, расставляла руки для объятий, уверяя окружающих, что это плохо, вытаскивала из пучины отчаяния и морально помогала всем, до кого могла дотянуться. Только вот тренера не играют, а помочь ей так же, как помогала она, никто не мог. Или не хотел.

В итоге, похороненная под собственными (не)существующими проблемами, проходили года.

Никогда дети просто так не пытаются покончить с жизнью самоубийством.

Тони помотала головой, отгоняя депрессивные мысли, уже чувствуя, как в глазах скапливается опасная влага.

«Нужно успокоиться».

День начался с ненужной рефлексии собственной жизни и отвратительного настроения. В принципе, как и всегда… Все как обычно.

Все хорошо.

Девушка показала студенческий, сдала куртку и, поправив волосы, поднялась на пятый этаж на пару по матанализу.

Парты у стеночки, где есть зарядка, перед тобой несколько рядов учеников, чтобы спрятаться, а рядом только что пришедшая подруга, у которой настроением злее, чем у дворовой собаки.

— Ничего не спрашивай. Вообще не трогай меня пары две. — Лис, она же Елизавета или Лиза, сразу обозначила границы, чтобы не сорваться на невиновных, а после уткнулась в телефон, ложась на парту, чтобы скрыться за огромной спиной сидящего спереди Дениса.

«Опять с парнем поругалась. И тут либо она застукала его за изменой, либо он застукал ее».

Но настроения думать о чужих проблемах совершенно не было, а помогать справиться не хватало душевных сил.

Тони разблокировала телефон, зашла в любимую читалку и открыла недочитанную книгу в жанре романтического фентези.

Конечно, это было дешево и предсказуемо. Конечно, не несло никакой смысловой нагрузки, но почему-то раз за разом Тони возвращалась к этому, погружаясь в мир меча и магии, где появлялся сильный и могучий (а иногда и древний) учитель/наставник/директор/спутник, помогал решить проблемы, растереть врагов тонким слоем пыли, а после одаривал поддержкой и заботой. А еще они или она несли в себе кровь древнего рода, дракона или…

Глава 2

Пробуждение в новом дне вызвало головную боль и какой-то отвратительный фоновый шум. Девушка тихо захныкала, спряталась под одеялом и в довесок положила сверху подушку, пытаясь отгородиться от внешнего мира.

Бам!

Бам!

Бам!

Из глаз текли слезы от оглушающих пульсаций и ощущения в центре мозга большого гвоздя. Боль вкручивалась, долбилась, истязала и сжимала. Голова, еще самую малость, готова взорваться. Возникло чувство, что сегодня она не встанет с кровати, просто скрутится в позу эмбриона и умрет от боли. Так же иногда бывает? В чем причина? Опухоль или инсульт, но неужели умирать так больно?!

Не хочу!

Боль прошла настолько резко, что Тони не сразу заметила. Звенящая тишина, как иногда бывает, когда очень долго на полной мощности слушаешь музыку в наушниках, а затем снимаешь. А еще под одеялом душно, совсем нечем дышать.

Тони вылезает из-под жаркого одеяла и глотает комнатный воздух. Не слишком освежающе, но так хорошо. Дышит жадно, быстро, стараясь надышаться и насытиться. Странно. Голова совсем не болела и впервые за очень долгое время была чище и яснее, чем всегда. Не было даже привычной слабости во всем организме, словно она одна из тех людей, которые любят рано вставать и бегать, считая, что весь мир соткан из доброй воли и улыбается им каждый миг.

Но Тони не была таким человеком.

Она была слаба, ленива и совершенно апатична. Не любила людей, считая и видя в них только злые пороки и жажду собственного величия, наживы, а также идиотизм и лицемерие без единственный капли сострадания. Так Тони видела и себя, только вот ее действия говорили об обратном.

Девушка провела рукой по черным волосам и заторможенно посмотрела на усыпанную капельками руку. Ее трясло и знобило. Кожа покрылась мурашками, а воспоминания подкинули детскую ассоциацию, когда рано-рано, зимой, вставала в школу, а организм внутренне трясло от холода. Сейчас девушка ощущала нечто похожее.

«Нужно принять душ. Иначе буду липкой ходить весь день»

Телефон показывал лишний час на сборы. Лебедева соскользнула с кровати на ковер и пошуршала в сторону двери. Тихо открыть, тихо дойти, а после обреченно войти в ванную комнату, понимая, что шум воды с большой вероятностью разбудит мать, которая спит в соседней комнате. Странно, но о мысли о матери голова не болела. Тони залезла в ванную, включила душ и подставила горячему потоку лицо. Жар на грани терпимого, но было так хорошо, от ощущения, что он греет душу.

— Ой, блин, очки забыла. — Тони заметила, что слишком хорошо видела этикетки на бутылочках, а потому потянулась к лицу, чтобы отложить очки и вернуться к слепому существования, но… — А где?

Тупое замешательство длилось довольно долго. Девушка просто елозила руками по лицу, пытаясь найти… найти эти чертовы очки!

«Я же не ношу линзы».

Осознание не приходило. Конечно, у каждого слеповатого человека были такие моменты, когда он мечтал, что зрение вернется по щелчку пальцев. Или капелька воды попала на глаз и зрение словно становится лучше, но при моргании эта иллюзия исчезала. Так почему сейчас она видит даже лучше, чем в очках?

В душе зародилась паника от непонимания происходящего. Она что-то натворила? Что-то плохое произошло? Грудь быстро поднималась и опускалась, вызывая смятение и страх. Тони опустилась на дно ванной, спрятала голову между колен и прикрылась руками сверху. Горячие капли обжигали спину и шею, но девушка не двигалась, широко распахнутыми глазами смотря как капля за каплей скатываются по ее телу и исчезают в едином ручейке.

Абсолютно пустая голова и две мысли: почему? и, как это скрыть?

Тони не хотела никому говорить, что зрение резко вернулось. Это бы означало, что придется говорить с людьми, пытаться объяснить им то, что она сама не понимала. А ей никто бы не поверил, что это сделала не она. Значит будут докапываться, а этого Тони не хотела, потому что придется придумывать ложь. Проще скрыть. Проще замолчать. Да и вдруг все вернется на круги своя? Тогда бы пришлось вновь все объяснять.

«Прогуляю первую пару. Нужно сходить в оптику и заметить линзы на обычные стекла»

Мысль, почему это случилось, благополучно забылась. Сейчас у девушки были другие проблемы, да и мировоззрение сглаживало углы, не давая умереть под вопросами, на которые у нее нет ответа. Проще принять, чем искать причину.

Ты можешь на это повлиять: да. Тогда это не проблема, не стоит волноваться, а идти и решать.

Ты можешь на это повлиять: нет. Тогда ты ничего не можешь с этим сделать и не стоит волноваться.

Кредо, которому Тони хотела следовать, но не всегда получалось.

Резко зрение стало идеальным? Ну, окей, спасибо.

Тони закуталась в полотенце и засунула зубную щетку за щеку, внимательно смотря в зеркало.

«Вау, глаза так прикольно двигаются. Впервые вижу».

Это было странно, когда можешь в полной мере видеть себя, как двигаются глаза, как легко опускаются ресницы, а от движения мышц меняется мимика. За очками в толстой черной оправе это было незаметно, а сейчас, сняв и увидев свое лицо в естественной красоте, Тони потерялась. Она так привыкла считать себя некрасивым человеком, которого никто никогда не полюбит, потому что она не любила правильно краситься, много кушала, неправильно реагировала на слова людей, вела себя тупо, иногда переспрашивала людей, не понимая людей, игнорировала людей и многое-многое другое, что сейчас, видя себя, девушка позволила себе мысль, что не все так и плохо, что она может быть красивой.

«Глупости. Такого просто не может быть».

Небольшая надежда откинуть чужие слова о своей внешности с грохотом разбилась о веру и привычку, а новые глаза стали искать изъяны, на которые ей указывали при каждом удобном случае. Вот пухлые щеки, которые делают ее лицо еще более круглыми, вот тонкие губы, которые всегда называли злыми и неуместная родинка над верхней губой с левой стороны. Ужасно.

Глава 3

Это было до отвратительного сложно понять и представить, что такой слабый и никчёмный человек мог стать кем-то действительно нужным этому миру, что смог обрести силу и надежду для исполнения мечты. Глупости, терзавшие мысли девушки, хаос, созданный неожиданным осознанием, и тишина, привычная за столько лет. Когда твои действия и желания постоянно подавляют, когда решают абсолютно все за тебя, когда распланировали твою жизнь от рождения и до самого конца — их конца, — ведя как слепого котёнка к пруду, чтобы утопить, ты перестаешь чего-то желать, понимать, чего хочешь именно ты, ведь тебя растили не для себя, не для мира, а ради их прихоти. Удобный человек.

Вот и сейчас Тони разрывалась на части между желанием поверить и привычкой. Она обычный, хорошо живущий человек, который имеет дом, родителей, еду и одежду. Она отлично закончила школу, как того хотели родители, поступила в тот институт, как того хотели родители. Девушка не пила, не курила, а училась на отлично, как того хотели родители. Она не гуляла с друзьями, не лезла в сомнительные передряги и компании, не общалась с парнями, чтобы не отвлекаться и все время посвятить учёбе. К своим девятнадцати она ни разу не влюблялась, считая, как и родители, что сейчас не нужно забивать этим голову. А потом…

В какой-то момент Тони осознала себя с родителями в деревне, помогающей на грядках бабушке и дедушке, как это принято. Принято помогать родственникам, принято беспрекословно слушаться старших, принято молчать и слушать. Тони стало резко плохо. Ей тогда было восемнадцать. Не такой жизни она для себя хотела, не этим заниматься, не сидеть под палящим солнцем и выдергивать сорняки, а прожить свою жизнь так, как она сама того желала. Полно и незабываемо. Сейчас же она с трудом могла набрать событий на каждый палец ее рук.

В тот день Тони проплакала всю ночь, но на следующее утро ничего не изменилось. Девушка понимала, что она ничтожно слаба, ненавидела себя за эту слабохарактерность, оставляя на ногах тоненькие полосы от канцелярского ножа. Только вот закончить все самым простым способом она не решалась — боль девушка ненавидела сильнее, чем жить в этом Аду.

Другой же вариант был сложен, заставлял двигаться вперёд. В телефоне появился блокнот с необходимым вещами, нужными для побега, все документы и вещи прописаны до мелочей. Папки были собраны, некоторые органайзеры заказаны, сумка лежала в дальней углу старого шкафа. Тони активно копила деньги, чтобы сбежать, просматривала аренду квартир в городах, подыскивала работу… Но…

В какой-то момент она перегорела. Её сломали. Все вернулось на свои круги.

Вновь принижение и оскорбление за любую мелочь, за её старание быть лучше, что-то изменить в себе или окружении.

«Они плохо на тебя влияют»

«Ты стала по-хамски вести себя с нами»

«Я тебе не подружка! Не смей вести себя так со мной!»

«Я же твоя мама. Мы с тобой лучшие подружки»

«Лучшая подружка — это подушка»

Противоречия сводили с ума похлеще, чем приближающиеся экзамены или сессия. Тони не чувствовала поддержки, не ощущала защиты. Все, что она когда-либо говорила, использовалось против нее, никогда её открыто не поддерживали. Были такие случаи, когда родители вроде и соглашались, но после словами или действиями отговаривали от того, что она действительно хотела. Руки опускались от любого стороннего недовольного вздоха или косого взгляда. Словно под прицелом. Опасность поджидала везде.

Так и получилось, что к своим годам Тони оказалась слабой, бесполезной, эмоциональным инвалидом с проблемами самости, мечтой и подвластная собственному окружению. Не говорить лишнего, не смотреть вызывающе, слушать и слышать, что тебе говорят, не огрызаться, делать все с первого раза и многое другое.

Но не смотря на жёсткий прессинг, Тони все равно пыталась что-то сделать. Отчаянно жаждала спастись или хотя бы защитить свою большую мечту для такого хрупкого и жалкого человека как она. Хрустальные защитные стены остались стоять только потому, что никто не пытался за них пробраться.

Тони молчала как партизан и никогда не обмолвилась о своей мечте, своей самой сладко грезе, чтобы никто не мог её попрекать за инфантильность и глупость.

Именно поэтому, собрав все остатки себя, Тони читала бесконечные рассказы под одеялом в своей комнате и писала на переменах в большой тетрадке своим аккуратным, убористым, но красивым и немного витиеватым подчерком.

Тони подстроилась под окружающую среду, прогнулась и замерла, тихо-тихо дыша, чтобы её не заметили. Как мышка. И это работало. По крайней мере, пусть Тони и потеряла все: свою индивидуальность, волю к жизни, цель, но зато она смогла выжить.

Только выживала, а не жила.

Пустое существование изо дня в день. Открыть глаза, фальшивая улыбка, завтрак и сбежать из дома в школу или универ, и пробыть там как можно дольше, иной раз даже просто сидя на первом этаже в телефоне, лишь бы не идти домой.

Тони читала себя слабым человеком, хотя подруги, которым она немного о себе рассказала, говорили обратное.

«Ты на самом деле очень сильная, раз можешь до сих пор это все терпеть»

«Я бы уже давно была на том свете, в твоей ситуации»

«Ты самое светлое и искреннее солнце, что я встречала»

Тони не верила. Глупые слова, которые не доходили до её сердца, но в которые так хотелось верить.

А сейчас что? К сломанному, ничтожному и бесполезному человеку приходит… Кха… Приходит Бог и говорить, что она избранная для игры, где нужно убивать людей ради достижения первого места, чтобы иметь возможность исполнить своё самое заветное желание.

Какое у неё могло бы быть желание?! Ну какое?

Ещё Бог ей руку оторвал, что не добавляло желания иметь с ним хоть какие-то дела. Черт возьми, это очень-очень-очень-очень больно! Он же наверняка сделает так ещё ни один раз, если она не будет советовать его стандартам. Отвратительно, просто отвратительно!

Тони отгоняет от лица красный огонек и с сомнением смотрит на редких людей в парке. Должно быть, если они и заметили её движение, то подумали, словно это муха.

Глава 4

Безграничная пустота, обманчиво пустой и тихий космос, со словно брошенными на него звездными каплями кистью художника. Среди ярких звезд можно увидеть небольшие, столь далекие черные дыры, крошечные планеты и множество солнц. Звезды мерцали, живя свою жизнь, затухали и короткими вспышками рождались новые. Быстро пролетают кометы, то в одну, то в другую сторону, медленно течет ход вселенной, как льется напиток из одного бокала в другой в руках умелого бармена.

Посреди хаотичного космоса, словно прикрыто завесой довольно большое пространство, где стоит огромная барная стойка, наполненная всеми видами алкоголя этой вселенной, расставлены в невесомости столы и стулья, закругленные диваны и даже VIP-зоны, огороженные мутной полупрозрачной стенкой, похожей на стекло. Не смотря на космическую тьму, место было мягко освещено сиянием звезд и в дополнительном источнике не нуждалось.

Это место называлось Межгалактическая Станция Отдыха и Развлечения, кратко МСОР, или, как ласково называли его сущности — Лапушка. Логики в этом не было, но создавший Лапушку Звезда был настолько со всеми мил и молод, что название прижилось. Сам Лапушка — местный бармен — сейчас стоял на своем рабочем месте и шестью руками смешивал напитки, попутно болтая с Богами. Светло-синие глаза, наполненные глубиной самой яркой звезды, переливались от белого к голубому мелким песком, вспыхивая и затухая. Тонкая белая радужка отделяла зрачок с внутренней стороны, а опасный красный — с внешней, показывая контраст словно с черной дырой. Серебристые, блестящие волосы собраны в толстую косу, из-под челки выступали рожки строго вверх, но основная часть стремились полукругом по голове назад. Боковые рога напоминали рога быка, чуть изгибаясь и смотря вперед, а сзади, крест-накрест прятали часть косы третья пара. Маленький нос, тонкие губы, аккуратный подбородок и мягкие черты лица создавали образ милого и маленького человека, если бы не рост два метра сорок сантиметров и длинный чешуйчатый хвост вместо ног метров под шесть длинны.

Звезда с удовольствием смотрел на развернувшуюся суматоху в своем баре, как сотни Богов радостно пьют и веселятся, обсуждая свою игру и даже делают ставки у одного из Своих: большого и крепкого, лысоватого Бога игры и азарта.

— Итак, как обычно, браться и сестры, первый раунд: чей аватар умрет первым?

Боги смеются, ставят года на того или иного божественного Аватара. Играют все. Каждый просто обязан сделать ставку, иначе в чем смысл игры, если кто-то отказывается и дуется в углу?

Все Сущности уже выбрали себе земные имена и перезнакомились заново, принимая новые правила, чтобы случайно не назвать друг друга настоящими именами на Земле и не убить ими аватара.

— Эй, Сет, твоя очередь! — Бог азарта, взявший себе имя Тот, подходит к сидящему у Барной стойки мужчине и садится рядом, движением руки прося и себе один из звездных коктейлей. — На кого ставишь? Как думаешь, кто первым погибнет?

Названный Сетом оказался не похож на себя на Земле, когда появлялся перед Тони. Высокий, смуглый, мускулистый, в черной рубашке нараспашку и короткими пушистыми волосами, цвета белого солнца пустыни, да кровавыми глазами.

Мужчина тяжело вздыхает, тянет глоток из звездного коктейля и устало бросает:

— Ставлю на своего аватара.

— О, так Ты один пессимистов? — Тот достает из воздуха твердую дощечку и золотым пером пишет имя Бога и его ставку.

— Нас таких много? — С полу ухмылкой спрашивает Сет, любопытно наклоняя голову. Тот ковыряется в дощечке, водит словно стилусом по сенсору и наконец-то отвечает, задумчиво прикусывая кончик пера.

— На самом деле даже слишком — больше половины. И у меня две теории: либо люди измельчали, либо Нам всем просто не повезло.

Тот радостно берет коктейль «Звездная пыль» и делает глоток.

— Сириус, а ты на кого поставишь? Ну же, давай, мне любопытно и твое мнение. — Тот переваливается через стойку и поднимает глаза вверх, всматриваясь в звездные глаза.

Молодая Звезда прикладывает кончик хвоста к подбородку, облокачивается одной парой рук на стойку, второй упирается в бока, а третьей болтает очередной коктейль. У него много сущностей, поэтому отдыхать позволить он себе не может.

— Я слышал Ваши разговоры, Господа, поэтому поставлю на аватара Богини Шамаш. Не думаю, что психически нездоровый человек сможет участвовать в игре.

— О, да ты профи, Сириус! Так и запишем. Сколько будешь ставить? — Тот радостно схватился за перо и принялся быстро черкать в табличке.

— Господин, Вы же знаете, что Я не играю на года, поэтому если проиграю, то сделаю каждому из Вашей братии по бесплатному коктейлю, а если выиграю, то прошу у Вас место на Секстанте. — Сириус обманчиво мягко улыбается, выжидающе смотря из прищуренных глаз. Тот кусает перо.

— Выигрыш, конечно, впечатляющий, но, с другой стороны, мы могли бы потратить на напитки каждому около шестисот звездных лет. Хм… По рукам! Ставка принята. — Дощечка загорается золотом, принимая ставку и исчезает.

Тот неспешно сползает с барного стула и словно кот плавно движется к своей очередной жертве. Сет фыркает и покупает новый коктейль из эссенции черной дыры и почти растягивается по стойке, наблюдая как местные работники, круглые и пушистые, переливающиеся серебром, тащат на себе огромные тонкие экраны. Уже на установленных начинают показывать некоторых аватаров. Кто-то тренируется, работает, начинает составлять планы или занимается своими делами. На экранах меняются люди, знакомя всех Богов с игроками. Они радостно представляют своих аватаров, хмыкают, сравнивают с прошлыми. Очередная смена и Сет видит своего человечишку, которая сидит под одеялом и вновь что-то читает, освещая лицо ярким светом телефона.

— Ой, бля… — Сет закатывает глаза, любуясь мозгом и проклиная свою удачу.

— Твоя мелочь? — Рядом плюхается черноволосый молодой мужчина, завязанными в высокий хвост. Черные джинсы, кольцо в губе и хитрые глаза, похожие на тучи.

— Не издевайся… Перун, да? — Парень закидывает в рот со своей тарелки закуску, похожую на красную картошку фри, и хрустит ими, вызывая новый прилив раздражения у Бога песка.

Глава 5

Две маленькие девочки-близняшки лет шести игрались в песочнице. Их волосы спелой пшеницы были собраны в тугие косички, переплетённые десятком цветных резиночек, голубые глаза весело смотрели на сочные песочные куличики, а по-детски пухленькие губы без остановки лепетали фантастические рассказы, которые они придумывали здесь и сейчас. Их одинаковые белые платьица немного задрались, позволяя строить на ногах мосты, а под ними проходы. Девочки смеялись, засовывали туда руки, пытаясь вырыть идеальную пещеру, чтобы не коснуться друг друга и не сломать хрупкий мост.

Недалеко сидел их отец, работая по телефону и лаптопу и краем глаза следил за девочками. К сожалению, его жена уехала к матери из-за ее болезни, а у него наступил выходной, в который пришлось срочно работать «из дома», иначе без него могла сорваться крупная сделка. Мужчина по-доброму прищурил глаза и вернулся к технике, а сидящая рядом женщина печально вздохнула. Ее длинные красно-оранжевые волосы распадались огромным ореолом, создавая вид некоторой неухоженности. Волосы были жесткие, даже колючие, отчего девушка была похожа на большое апокалиптическое облако. Женщина зевнула и достала из воздуха бокал красного вина, пригубливая и наблюдая за девочками, над одной из которых висело ярко-оранжевый огонек.

«Что-то мне кажется, что эта игра пойдет совершенно не так, как мы хотели или даже предполагали».

Женщина накрутила прядку волос на палец, а после задумчиво прикусила ее. Для Бога ситуация была крайне удручающая. Всегда, во все времена если тебе попадался аватар-ребенок, то ты становился в очередь на выбывание в числе первых. Дети, из-за своей наивности, легкости и неспособности концентрироваться и стоить масштабные логические цепочки умирали одними из первых. Плюс, конечно, ограниченность возможностей, и тут дело обстояло даже не в том, что им будет труднее перебраться из одной страны в другую, благо способности воздействовать на разум есть у всех аватаров и в полной мере, а в том, что детские тела слишком слабы по сравнению со взрослыми. Дети не смогут принять божественные силы по максимуму. Конечно, не все взрослые могут принять две, но дети ограничатся однозначно только одной, и не всегда самой сильной или хотя бы удачной.

А она была, между прочим, одной из сильнейших Богинь в этих играх — Богиня Солнца, в эту игру взявшая себе имя Ярило.

Мужчина, отец близняшек резко и громко заорал по телефону, чуть не ломая лаптоп от удара по нему. На другой лавочке вздрогнули мамочки от нетипичного звука в этом месте и неодобрительно посмотрели на мужчину, но тот только извиняюще кивнул и принялся ругаться на иностранном языке.

— Опять папочка демонов призывает, — произнесла девочка, ломая песочный куличик сестры.

— Мама говорила, что папочку в этот момент лучше не беспокоить, а то демон придет большой и злой. — Близняшка обиженно принялась рушить булочки сестры, и вскоре вся песочница превратилась в поле битвы.

Ярило выплюнула волосы и глубоко задумалась, расслабляясь. В первые недели аватарам обычно ничего не грозит. В это время идет передача сил, ознакомление с новыми способностями и набросок планов на будущее. Другое дело, что больше всего волновало женщину — это как воздействовать на ребенка, чтобы тот делал то, что ей было нужно? Фаланга указательного пальца задумчиво проходит по губам, которые ненавязчиво обхватывают палец, а большой упирается в подбородок. В глазах восходящего солнца наконец-то появляется искра — женщина чувствует озарение.

— Яр, Яр. — Одна из близняшек подходит к женщине и протягивает ручки, чтобы та подняла ее, только вот Богиня остается глуха к ее немым молитвам. — А ты можешь сходить с нами погулять? Папочка сейчас очень занят и совсем не обращает на нас внимание, а мамочка не разрешает гулять одним или с незнакомыми людьми, поэтому давай ты с нами погуляешь?

Ярило пытается продумать ситуацию наперед. Однозначно с ней этим детям ничего не грозит, но беда в том, что она уже не может вмешиваться в события реального мира, поэтому ребенок должен будет пробудить ее силы сам. На словах это не объяснишь, да и глупые человеческие дети все равно не поймут, отчего придется кидать их в стрессовые ситуации как можно чаще.

«Самое главное, что не от аватара это создание не умрет, даже если очень постараться. А на счет второго мне нет дела».

Ведь возможно же искусственно устроить ребенку психологическое взросление? Будет однозначно сложно. И если Ярило не суждено выиграть, то она постарается привнести в эту игру как можно больше хаоса.

— Пойдем, малышка Илия. Со Мной тебе нечего бояться. — Ярило улыбается так добро, как только может, и символично протягивает руку, чтобы малышка пошла за ней. Девочка сияет словно маленькое солнышко, и восторженно щебечет:

— Только сестренку позову, подожди, пожалуйста.

Ярило хмурится, даже не пытается вспомнить имя второго ребенка, но со смешинкой наблюдает за одной из мам, которая обеспокоенно наблюдала за скрытым театром. Действительно, должно быть это правда выглядело так, словно ребенок разговаривала с воображаемым другом.

— Лили, пойдем. Яр погуляет с нами.

А вот и вторая. Ярило холодно рассматривает второй объект и лелеет свои мысли, что второе существо будет не таким уж бесполезным, раз парочка идей уже возникли в ее божественной головушке, как использовать этого ребенка.

Это будет феноменальная игра с новым для нее опытом.

— Но я никого тут не вижу. — Лили пытается разглядеть взрослую, о которой рассказывая Илия, но ничего не видит. Малышка начинает волноваться.

— Ничего страшного, сестренка, главное, что ее вижу я, и она очень хорошая. Пойдем скорее!

Илия тянет сестренку за руку, вслед за удаляющейся фигурой Ярило, как одна из мам поднимет тревогу.

— Молодой человек! Ваши девочки уходят с площадки!

Мужчина пару раз ругается на китайском, просит паузу на русском и закрывает лаптоп. Наконец-то поднимается паника, взрослые волнуются и пытаются найти пропавших детей. Опросы прохожих ничего не дают, дети словно испарились. Зато странное выдают камеры и показания свидетелей. На видео было четко видно, где и когда прошли девочки и с кем говорили, но при разговоре с очевидцами, все как один говорили, что этих девочек никогда не встречали. Казалось, что единственным правдоподобным свидетелем являлись камеры. Только к вечеру девочки были найдены в парке аттракционов, где они и прокатались весь день. На вопрос отца, сколько ему стоит компенсировать за дочерей, все сказали, что за девочек уже заплатили дневной абонемент. Полиция на всякий случай стала следить за парками, надеясь не оправдать свои опасения по поводу маньяка педофила, а девочек дома ждал очень серьезный разговор с родителями по поводу их поведения.