Кризис благотворительности.

Кризис благотворительности.

Волки уходят в небеса, горят

зеленые глаза,

Приказа верить в чудеса не поступало

И каждый день иная цель, то стены гор, то горы стен

И ждет отчаянных гостей чужая стая…

Спиной, к ветру и все же

Вырваться может чья – то душа

Из репертуара группы «Би –

два».

…В церкви назревал скандал.

Как и сама церковь, небольшой пристрой около нее, был сложен из красного кирпича, и покрыт листами железа, нового, блестящего, жестко ослепляющего глаза на солнце. Весь комплекс зданий, выстроенный добротно и прочно, создавал впечатление богатой застройки. Пристрой находился чуть в стороне и сбоку от основного здания церкви и был отдан под благотворительную столовую.

Ближе к часу дня причудливым и тонким ручейком стекались к церкви самые разные люди, по одежде ( скорее, одеяниям ) и внешнему виду которых, можно было безошибочно сказать: сегодня все они принадлежат к одному социальному слою – самому нижнему…

Но чиновники от собеса или социальной защиты любят говорить о таких людях сложно: «малообеспеченные и слабозащищенные слои населения».

Нищие и «слабозащищенные», они проходили через ажурные, металлические, голубые с золотом ворота, поднимались на крыльцо или шли по балюстраде, раздевались в углу и присаживались в столовой на деревянные длинные лавки, за столы, ожидая обеда.

…Скандал сидел скромно, степенно поблескивал лысиной, ел неторопливо, с видимо ощущавшимся в каждом движении удовольствием голодного человека. И не понимал пока, что начинает быть объектом понемногу разгорающегося скандала.

- Литература, иногда, настолько совпадает с жизнью, - думала женщина, сидящая за длинным столом. – Я читала Умберто Эко «Имя Розы», как увлекательную и психологическую беллетристику. И никогда не думала, что действительность может быть настолько похожа на замкнутую и немного бредовую картину из жизни средневекового монастыря. То, что происходит между мужчинами, - она прислушивалась, немного против воли, немного рассеянно, к происходящему за столом рядом и чуть напротив, - да, то, что происходит между двумя этими мужчинами, их разговор и скрытые за ним взаимоотношения. Да, очень похоже, Умберто Эко - предварительный допрос инквизитора.

И нет особой разницы, что помощник пастора или завхоз, Киф, или Кивз, в миру – Кямиль, невысокий и крепенький, средних лет, работящий и добросовестный человек, задает простые и правильные вопросы, стараясь добиться ясных и точных ответов. А его собеседник не врет, отвечает. Но, иногда, явно и мягко уходит.

Иногда, от ответа, иногда, уводя в сторону весь разговор. Но если учесть, что уже декабрь, метет вьюга, а скоро начнутся рождественские, крещенские и прочие сильные морозы. Собеседник Кифа имеет возраст к пятидесяти или за пятьдесят лет, бледное, чуть одутловатое лицо с желтоватым, нездоровым оттенком кожи. И кажется еще бледнее на фоне крепкого, так и пышущего здоровьем Кифа.

Ожидая начала раздачи еды, женщина постаралась вспомнить, что же она знает об этом мужчине, с которым мягко и доброжелательно беседует помощник пастора Киф. И выяснила, что не так уж и много: зовут Сергей, замысловатое, красивое отчество, есть инвалидность и несколько болезней. Хронических. В столовую церкви ходит недавно. Появился здесь после развода с женой, развода, в котором непонятно и странно потерял вдруг все: жилье, имущество и даже прописку в паспорте.

Попросил убежище в церкви и получил временный приют. И, в который уже раз, перед обедом, помощник пастора ведет с ним продолжительные беседы, видимо, выполняя поручение руководителей церкви, пытаясь понять и решить.

- Видимо, ни один из них не понимает, - вновь подумала женщина, - насколько трогательно их беседы, углубляясь в детали, с каждым разом все более становятся похожими на допрос. Роли прорисовываются все яснее: инквизитор и его жертва. Допрос простодушного Кифа ускоряет ритм и набирает темп. Помощник пастора прост и прям, как правда. Не умея ни сомневаться, ни колебаться, он идет к цели кратчайшим путем. Не задумываясь, что может, порой, выглядеть смешно.

Как в тот момент, когда отклонившись назад, под тяжестью большой квадратной кадки с большим деревом молочая, выросшим в ней, помощник пастора вошел в столовую, внес кадушку, поставил ее на стол и, отпыхиваясь от натуги, сказал серьезно, торжественно и гордо:

- Вот, он у нас будет символизировать Исуса Христа.

– Обращаясь к женщинам: поварам и обслуге.

Молочай, ошарашенный внезапным возвышением, застенчиво качал мясистыми и толстыми листьями. И, полностью с ним согласная, женщина хихикнула от неожиданности, спохватившись, замаскировала нечаянный смешок под кашель. Получила в ответ доброжелательное:

- Не торопись. - Согласно кивнула и стала старательно дожевывать жареную мойву.

И Киф может быть страшным. В тот момент, когда он сам, или по его указанию, в столовую не пускают или из столовой выводят пьяных и голодных инвалидов – дебоширов. Тогда в его голосе вдруг появляются те, командные интонации, которыми так любят пользоваться состарившиеся на милицейской работе участковые, интонации полной «отвязности», команда ГОЛОСОМ.

Не подчиниться им, этим интонациям, нельзя. Они обязывают. Или заставляют. Продолжавших бунтовать и хорохориться, подвыпивших и слабых инвалидов, Киф усмирял сам. Не бил никого, нет. Но просыпавшийся на секунду, его несдержанный темперамент, делал его необузданным. И, потому, страшным.

Неделю назад помощник пастора, успокаивая, так толкнул инвалида Евгения (психический, вторая группа инвалидности ), что щупленький Евгений отлетел к двери. И обязательно бы ударился головой. Но кто – то из рядом стоящих, кажется, Сергей, Евгения поддержал.

- Ко мне это не относится, - зябко пожимая плечами, подумала женщина. Я получаю свой бесплатный обед, потому что так сложились обстоятельства. Меня не интересуют отношения между служителями церкви и теми, кого они одаривают своей благотворительностью. И меньше всего меня интересует, как они это делают. Меня устраивает благотворительность, при которой и ежедневно, я получаю бесплатную тарелку супа, пять кусочков хлеба, второе, компот, пирожок. И я не понимаю, отчего так напряженно, я прислушиваюсь к разговору - допросу двух мужчин за соседним столом.