Кровавые Боги: До создания Старого Мира. Часть 2

У меня только один брат— Эя Мундус

Три дня Эя Мира не выходила из своей комнаты и всё время бездельничала. Она снова хотела своим бездействием запутать Тиракала, чтобы в будущем Данияр ей не мешал, и она смогла сделать то, ради чего вернулась на родину.

— Мира, твой отец снова пришёл,– недовольно сказала Эя Дуня, входя в комнату.— Выходи и поговори с ним. У него плохой вид, ещё несколько таких дней, и он умрёт от обезвоживания без твоих усилий. Так ты не отомстишь.

— Да пусть умрёт. Так хотя бы сделает мне одолжение. Я не смогу его убить и не позволю другому мстить вместо меня. Хотя бы так избавлюсь от него.

— Ты стала жалкой, дочка, – устало вздохнула Эя Дуня.

— Знаю, мам. Знаю, что я настоящая разочарование для тебя. Но я не смогу, понимаешь? Моя рука не поднимается убить своего отца. Знаю, что обещала тебе и Муну, что убью этого человека, которого называю отцом, но не могу, это выше моих сил. Извини меня, если сможешь.

— Нет, я не прощу тебя, Мира,— резко сказала Эя Дуня.— Если не сможешь убить его, ну и ладно. Ничего страшного. Но ты должна, Мира, отомстить ему. Сделай что-нибудь. Сделай так, чтобы он сам прикончил себя. Неужели я должна тебя учить? Делай то, в чём ты хороша. Уничтожь всё, что дорого его сердцу: его армию, его людей, его страну. Подожги их всех. Пусть они страдают в том огне, в котором горели мы с тобой. Ты хоть это сможешь сделать, или ты стала слабачкой?

Эя Мира молча смотрела на Эя Дуню с удивлением. А та с ухмылкой подмигнула. Её мама, как всегда, была мудрой женщиной и хорошо понимала, почему Эя Мира медлит и ничего не делает. Поэтому она сказала эти слова, чтобы Тиракал думал, что именно Эя Дуня заставляет свою дочь мстить отцу.

— Я задала тебе вопрос, Эя Мира. Ответь, ты сможешь сделать это всё, или мне найти другого, кто сможет отомстить ради меня?

— Я всё сделаю, мама. Только, пожалуйста, не сегодня, прошу тебя. Я всё сделаю завтра, только не сегодня.

— Нет,— кричала Эя Дуня.— Ты встанешь из этой кровати и начнёшь действовать именно сегодня. Ты поняла меня?

— А что, мне отца сюда принести, что ли? Давай мы с ним поговорим здесь, чтобы ты была довольна. Между прочим, я не хотела идти к нему сегодня, чтобы мне не требовалось приглашать его в наш дом.

— Его ноги не будет здесь. Он не осквернит хотя бы этот мой дом. Дом моего отца он осквернил вместе с этой женщиной. Это мой дом, я не позволю.

— Я поняла тебя, мам. Тогда я так и передам ему, чтобы он больше не приходил сюда и даже не думал встречаться с тобой.

— Тогда иди.

Эя Мира с улыбкой смотрела на свою маму. Они никогда не были близкими, никогда не понимали друг друга. Казалось даже, что они ненавидят друг друга, но Эя Мира всегда молча восхищалась Эя Дуней. Она без звука поцеловала свою маму и со злым взглядом вышла из дома к своему отцу.

Анкап выглядел очень измученным. Было понятно, что эти три дня он нормально не ел и не спал. Но казалось, что Эя Миру это не трогает, хотя это не так. Увидев её, Анкап как будто расцвёл и с улыбкой сказал:

— Дочка, как же я рад, что ты вышла ко мне.

— Давай поговорим в другом месте, где нам никто не будет мешать.

— Конечно, дочка, пойдём в мой штаб и спокойно поговорим.

Они молча сели на лошадей и ехали молча всю дорогу до штаба Генералиссимуса. Когда они вошли, Эя Мира начала свою речь:

— Во-первых, отец, я не хочу говорить с тобой о последних пяти годах. Я не задам тебе вопросов, и ты мне не задавай. Мне уже ясно, что тебе глубоко наплевать на мою семью, поэтому, думаю, для тебя не будет сложно оставаться так и дальше.

— Дочка,— Анкап хотел возразить, но Эя Мира не позволила.

— Во-вторых, отец, не приближайся больше к нашему дому. Даже не думай встречаться с моей матерью. Если ты снова сделаешь ей больно своими поступками и словами, я убью твою новую жену. Вы же слышали, какая я тварь. Не заставляй меня сходить с ума. Отец не заставляй! Даже Мун не мог справиться со мной, ты тем более не сможешь. И третье, самое главное — я хочу поступить в вашу армию. Устрой это для меня. Мне не нужны никакие посты и звания. Я хочу быть самым низким воином, а дальше сама пробью себе путь. Что скажешь?

— Дочка, ты сможешь простить меня когда-нибудь? — будто вовсе не слыша пылкие слова Эя Миры, грустно спросил Анкап. Его не интересовало ничего в эту секунду. Все эти пять лет он страдал от угрызений совести. Не было ни дня, чтобы он мог быть по-настоящему счастливым. Он очень сильно любил свою дочь, но не смог защитить её или вернуть. Его бессилие убивало его изнутри. Эя Мира смотрела на своего отца. Глаза Анкапа были такими грустными, такими виноватыми. Она снова и снова смотрела на любимые глаза своего отца и задавала в мыслях один и тот же вопрос «Почему?». Она снова хотела заплакать, но сдерживала себя.

— Я уже простила тебя, если видишь сам. Если бы не простила, ты уже давно был бы мёртв, отец. Но что насчёт Муна, папа? Ты хоть бы думал о нём?

— Дочка, мне...

Эя Мира снова не позволила Анкапу говорить.

— Скажи мне, Генералиссимус, ты можешь исполнить все мои три желания? Я ничего большего от тебя не прошу и не требую, только эти три пункта.

— Ты придёшь увидеть своего маленького брата?

Эя Мира начала горько смеяться.

— Не думала, что когда-нибудь скажу слова Эя Мундуса, но он прав, как всегда он прав. У меня только один единственный брат. И это Эя Мундус. Больше у меня нет и никогда больше не будет другого брата. Знай, я оставила твоего сына и его маму живыми. Это уже милость с моей стороны, большего от меня не жди, Генералиссимус. Если их когда-нибудь убьют на моих глазах, я не помогу им. Так и знай. Сама не убью, но и не спасу.

— Ты жестокая!

— Я просто твоя дочь, отец. Была бы я дочерью мамы, помогла бы, но я похожа на тебя. Вини себя, что я такая жестокая.

Анкап с опущенной головой глубоко вздохнул и устало спросил:

— Зачем тебе армия, Мира? Это не государство Гордыни. Ты не сможешь бросить вызов и стать Фармандэ.

Ради тебя, Эрбенус, и для тебя!

На следующий день в дом Эя Миры пришел тот самый воин, который следил за ней.

— Эя Мира, наш Тиракал приказал тебе явиться к первому Фармандэ. С сегодняшнего дня ты — воин Первой армии. Твоим командиром будет первый Дюкса.

— Ну наконец-то.

— Подождите. Первую армию всегда отправляют на границу воевать с другими государствами, — вмешалась в разговор Эя Дуня. — Не буду смущаться и скажу прямо: их отправляют умирать, потому что здесь не хватает еды и воды для всех. Даже мне это известно. Ваш Генералиссимус отправляет мою дочь умирать там, что ли? Он собственную дочь отправляет на смерть?

— Ма, успокойся. Это не похоже на тебя, — слишком довольно сказала Эя Мира. Это был первый раз, когда она видела волнение своей матери. — Всё в порядке. Это же я.

— Я знаю, что с тобой всё будет в порядке, ты сможешь в одиночку всех убить. Это не проблема. Проблема в том, что твой отец не знает, какая ты, и отправляет тебя туда.

— Ма, — в голосе Эя Миры прозвучало предупреждение, и Эя Дуня сжав губы, вышла, чтобы скрыть свои страхи.

— Ну что, друг мой,-обратилась Эя Мира к воину. — Показывай, куда мне идти.

— Возьмите этот меч, и вам нужно переодеться , — сказал воин, протягивая ей комплект одежды. — Не подобает нашему воину носить форму вражеской страны.

Взяв одежду из рук воина, Эя Мира уже поняла, что её путь не будет лёгким. Эту одежду нельзя было назвать формой. Скорее, это были лохмотья. Она будет носить чёрную унформу, символ низшего ранга в армии. Теперь она стала простым воином.

Воин продолжил суровым тоном:

— Тиракал приказал, чтобы вы никому не говорили другим, кто вы. Кто ваш отец, кем вы были в другой стране, чтобы вы смогли всё начать с чистого листа.

— Понятно. Пойдём, не будем заставлять моего Дюкса долго ждать меня.

Когда они дошли до лагеря Первой армии, воин с не скрываемым злорадством сказал:

— Ну, вы не привыкли к таким местам, да? Как собираетесь выживать здесь? Если хотите, можем вернуться, и я поговорю с вашим отцом. Он точно переубедит нашего Тиракала. Вам не обязательно быть воином здесь.

Эя Мира высокомерно улыбнулась, как это часто делала раньше.

— Дай-ка угадаю. Ваш Тиракал сказал Генералиссимусу, что они отправят меня сюда, и я увижу этот кошмар и вернусь к ним на коленях просить о милости? Они хотели дать мне урок, чтобы я отказалась от своей затеи. Но скажи им, чтобы они не утруждались. Напомни им, что я была в плену пять лет, и что самое главное, самый настоящий кошмар — это Силвия.

— Вы были в Силвии? — удивленно спросил воин. — Ваш жених позволил вам там быть?

— Да, два года служила там.

Воин хотел задать ещё несколько вопросов, но они уже были на месте.

— Ну вот, пришли. Ваша Дюкса в этом шатре. Вам нужно поговорить с ним и получить поручение. Я подожду вас здесь.

— Ааа, так ты будешь следовать за мной повсюду? Тебя отправили ко мне, чтобы шпионить и проследить, чтобы я не умерла, да?

— Да, у меня такой приказ. Если будет опасно, я должен вас вывести. А там точно будет жарко.

— Ну, мы это ещё увидим, — с ухмылкой сказала Эя Мира входя в шатёр.

Вместо ожидания увидеть там высокого и могущественного воина, она увидела примерно двадцатипятилетнего мужчину, который наверно держал меч в руках не более десяти раз. Его серая форма украшалась гербом их государства – ядовитой царь-травы(Царь-трава- сейчас этот цветок знаминит с именами Аконит. Является из рода ядовитых многолетних травянистых растений из семейства лютиковые.). Все их военные формы были украшены этим фиолетовым цветком, который тянулся от левого плеча до правого бедра. Этот цветок символизировал государство Инвидию, известную своими ядами и противоядиями. Размер украшенного цветка указывал на ранг в армии: чем больше цветок, тем выше звание. У этого дюкса был маленький цветок, что означало, что его положение в армии было самым низким среди остальных военных. Он был первым дюксом первой армии. Второй дюкс первой армии занимал более высокое положение в обществе, чем он.

— По приказу Тиракала с сегодняшнего дня я ваша подчинённая. Можете звать меня Эя Мира.

— Понятно,- без всякого интереса сказал Дюкса. Эя Мира подошла к нему, чтобы он надел на неё символ государства – царь-траву. Когда она надела, Дюкса снова без интереса сказал:

—Можешь идти. Там парни покажут тебе, где ты будешь спать этим вечером.

Эя Мира поклонилась и вышла из шатра. Для неё уже всё было понятно. В её армии днём и ночью воины тренировались. Если не тренировались, то хотя бы обсуждали предстоящие битвы или рассказывали друг другу о прошлых сражениях. Здесь же воцарилась мёртвая тишина. Воины, если их можно было так назвать, потому что, как и их Дюкса, они нормально не держали оружие в руках. Они собрались в кучку и даже не разговаривали друг с другом. Глядя на их лица, даже сталтус понял бы, что они уже сдались и ждали своей смерти, ничего не предпринимая.

— Вы не пойдёте к ним? — спросил тот воин, который должен был следить за ее каждым шагом.

— Зачем мне к ним? Чтобы я тоже села рядом и молчала? Если не буду говорить ни с кем, тогда лучше сяду отдельно.

— Как хотите. Тогда я не буду вам мешать.

Воин уже хотел уйти и оставить девушку одну, но вдруг Эя Мира задумчиво спросила:

— Скажи мне, друг мой, с каким государством они будут сражаться, если уже сдались?

— А вы не догадываетесь, с кем будет битва? — хитро усмехнулся воин. —Конечно же, первой армии завтра нужно сражаться именно с государством Гардения, и наверняка там будут и воины из Иря. Чтобы Гардения уничтожила всех вместе. Вы же сами всё хорошо знаете, как это делаеются там. Но вам не о чем беспокоиться. Я же вас спасу.

— Ну да, — с усмешкой сказала Эя Мира и пошла найти для себя укромное место, чтобы отдохнуть. Воин несколько позже принес для неё еду.

— Возьмите, ешьте.- Эя Мира взглянула на сухой хлеб, потом с удивлением смотрела на воина. Тот начал оправдываться спеша говоря: Не смотрите так на меня, это самая хорошая еда, что я смог для вас найти. Не свежая, но хотя бы что-то есть. Смотрите, у воинов даже нет еды.

Когда же закончится этот день?

Когда Первая армия вернулись с охоты, если это можно назвать охотой, потому что им удалось лишь ловить рыбу и ничего большего, они начали готовить еду для праздника. К Эя Мире подошел Амори с виноватым лицом и попросил поговорить с ним наедине. Когда они вышли из шатра и остались одни, Амори глубоко вздохнул и сказал:

— Извините, пожалуйста, но я уже все доложил нашему Тиракалу. Про Гординию, про ваши слова. Я рассказал абсолютно все. Простите!

Амори виновато склонил свою голову, а Эя Мира тепло улыбнулась, похлопала его по плечу и сказала:

— Я же говорила, что ты станешь моим человеком, друг мой. Смотри, ты уже делаешь то, о чем я хотела тебя попросить. Ты уже начал читать мои мысли.

— Вам не кажется, что вы должны нормально все мне объяснить?

— Если я тебе всё расскажу сегодня, ты мне не поверишь. Тогда зачем мне тратить своё время? Ты всё поймёшь со временем, друг мой, — сказала Эя Мира, отворачиваясь от Амори. Она снова почувствовала, что за ней следят. Взглядом она посмотрела все четыре стороны и далеко за лагерем увидела фигуру. Ей показалось, что она бредит, потому что увидела Эя Мундуса. Она потерла глаза и снова посмотрела, но увидела лишь своего брата. От счастья и недоверия своим глазам она резко взяла руку Амори и тихо спросила:

— Скажи мне, пожалуйста, кто там стоит за лагерем?

— Где? — спросил Амори.

— Там, — указала Эя Мира на то место, где стоял ее брат.

— Это наш Одиннадцатый Фармандэ. Он очень жестокий человек. Держитесь от него подальше, пожалуйста! Он хочет пост вашего отца. И больше скажу вам: он более доверенное лицо нашего Тиракала, чем ваш отец. Наверное, Тиракал рассказал ему про вас и ваши намерения. Это значит, что вы для него помеха. Пожалуйста, будьте осторожны с ним.

— Как его зовут? — спросила Эя Мира, как будто не слушая его слов.

— Арег.

— Точно? — с недоверием спросила она. — Сколько месяцев прошло, как он стал Фармандэ?

— Не могу точно сказать, может быть, два или три года.

— Понятно, — грустно сказала Эя Мира. Было ясно, что этот Одиннадцатый Фармандэ не мог быть Эя Мундусом. Она просто во всех мужчинах искала своего брата. — Ну ладно, друг мой, забудь и пойдём к нашим воинам.

Они не успели отойти, как сзади кто-то закричал:

— Неужели это ты, Эя Мира? — задохнувшись, спросил незнакомец в одежде Фармандэ.

— Пятый Фармандэ, — склонившись, сказал Амори.

— Мы знакомы? — спросила Эя Мира у того Фармандэ.

— Неужели ты меня не помнишь? Это же я, Вик, — смахивая радостные слезы из своих глаз воскликнул Пятый Фармандэ. — Неужели ты и Аву забыла? Её хотя бы помнишь? Да ладно, это не важно! Дай-ка я тебя обниму, Мира. Я думал, что больше никогда тебя не увижу. Как же я рад, Мира, как же я рад.

Эя Мира ещё не успела вспомнить, кто такой Вик, как Пятый Фармандэ её обнял. В эту секунду она почувствовала такую физическую боль, что это напомнило ей боль от отрубания руки и ноги. Из-за этой боли она не смогла стоять и упала на колени. Ей казалось, что эта боль прошла из её левой руки прямо к сердцу. Она начала искать инструмент, с которым Вик причинил ей вред, но в его руках ничего не оказалось. Тогда она догадалась, что боль пришла из-за отслеживающего устройства левой руки. Она вспомнила слова Тиракала, который предупреждал её еще пять лет назад:

«Не только слышат с устройством, но если ты будешь говорить что-то или, что хуже, попытаешься сбежать, они тебя либо убьют, либо сделают очень больно».

— Что с тобой, Мира? — беспокойно спросил Вик, наклоняясь к ней. Он не знал, что сделать и как помочь ей. Эя Мира вдруг подняла голову и внимательно посмотрела на Вика. Она вспомнила, что этот мужчина — тот мальчик, которого она в детстве полюбила. Эта боль в руке означала только одно: Тиракал раньше её вспомнил и узнал кто такой Вик, и поэтому из ревности предупредил её, чтобы она даже не думала о прошлых чувствах.

— Мира, прошу тебя, говори хоть что-то. Что мне делать? Позвать лекаря? Скажи, что болит?

Эя Мира усмехнулась и, взяв левую руку, бросила её немного подальше. С невинным лицом, показывая на отрубленную руку, сказала:

— Из-за ветра рука болит, только и всего. Не беспокойся!

Рядом стоящий Амори усмехнулся, понимая, что Эя Мира хотела что-то скрыть. А бедный Пятый Фармандэ из-за шока не знал, что сказать и что делать. Но вскоре он очнулся и помог девушке подняться.

— И часто так бывает? Ну, что так больно тебе?

— Не представляешь, как часто это бывает, Вик. Моя рука — мой настоящий враг. — смеялась Эя Мира и намекнув на Данияра дабавила: — Со всеми ревнует и делает больно.

— Что ты имеешь в виду? — не понимая, спросил Вик.

— Не бери в голову. Лучше расскажи, где Ава и как ты узнал меня?

— Все в городе сейчас говорят о первой армии. Это первый раз, когда первая армия возвращается из боя с Гординией живыми. Даже дети рассказывают друг другу про тебя. Я знал, что ты стала Фармандэ вражеского государства, но не мог даже представить, что однажды ты вернёшься на родину. Как ты? Как ты жила всё это время? Ты не представляешь, что мы с Авой пережили после того дня, когда тебя пленили. Сейчас смотрю на тебя и как камень с души упал. Могу я снова тебя обнять?

Эя Мира отошла от Вика, чтобы он даже не думал обнимать её снова. Хотя её рука была далеко от неё, она хорошо знала Тиракала. Он бы начал ревновать и заставил бы её вернуться. Из-за Вика она могла потерять возможность, которую дал ей Эя Мундус, а Вик вообще мог потерять свою жизнь. Увидев, что Эя Мира отстраняется от него, Пятый Фармандэ, не понимая, что происходит, с виноватым лицом спросил:

— Ты винишь нас с Авой, да? Это всё мы, да? Мы были виноваты, что тебя пленили. Из-за нас ты столько лет страдала. Прости нас, Мира. Если бы не мы, тебя никогда бы не пленили.

— Так это и правда ты, Эя Мира!

Из-за спины Пятого Фармандэ Эя Мира услышала знакомый и такой родной голос. Она не вспоминала про Вика и других друзей, но её она не могла бы забыть никогда. Эя Мира хотела подойти и обнять свою лучшую подругу, но её остановили слова Авы.

Самый лучший ОТЕЦ в мире!

Утром Эя Мира была уставшей, но не хотела показывать людям своё состояние, поэтому с высокомерной улыбкой вышла из шатра.

— Хотя бы отдохнули? — подошел к ней Амори и с беспокойством взглянул на нее. Эя Мира тепло улыбнулaсь ему.

— Конечно, друг мой, спасибо тебе. Сейчас я могу уничтожить любого врага.

— Это не смешно. Как вы можете думать, что сможете в одиночку убить всех врагов? Врагов вместе будет, наверное, сто сорок человек, это минимальная цифра. Вы понимаете это?

— Да, я понимаю, но незачем тебе беспокоиться. Сейчас мы с тобой пойдём к моей будущей армии.

— Хотя бы мне дайте капельку вашей уверенности. Вы, наверное, сегодня умрёте,— с недовольством и не веря сказал Амори - А думаете, что они станут вашей армией.

Эя Мира ничего не ответила и пошла к воинам, которые с нетерпением ждали её, но даже не смели её будить, молча ждали, чтобы не мешать её спокойствию.

— Ну что, вы готовы?

— Вы серьёзно думаете, что можете их всех убить в одиночку? — спросил Дюкса. Эя Мира с подозрением смотрела на своего главаря, вспоминая слова Одиннадцатого Фармандэ, и устало вздохнула.

— Да, я могу их всех убить и остаться живой. Я так часто делаю, но я не всесильная, и одна стрела может меня с легкостью убить, поэтому вы мне нужны.

— Вы же говорили, что в одиночку нас спасёте. И нам не нужно сражаться, — кто-то из воинов начал недовольным голосом озвучивать мысли всех.

— Да, говорила и сейчас говорю. Вы не будете сражаться, но поможете мне, — она из кармана вытащила кусок серебра и посмотрела на солнце. Увидев, куда падают лучи, она так встала, чтобы серебро отражало их. — Вот, смотрите, вы так поможете мне ослепить врагов, чтобы они не смогли стрелять стрелами. Открою вам секрет: я больше всех ненавижу стрелы, даже больше — боюсь их. Думаю, однажды меня убьют именно стрелой, поэтому, воины мои, помогите, чтобы этот день не наступил сегодня же. Вы поможете?

Все молчали и смотрели друг на друга. Никто ничего не сказал.

— Ну, я думаю, молчание — это своего рода согласие. Поэтому давайте выдвигаться. Будем надеяться, что я не буду сражаться с двумя армиями одновременно.

Когда первая армия дошла до границы Ирия и Наомиди, Эя Мира с Амори и Дюкса вышли вперед, чтобы осмотреть местность. Издалека они смотрели на число вражеских армий. С одной стороны стояла армия государства Иря. У них на плечах был символ государства – змея. Из-за того, что змея была маленькой и неяркой, Амори и Дюкса легко догадались, что на них нападает не сильный противник. С другой стороны стояли воины из Наомида, у которых были военные шлемы. Цвет шлема указывал на их низкие должности.

Всё это гербы, знаки и их размеры было задумано, чтобы показывать не только положение человека в обществе, но и чтобы во время войны воины, носившие чёрную одежду, не перепутали друг друга и не убивали друзей. Во всех государствах простые воины носили чёрную одежду. Дюксы носили серую. У фармандэ была белая. Символы и шлемы не только помогали воинам, но и могли обманывать врагов. В истории сохранились примеры, когда сильные воины надевали маленькие гербы и таким образом обманывали врагов. Бедные враги думали, что перед ними стоят слабые воины, но оказывалось, что всё это была лишь хитрая стратегия воинов.

Эя Мира уведев количество врагов со вздохом сказала:

— Ага, надеяться, как же. Друг мой Амори, если вдруг я снова буду надеяться на что-то, напомни мне этот день. Хорошо?

— Может, вы не будете храбриться? Одну армию одолеть уже невозможно, как вы будете с двумя?

— Может, ты уже начнёшь мне доверять, Амори? — раздражённо спросила Эя Мира, а потом, вспомнив что-то, с ухмылкой добавила: — Кстати, если вдруг я умру, не отвози моё тело к моей маме. Она надругается над моим бедным телом. Просто молча похорони где-нибудь под деревом или кустом.

— Если вы умрёте, я покончу с жизнью. Таков был мой приказ. Так что, простите, я не смогу похоронить вас, — с раздражением ответил Амори.

— Ну ты и сталтус, друг мой. В первую очередь похорони меня, потом спокойно убей себя. Хорошо, договорились?

Амори смотрел на Эя Миру и вздохнув начал говорить как она подшучивая.

-Хорошо, рядом с вашей могилой подготовлю и мою, чтобы после жизни я был рядом с вами.

— Как вы можете о таком говорить? — злобно спросил рядом стоящий Дюкса.

— Ты ещё молод, Дюкса. Потом сам же будешь так говорить. Амори тоже таким был, как вы сейчас. Смотрите, он тоже начал говорить с сарказмом, как я.

— Я, между прочим, на пять лет старше вас. Мне докладывали, что вам ещё не стукнуло восемнадцать лет.

— Да и верно Дюкса. Уже сама забыла об этом. А по ощущению уже восемьдесят лет, — задумчиво сказала Эя Мира, потом отогнала свои грустные мысли и начала искать хорошее место для армии, чтобы солнце стало для них преимуществом, а не противником. — Даже солнце против нас. Смотрите, оно на нашей стороне, но ничего, мы сделаем так, что наша слабость станет нашей силой.

— Может, подождём, пока лучи солнца будут на их стороне? — надеждой спросил Дюкса всеми способами попробовав остановить ее

— Конечно же нет. Мы можем подождать, но враги точно не будут. Через десять минут шпионы доложат своим командирам, что наша армия здесь.

— Нас никто из врагов не преследовал и не шпионил за нами, — уверенно сказал Амори.

— Внутренних врагов нам уже хватает, друг мой. Зачем нам другие враги? Вы двое не заметили даже, что сегодня в наших рядах пополнение?

— Что это значит? — удивился Дюкса.

— Это значит, мой Дюкса, что сегодня число твоей армии стало 72, а вчера было ровно 70. И вы двое не заметили этого.

— Они пришли из вражеских армий? — снова удивлённо спросил Дюкса.

— Какой же ты наивный, Дюкса. Их отправил Тиракал. Им не хватало одного меня, поэтому отправили ещё двоих, чтобы они предали нас и сделали так, чтобы первая армия больше живыми не вернулась в страну, — раздражённо объяснил Амори.

Я же вам доверяю, почему вы не доверяете мне?

Первая армия Инвидии снова стояла на границе между их государством: Иря и Наомида. Как и прошлый раз Эя Мира с Амори и Дюксой найдя подходящие места осмотрели окрестность, но они понимали хорошо, что осмотр ничего не даст. Эя Мира не сможет сражаться с такими ранами. Амори с умоляющим голосом попросил ей:

— Прошу вас, вы не сможете сражаться. Я не недооцениваю вас, но смотрите сами. У вас совсем не осталось сил. Дайте этим воинам сражаться. Да, многие из них умрут, но они готовы на это ради вас. Если не будет вас, не будет и их!

Эя Мира с убийственным взглядом смотрела на Амори, но ничего не ответила ему. Она обратилась к своим воинам:

— Снова пойду я. Когда увидите знак, вам нужно оттуда поднять этот кусок из железа. Поняли?

Воины ничего не ответили, а с жалостью смотрели на своего главаря. Эя Мира с раздражением сказала:

— Что я вам сказала в первый день? Верить мне. Мне не нужно оружие или кровь или сила. Я могу выиграть любого врага, сто раз сильнее меня и в большем количестве, чем эти. Я выиграю их своим умом, стратегией и опытом. Поэтому это ваш последний день, понаблюдайте за мной и, наконец, доверьтесь мне. Я же вам доверяю, почему вы не доверяете мне?

Сказав это, Эя Мира молча взяла яд и пошла прямо к врагам. Но в этот раз она не пошла к ним из тыла или тайно, а прямо, с поднятой головой, глядя в глаза.

— Как вы себя чувствуете?

Воины вражеской стороны с подозрением и страхом смотрели на девушку, но не ответили ей. Вчерашний их бой ещё долго останется в их памяти. Всё время они ждали подвоха от её стороны.

— Не бойтесь меня. Я не причиню вам вреда. Вчера же не причинила. Я же знаю вас по лицам, вы же уже родные для меня стали.

— Закончите этот ваш разговор и уже помилуйте нас, просто отрубите нам головы или ещё что-нибудь. Но останавьте, пожалуйста, наши страдания, — сказал Дюкса армии Ирия.

— Зачем мне вас убивать, скажите мне, — спокойно спросила Эя Мира и отрезала свою одежду, став так, чтобы враги видели её спину. — Смотрите хорошо. Двумя глазами смотрите на меня. Это наказание мне за то, что я оставила вас живыми. Неужели вы думаете, что только вас наказали вчера, избив всех вас? Нет, скажу вам. И меня наказывали, и мне вчера было так же больно и обидно, как и вам. Их героиню, они — мои люди, мои сородичи — наказывали, потому что я решила не убивать вас, невинных людей. Я знаю, что вы сегодня напуганы, что вам приказали не вернуться живыми, но я не хочу убивать вас сама. Понимаете это?

Бросив яд на землю, Эя Мира сказала:

— Вот ваша смерть и ваше освобождение.

Воины вражеских армий с грустью смотрели на Эя Миру, но кто-то из них кричал:

— Зачем нам пить яд, если мы сможем сегодня вас убить? Вы же сейчас слабы так же, как и мы.

— Да, верно, но у меня за спиной целая армия таких же воинов, как я. Умру я — кто-то из них отрубит вам голову.

— Зачем нам её убивать, если мы всё равно не должны вернуться живыми? Вы же знаете наши правила, — сказал Дюкса армии Ирия обращаясь к своим воином.

— Тогда пусть отрубят наши головы, какая разница? — снова спросил тот же воин.

Эя Мира спокойно ответила:

— Большая разница. С ядом вы умрёте без боли, но если будете сражаться, мои воины отрубят ваши конечности. Может быть, они даже вас не убьют, а оставят живыми, чтобы вы истекали кровью, и после долгих часов страдания придёт ваш спаситель — смерть. Так что выбор за вами. Мне всё равно.

После этих слов первым храбрился Дюкса из государства Иря. Он молча подошёл ближе к яду и хотел пить его, но Эя Мира не позволила и, взяв свою левую руку, бросила прочь. Она тихо, чтобы другие не слышали, сказала этому человеку:

— Я не позволю вам умереть. Это не яд, а снадобье. Когда проснётесь, будет уже другой мир. Я обещаю вам.

Воин хотел что-то спросить, но Эя Мира не позволила, и им оставалось молча пить яд, доверившись девушке. Она так же поступила и говорила с остальными воинами. Через несколько минут на поле боя остались лишь тела погибших воинов армии Ирия и Наомида. Так увидели и доложили шпионы Тиракалов в этих государствах. Когда всё закончилось, кто-то из воинов хотел принести левую руку Эя Миры, но она не позволила. Все воины кланялись как один человек перед ней. Эя Мира еле дошла до своих воинов и спросила:

— Смотрели? Увидели? Что может сотворить безысходность, страх, манипуляца врага и самое главное ум, а не оружие?

— Они поверили вам и пили яд, думая, что если не вы, то другой из нас так же силён и может их убить. Они не догадались даже, что вы блефовали. Для них это было опрометчивое решение, — задумчиво сказал Дюкса.

— Да, верно. Я смогла их легко обмануть, потому что в первую очередь я показала им то, что они в жизни не видели — сострадание, понимание и готовность разделить их боль с ними.

— Все говорят правду: вы настоящая манипулятор и можете играть с чувствами даже своих врагов, — с разочарованием сказала Амори.

— Да, все верно говорят. Я манипулятор, бесчувственная и бессовестная, но всё это я делаю ради людей, кто похожи на вас.

— Для достижения цели вы убили таких же, как мы. Вы еще вчера говорили, что они не враги, их не нужно убивать, и мы поверили вам, а сегодня взяли и убили их, — не сдержавшись начал кричать Амори.

Эя Мира грустно улыбнулась.

— Ты что, парень? Она же нас спасла. Зачем ты обвиняешь нашу спасительницу? — сказал кто-то из воинов.

— Не вмешивайтесь, — с раздражением сказал Амори этому воину, не замечая даже, как Эя Мира одной рукой притащила тело Дюксы Наомиди и поставила к ногам Амори, сказав:

— Проверь, жив он или нет.

Проверив, Амори со злобой сказал:

— Конечно же, он мёртв. Они пили яд вашей матери.

Эя Мира не ответила и положила что-то в рот Дюксе. Не прошло и минуты, как он очнулся. Все воины от удивления отступили на несколько шагов от него.

— Сейчас проверь, друг мой, он жив или мёртв, — с ухмылкой сказала Эя Мира.

Интересно, доживу ли я до 19 лет или...

Несколько часов спустя Эя Мира наконец-то очнулась. Как всегда, первым делом она взглядом начала искать своего брата, но уже в следующую секунду вспомнила жестокую реальность. Тяжело дыша, она спросила:

— Где я?

— У меня в лагере, — раздался голос мужчины совсем рядом. Она повернула голову в сторону голоса и заметила рядом на полу сидящего Одиннадцатого Фармандэ.

—У вас что, стульев нет в лагере? — спросила девушка.

— У меня нет настроения шутить с тобой, Мира,— раздраженно сказал Арег, на что девушка лишь язвительно ответила:

— Ой, посмотрите-ка, а где ваше любимое слово "цветочек"?

— Скажи, Мира, почему я совсем перестал тебя понимать? Можешь назвать хоть одну причину, почему ты сегодня хотела умереть? И не смей врать, что у тебя был план против Адада или как сделать своего главного врага другом. Ты действительно хотела умереть, без игр или манипуляций. Скажи мне, почему? У тебя ведь есть цели и мечты, почему ты хотела сдаться на полпути?

Эя Мира молчала несколько минут.

— Я задал тебе вопрос, Мира.

— У вас нет права задавать мне вопросы, Фармандэ. Вы никто для меня, я не обязана вам ничего объяснять, –— жестко отрезала девушка. Арег рассмеялся.

— Да, с тобой и вправду трудно. Ты никогда не будешь нормально объяснять, если я прямо задам вопрос.

— Как будто вы ответите, если я задам вам вопрос прямо, Фармандэ, — язвительно ответила девушка.

— Твоя правда. Мы никогда не сможем доверять друг другу. Ну и ладно, раз ты не будешь отвечать, я снова буду угадывать твои мысли. Это из-за Эя Мундуса, да? Сегодня, до того как я добрался до тебя, я слышал слова Адада. Он спрашивал тебя, кто тебя спасет, и ты молчала. Раньше Мундус всегда приходил тебе на выручку. Конечно, он это делал по-особенному и не показывал даже тебе, что помогает, но ты всегда знала, что, что бы ни случилось, он придет и спасет тебя. А сейчас у тебя никого не осталось. Твой обожаемый отец предал тебя, приказал избить тебя при всех. Характер твоей матери оставляет желать лучшего — ты никогда не сможешь плакать на её плечах. А друзья детства предают тебя один за другим. Один убивает твоего брата, другой спит с этим убийцей, а третий вообще винит тебя во всех грехах. У тебя всё тело в ранах, душа болит больше, чем раны, и, конечно, ты не смогла есть все эти дни. После всего этого банально, что такой человек, как ты, тоже может уставать и морально, и физически. Поэтому тебе кажется, что смерть — самый легкий выбор.

Сказав эти слова, Арег думал, что Эя Мира снова начнет язвить своем стиле, но она молчала и смотрела на потолок шатра, несмотря на темноту. После нескольких минут молчания она вдруг спросила:

— Сколько вам лет, Фармандэ?

— Двадцать семь, — озадаченно от ее вопроса, неохотно ответил Арег.

— Мне сейчас семнадцать. Муну тоже было семнадцать, когда он узнал, что наш отец ради поста Генералиссимуса предал наш народ рабству, а самое главное — продал и Муна, своего собственного сына. Он изначально знал, что его сына и жену пленят из-за сильной крови, но согласился на это ради никчемного поста. Всегда за силу нужно платить, и наш отец был готов на эту цену, лишь бы достичь цели. Но он совершил намного более злые вещи, чем предательство. Поэтому его любовница стала такой наглой и, зная все это, спокойно не открыла дверь дома дедушки перед моим братом. Ей этого тоже было мало — она избавилась и от меня, а мой родной отец закрыл на это глаза. Мун все знал и понимал, но ему не хватило этих страданий, он еще в семнадцать лет убил и свою первую и последнюю любимую, Лусин.

— Цветочек, я же сказал тебе не открывать эту тему, — со злостью сказал Арег.

— Я же вам тоже сказала не называть меня цветком, но смотрите, сейчас тоже называете. Так что, раз вы хотели открыть мою душу, будьте готовы слышать слова, которые ранят и вас. На чем я остановилась? Да, мой брат убил вашу сестру из-за нас. Нет, не из-за нас. Прежний Тиракал и так не убил бы меня, но он хотел убить Лусин, и это уже был решенный вопрос. Твоя сестра была шпионкой и отчаянно хотела выполнить приказ, убив старого Тиракала. Лусин не была глупой и знала, что у неё это не получится, но она все равно сделала это и заплатила жизнью. Сколько ей было лет, когда она умерла? Девятнадцать? Получается, она ваша младшая сестра, да? Когда она умерла, что вы чувствовали? У вас тоже душа и сердце разбились на кусочки, и вы тоже не хотели жить? Хотя нет, ваша совесть чиста, не за чем вам страдать так же, как мне, поэтому вы никогда не поймете меня и мои решения.

Арег с болью в глазах усмехнулся, сказав:

— Моя сестра была умной. Зачем же ей исполнять приказ какого-то Тиракала, если на кону не стояло то, что она ценила больше, чем собственную жизнь.

— Они использовали вас и заставили её? – поняла Эя Мира.

— Да, Мира, всё верно, поэтому не говори мне о совести, цветочек. Я продал её давным-давно, когда не убил твоего брата, убийцу моей сестры.

— Вы бы не смогли его убить, — гордо, сказала девушка.

— Неужели ты думаешь, что только ты можешь быть такой отчаянной? Как и ты, Эя Мундус когда-то тоже дал мне стрелу моей сестры и сказал убить его.

—На вашем месте я бы убила его и не упустила бы такой шанс. Вы слабак!

– Вот поэтому мы никогда не будем доверять друг другу, цветочек, — с нежностью сказал Арег, играя с волосами Эя Миры. Они снова молчали несколько минут, каждый погруженный в свои мысли. Нарушая тишину, Фармандэ спросил: — Как ты могла быть сегодня такой опрометчивой? Лучше бы ты приказала своим воинам убить врагов, а не притащить их к Ададу.

— Какая разница, убью ли я собственными руками или прикажу сделать это другим? В обоих случаях их смерть будет на моей совести. И самое главное, я всё рассчитала. Никто не следил за нами, шпионы Иря и Наомида увидели, что их воины пили яд, и ушли. За нами никто не шел, а даже если бы кто-то увидел, что я тащу тела, моя слава шла впереди меня всегда. Они бы подумали, что я хочу похоронить погибших воинов, как это делала раньше. Никто бы не догадался, что я никогда никого не хоронила.