Кровавые самоцветы

Первая глава

Сырой, прохладный воздух леса обнял меня, стоило сойти с узкой, петляющей тропы. Ночь была глубокой, безлунной, но я не чувствовала себя одиноко. Ясное небо над головой казалось живым холстом. Млечный Путь разлился над кронами сосен серебристым туманом, а бесчисленные звезды мерцали так ярко, словно парили, стоило только протянуть руку. Внизу, за густыми кустами, слышалось мерное, ласковое журчание реки — мой неизменный ночной фон.

Я нашла свой обычный «каменный трон» — гладкую, покрытую мхом валунную глыбу у самой воды. Опустилась на него, ощущая, как прохлада камня мгновенно впитывается в кожу сквозь джинсы. Из глубокого кармана толстовки я извлекла свою драгоценность.

Кристалл лег на ладонь: небесно-голубой, почти прозрачный, с еле заметными, словно замерзшими облачками внутри. Он был прохладным на ощупь, но я знала, что внутри него дремлет спокойная, древняя энергия. Прикрыв глаза, я поднесла его ближе к груди, позволяя тяжелому вздоху вырваться наружу.

"Ну что же ты, мой Азурит," — прошептала я, — "успокой меня".

Я почувствовала знакомый, умиротворяющий толчок, который всегда дарил этот камень. Он был со мной уже много лет, с того дня, как я, еще совсем девчонкой, нашла его на обветренном Утёсе. Моё увлечение кристаллами началось именно тогда, с этого первого, мощного контакта. С тех пор он для меня — как тихий, верный друг.

Но сегодня даже Азурит не мог заглушить тяжесть и навязчивое эхо из недавнего сна. Снова... он снова пришёл.

Высокие, бледные скалы. Потоки света, пронзающие воздух. И в самом центре — камень. Не голубой, как мой Азурит, а сливочно-белый, будто отполированная луна. Он пульсировал мучительным зовом, и я знала его имя: Селемнит.

Сердце сжалось от странной, почти физической тоски. Я открыла глаза и уставилась на мерцающую, черную воду. Селемнит. Я не просто хотела его найти — я чувствовала, что мне нужно его найти, чтобы понять что-то очень важное о себе или о мире, как будто с ним связано очень многое, но не могла уловить его точного местоположения. Ощущение было смутным, как предчувствие землетрясения.

Внезапно сзади, в гуще леса, хрустнула ветка. Я вздрогнула, подскочив на камне, и резко обернулась.

- Тихо-тихо, это я, принцесса.

Из тени, как призрак, вышел Том. Он стоял, засунув руки в карманы куртки. Я еле видела его лицо в темноте, но ощутила его привычную теплоту.

- Том! Ты меня напугал до смерти! — Я приложила руку к груди, пытаясь успокоить дыхание.

Он медленно подошел, остановившись на краю воды.

- Я знаю. Но я увидел твою тень в лесу. И, давай честно, в эту глухую ночь ты здесь всегда, когда он приходит, верно?

Я опустилась обратно на камень, сжимая в руке Азурит. Том знал о моих "странностях" с кристаллами, знал и о повторяющихся снах. Он был единственным, кто не смотрел на меня как на сумасшедшую.

- Опять Селемнит? — спросил он тихо, без осуждения, только с заботой.

- Да. Он стал... громче. Я вижу его так ясно, Том, чувствую его... ожидание. Но я не могу понять, где он. Я пересмотрела все карты, все легенды. Я сидела здесь, пытаясь уловить хоть какой-то намёк или видения, от Азурита, но он как будто сам не знает.

- Значит, не время. Ты всегда говоришь, что камни сами выбирают, когда им показаться. Не изводи себя. - Том опустился на колени рядом со мной и осторожно коснулся моего плеча.

Я подняла взгляд, и в нём вспыхнул огонек упрямой уверенности.

- Нет. На этот раз это не так. Это не 'не время', Том. Это 'я не могу понять язык'. Но я должна его найти. Я просто должна научиться слушать внимательнее.

Я крепче сжала Азурит, пряча его обратно в карман. Сейчас, когда Том был рядом, моя тревога отступила, уступая место решимости. Я наконец-то посмотрела на него, и он слабо улыбнулся мне в темноте. И я не остановлюсь, пока не разгадаю эту тайну.

- Пошли, Адет, — сказал он, кивая головой в сторону тропы. — Тебе нужно хотя бы попытаться поспать. Завтра же твой самый нелюбимый понедельник.

Я вздохнула, но поднялась.

- Идём. Спасибо, что пришёл.

Мы молча двинулись обратно. Лес шумел вокруг нас уже не так таинственно, как раньше, когда я была одна. Том шёл чуть впереди, легко огибая корни и камни, его силуэт сливался с тенями.

Выйдя из густой чащи, мы оказались на узкой асфальтовой дороге, ведущей в город. Здесь уже горели редкие уличные фонари, отбрасывая вязкий, желтоватый свет.

- Может, я просто свихнулась, Том? — спросила я, моя уверенность уже немного стихла. — У всех моих друзей сны о парнях, об учёбе, о путешествиях. А у меня — о камне, который никто не видел, кроме меня, и о котором никто не слышал.

Он покачал головой, не оборачиваясь.

- Твои друзья живут в скучном мире, Адет. Ты — нет. И мне кажется, ты не свихнулась. Просто твой мир немного шире, чем их. Значит у тебя есть какая особая миссия какую ты должна разгадать и исполнить.

Я была благодарна ему за понимания и за то, что он всегда принимал меня такую, какая я есть. Он был единственным таким в моей жизни.

Мы дошли до начала Иствела. Улицы наши узки, булыжник неровный, крыши низкие; дым из труб стелется лениво и пахнет хлебом и смолой. Здесь люди живут трудом: у кого-то стелят солому, кто-то чистит скотину, кто-то с утра уже таскает лес для печи. Не сказать, чтобы у нас было весело — но есть порядок, есть привычка помогать и подставлять друг другу плечо.

Я проскользнула через входную дверь, стараясь быть максимально тихой, но старые доски пола все равно предательски скрипнули. К счастью, свет на втором этаже был погашен. Я знала, что Мама и Папа уже разошлись по спальням, оставив за собой лишь тишину.

Но гостиная, которую они называли Кабинетом, была не пуста.

В кресле, откинувшись назад, сидел Дамиан. Мой старший брат, идеальный сын, — управляющий нашим скромным состоянием и воплощение всего, чем я не была и чем, по мнению родителей, должна была стать. Он сидел, держа в руке чашу с элем, и выглядел уставшим, но непоколебимо уверенным в своей важности. Его руки, на которых я заметила мозоли от работы с веревкой и счетами, были гордостью нашей семьи.