Кровавый Ковен

Увядшие лозы I

1

Солнце, багровое и тяжелое, опускалось за горизонт, окрашивая небо в оттенки гниющей сливы. В Скипино, зажатом между двумя фронтами, этот закат видели как предвестник очередной бессонной ночи, полной глухих взрывов и дрожащей земли.

Деревня, когда-то цветущая, теперь носила на себе печать запустения. Сады, некогда гордость Скипино, заросли бурьяном и колючками. Реки, теперь несли лишь мутную жижу, отравленную войной. Виноградники, давали скудный, но все же хороший урожай. И каждый год, несмотря ни на что, жители Скипино собирали ягоды, чтобы сотворить чудо — вино, которое было не просто напитком, а символом надежды.

Именно в этой деревне, жила семья, которую местные жители окрестили не иначе как "семьей уродов". Причина была проста и жестока — их дочь, Астрид, родилась "не такой".

2

Однажды ночью, в старом большом доме проснулась Астрид. Лунный свет, проникающий сквозь неплотно задернутые шторы, вырисовывал на стенах причудливые тени. Астрид, девочка с внешностью, которую мир, казалось, не спешил полюбить, сидела на кровати. Ее каштановые волосы спадали на плечи, создавая рамку для ее страшного лица. Несмотря на то, что многие считали ее уродливой, в ее взгляде можно было увидеть глубокую внутреннюю силу.

Она прислушалась. Тишина. Ни шепота родителей, ни хихиканья сестер, ни скрипа половиц. Все спали. Астрид тихонько встала и подошла к двери. Не раздумывая, Астрид распахнула дверь и выскользнула в коридор. Она кралась по дому, словно мышь, стараясь не издать ни звука. Дойдя до входной двери, она аккуратно повернула замок, и, выскользнув наружу, побежала.

Не по дороге, а прямо через лужайку, мимо клумб с сонными розами, к темному подлеску, начинающемуся за садом. Сердце колотилось в груди. Она бежала, не оглядываясь, прочь от тишины дома, прочь от взглядов, прочь от чувства собственной неполноценности.

Подлесок встретил ее прохладой и запахом влажной земли. Астрид знала здесь каждый куст, каждое дерево. Это было ее убежище, ее личное королевство. Она пробиралась сквозь заросли, пока не увидела его – свой домик на дереве.

Он был построен из старых досок и веток, с кривой лестницей, ведущей наверх. Астрид сама его построила, втайне от всех. Здесь она могла быть собой, без страха и осуждения.

Забравшись по лестнице, она оказалась в маленьком, уютном пространстве. Внутри стоял ящик, служивший столом, и несколько подушек, набитых сухой травой. На стенах висели рисунки, сделанные углем: лесные звери, птицы, ведьмы.

Астрид села на подушку, прижав колени к груди. Здесь, в своем домике на дереве, она чувствовала себя в безопасности. Здесь она могла мечтать, читать книги, рисовать и просто быть Астрид, девочкой, которая любит лес и верит в чудеса.

3

Дождь хлестал в высокие витражные окна главного зала Академии Чародейства “Этерния”. Капли, разбиваясь о стекло, стекали вниз. Внутри, несмотря на непогоду, царила тишина, нарушаемая лишь потрескиванием дров в огромном камине, чье пламя отбрасывало тени на лица собравшихся.

Замок “Этерния” был великолепен. Величественные колонны, устремляющиеся ввысь, гобелены, изображающие сцены из древних легенд, и мерцающие хрустальные люстры, казалось, впитывали в себя всю магию, витавшую в воздухе.

В центре зала, перед алтарем, стояла Аурелия. Ее серебряные волосы, обычно заплетенные в сложную косу, сейчас были распущены и развевались. Вокруг нее, словно лепестки темного цветка, стояли другие чародейки.

— Астрид сбежала, — произнесла Аурелия, ее голос звучал странно, словно эхом, отражаясь от каменных стен. — Но она не уйдет далеко. Она – ключ. Ключ к нашей силе, к нашему возвышению. Мы должны вернуть ее. И мы вернем.

В зале пронесся тихий шепот согласия. Аурелия подняла руку, и тишина снова воцарилась.

— Но это еще не все, — продолжила она, ее голос стал тише. — Мы должны поймать не только Астрид. Мы должны поймать… веру. Веру в то, что мы избранные. Веру в то, что мы можем стать больше, чем просто чародейки. Мы можем стать… Богами.

И снова тишина. Некоторые чародейки обменялись испуганными взглядами, но большинство смотрели на Аурелию с благоговением.

— Мы должны призвать Древних, — прошептала Аурелия, ее глаза горели безумным огнем. — Они дадут нам силу, необходимую для нашего восхождения.

Она спустилась на колени перед алтарем, и остальные чародейки последовали ее примеру. Дождь за окном усилился, словно вторя их мрачному ритуалу.

— О, Древние, услышьте нас! — воскликнула Аурелия, ее голос наполнился силой. — Мы, ваши верные слуги, взываем к вам! Даруйте нам силу, даруйте нам власть!

Они начали повторять за ней слова древнего заклинания, их голоса сливались в жуткий хор. Воздух вокруг них загустел, наполнился ощутимой магией. В центре зала, перед алтарем, начали проявляться чародейские знаки. Сначала слабые и мерцающие, затем все более яркие и отчетливые. Они вращались, переплетались, образуя сложный и пугающий узор.

4

Астрид проснулась от холода. Сначала она подумала, что ей просто приснился кошмар, но тут же почувствовала, как что-то мокрое коснулось ее щеки. Открыв глаза, она увидела, что ее уютный домик на дереве превратился в плавучий ковчег. Дождь лил как из ведра, проникая сквозь щели в стенах и крыше.

Колорит риска II

1

Отец Астрид, измученный долгой дорогой и гнетущими мыслями, наконец, доковылял до таверны “Хмельной Камин”.

Толкнув скрипучую дверь, он вошел. В нос ударил густой запах дыма, пота и кислого пива. Вокруг стояли грубые деревянные столы, за которыми теснились люди. Кто-то азартно бил картами о стол, выкрикивая ругательства и проклятия. В другом углу, сгрудившись вокруг кружки, громко спорили о войне.

Отец Астрид, стараясь не привлекать к себе внимания, подошел к стойке, за которой возвышался толстый, краснолицый трактирщик.

— Водочки мне, добрый человек, — хрипло попросил он.

Трактирщик, не говоря ни слова, плеснул в глиняную кружку мутную жидкость и поставил перед ним. Отец Астрид, расплатившись, оглядел зал в поисках свободного места. Наконец, он заметил пустой угол и, с трудом передвигая ноги, направился туда.

Едва он успел присесть на жесткую лавку и сделать первый глоток, как к нему подошел мужчина. Лет сорока, крепкого телосложения, с широкими плечами и обветренным лицом, изборожденным морщинами. Его темные волосы были небрежно зачесаны назад, а из-под густых бровей смотрели проницательные, серые глаза. Одет он был в простую, но добротную рубаху и кожаные штаны, заправленные в высокие сапоги.

— Простите, можно ли присесть? — спросил он, глядя на отца Астрид с какой-то странной, изучающей улыбкой.

Отец Астрид кивнул, не поднимая глаз от кружки.

Мужчина присел напротив. Несколько секунд они молча смотрели друг на друга. И вдруг, отец Астрид узнал его.

— Бьорг? — прошептал он, не веря своим глазам.

Лицо мужчины расплылось в широкой улыбке. — Неужели это и правда ты, Гаппен? Сколько лет, сколько зим!

— Бьорг! Не может быть! Какого хуя ты здесь? — Гаппен оставил кружку и крепко пожал руку.

Бьорг усмехнулся. — Жизнь занесла. А ты? Что привело тебя в эти края?

— Семья.

— Семья?

— Бьорг, не знаю уж как мне быть… Наша дочь совсем обесцветила мои дни. Болезнь ее… Она страдает, а я чувствую себя беспомощным.

— Гаппен, брат мой, вижу, как тяжела эта ноша для тебя. Но знаешь, в этих местах живет одна женщина, старейшина по имени Марта. Говорят, она – настоящая травница, знает травы и заклинания.

— Травница? Никогда о такой не слышал. Поможет ли она моей дочурке?

— Да, Марта известна своими чудесами. Она жила рядом с озером в лесу, всего лишь день пути от нас. Люди рассказывают, что многие приходили к ней со своими бедами, и у всех находили исцеление. Может, и твоей дочери она сможет помочь.

— Спасибо, Бьорг.

В таверне по-прежнему шумели и спорили, но для Бьога и Гаппена словно исчезли все вокруг.

2

Капли, словно окровавленные осколки, бились о витражные окна. Красные окна, как глаза демона, освещали коридор, выкрашенный в болезненные оттенки фиолетового. Свет пульсировал, искажая перспективу, превращая прямые линии в кошмарные изгибы. Гром раскалывал небо, и каждый удар отдавался эхом в костях, проникая в самую суть Этернии.

Аурелия, шла по этому коридору, словно призрак. Каждый ее шаг отдавался приглушенным эхом в гулком пространстве, нарушая гнетущую тишину.

Дойдя до двери своего кабинета, она остановилась, словно перед пропастью. Дверь, выкрашенная в цвет запекшейся крови, казалась живой, пульсирующей. Аурелия медленно, достала из кармана ключи. Не обычные ключи, а три миниатюрных подснежника, выкованных из серебра и украшенных крошечными рубинами.

Она вставила первый ключ в замочную скважину. Щелчок. Второй. Еще один щелчок. Третий. Тишина. Затем, с тихим скрипом, дверь отворилась, впуская в коридор волну затхлого воздуха и запах гниющих цветов.

Внутри царил полумрак, но даже в нем Аурелия сразу увидела ее – тень, колышущуюся в углу комнаты. Тень, которая была больше, чем просто тень. Она была живой, дышащей. И в этой тени… человек.

Женщина. Она спала, раскинувшись на полу, словно сломанная кукла. Ее дыхание было тяжелым, хриплым, переходящим в храп, который эхом отдавался в комнате. Ее тело дергалось и извивалось в тени, как будто ее мучили кошмары, слишком ужасные, чтобы их можно было вынести на свет.

Аурелия подошла к таинственной двери, расположенной в глубине кабинета. Она была скрыта за тяжелой бархатной портьерой, вышитой серебряными нитями, изображающими переплетающиеся корни деревьев. Достав из кармана последний ключ – подснежник, отливающий перламутром – она отперла замок.

Дверь распахнулась, и в лицо Аурелии ударил поток ярко-красного света. Свет был настолько интенсивным, что казалось, будто он обжигает кожу, проникает в кости. Он залил комнату, вырывая из тени спящую женщину, обнажая ее бледное, измученное лицо.

И на лице Аурелии, в этом адском свете, появилась безумная улыбка. Улыбка, полная торжества и ужаса, надежды и отчаяния. Улыбка, которая говорила о том, что она ждала этого момента целую вечность. Улыбка, которая обещала, что кошмар только начинается.

3

Сад смерти и наготы III

1

Солнце, словно расплавленное золото, заливало черные стены крепости. Садовники, облаченные в серые робы, молчаливо трудились, вырывая увядшие цветы и подстригая колючие кусты, что росли вдоль массивных стен. Черная крепость, известная как Цитадель Ночи, возвышалась над равниной, как осколок тьмы, брошенный на светлый мир.

Цитадель Ночи была сердцем Империи Теней, государства, что простиралось от замерзших пустошей до мрачные лесов. На севере от Империи лежали три королевства, каждое со своим характером и историей: Королевство Каменного Сердца, славящееся неприступными горами; Королевство Шепчущего Ветра, где жили мудрые провидцы и искусные дипломаты; и княжество, которое считают королевством Ледяного Клинка, известное своими воинами и суровым климатом.

Внутри Цитадели жизнь текла размеренно и строго. Каменные коридоры эхо отзывались на каждый шаг, а факелы, прикрепленные к стенам, отбрасывали странные тени. В огромных залах заседали советники, плетя интриги и обсуждая политику. В библиотеках, заполненных древними свитками, ученые искали на вечные вопросы. В кузницах, где огонь плясал в глазах кузнецов, ковалось оружие для армии Империи.

Император, известный как Кронос Темный, правил Империей Теней железной рукой. Он был высоким, широкоплечим мужчиной с пепельными волосами, падающим на плечи. Его лицо, отмеченное шрамом, пересекавшим левую бровь, выражало суровость и решимость. Глаза, цвета грозового неба, казалось, видели насквозь любого. Сегодня он стоял на крепостной стене, облаченный в длинный черный плащ, наблюдая за приближающейся армией.

Ворота Цитадели Ночи медленно открывались, пропуская измученных, но гордых воинов. Они возвращались с северной границы, где сдерживали натиск варварских племен. Кронос Темный ждал их, его лицом оставалось не проницательным. Он поднял руку в приветствии, и воины ответили громовым ревом.

— Слава Императору! — кричали они, их голоса сливались в единый хор.

Кронос кивнул, его взгляд скользил по рядам солдат. Он видел усталость в их глазах, но также и непоколебимую верность.

В этот момент, когда он собирался произнести приветственную речь, из-за его спины раздался тихий шорох. Кронос обернулся и замер.

Его жена, императрица Лилит, стояла позади него. В ее руках был ребенок, завернутый в белые пеленки. Лицо Криоса исказилось от изумления.

— Криос, — тихо произнесла Лилит, ее голос дрожал. — Познакомься со своей наследницей.

2

Астрид лежала на спине лошади, веревка больно врезалась в запястья. Ветер обжигал ее лицо, а слезы продолжали литься, не переставая. Она чувствовала себя униженной, словно скот, которого везут на убой.

Вскоре они прибыли в небольшую деревушку, затерянную среди холмов. Дом травницы стоял на отшибе, окруженный густым садом, полным трав и цветов. Отец спешился и стащил Астрид с лошади. Она упала на землю, не в силах подняться.

— Вставай! — грубо приказал отец, поднимая ее за руку.

Астрид, шатаясь, последовала за ним к дому. Дверь открыла старуха с морщинистым лицом. Она окинула Астрид оценивающим взглядом, и на ее губах появилась едва заметная улыбка.

— Ну что ж, — проскрипела травница. — Заходите. Посмотрим, что тут можно сделать.

Астрид почувствовала, как по спине пробежал холодок. Она знала, что ее ждет что-то ужасное. Что-то, что навсегда изменит ее жизнь. И она не могла ничего с этим поделать. Она была лишь пешкой в чужой игре, жертвой чужих страхов и предрассудков. И все, что ей оставалось, – это покориться своей судьбе.

Травница провела их в темную, пропахшую травами комнату. На стенах висели пучки сушеных растений, а на полках стояли склянки с мутным жидкостями. Астрид чувствовала себя загнанной в ловушку.

— Оставь ее здесь, — рявкнула травница отцу, не отрывая взгляда от Астрид. — Я займусь ею.

Отец колебался.

— Но… я хочу видеть, как…

— Не мешай, — перебила его травница. — Это не для твоих глаз. Возвращайся через три дня.

Отец неохотно кивнул и вышел из комнаты. Астрид осталась наедине с травницей. Старуха подошла к ней и внимательно осмотрела ее лицо.

— Не бойся, дитя, — прошептала она. — Я не причиню тебе вреда. Я лишь хочу помочь.

3

Аурелия зашла в глубь тайной комнаты. За ней захлопнулась дверь, оставив ее один на один с гулкой тишиной. Вокруг нее разверзся лабиринт, будто выросший из кошмарного сна.

Первый поворот – и ее окутал фиолетовый туман. Стены здесь были выкрашены в глубокий, почти чернильный оттенок, поглощающий свет. Казалось, что они дышат, шепчут что-то неразборчивое. Фиолетовый цвет давил на виски, вызывая легкое головокружение и ощущение нереальности происходящего.

Следующий коридор вспыхнул красным пламенем. Не настоящим, конечно, но цвет был настолько насыщенным, настолько живым, что будто стены вот-вот загорятся. Красный свет, безжалостно бил в лицо Аурелии, заставляя ее щуриться. Он подчеркивал каждую морщинку, каждую пылинку на ее одежде, обнажая ее страх и уязвимость.