Кровь и Клятва

Пролог

​Время: 20 лет назад. Место: Древняя склеп-библиотека клана Вара.

​Кассиан Вара стоял на коленях. Свечи, вытопленные из жира древних хищников, мерцали, отбрасывая длинные тени на полки, заваленные пергаментами. Ему было всего на два века больше, чем многим из клана, но он был избран.

​Старейшина Ливия, чье лицо было иссохшей маской долга, держала в руке свиток из человеческой кожи.

​— Ты помнишь Клятву, Кассиан?

— Помню, — прошептал он, и его голос, обычно уверенный, дрогнул.

— Она родится под знаком Трех Лун. Ее кровь — это не питание. Это ключ. Ключ к власти, которой мы не видели с Эпохи Пепла.

— Я должен завоевать её доверие.

— Ты должен завоевать её сердце, — поправила Ливия, и ее глаза, старые, как горный лед, сверкнули. — Ритуал требует не просто крови. Он требует чистого дара. Она должна полюбить тебя, иначе Сила не будет принадлежать нам. Ты должен обмануть ее настолько искусно, чтобы обмануть самого себя.

​Она опустила над ним свиток. Потоки древней, холодной магии хлынули в него.

​— Взамен ты получишь силу, равной которой нет на земле.

— А если я провалюсь? — спросил Кассиан.

Ливия не улыбнулась.

— Тогда взойдет солнце, а ты сгоришь в его первом луче, как предатель Клятвы.

​Он поднял глаза, и в них уже не было сомнений, только решимость. Он вытянул руку, и острый, как бритва, коготь прорезал кожу на его ладони. Капли темной, густой крови упали на пергамент.

​«Я буду её светом, чтобы в нужный час стать её тенью».

Стекло и Уголь

​Время: Наши дни. Место: Городская кофейня «Лабиринт».

​Ева ненавидела этот город. И еще больше — саму себя за то, что ей пришлось вернуться.

​Она держала свой стаканчик с обжигающе горячим кофе, словно это был единственный щит между ней и остальным миром. Люди вокруг нее были не более чем размытыми, самоуверенными тенями, а она — стеклом, прозрачным и хрупким, которое вот-вот треснет.

​Ее недоверие не было паранойей. Это был урок, выученный в огне предательств, ставший углем в ее груди.

​Она работала в крошечной, пыльной антикварной лавке, которая была тихой гаванью от шума, пока он не вошел.

​Он не вошел, он появился.

​Она оторвалась от страницы книги (на самом деле, это была ее стратегия: если выглядишь занятой, люди меньше пристают) и увидела его. Высокий. Темные волосы, аккуратно уложенные, но выглядящие так, словно их только что растрепал ночной ветер. Костюм сидел безупречно, но под тканью чувствовалось напряжение, как у натянутой тетивы.

​Его глаза. Цвет ириса, как старая, выдержанная кровь — глубокий, почти черный, с золотистым блеском на краях.

​Он прошел мимо бариста, мимо свободных столиков и остановился прямо у ее. Его присутствие было физическим, как перепад давления.

​— Прошу прощения, — его голос был бархатным и низким, словно звучал не через воздух, а прямо в венах. — Вы Ева? Ева Кэмпбелл?

— Зависит от того, кто спрашивает, — ответила она, не опуская книги. Ее пульс, который обычно был тихим ручейком, превратился в грохочущий водопад. Она ненавидела этот эффект.

— Мое имя Кассиан. Кассиан Вара. Я представляю Фонд по сохранению исторического наследия. Мне сказали, что вы единственный человек в городе, кто может расшифровать эти старые архивы.

— Архив? — недоверие Евы было ее бронёй. — Я продаю старые лампы и сломанные часы. И точно не работаю с "фондами".

— Я знаю, что вы больше, чем просто продавец, Ева, — сказал он, и впервые в его голосе прозвучало что-то похожее на искреннее восхищение. — Я знаю о вашей работе с рукописями XVI века. И мне нужна именно ваша проницательность.

​Он протянул ей старинную визитку из плотной, немаркой бумаги. На ней был только текст, без логотипов, без номера телефона. Она осторожно взяла ее. Холод, который исходил от бумаги, был таким же резким, как зимний воздух.

​Кассиан улыбнулся. Это была не обычная улыбка, а та, что обещает и одновременно угрожает. Улыбка хищника.

​— Не торопитесь с ответом. Я буду здесь. Каждый день. В это время. Пока не получу вашего "да".

​Он развернулся и ушел так же бесшумно, как появился. Он не купил кофе. Он не посмотрел на бариста. Он пришел только за ней.

​Ева почувствовала в своей груди, что уголь начал тлеть, а стекло — вибрировать. Ей не нравилось, что он ее видел. Ей не нравилось, что он был так близко. Но больше всего ей не нравилось то, что впервые за долгое время ей стало по-настоящему любопытно.

Холодное Досье

Время: Неделя спустя. Место: Антикварная лавка Евы и ее скромная квартира.

​Ева сдалась на шестой день. Не потому, что ей нужны были деньги (хотя они, безусловно, не помешали бы), а потому, что Кассиан был настойчив. Он не просто ждал ее в кофейне; он стал частью фона, идеальным, неподвижным, холодным элементом пейзажа.

​Когда она наконец сказала «Да», его победа не была громкой. Это был лишь легкий кивок.

​— Где архивы? — спросила она, стоя в своей лавке среди пыльных книг и статуэток.

— У меня. Я принесу их, — ответил Кассиан. — Но мне нужна ваша помощь, чтобы понять контекст.

​Так начались их встречи. Не в его офисе, не в ее лавке, а в ее крохотной, захламленной квартире, которую Ева считала своей неприступной крепостью. Он приходил вечером, всегда ровно в восемь, когда уличный свет становился мягким, и тени удлинялись.

​Он принес первый «архив»: толстую книгу в кожаном переплете без названия. Это был дневник путешественника XVII века, полный зашифрованных записей о «Днях Пепла» и «Ритуале Жатвы».

​— Я не понимаю. Это не история. Это оккультизм, — Ева нахмурилась, проводя пальцем по символам.

— История часто прячется за тем, что мы называем оккультизмом, — мягко возразил Кассиан. Он сидел напротив, в кресле, которое выглядело слишком старым и шатким для его идеально скроенного тела.

— А что вы ищете?

— Власть, — ответил он, не моргнув.

​Ева замерла, но Кассиан тут же рассмеялся — сухим, негромким звуком, который, казалось, лишь имитировал веселье.

​— Я ищу источник власти. Источник влияния этого Фонда. Мой интерес сугубо научный.

​Ева недоверчиво кивнула, но ее стена чуть-чуть пошатнулась. Ей нравилось, что он не притворялся, что ищет добро или красоту. Он искал силу. Это было честно.

Через три дня они работали до полуночи. Ева, уставшая, пошла на кухню заварить чай.

​— Вам принести? — спросила она.

— Нет. Спасибо.

— Вы всегда отказываетесь. За последнюю неделю вы не съели и не выпили ничего, что я видела.

Кассиан не отвлекся от страницы, которую изучал.

— Мой организм... особенный. Древний обмен веществ. Я не нуждаюсь в такой простой пище, Ева. Только в том, что поддерживает мой фокус.

​Он посмотрел на нее. В его глазах не было голода, но было знание. Знание, которое заставило Еву вспомнить старые сказки о хищниках, которые не едят обычную еду.

​— И что поддерживает ваш фокус? — спросила она, невольно прижимая к себе кружку с горячим чаем.

— Тайна, — прошептал он, возвращаясь к книге. — И ваше присутствие.

​Она вернулась к столу. На ее коже выступили мурашки. Это был не страх, это было... предостережение.

Холодное досье часть 2

Кассиан был идеален. Он помнил все, что она говорила, даже мимолетные упоминания о ее покойной бабушке или о ее любимом сорте вина. Он был внимателен и уважителен. Он слушал ее, чего не делал ни один мужчина в ее жизни.

​Это была его главная ложь: он создавал образ человека, который полностью сфокусирован на ней.

​Однажды, когда Кассиан отвлекся, чтобы ответить на сообщение (единственное, что он иногда делал), Ева скользнула рукой к его предплечью.

​Она хотела найти тепло. Нормальность.

​Его кожа была гладкой, твердой и ледяной. Как мрамор.

​Она резко отдернула руку.

​Кассиан поднял взгляд, и его идеальная маска дрогнула.

— Что-то не так?

— Нет, — быстро соврала Ева. — Просто… здесь холодно.

​Кассиан улыбнулся, и на этот раз его улыбка была почти нежной. Он медленно поднял свою руку и накрыл ее, лежащую на столе. Его ладонь была большой, сухой и так же невероятно холодной.

​— Я могу согреть тебя, Ева. Ты просто должна попросить.

​Это было обещание. Или угроза. Или и то, и другое. Ева почувствовала, как её недоверие, её угольный щит, начал плавиться под его пристальным взглядом. Ей хотелось закрыть глаза и поверить ему.

​Она не знала, что этот ледяной контакт был частью маркировки. Кассиан, неосознанно для нее, уже начинал требовать владения. А для него самого это был первый момент, когда он почувствовал, что его план может пойти не так. Холод был его природой, но желание согреть ее, несмотря на эту природу, было искренним.

​А искренность в его миссии была смертельно опасна.

Проклятие Возрождения

Время: Три недели спустя. Место: Таинственная старая часовня на окраине.

​Ева больше не могла притворяться, что Кассиан — обычный человек. Его холодная кожа, его глаза, которые видели слишком много, его знание о символах в дневниках, которое было слишком личным.

​Сегодня они работали в заброшенной часовне, которую Кассиан арендовал под предлогом "конфиденциальности архивов". Стены были увиты плющом, а над алтарем, запрятанным под холстом, висел древний, пугающий символ — стилизованный круг с тремя лучами, пронзающими центр.

​Именно этот символ повторялся в рукописях, которые Ева пыталась расшифровать.

​— Что это за символ? — спросила Ева, когда Кассиан отвлекся на звонок (единственный, который он всегда принимал, отходя подальше).

— Это метка, — его голос был глухим, как эхо в склепе. Он вернулся и посмотрел на символ, но его взгляд был прикован к Еве.

​Он подошел к ней, и на этот раз не было ни нежности, ни обмана, только напряженная, опасная правда.

​— Пришло время положить конец этой игре, Ева. Ты не просто переводчик.

​Ева отступила. Уголь в ее груди превратился в раскаленный металл.

— Я так и знала. Вы мне лгали с самого начала. Вы из какой-то секты?

— Я не лгал, — сказал Кассиан, его глаза сузились. — Я не говорил всей правды. Я — Вара. И я, как и вся моя семья, вампир.

​Тишина была оглушительной. Ева рассмеялась — истерично, громко.

— Прекратите! Я не читаю подростковые романы, Кассиан.

— Посмотри на меня, — его голос стал приказным, древним.

​Кассиан сделал шаг. Свет в часовне померк, и Ева увидела это: тонкие, едва заметные линии вен под его глазами стали черными, как чернила. И главное — в его ирисах вспыхнул тот золотистый блеск, но теперь он был чистым, хищным пламенем.

​Она перестала смеяться. Страх, чистый и парализующий, пригвоздил ее к месту.

​— Я вампир, — повторил он тише. — А ты... ты Проклятие.