Круиз мечты для полубывших

Глава 1. Последняя капля

2014 год

Татьяна

– Самсонов! Я тебя убью!

От моего крика дрожит сгустившийся воздух. Его так трудно вдохнуть, он словно застревает в горле и не доходит до легких. В ушах звенит. Кажется, вот-вот лопнут барабанные перепонки. И ладно бы его, хрен с ними, а то ведь мои собственные.

– Какого черта? Зачем ты вообще полез в этот шкаф?

Муж стоит передо мной, как бык, глаза выкатил, из ноздрей сейчас пар пойдет. Голову наклонил, смотрит исподлобья, словно рога вперед выставил. Благо они у него имеются.

Ясное дело, лучшая защита – это нападение. И он неукоснительно следует этому принципу.

– У тебя все шкафы забиты хламом, а мне жизненное пространство нужно! Мне свои вещи класть некуда! – напирает он.

– Какого хрена ты у меня ничего не спросил?

– Да к тебе на кривой козе не подъедешь! Посмотри на себя: носишься по дому, как ошпаренная мегера!

Я невольно бросаю взгляд в зеркало. Точнее, следую глазами за его указующим жестом и упираюсь в зеркальную дверь того самого шкафа. Растрепанная, щеки раскраснелись, полы цветастого розового халатика разъехались в стороны, и в просвете видно посеревшее от стирки в нашей водопроводной воде белье. Жалкое создание, потратившее лучшие годы жизни… на кого? На что?

– И почему это я (!) в своем доме (!) чтобы выбросить листы с каракулями сорокалетней давности разрешение спрашивать должен?! – продолжает бычиться Дан.

Ах вот как! Значит сорокалетние каракули! Я просто задыхаюсь от возмущения. Хватаю воздух ртом, как выброшенная на берег рыба. От ярости словно парализовало – не могу ни слова сказать. Накосячил и даже не пытается извиниться! Гнев бурлит, пенится, выплескивается через край.

– Ну и сволочь же ты! – бросаю я и вылетаю за дверь, чувствуя, как закипает в груди, и вот-вот прорвутся слезы.

В своей комнате бросаюсь на кровать, утыкаюсь лицом в подушку, чтобы не было слышно рыданий. За ребрами болезненные спазмы, горячие ручьи льются из глаз. Все тело сотрясается. Так больно, так горько, так гадко! Вся моя жизнь! Вся моя жизнь коту под хвост!

Кот запрыгивает на постель, тычется мордой в щеку, щекочет усами. Урчит: «Посмотр-р-ри на меня! Я кр-р-расивый! Я милый! Я лучший! Я пр-р-риятный, погладь меня! Мур-р-р! Я люблю тебя, а ты меня любишь?»

И вот так всегда, когда плачу. Громко или совершенно беззвучно, полслезинки вытечет или хлынет соленый поток. Приходит всегда. Чувствует. Понимает. Сопереживает.

Прижимаюсь лбом к мягкому загривку. Обнимаю и глажу. «Персик, славный! Котенька мой! Один ты у меня остался.»

Он пару минут нежится в моих объятиях, но едва плечи перестают вздрагивать, спрыгивает на пол и – хвост трубой – важно шествует прочь. Так тоже всегда. Когда я в хорошем расположении духа, может часами сидеть у меня на руках, подставляя тело для ласк. А негатив нелегко собирать. Пошел сбрасывать в каком-нибудь темном и пыльном месте: за холодильником или в углу за портьерой.

Теперь вместо кота обнимаю свои колени, подтянув их к подбородку. Предметы в комнате все еще плывут и двоятся из-за стоящих в глазах слез. Внутренности скручивает злость и отчаяние. Уже ничего нельзя вернуть: ни двадцать лет моей жизни, ни коробку с вещами, которую муж выбросил в мусорный бак. Молча. Как оказалось, еще три недели назад. А сегодня я обнаружила ее пропажу.

На антресолях шкафа-купе много чего лежало: коньки сына, из которых он давно вырос, мои старые свитера и джинсы, оставленные для походов в лес и малярно-отделочных работ, журнальные вырезки, дареные сувениры из разряда «выбросить жалко, а применить негде». И эта коробка. Пару лет назад я забрала ее из маминого дома именно потому, что побоялась, брат выбросит. Обычная картонная коробка. На красивую, обклеенную цветной бумагой мне было жалко тратить деньги.

В ней то, что осталось от детства и юности. Школьные похвальные грамоты, пионерский галстук с маленькой зашитой дырочкой в одном из острых углов, дневник за одиннадцатый класс. Колокольчик с последнего звонка и лента с выпускного. Мои бирочки из роддома – кусочки рыжей клеенки, с выцветшими чернильными надписями «Мехова Н. А. девочка 3250». На ручку и ножку – с завязками из кусочка бинта и третья побольше – на кроватку. Еще все три выпуска домашней юмористической газеты «Вокруг сМеховых». На большее меня не хватило, тем более, что членов семьи моя сатира совершенно не радовала. Еще лучшие рисунки с занятий в изостудии, которую я посещала в младших классах. То, что муж назвал «каракулями сорокалетней давности». А мне ведь всего тридцать восемь.

В голову приходит запоздалая мысль, что коробку надо было подписать. Крупными буквами, ярким фломастером.

Глупая мысль. Даже если бы я так и подписала ее: «Вся моя жизнь», выбросил бы не задумываясь, без малейшего сожаления.

Боль пронзает тело с головы до ног. За что он так со мной? Я стала для него словно чем-то неодушевленным, каким-то ходячим предметом интерьера. Не слушает и не слышит, что я ему говорю. Смотрит сквозь меня. То хамит, то вовсе молчит часами и днями. Помощи по дому не дождешься. На кухне после него всегда свинарник. Раньше старался быть аккуратнее, сыну боялся подать дурной пример. Теперь в комнате, где он обитает, в комнате сына, беспросветный бардак.

Пытаюсь понять, как мы дошли до жизни такой? Ведь любили друг друга. Когда все начало разваливаться? Незаметно, потихоньку, по чуть-чуть. Конечно, когда сын уехал, все очень изменилось. В прошлом году Валька поступил в столичный вуз, перебрался в Москву. Дом опустел, словно не один восемнадцатилетний парень уехал, а с десяток шумных юных сорванцов разом его покинули.

Эйфория от поступления сына в один из лучших вузов страны быстро сменилась растерянностью – как мы здесь без него? – и тревогой – как он там без нас? Утром спросонья я по привычке варила овсянку на троих и спохватывалась порой только тогда, когда расставляла на столе тарелки. Днем меня преследовало ощущение пустоты и собственной ненужности. После работы, едва переступив порог квартиры, я физически чувствовала, как на плечи наваливается одиночество, и я сгибалась под его тяжестью едва ли не пополам. Пыталась занять себя чем-то полезным, но все валилось из рук. Вечером мы с Валькой как правило так или иначе связывались. Если общение по каким-то причинам откладывалось, я не находила себе места. Если поговорить удавалось, тоска и страх немного отпускали, и я спокойно засыпала. А утром все начиналось заново.

Глава 2. Козел рогатый

Татьяна

Все еще хлюпая носом, сижу на кровати и вспоминаю.

Мы действительно долго к этому шли. Год за годом, день за днем. Приближались медленно, маленькими шажками. Многие наши знакомые развелись после года, трех-четырех лет брака. А мы как-то почти двадцать протянули…

Жили неровно, как на американских горках, то подъем, то спуск. То крылья за спиной, эйфория, то ругались вдрызг.

Первые годы жили у мамы. С деньгами было совсем плохо, Валька маленький. С мамой было элементарно проще выжить. Она подкармливала, с сыном помогала. Мы могли уйти из дома на несколько часов, отдохнуть, потусить с друзьями. Но и конфликтов было чем дальше, тем больше.

Кризис 1998-го нас сильно подкосил. Пришлось на пару лет снова потуже затянуть пояса. В декрет я ушла со второго курса института. Через год после рождения Вальки перевелась на заочное отделение, доучивалась. Когда вышла на работу, с финансами стало немного полегче. Съехали от мамы. Почти три года жили на съемной. Отдавали за квартиру треть семейного бюджета. Зато чувствовали себя свободными. Кое в чем. Животных не заводить, на обоях не рисовать, мебель не портить. В шкафы не залезать – там вещи хозяйки. Не кричать, не шуметь, музыку громко не включать – за стеной нервные соседи. За сантехникой следить, не дай бог протечка – у соседей снизу свежий дорогой ремонт.

Решились на ипотеку. Тогда ее все боялись, да и новое жилье не всегда достраивали. С огромным трудом наскребли на первоначальный взнос. Ремонт, как в анекдоте, был стихийным бедствием. Выискивали отделочные материалы подешевле. Для работ, требующих специальных навыков и оборудования, искали шабашников-нерезидентов, что могли, делали сами. По родственникам и друзьям насобирали старой мебели. Переехали в малопригодную для жилья квартиру, потом долго доводили все до ума. Но, как известно, ремонт нельзя закончить, можно только прекратить.

И вот впереди еще десять лет платежей по ипотеке. Ну ничего, разберемся. Будем платить поровну. В конце концов это Валина квартира.

А жить, надеюсь, в скором времени будем раздельно. Год назад Дан получил квартиру в наследство от бездетной двоюродной бабки. Убитая однушка в доме пятидесятых годов постройки. Решили привести ее в порядок и сдавать, чтобы побыстрее выплатить висящую над нами дамокловым мечом ипотеку. Финансовых вложений в эту квартиру мы избегали, Дан ремонтировал ее самостоятельно и с минимальными затратами, благо опыт имеется. Поэтому процесс затянулся. Теперь нужно заставить его ускориться и в обозримом будущем переехать. Делить крышу над головой с бывшим – дурной тон.

Самое неприятное во всей этой истории то, что рано или поздно о разводе придется рассказывать Вальке. Конечно, он уже взрослый, поймет, но все же в любом возрасте расставание родителей – это удар, подрыв веры в любовь и счастливое супружество. К тому же он будет неожиданным, ведь сын не знает, что у нас творится последние несколько месяцев.

Но если Валя примет новость в штыки, если отец попытается представить разрушителем семьи меня, а самому выглядеть в глазах сына белым и пушистым, я молчать не буду, расскажу все как есть. И про грубости, которые говорит, и про обидные прозвища, которые теперь служат ему заменой моего имени, и про свинарник, который устраивает из нашей квартиры. И про другое, тайное, всеми замалчиваемое, что месяцы и годы, подтачивало наш брак.

В суете обыденной жизни, на бегу мы не замечаем многого. Невнимательны как друг к другу, так и к самим себе. Но иногда какая-нибудь мелочь цепляет наше внимание, выдергивает из потока, заставляет задуматься, приглядеться и порой переворачивает жизнь с ног на голову.

Дан стал моим первым мужчиной. А были ли у него женщины до меня, он не признавался. Когда я спрашивала об этом, всегда отшучивался, а настаивать на серьезном разговоре я не решалась. Когда сама стала чуть поопытнее, поняла – да, женщины были. Но какое это теперь имело значение. Он мой законный муж, отец моего ребенка, человек связанный со мною одной судьбой. К чему ворошить прошлое? А вот настоящее имеет куда большее значение.

Пока Валя был совсем маленьким, в те годы, когда я крутилась между плитой, стиральной машиной, и детской кроваткой, я не задумывалась о том, верен ли мне муж, это казалось мне само собой разумеющимся. Когда вышла из своих четырех стен в окружающий мир, огляделась, нет-нет да закрадывались сомнения в его честности передо мной. За руку не ловила, но пару раз подозрения в измене были.

Город у нас небольшой, но и не деревня, где все про всех знают. Слухи о том, что он был где-то и с кем-то замечен, до меня не доходили.

Серьезнее всего я забеспокоилась в конце лета позапрошлого года. У Вальки впереди был выпускной класс, ЕГЭ, серьезные нагрузки. Мы решили как следует отдохнуть. Впервые поехали за границу, разумеется в Турцию. Выбрали самый дешевый трехзвездочный отель, оказавшийся на побережье Черного, а не Средиземного моря, где находятся самые популярные курорты. Нас, неизбалованных комфортом туристов, все устроило. Только блюда на шведском столе были с огромным количеством перца, чтоб много не съели. Так что основу нашего рациона составляли омлет и картофельное пюре. Тем не менее, отдыхом остались довольны.

По приезде мне стало казаться, что муж не просто прекрасно отдохнул, что-то изменилось в его поведении. Стал тщательнее следить за собой, прикупил несколько новых модных вещей, отрастил усы. Подумала, что отдых пошел на пользу. Но еще какие-то мелочи натолкнули меня на мысль о появлении в его жизни другой женщины.

Доказательства этому, разумеется, нашлись случайно.

Началось с курьеза. Однажды в осеннюю темную пору упал мой благоверный в лужу. Нет, не по пьяни упал. Дороги наши оставляют желать. Что автомобильные асфальтовые, покрытые разноцветными и разновозрастными заплатками – настоящее лоскутное одеяло с прорехами. Что тротуары с выщербленной плиткой, вздыбившиеся, идущие волнами. Смерть туфелькам на шпильке. Их и правда носят все реже, неужели из-за плитки? Бесспорное преимущество плиточных дорожек – после дождя они быстро высыхают, лужи на них не стоят. Но такие дорожки в городе не на каждом шагу только на главных улицах – для променада живущих в центре горожан, а еще вернее, чтобы пустить пыль в глаза областному начальству, отчитаться за освоенные бабки.

Глава 3. По кому плачет дурдом?

Данила

Приехали… Развод!

Как гром среди ясного неба!

С чего? Да, ругаемся. Да, чувства прошли. И что? Все так живут.

Попробуй-ка двадцать лет парить на крыльях любви. Когда то теща пилит, то домовладелица плешь проедает. То ребенок болеет. То на работе проблемы навалились.

И, главное, повод нашла. Выбросил на свалку коробку с барахлом. А она такой крик подняла! Истеричка! Кто ж мог подумать, что это бесценные артефакты?

Значит двадцать лет брака псу под хвост? А как же квартира, в которую столько вложил? Ей отдать? А ипотеку еще десять лет платить.

Мебель, техника, прочий скарб. Ко всему привык. Все делить?

Опять же сын у нас. Умный парень. Первокурсник. Сам в Бауманку поступил.

Он меня поддержит. У нас взаимопонимание. Правда, с месяц назад учудил. Я чуть инфаркт не схлопотал. Вот как дело было.

Мы сыном часто по видео разговариваем. Когда он учиться начал, каждый вечер с матерью садились перед компьютером. Связывались по скайпу, узнавали, что да как. Потом уже реже стали созваниваться. И все больше поодиночке – то она, то я.

В этот раз я с Вальком разговаривал, жены дома не было. Ну стал мне сын рассказывать про учебу, про друзей-приятелей. У него их много появилось. Сначала был Егор, с ним еще при подаче документов познакомился. Потом Мирон, сосед по общежитию, еще Лёня, кажется, или Лёва.

Да я не вникал особо. Часто сидел, слушал сына, а мысли куда-то вдаль улетали. То на работе какая-нибудь котовасия случится, то жена взбрыкнет. Вида не показывал, все же это важная вещь – связь с ребенком. Ему нужно наше участие, поддержка.

Какое-то время назад в Валькиных рассказах стало появляться имя «Саша». То он конспект брал у Саши. То «с английским мне Саша поможет».

Английский язык – единственное слабое место у сына. В школе его преподавали не на уровне. На репетитора денег не было. А столичные выпускники на нем только так шпарят. И в вузе спрашивают соответственно.

Так вот, дальше Валёк стал рассказывать, как решил приготовить суп из рыбных консервов. В одиннадцать ночи. На завтра, на обед. Начал варить, а картошки нет. И магазины закрыты. Придумал заправить суп рисом.

Я заметил, что можно было попросить в долг у соседей по общежитию. И выяснилось, что он больше там не живет.

– Я переехал к Саше. Тебе мама разве не сказала?

Да мы три дня уже не разговаривали.

– Это как? – напрягся я. – На съемную? Или у Саши своя квартира?

Мы сыну помогаем. На еду, одежду, прочее деньги высылаем. Но на съемное жилье у нас денег нет. Сразу договорились, что будет жить в общежитии. А ему подрабатывать некогда. Их сразу предупредили, что на первых двух курсах учеба напряженная. Отвлекаться на заработки нельзя. Вылетишь в два счета.

– Да, своя. Небольшая, однокомнатная, зато всего десять минут до метро.

– А на метро до универа сколько ехать?

– Около часа, – беззаботно бросает сын.

Два с половиной часа в день на дорогу это немало. А общежитие в нескольких минутах. Чего ради? Так и спрашиваю сына.

Он недоуменно пожимает плечами:

– Чтобы вдвоем жить.

Так он и с Мироном в комнате жил вдвоем.

– Мы с Сашей теперь вместе, – продолжает объяснять Валек.

От недоброго предчувствия по спине ползет холодок.

– В каком смысле «вместе»? – спрашиваю севшим голосом.

– В том самом, пап, ты чего как маленький. Как семья, как муж и жена.

Все плывет у меня перед глазами. В голове обрывки мыслей: «Единственный сын…какой позор…как людям в глаза смотреть…»

– Да как ты мог! – взрываюсь я. – У тебя там в Москве совсем крыша протекла? Как можно с парнем… тьфу…

– Пап, ты чего? – теряется он.

– Я чего? Это ты… И кто у вас муж, кто жена?

Валёк на экране молча хлопает глазами.

– Так кто муж? Ты, или Сашка твой? – срываюсь я на крик.

– Почему «твой»?

– А чей же он, мой что ли?

– Она, пап. Она! Саша – девушка!

По лицу сына начинает ползти кривая улыбка. А потом он роняет голову на стол перед экраном и сотрясается в приступе хохота.

А я чувствую, как у меня в груди взбесившееся сердце подпрыгивает, как на батуте. Краска заливает лицо. Осел! Сам ведь слушал в полуха. А как мог о сыне такое подумать?

Отсмеявшись, Валёк не стал меня упрекать. Зато вернул обиду при следующем нашем разговоре.

– Как вас угораздило так меня назвать? «Валя и Саша» – угадайте, кто девочка, кто мальчик, – кривляется он.

– Так мать назвала, – перевожу я стрелки.

– А ты где был? Бухал на радостях?

Признаться честно, да. Когда сын родился, себя не помнил от счастья. И имя «Валентин», что жена придумала, казалось самым лучшим. Его значение «здоровый, сильный». Что еще родителям надо?

Валёк не впервые высказывает недовольство по поводу собственного имени. Он родился пятнадцатого февраля. Мы говорили, назвали в честь покровителя влюбленных. По следам праздника.

Теперь сын уже взрослый. Совсем взрослый. Но все равно неловко рассказывать, как оно было на самом деле. Почему родился на три недели раньше срока.

Танька дважды за беременность лежала в больнице на сохранении. Первый раз в самом начале с угрозой прерывания. Даже свадьбу пришлось перенести с начала августа на сентябрь. Второй на седьмом месяце с тонусом. Я не то что лапать, смотреть на нее боялся. А как тридцать семь недель сравнялось, выдохнули. Праздник отметили. В кровати. А в полночь Таньку увезли на скорой. В шесть утра родился Валёк.

Вздыхаю. Сердце щемит. Ведь были когда-то счастливы. Несмотря ни на что. Совсем, кажется, недавно. Куда все ушло?

В небытие. Потихоньку. Шаг за шагом.

После отъезда сына Танька как с цепи сорвалась. Стала нервной, дерганой. Всем недовольной. Как из психушки сбежала. Получал от нее по замечанию в минуту, хотя дома старался бывать пореже.

Секс у нас и так стал в последние годы даже не исполнением супружеского долга, этакой дружеской взаимопомощью по снятию напряжения. А в последние месяцы и такого нет.

Глава 4. (Не) просто спам

Татьяна

Все выходные беспросветный дождь, и я, и сосед оба дня сидим дома. Теперь я так про себя называю Дана, привыкаю. Вслух обращаться не рискую, зачем дразнить гусей?

Поскорее бы уж съехал. Но он не особенно торопится. Сейчас опять вынужденный перерыв в ремонте. Плитку не подвезли вовремя, и это, видите ли, «тормозит работу». Можно подумать, все остальное сделано и куплено. Просто-напросто ему неохота выходить из дома в дождь.

Злюсь, но терплю. Не скандалю, не нарываюсь. Как ни странно, после подачи заявления на развод, ругаться мы стали меньше, и вообще атмосфера в доме несколько разрядилась. Теперь мы без пяти минут официально чужие люди. А с чужими, с соседями стараются без нужды не ссорится.

Стали между собой договариваться, когда кому нужна стиральная машина, утюг, когда нужно надолго занять ванну.

Вижу, что старается мыть после себя посуду. Вся уборка по-прежнему на мне, но если сильно насорит, напачкает, за собой убирает.

Поскольку приходится безвылазно сидеть дома, навожу порядок в шкафах. Попутно начинаю прикидывать, какие вещи могу безболезненно отдать бывшему, не с нуля же ему все покупать. Посуду, постельное белье мысленно делю легко, готова расстаться с креслом, парой стульев и злосчастным шкафом в коридоре. Он морально устарел, а с некоторых пор я видеть его не могу, словно он и есть причина распада моего брака. С техникой сложнее, ее выбирал муж… тьфу, сосед. Я привыкла и к стиральной машине, и к микроволновке. Покупка новых, если он решит их забрать, страшит меня не столько денежными тратами, сколько муками выбора.

Когда я физически устала наводить порядок в материальном мире, решила разобрать электронную почту. В последний раз я этим занималась еще до Нового года, да и вообще редко в нее заглядываю. Страшное дело, сколько мусора накопилось. Рекламные рассылки, этого добра больше всего, от магазинов электроники, одежды и обуви, косметических магазинов и даже продуктовых. Все стремятся осчастливить выгодными скидками и беспрецедентными акциями.

Удаляю также неактуальные письма из переписки с подругами. Одного адресата из почты ликвидирую. Навсегда. Неважно, что с мужем мы разводимся, и разводимся не из-за подруги. Предательство не прощают.

Еще удаляю вирусные письма, начинающиеся словами «Испытайте свою удачу...», «Вам повезло...», «Узнайте, как заработать миллион…», «Поздравляем, вы выиграли...».

«Ведь есть же отдельная папка «Спам», – злюсь я. – Почему не все подобные письма попадают в неё автоматически?»

В последнее время и на сотовый все чаще звонят со всякой рекламой. Предлагают поставить пластиковые окна, купить новый автомобиль С класса, взять кредит под выгодный процент. Ха, очередной, спасибо, с нас достаточно!

Перестала брать трубку, когда звонят с незнакомых номеров.
В понедельник в конце рабочего дня как раз названивают с такого.

Воистину, понедельник – день тяжелый. После двух дождливых дней в городе на дорогах и тротуарах моря разливанные, как ни старалась идти аккуратно, ноги промочила. Мало того, какой-то козёл на раздолбанных жигулях, гремящих деталями, как скелет костьми, окатил меня из лужи с ног до головы.

Грязная и мокрая до трусов! Захожу в квартиру и сразу в душ. Долго стою под теплыми струями, смываю с себя все расстройства и обиды дня. Наконец, надеваю свой уютный домашний халатик, выхожу на кухню и ... Опа, картина маслом. Дан, сосед, стоит с моим телефоном в руке.
Смотрю на бывшего, по сути, мужа ну о-очень выразительно. У тебя как с совестью, дорогой? С самой элементарной порядочностью? Дан непрошибаем.

– Тебе тут звонили, – как ни в чем ни бывало произносит он. – Сказали, ты выиграла главный приз.

Сам ухмыляется, зараза.

– Ты какого черта мой телефон берешь? Да еще принимаешь спам?

– Противная мелодия у твоего звонка. Раздражает, – объясняет он невинным голосом.

Сосед садится и закидывает ноги на край обеденного стола. Продолжает болтать, зная, что безмерно меня бесит:

– Интересно, на что они рассчитывают? И где номера берут? Тебя, между прочим по имени-фамилии называли. Так что слились твои личные данные. Звонит девчоночка. Детским таким, писклявым голоском представляется менеджером радиостанции, говорит, ты выиграла круиз по средиземному морю.

Через мое тело словно проходит электрический разряд. Я деревенею, немею, глупо открываю рот и глотаю воздух.

– К-какой радиостанции?

Дан пожимает плечами:

– Не запомнил. «Удача», что ли? Или нет, с буквы «Ф». «Фортуна»? Да какая нафиг разница!

Но я уже лечу к компьютеру. Нажимаю «Пуск». Приплясываю синхронно с внутренней дрожью. Сердце подпрыгивает, как лошадь, берущая барьер за барьером. И как выдержать эти несколько секунд, пока приветственно пискнув, комп не разложит передо мной рабочий стол? Как не сдохнуть, пока идет кажущаяся нескончаемой загрузка?

Около двух месяцев назад в эфире радио «Фортуна ФМ» я услышала о конкурсе «Круиз мечты». В нем разыгрывалось десять поездок в круиз по Средиземному морю на двоих. От участников требовалось выполнить нехитрое творческое задание: рассказать в каком городе на маршруте круиза особенно хотелось бы побывать и почему. А еще угадать трех неназываемых в рекламных роликах артистов, которые будут выступать на вечеринках в круизе. На сайте радиокомпании были размещены музыкальные отрывки, графические ребусы и загадки, призванные подсказать ключевые слова, по которым можно было бы отгадать их имена.

Я подала заявку на участие, заполнила анкету, отослала на почту радиостанции свой опус и версию списка артистов. Не скажу, что легко решила задачки, но была на 99 процентов уверена в правильности результата. И, отправив все это… благополучно забыла о конкурсе. Столько за эти два месяца произошло событий. Совсем немногие из них долгожданные, радостные, гораздо больше неожиданных, неприятных, шокирующих.

На голубой экран выскакивают мелкие значки сохраненных файлов. Я нетерпеливо вбиваю в поисковик: «Фортуна ФМ». На сайте радиостанции в ленте новостей мгновенно отыскиваю строчку «Стали известны имена победителей конкурса «Круиз мечты». Сердце бешено стучит, буквы прыгают в глазах, не желая складываться в слова. Список из десяти имен и фамилий. И предпоследнее – Татьяна Самсонова.

Глава 5. Нет, нет и нет

Татьяна

Весь день хожу, как во сне, все кажется нереальным. Понятно, почти не спала. Но, наверное, даже если бы продрыхла сутки подряд, чувствовала себя так же. Эйфория! Я еду в круиз на морском лайнере! Увижу Марсель, Барселону, Рим!

Придя с работы, не могу сдержаться, вываливаю радостную новость на Дана. На соседа. Да я расцеловать его сегодня готова! Если бы он не взял мой телефон…

Весь вечер ерзаю от нетерпения в ожидании Валькиного звонка. Еще днем послала ему смс, и он назначил «сеанс связи» на девять.

Больше всего на свете хочу поехать в круиз с сыном. В июне у него сессия, но, я думаю, можно договориться. Какой-нибудь экзамен отложить на потом. Что-то сдать досрочно. Лучше всего, конечно, получить «автомат». Нам в институте по неосновным предметам их, случалось, раздавали. Ради такого случая сессию можно отодвинуть на второй план.

Очень хочется, чтобы он побывал в Европе. Да еще в нескольких странах за раз. Когда еще представится такая возможность?

Хотя я с Валькой поехала бы не только в круиз на пятизвездочном корабле. Но и на «отдых» в шалаше в лесной глуши, на Северный полюс, в круиз на подводной лодке, так я по нему соскучилась.

И я очень рассчитываю, что мне удастся его уговорить. Валя хоть и не «мамочкин сынок», но «мамин сын». Мы очень близки, и, надеюсь, что он ко мне прислушается.

Конечно, то, что он переехал к своей девушке, я не одобряю. Но кто меня будет слушать? Кто слушает предков в девятнадцать лет?

О Саше сын рассказал мне сразу после каникул, в середине февраля, но то, что у них все всерьез, не ожидала, была не готова.

Все знают, что дети вырастают внезапно. О двухлетке, который сам сел на горшок тоже говорят: «Совсем взрослый!» Но когда осознаешь, что твой ребенок, пусть совершеннолетний, живущий отдельно, уже мужчина, что он в постели с девушкой... Это шок!

Сигналы скайпа раздаются в десять минут десятого. На экране возникает Валька, растрепанный, как будто даже запыхавшийся, словно откуда-то бежал. Коротко обмениваемся текущими новостями. Мне не терпится перейти к главному.

– Валя, хочу рассказать тебе важную вещь. Я тут поучаствовала в конкурсе от одной радиостанции. И, представляешь, выиграла круиз на крутом корабле по Средиземному морю! На восемь дней, с пятнадцатого июня. Путевка на двоих.

– Вот это здорово! – в голосе и лице сына неподдельный восторг. Но реакция какая-то отвлеченная. За меня рад, но то, что эта новость имеет к нему прямое отношение, не считает.

– Ва-аль! Поедешь со мной?

– Мам? – он растерян, понимаю, что подбирает аргументы для отказа. – У меня же сессия!

– Наверняка можно перенести экзамены, что-то сдать досрочно.

– Нет, мам, нет. Я не смогу. Возьми папу.

Мы так и не рассказали сыну, что подали на развод, никому еще не сказали. Но он, конечно, знает, что у нас далеко не радужные отношения. Словно чувствуя, осторожно добавляет:

– Ну или кого-нибудь из подруг.

– Валь, я очень хочу поехать с тобой. Именно с тобой! Хочешь, поговорю с куратором, с деканом. С кем надо? Такое ведь раз в жизни бывает.

Валька молчит, хмурится.

– Наверное, вопрос с сессией решить сложно, но можно. Но, пойми, я... не хочу. У нас с Сашей все серьезно. И ехать отдыхать без нее это как-то... некрасиво. Извини, мам, но нет, не поеду.

Пытаясь скрыть, насколько сильно мое разочарование, закругляю разговор. За спиной раздается шорох. В дверном проеме торчит Дан, уши греет. Конец разговора он явно слышал.

Приподнятое настроение тут же падает. Моя мечта отправиться в круиз с сыном разбивается о его «взрослость». А сосед опять беспардонно нарушает мои личные границы.

Надо срочно заесть горечь чем-то сладеньким. Иду на кухню за чаем и шоколадкой, размышляя, как действовать дальше.

Евгения прислала письмо с перечнем документов, которые необходимо собрать мне и моему спутнику для оформления авиабилетов и получения Итальянской визы. Срок очень короткий. Если отправлять курьерской службой, то не позднее пятницы, двадцать третьего мая. Если самостоятельно везти в Москву, в офис радиостанции, не позже вторника, двадцать седьмого. Сегодня уже двадцатое.

Внизу письма шла угрожающая приписка: «В случае если победитель конкурса не успеет вовремя предоставить документы, необходимые для поездки, а также в случае если победитель и его спутник не сможет вовремя прибыть в аэропорт вылета, его приз аннулируется».

Когда я подавала заявку на участие в конкурсе, выполняла конкурсные задания, честно сказать, особенно на выигрыш не рассчитывала. Тем не менее подумала, что возможных компаньонов у меня достаточно: сын, три близкие подруги, да и с Даном мы тогда еще не разругались. А сейчас, спустя всего два месяца...

Да, у меня было всего три подруги, школьная, институтская и с работы. В каждый этап жизни появлялось по одной. Не знаю, как другие дружат втроем, по личному опыту и наблюдениям всегда получалось, что двое дружат против третьего.

С Ладой мы проучились десять лет в одном классе. Сидели вместе за партой, когда это позволяли учителя, ходили друг к другу в гости, гуляли вместе, хотя жили довольно далеко друг от друга. После окончания школы, я осталась в городе, а она уехала учиться в областной центр. Вернувшись, вышла замуж, родила сына. С мужем жили дружно, небедно, Федя хорошо зарабатывал. Несколько лет назад захотели второго ребенка. Никак не получалось, и началось: поездки по церквям и монастырям, к бабкам, к именитым врачам, безуспешные попытки ЭКО. Нет, Лада не озлобилась, осталась такой же доброй и милой, но зациклилась настолько, что стала на себя не похожа. Выглядела она временами озабоченной и сосредоточенной на своих мыслях, временами потерянной и рассеянной. О чем бы ни шел разговор, подруга всегда переводила его на детей, на малышей.

Потом наступила черная полоса. Сгорела дача. Ладина мама серьезно заболела. Потом в начале лета сын на всем ходу слетел с велосипеда и получил множественные травмы. Лада металась между мамой и сыном. Лето прошло мимо семьи, все очень устали. Позже Лада сказала, что все неприятности были призваны привести ее в чувство, заставить понять, что у нее все хорошо и нужно не требовать у судьбы большего, а радоваться жизни.

Глава 6. Лучшее из худшего

Татьяна

Ехать в круиз мечты мне не с кем. Знаю, что денежный эквивалент приза не выплачивается. Но раз с попутчиком не складывается, может допусти́м другой вариант?

В обед выхожу на улицу и звоню Евгении, молясь, чтобы время ее обеденного перерыва не совпадало с моим. Спустя десяток гудков в трубке раздается писклявое «Алё».

Представляюсь и без лишних реверансов вываливаю на нее свои проблемы:

– Понимаете, оказалось, что мне совершенно не с кем ехать в круиз. Одна подруга сломала ногу, другая забеременела, третья …уехала. Далеко. В общем, я хотела узнать, может ли вместо меня поехать мой сын со своей девушкой?

Женя на несколько секунд зависает, переваривает информацию, даже слышны характерные звуки. Тяжело ей, попалась неадекватная победительница.

– Нет, это невозможно, – выдает она почти на ультразвуке. – Победитель не может передавать право на получение приза третьим лицам. Это указано в правилах участия в конкурсе.

Чувствуется, что шпарит наизусть. Я и сама могла бы эти правила перечитать, но время дорого и всегда надеешься на особое отношение.

– А может все-таки можно? – ною я, используя последний шанс, терять все равно нечего. – Мне действительно не с кем ехать.

– Нет, нет, исключено, – звонко припечатывает Евгения.

– Что же мне делать?

Это, наверное, самый тупой вопрос, который Женечка слышала за все время своей работы менеджером по выдаче призов. Тем не менее, она пытается мне помочь. Долго неопределенно, но участливо мычит, а потом предлагает выход:

– Вы можете поехать одна. Правила этого не запрещают. Я уточню у руководства, но, думаю, проблем не будет. Только определитесь побыстрее. Вы помните, что документы нужно отправить уже послезавтра?

Я уверяю, что помню, обещаю определиться в ближайшее время и отключаюсь. Разумный вариант, логичный. Но не мой. Я благодарна Жене, что она исходила из озвученных мной условий, а не полезла с предложениями, тоже вполне логичными, взять сына (кто бы мог подумать, что ему вдруг стало неловко путешествовать с мамой) или мужчину, который позволяет себе отвечать на входящие вызовы на мой телефон.

Жаль, но ехать одной – это действительно не мой вариант. Тогда с кем?

Перебираю в уме всех ближних и дальних знакомых, потом для верности подключаю свою записную книжку. Вызываю в памяти образ каждого. Держу в голове вопрос «С кем бы я пошла в разведку?» По мне, что в разведку, что в Средиземноморскую кругосветку. Ноль целых ноль десятых кандидатов. Я человек довольно брезгливый, не знаю, как это правильнее назвать. Мне некомфортно в близком контакте с неродными людьми. Представляю, как буду делить с кем-то каюту, и тошно становится. Пользоваться одним санузлом – бр-р-р! Каждую ночь слышать чье-то сопение, или, хуже того, храп! А если окажется, что человек чавкает во время еды? Ведь мы будем постоянно рядом 24 часа в сутки. 24 на 8. А главное, кому я смогу довериться, как проводнику? Далеко не каждому.

За всю мою жизнь эту роль играли только Дан, Лада, Вера и пару раз мой собственный сын.

То, что испытываю, оказавшись одна в незнакомом месте, похоже по описанию на паническую атаку: все разумные мысли покидают голову, тело костенеет, холодеет, ужас сковывает, хочется закрыть глаза, втянуть голову в плечи, стать маленькой.

Помню, как впервые это испытала. Я была старшеклассницей, и ехала на олимпиаду в другую школу в районе города, который я почти не знала. Едва я сошла с автобуса и прошла несколько десятков метров, тело словно парализовало. Я поняла, что, хотя и изучала, маршрут по карте города, потеряла ориентацию, не знаю куда идти, а спросить не было сил. Присела на корточки, накрыла голову руками и сидела так несколько минут. Наконец прохожие стали узнавать, в чем дело. Я с трудом объяснила, что мне нужна автобусная остановка, меня проводили, и я покинула злополучный район. Учительница отругала меня за то, что не явилась, «не защитила честь школы», а мне впервые было все равно.

Подобные случаи происходили и позже, во взрослом возрасте. Заодно я узнала, что впасть в панику я могу и в сопровождении человека, которому не слишком доверяю. Однажды поехала за грибами с одной воспитательницей, тогда я работала в детском саду. Приятельница убеждала, что хорошо знает лес, но едва мы удалились от опушки, мне стало нехорошо. Признаваться в своих странностях было стыдно, и я объявила, что резко заболел живот, и дальше я не пойду, развернулась и ушла к дороге.

Мой самый страшный сон, который время от времени повторяется с небольшими вариациями выглядит так. Я оказываюсь в чужой стране, где все говорят на непонятном языке. Мне жизненно необходимо найти какую-то цель, объект, там будет спокойно, безопасно. Но я не ориентируюсь, не знаю, куда мне идти. При попытке спросить у прохожих, изо рта вырывается только хрип. Окружающие сторонятся меня, я сажусь на землю и плачу, а волны ужаса накатывают на меня снова и снова.*

До конца рабочего дня я кручу в голове вопрос «С кем?». И сколько не начинаю цепочку рассуждений с начала, прихожу к одному и тому же решению. Неприятному для меня решению. Дан.

Он – мой единственный шанс отправиться в круиз.

Несмотря ни на что, я чувствую себя рядом с ним более-менее комфортно. Он не противен мне на физическом уровне, на местности ориентируется хорошо, не знает языка, но при необходимости изъяснится и жестами. Доверяю ли я ему? Больше, чем многим другим. Не бросит ли меня по небрежности или от злости? Нужно жестко обговорить условия и постараться вести себя корректно, не провоцировать. По всему выходит, что он единственный кандидат в спутники, который еще не сошел с дистанции. Нужно смотреть правде в глаза, как бы мне ни было это неприятно.

Пытаюсь смириться с неудобным решением. Лучше так, чем совсем никак. Пытаюсь подобрать в голове фразы, от которых не передернет. Чтобы прозвучало вежливо, но не заискивающе. Позвать так, чтобы не догадался, что он мой последний шанс.

Глава 7. Ностальгия

Данила

Вот так ошарашила! Действительно, неожиданно. И приятно. Даже размяк в какой-то момент.

Потом опомнился. Как же мы – кошка с собакой – в такой непосредственной близости больше недели уживемся? На миг пожалел, что так скоропостижно согласился.

Ну ничего. Игра стоит свеч. Танька ведь мне не противна. Раздражает – да. Бесит временами. Но ненависти, отвращения нет. Даже думал, когда разведемся, и страсти улягутся, сможем быть друзьями.

Ладно, авось не поубиваем друг друга в одной каюте. Только надо выработать правила общежития. Мальчиком на побегушках я быть не собираюсь. Исполнять прихоти, капризы – увольте. Разумно соотносим наши интересы там, где по отдельности быть не получится. А в остальном каждый сам за себя. Кошельки раздельные. Свобода действий в отношении противоположного пола.

Я только начинаю обдумывать пункты предполагаемого договора, как заваливается Танька. С программой круиза, разъяснительными письмами, списком документов. Оказывается, времени на сбор справок в обрез.

Обсуждаем бюрократические нюансы. Я категорически против отправки документов курьерской службой. Не доверяю. Шанс, что потеряют, задержат, «подсмотрят» личные данные, выше нуля. Да и дополнительные несколько дней на сбор документов совсем не помешают.

Танчик, конечно, в Москву не поедет. Не беда, отвезу я. Тем более, по деньгам это немногим дороже. Ночным поездом туда, тем же вечером обратно.

Повидаюсь с сыном. Очень по нему соскучился. А те, у кого топографический кретинизм – основа для истерических припадков, пусть кусают локти.

На следующий день иду отпрашиваться у начальства. Отпуск по графику в сентябре, так что о причине приходится рассказать. И не только начальнику.

До конца рабочего дня становлюсь местной знаменитостью. Еще бы, и отдых в Турции событие неординарное, а круиз по Средиземному морю да на халяву и подавно.

Ко мне подходят, поздравляют. Пожимают руку, хлопают по плечу. Кто-то бурно выражает восторг и даже зависть, кто-то просто улыбается. Кто-то намекает, что не откажется от сувениров из поездки. Быть звездой утомительно. Но уверен, уже завтра все утихнет.

Собрать документы для визы оказалось не так сложно. На наше счастье деньги, отложенные «на черный день» лежат на банковском счете, а не под матрацем. Сумма остатка в справке едва превышает минимально необходимую для получения визы. Финансовые гарантии. Гарантии того, что мы в состоянии прожить в Италии (на всем готовом!) восемь дней. Охренеть! Вот чертовы капиталисты!

Пока единственный вопрос вызвал между мной и Танькой бурные споры. Получается, организатор конкурса, радиостанция «Фортуна ФМ», оплачивает круиз с питанием на борту, авиабилеты из Москвы в Милан и обратно, трансфер до порта, совмещенный с экскурсией на пути туда по Генуе, а на обратном по Милану, а также оформляет визу и медицинскую страховку. Мы самостоятельно оплачиваем проезд до аэропорта Шереметьево, расходы на борту лайнера и предмет нашего спора – экскурсии в городах по маршруту.

Танька, разумеется, предлагает купить сразу все экскурсии. Логично. Самостоятельно осматривать достопримечательности, ходить по незнакомым улицам даже в моем сопровождении ей будет некомфортно. Да и не увидишь в чужом городе за крайне ограниченное время столько, сколько на экскурсии с профессиональным гидом.

Но у меня множество аргументов против. Выкупать экскурсии нужно у туроператора в Москве. Значит мне придется ехать по двум адресам, а хочется подольше побыть с сыном. С тем же успехом можно будет купить экскурсии на борту лайнера у представителей туроператора. Кроме того, в голове сидит мысль, что до поездки еще три недели, мало ли, что может измениться, а уплаченные денежки сложно будет вернуть.

И, наконец, главный камень преткновения – деньги. Их, собственно, нет. И через три недели в необходимом количестве не будет. Нужно и со вклада снимать, причем перед самым отъездом, когда уже визу дадут, и занимать придется. Имеющихся сейчас дай бог чтобы хватило на железнодорожные билеты до Москвы и обратно.

А в поездке обязательно нужно иметь сумму на случай форс мажора. Помимо экскурсий неминуемо придется раскошелиться на сувениры. Да и для себя что-то захочется купить. Итальянскую граппу или вино, какую-нибудь футболку или кепку на память.

Но еще один пункт в перечне трат меня потряс до глубины души. Несколько раз переспрашивал у Таньки, все ли я правильно понял.

Сервисный сбор. Это обязательная плата за обслуживание на борту лайнера – по семь евро с носа за ночь – чаевые. Принудительные чаевые! Да где это видано, чтобы человек обязан был оставлять чаевые, да еще и предписанную кем-то сумму! Буржуи недорезанные! Почему просто не включить их в стоимость круиза? Сразу вспомнился «Незнайка на Луне»: «простыня – 1 сантик, одеяло – 1 сантик, подушка – 2 сантика».

Прикинул в уме – не так уж дешево выходит эта халявная поездка. Оклад потрачу за каких-то восемь дней.

Хорошо хоть срочно не нужно деньги добывать. Под давлением железных аргументов Танька согласилась купить экскурсии уже на борту.

К вечеру пятницы документы для визы были собраны. Жаль, что в выходные их принять не могут. Взял билет на вечер воскресенья. Позвонил сыну по скайпу, сказал, что смогу провести с ним вторую половину дня понедельника, обратный поезд в девять вечера.

Валёк обрадовался.

– Здо́рово, па. А чем бы ты хотел заняться, куда сходить?

– Да мне все равно, – честно отвечаю я. – Только пообедать надо хорошо. Сытно и недорого. А то я без нормальной еды больше суток не протяну.

– Заметано, – улыбается сын. – Отведу в секретное место. А культурная программа с меня. Тогда давай предварительно договоримся: встретимся в половине третьего на «пушке».

– Это в Кремле у Царь-пушки что ли?

Валёк хохочет:

– Да нет, на Пушкинской площади, у памятника. Метро Пушкинская, Тверская, Чеховская.

Без году неделя в Москве, а над отцом смеется. В наше время так не называли.

Глава 8. Бедность не порок

Татьяна

Дан меня просто взбесил своей выходкой. Как можно не навестить больного сына? Ехать за сотни километров, а потом не преодолеть десятка, чтобы помочь собственному единственному ребенку! Заразиться побоялся? Постеснялся в чужой дом явиться? Какая может быть причина? Просто нет слов! Нет сил выносить это тупое равнодушие! Видеть его не могу!

Пришлось правда через несколько дней обсудить с ним один вопрос. Пошла на диалог только потому, что Валька быстро поправился. Иначе живьем бы зарыла.

Проблема в том, что вылет из Москвы в Италию ранний. Регистрация начинается в три тридцать ночи. Ехать в аэропорт вечером и проводить там всю ночь мне очень не хочется. Спать сидя я попросту не умею, а перед дорогой и первым днем круиза надо отдохнуть. Достаточно того, что ночь накануне мы проведем в поезде. Если опираться на опыт недавней экскурсионной поездки, там я тоже не смогу нормально спать.

Рассматривала вариант остановиться у Вали. Точнее у Саши. В однушке тесно, но в кухне на полу устроились бы. Напрашиваться неудобно, да и дело даже не в этом. Дальше как? Вставать в час ночи и вызывать такси? Метро ведь не ходит, аэроэкспресс тоже. Такси да по ночному тарифу выйдет очень дорого. И ехать далеко. Вдруг какая-то задержка, пробка?

В конце концов, склоняюсь к варианту с ночевкой близ Шереметьево. Возможно, даже более затратному, чем такси, но хотя бы нормально отдохнем, и не нужно волноваться, что в дороге что-то случится и мы опоздаем.

Гостиницы в шаговой доступности от аэропорта очень дорого обходятся даже на несколько часов. Но на просторах интернета есть предложения частников, сдающих жилье в нескольких километрах. Самостоятельно организовывать не решаюсь, предпочитаю посоветоваться.

Вываливаю всю информацию на голову Дану. Он ожидаемо упирается, что ехать нужно вечером на электричке, спать в зале ожидания, так дешевле. Но я настаиваю, что мне нужен нормальный отдых, готова оплатить. В конце концов, Дан соглашается, но хочет все контролировать сам. Чего я и добивалась.

Тем же вечером звонит по наиболее привлекательному объявлению. Старушка на другом конце провода очень убедительна. Условия нас устраивают – кровати в разных комнатах и ужин. Бронируем.

С каждым шагом, сделанным на пути к отпуску мечты становится и легче, и волнительнее. Читаю о городах, которые ждут меня, и дрожу от предвкушения встречи. Завидую сама себе – я увижу их своими глазами.

Пора готовить вещи к поездке. Здесь большая проблема: даже не вспомню, когда покупала себе что-то из одежды. За модой я не гонюсь, но вкусом не обделена. Выглядеть, пусть лишь во время круиза, хочется если не стильно, то хотя бы прилично, а денег на это нет.

Буду одета, как Золушка, повздорившая с феей-крестной.

Дельный совет, как выйти из положения, мне не помешал бы. И тут звонок. Лада! Устала ждать, когда я приду поплакаться после внезапного визита. Общественных мест она избегает, поэтому договариваемся вместе погулять. В последнее время Лада делает это регулярно и подолгу – выгуливает животик.

Встречаемся с подругой в парке. Рассказываю о своем выигрыше. Она так эмоционально ахает, что мне даже становится тревожно за малыша. Щедрость организатора ее восхищает: не просто путевка в круиз, а путевка на двоих. По правде сказать, если б была обещана одна, я бы и в конкурсе не участвовала.

– Жаль, что у Вали не получилось поехать – сессия, – сокрушаюсь я, не вдаваясь в подробности.

– Зато, представляю, как обрадовался Даня. На руках, наверное, тебя носит, – улыбается Лада.

Внезапно я понимаю, что вот он, подходящий момент, чтобы сообщить о предстоящем разводе. Никому еще не говорили. Ладе – из-за ее положения, чтобы не расстраивать. А сейчас восторг по поводу приза компенсирует негатив от невеселой новости.

Подруга в шоке, не может поверить.

– Вы же вместе двадцать лет! Неужели все так плохо? – причитает она.

– Все просто ужасно, – подтверждаю я и перевожу разговор на другую тему. – Не представляю, как собраться в круиз. Надеть совершенно нечего. И, к сожалению, это не кокетство. Нечего от слова совсем.

– Да зря ты паришься, – восклицает с неожиданным оптимизмом Лада. – Ты видела, как они там на западе одеваются? Штаны рваные, майка выцветшая, даром, что от кутюр. Соберем тебя, не волнуйся, будешь самой шикарной на всем лайнере.

Последнее заявление меня, конечно, забавляет. Но то, что подруга поддерживает, не может не радовать.

– Денег нет, – тихо жалуюсь я.

– И с деньгами поможем, – обещает Лада.

Сначала провожу ревизию шкафа самостоятельно. Все еще хуже, чем я ожидала. Старый купальник пришел в негодность – все резинки от времени потеряли эластичность и порвались. Джинсовые шорты, которые я давно не надевала, оказались слишком узки в бедрах. У сарафана, купленного к отпуску в Турции, на груди пятно, которое не удалось вывести. Костюмы, что я ношу на работу, чересчур строгие.

Лада вызывается прийти и оценить мой гардероб. У подруги достаточно свободного времени, на работу больше не ходит, перестраховывается. Ее сестра – врач, и она оформляет Ладе больничные.

Еще до визита подруги я покупаю новый розово-перламутровый чемодан и нахожу в загибающемся бутике, находящемся в прямом смысле слова в темной подворотне, интересную джинсовую юбку. Она, видимо, висела от начала времен, запылилась, испачкалась и не раз уценялась. Но сидит на мне отлично, только постирать. Там же нахожу симпатичный топ, тоже уцененный из-за распоровшегося под мышкой шва. Починю, не гордая.

Лада неумело скрывает разочарование содержимым моего шкафа. Предлагает одолжить мне денег на шопинг.

С благодарностью соглашаюсь их принять, но только в качестве страховки на непредвиденный случай. Взять, а после поездки вернуть те же купюры. Одеваться в кредит даже единожды в жизни для меня непозволительная роскошь.

Занять деньги на шмотки я позволяю себе только у одного человека – у самой себя. После измены Дана я стала в тайне от него откладывать понемногу с каждой зарплаты и собрала небольшой НЗ.

Глава 9. К чёрту на рога

Татьяна

Мне предстоит еще одно непростое мероприятие – рассказать о предстоящем круизе маме.

Прекрасно представляя ее реакцию, я, может, и вовсе не рассказывала бы ничего до поездки. Но на время нашего отсутствия ей придется отдать Персика. Вариант «соседка придет, покормит» не для нас. Котейка компанейский, общительный и едва выдерживает наше отсутствие в рабочее время. Очень скучал по Вале, когда тот уехал. И у мамы без нас будет тосковать, как бы в депрессию не впал. А если совсем лишить его человеческого общества на несколько дней – просто умрет.

Появился он у нас незапланированно. Нет, мы задумывались о том, чтобы завести котенка, может быть даже породистого, но никак не ожидали от самих себя, что отдадим за него целое состояние. Однажды поехали на выставку кошек в областной центр. Больше всего, конечно, там было популярных британцев и шотландцев – самодостаточных и флегматичных. Много вошедших в моду мейн-кунов с очаровательными «рысьими» кисточками на ушах. Красивые, но когда к тебе на колени прыгает десятикилограммовая «пушинка»… Увольте. Посмотрели и на другие породы: голокожие сфинксы, ориенталы, также с весьма специфической внешностью, мини-леопарды – бенгальцы, сибиряки и невские маскарадные с густой длинной шерстью, корниш-рексы, напоминающие стриженых овечек, шелковые бурмы. Кто-то рекламировал породу и питомник, выставляя взрослых кошек, кто-то также продавал котят.

Почти в самом конце осмотра мы увидели картину, от которой не смогли оторвать глаз. На одной из кошачьих палаток на двухметровой высоте сидел забавный рыжий котенок с длинными лапками и большими острыми ушками. Он не беспокоился, не собирался убегать, наоборот, с королевским достоинством демонстрировал себя, и, поворачивая голову на длинной шее, осматривал все пространство павильона и находящихся в нем людей.

­– Абиссинец! – с восхищением прошептал Валька. Мы замерли, любуясь котенком, а он поводил взглядом поверх наших голов. Ушли, вернулись, снова попытались уйти, но поняли, что не сможем. Были покорены его гордой осанкой и грацией. О породе мы знали немногое: дружелюбные, игривые, ласковые. Чуть больше прочитали в раздававшемся на выставке буклете.

Вступили в переговоры с владельцем. От озвученной цены нам поплохело. Зарплата за целый месяц! Притом, что котенка продавали без права разведения, «под кастрацию», «производитель» стоил бы вдвое дороже.

Кто сказал, что друзей нельзя купить? Просто они очень дорого стоят! Выручила нас зарплатная карточка мужа, которую он почти случайно взял с собой.

На пути домой в электричке мы сидели притихшие, очумевшие от собственного поступка, а котенок сильно волновался. Но когда попал в дом, с любопытством все осмотрел и быстро освоился.

Сначала хотели назвать его «Принцем» или «Герцогом» за аристократические манеры, продемонстрированные при нашей встрече. Просто еще не знали, какой он озорник и воришка. Или «Рыжиком» за окрас. Это потом мы прочитали, что на самом деле он называется красивым словом «соррель». Наконец, день на третий, когда я гладила его по короткой и нежной, как пушок, шерстке, мне в голову пришло имя «Персик».

На тот момент мы были родителями уже довольно взрослого сына и успели привыкнуть к тому, что с годами в доме стало тише и спокойнее. Но все моментально изменил трехмесячный ребенок с реактивным двигателем под хвостом. Все, что лежало на краю стола или полки, быстро оказывалось сброшенным на пол. Посуда билась, жидкости разливались. Занавески оказались отличным аналогом спортивного каната. Еда, оставленная на тарелке на пару минут без присмотра, честно своровывалась. Мусорное ведро пришлось прятать в шкаф под замок от неуемного кошачьего любопытства. Игры и проделки никак не умещались в рамки человеческой фантазии.

Сейчас Персику четыре года, а он все такой же игривый, как котенок. Грациозный, прыгучий, очень быстрый. Он стремится занять доминирующую высоту, наблюдает оттуда за нашими действиями, а иногда и спрыгивает кому-нибудь на спину. Любит участвовать во всех домашних делах. Стирка, глажка, уборка без него не обходится, а если дело доходит до разбора шкафов, он в полном восторге. Он совсем не кот, «который гуляет сам по себе». Любвеобильный, ласковый, общительный и преданный.

Не просто домашний питомец, а член семьи.

«Семьи, которой нет» – внезапно приходит мне в голову.

Хоть время и дорого, к маме решаю заехать, а не затевать сложный разговор по телефону. Выбираю время, когда братца и его сожительницы не будет дома. У нас сложные отношения. И с мамой непростые, а с Колей тем более. Мы как два полюса Земли – пока друг друга не видим – все в порядке. А если приблизились – это планетарная катастрофа. У него паршивый характер, а еще сказывается отсутствие мужского воспитания. Мама развелась с отцом, когда мы были еще маленькими, и его как младшего ребенка избаловала. К счастью, с момента как он закончил восемь классов школы, мы встречались редко. Он уехал, колесил по стране и лишь два года назад вдруг вернулся, осел в родном доме, да еще и обзавелся подружкой.

У моей мамы, Нины Александровны Меховой, тоже нелегкий характер. Я никогда не могла сказать, как некоторые другие девушки: «Мы с мамой близки. Мы как подружки». И раньше никогда об этом не жалела. А сейчас стало грустно. Наверное, каждая вторая мама, узнав, что дочь разводится, скажет в сердцах: «А я тебе говорила…». Но потом посочувствует, поддержит. Моя – вряд ли. Потому и не говорю.

Мама встречает меня настороженно, ждет подвоха. Сразу хочется заверить, что денег взаймы я у нее не попрошу, и вообще я с хорошими новостями.

Но хорошими они кажутся только мне. Во время моего рассказа о выигранном конкурсе и призе мамино лицо становится из надменно-каменного напряженно-испуганным, глаза наполняются ужасом.

– Вы решили Валю сиротой оставить? – вырывается у мамы. – Ему еще учиться и учиться! На ноги вставать, а я не потяну!

– Ну почему сразу сиротой, мам? – начинаю было успокоительную беседу.