Крылья судьбы. Начало

Глава первая: Затишье перед бурей

Апрель 1856-го года от Рождества Христова

Умиротворяющая ночная тишина легла плотным покрывалом на небольшой поселок близ Новгорода, расположенный в уютном лесном массиве и надёжно спрятанный от чужих глаз. Черниговка или Чернинка – усадьба одного из известнейших семейств во всей России, чье имя прогремело в светском обществе ещё в далёком 1733 году, когда дальний предок нынешних хозяев поместья, Андрей Александрович Черняховский, получил эту землю в награду за верную службу родине. На сегодняшний момент численность жителей имения составляла более семидесяти семи человек, считая только лишь крепостных, а также были три постоянные кухарки, пять конюхов, два кузнеца и, разумеется, сами хозяева: барин Алексей Васильевич Черняховский, бывший офицер воевавший на Кавказе, и его единственный молодой да горячий, словно дикий необузданный жеребец, сын Владимир. Последний давно не бывал дома сперва по долгу службы, а затем по причине начавшейся кровопролитной Крымской войны, по окончание коей обязавшийся вернуться домой.

На горизонте лишь изредка виднелись родные сердцу острые козырьки стареньких крыш деревянных крыш, по которым мелодичным журчанием стекали ручьи дождевой воды. Где-то в отдалении темный небосвод озарялся молниями, то тут, то там рассекавшими черную неизведанную гладь, и оглушался гулкими раскатами грома. На крыльце громадного жёлтого здания из белого камня , окружённого кронами величественных дубов, незаметно расположилась маленькая фигурка совсем юной девушки, задумчиво взглядывавшейся в ночную темноту. На вид ей нельзя было дать боле девятнадцати годин; худенькая, низенькая, с россыпью ржавых веснушек на не обделенном привлекательностью лике, поражающими густотою своею да мягкостью, диковинными нежно-серебристыми волосами ниже талии да задумчивым взором разных очей: правый глаз точно апельсин спелый, а левый — цвету чая крепкого. Все это скорее соответствовало облику крестьянской девушки-дурнушки, но уж точно никак не внешности родовитых дам и девушек, вхожих в благородное дворянское общество.

Очередной порыв ветра вынудил ее вжать голову в щуплые плечи и поежиться: невзирая на то, что она провела здесь всю свою сознательную жизнь, к здешнему холоду Варя была непривычна, а потому частенько простужалась, так и не сумев приспособиться к здешнему климату. Она медленно натянула на плечи лёгкую шерстяную накидку кремового цвета и с наслаждением подставила приобретшее взрослые черты лицо ветру. Этой ночью в поместье было особо тихо. Несмотря на раннюю ночь многие жители Черниговки сегодня спали глубоким сном, как околдованные чьим-то чудодейственным зельем, находясь полностью во власти сна. Все, кроме Вари, кухарок на кухне да пары крепостных женщин , которые поспешно стягивали хозяйское белье с веревок, дабы дождь их не замочил, ведь барин был строг со своими крепостными, а по сему за любую незначительную провинность можно было отхватить крепкого прута или батога. Откровенно говоря, мало кто из крестьян испытывал теплые чувства к своему помещику, за глаза плюя ему в спину и понося бранью разной степени непристойности , которая по степени оскорбления может сравниться лишь со словесной перепалкой солдат. Частые избиения по поводу и без, крики и мольбы прекратить изуверства...запах свежей крови и горячих соленых слез давно пропитал землю и воздух вокруг усадьбы, о которой не слышали только истинные дураки.

С тоскою Ливнева перевела взгляд на парадный вход в господский дом, где когда-то мирно покоились пожитки гусар. Уже с начала войны, в конце октября месяца 1853 года, Черниговка как и многие другие поместья, были по царскому указу отданы в расположение армии, где защитники родины могли обработать раны, найти кров, временный приют и утешение для их мятежных душ, идущих на верную смерть, в лице крепостных девок, призванных ублажать их. Война – слово, всегда вызывающее невольно ужас и слезы, водопады слез. Теперь же, когда беда миновала, необходимости в постоях для солдат не стало, вследствие чего последние временные гости усадьбы покинули ее в спешке в еще первых числах марта. Мало что осталось в напоминание о тех тяжёлых днях, когда они, простые девки, никогда прежде не сталкивавшиеся с трудностями войны , со страхом и трепетом выхаживали своих защитников безлунными ночами да в дождь и снег бегали по лесу в поисках ещё пока не опавших ягод и целебных трав, рискуя собственной головой, ведь помимо врагов в лесах пряталась и разбойники, которые и рады были нажиться на чужом горе.

От неприятных воспоминаний девушку отвлёк шорох позади себя.

- Не спишь, доню?

Девушка резко развернулась и улыбнулась женщине позади нее, одетой в простой шитый сарафан из плотной грязно-белой ткани и такого же цвета ночное платье, бывшее под сарафаном для сохранения тепла тела. Бордовый платок украшал голову говорившей, но все же непослушные прядки у висков выбивались, отчего можно было легко увидеть завитые поседевшие локоны, некогда бывшие темно-русыми. Плотненькая сероглазая кухарка приблизилась к Варваре и ответила ей добродушным взглядом.

- Нет, Акулина, сон никак не идёт.

- Это из-за возвращения молодого барина?

Крепостная, именуемая Акулиной Тимофеевной, недовольно нахмурила лоб: в все в усадьбе не по наслышке знали об отнюдь не простом нраве сына хозяйна и его отношении к воспитаннице отца. Еще задолго до своего отъезда Владимир не упускал возможности указать Варваре на ее положение и крайне шаткое положение, откровенно закрывая глаза на то, что она находилась под защитой его отца и официально входила в дворянскую семью. Для надменного мужчины двадцати семи лет от роду Варвара была, есть и будет крепостной. Не изменит этого не образование, данное ей , не начитанность, не владение музыкальными инструментами. Она для господского сына - крепостная девка, ничем не отличающаяся от десятков других.

- Можно и так сказать, –уклончиво отозвалась девушка, виновато пряча глаза. – рано или поздно это должно было случиться.