Кто-то прячется во тьме

Глава 1.

Когда она пришла работать в школу сразу после университета, то выглядела младше даже многих семиклассниц и боялась, что они сожрут её. Так уже пытались сделать другие школьники и школьницы во время учебной практики. Только тогда она переживала из-за этого меньше. Была уверена, что ей нужно лишь немного потерпеть, получить заветный для мамы и бабушки диплом, чтобы они наконец-то отстали от неё, и зажить своей жизнью.

Два дня. Ровно два дня после выпуска она провела в уверенности, что вот сейчас начнётся эта своя жизнь. А потом пришла паника. От осознания, что она понятия не имела, какой эта жизнь должна была стать. Она столько лет возмущалась из-за того, что семья заставляла её заниматься тем, чем ей не хотелось. В процессе стоило хоть на секунду отвлечься и подумать, чем же заниматься ей хотелось. Сейчас она ответа не знала. И когда ей вдруг позвонила директриса школы, в которой она проходила практику, и рассказала, что в другую школу в том же районе срочно нужен учитель истории и обществознания, она немедленно согласилась. Точнее, не отказалась.

Её наняли без проблем. Будь у неё амбиции и интерес к этой работе, она бы решила, что дело в её красном дипломе. Да, возмущалась она обычно только в душе, а снаружи усердно училась. Но скорее причина была в том, что других желающих взяться за эту работу не нашлось. Она прекрасно знала, что со стороны не выглядела идеальной кандидаткой. Даже когда она сидела в кресле перед директрисой на собеседовании, её коленки дрожали едва ли не сильнее, чем голос.

Может, её взяли, потому что хотели посмотреть на то, как она унизится? Как её унизят дети. Может, именно поэтому ей пытались ещё и сразу подсунуть классное руководство. В первый год отбиться от этого щедрого предложения ей удалось. В тот год, когда она очень много плакала дома. И ещё в туалете. И в каморке, куда складывала тетради учеников, и то и дело отлучалась туда, чтобы якобы проверить что-то (сколько слёз ещё осталось, видимо).

А потом это прекратилось. Они отстали. Нет, стоит признаться, что ничего совсем уж ужасного дети не делали. Не то, что творили её одноклассники с их учителями. Просто бывало выкрикивали что-то с мест, перебивали её, задавали дурацкие вопросы и прочее. Но она ни разу не заплакала при них. И не давала им никакой реакции, кроме двоек, заслуженных, о чём она всё тем же дрожащим голосом говорила их родителям. И поэтому они успокоились.

А в конце года учительница, которая была классной руководительницей одного из самых спокойных классов, ушла на пенсию. Ей предложили занять её место. Она согласилась. Не потому что решила, что была готова. Просто подумала, что лучше уж ухватиться за этот класс, чем подождать, пока ей в ультимативной форме подсунут какой-то другой, с которым она точно не справится.

Она знала этих детей. Это был шестой класс, и в прошлом году она уже вела у них уроки. Так что она знала их всех. И самых проблемных, по меркам этого класса, учеников. Хотя это было не так сложно, ведь они чётко обозначали сами себя, сбившись в закутке задних рядов. У неё пока не было чёткого плана, что она будет делать, если они начнут проявлять свои характеры. Может, и не начнут. А если уж ей так не повезёт, то разбираться придётся по ходу.

Она знала их всех, но не эту девочку, которая сейчас стояла на пороге кабинета, спустя десять минут после начала урока. Забавно, как когда она сама училась в школе, ей эти десять минут, четверть урока, казались вечностью. А когда они истекали, она в душе ликовала. Ведь прошла целая четверть, осталось вытерпеть всего полчаса. На полуторачасовых парах в университете первые десять минут пролетали вообще незаметно, а вот оставшиеся после них час и двадцать минут тянулись бесконечно долго. Теперь, когда она оказалась по другую сторону баррикад (парт, поправляла она сама себя, ни к чему тут такая воинская терминология), ей каждая минута казалась пролетающей слишком быстро и впустую. Но этот первый урок в году она разрешила себе потратить почти что впустую. Решила не грузить учеников новыми темами, всё равно мало кто из них её бы сегодня слушал. Она посвятила это занятие организационным вопросам. Как раз рассказывала, сколько тем им предстоит изучить, сколько тестов их ждёт, о дополнительных заданиях, которые они могут выполнить.

И она рассказывала это всё так увлеченно, явно слишком увлечённо для восьми утра. Нет, она не чувствовала бодрости. Потому что плохо спала. Как и весь прошлый год. Она нервничала перед каждым уроком. Перечитывала главы учебника наперёд, пыталась угадать, какие дополнительные вопросы ей могут задать ученики (зря, никакие), и найти на них ответы. Проверка тестов тоже была тем ещё мучением, ведь она снова и снова перепроверяла свои собственные ответы, которые должны были быть образцовыми и правильными.

Но этой ночью, как и во все предыдущие, с тех пор, как она согласилась взять класс, она переживала особенно сильно. Ведь теперь она не была просто учительницей, которую каждый класс видел в лучшем случае четыре раза в неделю. Эта роль никуда не делась, но теперь она была ещё и самой важной учительницей для этих двадцати шести детей. Некоторые классные руководительницы называли себя «классными мамами». Нет, ей такой статус был совсем не нужен, но она понимала, что как не назовись, суть не меняется. Да, на ней теперь огромная ответственность. И она не должна сломаться под её грузом.

Поэтому она и старалась говорить громко. Громкость в её голове равнялась уверенности. Так она подумала сначала, но потом поняла, что это оказалось ошибкой. Горло быстро пересохло. К тому же, на такой громкости легко было уловить, как дребезжал её голос. Но если бы теперь она его понизила, это бы привлекло внимание, так что отступать было поздно. К тому же, до того, как она начала говорить так громко, буквально в первые пару минут урока, некоторые дети уже начали отвлекаться. Парочка доставали телефоны, показывали своим соседям по партам что-то на экранах. Кто-то прошептал что-то похожее на: «Кровищи было». Но когда она начала практически кричать, они уже не могли сосредоточиться на этом и убрали телефоны.

Глава 2.

— В среду начнём новую тему. Заберите из библиотеки учебники, если ещё этого не сделали.

Уже звенел звонок, к нему добавился скрежет стульев и перешёптывания, но ей чудом удалось перекричать весь этот шум. Ученики вывалились из класса толпой. Так бывало всегда, никто не собирался задерживаться в кабинете дольше положенного. Но сегодня Кристина выскочила особенно быстро, знаком дав понять своим подругам, что сейчас расскажет им, что именно случилось. Варваре тоже бы хотелось узнать, но она не собиралась расспрашивать их.

Варвара протянула журнал первому попавшемуся мальчику, который проходил мимо. По идее, его должна была забрать сама староста. Но перед концом того учебного года, как узнала Варвара от своей предшественницы, в классе разгорелся скандал с предыдущей старостой. Она с должным для одиннадцатилетки рвением взялась за эту работу и сама напридумывала себе дополнительных обязанностей, которые на неё возлагать никто и не собирался. Она следила, чтобы все в классе одевались по форме, и даже отчитывала одноклассников за её опрятность. Ругалась на тех, кто получал плохие оценки, и обвиняла их в том, что они портят общую успеваемость класса.

Поначалу одноклассники слушались её, но к концу года взбунтовались и устроили ей бойкот. В ответ на что она устроила бойкот им и объявила, что старостой больше не будет. Новую в конце года выбирать не стали. И Варвара как раз хотела обсудить этот вопрос сегодня, раз уже и так решила не посвящать первый урок изучению предмета. Она подумывала устроить анонимное голосование, чтобы каждый предложил подходящего кандидата, но при этом обсуждать конфликт вслух и оживлять его не пришлось бы. Но в те первые десять минут, до прихода новенькой, она поглядывала на учеников. Бывшая староста спокойно болтала с соседкой по парте. Варвара понадеялась, что за лето ученики успели помириться. Что они притворятся, будто ничего и не было, и староста снова возьмёт на себя обязанности.

Но потом зашла эта новенькая и, кажется, это означало конец мира. Сейчас у неё не было времени разбираться, подзывать к себе ту ученицу, расспрашивать её и прочее. Нужно было быстрее решить более важную проблему.

Она вскочила со своего места и собиралась подойти к окну, чтобы открыть его. Ей стало очень жарко. Так бывало, когда она нервничала. Ещё во время урока она почувствовала, как раскраснелась, но не хотела тогда открывать окно, чтобы не привлекать внимания. Сейчас она этого сделать тоже не успела, потому что боковым зрением заметила, что одна ученица еще осталась в классе. Это была та новенькая. Которая только после звонка принялась складывать остальные вещи в рюкзак, поэтому затормозила, и шансов догнать одноклассников уже не было. Она остановилась у выхода из класса и завертела головой.

— Следующий урок у вас на третьем этаже, — сказала ей Варвара и назвала номер кабинета. Сама не понимала, то ли из доброты, то ли потому что хотела наконец-то избавиться от девочки и открыть окно.

Та повернулась к ней. Кудри затряслись в разных направлениях. Кивнула и вышла из кабинета. Рюкзак снова болтался у неё на локтях.

Варвара выдохнула и открыла окно. Только одно, рядом со своим столом. Было довольно холодно для начала сентября. Не хватало ещё совсем проморозить класс, чтобы ученики, нагревшиеся за лето на солнце, тут же начали заболевать и пропускать занятия.

Она глянула на часы. До конца перемены оставалось восемь минут, но медлить было нельзя. Она добралась до кабинета директрисы, с трудом протискиваясь мимо учеников. Те ещё были слишком энергичными после каникул. Ничего, скоро ежедневные подъёмы в семь утра и необходимость высиживать на одном месте по несколько часов за скрипучими партами снова превратят их в тех зомби, которыми они были в прошлом году, и на переменах они будут лениво разваливаться на стульях и мечтать о лете. Но сейчас они носились по коридору, восторженно рассказывая о своих каникулах.

Когда Варвара дошла до кабинета директрисы, та как раз выпроваживала оттуда двоих мальчишек, у одного из которых из ноздри торчала красноватая ватка, а плакал почему-то второй. Варвара кивком попросила разрешения войти в кабинет, но директриса покачала головой и, подтолкнув мальчишек, остановилась в проходе.

— Мне сейчас нужно идти, это подождёт, — без положенной вопросительной интонации в конце сказала она.

— Я быстро, — Варвара не была уверена, что этот вопрос можно решить быстро, но терять хотя бы такую возможность не стала. — У меня в классе есть ученица. Новенькая. О которой я не знала.

— И что? — директриса закрыла дверь в кабинет и пошла прочь, а Варвара засеменила следом.

— Я даже имени её не знаю. Меня о ней не предупреждали. Точно никакой ошибки?

— А, эта новая ученица. Перестали носиться! — она резко перешла на крик, обращаясь к паре школьников. Хотя бегали вообще все, кто встречался им на пути. — Её зовут Лилия Крылова. Семья переехала в этот район летом. А в этом классе же как раз место освободилось ещё весной, вот к тебе её и... — она, видимо, пыталась подобрать глагол, но ничего корректного на ум не приходило. Так что Варвара заменила её паузу словом «спихнули». — Это всё? Никаких проблем с ней нет?

Если бы директриса не смотрела вперёд, выискивая, на кого бы ещё выборочно накричать, а повернулась к Варваре, то увидела бы, как ты открывает и закрывает рот, раздумывая, что сказать. Нет, не будет же она жаловаться на эту странную стычку. Наверняка это какое-то небольшое недоразумение. Что там ещё? Пиджак не того цвета. Это тоже надо сказать самой девочке или её родителям, но не директрисе. Та посчитала паузу окончанием разговора или вообще забыла о ней и исчезла в толпе учеников.

Глава 3.

Они шли очень медленно. И пока Варвара раздумывала, что сказать, она заметила, что походка Лили вовсе не была такой уж естественно расслабленной. Она тоже почти срывалась на быстрый шаг, но успевала сдержать себя. Как будто по привычке спешила домой, но потом почему-то решала туда не торопиться.

Варвара всё не знала, как начать разговор. Может, стоило поподробнее спросить Евгению, что именно надо говорить? До её дома было десять минут ходьбы, но ученица могла свернуть в другую сторону в любой момент. Не идти же следом за ней.

— Так вы недавно сюда переехали? — спросила она, чтобы сказать хоть что-то.

— Да, — впервые девочка отреагировала не кивком, а словом.

— Из какого города?

Девочка повернулась к ней и посмотрела как на дурочку.

— Из этого же. Мы жили в другом районе.

— Понятно. Из-за работы родителей или?.. — конец фразы она проглотила, потому что поняла, что спрашивать это не стоило.

— Нет, — Лиля мотнула головой. — Не из-за работы.

Но из-за родителей, подумала Варвара, хотя продолжать эту часть разговора не стала.

— Уже удалось познакомиться с одноклассниками? Подружиться с кем-то?

Ей стало жутко стыдно за второй вопрос. Как будто она сама могла вот так взять и сходу подружиться с людьми, которых прежде в глаза не видела, но которые друг с другом были знакомы уже несколько лет. И с какой стати им бы хотеть принимать чужаков.

— Нет, — мрачно ответила девочка, даже не покачав головой в этот раз.

— Просто я заметила… Кажется, вы с Кристиной, твоей соседкой по парте, повздорили? Я видела, она взяла твой блокнот без разрешения, и ты…

— Вежливо попросила отдать его, — спокойно закончила за неё Лиля. — И она отдала. Ничего особенного.

— О, это хорошо, — фальшиво улыбнулась Варвара. — А то со стороны выглядело, как будто ты сказала ей что-то очень грубое.

— Нет, — быстро ответила Лиля. — Вообще ничего такого. Я уверена, это не повторится.

Слово «повторится» здесь Варваре показалось каким-то странным. Она имела в виду, что больше не позволит Кристине к ней приставать? Как же она собиралась это сделать?

— Хорошо, конечно. Раз уж мы начали говорить. У тебя красивый блейзер, но у нас в школе принято носить синий. Передашь своей маме, что его нужно заменить?

Лиля кивнула с прежним напускным безразличием.

— Я бы хотела с ней встретиться в ближайшее время. Вы ведь не приходили на линейку первого сентября?

— Нет, мы... Мы были заняты, — снова безразличие спало, и Лиля старалась не смотреть на неё ещё усерднее, чем в других частях разговора.

— Хорошо. Тогда предупреди её, пожалуйста, ещё и о том, что я сегодня добавлю её в родительский чат, — номер телефона она успела взять перед уходом домой. — И мне бы стоило как-нибудь с ней встретиться. Она работает? В какое время удобнее с ней связаться?

— Она дома, но она занята, она учит моего брата, — так и не дав определенного ответа, сказала Лиля, а потом всё же покосилась на неё, как будто ожидая реакции на её слова.

— Хорошо, — не стала она дальше допрашивать девочку. — Тогда я напишу ей после шести вечера. Предупредишь?

Лиля снова отвернулась, а потом кивнула. Они дошли до дома Варвары.

— Я живу здесь... — тут она вспомнила, под каким предлогом изначально увязалась за девочкой. — Да, я же сказала, что провожу тебя.

— Нет, не надо! — почти вскрикнула она. — Мне тут совсем недалеко, так что я и сама могу.

Не дав возможности поспорить из вежливости, Лиля развернулась и пошла прочь. Варвара посмотрела ей вслед секунду, но тут у неё зазвонил телефон. Это была подруга, которая предложила сходить вечером в бар. Варвара отказала ей, посчитав, что в понедельник, да ещё и после по сути первого рабочего дня, было рановато. Подруга работала на фрилансе с непонятным ей самой графиком, поэтому иногда путалась в днях недели и забывала, что не все живут так, как она. Вместо этого они договорились, что она зайдёт вечером просто поболтать. На это Варвара согласилась, тем более, что после первого сентября у неё образовался запас коробок с конфетами. Конечно, их было меньше, чем цветов, но всё же больше, чем она смогла бы съесть в одиночку в ближайшее время. Хотя бы о том, что покупать к чаепитиям, в ближайшие недели думать не придётся.

Варвара поднялась в квартиру, сполоснула руки под водой в ванной и сразу прошла на кухню, чтобы достать из шкафа и холодильника ингредиенты, пока не забыла о готовке. Холодильник стоял у окна. Когда она вытащила упаковку куриных ножек и закрыла дверцу, то на автомате глянула в окно.

Через дорогу от её дома был частный сектор. Большинство домов в нём выглядели не лучшим образом и напоминали скорее домики в заброшенной деревне. Что особенно сюрреалистично выглядело из-за того, что со всех сторон они были окружены плотно расставленными многоэтажными новостройками. Как слышала Варвара, город давно хотел избавиться от этого частного сектора и всё землю застроить ещё большим количеством многоэтажек, а может, даже приткнуть там школу и детский сад. Но за долгие годы этого они так и не сделали. А на то, что частный сектор не двигался в сторону исчезновения, указывало и то, что несколько лет назад там, у самой дороги, построили новый дом. Он выделялся на фоне других. Не только новизной. Хоть он и был одноэтажным, но выше остальных, а ещё с жилой мансардой. Варвара периодически замечала по вечерам, что в её окошке горел свет. Не то что она следила за этим домом, но летом его и двор прикрывала зелень деревьев у дороги, а вот в остальные времена года, когда листва опадала, территория оказывалась открыта взору и не замечать её было невозможно.

Глава 4.

Выбор был между тем, чтобы погнаться за девочками, толкнувшими Лилю, или помочь ей. Варваре хотелось думать, что она выбрала второе и прямо двинулась к луже, потому что больше заботилась о девочке. А не потому, что решила, что догонять задир будет просто нелепо. При любых обстоятельствах было бы глупо гнаться за кучкой детей, кричать на них. Как будто бы они остановились. Скорее, со смехом понеслись бы дальше. А тут ещё и эти каблуки, из-за которых она и шла с трудом и рисковала тоже свалиться в лужу.

Она подошла ближе и, придерживая одной рукой сумку, другую протянула Лиле. Та смотрела на свои ноги и ничего не замечала, но потом подняла голову. Удивление проскользнуло в её взгляде. Она протянула в ответ свою руку, но тут же отдёрнула её, глянув на ладонь.

— Я вас испачкаю, — буркнула она.

— Ничего, у меня влажные салфетки есть, — ответила Варвара.

Но Лиля всё равно предпочла, неловко перекатившись вперёд и при этом испачкавшись ещё больше, встать самой. Лужа была совсем неглубокой, но такого падения оказалось достаточно, чтобы испачкать все колготки сзади, юбку и низ блейзера. Только сейчас Варвара заметила, что рюкзак девочки был не на спине, а валялся рядом и не пострадал. Либо она просто так несла его в руках. Либо сняла, когда те девочки только на неё напали, чтобы обороняться или нападать с ним самой.

Теперь ей опять нужно было выбрать: разбираться с причинами инцидента или с его последствиями. Она снова выбрала второе.

— Можешь вернуться и переодеться. У вас же первым русский язык? Я предупрежу учительницу, что ты опоздаешь.

— Не надо, я так пойду, — замотала головой Лиля, подняла рюкзак и прижала его к своему животу.

— Лучше вернуться, — продолжила настаивать Варвара. — Если это всё засохнет, потом не отстирается, — брякнула она первое, что пришло на ум.

Хотя не это было причиной, почему она хотела отослать ученицу. Лиля явно привлекла к себе внимание одноклассников и не лучшим образом. А если она сейчас заявится с другой привлекающей внимание деталью, перепачканной в грязи, это только закрепит эффект, и от неё уже не отвяжутся.

— Поменяешь юбку и колготки, есть же другие? — спросила Варвара. Девочка кивнула. — И можешь сегодня прийти без блейзера. Если кто-то из учителей отругает, скажешь, что я разрешила, — не хватало ей ещё объясняться с надоедливыми старшими коллегами из-за такой ерунды, но что же оставалось делать.

Варвара глянула на часы. До начала первого урока оставалось двадцать минут. У неё первого занятия не было, она просто решила прийти пораньше, чтобы без спешки перекинуть все файлы на ноутбук и подключить и проверить колонки. А теперь добавилось и ещё одно дело: зайти на урок к «своим» детям.

— Давай, иди, — поторопила она её.

Лиля с сомнением покосилась в сторону школы, но спорить не стала и пошла домой. Варвара не собиралась расспрашивать её о том, кто это сделал, не только потому что жалела время. Просто у неё было такое чувство, что девочка бы не рассказала. И если бы знала, что она хочет разузнать, то начала бы избегать её. Поэтому она сама могла бы украдкой убедиться, что это были те её ученицы.

То и дело замедляя шаг, она добралась до школы. Поднялась в свой кабинет, повесила плащ и пошла в учительскую. Там дежурно поздоровалась с коллегами. Видимо, больше никто инцидента не видел, иначе бы они сразу бросились говорить с ней, фальшиво сочувствовать и давать советы, как разобраться с травлей (наорать и пригрозить колонией для несовершеннолетних, конечно). Учительницы русского языка, которая вела занятия у её класса, там не оказалось, но коллеги сообщили, что она уже пошла в кабинет. Варвара направилась туда же.

При входе в кабинет она притормозила. До начала урока ещё десять минут. Класс был полупустым, но собравшиеся дети создавали достаточно шума. Едва Варвара оказалась на пороге, учительница русского, которая сидела за столом и что-то писала, сразу подняла голову, посмотрела на неё и улыбнулась. Теперь переминаться у входа было бы неловко, поэтому Варвара улыбнулась в ответ и пошла к ней, ещё медленнее, чем обычно. Чтобы успеть боковым зрением глянуть на сумки, стоявшие по бокам от первых двух парт в ряду у входа. Но ей не было нужды коситься, ведь три девочки, сидевшие за теми партами, Кристина и её подруги, тут же наперебой закричали ей:

— Здрасте, Варвара Максимовна!

Это дало ей повод остановиться и повернуться к ним полностью.

— Все учебники забрали? — задала она первый пришедший на ум вопрос.

Они закивали, не почувствовав подвоха.

— Сумки повесьте, а то ещё споткнётся кто-нибудь, — махнула она рукой и сама посмотрела вниз.

Конечно, это были они. До этого момента она не обращала внимания на то, кто в её классе что носил. Разглядеть хоть какие-то черты девочек, убегавших от Лили она не могла. Одинаковые синие блейзеры и серые юбки не давали шанса узнать их. Но у всех троих были холщовые сумки через плечо, которые во время бега съехали и болтались у них за спинами. Одна бежевая, другая хаки, а ещё одна коричневая. Это она хорошо разглядела. Ещё видела, что все они были увешаны брелоками, но их разглядеть не смогла. Но зато сейчас перед ней были те самые сумки. С брелоками в виде каких-то персонажей.

Она снова глянула на девочек, но те уже не обращали на неё внимания и болтали о своём. Всё указывало на то, что они не знали, что она видела их перед школой, и потому совсем не боялись последствий. Или и не думали, что они могут быть.

Глава 5.

Та стычка одноклассниц произошла во вторник утром. И даже в лучшие спокойные времена, в которых почти всегда пребывал этот район, до этого события вряд ли было бы кому-то дело. Кто-то из людей постарше посетовал бы на то, какие сейчас ужасные дети, и наверняка это всё из-за телевизора и игр. Кто-то бы сказал, что девочке стоит ответить обидчицам тем же. Но никто бы не думал об этом дольше нескольких секунд.

Но сейчас до этого тем более никому не было дела, ведь это были не лучшие и не спокойные времена. О чём Варвара могла знать, если бы не погружалась так в мысли о работе. А всё из-за того, что случилось в частном секторе ранним утром в субботу. Будь это нормальная суббота, люди бы проснулись намного позже. Они бы отсыпались подольше после окончания трудовой недели или даже после бурного празднования её окончания. Кроме тех, кому предстояло вести детей на линейку в честь начала учебного года. Но в пять утра всех разбудил приезд полиции и скорой.

Перед выходом из дома Илья чуть не надел наушники, собираясь включить музыку или подкаст, но вовремя остановил себя. Нет, так это будет просто прогулка. Как и в прошлые разы. А он выбирался из дома вовсе не для того, чтобы просто погулять. Это должно было стать частью его работы. Так он сам решил. Ведь когда и где ещё искать вдохновение для хоррор-книги, как не ночью, отправляясь побродить по району? А если физическая форма позволит, можно было бы забрести ещё дальше. Так случилось в тот раз. Он оказался очень далеко, но ничего интересного не приметил, а теперь возвращался домой.

Эта часть города была безопасной. Выходя на эти прогулки, он не страшился наткнуться на одну из этих ржущих пьяных компаний, члены которых могли бы докопаться до него из желания самоутвердиться, а не ради того, чтобы просто отобрать деньги или телефон. Так что он не думал увидеть что-то реальное жуткое, что вдохновило бы его на историю. Нет, скорее, он выходил на прогулки ради атмосферы. Где-то воют собаки, пусть и домашние, мусорные пакеты с красной жидкостью, капающей из них (всегда кетчуп). Этих мелочей должно было оказаться достаточно, чтобы разжечь его фантазию. Но пока она работала только на отдельные мимолётные образы, из которых никак не удавалось сложить что-то конкретное.

Была и другая причина. Он теперь очень плохо спал. Точно не знал, сколько часов в сутки, да и специально не стремился выяснять. Потому что немедленно полез бы проверять на медицинских сайтах, что будет, если спать так мало. А там бы наверняка написали, что это скоро приведёт к смерти. Потому что так там писали вообще обо всём. Он выходил на прогулки в надежде, что они утомят его, а ещё свежий воздух вроде как полезен. Вот он вернётся домой и завалится спать. Но нет, обычно он ещё долго ворочался, много раз засыпал и тут же просыпался, и так почти весь день.

Плюс безработной жизни. Можешь страдать от бессонницы в комфорте дома, а не в шумном офисе. Если бы знал, как это здорово, давно бы вылетел с работы. Может, не так эпично. Просто бы уволился.

Илья плёлся по разбитым улицам. Он вышел довольно поздно по своим меркам, потому что увидел странную сцену во дворе одного из домов частного сектора. Он надеялся узнать, что произойдёт дальше, но так и не дождался. И сейчас, когда он уже двигался обратно, время близилось к пяти утра. Илье показалось, что ему действительно хочется спать, поэтому он зашагал быстрее.

Он шёл у самой дороги. Здесь горели фонари, которые позволяли разглядывать очертания кустов, домов и бродячих кошек. Иногда мимо проезжали машины, фары которых ослепляли его, поэтому на несколько мгновений он переставал различать, что было перед ним. Когда зрение вернулось после очередного такого затемнения, Илья увидел, что мимо проходили трое парней, на вид подростков. Илья слышал, что они остановились и начали перешёптываться:

— Это он, говорю же…

— Да нет, вряд ли.

— Давай подойдём…

Илья свернул в частный сектор, надеясь затеряться там в переулках. Встреча с «фанатами» ему сейчас точно не нужна была.

Он прошёл большое расстояние, но весь путь снова отвлекался и не смотрел по сторонам, поэтому сейчас пытался наверстать упущённое. Разглядывал все эти неясные в темноте очертания. При свете они могли принадлежать деревьями, заборам и другим предметам, но в темноте это всё были монстры. Когтистые лапы, изуродованные спины, длинные ноги. Всё это видел он в них. На этих улицах нашлось много того, что можно было бы принять за монстров. Здесь были фонари, но горели они в лучшем случае через один, и там, куда их слабый желтоватый свет не дотягивался, были они. Искорёженные дорожные знаки, лебеди из покрышек перед домами, всё те же деревья. А ещё где-то рычали собаки, то и дело взвизгивали коты.

Впереди он заметил ещё одного монстра. Прямо у границы света виднелось нечто, что напоминало ему человеческую руку. Саму по себе, без человека при ней. Конечно, на самом деле это должен был быть пакет (на улице почти всё, что выглядело чем-то страшным, в итоге оказывалось пакетом), а может какие-то камни или ещё-то. Но подходить и проверять он не стал. Кажется, ему действительно захотелось спать. Он и раньше попадался в эту ловушку. Это было такое же ощущение, как когда тебе хочется чихнуть, но ты не можешь. Но вдруг в этот раз повезёт, и он правда заснёт. Ему срочно нужно было упасть на диван или кровать. Так срочно, как это вообще возможно. Он мог бы вернуться и пойти дальше вдоль дороги, что заняло бы куда больше времени. Или сократить путь и продолжить идти мимо частных домов. Там будет меньше света и больше монстров, зато так он доберётся быстрее.

Глава 6.

Илья попытался отодвинуться назад, зашевелив ногами, как будто был в воде. При этом он пнул тело, и то дёрнулось от удара, но он сам этого не понял и на секунду решил, что ему почудилось отсутствие головы. Это был живой человек, который просто валялся без сознания, а теперь пришёл в себя, сейчас вот станет и наорёт на него, за то, что он пинается тут посреди ночи.

Но нет, конечно, тело дёрнулось от пинка и больше не шевелилось. Даже сейчас Илья не закричал, а просто тяжело задышал. Может, и не от страха, а от физической нагрузки. А может, проскользнула мысль, он не мог закричать, потому что это был сон. В кошмарах ведь так бывает: хочешь что-то сделать, но не можешь. Чтобы проверить, он приоткрыл рот и издал короткий тихий звук. Получилось. Значит, не сон. Значит, он правда сейчас валяется посреди грязной улицы. Перед ним лежит тело. Неподалёку голова этого тела. Рука, вспомнил он. Может, там, у фонарного столба правда была рука? Можно было проверить быстро, всего лишь снова нажав кнопку на телефоне и посветив вперёд. Но делать он этого не хотел.

Илья наконец-то начал приходить в себя, насколько это было возможно в его состоянии и в нынешних обстоятельствах, и задумался. Нужно было позвонить. В полицию. Он тупо уставился на экран телефона. Каким-то образом он не мог вспомнить простой номер. Две цифры, это он знал, но они разбегались от него прочь, и он никак не мог поймать их. В голове просто всплывали все цифры подряд.

Он сжал телефон в одной руке, навалился на другую и привстал. Под ногами захлюпала грязь. Только теперь он подумал, что это ведь могла быть вовсе и не грязь. Если ему оторвали голову, тут наверняка было полно крови. Он толком не спал уже много недель. Но несколько минут назад его клонило в сон. Может, он всё же отключился? Прямо на дороге. И это ему приснилось. Илья случайно нажал на кнопку разблокировки телефона, экран загорелся и подсветил всё вокруг. Позволив ему разглядеть больше деталей. Одежда на теле была бордово-красной и разорванной, выставляя напоказ внутренности. Илью бы стошнило, если бы он ел за последние сутки что-то кроме половины шоколадки.

Слева от него раздался шорох. Он на автомате повернулся туда, держа впереди телефон. Но в тот момент, когда он направил его в нужную сторону, экран погас. И он больше не хотел его включать. Он был уверен, что там кто-то стоял. Теперь он его не видел, только разглядел какое-то очертание в то мгновение. Илья замер и не мог пошевелиться. Пока он пытался понять, было ли это всё на самом деле, ему на ум не приходила важная мысль. А теперь она могла прийти слишком поздно, как и другие важные мысли. Тот, кто сделал это, мог быть ещё здесь. И хотя он не видел никого прямо перед собой, но слышал какой-то звук. Может, у него просто звенело в ушах.

Вдруг экран на телефоне загорелся сам по себе, а потом громко заиграла музыка. Тот, кто стоял там в проходе, дёрнулся назад. Свет в доме, рядом с которым, как ему показалось, раздался шорох, загорелся. Позволив ему увидеть очертания удалявшейся фигуры, которая была уже очень далеко, и всё что он мог знать точно, это то, что она там была.

Он смотрел в ту сторону, как завороженный. В первую очередь из-за того, как странно двигалась эта фигура. Когда она исчезла окончательно, он обернулся и увидел человека. Наверное, никакой фигуры там и не было. Вот он. Тот, кто так жестоко убил его. И сейчас он расправится с ним, сейчас… Мужчина был намного старше Ильи. И намного крупнее. И то, с каким ужасом эта махина смотрела на него, привела его в чувство. Это он сейчас стоял рядом с разорванным телом, вероятно, весь измазанный в крови.

— Нет, — Илья поднял руки ладонями вперёд, стремясь показать, что в них не было оружия. Но этот жест только заставил мужчину рвануть обратно в дом.

Он не потрудился запереть за собой калитку. Да и вряд ли бы она удержала психопата, который сделал такое. Но то, как остервенело он щёлкнул замком на входной двери, Илья слышал даже со своего места. Где стоял так долго, что его обувь окончательно утонула в грязи.

Мужчина стоял у окна. Было видно, что он прижимал к уху телефон. И побежавшую к нему маленькую девочку, которую мужчина с силой толкнул прочь, Илья тоже разглядел. Кроме того слабого «нет» он больше ничего выдавить не мог. Да и не стоило. Что он мог сказать? Драматичное «Это не то, что вы подумали»? Он бы и сам не поверил себе. А теперь, чтобы выкрикнуть это, ему ещё и нужно было подбежать поближе к дому. И окончательно запугать человека. К тому же, он не хотел поднимать шум, чтобы не перебудить жителей остальных домов. Сейчас свет горел только в этом. Только он и этот мужчина знали о том, что здесь происходило. Точнее, мужчина явно понимал ситуацию неправильно. А Илья не понимал вообще ничего.

Полиция приехала на удивление быстро. А ещё и скорая. Может, тот мужчина всё же подумал, что это Илья ранен, и вызвал врачей для него? Нет, когда его без каких-либо комментариев скрутили и затолкали в машину, стало ясно, что это точно не так. Почему-то руки в наручники ему заковали так, что они оказались впереди. Поэтому всю дорогу до отделения он мог сидеть и смотреть на свои окровавленные ладони.

Так зачем нужна была скорая, всё думал он. Он представил себе, как врач с умным видом скажет «Пациент скорее мёртв, чём жив». Эта мысль не показалась ему слишком смешной, но уголок рта дёрнулся, и этого оказалось достаточно, чтобы сидевший напротив полицейский уставился на него с ещё большим отвращением, чем до этого.

Он ждал, когда же ему начнут задавать вопросы, на которые он сможет ответить, чтобы объяснить, что случилось. Но никто не задавал их. Его обыскали. Он вспомнил, как выглядело тело, с трудом сдержав тошноту. В его представлении, сделать такое можно было разве что с помощью бензопилы. И вряд ли они рассчитывали найти её у него в кармане рядом с телефоном. Телефон, конечно, отобрали. На нём были следы крови, но они размазались, видимо, когда он убирал его в карман. И всё же это наверняка считали уликой. Когда они доставали его, то нажали на кнопку разблокировки. Конечно, у него стоял пин-код, но даже в таком состоянии сообщения на экране отображались. И он только мельком увидел, что там было ещё одно от сестры.

Глава 7.

В течение нескольких часов в полиции были абсолютно уверенны, что Илья убил того человека. Судебные эксперты осмотрели труп, и так как это произошло достаточно быстро после его смерти, они смогли установить её время очень точно. И даже назвали его Илье и Лизе. В этот момент Илья окончательно успокоился. Не то что он переживал так сильно. Он ведь точно знал, что не убивал никого. Оставалось только это доказать. Он принялся воодушевлённо объяснять, что оказался там примерно на час позже, в чём они смогут убедиться, если проверят, во сколько ему пришло то сообщение от сестры. Он прочитал его за пару минут до того, как наткнулся на тело.

Только для них это, конечно, ничего не значило. Стоило признать, что и его самого это бы не убедило. Отчаяние потихоньку начало поглощать его. Как могло это повториться с ним, после такого небольшого перерыва? Вот снова его обвиняют в чём-то, за что он ответственности нести не должен. В этот раз он вообще ничего не сделал. Просто оказался не в том месте и не в то время.

Когда полицейские оставили их наедине, поведение сестры изменилось. Те слова, оказались притворством. Она была готова поддержать его в противостоянии с полицией, но это же она, как адвокат, делала для всех клиентов. Сейчас они остались наедине, и теперь она была против него.

— Во что ты опять ввязался? — прошептала Лиза.

Илья подумал, что их вполне могли подслушивать.

— Ни во что! Ни во что. Я просто вышел подышать.

— И сразу наткнулся на труп?

— Я понял. Спасибо, что приехала, но дальше я сам. С той историей я разобрался сам, так что и сейчас смогу.

Лиза уставилась ему в глаза, словно по взгляду пыталась угадать, можно ли было ему верить. Может, она так правда умела, после стольких лет работы. Потом она поглядела на пол. А когда подняла голову снова стала такой, какой была, когда только вошла. Тогда она начала работать с полицейскими.

— Нужно проверить его телефон, — совершенно спокойно проговорила Лиза. — Установите его передвижения. Ты ведь гулял пешком и довольно далеко, так?

Он кивнул.

— То есть в этот час, с момента убийства и до того, как ты обнаружил тело, ты мог находиться вообще за пределами района.

На самом деле так и было. Небольшое воодушевление охватило его, но оно тут же разбилось об утверждение полицейских о том, что они сделают это, но даже тот результат, который устроит Илью, ещё ничего означать не будет. Он мог отдать кому-то телефон.

— Где ты купил ту шоколадку? — нашлась Лиза.

— А?

— Шоколадка. Здесь записано, что из личных вещей у тебя при обыске обнаружили только телефон, ключи от дома и половину шоколадки. Кажется, они собирались проверить, не было ли в ней наркотиков.

— Не было, — быстро, по привычке, ответил Илья. Во взгляде Лизы промелькнуло лёгкое раздражение. Да, не это её сейчас интересовало. — Точно, — он чуть было не хлопнул в ладоши. — Я дошёл до того парка. Собрался обратно, но понял, что проголодался. И там был круглосуточный супермаркет. Вот в него я и зашёл за шоколадкой. Взял её, присел там на остановку передохнуть и перекусить. Это как раз было примерно за час–полтора до твоего сообщения. Можно проверить в приложении банка.

— Само по себе, — Лиза чуть приподняла руку, пытаясь сдержать его воодушевление, — это, конечно, ничего не докажет. Но там наверняка были камеры. Может, кассир тебя запомнил. Вряд ли в это время было так уж много покупателей.

Не было. Он пробыл в магазине совсем недолго, но всё же за это время никого не было. И он, что для него не совсем обычно, не ограничился своей обычной скороговоркой «пакет не нужен, по карте, до свидания», а добавил ещё какую-то фразу. Пожелал кассирше хорошей смены или что-то в таком роде. Она почему-то удивилась и ответила, как ему показалось, искренней благодарностью. Она должна была его запомнить. Он не знал её имени, да и лицо так само по себе не всплывало, но наверняка установить, кто именно там работал в то время, было бы не слишком сложно.

Именно проверкой этих зацепок и собиралась заняться Лиза. Была ещё одна проблема, которая на фоне обвинения в жестоком убийстве, конечно, несколько меркла, но всё же. В этот день они оба должны были поехать к родителям. Отсутствие Лизы особых вопросов бы не вызвало. Ведь всё дело было в нём. Родители устраивали эти обеды для того, чтобы хоть как-то его контролировать, чтобы он не вляпался в очередную неприятность. И вот мы здесь. Он уже представлял, как они примутся бормотать «Мы чувствовали, что так будет».

Сестра пообещала разобраться и с этим. Она сделала селфи с Ильёй, конечно так, чтобы в кадр не попадали его руки в наручниках и обшарпанные стены отделения. Позже она напишет родителям, что они оба пропустят ужин, потому что на неё навалилась куча работы, а машина сломалась, поэтому Илья согласился сегодня повозить её по городу.

После этого Лиза уехала искать тот магазин и торопить проверку его телефона, оставив Илью одного. Его никто больше не пытался допрашивать, и ему оставалось только сидеть в камере и ждать. Он выберется. Он это знал. Не сам, конечно, правильнее было сказать, что его вытащит сестра. Но он знал, что он не застрянет в этом надолго. Это не его история.

На самом деле эти часы, что он ждал возвращения Лизы, давались ему не так уж тяжело. Ещё пару месяцев назад он бы страдал. Не из-за самой ситуации, раз уж он уверился, что выйдет из неё сухим. Скорее, из-за более приземлённых вещей. Например, из-за того что не мог пользоваться телефоном. Но он и так отвык от этого, потому что в первые пару дней, открывая социальные сети, сразу натыкался на кадры из тех видео с идиотскими подписями. Использование соцсетей пришлось сократить. Одиночество тоже его теперь не страшило. Он и раньше любил побыть один, но после того случая полюбил ещё больше. Так было безопаснее. Как и гулять по ночам. Как же он ошибся.