Кто убил Кристель?

Пролог

Тьма отступила медленно, неохотно, будто не желая отпускать меня. Я медленно открыла глаза, чувствуя, как реальность накатывает волнами – сначала запахи, потом осязание и звуки. Вроде бы все такое до боли привычное: легкий аромат лаванды, холод простыни, знакомый скрип старой кровати, но я, едва сдерживая слезы, не спешила вставать и безотчетно сжимала в кулаках одеяло, стараясь запечатлеть в памяти каждое мгновение – ведь это мой последний шанс исправить прошлое.

Каждое ощущение отражалось пульсирующей болью в висках. Мое тело казалось чужим, будто принадлежало кому-то другому, словно душа временно заняла не свое вместилище. «Хотя почему будто, ведь так и есть», – мрачно усмехнулась я, напряженно прислушиваясь к звукам, разносящимся за дверью моей спальни.

«Ты уже видела это, ты знаешь все, что должно произойти сегодня», – настойчиво шептал внутренний голос, – «Ты не можешь позволить истории повториться! Ты просто не имеешь права на ошибку!». В голове медленно и четко вырисовывался план действий, единственно правильный, как мне показалось, выполнение которого действительно могло спасти мою сестру.

Глава 1.

Несколькими днями ранее…

Из окон моей башни в магической академии Алдрахейм открывался величественный вид на город, залитый багрянцем рассвета. Я уже и не помню, сколько уже лет подряд каждое утро гипнотически наблюдала за этими шпилями, за этими переулками, где когда-то беззаботно носились мы с Кристель, моей старшей сестрой. Она – на высоченных каблуках в своих экстравагантных шелках, трепетавших, как крылья экзотической бабочки, я – с книгой под мышкой и в полной уверенности, что одежда должна быть простой и удобной.

«Ваниль и черная смородина», – торжественно провозглашала она, демонстрируя, наверное, сотый по счету изысканный флакон духов, добытый во время очередного модного набега на торговую улицу. Ее глаза искрились восторгом, а я лишь брезгливо поджимала губы и презрительно фыркала в ответ. По моему мнению, этот приторный аромат больше подходил для витрины кондитерской лавки, чем для серьезной студентки престижной академии, где ценились благородные запахи редких трав и алхимических соединений. Теперь я бы отдала все, лишь бы снова услышать ее голос...

Наши отношения были сложными и противоречивыми. Мы то ссорились из-за мелочей, то становились неразлучными подругами. Кристель умела превращать любой день в праздник, даже самый серый и унылый. Она могла заставить смеяться даже тех, кто был готов разрыдаться. Я часто злилась на нее за излишнюю беззаботность и импульсивность, не одобряя ее легкомысленность, но в глубине души всегда восхищалась тем, как легко она находит общий язык с людьми, и завидовала ее способности быть в центре внимания и легкости, с которой она, словно фея, покоряла сердца окружающих.

«Ты унаследовала папино занудство, а я – мамино тщеславие», – любила повторять она, кокетливо поправляя бант на груди. Порой моя зависть перерастала в слепую ненависть – за то, что наша маленькая квартира постоянно звенела от голосов ее подруг и поклонников, за ее язвительные насмешки и легкомысленное отношение ко всему. Даже ее театральные слезы, когда профессор Элеван снижала оценки, вызывали у меня раздражение: «Элис, она просто завидует моему стилю!» – всхлипывала сестра, драматично заламывая руки и падая на диван. Сейчас, оглядываясь назад, я понимаю, насколько мелочными и глупыми были мои обиды – ведь я просто не могла принять тот факт, что мы с сестрой совершенно по-разному смотрим на мир.

А потом она исчезла.

Ровно двадцать лет назад в тот роковой день я покинула квартиру, с раздражением хлопнув дверью – ее заливистый смех и бесконечная болтовня с подругами невыносимо мешали мне сосредоточиться на подготовке доклада. Когда я вернулась тем вечером из библиотеки, моей сестры дома не оказалось – лишь ее любимый медальон сиротливо лежал на полу, словно выпал из ящика случайным образом. Ее постель была заправлена, вещи оставались на своих местах, ни записки, ни намека… Как будто сестра просто вышла прогуляться. Я провела бессонную ночь, напряженно вглядываясь в ночную тьму за окном. Утро сменилось днем, день – вечером, но сестра так и не появилась.

Полиция развернула масштабные поиски – были опрошены все ее подруги и знакомые, задействованы магические поисковые артефакты, проверены городские окрестности. Эксперты изучили каждую деталь в квартире, но не нашли никаких улик, указывающих на преступление. После тщательного расследования была выдвинута версия о том, что «звезда академии» могла легкомысленно сбежать, импульсивно решив начать новую жизнь. Отсутствие тела и загадочные обстоятельства привели к тому, что имя Кристель Алдрин навсегда закрепилось в списках пропавших без вести.

Очнувшись от воспоминаний, я который раз сжала в ладони холодный, словно лед, любимый серебряный медальон Кристель. Он никогда не нагревался, даже когда сестра надевала его на студенческие балы, где он сверкал в отблесках магических огней.

Перед глазами всплыл еще один полузабытый день из прошлого: я будто наяву вновь увидела, как Кристель кружилась перед зеркалом, восторженно прижимая его к груди, словно величайшую драгоценность.

– Смотри, Элис! – щебетала она, и ее голос звенел от восторга, – это настоящий антиквариат! Говорят, его носили при дворе самой королевы Амариэль!

– Королева Амариэль правила триста лет назад. Наверняка это безделушка из лавки с Рыбного рынка, – фыркнула я, поглощенная изучением артефакторики, раздраженно отбросив учебник на кровать.

Но сестра лишь театрально закатила глаза, демонстративно поправляя непослушный локон.

– Ох, Элли, как же жаль, что ты совершенно не разбираешься в истинной красоте, – парировала она с притворным вздохом, а в ее голосе прозвучала привычная нотка превосходства.

Очнувшись от наваждения прошлого, я с горькой улыбкой щелкнула крышкой медальона. Под хрустальной линзой хранилась чудом сохранившаяся под заклинанием стазиса золотистая прядь ее волос – словно застывший луч летнего солнца. Для меня этот медальон давно перестал быть для меня просто серебряной безделушкой: он превратился в символ моих усилий и надежд, а теперь еще стал и магическим якорем, который позволит мне вернуться в прошлое.

Двадцать лет одержимых поисков... За эти двадцать лет я стала лучшим артефактором империи, профессором с не одной дюжиной патентов, женщиной, которую цитируют в учебниках, изучая мои открытия и достижения. Но все это – лишь ступени на пути к единственной цели. Сотни истрепанных чертежей, десятки безжалостно взорванных лабораторий, бесконечное количество шрамов на пальцах – и вот он, мой шедевр, единственный в своем роде: хроноскоп размером с наручные часы, способный подчинить себе саму ткань времени. Артефакт на столе гудел, раздражительно жужжа, а его латунные шестерни торжественно сверкали в рассветных лучах.

Глава 2.

Первое, что я почувствовала, был запах – смесь книжного аромата от стоящих стопками рядом с кроватью пыльных библиотечных фолиантов и едва уловимого запаха лаванды от саше, которое Кристель когда-то в далеком прошлом запихнула мне под подушку со словами «чтобы не снились твои дурацкие кошмары». Открыв глаза, я тут же зажмурилась, испытав дикую боль от того, как мое взрослое сознание врывается, вытесняет личность юной Элис – той, что еще одновременно обожала, ненавидела и отчаянно завидовала сестре. Занимая ее место, я ощущала, как якорь-медальон на моей шее пульсирует в такт сердцу, как бы напоминая: это не сон. У меня ПОЛУЧИЛОСЬ! В ушах эхом звенел голос Пита: «Элли, будь готова к тому, что ты не все можешь изменить».

Но одного я не сказала моему дорогому другу: я могу вернуться в наше будущее только, если потерплю неудачу. Потому что, если я смогу спасти сестру, это создаст другую, параллельную линию реальности. В этом случае альтернативное будущее для меня пойдет по другой траектории: ни у него, ни у меня не будет причин искать способ изменить прошлое, не спать ночами и работать, как проклятые, изобретая хроноскоп, а значит, мы уже точно не придем к той хронологической точке, где он ждет меня. Но я готова пожертвовать всеми своими достижениями и славой, лишь бы изменить события прошлого ради НЕЕ. Ради этого смеха, что сейчас доносится из-за двери – того самого смеха, из-за которого я когда-то в гневе хлопнула дверью, уходя в библиотеку. Ради возможности вновь услышать его, не испытывая раздражения, а наполняясь теплом и любовью.

– Элис! – в этот момент Кристель, торопливо постучав в дверь, распахнула ее прежде, чем я успела ответить, – Вставай скорее! Девочки уже пришли к нам и сидят на кухне! А еще Тереза принесла эти твои дурацкие маффины с… э-э-э… киноа? Брр, на вкус как песок, божественно отвратительны, – криво улыбнулась она, едва заметно поморщившись.

Одетая в пушистый махровый халат с вышитыми единорогами, с мокрыми после душа светлыми волосами, небрежно спадающими на плечи, она стояла в дверях, нетерпеливо барабаня пальцами по косяку, а я замерла, не веря до конца, что все это по-настоящему. Незаметно ущипнув себя за предплечье, поморщилась от боли и тихонько выдохнула. Вот она передо мной, ЖИВАЯ, словно воплощение всего того, что я вспоминала все эти годы: моя старшая сестра, самая родная и близкая.

– Крис… – мой голос предательски сорвался, выдавая всю глубину моих чувств. Я резко вскочила, обняв ее так крепко, что она, пошатнувшись и ласково обняв меня в ответ, захихикала:

– Ты что, с похмелья? Или влюбилась наконец? Пойдем уже!

Ее шутки, которые раньше так раздражали меня, теперь казались самой прекрасной музыкой на свете, заставляя сердце биться чаще от нежности и любви.

На кухне, как это бывало почти каждое утро до исчезновения Кристель, уже собрались все ее близкие подруги, в том числе наша с сестрой соседка по квартире – Дафна, которая сосредоточенно нахмурив брови, размешивала в чашке что-то зеленое. Не отрываясь от своего занятия, она кивнула мне с приветливой улыбкой:

– Доброе утро, Эль! Кристель говорила, что ты планировала сегодня весь день готовиться к учебной неделе?

Я лишь с улыбкой кивнула в ответ, не в силах сдержать переполняющие меня эмоции. Тереза, подмигнув, выложила передо мной на тарелку маффины и достала дополнительную чашку, а сосредоточенно нахмурившаяся Лизель, съежившись на табурете, старательно нарезала яблоки идеальными кубиками, будто это не фрукты к завтраку, а не меньше, чем резная скульптура на конкурс.

Всматриваясь в эти юные, такие знакомые, хоть и позабытые с течением времени, лица, я с удивлением замечала детали, на которые раньше никогда не обращала внимания. Так, например, Тереза, одетая всегда в подобранные со вкусом наряды, подчеркивающие воздушный и невинный образ, оказалась зациклена на идеальности своей внешности. Та же Кристель даже в самых своих смелых платьях выглядела органично и уверенно, а Тереза даже сейчас выглядела слишком скованно, словно она все время думала о том, как выглядит со стороны, в каждом еэжесте читалось желание произвести впечатление, что придавало ее образу какую-то натянутость и искусственность. Даже сейчас, сев за стол, она, вместо того, чтобы расслабиться за беседой в узком круге подруг, то и дело проверяла, не растрепалась ли укладка волос, не съехал ли пояс, не появилась ли складка на платье, словно боялась потерять драгоценный балл в невидимом рейтинге красоты. Ее взгляд то и дело скользил к своему отражению в стоящем на столе медном подносе, а пальцы нервно поправляли прическу, слишком сложную для обычной утренней посиделки с подругами. Этой погоней за безупречностью она лишала себя той естественности, которая так красит молоденьких девушек.

А Лизель… Теперь мне отчетливо было видно, насколько явно она пытается подражать девочкам, взяв от каждой понемногу, при этом выглядя неуклюже и неуверенно, как будто ребенок накрасил губы маминой помадой, совершенно не понимая, насколько это нелепо.

На кухне уже собралась наша обычная компания: Дафна, снимавшая, как и мы с сестрой, комнату в этой квартире, а также пришедшие в гости Тереза и Лизель. Как же давно я их не видела!

– Элли присоединяется к нашей утренней вечеринке! – Кристи, излучая радость и энергию, усадила меня рядом с Дафной, которая закончила размешивать свое зелье и теперь, грациозно двигаясь, разливала чай по белым фарфоровым чашкам. Дафна всегда, сколько я ее помню, обладала каким-то природным умением двигаться настолько пластично, что со стороны ее движения могли показаться диковинным танцем, медленным и выверенным. И вот сейчас, я снова с удовольствием наблюдала за ее плавными движениями, испытывая острый приступ ностальгии, ведь после исчезновения Крис, именно с Дафной мы поддерживали отношения дольше всех из этой компании.

Глава 3.

Центральная площадь встретила меня оглушительным шумом и суетливой толчеей. Фонтан, искусно украшенный мерцающими магическими кристаллами, переливался всеми оттенками синего, создавая вокруг себя волшебную ауру. «Кризеот», старинное кафе с изящными коваными столиками на улице и магической завесой прохлады в просторном зале, манил соблазнительным ароматом свежей выпечки, который, словно невидимый зов, притягивал к себе всех прохожих. Для моей сестры это кафе было любимым местом для встречи со мной, с подругами, с Даниэлем да и просто ей нравилось иногда сюда забежать, чтобы посидеть с чашкой кофе и десертом в одиночестве, поэтому ничего удивительного, что она решила организовать свои особые переговоры с семейством Драксен именно здесь.

Я затаилась за одним из огромных резных горшков с экзотическими растениями, расставленными для украшения по периметру внутри кафе – пришлось щедро приплатить администратору кафе, чтобы он не выдал моего местонахождения и не мешал внимательно следить за происходящим. Хотя он и знал меня в лицо как частого гостя, но все же с явным подозрением косился на мое импровизированное укрытие. Мне было наплевать, ведь главное, что оттуда открывался идеальный вид на столик, за которым уже сидели Даниэль и его отец.

Мистер Драксен, как всегда выглядевший безупречно в своем дорогом костюме, крутил на пальце массивный фамильный перстень и был явно чем-то недоволен. Даниэль же, напротив, выглядел весьма своеобразно: сидя за столом, он машинально поправлял свои усики – те самые, которые казались мне когда-то такими мужественными, а теперь скорее напоминали две крошечные щеточки для пыли. Его прическа с тщательно приглаженной набок челкой, видимо, должна была придавать ему солидности, но лишь подчеркивала его юношеский возраст. Даже сидя, он незаметно посматривал по сторонам и старался принять эффектную позу: то откидывался на спинку стула, небрежно положив руку на спинку соседнего кресла, то скрещивал руки на груди, слегка приподнимая подбородок и обводя посетителей кафе надменным взглядом, то чуть наклонялся вперед, поправляя манжеты рубашки... Его рубашка была из дорогой ткани, но сидела на нем как-то мешковато, а галстук был завязан чуть криво – деталь, которую его отец, несомненно бы поправил, будь они наедине. А ведь мне, как и половине девочек из академии, Даниэль в прошлом казался таким брутальным и взрослым! Теперь же я видела перед собой юношу, который изо всех сил пытался казаться старше своих лет и произвести впечатление, но вместо этого лишь вызывал улыбку. Как же нелепо он, оказывается, выглядел в прошлом!

Мои размышления были прерваны появлением Кристель – мне удалось на пару минут обогнать ее, почти бегом срезав дорогу через неприметные боковые улочки. Ее ярко-красное платье с глубоким декольте и короткой юбкой выглядело настолько вызывающе, что казалось, будто она возвращается с какой-то ночной вечеринки и теперь зашла в кафе, чтобы позавтракать. Светлые волосы, замысловато уложенные в творческий беспорядок, и яркий макияж только дополняли образ.

Даниэль, заметив ее, буквально подпрыгнул со своего места, опрокинув при этом салфетницу. Несколько секунд он стоял в неловкой позе, пытаясь одновременно поймать падающие салфетки и не потерять достоинство. Наконец, справившись с этой задачей, он бросился к Кристель.

Их встреча напоминала сцену из мелодрамы: Даниэль заключил ее в объятия, его руки скользнули по спине Кристель, а губы начали оставлять влажные следы на ее лице и шее. Она томно закатила глаза, закинув руки ему на плечи, и позволяла себя целовать, а ее смех, похожий на звон колокольчиков, громким эхом разнесся по залу.

Мистер Драксен, наблюдавший эту сцену, побледнел и начал нервно теребить манжету своего пиджака. Его взгляд метался по сторонам, словно оценивая степень внимания окружающих. Он несколько раз попытался негромко кашлянуть, привлекая внимание пары, но безуспешно.

Официант, идущий мимо углового столика с бутылкой вина, застыл как вкопанный, когда увидел обнимающихся Кристель и Даниэля. Его глаза расширились от изумления, а руки предательски задрожали. С глухим стуком бутылка выскользнула из его пальцев, разлетевшись на сотни осколков. Красное вино, словно кровь, растеклось по белоснежной скатерти столика, окрашивая идеально выглаженную ткань в кровавый оттенок. Возмущенные возгласы посетителей, чей завтрак был так грубо прерван, наполнили помещение. Кто-то вскакивал со своего места, другие в ужасе отпрянули от залитого стола. Маленький ребенок, сидевший неподалеку, начал громко плакать, напуганный внезапными криками.

Только после этого Даниэль и Кристель, словно очнувшись от наваждения, оторвались друг от друга. Ни тени смущения не появилось на их лицах – они лишь поправили одежду и, будто ничего не произошло, невозмутимо заняли свои места за столиком.

Я осматривала кафе, чтобы оценить, насколько сильно посетители возмущены поведением моей сестры, и чуть не подпрыгнула, увидев среди гостей кафе Бианку Велтран, официальную невесту Даниэля! Она сидела совсем близко, через проход от них, тщательно спрятавшись за раскрытым журналом, и, не отрываясь, следила за происходящим. Перед ней стояла крохотная чашка с остывающим нетронутым кофе, но она, казалось, совершенно не замечала его. Я заметила, как ее ноздри слегка раздувались при каждом вдохе, а на скулах проступил едва заметный румянец. Ее обычно безупречная осанка сейчас выдавала напряжение – спина была неестественно прямой, плечи напряжены, словно она готова была вскочить в любой момент. Тонкие пальцы, украшенные дорогими кольцами, нервно сжимали край страницы, губы были сжаты в тонкую линию, а яростно прищуренные глаза выдавали ее истинные чувства – да она была просто в бешенстве! Бианка продолжала наблюдать за этой сценой, и с каждой секундой ее лицо становилось все более каменным, а глаза – все более ледяными. Она была похожа на вулкан, готовый вот-вот взорваться, но пока сдерживающий свою ярость.