Кто вы, профессор Верещагин?

ПРОЛОГ

- Екатерининская, остановитесь в самом конце, у Горбатого переулка, любезный, - бросил я, устраиваясь на сидении.

Таксист покосился на меня как-то странно, на что мне было откровенно лень реагировать. Мало ли, может, ему мое лицо не понравилось. Или шляпа. Сейчас мало кто ходит в головном уборе, а если и ходит, то предпочитает бейсболку... это он еще моей трости не видел!

Настоящая антикварная трость с рукоятью в виде ворона и - конечно, с сюрпризом. Стоит нажать на антрацитовые глаза птицы, как ножны от толчка мощной пружины отлетают в сторону на пару метров. Уже само по себе неплохое оружие, особенно, если умеешь направить. Я долго тренировался и в конце концов научился направлять его куда хочу, а не куда Господь пошлет. Он ведь может так послать, что потом придется в суде оправдываться... хотя, если дойдет до суда, пусть лучше трое судят, чем четверо несут.

Клинок в трости был под стать ножнам, настоящий, дамасский. Кто понимает - тот уже понял, а остальным и ни к чему.

Раньше трость была неизменным атрибутом каждого приличного мужчины. Как и шляпа. Сейчас, чтобы отличить приличного от какого-нибудь маргинала, нужно подойти на расстоянии вытянутой руки, а это чревато.

Задумавшись, я не сразу понял, что машина стоит на месте.

- Какие-то проблемы,- обратился я к спине водителя, выражающей некоторую растерянность, - вы сомневаетесь в моей платежеспособности?

Он обернулся. Мужчине было лет сорок и чувства, которые он испытывал сейчас, были ему не очень привычны.

- Вы уверены на счет адреса? Навигатор не находит...

Я мысленно хлопнул себя по лбу. Проклятая профдеформация. И ведь уже не первый раз такое.

- Извините. Улица генерала Александрова, четырнадцать.

...Мы, наконец, тронулись. Что подумал обо мне водитель - неизвестно, да и неинтересно. Мне с ним детей не крестить.

Но с Вами, уважаемый читатель, объяснюсь. Чувствую, что должен это сделать прямо сейчас, ведь впереди у нас долгая и местами очень напряженная история. Да, кстати, и представлюсь: Антон Верещагин. Историк, доктор исторических наук, профессор. Основная специализация — исследование элитных социальных слоёв обществ различного типа с применением количественных методов анализа больших массивов личных данных, почерпнутых из архивов. Не слишком заморочено?

Ну, проще тут не скажешь. Либо мы с вами говорим о науке с применением точной терминологической базы, общей для всех... либо просто болтаем о погоде.

Историей города я занимался уже лет пятнадцать, углубленно. Не рисуясь скажу, знаю тут каждый гвоздь в лицо и по фамилии мастера, который его изготовил. Конечно, речь идет об исторической застройке. Новые коробки из стекла и бетона - кому оно нужно, запоминать их авторов. Через пятьдесят, максимум, сто лет никто уже и не вспомнил архитекторов этого футуристического ужаса. Да и сам ужас снесут.

Это красота вечна. А мода на ужас проходяща и даже быстротечна. К счастью.

Я прикрыл глаза, чтобы не отвлекаться на вещи, которые в последнее время начали раздражать. Яркую рекламу, каких-то покемонов в жутких косматых костюмах, пихающих в руки никому не нужные буклеты. Рубленые линии современной, прости Господи, архитектуры, которую можно описать тремя словами: триумф победившей посредственности.

Раздражает!

Старею, наверное. Раньше все эти мелочи так не бесили. Или это жара так действует? В костюме-тройке можно свариться заживо, а носить шляпу с футболкой и джинсами - увольте. Я не фрик.

А появиться на улице с непокрытой головой... с недавних пор это отчего-то стало казаться неприличным.

Профдеформация. Следствие слишком сильного погружения в изучаемую эпоху. Иногда мне казалось, что я начинаю мыслить как человек с менталитетом позапрошлого века.

Ничего. Вот допишу книгу и съезжу в отпуск. Куда-нибудь на восток, где еще сохранился дух давно ушедшей эпохи. Ушедшей, но, напоследок, отравившей мне кровь своим ядом: образами красивых, беззаботных женщин, порхающих по жизни, как бабочки, резких, но предельно вежливых мужчин, готовых стреляться, но не выйти из дома с несвежим воротничком. Нарышкинского барокко, аперитива перед трапезой, тайных обществ, перстней с монограммами, длинных наивных писем на бумаге и интриг, поражающих коварством.

Как профессиональный историк, я прекрасно понимал, что весь этот романтичный флёр прикрывал нищету, грязь, эпидемии, повальную безграмотность, дикое мракобесие и жестокое равнодушие к ближнему, не то, что к дальнему.

Но я понимал и другое.

Это была эпоха, когда творились воистину великие дела. Под покровом ночи, под защитой сургучных печатей, под страшными, вымораживающими кровь, клятвами.

Мы живем потому, что Они рискнули. Справились. Смогли.

Об этом будет моя новая книга - и она рванет как бомба!

1 ГЛАВА Дневник барышни

Я закрыл глаза. Лекция... самая обычная, популярная. Больше пиар-акция, чем научное просвещение масс. Кому оно сейчас нужно? Кто хочет - выходит в сеть и сам просвещается хоть бесплатно, хоть за деньги. Пока не надоест.

Но для того, чтобы книги продавались дорого, их автор должен быть медийной персоной. Так что пришлось, скрепя сердце, выдать согласие своему агенту на это адово сборище. Процентов шестьдесят - журналисты и блогеры, парочка не очень крупных телеканалов, неизвестно как попавший сюда (видно, по ошибке) мужчина с бейджиком природоохранного общества... Серьезных ученых почти нет, и это ожидаемо. Хотя и немного обидно. Но такова жизнь. Если ты хочешь иметь широкую известность, деньги и признание своих заслуг среди коллег, вычеркни любое из трех условий.

... Что же меня задело. Ведь не зря грызет червячок сомнения, не давая расслабиться. Интуиция по пустякам беспокоить не будет.

- Антон Васильевич, в вашей книге вы поднимаете тему тайных обществ. Но ведь всем известно, что масоны...

Интересно, кто-нибудь заметил, что у меня мелко дернулась щека. Раза четыре. "Всем известно", видите ли!

- Представьтесь пожалуйста, - спокойно предложил я.

- Дмитрий Городецкий, научный журналист канала "Все обо всем".

- Книга еще не вышла, только анонсирована. Почему вы решили, что речь в ней идет о масонах?

- Но ведь корни всех тайных обществ того времени уходят в масонство, разве нет, - блогер, точнее "научный журналист" посмотрел на меня с превосходством верующего над знающим, - копните любое: декабристов, петрашевцев, Народную Волю. Пушкину при вступлении в тайное общество "Овидий" подарили тетради с масонской символикой на переплете, отсюда пошел термин "масонские тетради", который закрепился у пушкинистов.

- При всем уважении, - коротко улыбнулся я, - три общества - очень небольшая выборка. Еще кого-нибудь назвать сможете?

- Сколько угодно, - самоуверенно бросил блогер, - «Союз спасения», Военное общество, «Союз благоденствия», «Общество соединенных славян», Священная артель, Орден русских рыцарей, «Измайловское общество». Еще?

- Это замечательно. Отрадно видеть у современной молодежи такой глубокий интерес к истории. А что общего у всех тайных обществ, которые вы назвали? - Дмитрий уже открыл, было, рот, собираясь обрушить на меня шквал информации, но я технично сбрил его на взлете, - кроме масонских корней. Считайте, что здесь я с вами согласился.

Научный журналист молчал, как рыба. К такому жизнь его не готовила.

- На самом деле общее здесь то, что вы их назвали. О них много информации, в том числе, в записках современников. А, значит, эти общества никоим образом нельзя назвать тайными. Поэтому, мне они неинтересны.

В зале большой библиотеки поднялся гул, пока сдержанный.

- Антон Васильевич, вы хотите сказать, что раскопали что-то, по-настоящему, тайное? И об этом ваша новая книга? - крикнул кто-то с задних рядов. - А доказательная база? Если не осталось записок современников, то...

Я вскинул руку. С улыбкой посмотрел в сторону крикуна.

- С доказательной базой все в порядке, иначе это была бы книга в модном нынче жанре: "фэнтези". Остальное вы прочтете сами, уже скоро. Книга появится ровно через девятнадцать дней.

Шум усилился.

- Ну хоть намекните! - попросила какая-то незнакомая девушка в джинсах и топе.

- Намекну, - согласился я. - Восстание декабристов стало финальным аккордом периода околомасонских игр романтиков-идеалистов. При Александре Втором начнется эпоха практиков. Именно они изменят Россию!

Провожали меня оглушительными аплодисментами. Это было приятно, но - что-то царапало сердце. Может быть, слишком пристальный взгляд?

Я достал телефон, на который агент сбросил видеозапись лекции. Ехать было далеко, да еще по пробкам, успею отсмотреть покадрово и выяснить, кому скромная научная деятельность историка встала поперек шерсти.

Или удостоверюсь, что у меня паранойя. Впрочем, само наличие паранойи еще не гарантия, что за тобой никто не следит.

Ленивые, размеренные мысли прервал звонок агента. Сразу после лекции? Это означало только одно - ему сделали некое интересное и выгодное предложение.

В приятном предвкушении я принял вызов. Но голос оказался не Сашин. Жесткий, напористый тенор, который я слышал впервые в жизни.

- Антон Верещагин?

- Собственной персоной, - немного удивился я, - с кем имею честь и, собственно, где мой литературный агент?

- Вашу честь можете иметь с кем хотите, мне это безразлично. Я не свингер и не разделяю их идей, но терпимо отношусь к чужим вкусам, лишь бы все участники были совершеннолетними.

- Внушает уважение, - согласился я, - но не несет никакой полезной информации.

- Ваш агент пока гостит у меня. Ровно через одну минуту загорится склад на Ясеневой.

- Тот, где хранится отпечатанный тираж моей книги? - сообразил я.

- Именно. Приятно иметь дело с человеком, который не засовывает голову туда, где ей совсем не место.

- Ваши условия, - бросил я, собираясь, как змея перед броском.

- Отпечатанный тираж вы уже не спасете. Ему суждено сгореть. По этому поводу никаких переговоров не будет, решение принято не мной и у меня лично нет полномочий, чтобы его отменить. А связаться с тем, у кого они есть, мы уже не успеем. Советую списать эту потерю в издержки.

- Тогда за что мы торгуемся? - я потер переносицу, почти жалея о том, что удачная операция избавила меня от очков.

Ответ прозвучал с прямотой идиота, бога или неприкасаемого:

- За голову вашего помощника, если она вам дорога. И - за вашу. К величайшему сожалению, она у вас, действительно, светлая.

- И что же вы планируете делать с таким странным приобретением? Насколько я знаю, мозг не пересаживают.

- Ваша книга не должна выйти. Ни в каком виде: ни в бумажном, ни в электронном, ни на папирусе или глиняных табличках. Все материалы, которыми вы располагаете, передадите мне как только доедете до дома. И больше даже кончиком мизинца не коснетесь этой темы.

2 ГЛАВА Человек со сбритыми бакенбардами

По кухне плыл аромат кофе, простого, черного. Не оскверненного ни сливками, ни сахаром, ни, прости господи, сиропами.

Доставку не ждали, Саша переволновался и до сих пор не мог спокойно сидеть на табурете, то и дело вскакивал и начинал бегать по кухне, благо, площадь позволяла. Я же просто не имел скверной привычки наедаться на ночь. Ну, к черту, еще приснится какая-нибудь дичь.

Дичи в последнее время в жизни хватало, мне столько и не надо, да вот, не откажешься.

- И что, мы все это так оставим? - вопрос звучал не в первый раз, но сейчас в нем не звенела истерика, не кипела ярость и жажда реванша, а плескалось чистое, как дистиллированная вода, недоумение. Клиент, наконец, дозрел до конструктива. Я демонстративно посмотрел на часы - двадцать шесть минут.

- Нервы тебе лечить надо, - озвучил, на мой взгляд, очевидное.

- Зато вам это не требуется. Потому что нервов нет, - огрызнулся Саша, - как вы вообще можете быть таким спокойным, когда горит дело вашей жизни?! Будущие миллионы!

- Ну, они же будущие, - пожал плечами я, - в руках не держал. Что не имеешь, того и не теряешь.

- Неужели вы намерены это вот так проглотить? Антон Васильевич, я вас не узнаю. Куда мне звонить, в полицию о похищении или на Рен-ТВ, о том, что моего главного клиента заменили рептилоидом?

Я наклонил голову, пряча улыбку. Юмор вернулся, значит, пациент скорее жив, чем мертв. Шока не будет.

- Пока это лучшая тактика.

- Пока? - Саша немедленно зацепился за слово и даже бегать по кухне перестал, - значит, эти беспредельщики, все-таки, огребут и книга выйдет?

- Беспредельщик утопил бы тебя в речке. Да и меня наладил следом, - я с удовольствием попробовал настоявшийся кофе. - Посмотрим. Некто сделал пас. Мяч на нашей стороне поля. Но бить куда попало, на эмоциях, мы не будем. Пока сделай короткие сообщения в соцсетях о пожаре, и о том, что старт продаж откладывается. Но непременно будет. Всем, кто купил книгу по предоплате нужно вернуть деньги с извинениями.

- Понял, - кивнул Саша, - сделаю. Прямо сейчас могу, только у меня телефона нет.

- Тебе не вернули телефон? - по-настоящему удивился я. Этот шаг не вписывался в картину, которую я уже успел себе нарисовать.

- Может, и вернули бы. Да я попытался его сам забрать... Этот мужик на Рэмбо не тянул, такой офисный планктон, ну, я рискнул. И... в стену. Улетел, короче, как композитный материал из натуральной древесины над столицей любви и моды. И, знаете, Антон Васильевич, такое впечатление, этот чел даже не напрягался, отмахнулся, как от мухи. Смартфон... короче, не пережил. Может, правда, рептилоиды? - Саша взглянул на меня доверчивыми глазами потерянного котенка.

- Точно,- согласился я, - больше некому. Звони на Рен-ТВ. Только телефон сначала купи и, лучше, кнопочный. По последним данным, рептилоиды смартфоны взламывают бесконтактным способом, при помощи третьего глаза.

Через стол толкнул агенту свой, все доступы у него были.

После ухода агента я, впервые за долгое время, вдруг понял, что мне... нечего делать. Книга отменилась на неопределенное время, лекций, кроме популярных, пока не предвиделось, а те я могу читать с любого места, хоть задом наперед. Готовится к ним не нужно.

Телевизора у меня так и не завелось.

Настроение для человека, которого только что ограбили, было странным. Философическим, как сказали бы современники княжны Ксении. Словно не годы жизни и приличную сумму отняли, а кошелек с мелочью в трамвае потянули.

И все же, что меня зацепило на лекции? Ведь что-то было, глупый загривок не ошибается никогда... в отличие от умной головы, которая только этим и занята. Моему загривку можно было верить. Сколько раз я на него полагался - и никогда не жалел. Вот наоборот - бывало.

Запись все еще была на телефоне. Я медленно, иногда останавливаясь и пристально вглядываясь в лица, просмотрел всю. Кадр за кадром. Убил на это больше трех часов.

Большинство лиц были незнакомыми. Неудивительно, на такие собрания публика приходит случайная. Что же до блогеров, приглашал их Саша, руководствуясь своими соображениями.

Лица как лица: мужские, женские, молодые и не очень. Холеные и обычные, с макияжем, татуажем и чертом в стуле. Стоп!

Не веря себе я вернул запись немного назад, двумя пальцами постарался увеличить экран сколько возможно и в волнении смахнул его напрочь. Черт, черт, черт!

Нет, так дело не пойдет. Медленно вдохнул, еще медленнее выдохнул. По себя посчитал с двадцати до одного по-французски. Проверил пульс - он был учащенный, но потихоньку приходил в норму.

Чтобы прикрутить адреналиновый кран, сунул за щеку обычный кусок сахара. Для того и держал. Ну и, чтобы поприкалываться над гостями, которые шли посмотреть чудака-профессора, живущего как сто лет назад. У меня и самовар был, правда, электрический.

Сбросив запись на компьютер, развернул ее на большом экране, любуясь перекошенным лицом. Чихнуть собрался или зевнуть? Остановленные кадры иногда выглядят так забавно.

Лицо было обычным, славянским, даже, можно сказать, рязанским. Круглое, ширококостное, нос картошкой и русые волосы. Но тут было очень хорошо видно то, что зацепило мое внимание пятью минутами раньше. Парень малость загорел и недавно побрился. Сначала загорел, а потом побрился и это была его промашка.

Лицо было выбрито очень необычно, словно до недавнего времени парень носил не модную, ухоженную бороду, а бакенбарды.

...Так-то ничего удивительного, каких только ряженых не носит мать земля. А в барбер-шопе на лице и не такое изобразят, были бы деньги. Вот только если дорисовать недостающее - лицо становилось не просто знакомым.

Я знал его как свое, каждую черточку, каждую неправильность. И, вместе с тем, был уверен на все сто - мы никогда не встречались.

Встал, походил по комнате. Сделал "орла", закинув руки за голову. Понаклонялся. Подумал, что надо бы переодеться, ходить по комнате в брюках, шелковой сорочке и жилете, конечно, забавно, но вряд ли удобно.

3 ГЛАВА Путешествие под землю

Звонка любимой я не ждал. Юленька жила в убеждении, что женщина, тем более такая, как она: красавица, умница и даже с каким-то там гуманитарным дипломом, существует исключительно для украшения жизни. С проблемами - это не к ней. Вот если бы книга влетела в топ и побила рекорд продаж, она бы обязательно позвонила. Поздравить, повосхищаться. Ну и поинтересоваться, когда и куда мы идем тратить наши деньги.

А раз денег нет, то мужчину беспокоить не следует. Пусть разбирается со своими скучными неприятностями сам.

Вообще, что-то в таком подходе было. Примитивное, откровенно хищное, но чистое и притягательное, как плавник акулы над гладью бирюзовой воды.

Ну а друзья - на то и друзья, чтобы в радости подкинуть проблем, а в горе напомнить, что бывает хуже. И, скорее всего, будет. А если не произойдет само, они, так и быть, помогут.

- Грустишь или уже пьешь? - деловито поинтересовался Юрка Алехин и пояснил, - я новости посмотрел. На большие бабки влетел?

- Терпимо, - поморщился я.

- А настроение?

- Похоронное.

- Типа, умиротворенно-философское? - уточнил Алехин и, выяснив, что я трезв и адекватен, сразу перешел к делу. - Прогуляться не хочешь? Я новенький - старенький влаз нарыл, у Вереи.

- Коллектор? - поморщился я.

- Поднимай выше! Как бы не один из безродненских ходов.

- Да ну!

- Когда я тебе врал? - возмутился Юрка.

- Постоянно. Когда говоришь: "По чуть-чуть и в люлю".

- Ты не понимаешь! Это другое, - с достоинством отозвался приятель.

Посмеялись.

- Ну, так я заезжаю? Одевайся.

Само явление обнаружили случайно, в шестидесятых годах прошлого века, когда вдруг провалился сквозь землю новопостроенный дом. Слухов в городе ходило предостаточно, начиная от секретного убежища только для работников исполкома, до дыр, прогрызенных неизвестными науке червями, которые мутировали из обычных червяков с попустительства той же самой науки.

Время было такое, все валили на науку.

На самом деле разгадка была проще, а для старожилов тут и вовсе никакой загадки не было. Еще в девятнадцатом веке, при царе Александре, в нашем городке завелась секта еноховцев и разрослась быстро, как плесень в сырости.

Ребята ждали конца света. Причем - скоро, вот-вот. Но точной даты отцы-основатели им не сообщали. То ли чтобы паства не расслаблялась, то ли сами не знали. Возникла мысль, что переждать бедствие можно под землей - и лопаты пошли работать!

Ходов обнаружили несколько. Самый длинный начинался у ремесленного училища и заканчивался в деревне, в тридцати с лишком километров от города.

Конец света не случился, сектантов из города выгнали, про ходы то ли забыли, то ли нашли им другое применение...

Точно, нашли! Когда над одним из ходов расположился главный городской универмаг, они обрели вторую жизнь. Ненадолго. И были закрыты, опечатаны, а кое-где и забетонированы уже по прямому приказу главного милиционера.

Долго он после этого не прожил, умер от инфаркта. Но призрак его, в фуражке и при табельном оружии, говорят, пару раз являлся горожанам, чтобы показать не закрытые дырки в земле. Требовал засыпать и очень обижался, когда граждане, вместо того, чтобы взять под козырек, начинали мелко креститься.

...Верея - речка небольшая, но довольно глубокая. Дно "где-то там, на дне", но никто его ногами не щупал, бесполезно. Один ил - и ты в него погружаешься, погружаешься. Если нервы железные - можешь довести эксперимент до конца. А если слабоумие и отвага - девиз не твой, то прыгнешь сразу с берега в черную воду, пару раз кувырнешься - и назад. Прогревается речка плохо, на берег вылезти - большая проблема, и вообще: вода для того, чтобы пить, а не для того, чтобы в ней бултыхаться.

Влаз, про который сказал Юрка, прятался в районе старой мототрассы, на склоне, по направлению к озеру Сягда. То ли фура сильно груженая проехала, то ли опять черви постарались, но часть склона съехала вниз и открылся вход под землю. Неказистый, весь заросший травой и корнями деревьев, но он был. Пахло из него — как после пожара, сам вход приземистый, но дальше можно было встать в полный рост.

Юрка сиял как царский рубль.

- Ты хоть СМС-ку оставил?

- Обижаешь. Я же не отморозок. Все чин-чинарем, в отсрочке. Если до завтра не объявимся, уйдет ребятам. А если что найдем, сам удалю.

Проверив налобный фонарик, приятель нырнул под землю с проворством и страстью настоящего хоббита, даже не задев края лаза рюкзаком. Я последовал за ним, без страсти, но и без колебаний. Сомневаешься - не делай. Делаешь - не сомневайся.

Вниз вела утоптанная лестница, фонарь выхватывал раскрошенные ступени, которые ныряли сразу и глубоко, как пьяные купальщики в Верею, не сомневаясь. Если верить схеме, которая хранилась в фондах местного музея, общая протяженность ходов составляла около трехсот километров. Залегали они на приличной глубине - а то, Конец света это тебе не теща приехала, в подполе не пересидишь.

Спустились мы метра на четыре или чуть больше. Дальше ход разветвлялся на три рукава, но два из них заканчивались тупиком. Не знаешь - удивишься, к чему такая архитектура. А это были "молельные кельи" - сектанты рыли их чуть ли не каждый для себя, чтобы уединяться для молитвы. Тут и иконы раньше висели. Сейчас, конечно, ничего не было, еще восемьдесят лет назад выгребли подчистую.

- Там, впереди должны быть пара шурфов аж восьмиметровых, - вполголоса сказал Антон, сверяясь с планшетом, висевшим на груди. Карту ходов, как и каждый уважающий себя "крот", он знал наизусть, но и от лишней страховки не отказывался. Это ведь не классический лабиринт, правило правой или, там, левой руки работать не будет, просто потому, что ушибленные новостью о скорой гибели рыли без всякого генерального плана, как бог на душу положит. Похоже, он им с прибором положил.

Кое-где ходы осыпались. И то сказать, крепеж, в основном, деревянный, обнаружился далеко не везде. Чаще стены крепили святой верой и молитвой, полагая этот материал надежнее деревяшек.

4 ГЛАВА Шестеро

Связь? Ее, естественно, не было.

- Жратвы у нас...

- Немного, но без еды можно месяц протянуть, а вот без воды если что и протянем, то только ноги.

- Могло быть хуже, - глубокомысленно заметил Юрка, озираясь по сторонам. И, в ответ на мой вопросительный взгляд, ответил, - воздух есть. И он хороший. Пахнет, конечно, отвратно, гнилью. Но воздух не застоявшийся. Значит, есть дырки наружу.

- С другой стороны, есть и минусы, - поддакнул я, - плохо, что мы с тобой оба не курим. Вот как раз бы и бросили.

Посмеялись, стало немного легче.

Первым делом отошли от опасного места подальше и распотрошили рюкзаки, чтобы сделать скрупулезный учет продуктам. Оказалось, фляга с чаем (почти на донышке) не одна. Есть еще термос с холодным кофе (мой вклад в дело мира) и небольшой стратегический запас водки. Для дезинфекции ран или от простуды - а вы что подумали? Под землю бухать не ходят, если не хотят там и остаться.

С едой все обстояло неплохо: ланчбокс с бутербродами, большая плитка настоящего, качественного шоколада, мешочек орехов и несколько злаковых батончиков.

- Живем, - порадовался Юрка, - если аккуратно, дня три.

- А если экстремально, то и все пять, - согласился я, - главное, воду найти.

Усмешка Алехина даже слегка напугала. Казалось, в обычного мужика под сороковник вселилось нечто странное: вечное, холодное и абсолютно безразличное к собственной участи. Петь - так петь. Гореть - так гореть.

- Ну откуда тут вода, Тоха? - спокойно спросил он, - Если только лужа какая накапала. Но если тут есть такие места, я бы обходил их десятой дорогой. Там, где земля обрушилась, тоже сыростью пахло.

- Пофиг, лужа - не лужа. Через землю прошло - очистилось, - убежденно возразил я, - в природе грязи нет.

- Угу. Где ты тут природу нашел, стесняюсь спросить? Ни травинки, ни былинки. Грибов-поганок и тех нет.

Тихо, беззлобно препираясь, мы, предельно аккуратно отходили вглубь лабиринта, стараясь не касаться стен. Запах сырости и гнили вскоре остался позади. Ход свернул, потом еще раз свернул, открывая что-то типа ниши, не просто укрепленной, но даже облагороженной любовно выструганными досками. Тут даже что-то типа скамьи имелось, черной от времени, но сухой и вполне крепкой.

Алехин достал смартфон и принялся фотографировать, а я присел, разглядывая находку в узком, направленном свете налобного фонарика.

- Не монахи, - понял почти сразу. - Гвозди! Причем, явно, советского производства. Пятидесятка, если не ошибаюсь. Выдернуть, так на них, небось, и нарезка будет?

- "Дело продавцов"? - сообразил приятель, - а скамейка-то им за каким надом? Понимаю, ящики какие-нибудь, чтобы честно украденные ценности на землю не валить.

- Подожди, может, ящики еще и найдутся.

Алехин был полон энтузиазма. Какой-никакой материал для блога вырисовывался. В то, что из под земли они могут не выбраться, Юрка не верил - и правильно делал. Кто с такими мыслями спускается, тому, ей-крест, лучше остаться наверху.

- Зато теперь мы примерно знаем, где находимся. Где-то над нами: двести метров туда, двести - сюда, старый универмаг. Значит, слева ремесленное училище. А монастырь дальше и прямо. Там можно будет, если не выползем, попробовать аккуратно копнуть. Кругом кирпичные подвалы, авось не засыплет. Или засыплет не сильно - откопаемся.

Я молча кивнул. В полутьме приятель этого мог не увидеть, но ведь молчание само по себе - знак согласия.

- Ты как? -спросил Юра.

- Нормально. Голова не кружится.

- Хорошо. Идешь первым, мне будет спокойнее, если я буду все время тебя видеть.

- И ловушка, если что, моя, - съязвил я.

- Типун тебе на язык и два под язык. Какие тут ловушки? Индиана, блин, Джонс. В земле все вырыто, крепится с помощью говна и палок... если что и было, давно не работает.

- Я пошутил, - примирительно сказал я.

- Да иди ты... поищи хрустальный череп.

Время под землей ведет себя странно. Это я знал давно, но каждый раз удивлялся, как впервые. Если постоянно на часы поглядывать, то, кажется, минута растянулась в вечность. Как в том стихе: "И дольше века длится день".

Зато, если забудешь про время, минут на пятнадцать, не больше, а потом взглянешь - и пол суток как корова языком слизнула. Ноги гудят, голова тяжелая, в ушах шум непонятный (кровь шумит, давление, что тут непонятного?), пить хочется зверски... Но экономный Алехин выдал только по половине пробки от термоса. Да и - плохо кофе утоляет жажду. А вот такой, крепкий - это еще и мочегонное.

Вдобавок ко всему прочему.

- На лежку устраиваться будем?

Я не ответил, говорить не тянуло, но согласно кивнул. Завтра нас начнут искать, может быть, даже не формально. Но группу диггеров, пропавшую в Москве в прошлом году, так и не нашли. Восемь человек, как и не было.

Такие мысли в экстремальной ситуации надо гнать ссаными тряпками, но за треть жизни прятать голову в задницу я так и не научился. Дела были невеселые.

До монастыря мы не дошли, да и до ремесленного училища тоже. Там фундамент старый, крепкий, можно было попробовать пробить шурф на какую-нибудь клумбу... рискованно, но и в половину не так, как продолжать сидеть на попе ровно и ничего не делать. Спасение утопающих - дело рук самих утопающих.

Вот только все четыре хода, которые вели вроде бы в нужном направлении, оказались плотно засыпаны. Никакого злого умысла - земля была уже слежавшаяся, каменной твердости. Но на всякий пожарный случай трогать ее не стали.

Покрутившись по отноркам, поняли, что заперты тут, как крысы, которым хитрый крестьянин ход заткнул сапогом.

- По полбутера?

- Пожалуй...

Расположились в сухой "келье", где обнаружились даже остатки иконостаса. Креститься на них не стали. Погасили свет, затихли. Не спалось. Холодно было, а в темноте, парадоксальным образом, показалось еще холоднее.

- Слушай, Тоха, а, как думаешь, как это подземное озеро выглядело? Ну, тогда, раньше?

5 ГЛАВА "И снится вещий сон... Антону"

Ходить совершенно бесшумно, как синоби-анука, я не умею. В свое время прилежно осваивал эту науку под руководством нашего старшины по кличке Коловорот (надо думать, полученной за непревзойденное умение сверлить мозги, медленно и со вкусом). Но когда ж это было! Из всех умений осталась только привычка идти на полусогнутых и опускать на землю сначала пятку, а за ней всю стопу по внешней стороне, да подходящая обувь. Хорошие берцы без скрипа.

Слышали меня эти шестеро? Скорее всего - да, но не оборачивались. Наверное, думали, что шумнул кто-то из своих. Близко я не подходил, держал ориентир по пятну света - фонари несли первый и последний в шестерке.

Коридор, по которому так целеустремленно чесала странная компания, минут через пять - семь должен был упереться в тупик и очередную молельную комнату, так что рисованием на стенах я себя не утруждал - прошли мы тут, и в наскальной живописи отметились.

Что буду делать, когда они повернут назад? Нырну в один из отнорков. Должен успеть.

Внезапно процессия остановилась. Что там впереди, я не видел, но логично предположить - передний что-то делал... Очень хотелось рискнуть, приблизиться и посмотреть, что именно. И я для этого почти созрел, но крайний мужик (сужу по росту и ширине плеч) вдруг выбросил руку за спину, не оборачиваясь. И показал сначала универсальный фак - средний палец. А потом быстро сжал руку в кулак , распрямил, показал ладонью вниз и оттопырил большой палец. "Не обнаруживай себя, не приближайся, следуй за мной..."

... Обалдеть!

Это был не тайный-тайный язык жестов не к ночи помянутых синоби - его то как раз можно легко выучить, зайдя в любой тематический блог в сети, было бы желание. Это была система обозначений, принятая в нашем взводе. Мы придумали ее сами после того, как в подразделении обнаружилась крыса и две группы на задании попали в засаду. Одна не вырвалась, ребята полегли в полном составе.

Понимаете, да? Во всем мире ее знали только десять человек, из них в Калинове жил только я.

Ошеломленный и заинтригованный дальше некуда, я подчинился.

Впереди началось движение, медленное, осторожное. Кажется, группа куда-то то ли всасывалась, то ли протискивалась. В порядке живой очереди.

Когда подрагивающий свет керосинового фонаря стал тусклым и почти исчез, я смог подойти и рассмотреть, куда делись шестеро - в одной из келий оказался люк. Засыпанный землей, еще и утоптанной для маскировки - мы бы в жизни его не обнаружили. Вниз вела железная лестница в неплохом состоянии. В отличном, черт возьми, состоянии, словно ставили ее не сто, а лет пять назад.

Этот ход был очень коротким и узким, протиснулся в него с трудом, перемазался в земле и глине... И оказался ярусом ниже. Тут было еще холоднее, отчетливо пахло водой и не было ни малейшего ощущения замкнутого пространства. Дышалось на удивление легко.

Я огляделся.

Меня окружал большой зал, выложенный красным кирпичом. Чистый, словно его регулярно убирали. Никаких пошлых тайных знаков или загадочных надписей не обнаружилось, только крюк для фонаря. под ногами темнела черная как деготь и неподвижная вода...никаких бортиков или чего-то еще. Чувствовалось - глубина тут солидная, нырнешь - и с концами. Но по краю можно было пройти по одному.

Что группа в балахонах и сделала. Я заметил их уже метрах в двадцати от меня - зал был длинный и до конца они еще не дошли. Ступали аккуратно, стараясь не касаться воды. Сейчас я отчетливо видел всю группу, два фонаря, у первого и последнего, давали эту возможность и я ей воспользовался.

Не такие уж они были одинаковые. Третий по счету был низкорослым, чуть не на голову ниже остальных, предпоследний полноват, впрочем, не критично. А лидер немного, едва заметно, прихрамывал.

Направлялись они к прямоугольному ходу в стене и перед тем, как скрыться в нем, последний чуть-чуть обернулся. Меня словно током дернуло - было в нем что-то настолько знакомое, что я мог, не сходя с места, угадать его действия. Сейчас будет еще один мессидж. Рука, кулак, ладонь... палец указывает на воду, потом - универсальный жест - щелчок по горлу и буква "V". Или цифра - два?

Я должен выпить этой воды? Два глотка, не больше.

С сомнением посмотрел на подземное озеро, хранившее, согласно местным легендам, память и забвение.

Сомнение было понятным и оправданным. Бог знает, как там на счет энергоинформационной матрицы, а кишечная палочка тут точно была.

Пока я раздумывал, последний из шестерки втянулся в портал и, видимо, закрыл за собой дверь. Скудный свет погас и зал погрузился в темноту.

У меня нет привычки спать в каске, с налобным фонарем, но мобильник с собой всегда, подсветить - не проблема. Вот только радиус фонарика ограничен, да и садится он в таком режиме быстро.

Конечно, никакого портала на другом берегу я не разглядел. Зато сделал пару фотографий резервуара, Алехину на радость.

Стоило ли подчиниться совету неизвестного?

Нормальный человек и раздумывать бы не стал, еще не хватало! Вот только я был на сто процентов уверен - незнакомцем последний в шестерке не был. Да и советов мне не давал. Скорее, это был приказ.

Какова вероятность встретить в местных подземельях Коловорота? Близкая к нулевой. И... это не был мой командир, зуб даю.

А чем я, собственно, рискую? Парой дней диареи? Наверху это лечат, а внизу, если нас с Алехиным не найдут, вскоре это будет самая меньшая из проблем.

Успокоив свою паранойю таким образом я опустился на колено и почти на ощупь зачерпнул воды прямо из под ног. Она была ледяной и изумительно прозрачной, словно ее пропустили через очень хороший фильтр. Никаких примесей органики, никакой грязи.

И - неожиданно вкусной. С горчинкой, но приятной.

Два глотка, не больше... Пить хотелось, а после того, как я распробовал воду, захотелось еще сильнее, но если уж взялся исполнять приказы какого-то левого персонажа, лучше делать это буквально.

Кто знает, почему это важно? Может быть, если хватит удачи и я вытяну ниточку до конца, буду знать тоже?

6 ГЛАВА Кофе в тазу и другие приколы

Алехин, как начал материться еще с утра, так и продолжал. Экспрессивный монолог с поминанием мамы, бабушки, козы, морковки, пятикилограммового лома и основателя яблочной корпорации, я услышал, выбираясь из душа.

Горячая вода, потом ледяная, снова обжигающая - хорошо! Кто понимает, бодрит лучше всякого кофеина.

Шляться с полотенцем на бедрах смысла не было, дам в квартире нет, так что я завернулся в здоровенный махровый халат и босиком прошлепал на кухню, где Алехин пытался сделать два дела одновременно: съесть свою порцию омлета с колбасой, перцем и кетчупом и отправить заявление об угоне машины.

Права у него были с собой, номер паспорта он помнил наизусть, что могло пойти не так?

- Не принимает заявление, - Алехин поднял голову и завистливо вздохнул. Ему тоже хотелось в душ, но даже в моей большой пижонской квартире ванная комната была только одна. Две - это уже совершенно другая цена, скромному историку не по карману.

- Сделай перерыв,- посоветовал я, - рабочий день начнется через десять минут, напишешь в поддержку.

- Уже написал. Там бот, отвечает круглосуточно.

- И что отвечает? - я поморщился. Тупость этих ботов была просто колоссальна, чтобы общаться с ними, надо прокачать скилл пофигизма до неизвестного математике уровня.

- Идиотизм. Говорит, я пытаюсь отправить заявление с завтрашним числом. Но ведь сегодня четырнадцатое!

- Четырнадцатое, - согласился я. Лекция была двенадцатого, почему-то Саша панически боялся числа тринадцать... глупо, но безобидно, а мне было все равно, так что сошлись на двенадцатом. Вчерашний день мы провели под землей. Значит - четырнадцатое. Почему сайту это не нравится?

- Какой-то сбой. Возможно, из-за того, что у тебя на ноуте календарь выставлен неправильно.

- Не может быть,- я опустился на табурет и подвинул свою порцию, - у меня на ноуте все верно, иначе ни одно письмо бы не ушло. Специально синхронизация сделана, я же с госучреждениями работаю. Архивами, институтами. Там рабочий день нормирован.

- Ну, посмотри сам, - Юрка повернул ко мне экран, - Тринадцатое!

- Значит, сбилось, - я равнодушно пожал плечами, - может, свет выключали. Интернет есть? Сделай синхронизацию еще раз.

В тот момент мне и в голову не могло прийти, в какого масштаба проблему мы так неосмотрительно вляпались.

Следующие четверть часа Алехин открыл несколько сайтов, в том числе сайт Гринвича, пощелкал пультом телевизора и сверился с программой, открыл свою почту. Он не в первый раз делал это с моего ноута и пароли/явки в памяти были.

Я ел омлет и думал. А, обдумав ситуацию со всех сторон, попросил:

- У тебя же есть доступ к видеокамерам у твоего дома?

- Конечно, - с преувеличенной радостью откликнулся Алехин, - с телефона и планшета.

- А позвонить кому-нибудь можешь? Из тех, кого в это время уже можно будить?

- Да, собственно, всех можно. Восемь утра. Я телефонов не помню.

- Тоже мне проблема. Переставь симку в мой старый "Гэлакси", должна подойти. Он в ящике стола. Позвони тому, у кого окна выходят на стоянку. Спроси, как там твой "Патриот"...

В глазах Алехина запульсировал огонек понимания. Или - безумия, тут уж как кому нравится. Я сильно подозревал, что если подойду к зеркалу, в своих увижу то же самое. Только пламя будет ровное и сильное, как у газовой горелки. И поэтому - незаметное большинству "адекватных героев".

Ни слова не говоря, приятель выполнил мою инструкцию и зачем-то отвернулся к окну. Видимо, чтобы не пугать меня выражением лица. Нашел, чем! И не такое видели, и то в здравом уме. Ну, почти... Во всяком случае, на людей не кидаемся. Без повода.

- Олег, у меня к тебе просьба небольшая. Ага. Глянь в окно, у тебя же видно, как там мой трактор? Ага. Да, понимаешь, позвонили тут доброжелатели и сказали, что его угнали. Да не говори! Мало пороли, балбесов. Значит, все в порядке? Спасибо, с меня причитается.

Юрка обернулся. Я взглянул на него и кинул кухонное полотенце, которое тот машинально поймал:

- Глаза завяжи. Выскочат.

- Ты что-нибудь понимаешь?

- Нашлась машина. А, вместе с ней, откуда-то, "нашлись" целые сутки лишнего времени. Плюс двадцать четыре часа к карме, минус два телефона и планшет. Не знаю, как твой, а мой так и не очнулся. Если ты вынешь голову из задницы, то признаешь - для аномалки самое обычное дело. Два, можно сказать, классических признака: ломаются гаджеты и время шутки шутит.

- Обычно время пропадает...

- Ага, во всех голливудских фильмах показывают, - покивал я, - а если брать более серьезные источники, бывает и так, и этак.

- Какие источники? - Юркины глаза вернулись в орбиты, но взгляд оставался ошалелым.

- Да уж не Рен-ТВ.

Диггер - это все же не сантехник. И кругозор шире, и опыт специфический - аномалки встречаются, и под землей как бы не чаще, чем наверху. Словом, уходил Алехин если и не убежденный, что все "в берегах", то на человека, у которого медленно и верно едет крыша, уже не смахивал.

Проводив его (Юрка вызвал такси, и это было хорошо, за руль, определенно, не стоило), я решил, что после такой ночки еще одна чашка крепкого кофе никак не помешает.

Зашумела сначала кофемолка, потом кофеварка. По кухне поплыл волнами дивный аромат настоящей арабики, который бодрил не хуже вкуса.

Чашку я достал не кофейную, а чайную. Ну и что, что широкая. Зато второй раз не бежать. Нацедил в нее божественного напитка, прислонился к подоконнику. Дегтярной черноты омут неожиданно воскресил в памяти другую картину: кирпичные стены, чаша без бортиков и тяжелая глубина резервуара, куда словно потянуло сознание.

Черное зеркало напитка вдруг пошло пикселами и быстро, но несуетливо, из квадратиков начала складываться картина. Женское лицо: тонкое, породистое, немного вытянутое к низу. Пухлые губы, нижняя чуть больше. Небольшая ямочка на подбородке. Большие, раскосые глаза, под летящими дугами бровей, светлые, почти белые. Прямой, довольно крупный, но тонкий нос. Редкого цвета, не русые, не блонд - а пепельные волосы, собранные в сложную прическу: спереди и над висками они были зачесаны высоко вверх, а на макушке уложены в петли и перевиты мелким речным жемчугом. Открытая шея - длинная и белоснежная, словно мраморная - ее обнимал сзади и по бокам кружевной воротник "на косточках".

6 ГЛАВА Кто поймет женщину...

Этот документ я не оцифровывал, не копировал... и даже в списке литературы не указывал. Хотя, рукопись была прелюбопытная.

Завещание - что мы понимаем под этим словом? Квартиру - сыну, мебель и шубу - дочке, все остальное движимое и недвижимое внукам, а зятю шиш с маслом, ибо не заслужил.

Княжна Ксения, хоть и была одной из богатейших невест света, сама ничем распоряжаться не могла. У нее было приданое. То есть - оговоренная часть папенькиного имущества, которая перейдет мужу. Своего у девушки даже белья не было.

А завещание было.

"... Мир подобен реке. Она течет, неся на своих плечах людей, их мечты и ​​надежды. Иногда река течет спокойно, а иногда - бушует, снося все на своем пути. Но всегда, даже в самых сильных штормах, есть место мудрости и справедливости.

Я, Ксения Андреевна Трубецкая, волею Господа и братьев моих, хранитель тайны "Триконы", знаю, что скоро мое путешествие по реке жизни закончится. Моя душа не стремится к этому, я хочу жить. Но не всегда ты получаешь то, что хочешь. Честь и хвала тем, кто, даже попав в бурю, находит в себе силы делать то, что должно.

Сё - мое завещание. Верю, что мои слова, подобно маяку, осветят путь тем, кто последует за мной. А скорбеть по мне лишнее и ненужное. Я всего лишь ступень, на которую шагнут идущие следом, и поэтому мне не должно быть больно..."

- Тоша, ты сегодня работать будешь?

- А что? - я лениво повернулся к Юленьке, которая стояла перед ростовым зеркалом в одном кружевном белье и разглядывала себя, чуть прикусив губу.

- Надо бы в Екатерининский съездить. Завтра собеседование, а мне совершенно нечего надеть.

Хитрый план был не то, что шит белыми нитками. Юля никогда не опускалась до "мудроженских" манипуляций. Скорее, она просто и совершенно открыто демонстрировала мне "вилку". Я мог бы сейчас сказать ей, что вся эта беготня по собеседованием - напрасная трата времени, недостойная такой красивой и тонкой девушки. И, вообще, все материальные проблемы Юленьки, беру на себя... Или - согласиться, что собеседование для современной женщины дело не последнее. И, конечно, оплатить очередной деловой костюм. А заодно туфельки, сумочку, помаду...

Юлю вполне устраивали оба варианта, она этого ничуть не скрывала, и любезно предоставляла мне выбор, позволяя чувствовать себя мужиком и хозяином положения. Умница.

- Съездим, - решил я. - Будешь готова - вызывай такси.

Юленька чуть-чуть, едва заметно поморщилась:

- Почему ты не хочешь купить машину? У тебя же есть права?

- У меня еще и обязанности есть. В частности, платить ипотеку.

- Но не обязательно же брать сразу люкс.. Можно найти что-то не очень дорогое, но приличное.

- Вот когда мне попадется Роллс-ройс по цене "десятки", сразу же и куплю, - мирно отозвался я.

Ругаться не хотелось. И так вчера еле удалось замять "дело о кофе в тазике". Выдал Юле наспех состряпанную легенду о том, что некие мошенники принялись старить документы, окуная их в кофе. Вот, решил проверить, насколько это возможно.

Поверила или нет, дело пятнадцатое. Но дикие предположения строить перестала, и то хлеб. Пути, которыми бродили ее мысли, меня вымораживали, делая интеллектуальным импотентом, минимум, на сутки. А шоппинг это, конечно, зло. Но зло знакомое, привычное. Перекашляем. Не в первый раз, и даже не в пятый.

- ...Строгий жакет с мужского плеча и свободные брюки-палаццо, - донеслось до меня, - самый острый тренд этого сезона, новая коллекция бренда WoollyWoo.

- Тоша, тебе как? - мягко пропела Юля довольным, медовым голосом.

- А мне каким боком? Это твой собеседователь должен быть очарован и покорен, - хмыкнул я, созерцая воодушевленную женщину. Первое впечатление было - консультант спутала размер, принесла в три раза больший, этот пиджак мне будет в пору, а брюки и вовсе волочились по земле... она еще и с ростом ошиблась?

- Туфли, - девчонка метнулась в соседний отдел и вернулась с пирамидой коробок, за которой почти скрылась. Легкая суета, Юльку обули. Она выпрямилась, став сантиметров на десять выше, распустила собранные волосы... парадоксальным образом пиджак "безразмер" и штаны "на самом деле я - юбка... ну вот, ощущаю себя юбкой" - вдруг сложились в довольно привлекательный образ: "Деловая, но свободная".

Юленька картинно уложила руку на талию, развернула плечи, прищурилась. Начиналась важная часть - продажа цены. И женщина намерена была постараться.

- Сколько за все, с туфельками? - спросил я, собираясь поскорее покончить с кровопусканием карте и ехать в кафе.

Но когда девочка озвучила цену, проняло даже меня. Это ж крыло от "Боинга" можно купить.

Почуяв грозу, Юленька немедленно состроила котоглазки, уложила голову на плечо:

- Тошенька, это ведь новая коллекция. Самая последняя, прямо с недели моды в Милане.

- В моде я, конечно, не разбираюсь, признаю не сходя с места. Но, девочки, объясните мне, недалекому, как новая коллекция, да еще прямо с подиума, попала в подсанкционную страну?

- Есть способы,- невинно улыбнулась девочка-продавец.

- Тошенька,- еще не строго, но куда-то в ту сторону протянула Юля.

- Нравится? - женщина закивала и даже прижмурилась, заворачиваясь в пиджак. Ну, точно, кошка. - Очень нравится? Ну, тогда, берем, - я достал телефон... Увидев его девочка-продавец как-то насторожилась. Ну, да, моделька старая. Но рабочая, звонит, фотографирует - что еще-то надо? - давайте сверим QR-код и будем платить.

- Видите ли, - девушка свела брови, - вы же знаете положение на рынках... Товар доставляется в обход и QR-код с него заранее удаляется.

- Удаляется, - покивал я, - или его и не было? Китайская реплика?

Девчонка, может быть, и не слилась. Даже скорее всего, нервы у нее были что надо, с такими в разведку идти. Или в дипломаты. Подвела ее подружка из отдела с туфлями.

- Да какая разница, - фыркнула она, - качество не хуже, лекала те же. За пределами этого магазина никто не определит. Настоящий бренд от двухсот тысяч...

7 ГЛАВА Контакт

Екатерининским старинное здание звали только калиновцы. Это был самый четкий маркер, чтобы отличить "своего". "Чужой" скажет - "Палас". Именно эти буквы, на латинице... как сказать-то, украшали или все же уродовали фасад? Нет, скорее они полностью соответствовали его нынешнему имиджу.

Вперед была вынесена конструкция, которую архитектор с какого-то перепугу считал древнегреческим ордером... наверное, по принципу: "я художник, я так вижу". Вдобавок, эту жуть и чушь отделали черной зеркальной плиткой, и "ордер" приобрел сходство то ли с гробницей Тутанхамона из голливудских блокбастеров, то ли с вокзальным туалетом. Короче, палас и есть. Хорошо, не ковер и не половик.

Пилястры сюда вполне вписались, поэтому их просто покрасили черной краской и оставили в покое, а вот капители, архитрав и филёнки закрыли псевдомрамором, для разнообразия, белым.

Ну, хоть не спилили, и то хлеб.

В квадратных (а какими они еще могли быть под облицовку крупной плиткой) колоннах отражались деревья, машины, безбашенные самокатчики, мамы с колясками. И я. Мужчина, скорее молодой, чем старый, скорее худощавый, чем в теле, скорее семит, чем ариец...

Моргнул... еще раз моргнул. Не веря себе, шагнул ближе и уставился на отражение, которое вдруг перестало быть моим. Из черной глубины смотрела Ксения! Пепельные волосы, взбитые у висков, летящее кружево легкого платья, яркие губы. Смотрит, да не на меня! "Зеркало" показало ее в три четверти.

А если... безумная идея, но что я теряю? Если попробовать привлечь ее внимание? Я медленно поднял руку и помахал. Показалось, или лицо княжны чуть дрогнуло? Нет, не показалось. Ксения... повернула голову и уставилась на меня своими невозможными, очень светлыми, почти белыми глазами. Внимательно. Настороженно. Любопытно.

Я лихорадочно соображал, что бы сделать еще. Язык жестов богат, но не все будет понятно молодой аристократке из прошлого. А то, что она поймет наверняка, она поймет неправильно. Не могу же я показать девушке кулак и ждать в ответ какого-то конструктива? Даже звучит дебильно, а уж как выглядит!

Но было кое-что, что Ксения точно понимала. И что ее, с гарантией, не оскорбит и, возможно, заинтересует. Жесты, которые принято изображать на иконах. Сейчас никто, кроме узких специалистов, их читать не умел, но больше века назад это не было сакральным знанием.

Руки святых и праведников свободно "читали" даже неграмотные крестьяне, так они понимали, какой святой подойдет, чтобы обратиться к нему со своей бедой. Десница Благословляющая, Моление о Помощи и Знак Кротости тут точно не подходили, но вот Ладонь Праведника была в тему. В иконописи она значила, что изображен праведник, но у нее был еще один смысл. На простом языке жестов - этот символ значил "искренность и доверие". Можно толковать, как чистоту помыслов и честность, отсутствие лукавства.

Также медленно, глядя прямо в глаза девушке, я поднял вертикально раскрытую ладонь на уровень груди.

За те доли секунды, пока я ждал, успел вспотеть, честное слово. Не смотря на прохладный ветер.

Ксения тоже подняла руку. Узкую, тонкую. Без колец. Указательный и средний подняты вверх, а мизинец и безымянный согнуты. Благословляющий жест архангела на иконах "Благовещение Пресвятой Богородицы". Но не только! Произнесенное доброе слово и есть - благословение! И, провалиться мне на этом месте - ключевая часть тут была первая, а не вторая. Символ означал речь. То есть - разговор.

Княжна поняла меня! И была готова продолжать. Худо-бедно, мы могли начать диалог с помощью языка, которым, так получилось, оба владели на неплохом уровне.

- Мужчина, с вами все в порядке? - резкий голос ввинтился штопором в уши и мгновенно разрушил концентрацию. Я гневно обернулся, но обнаружил, что злиться не на кого. За моей спиной стояла пожилая женщина. Ее, кажется, смутил прилично одетый мужчина, который на центральной улице в половине второго разговаривал со столбом.

- Все нормально, - заверил я, - просто хотел убедиться, что мне идет эта шляпа.

- А-а. Хорошая шляпа, - кивком одобрила женщина, - мой муж покойный такие же носил.

Комплимент был сомнительным, но, главное, женщина успокоилась и отказалась от мысли немедленно вызвать скорую помощь.

Я снова вгляделся в "черное зеркало" облицовочной плитки, но Ксения уже исчезла.

Было дико обидно, словно у меня отняли мое персональное чудо, к которому я только-только получил допуск. Пришлось строго напомнить себе, что чудо нельзя купить, заслужить или украсть. Они просто случаются, время от времени. И, раз уж начали случаться со мной, то, скорее всего, продолжат.

До дома я решил пройтись пешком - погода хорошая, дождя не предвидится. Я, в отличии от Юленьки, не на каблуках. И пройти шесть километров будет и пользой, и удовольствием. Заодно, голову проветрю. Кажется, в ближайшее время она мне понадобится, как любят говорить блогеры, "в ресурсном состоянии".

Знал бы, что ждет меня дома, прошел бы через Владивосток!

________________________________________

Честное слово, никаких дурных предчувствий у меня не было. Даже когда меня обогнали, одна за другой, две пожарные машины под сиренами, я лишь проводил их равнодушным взглядом и продолжил свою прогулку неспешным шагом, думая о Ксении, черном кофе, черной зеркальной плитке и черном озере, из которого я отпил два глотка в своем странном сне-видении.

Даже когда красный бок пожарной машины перегородил мне путь в собственный дом - я и тогда не обеспокоился. Истина дошла до меня, когда в собственном подъезде на меня дохнуло горелым.

- Вот он, - консьержка, возбужденная, как спаниель при виде рюкзака и болотных сапог, ткнула в меня пальцем, - вот он, этот негодяй, держите его, а то сбежит. А еще в шляпе!

...Далась ей эта шляпа!

Пожарные деловито сматывали рукав, а меня, уже за мой рукав, аккуратно придержал пожилой мужчина в штатском. Ростом он едва доставал мне до плеча, был довольно небрежно выбрит, а от костюма пахло поплавленным пластиком. Взгляд был усталым, но цепким.