Кто заплатит за грехи?

Часть 1

Все персонажи данного романа выдуманы лично мной, то есть автором.

Все совпадения с реальными лицами, местами, и событиями которые происходили, происходят или будут происходить всего лишь случайность. Которую можно объяснить подключением сознания автора, то есть меня, к ноосфере, которая, как известно, хранит в себе всё что происходило, происходит и даже то, чему ещё только предстоит произойти. Подключение это обычно происходит во сне, и многое из того что автор подсмотрел в ноосфере он забыл, а всё остальное сильно исказил в силу плохой памяти и скудной фантазии.

Город, описанный в произведении, существует на самом деле, но только в памяти писателя, то есть меня. Не ищите в нём знакомых улиц, дворов, домов. Это лишь старая выцветшая, местами прожжённая жизнью и сигаретами фотография.

Автор, то есть я, категорически не приемлет насилия как физического, так и морального и психологического.

Автор, то есть я, приносит извинения читателю за использование обсценной лексики в произведении, это он, то есть я, не со зла, так требовала структура, форма и стиль написания произведения. Я постарался минимизировать её использование, но не в ущерб смыслу, а всё что использовалось старательно запикал.

И автор, то есть я, клятвенно обещает, при следующей правке вымарать весь сленг, арго и феню с матом, но только после того, как всё это исчезнет из нашего лексикона.

Итак, добро пожаловать в мир мести.

Всегда с уважением, автор, то есть я.

Кто забывает о прошлом,

тот рано или поздно в него возвращается...

Пытаться исправить прошлое всё равно, что пилить опилки…

Перефраз.

1

Звонок, раздавшийся в неурочное время, всегда застаёт в неудобной позе. И когда что-то яростно вещаешь на планёрке, пытаясь доказать тупым сотрудникам свою правоту. И когда в позе мыслителя верхом на «белом коне», пытаешься выдавить из себя раба. И даже, когда лежишь на женщине, либо, как вариант, под ней. Вот и сейчас назойливая мелодия рингтона застала меня плавно перетекающего из одной асаны в другую. Телефон нетерпеливо ёрзал на перемычке панорамного окна, спеша сообщить мне пренеприятнейшее известие. Только такое и может поступить в 6 утра.

Отвечать на звонок совершенно не хотелось, но, закончив «Бык пашет землю», я выпрямился и ткнул пальцем в дрожащую на экране зелёную телефонную трубку. Предпочитаю встречать неприятности в самом начале, до того, как они наберут силу, и, обрушившись каменной лавиной, погребут под собой.

— Слушаю.

— Валера, здравствуй.

Голос женский. Приятный и немного взвинченный.

От души чуть отлегло, ошиблись номером, бывает.

— Извините, вы… — Начал я и осёкся.

Спину, поверх тёплой тренировочной испарины, покрыл холодный пот, нет, не страха, пока только тревоги.

Давно меня не называли именем, данным мне при рождении. Лет пятнадцать, не меньше. Уже отвык, почти забыл. Очень сильно захотелось сбросить звонок из прошлого, но я этого не сделал.

— Валера, подожди, не бросай трубку. — Тон из просто нервического, стал паническим. — Это Соня, твоя сестра.

Я молчал; вот уж не ожидал, что через столько лет прошлое меня нагонит.

— Что, Рыжая, — детское прозвище само соскочило с языка, словно и не было долгих лет разлуки, — жопа?

— Хуже, пи..да полная.

Х-м, узнаю сеструху, обсценные словечки никогда не держались у неё на языке, так и норовили прыгнуть прямо в уши собеседнику.

— Лизку похитили.

— Кто?

— Тюха.

Я вздохнул: привет незаконченные в прошлом дела.

— Рассказывай.

Вот тут она зарыдала.

2

Я стоял, уткнувшись лбом в чуть тёплое стекло панорамного окна. Толстый триплекс совсем не пропускал холода, а мне очень хотелось остудить горящую кожу. Прошлое – оно такое, словно тень, сколько не убегай, всегда будет волочиться сзади, а при особой неудаче – ещё и обгонит.

— Сука!

— Стас, ты чего ругаешься? Да так громко...

Голос Инги – сонный, расслабленный. Я и не заметил, что проорал ругательство вслух.

— Малыш, прости. Разбудил тебя?

На плечи легли мягкие, ласковые ладони подруги, почти жены. Предложение руки и сердца ещё не прозвучало, но незримым облаком витало в воздухе, вот-вот готовое пролиться словами признания. Так, по крайней мере, думала Инга…

Я почувствовал лёгкое прикосновение губ к плечу.

Часть 2

10

— Где он?! — Вывел меня из задумчивости вопль сеструхи.

— Не кричи, детей разбудишь. — Подал я голос, вставая.

— Каких, на хрен, детей! Ты где был? — Усилила она накал, появляясь на пороге гардеробной. — Ты сказал: на первом же рейсе прилетишь, я жду как ду… — И осеклась, увидев меня.

— Что, не узнала, Рыжая? Понимаю. — Я обнял ее за плечи. — Сам бы себя не узнал. Так что не нервничай, не кинул я тебя, не кинул.

Я чмокнул её в макушку и погладил по затылку.

— Разгон, ты такой… — Она отодвинулась, разглядывая моё лицо.

— Я давно не Разгон, сеструха. — Я покачал головой. — Совсем не Разгон.

— А мне Разгон нужен, понимаешь ты? — Вцепилась она в лацканы куртки побелевшими пальцами. — Разгон, а не…

Её лицо пошло нехорошими белыми пятнами, и она закончила:

— А не гламурный архитекторишко.

Неожиданно она заплакала.

— Ладно, всё, не плачь, лучше толком расскажи. — Я гладил её по плечам, голове, пытаясь успокоить. — А то, я, кроме того, что Лизку похитили, и к этому каким-то боком причастен Тюха, ничего толком не понял. Давай, рассказывай всё с начала: с толком, с чувством, с расстановкой.

11

Тюха заявился вечером. Не Тюха, конечно, а давно уже Александр Николаевич Тюхтяев, солидный бизнесмен и ресторатор.

— Хотя, какой он ресторатор, так – владелец бара, кафе и пары шалманов с гоу-гоу шоу. — Сеструха шипела рассерженной кошкой.

— Пришёл весь такой, скользкий, в глаза не смотрит. Говорит: «Сонь, Лизку твою в гости авторитетные люди пригласили, им кое-какую услугу оказать надо». Я ему: «Ты не охренел Тюха, какие гости, какую услугу, ничего не попутал?» Начала Лизону названивать, у ней недоступно. Тут они позвонили.

Соня сглотнула, всхлипнула.

— Кто они?

— Гулийцы.

— Б..ть! Суки!

Перед глазами встали злые бородатые лица бармалеев, которые стреляли в меня, и в которых стрелял я. Ярость, пополам со страхом, горячей волной прошлась по телу. С гулийцами шутки плохи.

Сестра снова плакала.

— Чего хотели? — Я обвёл мрачным взглядом понурые лица своего семейства.

Почти все в сборе, как в старые и добрые времена, не было только матери с отцом. Мать так и спала после укола, отца мы, здраво рассудив, решили пока не беспокоить.

Егор с двоюродным братом сидели, уставившись в пол.

— В банке ячейка, её взять надо.

— И ты про меня вспомнила?

— Да! — С вызовом вперила в меня горящие яростью и страхом глаза сестра. — Это ты у нас мальчик-налётчик, гроза банков и сберкасс. Как же, до сих пор тобой, ну не тобой, конечно, а теми, кто много лет назад двенадцать банков взял с нехилыми деньжищами и непойманными остались, инкассаторов пугают. Что, не твоя команда это сделала?

— Соня, ты ничего не попутала? — Я внезапно успокоился. — Понятия не имею, о чём ты говоришь. А даже, если бы и понимал, то эти нехорошие люди брали не банки, и, тем более, не хранилища, а просто бомбили инкассаторские машины. Разницу чувствуешь? Да и кончили они, по слухам, с пулями в головах. Или не нашли тех двоих, а?

— Да мне плевать! — Вызверилась Рыжая. — Ты знаешь, что они пообещали сделать с Лизкой? Тебе, бл..ть, такое и не снилось. В бордель бедуинам продать, а ей только-только восемнадцать исполнилось. Она девочка ещё.

— Что Тюха конкретно сказал?

— Ничего. Намекнул: мол, он знает, что я знаю, где ты. А ты можешь организовать это дело. Просил маякнуть тебе.

Она потёрла лоб, всхлипнула, но удержалась – не заплакала, а в упор, словно через прицел АКМа, уставилась на меня.

— Ага, значит, это он первым обо мне вспомнил? — Я хрустнул пальцами. Вот ведь подельничек бывший, сука! — Что молчишь?

— Я не помню. Он, как сказал про гулийцев, у меня голова кругом пошла. Может и он.

— Ладно, проехали, что дальше?

— Они неделю дали, чтобы дело провернуть. Потом Лизончика в бордель, и нами всерьёз займутся. Два дня уже прошло. Связь через Тюху держать надо.

— Ладно. Будет тебе Лизон. — Я перевёл взгляд на кузена. — А ты, друг мой ситный, чем в сером бизнесе семейки Разгоновых заведуешь?

— Компьютерное железо, системы безопасности, камеры там и всё такое.

— Ну, это в белой зоне. А в серой – это жучки, прослушка, скрытая съёмка?

— Ну да. — Иван закивал.

— О-п-па. Это очень хорошо.

Я задумался, прикидывая, что мне нужно. Что НАМ нужно, одному мне задуманное не провернуть.

— Ты машины левые с чистыми номерами достать сможешь? — Обратился я к брату.

Егор с кузеном переглянулись.