Кухарка для короля-дракона

Глава 1. Дело повара

Последнее, что я помнила со своей кухни, — это душистый пар от кастрюли, в которой томился куриный суп. Рука сама потянулась к полке за солью. Пальцы скользнули по знакомым граням солонки, наткнулись на баночку с перцем «как у бабушки»... и вдруг нащупали нечто, явно не входившее в список покупок.

Маленький холщовый мешочек. Я бы поклялась, что минуту назад его там не было. Любопытство — мой главный грех. В детстве из-за него засунула палец в розетку, в подростковом возрасте бегала по крышам... Вот и тут... развязала шнурок, заглянула. Там искрились странные крупинки. Бездумно, на автомате, я взяла щепотку.

Мир взорвался.

Вместо уютного света кухонной лампы появилась ослепительная белизна. Вместо гула холодильника был оглушительный рев, вырывающийся из самой глубины вселенной. Меня схватило, закрутило и понесло в этом вихре, где смешались блики кафеля, аромат лаврового листа и дикий, ни на что не похожий запах магии. Меня вырвало из моей реальности и вышвырнуло в чужую.

Я очнулась, давясь пылью. Воздух был густым и чужим, пах лошадьми, жженым сахаром и немытыми телами тысяч людей. В ушах стоял оглушительный гул ярмарки, напоминающий толпу на распродаже. Я сидела на твердых булыжниках, и первое, что я осознала... невыносимая теснота. Грубый материал туго стягивал мои ребра, не давая вдохнуть полной грудью. Я опустила взгляд. Простое белое платье из грубой ткани. И поверх коричневый кожаный корсет. В моих руках зачем-то была плетеная корзинка, идеальная для сбора грибов или пикника, на который меня явно не звали.

Паника накатила мгновенно, ледяной и тошной волной, знакомой каждому, кто просыпался с мыслью «а завтра же понедельник». Где я? Что это за место? Это наконец-то побочный эффект от того суши, что я ела вчера? Но булыжники впивались в колени слишком реалистично, а солнце слепило глаза...

— Элиана! Боги, наконец-то! Я уже думала, тебя в толпе затоптали!

Голос. Звонкий, знакомый до боли. Я подняла голову. Передо мной стояла девушка с растрепанными каштановыми кудрями и веснушками на вздернутом носу. В ее карих глазах читалось неподдельное беспокойство. И я... я знала ее. Так же безоговорочно, как знаешь во сне человека, чьего лица никогда не видел в реальности. Это была моя подруга.

Мои губы сами разомкнулись, выдавив хриплый шепот:

— Я... Светлана.

Мира — откуда-то я знала её имя — с лёгким вскриком опустилась передо мной на корточки и взяла мою руку. Ее ладонь была неожиданно мягкой.

— Вот черт! Я же говорила, не лезь под прямое солнце! Голова кружится? Все плывет? — она озабоченно вытирала платочком мой лоб. Ее движения были такими полными заботы, что хотелось просто растаять и довериться. — Ты же ударилась, когда с лестницы в кладовой слетела... Наверное, память отшибло. Не бойся, Элиана, все вспомнишь. Помнишь? Мы вместе на кухне в Черной Башне служим.

Элиана. Так меня здесь зовут. Я молча кивнула, не в силах вымолвить ни слова. Ее слова звучали так убедительно, ее теплое прикосновение было таким реальным, что цепляться за свое имя «Светлана» казалось безумием. Все равно что спорить с ИИ-помощником, который уверен, что твое имя — Сергей.

— Пойдем, — Мира легко подняла меня на ноги, поправила сбившийся корсет. — Нас ждут. Сегодня новые поставки, да и сам Король может нагрянуть с проверкой. Никогда не угадаешь, когда он появится. Нельзя опаздывать.

Я позволила ей вести себя, как куклу. Мои глаза бегали по приземистым домам с темными балками, по пестрым рядам торгашей, по тяжелым повозкам. Все было настолько реальным, настолько осязаемым, что стало по-настоящему страшно.

Мы покинули шум площади и стали подниматься вверх. И тогда я увидела его. Замок. Он не был воздушным или сказочным. Мрачная цитадель из темного камня, вросшая в скалу. Она нависала над городом, как суровый страж, и от нее веяло такой силой и таким холодным одиночеством, что по коже побежали мурашки.

Мы миновали ворота, прошли через шумный двор и, наконец, нырнули в зев дымной пещеры, которая служила кухней замка.

Здесь царил свой хаос. Воздух дрожал от жара гигантских каминов. Десятки людей сновали между столами, заваленными провизией. Звенели ножи, шипело мясо, в котлах булькало что-то густое. Пахло дымом, специями, которые я не могла опознать, и... бездушной едой. Мое сердце, сердце повара, сжалось от жалости. Какое расточительство!

— Вот и мы! — крикнула Мира. — Простите, задержались! Элиана неважно себя почувствовала.

Главный повар, дородный Бартоломью, лишь махнул рукой в нашу сторону, указывая на стол, заваленный какими-то странными фиолетовыми корнеплодами.

Мы пристроились рядом. Я взяла в руки маленький, истертый нож. Привычная тяжесть в ладони успокоила меня хоть на секунду. Я взяла один из корнеплодов. Он был твердым и с бугристой кожурой. И тут ко мне снова пришло это странное, сновидческое знание. Карра. Они называют это карра. Чистится вдоль, иначе горчит... Откуда я это знаю? Это было так же необъяснимо, как и знание имен Миры и повара.

Я медленно, почти на ощупь, провела ножом вдоль толстой кожуры. И в этот миг гул на кухне стих, сменившись тишиной. Все замерли.

Я подняла глаза.

В проеме арки стоял он. Король. Цемилиус.

Высокий, темноволосый, с лицом, на котором читалось «я не выспался, и это ваша проблема». Но больше всего меня поразили его глаза. Цвета красного вина, с вертикальными зрачками. В них светился холодный, пронзительный ум. В них было что-то древнее и дикое.

Мира взяла меня за плечо и, потянув вниз, заставила поклониться. Сердце у меня в груди заколотилось, замирая и снова взлетая к самому горлу. Король медленно шел вдоль столов, и его взгляд скользил по припасам, по котлам, по нашим опущенным головам.

Глава 2. Картошка Черной Башни

Я проснулась от того, что что-то упруго-мокрое шлепнулось мне прямо на лицо. Открыв один глаз, я увидела низкий, закопченный потолок из грубых балок. Не моя уютная квартира с натяжными потолками «под звездное небо». Память нахлынула, как утреннее похмелье после праздника, который прошел без тебя. Замок. Драконы. Король с глазами, от которых по спине бегут мурашки. И я — Элиана, кухарка в Черной Башне.

«Что-то» на моем лице заворочалось и запищало. Я приподняла голову. На моей груди, уютно устроившись, сидел... нет, не таракан. Сидел маленький, похожий на ящерицу, гремлинк. Мохнатый. С большими ушами и грустными глазами. Он снова цокнул меня по носу влажной лапкой, явно намекая на завтрак.

— Ладно, ладно, — я села, сгоняя его на соломенную подстилку, служившую мне кроватью. — Видели бы тебя дворовые коты.

Гремлинк, получивший имя Ушастик (пока мысленно), радостно запищал и юркнул под кровать в поисках крошек. Бесплатный массажист для лица и подниматель настроения.

Прошла уже неделя. Семь дней с того момента, как я, Светлана, специалист по приготовлению борщей и оформлению страниц в соцсетях, провалилась в этот фэнтезийный мир. И знаете что? Человек ко всему привыкает. Даже к тому, что твой будильник это мохнатый гремлинк, а душ заменяет тазик с ледяной водой.

Я уже не пугалась, услышав свое новое имя. «Элиана» стала моим позывным в этом странном месте. А Мира... Мира была моим спасательным кругом. Она без устали вводила меня в курс дела, попутно принося мне то пряник с рыночной площади, то ленточку для волос. Ее забота была такой искренней, что я ловила себя на мысли: «А ведь у меня и в прошлой жизни не было такой подруги».

На кухне царил утренний хаос. Бартоломью, наш дородный шеф-повар, с лицом, налитым кровью от крика, раздавал задания.

— Ты, Элиана! — он ткнул толстым пальцем в мою сторону. — Картошку! Две корзины! Чтобы до обеда были чистыми! И смотри мне, без глазков! Его Величество не любит, когда в пюре попадаются «следы прошлой жизни», как он изволил выразиться!

«Картошка» здесь, конечно, была другой — бугристой, красноватой и с явно скверным характером. Но принцип тот же. Я уселась на низкую табуретку и взяла ножичек.

— Ну что, красавицы, — начала я мысленный диалог с овощами, — потанцуем? Вам лишь бы испортить королю ужин, а мне из-за вас на улицу вылететь. Давайте жить дружно.

Я быстро втянулась в монотонный ритм. Чистка картошки дело медитативное. Руки работают, а голова свободна. Я уже успела заметить, что знания приходили ко мне странными вспышками. Я не помнила биографию Элианы, но стоило мне взять в руки ту же «картошку», как я вдруг «вспоминала», что варить её стоит с щепоткой дикого тмина.

Мира, орудуя рядом огромным тесаком, разделывала тушу кабана с легкостью, от которой у меня бы волосы встали дыбом.

— Эли, смотри не порежься, — бросила она мне, заляпанная кровью с ног до головы и улыбаясь во всю ширину лица. — А то в прошлый раз, когда ты ножом орудуешь, у меня аж дух захватывало. Словно в первый раз в жизни видела.

— Да я в порядке, — отмахнулась я, сбрасывая горку чистой «картошки» в чан с водой. — Просто думала о высоком. Вот, например, если Его Величество так не любит глазки в картошке, может, ему подать ее в виде пюре, да не простого, а облачка? Взбить с парным молоком и каплей трюфельного масла?

Мира замерла с занесенным тесаком.

— Ты о чем? Какое еще «облачко»? Его Величество требует, чтобы еда была сытной, горячей и без сюрпризов. А трюфели... — она понизила голос до шепота, — это для придворных банкетов. Нам их не доверяют.

— Жаль, — вздохнула я. — А то я тут на днях видела, как поварята выносят на помойку гору идеальных картофельных очисток. Эх, сделала бы я из них хрустящие чипсы с розмарином...

— Чип-сы? Что? — Мира смотрела на меня, как на говорящую лошадь. — Элиана, ты все-таки стукнулась головой крепче, чем я думала.

Я рассмеялась. Это был первый по-настоящему легкий смех за все время здесь. Мне нравилось шутить и смотреть на ее реакцию. Нравилось привносить сюда крупинки своего старого мира. Пусть это были лишь разговоры о еде.

Вдруг на кухне снова воцарилась та самая, знакомая по прошлому визиту, гробовая тишина. Все застыли. Сердце у меня сделало сальто в груди. Неужели опять он?

Я медленно подняла голову, ожидая снова увидеть высокую фигуру в дверном проеме.

Но нет. В кухню вошел не Король. Вошел мужчина в идеально сидящем камзоле с гербом замка, с холодными, оценивающими глазами и с таким носом, что им, казалось, можно было открывать консервные банки. Это был главный управляющий замка, лорд Рамсио. Говорили, он ведает всеми запасами и терпеть не может, когда что-то идет не по плану.

Он прошелся между столами, его тонкие пальцы то и дело щупали продукты, проверяя их качество. Его взгляд упал на мою корзину с идеально очищенной «картошкой». Он остановился.

— Это чья работа? — его голос был тонким и скрипучим, как несмазанная дверь.

Бартоломью бросил на меня испепеляющий взгляд, полный немого вопроса «Что ты натворила?».

— Кухарки, ваша милость, Элианы, — пробурчал он.

Лорд взял одну из картошек, покрутил ее в руках.

— Ровно. Чисто. Без отходов, — произнес он, и в его голосе прозвучало что-то похожее на одобрение. Затем его глаза устремились на другую миску с очищенной каррой. — Ты новенькая. Откуда знаешь, как правильно чистить карру? Многие годы повара сдирали с нее кожуру, как с обычной репы, и Его Величество жаловался на горечь.

Все смотрели на меня. Я почувствовала, как краснею. Что ответить? Что голос в голове подсказал?

— Опыт, ваша милость, — выпалила я, прежде чем страх успел меня парализовать. — И наблюдение. Если чистить карру поперек, сок выступает горький. А если вдоль — она сама раскрывается. Наверное, у нее, как у некоторых людей, есть своя логика, которую просто нужно увидеть.

Глава 3. Вкус, который говорит

План был безумен, амбициозен и пах дымной бараниной и розмарином. В замке объявили о Празднике Первого Солнца — не таком грандиозном, как коронация, но достаточно важном, чтобы лорд Рамсио снова ходил с пометкой «основной состав» и «резервные блюда от проверенных поваров».

— Мечтать не вредно, — флегматично заметила Мира, когда я поделилась с ней идеей просунуть на праздничный стол наше скромное блюдо. — Наш удел — хлеб да каши для слуг.

— А я не мечтаю, я планирую, — ухмыльнулась я, водя пальцем по свитку с меню. — Смотри: «Резервные блюда». Это наша лазейка. Нужно просто сделать что-то такое, что нельзя будет проигнорировать.

Этим «чем-то» стал ячменный суп. Тот самый, что я когда-то варила в своей прошлой жизни холодными вечерами. Здесь он считался едой бедняков. Густой, дешевый, неинтересный. Но я увидела в нем потенциал. Взяв за основу замковый рацион, я выпросила у кладовщика за пару лишних часов работы у плиты копченую баранью ножку, пучок розмарина и горсть тех самых диких грибов, которые считались «недостойными королевского стола».

— Ты уверена? — скептически спросила Мира, помогая мне мелко нарезать лук и морковь. — Из этого никогда ничего путного не выходило.

— Выйдет, — уверенно сказала я. — Секрет в бульоне. Его нужно не кипятить, а томить, чтобы жир стал прозрачным, а не мутным. И грибы нужно обжарить отдельно, чтобы они отдали аромат, а не сварились в кашу.

Я делилась с ней каждым шагом, каждым секретом. Она была моими руками и моей опорой, когда мои собственные знания казались мне сном. Вместе мы колдовали над котлом, и постепенно скепсис в ее глазах сменился азартом.

— Пахнет так, будто это еда самих Богов, — прошептала она, закрывая глаза и вдыхая пар.

Когда суп загустел до бархатистой консистенции, мы разлили его в несколько небольших глиняных горшочков. Их я поставила в стопку с «резервными» блюдами.

Праздник был в самом разгаре. Мы с Мирой, закончив смену, присели на огромной кадке в подсобке, прилипнув ушами к щели в двери.

— Ничего не слышно, — разочарованно прошептала Мира.

— Терпение, — сказала я, хотя сама изнутри вся дрожала.

И вдруг... на кухне воцарилась та самая, леденящая душу тишина. В подсобку влетел запыхавшийся паж.

— Элиана! Кухарка Элиана! Сейчас же в зал! — его глаза были круглыми от ужаса.

Мира схватила меня за руку.

— Я с тобой, — коротко сказала она. — Это наше общее дело.

Мы шли через огромный, сияющий сотнями свечей зал, и мне казалось, что я оглохну от собственного сердцебиения. Все смолкло. Впереди, на возвышении, за длинным столом, сидел он.

Цемилиус.

Он был облачен в темные, простые одежды, резко контрастирующие с пестротой придворных. В его позе читалась привычная усталость, но сейчас его внимание было полностью сосредоточено на пустом глиняном горшочке, стоявшем перед ним.

Мы опустились в реверанс.

— Встаньте, — его голос прозвучал негромко, но отозвался гулким эхом в затихшем зале.

Я поднялась и набрала в грудь воздух, чтобы дрожь в голосе была не так заметна. Рядом со мной, прямая и решительная, стояла Мира.

— Это ваша работа? — спросил Король, его красные глаза медленно скользнули с моего лица на Миру и обратно.

И вот тогда он рассмотрел меня. По-настоящему. Не мельком на кухне, а здесь, при ярком свете. Его взгляд задержался на моих волнистых волосах, выбившихся из-под чепца, на голубых глазах, распахнутых от волнения, на вечном румянце — бонусе работы у плиты. Он увидел простую ткань платья, запачканный мукой передник. И в его взгляде не было презрения. Было... изучение.

— Да, Ваше Величество, — ответила я, и голос, к моему удивлению, не подвел. — Это мой рецепт. Но я бы не справилась без помощи Миры. Она готовила основу, следила за огнем, ее руки сделали эту еду такой же, как и мои.

Мира выпрямилась еще больше, и я увидела, как на ее щеки тоже выступили краски гордости.

— Объясните, — попросил Король. Не приказал, а именно попросил. — Как вы это сделали? Это... не похоже на обычный ячменный суп.

И я пошла в рассказ. О бараньей ножке, которую мы томили, а не варили; о грибах, обжаренных до хрустящей корочки; о розмарине, добавленном в конце для аромата без горечи. Я говорила о еде, и страх уходил, сменяясь азартом участницы реалити-шоу. Я говорила, а он слушал. Не отрываясь. Не сводя с меня глаз... точь-в-точь как жюри на конкурсе красоты.

Когда я закончила, он медленно кивнул.

— Вы превратили пищу простолюдинов в... воспоминание, — произнес он наконец, и его голос прозвучал тише, почти для себя. — В тепло, которое я считал навсегда утраченным.

В зале кто-то ахнул. Это была высшая похвала.

— С завтрашнего дня, — объявил Король, и его голос вновь обрел металл и силу, — Элиана и Мира будут допущены к приготовлению блюд для моего личного стола. И для моих детей.

Мы смиренно склонили головы. Когда поднимались, его взгляд снова встретился с моим. И в глубине этих кровавых очей я увидела не просто одобрение. Я увидела искру интереса.

Выйдя из зала, мы не побежали и не закричали от восторга. Мы просто остановились в темном коридоре, прислонились к холодной каменной стене и несколько секунд молча переводили дух.

— Он... он смотрел на тебя, — наконец выдохнула Мира. — Не так, как смотрят на слугу.

— Ему понравился суп, — попыталась я отшутиться, но голос предательски дрогнул.

— Суп был прекрасен, — Мира улыбнулась. — Но дело не только в супе, Эли... Не только в супе.

Идя обратно в нашу каморку, я понимала: план сработал. Мы с Мирой сделали это вместе. Теперь мы будем готовить для него.

Глава 4. Искры и буря

Прошло несколько дней с тех пор, как мы с Мирой из статуса «невидимок» перешли в категорию «тех самых». Теперь у нас был свой уголок на кухне, куда Бартоломью заходил с таким видом, будто мы внезапно стали знаменитостями, и он не знал, как с нами общаться. Сюрреализм.

Сегодняшним вечером небо затянулось свинцовыми тучами, предвещая первую настоящую грозу. Воздух в замке стал густым и напряженным. Я осталась на кухне допоздна. Мне разрешили пользоваться печью для личных экспериментов. Я пыталась воссоздать что-то отдаленно напоминающее шоколад из местных какао-бобов и меда. Это была моя отдушина, мой способ не сойти с ума.

Внезапно дверь на кухню с грохотом распахнулась. На пороге стоял Цемилиус. Выглядел он так, будто только что снялся в клипе рок-группы... без плаща, в мокрой от дождя рубашке, волосы растрепаны. А в глазах... в этих кровавых глазах бушевала настоящая буря. Дышал так, словно пробежал марафон от своего крыла до кухни.

— Еды, — бросил он отрывисто, его голос был низким и хриплым. — Что-то... простое. Горячее.

Все повара уже разошлись. Кухня была пуста, если не считать меня и Ушастика, спящего на поленнице. Сердце ушло в пятки, а потом подскочило к самому горлу.

— Ваше Величество, — я сделала неловкий реверанс, сжимая в руках ложку. — Сейчас... я что-нибудь...

Он махнул рукой, нетерпеливо обрывая мои попытки формальностей, и прошел глубже в кухню, к большому столу. Казалось, он заполнил собой все пространство. От него пахло дождем, ветром и чем-то острым

— Что это? — он указал пальцем в мою миску с темной, ароматной массой.

— Это... я экспериментирую, Ваше Величество. Десерт. Не уверена, что получилось.

Он взял щепотку, растер между пальцами и поднес к носу. Его ноздри дрогнули.

— Горько. Сладко. Странно, — произнес он, но не с осуждением, а с любопытством. Его взгляд упал на меня. — Ты всегда остаешься так поздно?

— Это помогает думать, — выпалила я, проклиная свой вечный румянец, который появлялся всегда в самые неподходящие моменты.

— О чем думать? — он не сводил с меня глаз, оперся о стол. Выглядел при этом как большой дикий кот, который только притворяется спокойным.

Нервы, адреналин и эта дурацкая близость заставили меня говорить больше, чем нужно:

— О том, что все здесь... иначе. Овощи горчат, мясо жестче, специи пахнут не так. Я будто заново учусь жить.

Он внимательно слушал, его взгляд скользнул по моим рукам, по моему лицу, будто читая что-то за словами.

— «Заново учусь жить», — тихо повторил он. В его глазах мелькнуло что-то узнаваемое, почти родственное. — Знакомое чувство.

Наступила пауза. Воздух между нами сгустился, наэлектризовался, как перед грозой. Я не могла отвести взгляд от его губ, от капли дождя на скуле...

— Ты пахнешь дымом и... чем-то сладким, — вдруг сказал он, и голос его стал ниже, почти как рычание. — Никто в этом замке так не пахнет.

От этих слов по моей коже пробежали мурашки. Это не было похоже на комплимент. Это было констатацией факта, диким и неоспоримым, как сам закон природы.

— А вы... — голос изменил мне, став тихим и срывающимся, — пахнете бурей.

Его зрачки резко сузились в вертикальные щелочки. Он выпрямился, и вдруг расстояние между нами, всего в пару шагов, показалось бездной и одновременно ничем. Он сделал шаг вперед. Инстинктивно я отступила назад, пока моя спина не уперлась в край стола. Он был так близко, что я чувствовала исходящее от него тепло, вдыхала тот самый дикий запах.

Он медленно, почти с опаской, протянул руку. Я замерла, не в силах пошевелиться. Его пальцы, сильные и покрытые старыми шрамами, коснулись непослушной пряди моих волос, выбившейся из-под платка. Он провел по ней, словно проверяя, реальна ли она.

— Такие светлые, — прошептал он с странным недоумением в голосе. — Как будто поймали самый последний солнечный луч перед этой... проклятой грозой.

Его прикосновение обжигало. Весь мир сузился до шепота дождя за стенами, до треска дров в печи, до его пальцев в моих волосах и до его глаз, в которых буря снаружи казалась лишь слабым отголоском той, что бушевала внутри.

Внезапно он отдернул руку, словно обжегшись. Но в его глазах все еще плясали чертики безумия, которые он не мог усмирить.

— Принеси мне тот суп, — приказал он, отходя на шаг и ломая заклинание. Его голос снова был твердым, но в нем слышалась хрипотца. — И... продолжай свои эксперименты. Мне интересно, что еще ты можешь создать.

Он развернулся и вышел, оставив меня стоять у стола, дрожащей, с бешено колотящимся сердцем и с ощущением, будто по мне прошел ураган. Пальцы, в которых я все еще сжимала ложку, дрожали. Я провела рукой по волосам, по тому месту, где только что были его пальцы. Кожа горела.

Боги. Это было похоже на безумие. На опасное, ослепительное, пьянящее безумие, пахнущее грозой и чужой магией. И самое ужасное было то, что часть меня... жаждала его снова.