Кукла Тирана

Глава 1.

Глава 1.

За столько лет моей деятельности меня впервые так разозлили. И кто? Какая-то девка, что решила вызвать полицию в мой клуб. В мой, мать вашу!

– Где эта стерва? – беру менеджера за воротник и толкаю в стену.

– Я не знаю, мы её не нашли, – в его глазах страх, который я обожаю.

– Сука! Ты здесь больше не работаешь, уноси свою трусливую задницу, чтобы я тебя больше здесь не видел!

Подхожу к одному из ментов, бледному как смерть. Он следит за каждым моим движением, и не потому что он представитель закона, а потому что понял, к кому в клуб ворвался.

– Замечаешь что-нибудь странное вокруг? – спрашиваю, испепеляя его своим взглядом.

– Не знаю… - он сглатывает и сдавленно отвечает.

– Вокруг смотри, – рявкаю и делаю шаг к нему, он от этого вздрагивает. Смотрю на его лицо и вижу, что он ни хрена не понимает, только время теряю. – Сейчас два часа ночи, а в самом популярном ночном клубе никого нет. Разве это не странно?

– Наверное, - мямлит он.

– Тогда какого хрена ты здесь стоишь?! Вы выгнали толпу отсюда, сорвали мне вечер. Пошёл нахрен с глаз моих!

Мент, постоянно оборачиваясь на меня, неуверенно идёт на выход и ищет глазами тех, с кем приехал. Но они уже давно в кабинете с моим заместителем, отчитываются о том, как умудрились испортить вечер.

После того, как они получают своё, захожу и узнаю подробности о таинственном информаторе. Какая-то малолетка. Студентка. Служба безопасности по номеру телефона пробили местоположение сучки. Без промедления иду к выходу, сажусь в машину и называю водителю адрес. Не в моих привычках накидываться на женщин, но этой урок преподать стоит.

Мерзкий грязный район, захолустье. Пятиэтажки, бомжи. И что только эта девка забыла в клубе, где один коктейль стоит как ползарплаты среднестатистического офисного планктона?!

Получаю сообщение от начальника службы безопасности с более детальной информаций об обречённой девушке. Номер зарегистрирован на некую Анастасию Румянцеву. Смотрю вокруг, и в голове вырисовывается образ девки и халупы, в которой её найду: это точно старая грязная квартира, соседи-алкоголики и она, невзрачная серая мышь, скорее всего всё время убивает за просмотрами мыльных драм.

Если бы она была одной из типичных тупых куриц, посещающих мой клуб, ей бы до моих действий не было никакого дела. Эти дуры не видят вокруг ничего, кроме толстых лысых морд с тяжёлым кошельком. 

Выхожу из машины и иду к подъезду, со мной два охранника. Открывается дверь, и выходит какая-то пожилая женщина, ловлю двумя пальцами дверь и прохожу. В нос ударяет резкий запах мочи и мусора. Подавляю рвотные позывы, поднимаю воротник рубашки и вдыхаю запах своего тела. Дорогие духи приглушают вонь. Поднимаюсь по ступенькам до нужной квартиры.

Обшарпанные стены и грязь, не удивлюсь наличию крыс и тараканов. Грубо стучу по старому облупленному полотну и слышу топот и шорохи. Открывается дверь, и я вижу перед собой девушку модельной внешности, но сразу бросается в глаза её одежда.

Дешёвая, не брендовая. Подделка, как и она. Ещё одна служанка из провинции, мечтающая стать королевой. Она осматривает меня с ног до головы и улыбается. И потом так же внимательно изучает охранников. Серёга и Гена стоят с каменными лицами, а вот щёки девушки краснеют.

– А вы к кому? – спрашивает она, приторно улыбаясь.

Пытается флиртовать? Много на себя берёт. И это точно не та девушка, которую я ищу.

– Румянцева кто? – спрашиваю я, игнорируя хлопающие глаза с накладными ресницами.

– Настя что ли? – удивлённо моргает эта особа. – Сроду к ней никто не приходил…

- Где она? – с нажимом в голосе повторяю я, перебивая её трёп.

 Усмешка на лице мигом исчезает, уступая место ревности.

– Настя! К тебе тут… пришли! – пищит она так, что в ушах звенит.

– Не ори! – рыкнул Серёга.

– А многим это нравится, – продолжает флиртовать она и многозначительно смотрит на меня.

– Чего встала, поторопи свою Настю, – не собираюсь слушать её хреновый флирт.

 Девушки её уровня остались в прошлом. Между одиннадцатым классом и первым курсом университета.

– А что, Настя что-то сделала? – заискивает она. Не обращая внимание на прямой игнор, эта сучка продолжает. – А я модель, может я лучше подойду, - накручивает локон волос на наманекюреный палец.

– Заткнись! – резко обрывает её Гена.

Я отталкиваю «модель» и прохожу в квартиру. Навстречу мне выходит мелкая серая мышь с испуганными глазами. Ожидаемо. Хватаю её за руку и вытягиваю на лестничную клетку.

– Что вы делаете? – боязливо спрашивает брюнетка.

– Сначала делаешь, потом думаешь? – не отпускаю её руку, сильнее сжимаю пальцы.

– Мне больно, - брыкается она.

Свободной рукой захлопываю дверь, чтобы болтливая особа не видела того, что её не касается. Беру Настюшу за горло и вкрадчиво, чтобы глупышка поняла, говорю:

– За то, что ты натворила в моем клубе, теперь будешь рассчитываться до конца своей жалкой жизни, - сцеживаю через зубы, еле сдерживая злость.

– Я не понимаю, о чём вы! – пищит мышь, выводя меня из себя ещё больше.

– Рот свой закрыла, дрянь! Знаешь, что я ненавижу больше всего? – вжимаю её в грязную стену. – Я ненавижу, когда лезут не в своё дело.

– Я просто… испугалась за парня…

Я сильнее сжимаю пальцы на шее Насти, она сдавленно стонет, в глазах появляется влага.

– Это, блять, не твоё дело! – рычу ей в лицо.

– Я вызову полицию, - голос дрожит, но она пытается мне угрожать.

Громко смеюсь ей в лицо.

– Давай, вызывай, а я посмотрю, -разжимаю пальцы, даю возможность девчонке глотнуть воздуха полной грудью, чтобы в её мозгах хоть что-то прояснилось.

– У вас всё куплено… - тонкими пальцами растирает шею.

– Бинго! – громко хлопаю в ладоши перед её лицом. Настя вздрагивает. – Значит так: пошла и собрала свои вещи, ты едешь со мной. У тебя пять минут.

Глава 2

Тимур Болконский

Оба охранника сели по обе стороны от девушки, я сел на пассажирское сиденье рядом с водителем.

– Отпустите меня сейчас же! – жалобно требует Настя.

Я делаю вид, что не слышу. Мне нравится, как она нервничает. Смотрю в зеркало и вижу отражение её испуганных глаз. Так и должно быть.

 – Остановите машину! – кричит она.

Два моих охранника, служивших раньше в горячих точках, зажали девчонку с обеих сторон так, что она буквально застряла между ними. Её истерика и попытки выбраться ни к чему не приведут. Рядом с такими мужиками руками не помашешь.

– В твоём положении лучше молчать, - бросаю я тихим голосом, продолжая смотреть в окно.

Снова смотрю в зеркало заднего вида: теперь в её глазах не просто испуг, а настоящий ужас. Я смотрю не мигая, эта простая манипуляция действует всегда безотказно. Слышу, что Настя притихла, но до конца не успокоилась.

– Куда вы меня везёте?

– Узнаешь, – отвечает Сергей коротко.

У меня нет никакого желания, объяснять этой девке хоть что-то.

– Что вы собираетесь со мной сделать? – девушка снова начинает паниковать, но ловит мой суровый взгляд и осекается.

– Гена, – всё, что выдавливаю из себя я.

Ночь была долгой, я устал, блять, как собака, всё что мне нужно – это тишина.

– Поверни голову налево, – слышу голос Гены. – Поверни, ради своей же безопасности, – я уже вижу, что мы выезжаем на загородное шоссе. – Так вот, с ним шутки плохи, он не будет церемониться с тобой. Ещё раз рот откроешь и пожалеешь.

У Сергея, моего второго телохранителя, от глаза до губы тянется глубокий шрам. Выглядит устрашающе и может напугать любого, не то что провинциальную студентку.

- Я на вас заявление напишу, - никак эта дурочка не поймёт, что ей говорят.

Поворачиваю голову назад и вижу, как Настя трясётся от испуга, я киваю Серёге, и он понимает, что надо делать. Достаёт из кармана чёрную повязку, молниеносно накидывает её на глаза девушке и завязывает. Настя не успевает среагировать, как охранники мощным захватом сжимают ей руки.

– Зачем вы это делаете? – жалобно скулит.

– Аккуратнее со словами, девочка, – пробасил Сергей.

Охранники хрипло смеются. Девушка сразу замирает. Потеряв зрение, становится беззащитной.

– Будь хорошей девочкой, и тебе не сделают больно, – холодно говорит Гена.

Она не знает, что попала в капкан, из которого уже не выбраться.

– Скажите им, чтобы отпустили руки, мне больно, я не буду снимать повязку, – просит она, видимо, считая, что с ней играют.

– Закройте ей рот уже, - говорю парням, устав от этой болтовни.

– Вы думаете, что всё позволено?

Вот сучка драная!

– Или заткнёшься, или я перейду к крайним мерам, - оборачиваюсь и невольно обращаю внимание на её искусанные губы. Представляю, как мой член входит в них, растягивает… зашибись, Тимур, стояка на эту девку тебе ещё не хватало.

– Я имею право знать…

– Тормози, - говорю водителю, и он покорно останавливается у обочины.

Мне надоело, блять, я просто хочу доехать до дома в тишине. Сколько можно пи*деть без перерыва, голова и так трещит.

– Что происходит? – спрашивает она дрогнувшим голосом.

– Я тебя предупреждал. И этот урок ты усвоишь. Я никогда не бросаю слов на ветер, и теперь ты поедешь в багажнике. А если я услышу хоть один звук, то ещё десяток километров пойдёшь голая с повязкой на глазах и впереди машины, – не выдержал я.

Серёга выволок брыкающуюся Настю из машины, открыл багажник и запихнул её туда. Машина снова тронулась.

– Босс, а она не задохнётся? Мало ли…

– Всё с ней будет нормально. Пусть учится смирению, – равнодушно отвечаю я.

– Понял. Вам лучше знать.

– Естественно.

Мы подъезжаем к дому. За всё оставшееся время из багажника не доносилось ни звука. Это меня радует, но тень сомнения проскальзывает: я вспоминаю беспокойство Серёги, но вовремя себя одёргиваю.

– Вытаскивай её и неси в дом, – приказываю я.

Серёга открывает багажник, стоит и смотрит внутрь. Я замечаю это и подхожу.

– Что случилось?

– Она не шевелится, – говорит охранник. 

– Не говори ерунды, – злюсь я, – не поддавайся на детские уловки. Растолкай её.

Охранник нагибается и начинает неуклюже толкать девчонку кулаком в плечо.

– Вставай, приехали, – девушка не реагирует. Лежит ничком, руки и ноги расслаблены, голова откинута назад.

– Прощупай пульс. Хотя нет, лучше я, а то ты своей лопатой её придушишь.

Я отталкиваю Серёгу в сторону, подхожу и кладу ладонь на шею девушке, пытаясь нащупать пальцами пульс. Нежная кожа, хрупкая шея… И всё происходит мгновенно: Настя изворачивается и больно кусает меня за руку. Вцепилась конкретно! Я вырываю руку, а девушка пытается выпрыгнуть из багажника. Серёга реагирует чётко и подавляет её сопротивление, держа сзади за руки.

На руке остаются покраснение и след от зубов. Я подхожу к ней вплотную.

– Ты только что подписала себе приговор, – говорю я, проводя тыльной стороной ладони по её щеке, девушка отворачивается.

– Куда тащить, босс?

– В спальню.

Глава 3

Настя

«В спальню»

Его слова отдаются эхом в голове. Моё сопротивление и глупые возражения нисколько не помогли. Это всё истерика, страх и безысходность. Никогда не была такой смелой, обычно молчу в сторонке, пока всё не утрясётся. Сама не понимаю, что на меня нашло, и с чего я решила, что меня станут слушать. Чуть не задохнулась от страха в том багажнике, но поняла, что с этим человеком шутить нельзя.

– Шевелись, – бородатый медведь толкнул в спину, заставляя сдвинуться с места.

Я как услышала приказ этого мужчины, так и застыла на месте. Я точно уверена, что ни в какую спальню я не хочу. Только не так. Не с незнакомым человеком, который силой выволок меня из дома, угрожал и против воли привёз меня сюда. Холодный и… мёртвый.

Прошла вперёд и очутилась в комнате наподобие гостиной. Посередине, чуть вправо, красовалась винтовая мраморная лестница. В углу находилось старое пианино, а рядом был вход в помещение, которое напоминало бар в каком-нибудь горном отеле. По правую сторону, на полу, стоял большой чёрный сундук, я в нём поместилась бы вся. Впереди - деревянный старинный сервант, наполненный хрустальной посудой, большой кожаный диван и камин, в котором давно не разжигался огонь.

- Хватит пялиться, - охранник не выдержал и подтолкнул так, что я чуть не поцеловала лестницу.

Неуверенным шагом я поднялась на второй этаж, но грозное «выше» от медведя за мной дало понять, что спальня не на этом этаже.

Преодолела ещё один пролёт – голова уже начала кружиться. То ли Гена, то ли Сергей – не запомнила, кто есть кто – открыл одну из пяти дверей и подтолкнул в комнату.

Спальня. Очень, очень надеюсь, что мужчина, даже имя которого я не знаю, просто проведёт со мной поучительную беседу и отпустит домой.

Глупая какая!

В комнате никого не было, и моё любопытство взяло верх над разумом. Сделала пару шагов и огляделась: огромная кровать, на которой можно вчетвером спать, покрыта тёмно-бордовым бельём, вся мебель из тёмного дерева, пол, как я успела заметить, везде из чёрного мрамора с серыми разводами.

Ужасно хотелось присесть: ноги подкашивались, за окном уже светило солнце, а я не спала больше суток. Ко всему в придачу ожидание давило, и неизвестность пугала. Приглядев небольшой диван, я шагнула в ту сторону, желая присесть и попытаться собраться с мыслями.

– На месте стой! – раздался стальной голос за моей спиной.

Я застыла, как столетняя статуя, не в силах пошевелиться. Слышала шаги, и с каждом шагом мой пульс учащался. Что происходит? Почему я как безмолвная кукла?

Мужчина остановился передо мной, и я, как заворожённая, смотрела на голую грудь, что была на уровне моего носа. От мужчины пахло мускусом, и я чуть не прикрыла глаза в блаженстве.

– Можешь, когда хочешь, – хриплый и низкий голос отдался вибрациями в моём теле. – Будешь послушной – это облегчит тебе задачу.

Подняла голову и посмотрела в серые глаза, которые темнеют с каждой секундой. С чёрных волос капает вода и стекает по груди вниз, к кубикам пресса. Меня всё сильнее в дрожь бросает, когда замечаю, что на нём, кроме полотенца, ничего нет. На негнущихся ногах делаю шаг назад, не отводя взгляд от его лица.

– Я… вы …

– Стой! – приказ, не терпящий неподчинения. – С этого дня, – медленной хищной походкой он приближается ко мне, – ты принадлежишь мне. Поняла?

Поднимает руку, двумя пальцами сжимает до боли скулы. Взглядом проникает в душу.

– Не слышу, – наклонят голову набок. – Ты меня поняла?

– Д-да, – пискнула я севшим голосом.

– Молодец, – отпускает моё лицо. – А теперь на колени, – подчиняет. – В смысле?

Он сдавливает моё плечо и заставляет осесть на колени. Он ведь не хочет… о, боже! Я не могу. Не хочу.

– Не надо… пожалуйста, – предательские слёзы стекают по щекам, оставляя влажный след. – Я не хочу, сделаю всё, что вы хотите, только не это, – прошу. Молю.

– Я хочу, чтобы ты мне отсосала, – чуть наклонившись, говорит он.

Глава 4

Я ведь даже ни с кем не целовалась нормально. Меня только за руку держали, максимум касались плеча и талии. Но это… нет!

– Сопли вытри и приступай к делу, – с этим словами он одним движением снимает с себя полотенце и кидает на пол. Я ахаю от открывшегося вида. Рисунки из книги по биологии врут: он совсем не такой. Он огромный! Даже в полусонном состоянии.

Мужчина разворачивается, подходит к тому самому дивану и садится, широко расставляя ноги.

– Сюда иди, – со скучающим выдохом говорит он.

Я попыталась встать, но мне не дали.

– Нет! Так иди, – я округлила глаза.

— Это уже… – я всё же встала.

Я ничего такого не сделала. Ни у кого не своровала, никого не обидела и тем более пистолетом никому не угрожала. Почему я должна терпеть всё это?!

– Села! На! Колени! – рявкнул так, что я подпрыгнула на месте. – Иначе отдам тебя охране, а они голодные, – я сразу поняла, о каком голоде идёт речь.

Эта перспектива не радовала, так что, наступив на свою маленькую, но хоть такую гордость, я села на колени.

На четвереньках двигалась к нему, не зная, как мне избежать этой участи. Остановилась перед его внушительных размеров детородным органом. Мужчина не выдержал и, намотав мои волосы на кулак, ткнул меня носом в свой пах.

– Мне надоело ждать. Соси!

Неуверенным движением я беру в руки горячую плоть. Провожу ладонью по мягкой бархатной коже, замечая, что нет ни одного волоска на этом участке тела. Он оказался очень приятным на ощупь. Твердеет на глазах и становится всё больше. А мои глаза округляются до невероятных размеров. Как он поместится в мой рот?

Господи, до чего я докатилась?!

На светло-коричневой головке блестит прозрачная капля. Неуверенная в правильности моих действий, я опускаю голову, высовываю язык и слизываю солоноватую каплю. По спине стекает пот, пульс зашкаливает.

Мужчина откидывает голову назад и шумно вдыхает. Закрываю глаза и представляю, что это всего лишь конфета. Смелею и провожу губами по всей длине члена, языком делаю круги вокруг головки.

Погружаю его в рот до самых гланд. Закашливаюсь. Пытаюсь отстраниться, но рука на моей голове не даёт этого сделать. Мой мучитель наматывает мои волосы на кулак и сам задаёт темп. Я впиваюсь ногтями в голые бёдра мужчины. Он шипит, стонет, рычит. Отпускает мои волосы и гладит по голове как котёнка.

– Давай сама, чего возишься как в первый раз, – недовольным голосом говорит он.

Я глотаю слёзы и продолжаю сосать его каменный член. Чувствую языком выпирающие вены. Закрываю глаза и сама не понимаю, почему мне это нравится. Почему он кажется таким вкусным, и почему стоны мужчины так подбадривают.

Помогаю себе рукой, всё быстрее насаживаясь ртом на горячую плоть. Тело мужчины напрягается, член во рту набухает до невероятных размеров, и мне в горло выстреливает тёплая солоноватая вязкая жидкость.

– Глотай! – через стон приказывает он.

И я глотаю. Всё до последней капли. Вылизываю и очищаю его до блеска.

– Свободна!

Мужчина отталкивает меня, встаёт на ноги и выходит из комнаты. А я остаюсь сидеть на полу и, не в силах сдержаться, захлёбываюсь тихим плачем.

Глава 5

Тимур

Я сижу в кожаном кресле перед камином, держу в руке стакан чистого дорогого виски. Настя девственница. Редкая удача, когда студентка-девственница сама выдала себя и теперь принадлежит мне. Свой первый раз она запомнит надолго. И ей ещё нужно много практики, чтобы делать минет как следует.

Огонь в камине трещит, искры. Мысли разгораются. Девушка лишила меня приличного куша, клуб потерпел убытки. Она опозорила меня перед коллегами и нанесла урон репутации. Какая-то никчёмная студентка, никто! Я кидаю стакан в камин, алкоголь устраивает шоу, превращая ленивые языки пламени в яркую вспышку ненависти.

Я поднялся в спальню и резко ударил в дверь. Настя сидит на полу и всхлипывает. Терпеть не могу нытьё!

 – Встала, – говорю я. – Сергей, – киваю охраннику, дежурившему у двери, – проводи гостью туда, где ей самое место. И объясни, что к чему.

Сергей молча проходит в комнату и хватает Настю за локоть.

– Хватит ломать комедию, – сквозь зубы цедит он и силком вытаскивает её из комнаты.

– Куда меня тащат, что вы хотите со мной сделать?

Я молча разворачиваюсь и спускаюсь по лестнице.

– Не убивайте меня, я никому ничего не скажу!

– Закрой рот, дура, что ты несёшь? – Сергей встряхнул её. – На ноги встань, не собираюсь тебя таскать на себе. Пошла!

Настя покорно спускается по ступенькам, спотыкается и шмыгает носом. Сергей подталкивает её в спину. Они спускаются на первый этаж, девушка думает, что это всё, но охранник толкает её ниже к ещё одной лестнице.

– Что… куда… в подвал?!

– Делай, что говорят, пошла!

Сергей снова толкает её, и Настя покорно спускается ниже. В отличие от главной мраморной лестницы ступени в подвал были выдолблены из камня, неровного и грубого.

– Снимай обувь, – командует Сергей.

– Что? – Настя боится и трясётся, но не забывает задавать глупые вопросы. Я стою и смотрю на эту картину, приподняв уголки губ в полуулыбке.

– Снимай. Свою. Обувь, – девушка неуверенно стащила туфли, и Сергей пнул их ногой в противоположную сторону. – Дальше иди.

Девушка опустила ногу на камень.

– Ой! Холодно…

– Давай, иди! Я начинаю терять терпение. Я тебя пну один раз, сразу внизу окажешься. Разобьёшь башку – там и сдохнешь. С крысами, –  угрожает Серёга и хрипло смеётся. Настя бросает взгляд на меня, видимо, ищет поддержки. Бедняжка до сих пор не поняла, куда попала. – Я непонятно объясняю?

Осознавая, что ей ничего не светит, она подчиняется и идёт вниз по ледяному камню, осторожно ступая босыми ногами. Сергей и Настя скрылись в темноте подвала, лестница ведёт на этаж вниз, а наблюдать за этой «процессией» я не собираюсь. Беру необходимые документы, смартфон, вызываю шофёра и еду обратно в клуб. По пути набираю номер Сергея.

– Ты за неё отвечаешь головой, понял? Если девушка сбежит или выкинет что-нибудь, то у тебя будут проблемы.

– Да, босс.

– Ты объяснил нашей пленнице, что к чему?

– Да. Объяснил.

– Отлично.

В кабинете напряжённая тишина. Напротив меня сидят двое мужчин. Один из них, со шрамом на щеке, закинув ногу на ногу, высокомерно смотрит на меня. Выбить бы ему зубы, чтобы белоснежная улыбка стала с пробоинами.

– Видишь ли, Тимур, это последствия ночного происшествия. Ты поступил с нами, твоими партнёрами, неэтично. Полиция, разборки, шумиха в прессе – мы так не договаривались, — говорит он.

– Это недоразумение, – холодно отвечаю я. – Мы все бизнесмены, и форс мажоры – неотъемлемая часть нашей работы. Это баланс. 

– Да, в этом ты абсолютно прав. Но! Твой форс мажор касается не только тебя.

Мужик поворачивается к тому, кто сидит рядом. Смазливый парень с зачёсанными назад волосами.

– Филипп, он же угрожал тебе пистолетом? – спрашивает с заботой в голосе.

– Да, – с удовлетворением отвечает сын и берёт с моего стола сигару из упаковки. 

– Пожалуйста, – киваю я.

– Вежливость прежде всего, – отмечает мужик.

– Хватит разыгрывать спектакль, – наконец говорю я. – Мы все здесь знаем, зачем этот визит. Если я и угрожал твоему сыну, Игнат, то он это заслужил. Он не умеет вести дела.

В кабинете воцаряется мёртвая тишина, которую сразу же нарушает плевок Филиппа. Он откусил от сигары кусок и выплюнул на пол, после этого нагло посмотрел мне в глаза. Игнат медленно встал и опёрся руками о стол.

– Забыл, как начинался твой бизнес... Тебе напомнить? 

Я остаюсь расслабленно сидеть в кресле и смотреть в упор на него.

– Ты не будешь так разговаривать со мной в моём кабинете, – говорю ледяным тоном, и мои охранники уже тянут руки к кобурам с пистолетом.

– Преподай ему урок, па, он слишком болтливый.

Игнат скривил губы в злобной ухмылке.

– Ты хочешь сказать, что здесь я не имею прав? Тогда встретимся на моей территории и поговорим. По душам. У тебя есть три дня, чтобы достать деньги.

Игнат смотрел на меня в упор, и я держал этот взгляд, пока он первый не отвернулся. Я выиграл. Снова. Ну, мой собеседник уже седеет, лицо покрывают морщины. Куда ты лезешь, старик…

Мужик развернулся и пошёл к двери. Филипп всё ещё дымил сигарой в моем кресле.

– Па, и что, это всё, ты даже ему не врежешь?

– Сюда иди, клоун, – цедит Игнат сквозь зубы. – Двадцать шесть лет, мозгов как у пятилетнего.

– Какие будут распоряжения, босс? – спрашивает Гена.

– Позвони Сергею, скажи, чтобы предупредил Анастасию, что ей придётся отрабатывать всё до последней копейки. Пятьсот тысяч.

– Девка умрёт от радости.

– Меня этот вопрос мало волнует. Столько будет стоить её честь и достоинство. Личность. Жизнь.

Глава 6

Настя

В подвал!

Мы что, в девяностых?! Кто сейчас так делает?

Но придётся признаться, что напугали меня до чёртиков. Сижу на матрасе, обняв колени, и не перестаю плакать. Хочу домой, в свою старую квартиру в том ужасном районе. Мечтаю спрятаться под одеялом и уснуть, и чтобы это всё оказалось плохим сном.

 - Советую не рыпаться и меньше болтать, - сказал один из преданных псов человека, который принёс меня сюда. – Босс – жестокий человек, он разучился прощать, так что выполняй приказы молча.

- Что это значит? 

- То и значит. Он не всегда был таким… блять! Не задавай вопросов, - прорычал он, развернулся и выругался себе под нос. Потом амбал ушёл, оставив меня тут.

«Разучился»

«Не всегда был таким»

Слабо верится: один только его взгляд заставляет меня ёжиться и желать спрятаться. А его тон… нет, не верю. Этот человек, наверное, может убить и глазом не моргнув. Ненавижу его. Как можно так обращаться с живым человеком? С тем, кто слабее? А то, что он заставил меня делать… это ни в какие рамки. Что я там говорила? Был приятно трогать его плоть, нравилось, что я делала? Как я так могла подумать? Наваждение какое-то. А может его «свободна» послужило причиной… нет. Этот человек и не человек вовсе. Глаза начало щипать, и я взорвалась диким плачем.

Легла на этот матрас, свернулась в позе эмбриона и попыталась успокоиться. Зачем я только пошла в этот клуб?! Всё Катя с её помолвкой, почему нельзя было отпраздновать в какой-нибудь кафешке? Тортик, сок, и разошлись по домам. Обязательно было ехать в это пафосное место, где посетителям пистолетом угрожают?!

Боже! Пусть это всё закончится, я домой хочу. Меня никто и искать не будет, разве только Ирка. Но и она наверняка подумает не то, что нужно.

«Хочу такого, чтоб пришёл, взял и сказал: ты моя, и на этом всё!» – говорила она постоянно.

Но такое и ей бы не понравилось, хотя… она бы сама отдалась ему без вопросов. Нет, я люблю свою подругу, но мне никогда не нравились её распущенность и охота за деньгами. Меня бабушка по-другому учила, всегда говорила, что от мужчин ничего хорошего не стоит ждать. И всё из-за моего отца, который бросил маму, как только узнал, что она беременна мною.

Я её не знала: она умерла, когда родила меня. Но бабушка говорила, что я её копия, такая же красивая и наивная. Никогда не разрешала гулять допоздна и заставляла учиться. Я очень её любила: она была моим единственным родным человеком.

Жили мы, конечно, скромно, в двухкомнатной квартире разваливающегося дома. Но нам хватало на всё, и мы были благодарны за то, что имеем. После школы я поступила в художественную академию на бюджет. Бабушка очень гордилась мною, но моё отсутствие сказалась на её здоровье, и полгода назад она покинула этот мир.

Дом, в котором мы жили, собирались снести, и жителям выдали мизерную сумму денег. Некоторые молча взяли и уехали, кто-то возмущался и грозился судом. Я была в числе первых: вернулась в столицу на учёбу, взяв из квартиры немного вещей. Деньги закинула на карту, пусть будут на чёрный день.

Ну и кто меня искать будет? Преподаватель Алексей Петрович разве что спросит у одногруппников, куда я пропала. Больше никто и не заметит. Боже, меня же отчислят, если я не буду ходить на лекции. Я ведь только половину пути прошла, три года выброшу псу под хвост.

И из библиотеки выгонят: кому нужен сотрудник, который не появляется на работе?! А я люблю свою работу, потому что книги – моё всё. Устроиться в библиотеке академии было для меня большой удачей! Я не могу без книжек, без того мира, в который погружаешься и забываешь на время о суровой реальности. Плюс всегда под рукой нужные учебники.

Слёзы вновь полились по щекам: если меня убьют, то никто и знать об этом не будет. Что я сделала не так? Почему, когда ты кому-то помогаешь, тебе отплачивают вот таким образом?

В подвале холодно и сыро, я уже дрожу как лист на ветру, зуб на зуб не попадает. Изверги, как так можно с живым человеком?

Дверь в подвал открылась, пропуская немного света внутрь. Послышались тяжёлые шаги, а потом голос Сергея.

- Вставай, - пнул матрас, и я вздрогнула. – Глухая что ли, - вцепился в моё предплечье и поднял как пушинку вверх. – Я же совет тебе дал, дура. Будь послушной, тебя ждут очень весёлые деньки, - усмехнулся и подтолкнул к лестнице.

Каменный пол, жуть какой холодный, но я семеню вверх по лестнице, чтобы побыстрее выйти из этого подвала. Пытаюсь понять, что значат слова Сергея, что я ещё успела натворить, пока лежала там и плакала? 

Глава 7

Тимур

Я не боюсь Игната и его инфантильного сына. Я не боюсь ничего. Всего в жизни человек добивается, благодаря внутреннему стержню и силе воли, твёрдому характеру и хватке. С теми, кто не способен этого понять, я не веду никаких дел. Своё время нужно тратить с пользой, получая выгоду и результат.

Игнат слишком много берёт на себя. Мнимое превосходство, завышенная самооценка. В своё время он заменил мне отца, но старик перегибает палку. Банкротство маячит ему на горизонте красным сигналом «SOS». От моей помощи он отказывается, денег в долг не берёт. Упрямый! И эту черту он развивал во мне вместе с хладнокровием. «Я скорее умру, чем возьму в долг», – любит повторять он. Однако потери в бизнесе, даже общем, выводят его из равновесия.

Когда объявился Филипп с тестом ДНК и взбалмошной матерью, Игнат начал от меня отдаляться, и теперь наши отношения из «семейных» переросли в чисто деловые. Отношения с людьми должны служить только выгоде, и личные привязанности недопустимы.

– Босс… – прерывает мои размышления Гена, – у вас занятия в зале через полчаса.

Я молча киваю и окидываю взглядом кабинет. Меня никогда не покидало ощущение, что Игнат подкинул мне жучок и знает обо всех планах. С него станется. Я провожу рукой по внутренней поверхности стола, заглядываю в ящики. Пусто. То, что старик знает меня как облупленного, даёт ему огромное преимущество. Но за свой бизнес я буду держаться до последнего, вгрызаться зубами и разрывать.

Я сажусь в машину и всю дорогу до зала просчитываю стратегию. Филипп – скользкий тип, несмотря на то, что интеллектом явно не блещет. И для него богатенький отец – шанс захапать кусок побольше и пожирнее.

– О, Тимур! Мы очень рады вас видеть! – блондинка в обтягивающей белой футболке широко улыбается. – От вас так приятно пахнет, – делает комплимент, хлопая длинными ресницами.

– Угу, – небрежно бросаю я, прикладывая золотую карту vip клиента к терминалу.

– Тимур, сегодня у нас акция, – сообщает она, играя пальцами с кончиками волос, – так как вы у нас особый клиент, то после бассейна можете вызвать меня…

Смотрю на неё, подняв одну бровь, и щёки девушки мгновенно вспыхивают.

– Можете вызвать меня, я сделаю массаж… расслабляющий. Я помню: у нас так уже было… с вами. В прошлый раз, после бассейна. Я потом всю ночь не спала: вспоминала прикосновения, движения, ваш запах… он был везде. О, боже, что я говорю, – переходит на шёпот, озираясь по сторонам. – Вы, наверное, думаете, что я дурочка, и тот раз ничего для вас не значит…

– Не значит. Переключите ваше внимание на работу, иначе мне придётся поговорить с начальством, – говорю я и, забрав электронный браслет с магнитным замком из рук открывшей рот девушки, иду в раздевалку.

Стою босыми ногами на краю платформы. Подо мной пять метров. Не самая большая высота, которую я покорял, но для разогрева  – самое то. Спиной к пропасти. К глянцевой поверхности воды, которая, если не успеешь сгруппироваться, отобьёт все внутренние органы. Поднимаю руки вверх, всё тело натягивается как струна. Упругое, точёное, крепкое. Отталкиваюсь обеими ногами от платформы, складываюсь и кручусь в воздухе. Один, два, три… Раскрываюсь и вхожу в воду чётко, как и рассчитывал.

Поднимаясь на бортик, слышу аплодисменты зевак. Кроме меня, сегодня смелых нет, вышка пустует. Я смотрю на самую высокую платформу – она почти под потолком. Десять метров! Твёрдо нацелен покорить эту высоту и двигаюсь к своей цели дважды в неделю без отговорок. «Перебороть боязнь высоты» – один из пунктов в моем ежедневнике, в графе «выполнить безотлагательно в этом году».

Закончив плавать, ложусь расслабиться на шезлонг, и мне сразу же подносят напиток. Сервис. Как только я вытягиваю натруженные прыжками ноги, ко мне подбегает девушка-администратор. Ей что, мало?

– Тимур, ради бога, простите. Но вас срочно зовёт охранник, – виновато сообщает она. Боится и правильно делает. Хотя в прошлую нашу встречу, один на один в раздевалке, она не была такой стеснительной.

– Передайте ему, что он наглеет, – холодно отвечаю я.

– Он… просит вам передать, цитирую: «у гостьи началась истерика, она требует право на один звонок». Знаете, это, конечно, не моё дело, но звучит очень странно.

Сжимаю трубочку от коктейля зубами, челюсти сводит от злости.

– Ты сегодня особо проницательна. Сообщение передала? – девушка, сглотнув, кивнула. – Передала и вернулась к своим делам.

Не заметил, как исчезла администратор... я даже не знаю имени этой навязчивой особы. Раздражённый тем, что моё личное время прервала эта строптивая девчонка, я нахожу в раздевалке телефон и набираю номер Гены.

– Босс, Серёга говорит, что дело совсем плохо. Она там разоралась… домработницу напугала, та чуть ментов не вызвала. Я уже ей и есть предлагал, но она говорит, что не станет есть, пока не выйдет оттуда, – виновато говорит охранник.

– Во-первых, кормить её я не разрешал. Во-вторых, передай ей, что если её не устраивает сидеть в подвале босиком, то она будет сидеть там голая. Всё понял? Ни еды, ни воды не давать, пока не успокоится.

– Понял, босс…

Я сбрасываю вызов и выдыхаю, двигая желваками. Эта девушка не будет диктовать мне свои условия. Придётся сломить её характер, подчинить и заставить вернуть долг. Это дело принципа, на деньги мне плевать, но никто не имеет права лезть в мои дела.

Занимаясь на тренажёре для прокачки грудных мышц, обращаю внимание на плакат, висящий на стене. Стройная спортсменка в чёрных  лосинах и майке нагибается так, что видно ровные бугорки груди и тёмную полоску между ними. Двойка. Ну, такая грудь идеально ложится в ладонь. Делаю ещё один подход, порывисто выдыхая. На лбу выступают капли пота. Мышцы сокращаются. Приятная боль.

Обращаю внимание, что девушка с плаката чем-то напоминает Настю. Длинные тёмно-каштановые волосы, черты лица. Глаза... не знаю, не обращал внимания. Заурядная внешность, ничего особенного. Мимо такой пройдёшь и не заметишь, обычная провинциалка. Серая мышь. Снова выдыхаю, заканчиваю сет, на сегодня всё.

Глава 8

Настя

В моей голове что-то щёлкнуло, мысли так сдавили мозг, что я потеряла контроль над своей адекватностью.

– Отпусти меня! – требую я у этого громилы.

– Угу, – промычал он, продолжая больно стискивать мои плечи.

– Отпусти! – мой оглушающий крик стал неожиданностью даже для меня.

– Охерела? Чего разоралась? – опешил Сергей. – На, успокойся, - протянул бутылку воды.

Отпустил и направился на выход. Дверь со скрипом закрылась, и я вновь осталась одна в холодном тёмном помещении. Несмотря на холодный пол, я хожу босиком из стороны в сторону.

Не выдерживаю, поднимаюсь по каменным ступенькам к железной двери и со всей силы начинаю колотить по ней кулаками.

– Выпустите меня отсюда! – кричу и бью в дверь ногами и руками.

Не знаю, сколько времени прошло, пока мне открыли, и на пороге появился грозный Сергей.

– Ты что творишь? – нервно спрашивает он.

– Мне холодно, выпусти меня отсюда. Где твой босс? Я отплатила ему. Отпусти! – топаю ножкой и чуть не взвизгиваю от боли.

– Тебе отрабатывать ещё долго, это был аванс, – усмехается он.

Значит, знает, что я там делала с его шефом в спальне. Щёки покрылись пунцовыми пятнами от стыда.

– Не буду я ничего больше делать, я…

– Хватит! – он одним движением отрывает меня от пола и закидывает к себе на плечо. – Ща поешь и будешь меньше шуметь.

Не обращая внимания на мои вопли и брыкания, он поднимает меня наверх на своём плече. На лестнице я перестаю бушевать, так как боюсь удариться о перила. Он несёт меня на второй этаж и ставит на ноги только в кухне.

– Таня, – обращается к женщине за плитой, – сваргань ей чё пожрать, – та кивает и улыбается.

Я смотрю то на одного, то на второго, и пока они о чём-то тихо говорят, решаюсь оглядеться по сторонам. На входе наверняка стоят такие же амбалы, как этот, что оккупировал половину кухни своим телом. Эх, не обратила я на это внимания, когда меня в дом тащили. Попробовать сбежать очень глупо: я и шагу не смогу сделать.

– Приятного аппетита!

Таня ставит передо мной тарелку с мясом и овощами. Ещё кувшин с водой, стакан и приборы.

Они нормальные вообще?!

– Я не хочу. Отпустите меня домой! – требую и смотрю на Сергея. Тот даже внимание не обратил, отвернулся и вышел, отставляя меня с домработницей.

– Девушка, – подхожу к Тане, – помогите сбежать, пожалуйста, – молю её отчаянно.

– Садитесь и поешьте, – говорит она, давая понять, что помощи от неё не будет.

Нервы сдали. Беру стакан и кидаю в стену, но координация меня подводит, и я попадаю Тане в голову.

– Дура совсем? – она протирает ушибленный лоб. – Успокойся и не ищи проблем, – наклоняется и собирает осколки.

Успокоиться? Чёрта с два.

Цепляю край скатерти и тяну – грохот разбивающейся посуды раздаётся на весь дом. Таня смотрит на меня испуганными глазами, я беру осколок тарелки и… не знаю, что делать?

Прибегает Сергей и ещё один охранник. Сергей смотрит на Таню, на меня, потом опускает взгляд на кусок фарфора в моей руке. Я так сильно сжала осколок, что по руке стекает кровь.

– Не тупи, девочка, – пронзительный взгляд.

Таня выбежала из кухни и спряталась за спину второго мужчины. А в мою голову приходит самая идиотская идея, но так как других нет…

– Отпустите, или я порежу себя.

Смелости на это мне никогда не хватит, но блефовать я могу. Остаётся надеяться, что они поведутся.

– Глаз с неё не спускай! – приказывает Сергей и уходит.

Охранник ничего не говорит, только наблюдает. А я еле держусь на ногах: усталость и недосып дают о себе знать. От безысходности слёзы так и текут по щекам, но я стою, отступать нельзя.

Кажется, вечность прошла, когда внизу послышались голоса, и вскоре передо мной появляется мужчина, который притащил меня сюда из дома. Хозяин.

Чёрный костюм и такого же цвета рубашка, двухдневная аккуратная щетина, тёмные волосы и серые глаза, полные ярости, руки в карманах брюк. Он делает шаг и переступает порог кухни, я пячусь назад, но натыкаюсь на стол.

– Тимур Давидович, – пробует сказать что-то Сергей, но мужчина поднял руку вверх, и тот заткнулся.

Коленки начали подрагивать, дыхание сбилось, сердце бьётся о грудную клетку, грозя сломать пару рёбер. А хищник всё приближается.

Тимур (оказывается) кладёт руку на торчащий из моей ладони осколок и сжимает, продолжая смотреть на меня. На его лице играют желваки, зубы стиснуты. Не обращая внимание на то, что осколок впился в его ладонь, и по его руке стекает свежий ручеёк крови, он сжимает сильнее.

– Убери руку, иначе хуже будет, – его голос проникает под кожу.

– Нет! – неожиданно для себя говорю я.

Он наклоняет голову набок, резко вырывает осколок из моей руки и бросает его на пол. Вскрикиваю от пронзившей боли.

– Урод! – кричу и кидаюсь на него с кулаками.

Бью изо всех сил по каменной груди, кричу и плачу. Неожиданная пощёчина заставляет остановиться и сделать шаг назад.

– Успокоилась? – ровным голосом спрашивает Тимур.

А я стою истуканом и потираю пылающую щеку. Он меня ударил?! Ответ ему и не требуется, разворачивается спиной ко мне и идёт к выходу.

– Обработай руку, – последнее, что я слышу до того, как перед глазами всё поплыло, и я погрузилась в темноту.

Глава 9

Тимур

Поднимаясь в свой кабинет, я слышу за спиной крики и шум. Вызываю к себе Сергея, чтобы отчитать за то, что он ослушался моего приказа.

– Где она? – спрашиваю, как только он закрывает за собой дверь.

– Она упала в обморок…

– Очередной спектакль. Фарс.

– Мы кое-как привели её в чувство, но выглядит она неважно.

– Меньше надо устраивать сцены.

Охранник не поднимает на меня глаза, как нашкодивший пёс ждёт трёпки.

– Я разве не говорил не давать Насте еды? Не говорил держать её в подвале, пока она не угомонится?

– Я подумал, что так будет проще: поест, успокоится…

Я со всей силы бью кулаком по столу так, что на покрытии остаётся небольшая вмятина.

– Подумал? В твою работу входит выполнять то, что я говорю, а не думать, – говорю ледяным тоном, чеканя каждое слово.

– Виноват…

– Ты за спиной проигнорировал мои указания, как это называется, знаешь?

– Я вас никогда не предавал, – сдавленно говорит Сергей.

Меня окружают люди, на которых ни в чём нельзя положиться. Если хочешь, чтобы всё было идеально, то делай это сам. Это девиз, кредо. Возникает дикое желание прострелить нарушителю ногу или руку, чтобы урок был усвоен. Но такая тактика лишь покажет слабость.

– Ты отстраняешься от личной охраны. Меня будет сопровождать другой человек вместе с Геннадием. А ты теперь будешь отвечать за всё, что натворит Настя. Головой будешь отвечать! Это твой последний шанс.

– Понял, босс.

– Теперь пошёл вон отсюда.

Я вижу в его глазах вопрос, недоумение: никаких приказов я не дал, что же делать дальше? Пусть думает, он же любит думать. А я вечером проверю, как работают его извилины. На такой случай в ящике стола всегда лежит пистолет.

Игнат высылает мне число и координаты встречи. Завтра вечером в его загородном доме. Выбирая место, старик преследует свои интересы. Необходимо взять с собой минимум трёх охранников. Семейные отношения в духе итальянской мафии: нужно вооружиться, приезжая к своему опекуну, и быть готовым выстрелить первым.

Спускаюсь на первый этаж. В кухне никого нет, кроме домработницы, на полу валяется паспорт. Поднимаю его и улыбаюсь: Настя теперь официально трудоустроена. Кладу её паспорт в карман.

– Почему пол до сих пор не убран? — на полу мелкие капли крови.

– Ради бога, простите я сейчас всё сделаю, – Таня с красной шишкой на лбу колдует над кастрюлями. – Я готовлю вам обед. Этот случай с девчонкой совсем выбил меня из графика.

– Почему так долго?

– Да-да… Уже почти всё. Я стараюсь.

– Закажу доставку из ресторана, – говорю я и выхожу.

Паспорт недавно выдан, сразу видно. Фотография, как всегда, неудачная: блеклая, невыразительная. Понятно, почему она девственница. Я с такими в университете не встречался. Прописка не столичная – ещё один козырь в моём рукаве. Набираю номер Гены.

– Ты узнал то, что я просил?

– Да, босс. Мои люди до сих пор следят за её подругой. Она ничего не предпринимает. Никаких звонков в полицию о пропаже не поступало. Никто не собирается её искать. Но лучше подождать ещё два дня: обычно заявки о пропаже рассматривают через трое суток. До этого считается, что нагуляется и вернётся.

– Не вернётся. Держи в курсе.

Кладу трубку. Никому не нужная серая мышка с отклонениями в психике. Получаю ещё одно сообщение от Игната о том, что будет светский приём, и необходимо взять с собой сопровождение – женщину. Моя пленница не будет просто так сидеть, сложа ручки, она будет отрабатывать. Это ещё один повод доказать ей, что она из себя представляет.

Поедет со мной в загородный дом. Будет исполнять обязанности сопровождающей. И если хоть что-то сделает не так…

– Босс, это Сергей, – в кабинет врывается охранник и скрипит басом, – у Насти… это.

– Что… это?

– Кажется, температура.                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                          

Глава 10

Настя

Как через толстый слой ваты в ушах я слышу грубые мужские голоса.

– Вызови ей врача, – говорит ненавистный мне голос. – Не хватало, чтоб она мне ещё больше проблем доставила, – послышался звук закрывающейся двери, и тишина.

Чувствую, что кто-то садится на кровать рядом со мной, берёт меня за руку и гладит тыльную сторону ладони.

– Попала ты, девочка, – тяжёлый выдох. – Жаль мне тебя.

Сергей, а это именно он, сжимает мою ладонь. Я чувствую его взгляд на себе. Потом он резко встаёт, и вновь хлопает дверь. Захотелось открыть глаза, встать, но не хватило сил, и я отключилась.

— Вот, теперь все будут знать, что ты моя невеста, – говорит Женя и надевает мне на руку тонкий браслетик. – Когда станем взрослыми, я куплю тебе кольцо с камнем, как в кино.

Резко распахиваю глаза, тяжело дыша, сердце громко стучит. Поднимаю руку к лицу и смотрю на серебряный браслет на запястье. По щекам текут слёзы: давно мне Женя не снился… никогда не перестану скучать по нему.

Нам было по пятнадцать лет, когда он с родителями переехал в наш дом. Мы подружились сразу, проводили всё время вместе. Он мой портфель до дома носил и провожал до квартиры, потом спускался на этаж ниже к себе домой... Через год он надел мне этот браслет и впервые поцеловал. А ещё через год… он умер. Его сбил пьяный водитель.

Очередной сын богатеньких родителей, которому всё дозволено: сбить человека на пешеходном переходе и жить дальше как ни в чём не бывало. Папочка отмазал, дал на лапу кому нужно, теперь сынишка и дальше ездит по городу в поисках новой жертвы.

Ненавижу таких людей! Для них деньги превыше всего, а человеческая жизнь ничего не стоит. Они все такие, как и Тимур. Ему было плевать на всё: захотел – ткнул пистолетом в кого-то, захотел – выволок меня из дома без моего на то согласия.

Дверь в комнату открылась, и вошёл Сергей, за ним человек в джинсах, светло-сером свитере и с кожаным чемоданом в руке.

– Здравствуйте, – здоровается мужчина и улыбаясь садится на кровать.

Я тяну шёлковую ткань повыше, только сейчас осознавая, что я лежу на кровати в большой комнате. Осмотреть помещение не успела: мужчина вновь заговорил.

– Ваши ручки, пожалуйста.

Андрей Борисович, а именно так представился мужчина, мерил давление, температуру, осматривал порезы на ладони, что-то писал в свой блокнот. Иногда хмурился и смотрел на Сергея.

– Ну что же, вот рецепт, – он отдал вырванную бумажку из блокнота Сергею. – Принимать всё так, как там написано, это снизит температуру. Если появится першение в горле и сухой кашель, дадите ей это, – протянул ещё одну бумажку.

– А вам, – повернул голову в мою сторону, – нужно побольше отдыхать и ни о чём не волноваться. Обязательно принимайте все препараты, иначе на фоне болезни могут появиться аллергические реакции, дерматиты, и даже развиться бронхит, – я кивнула неуверенно.

– Может, лучше в больницу? – спрашиваю я в надежде на положительный ответ.

Мне нужно выбраться из этого дома, а сказать напрямую, что меня держат здесь против воли, не могу. Боюсь. Поднять взгляд на Сергея не решаюсь, но чувствую, как он прожигает дыру во мне. Уверена, что если я даже и скажу что-то врачу, то они быстро решат эту проблему. Страшно представить как, но испытывать судьбу не буду. В подвал не хочется.

– В этом нет необходимости, – с улыбкой отвечает врач, – вы вовремя обратились.

Он встал и, попрощавшись, вышел из комнаты вместе с Сергеем, а я чуть не взвыла от отчаяния. Такой шанс сбежать был… Не надо опускать руки: я обязательно вырвусь отсюда. Ну сколько он будет держать меня в своём доме? В один прекрасный день ему надоест присутствие чужого человека, и он отпустит меня. Просто нужно быть тихой и не устраивать сцен, не злить зверя ещё больше.

Приподнимаюсь и смотрю вокруг: светлые стены, большое окно с видом на сад. Судя по высоте, я на третьем этаже, где находится и его спальня. Однотонная мебель и ничего лишнего. Глаз зацепился за плетёное кресло в углу, и в голове пронеслись картинки, как я пью горячий чай или читаю книгу, сидя в том кресле, укутанная в тёплый плед.

Это что ещё такое, Настя? Совсем мозги потеряла?!

Открывшаяся дверь вырвала меня из мыслей. На пороге стоял он, весь в чёрном, с непроницаемым лицом и сверкающими гневом глазами.

Глава 11

Тимур

Смотрю на неё, напряжение внутри растёт, желваки ходят волнами на острых скулах. Не девушка, а домашнее животное. Убирать за ней, подтирать, нянчить... Не много ли она хочет? Судорожно вздыхает – опять театр. Нет ничего хуже дрянной игры на публику. Увидеть бы в её взгляде хоть каплю интеллекта и достоинства. Разворачиваюсь и ухожу, хлопнув дверью.

План с сопровождением изменился. Если кукла в непотребном виде, на витрину ставят другую. Красиво одетую, располагающую к себе. Набираю номер Агаты, своей любовницы. Женщина с безупречным вкусом, до которой Насте ещё далеко. Договариваюсь о встрече, чтобы обсудить завтрашнюю вечеринку.

– Тимур, дорогой, я так рада тебя слышать. Для тебя я всегда свободна.

Замужняя актриса с длинным списком ролей и стран, в которых она успела побывать за свою успешную карьеру. Женщина должна очаровывать, обладать магией обольщения. Когда от одного взгляда становится жарко. Выразительность, шарм, грациозность. Красота слабости, которой наслаждаешься, растягивая нежную кожу между стройных ног.

Приняв ванную и надев костюм, я связываюсь с Геннадием:

– Освободи третий этаж от её присутствия, – приказываю я.

– Внизу есть комната для прислуги, туда перевести?

– Да.

– Понял.

– Пусть Татьяна учит нашу гостью мыть полы. Без дела она сидеть не будет.

– Она вроде как болеет, босс…

– Труд – лучшее лекарство, – коротко отвечаю я, не веря в сцены, которые закатывает студентка.

Я подъезжаю в дорогой столичный ресторан за пятнадцать минут до назначенного времени. Опаздывать не в моих правилах.

– Тимур Давидович, добро пожаловать.

Администратор, встретив меня в дверях, ведёт через весь зал к VIP столику. Классическая музыка задаёт настроение. Белоснежные скатерти на каждом из столиков в контрасте с тёмно-бордовыми бархатными шторами.

– Любимый, мне здесь так нравится, такая дорогая обстановка. А ложки правда золотые?

Краем уха ловлю разговор за соседним столиком, смотрю. Седой мужчина и молодая девушка, ёрзающая на стуле. Недостаток опыта и секса. Она думает, что отхватила себе бонус, а он думает, что сделал выгодное вложение. Как банально. Долгосрочные отношения – самая пустая трата времени и денег. С такими, как его спутница, в элитные места лучше не приходить, не позориться.

Официант приносит апперитив, а я наслаждаюсь атмосферой и предвкушением встречи. На часах без пяти минут, вижу, что администратор уже ведёт к столу Агату.

– Я успела, –  улыбается она. В глазах игривый огонёк. Волосы шоколадного оттенка обрамляют белоснежную кожу. Чувственные губы, красная помада, но смотрится невульгарно. Со вкусом. Тонкая талия, в которую приятно впиваться пальцами. Агата плавно опускается на стул.

– Это твоя маленькая победа, – отвечаю я. – Прекрасно выглядишь.

– Спасибо большое, Тим.  Я так люблю это место: уютная обстановка и приятный контингент. Как замечательно, что ты пригласил меня именно сюда.

– Я знаю толк в эстетике.

– Именно. За это я тебя и ценю, – нежно говорит она.

Великолепный ужин, беседа, я смотрю на вырез чёрного платья женщины, от вина в её глазах появляется влажный блеск. Изящные пальцы обвивают тонкую ножку бокала. Замечаю, как Агата взглядом ласкает мои губы. А её губы – это вишнёвый десерт, так удачно подобранный к завершению вечера.

– Как у тебя дела в личной жизни? – спрашивает она и с интересом ждёт ответ.

– Мы договорились не обсуждать это.

– Да, я помню. Но ты меня знаешь, Тим, я очень любопытная, – вишнёвая улыбка касается края бокала: Агата делает глоток терпкого вина.

– Договор есть договор.

– Ты такой упрямый. Ещё не встретил ту, которая растопит твоё сердце. Ах… У меня бы это получилось, если бы ты подпустил ближе.

– У нас уже опасная близость. Я к тебе с деловым предложением, Агата.

– У тебя такое серьёзное выражение лица. Слушаю…

– Мне нужно сопровождение на завтра. Вечеринка у Игната в загородном доме.

– И ты приглашаешь меня? Я согласна! – воодушевлённо отвечает женщина. – Как раз я послезавтра улетаю в Италию, отличный отдых перед началом новых съёмок.

– Дресс-код ты знаешь. Мой водитель заедет в шесть часов.

– Хорошо. У вас с Игнатом всегда такие тёплые отношения, как у отца с сыном.

Я молчу, мысленно желая, чтобы вино не развязало язык Агате больше положенного.

– А мой муж совсем не умеет ладить с сыном. Они как два чужих человека, и я уже сошла бы с ума, если бы не постоянные съёмки. О, боже! Ты смотрел новый фильм, в котором я сыграла главную роль?

– Не помню. Мне некогда смотреть кино.

– Да? – обиженно опускает глаза. – Но ты посмотри, как будет время. – Хочешь, посмотрим сегодня, я сняла номер в гостинице в центре, там так уютно…

Это была интересная перспектива. Остаток вечера и ночь у меня были свободны. Я кивнул, оплатил счёт и оставил официанту чаевые. В машине Агата максимально близко придвинулась ко мне. Я чувствовал её горячие бёдра даже через брючную ткань. Она положила ладонь на моё колено и погладила его. От её прикосновения жар паутиной разошёлся по всему телу. Горячие нити тянулись в пах, по прессу, груди… Я напрягся.

– Ты продолжаешь заниматься спортом, это видно с первого взгляда, но мне было неловко говорить об этом в ресторане, – тихо говорит Агата.

– Постоянство – залог успеха.

Я чувствую её близость, опускаю взгляд, вижу упругую грудь. Животное желание внутри требует сорвать с Агаты платье и впиться губами в набухшие соски. Но чем дольше держишь себя, тем сильнее наслаждение, когда наконец даёшь себе волю. Агата проскальзывает пальчиками между пуговицами рубашки, и они касаются моей горячей кожи. Шофёр плавно ведёт машину, он отгорожен от меня чёрной панелью, в окнах мелькают разноцветные огни.

– Не всё сразу, – останавливаю Агату. Оттягиваю ткань выреза, провожу языком по соску. Он тут же становится торчком, блестит от влаги. Отпускаю ткань, и на платье появляется мокрый след. Хочу поставить её на колени, взять за волосы, чтобы её вишнёвые губы двигались вверх и вниз по моему отвердевшему члену.

Глава 12

Настя

В комнате достаточно тепло, но я никак не могу согреться. Не знаю толком почему: из-за температуры или от холодного взгляда Тимура. Он ничего не сказал, только окинул меня брезгливым взглядом, таким, что я почувствовала себя брошенным и облитым помоями котёнком, маленьким и никому не нужным.

Мне настолько больно, что не перестаю плакать, как дура. Он не стоит моих слёз. Но оскорблённая душа этого не понимает.

Я уверена, что у него нет друзей. У таких людей не может быть близких. Они не умеют наслаждаться жизнью так, как обычные люди. Радоваться солнцу, ясному небу или расцветающим весной яблоням. Они видят только деньги, растущие цифры на счетах и знаки валюты над головой таких же, как сами. Такие люди несчастливы, как бы они этого не отрицали.

Дверь в комнату открылась, и я вздрогнула: лишь бы не ОН. Я не выдержу ещё один такой взгляд, я не настолько сильная, как хочу казаться. Только мне одной известно, насколько страшно находиться в этом доме.

– Тебе нужно поесть, – раздался голос Сергея, – так врач сказал, - в нос ударил запах куриного супа, и желудок заурчал от голода.

При всём желании устроить голодовку, я всё же приподнимаюсь и, укутавшись в одеяло, скрещиваю ноги на кровати.

– Не будь глупой, девочка, – качает головой Сергей и кивает на поднос, где стоит тарелка с супом.

Тянусь к подносу, постанывая от боли в руке. Раны неглубокие, но тянет тупой болью при попытке разжать ладонь. Сергей, поняв моё состояние, берёт тарелку в руки, ложкой мешает и потом подносит её к моему рту. Я смотрю на него ошалев: с чего такая доброта?

– Лучше поешь, пока есть такая возможность, – предупреждающие нотки в его голосе и голод заставляют опустить голову и есть то, что дают.

В здоровую руку Сергей суёт кусок чёрного хлеба и кормит меня супом. В груди защемило, недавно высохшие слёзы грозятся вновь пролиться из глаз.

А это ведь обычная забота, но она мне так нужна сейчас. 

«Серёга, босс сказал, девку на первый этаж переместить, в комнату для прислуги. И Таньке в помощники её,» - раздался голос из рации на поясе охранника.

– Блять, – ругается негромко и оставляет тарелку на подносе. – Понял, принял, - отвечает он, нажимая что-то на чёрном прямоугольнике. – Довольна? – нервно спрашивает он. – Чего ты добилась своей истерикой?

Я молча смотрю на него, не понимая его недовольства. Меня ведь сюда привезли, чтобы отработать какой-то долг, о котором мне ничего не сказали. Уж лучше я буду по дому помогать, чем заниматься тем грязным делом в спальне этого тирана, хозяина дома.

– Что глаза выпучила? Молчишь? Наговорилась уже? – бесится Сергей.

– Я… просто хочу побыстрее закончить всё это, – мой голос сдавленный, хриплый и тихий.

– Глупая … – он смотрит долго, в его глазах появляется… жалость. – Тебя отсюда так быстро не выпустят. Можешь забыть о прошлой жизни.

– Но почему? Что я такого сделала? – почти плачу.

Я поступила как любой законопослушный гражданин: вызвала полицию, видя, что человеку угрожает опасность. Почему из-за этого меня так наказывают?

– Я не имею права трепаться, – отмахивается он и встаёт со стула. – Собирайся!

– Можно мне помыться? – шепчу я.

– Только быстро, пока босс не вернулся, – после долгой паузы ответил он.

Я, не желая терять драгоценное время, встаю с кровати, путаясь в одеяле, и бегу в ванную комнату. Помещение встречает меня светлыми стенами, душевой кабинкой в углу, серым шершавым полом и серебристыми аксессуарами. В быстром темпе принимаю душ, наслаждаясь такой роскошью, как нескончаемая горячая вода.

– Надень это, – Сергей ждал в комнате.

Покосилась на кровать, туда, где лежит упакованный серый брючный костюм, как у Татьяны. Рядом ещё один пакет с бельём и носками. В голове мелькают кадры из одного сериала, где девушкам в тюрьме при поступлении дают одинаковые комплекты одежды.

Под пристальным взглядом охранника беру всё это и возвращаюсь в ванную. Снимаю свою помятую и грязную пижаму, надеваю белое простое бельё и костюм. Свои вещи я так и не взяла из дома, спасибо, что эти хотя бы новые.

– Таня тебе всё покажет, будешь слушаться её, – говорит Сергей, пока мы спускаемся вниз по винтовой лестнице. Голова кружится от температуры, в ногах слабость, но я иду за ним, не желая больше сопротивляться. Чем тише буду, тем лучше для меня.

– Вот, это твоя комната, – Сергей открывает дверь и пропускает меня в помещение два на два.

Кровать, небольшой шкаф, окно под потолком и тусклый свет настольной лампы на маленькой прикроватной тумбочке.

– Спокойной ночи, – он смотрит, борется с желанием сказать что-то ещё. Но так и не решается, закрывает дверь с другой стороны и оставляет меня одну.

Я ложусь спать в нижнем белье, надеюсь, что ночью не будет холодно под тонким одеялом. Форму помять не хочу: злить «босса» нет никакого желания. Лучше вообще с ним не сталкиваться, пока не закончится мой «срок».

А утро началось не очень хорошо, самочувствие ухудшилось: голова трещит, глаза болят, нос заложен, в груди режущая боль. Вдобавок ко всему, в доме раздался крик и грохот, а потом грубый бас Тимура.

Глава 13

Тимур

Шофёр открывает дверь и помогает Агате выйти из машины, затем выхожу я и даю указания.

– О чём вы так долго говорили? – спрашивает Агата и хочет взять меня под руку. Я не даю ей этого сделать. – Прости, я всё никак не запомню, что ты не любишь этого, – я серьёзно смотрю на неё, подняв одну бровь. – Ты знаешь, какая я ветреная, но такие мерси очень важны для женщины, особенно для такой натуры… Ладно. Не слушай меня.

За два года могла бы и запомнить, что мне не по нраву проявление всех этих нежностей на людях. Нелепо показывать свою привязанность или изображать её.

Мы поднялись в номер гостиницы, подобающий уровню моей спутницы. В Агате, как и во всех актрисах, есть эксцентричность и любовь к роскоши. Я, наконец, поддаюсь своим желаниям и, как только Агата закрывает дверь, беру её за запястье и притягиваю к себе.

– Ты не против, если я поставлю музыку, Тим? – прошептала она, и я кивнул. Женщина прошла мимо, и я пошёл за ней, одержимый женским ароматом, который ловишь на уровне инстинкта. Обнимаю её сзади, пока она изящным движением включает музыкальный центр. И колонок раздаётся классическая музыка. – Обожаю Бетховена…

– Хватит разговоров, – обрываю я и занимаюсь её платьем, которое падает к ногам, обнажая плавные изгибы. Подхожу к ней вплотную, требовательно и жадно целую. Страсть течёт по венам огнём, которым я повелеваю.

Провожу ладонями по её груди вверх к шее, сцепляю пальцы, Агата задирает голову.

– Подари мне танец, – говорит она, судорожно выдыхая.

Тяну её вниз, и она покорно опускается. Пальцы ловко расстёгивают пуговицу брюк, молнию, она берет в ладонь мою горячую плоть и начинает двигать рукой вверх и вниз.

Беру Агату за волосы и получаю свой вишнёвый десерт. Наматываю волосы на кулак и давлю на затылок, губы женщины доходят до середины, чувствую, как её язык ласкает твёрдый орган. Давлю сильнее, и она берёт почти до яиц. Потом упирается руками в мои бёдра, и я позволяю ей подняться.

Женщина срывает с меня пиджак и рубашку, я выбираюсь из спущенных брюк и трусов и толкаю её на кровать. Нависаю над ней, смотрю в глаза, под моим взглядом она плавится. Опускаю руку ей между ног и чувствую, как она хочет меня. Рывком переворачиваю её на спину, тяну вверх за талию, чтобы встала раком. Приставляю головку, чуть проникаю в неё и останавливаюсь, пока Агата не начинает громко стонать.

Она хочет ещё, всегда хочет. Таковы ветреные творческие натуры. Вставляю ей, рыча и сжимая пальцами ягодицы. Шлёпаю по ним так, что остаются красные пятна. Ей нравится, и женщина меняется на глазах. Сдержанная аристократка становится распутной. Глаза темнеют, на лице играет удовлетворённая улыбка. Характерные звуки наших тел смешиваются с музыкой Бетховена. Эстетический разврат, который стирает границы дозволенного. Вот так, жёстко и глубоко, слыша громкие стоны друг друга.

Агата выгибается, я крепко держу её за волосы и тяну на себя.

Сладкая боль. Давлю её своим телом, заставляю лечь, прижимаю сверху, но не вынимаю. Провожу кончиком языка по контуру уха, засасываю мочку. Жадно имею её, двигаясь быстро и жёстко. Агата мычит и стонет, повторяет моё имя как в бреду, значит, скоро кончит. Не останавливаюсь и чувствую, как она вся начинает дрожать, и её мышцы сокращаются. Делаю несколько мощных толчков и вынимаю, кончая ей на спину со сдавленным рычанием. Выжимаю всё до капли, тело напряжено, мышцы каменные. Несколько секунд, и отпускает…

Агата дышит часто и глубоко. Я провожу головкой по вишнёвым губам, она с благодарностью целует член и переворачивается на спину.

– Ляг рядом со мной, – просит она.

– Надо в душ.

– Хоть пять минут побудь со мной, я большего не прошу, – с надеждой смотрит на меня. Не сегодня. Никогда.

– Я мыться, – коротко отвечаю и, не оборачиваясь, обнажённый отправляюсь в ванную.

Включаю прохладную воду: она спасает тело от жара, запаха Агаты, и я снова сам по себе. Живительная струя очищает плоть и душу, смывает прошедший день. Долго стою под упругим напором массажного душа. До тех пор, пока не приходит ощущение сплошного потока, водопада. Спина привыкает к такому массажу и немеет. Зеркало запотевает, поднимается пар.

Выхожу с полотенцем на бёдрах, на торсе блестят капли. Агата всё ещё лежит на кровати, но уже в белом кружевном белье.

– Почему я не художница, – мечтательно говорит она, наблюдая как я одеваюсь.

– Рисовать портрет – это всё равно, что украсть личность, – отвечаю я.

– Не украсть, а взять немного. На память.

Глупое занятие. Никогда не любил это, как и фотографироваться. Искусство не для меня, предпочитаю бизнес и не витаю в облаках.

– Ты не понимаешь в искусстве, – неожиданно вторит моим мыслям Агата.

– Это одно из моих преимуществ.

Уже собираюсь выходить из номера, как вдруг Агата подходит ко мне, завернувшись в простыню.

– Не пропадай больше на такой большой срок. Мне тебя очень не хватает. Ты бы знал, как мне тяжело с мужем. Мы два противоположных берега, а между нами сын, который не знает, к кому плыть, а я боюсь, что в конце концов он либо утонет, либо уплывёт в открытое море, – неожиданно на глазах женщины появляются слёзы. Она вздыхает и поднимает взгляд к потолку. – Прости. Просто звони мне хотя бы раз в неделю.

– Завтра мы идём вместе на вечеринку. Не опаздывай, – говорю я и выхожу.

Захожу в дом уже утром, слышу стук и сдавленные голоса в кухне. Медленно крадусь к большому зеркалу в пол, стоящему в зале. Отодвигаю его и достаю пистолет из тайника в стене. Дёргаю затвор и так же тихо и аккуратно двигаюсь на звук. Приближаюсь, ступая на носках по мягкому ковру. Звуки становятся громче. Осталось миновать ещё один зал для гостей. Чувствую сильное напряжение, весь обращаюсь в слух, пытаясь уловить любой намёк на бандитов. Неужели Игнат подослал ко мне своих головорезов…

Медленно заглядываю в дверной проём, и... не верю своим глазам. Твёрдо переступаю обеими ногами с носка на всю стопу и мощным ударом ноги выбиваю дверь.

Глава 14

Настя

Не знаю, что там произошло, но по недовольному ору Тимура понятно: ничего хорошего. За моей дверью послышался топот ног, и я поняла, что к нему побежала охрана. Собираюсь с силами и встаю с кровати, надеваю выданную вчера форму, подхожу к двери и аккуратно открываю. Пытаюсь прислушаться, понять, что его так разозлило, но ничего не понимаю.

Вздрогнула, когда кто-то начал спускаться быстрым шагом по лестнице. Татьяна. Плачет и на ходу застёгивает помятую блузку, в руках чёрные балетки. Выбежала из дома, и по полоске утреннего солнца, что светлым ковром расстелилась на полу, я поняла: Таня не закрыла за собой дверь.

Я бросилась бы к отрытой двери, к свободе, но тут по лестнице опять кто-то начал спускаться. Так же бегом вылетает из дома охранник и оставляет мне шанс сбежать.

Медлить не стоит! Срываюсь с места и выбегаю на крыльцо, жмурюсь от тёплых лучей солнца и бегу к открытой калитке, пока кто-нибудь не спохватился.

Дыхание тяжёлое, в горле першит, в груди боль, но я бегу не оглядываясь. Вокруг ни людей, ни домов – ничего, как можно жить в такой глуши? Вижу машину впереди, вот ещё чуть-чуть, и я спасена от этого тирана, бездушного человека, которому плевать на всех.

Стопу пронзает жгучая боль, и я падаю на колени. Смотрю на ногу и замечаю осколок стекла, что впился в стопу. В глазах появляется влага, руки окрашиваются багровым цветом. Вынимаю осколок, сжимая зубы от боли.

Форма порвана, ладони разбиты, а на коленках появляются красные пятна. Не время плакать, мне нужно добраться до той машины, чего бы мне это не стоило.

Боже, почему я такая невезучая? Кому я там наверху насолила? За что мне всё это?

Через боль встаю на ноги, хромая иду к автомобилю, пару метров осталось всего. Но не судьба. Сильная рука вцепляется в мой локоть и с силой тянет назад. От столкновения моей головы с асфальтом меня спас сам виновник этой ситуаций – Сергей.

– Очень тупой поступок, девочка, – прошипел он и, подняв мою тушку вверх, закинул себе на плечо. – Босс и так злой, а ты с каждым днём добавляешь себе проблем.

Сергей заходит со мной на плече в дом, поднимается по лестнице, и вот моё тело сброшено в кресло, как мешок картошки. Кожей чувствую присутствие Тимура, поднимаю голову и вижу его широкую, обтянутую белой рубашкой спину.

Он стоит между массивным дубовым столом и огромным окном в пол, рядом высокое кожаное кресло. По левую сторону стеллаж с книгами во всю стену, по правую – два кресла и кофейный столик. Всё тёмное и мрачное: ни одного растения, ничего живого. Соответствует хозяину.

Я сижу в кресле с деревянными подлокотниками, на нём узоры в стиле девятнадцатого века, коричневая обивка выглядит новой, оно явно недавно отреставрировано, рядом такое же кресло.

Тимур медленно поворачивается, осматривает меня непроницаемым взглядом с головы до ног. Останавливает взгляд на моих ногах и хмурится. Мой вид ему не нравится.

– Это что? – спрашивает он.

От его стального голоса я вздрагиваю, и кожа покрывается мурашками. Голова болит, в висках стучит, хочется плакать из-за неудачной попытки побега, но я сдерживаю себя. 

– Она на что-то наступила, – отвечает Сергей.

– Она пачкает ковёр, – сухо, без эмоций.

Чёртов робот.

– Я не подумал…

– Неудивительно.

Тимур отодвигает кресло и садится, не отрывая взгляд от меня. Вжимаюсь в мягкую спинку и жду приговора. Что на этот раз он мне сделает? Подвал? Пощёчина? Или… нет, лучше подвал, чем снова стоять перед ним на коленях.

Мужчина хочет что-то сказать, но я его опережаю.

– Зачем вы это делаете? – голос дрожит, руки трясутся.

Он вскинул одну бровь вверх, явно не ждал, что я посмею заговорить.

– Делаю что? – безэмоциональный вопрос.

– Держите меня тут.

– Ты – кукла, игрушка. Такие, как ты, не заслуживают ничего, кроме использования, – его стальной голос пробирает до мурашек. – Как и ответов.

– Я живой человек! Это незаконно.

– И что ты сделаешь? Кукла должна радовать своего хозяина, открывать рот только для одной цели.

Его явно забавляют и эта ситуация, и моя борьба за свободу. Я никто, и звать меня никак, а у него деньги, связи, и нет чувств.

– Я не ваша вещь! Вы бесчувственный мерзавец! Отпустите меня! – гордо заявляю я, хотя внутри всё трясётся.

Тимур встаёт со своего места, обходит стол и садится на него прямо передо мной.

– О свободе можешь забыть, – делает он шаг в мою сторону. Кладёт руки на плечи. Давит. – Пора приступить к своим прямым обязанностям.

Нет…

Глава 15

Тимур

– Хорошо, – трясущимися губами говорит девушка, – если я вам чем-то обязана, я отработаю и вышлю вам деньги, – смотрю на неё с неприязнью.

– Решаешь не ты. Решаю здесь я.

– Я тоже имею право решать, – сжимается под моим взглядом, подтягивая к себе окровавленную ногу.

– Ты из себя ничего не представляешь. Я смотрю и вижу пустоту.

Настя трепещет от моих грубых пальцев, сжимающих её плечи.

– Ты приступаешь к работе немедленно. Займёшь место Татьяны.

Я вызываю к себе Сергея и приказываю объяснить Насте, в чём будут состоять её обязанности. Охранник молча ждёт, пока девушка поднимается с кресла.

– И пусть примет ванну, – брезгливо бросаю я.

От этой особы больше хлопот, чем пользы. Но заниматься сексом с измазанной грязью и израненной девушкой не доставляет удовольствия. Я всё больше укрепляюсь в мысли, что правильно сделал, не выбрав её моей сопровождающей. Она не соответствует этой задаче, не понимает, где находится и с кем. Привести её на вечеринку – подписать себе позорный приговор. Настя хорошо будет смотреться со шваброй и тряпкой, нежели в роскошном платье и на каблуках.

Захожу в свою спальню, задёргиваю плотные шторы, раздеваюсь и ложусь в кровать. Резкая боль в руке напоминает о недавнем скандале и сумасбродстве новой гостьи. Сжимая рукой осколок, я не чувствовал ничего, кроме злости на неё.  Девушку нужно сломить и перевоспитать. Чтобы скромно поднимала глаза перед тем, как задать вопрос, а не вела себя на манер деревенской сумасшедшей.

Сжимаю кулак, рана продолжает ныть. Глубокие раны затягиваются медленно: нужно время. Сплетаются ткани, образуя новое начало. Стягиваются рваные края, рубцуясь красным, зарастая грубой коркой. Затем шрам бледнеет, теряется среди складок и морщин на коже, на карте жизни образуется новая линия. И только ты можешь найти её, потому что не можешь забыть.

Я закрываю глаза, отгоняя прочь мутные образы, которые словно подстерегают меня, чтобы наброситься в самый неподходящий момент. Голое тело под шёлковой тканью пододеяльника обдаёт жаром, потом холодом. Ворочаюсь.

Прошлое — это шрамы, вырезанные в памяти. 

Я просыпаюсь к вечеру после тревожного сна, который прерывался минутными передышками. Открываю настежь окно и полной грудью вдыхаю свежий воздух. Подбираю костюм для вечеринки. Агата будет одета в красное: она всегда носит этот цвет, когда пытается произвести впечатление. Игнат говорил, что красный носят уверенные в себе люди, а чёрный – люди практичные, которым не нужны внешние атрибуты уверенности.

Приняв контрастный душ, чтобы прийти в себя, надеваю чёрный костюм, белую рубашку, чёрный галстук. Классика всегда в приоритете, ничего лишнего. Как и отношения с окружающими: ничего личного. Захожу в кухню проверить работу Насти. Идеальная чистота, нужная мебель заменена – первый шаг к эволюции.

Машина уже ждёт меня около дома, чувствую нутром, как Агата высматривает меня в тонированные окна.

– Здравствуй, Тим, – улыбается она.

– Красный тебе идёт, – отвечаю я и киваю шофёру.

Агата придвигается ко мне и берёт под руку. Ехать недалеко, и вскоре я уже вижу знакомые очертания особняка Игната. Пафосная вечеринка в лучших традициях хозяина жизни. Поседевшего старого пса, который скалится беззубой пастью...

– Почему так быстро летит время, когда мы наедине? – спрашивает женщина. – Только сели и уже приехали…

– Не будь навязчивой.

– Прости, Тим, – опускает взгляд.

Недавним капитальным ремонтом особняка руководил Филипп. Он постарался на славу, вложив в дом всё наслаждение своей мнимой исключительностью. Вульгарные цвета, кричащие дорогие картины, которые Игнат раньше не воспринимал серьёзно. Ничего изысканного и стильного. По-богатому пошло и со вкусом для богатенького сынка.

На входе нас обыскали на предмет наличия оружия. Агате явно не нравились прикосновения охранников, и она демонстративно морщилась.

– Не увлекайтесь, – обрываю я бугая со слащавой улыбкой. – Я смотрю, ты стал более гостеприимен, – обращаюсь к Игнату.

– Это по просьбе Филиппа, он волнуется за мою безопасность, – виновато отвечает он, но глаза его говорят об обратном. Похоже, он уже выбрал сторону.

– Вас обыскивали? А меня нет, – возмутилась пышная дама, делая глоток шампанского. – Это часть вечеринки, адреналин! Я тоже хочу.

Карнавал, цирк лицемеря продолжается. Но тут я замечаю, что у самого Игната пистолет в кобуре под пиджаком, на привычном месте, а наглая улыбка на лице Филиппа только подтверждает подозрения.

– Какая вы обворожительная, – Филипп берёт Агату за руку и липко целует. – Пойдёмте, я покажу вам, где можно выпить.

– Тим?!

– Она со мной, – грубо обрываю я.

– Не в твоём положении хамить в чужом доме, – говорит Филипп.

– Не ссорьтесь перед гостями, прошу вас, – с нажимом говорит Игнат. – Пусть твоя спутница расслабится, а мы пока поговорим в моём кабинете.

Я даже представить не мог, каким кошмаром обернётся это предложение.

Глава 16

Настя

Тёплый душ совсем не привёл в чувство, только усилил усталость и вялость. Мне дали какие-то сильные дезинфицирующие средства, чтобы отмыть всю кухню. От резкого запаха кружится голова, которая и так болит, будто её сжимают со всех сторон невидимые силы. В горле першит, а от этой химии становится ещё и тяжелее дышать. Открытое окно не очень помогает, да и моему состоянию явно не на пользу прохладный сквозняк.

Но я рада, рада, что всё именно так. Есть точные указания, что я должна выполнить, и я отработаю этот чёртов долг убирая и готовя для этого робота. Странно, что он питается обычной едой, а не электричеством. Смеюсь себе под нос от своего же каламбура.

Рост у меня невысокий, до верхних шкафов не достаю, брызгаю этим вонючим средством на тряпку и встаю на стул. Перед глазами темнеет, и я лечу навстречу мраморному полу. Не успела стукнуться головой: Сергей поймал меня, ругаясь себе под нос.

– Я всякое в своей жизни видел, но ты, девочка, становишься причиной моих седых волос, – он садит меня на стол и долго изучает моё лицо. – Иди ложись, я тут разберусь, – после долгой паузы всё же говорит он.

Я опешила, смотрю на него и жду, когда он начнёт смеяться надо мной. Но его лицо абсолютно серьёзно, что приводит меня в ступор и совсем запутывает. Зачем ему это?

– Нет, спасибо. Это мои обязанности, я и буду их выполнять, – спрыгиваю со стола, забыв о больной ноге.

Взвизгиваю от простреливающей боли и вцепляюсь в руку Сергея.

– Ну что ты за наказание такое?! Сказали же: иди, нет она упирается, как ребёнок… – он подхватывает меня на руки и, продолжая ругаться, спускается по лестнице вниз, – …одни проблемы из-за неё. То истерит, то порежется, то сбегает. Больная на всю голову. Мазохистка…

– Ничего, что я всё слышу? – сдерживаю смех.

Сергей такой забавный сейчас: ругается так смешно, а лицо грозное.

– Толку-то! Слушаешь, но не слышишь.

Он бросает меня на кровать, кидает в меня одеялом и выходит из моей комнаты, громко хлопнув дверью. Я начинаю тихо хихикать, укутываюсь одеялом, натягивая его до самого носа. Дверь резко распахивается, я зажмуриваюсь и вздрагиваю.

Ну всё, хозяин узнал и пришёл за мной, чтобы наказать.

– Таблетки выпей! – приказной тон.

Я открываю глаза и смотрю на нависающего надо мной Сергея со стаканом воды в руке. Сажусь и беру стеклянную ёмкость из его больших рук, тянусь к тумбе, туда, где лежат упаковки с выписанными лекарствами.

Удостоверившись, что я всё приняла и не сказав ни слова, мужчина выходит из моей спальни. Вся эта сцена мне почему-то напоминает мультик про Машу и Медведя. С этими мыслями и улыбкой на лице я засыпаю.

Разбудили меня шаги рядом с моей кроватью и звяканье посуды. Сергей, который думает, что ходит максимально тихо, ставит чашку с дымящимся, судя по запаху, мятным чаем и садится рядом со мной.

– Я вижу, что ты проснулась, – на его лице появляется… улыбка? Что-то новое. – Я тебе чай принёс, горячий.

– Можно выпить его на крыльце? – осторожно спрашиваю я. – Я там диван видела, когда ты… в общем, когда в дом заходила.

Не хочется вспоминать о моей неудачной попытке побега. Сама себе противоречу: думала ведь не глупить и быть тихой мышкой, а устроила... ладно, уже всё уладилось.

– На улице уже ночь и прохладно…

– Я возьму с собой одеяло, – не понимаю почему, но мне кажется, что Сергей не такой плохой и злой, каким хочет показаться. – Пожалуйста, мне нужен свежий воздух, я не натворю глупостей. Обещаю, – сделала милое и жалостливое лицо.

– Манипуляторша, – качает головой он. – Иди!

Чуть не прыгаю к нему на шею от радости. Встаю, накинув одеяло на плечи, беру кружку с чаем и иду к выходу.

– Спасибо, – искренне говорю Сергею, и он кивает, принимая мою благодарность.

Сажусь на кресло в тени уличного фонаря, подбираю ноги под себя и наслаждаюсь тишиной и свежим воздухом. Сон пошёл мне на пользу, и раз в доме не слышен злой ор тирана, значит Сергей справился хорошо. 

Ворота открываются, и во двор въезжает чёрный автомобиль, задерживаю дыхание и вжимаюсь в мягкое кресло, надеясь избежать неприятностей. Но из машины никто не выходит, что кажется немного странным. И тут из дома в чёрном костюме появляется сам Король Плохого Настроения Тимур. Спускается по ступенькам и открывает заднюю дверь автомобиля. В салоне загорается свет, и я вижу женский силуэт в красном платье. Машина трогается с места, увозя подальше человека в чёрном.

Интересно, что за женщина может вытерпеть такого мужчину? 

Глава 17

Тимур

– Что за разговор? – холодно спрашиваю, наблюдая, как Филипп уводит Агату в соседний зал.

– Не при гостях, – отвечает Игнат, оглядываясь по сторонам. Нервозность, боязнь потерять статус.

Мы поднимаемся по мраморной лестнице, сверху все эти разноцветные дорогие одежды кажутся брызгами краски.

– Проходи, будь как дома, – приглашает Игнат, открыв передо мной дверь.

– Мне никогда не будет домом этот пафосный зоопарк.

– Я спишу это на твоё дурное настроение. Филипп неплохо справился с планировкой и дизайном.

Я смотрю Игнату в глаза и не понимаю, притворяется он или нет.

– Ближе к делу, – требую я.

Старик достаёт из бара в стене бутылку виски и два стакана. У меня нет желания распивать с ним алкоголь.

– Ну, как хочешь. Слушай, Тимур, ты знаешь, я всегда относился к тебе как к своему собственному сыну…

– Давай без этого…

– Не перебивай меня, – говорит он с нажимом, стальным голосом, который я так любил копировать в юности. – Я всему тебя обучил: бизнесу, манерам, стилю… Взял грязного мальчишку с улицы, а теперь передо мной стоит мужчина. И за это надо выпить, – дорогой напиток льётся в стакан, окрашивая лёд в благородный цвет, и Игнат делает глоток.

– Ты позвал меня, чтобы хвалиться собой?

– Вот. Об этом я и хотел поговорить. Мальчишку можно вытащить из бедности, но бедность из этого мальчишки не вытащить никогда. В тебе нет нашей породы, нашей крови, называй это как хочешь.

Я уже понял, к чему идёт этот разговор. Перед моими глазами появилось льстивое и наглое лицо Филиппа.

– Я прошу принять мои слова достойно. Конечно, без денег я тебя не оставлю, но все наши общие проекты и то, что я помог тебе заработать, ты должен поделить с Филиппом. Тридцать на семьдесят.

Я молчу. Внутри всё сжимается. Если это шутка, то он перегибает палку, или у него начался старческий маразм.

– Нет, – говорю я и чувствую, как все мышцы напрягаются в готовности защищать своё.

– Тимур, – снисходительно говорит Игнат, и меня передёргивается от этого тона, – ты мне, конечно, немаловажен, но родной сын ближе на инстинктивном уровне. Когда станешь отцом, поймёшь меня: против природы не пойдёшь. Она не позволит. Филипп сейчас делает многое, что бы угодить мне…

– В твою мудрую голову не приходила мысль, что он это делает ради денег? – спрашиваю я, стискивая зубы.

– Ещё одна черта непроходимой бедности. Судить других, вкладывая в них свои черты.

Я почувствовал, как сводит скулы, будто окатили ледяной водой. Для меня, кроме этого сумасшедшего старика в целом мире не было никого, кому бы я мог доверять… до сегодняшнего дня.

– Я сказал. Нет. – отвечаю, сжимая кулаки. Мгновенно уношусь мыслями в прошлое и вижу себя одиноким одиннадцатилетним щенком, запуганным и глупым. Одиноким. Новичок в детском доме, у которого все хотели что-нибудь отнять, а потом избить за то, что не отдавал. И сейчас перед Игнатом, я стоял точно так же, как волк, готовый защищать свою территорию. – Нет.

– Подумай хорошенько, сынок. Ведь мне не составит труда отобрать всё, что тебе дорого.

Галстук сдавливает шею, я сглатываю, и хочется сбросить эту удавку. Но я останавливаю себя, держа руки по швам, изображая солдата, готового к бою. Игнат смотрит на меня сверху вниз, отстранённо и уже по-другому. Была ли раньше в его взгляде отеческая теплота… Может, я себя жестоко обманывал, чтобы был стимул жить дальше?

– Я всё сказал.

Выхожу из его кабинета и медленно спускаюсь по лестнице, переваривая разговор. Каждый шаг отдаётся эхом в голове и заполняет образовавшийся в ней хаос. Спустившись вниз, ищу Агату. Шум голосов сливается в единый гул, к этому примешиваются цвета. Лица расплываются, я отталкиваю безликих кукол от себя, навязчиво пытаясь скорее найти выход.

– Вы видели женщину, которая пришла со мной? – спрашиваю у кого-то.

– Да, она с сыном хозяина ушла в сторону ванной… – отвечает безликий голос.

Я дохожу до нужной двери и дёргаю за ручку. Она оказывается не заперта, и я вижу Агату, сидящую на коленях и ласкающую ртом член Филиппа. Женщина поднимает на меня глаза, которые еле фокусирует. Её шатает, она пьяно улыбается мне, хотя не похоже, что узнала.

– Закрой дверь, не мешай, – еле ворочая языком говорит Филипп.

Я, не отдавая себе отчёта, кулаком бью ему прямо в челюсть, стирая хамскую улыбку, и захлопываю дверь. Быстрым шагом иду к выходу, потом по ступеням вниз, прочь из картонного дома, склеенного ложью и предательством. Дохожу до машины, но моего шофёра нет на месте. Набираю его номер и через секунду от мощного удара в спину оказываюсь на земле. Телефон отлетает в сторону, его давит чей-то ботинок.

Сыпятся удары в живот и по голове. Перед лицом маячит дуло пистолета с глушителем.

– Босс просил передать, чтобы ты ещё раз хорошенько подумал над его предложением, – прохрипел голос одного из громил. Раздаётся выстрел, и острая боль пронзает плечо.

Я очнулся среди деревьев, вдали кое-как различается шоссе. В голове пульсирует, плечо жжёт и давит. Я спотыкаюсь и падаю на землю, ползу по ней, всё ближе подбираясь к цели. Мой допинг сейчас – месть, и стальное лезвие обиды нанесло ещё одну рану, которая скоро превратится в шрам.

Выползаю на дорогу и вижу знакомые ворота. На ватных ногах подхожу к ним и стучу. Мне кажется, что это всё, и сознание то уходит, то возвращается яркими вспышками. Я отталкиваю охранников, захожу в дом.

– Врача! Быстро врача, я сказал! – вроде, Серёга…

– Господи, какой ужас! Он истекает кровью… – женский голос… Настя.

– Брысь отсюда, не путайся под ногами… Заносите его в комнату.

Глава 18

Настя

После того, как Его Величество Тимур уехал с дамой в красном, я решила прогуляться по дому. На первом этаже, там, где находится моя комнатушка, есть туалет, гостиная с баром и бассейн. Он скрыт за подвижными дверями, которые на первый вид кажутся портретом во всю стену. Эта комната оказалась под землёй, в ней ни окон, ни дверей. На втором этаже я уже всё видела: просторная кухня, большой зал с диванами, панорамными окнами и терраса с садом, где есть фонтанчик и зелёная лужайка. 

Выше нашлись ещё две ванные и спальни. В двух из них я уже была, желания заглядывать туда не возникло. А вот на четвёртый этаж я ни разу не попадала, и мне было очень любопытно, что там находится. Нашла нежилые комнаты и кабинет, в который, кажется, никто не входил достаточно долго. А вот одна из комнат была очень милой, в нежно-бежевых тонах, явно предназначенная для женского пола. На тумбе возле стены стояла фотография, я уже хотела посмотреть, но услышала шаги и не рискнула.

Спускалась по лестнице, когда на моём пути встретился Сергей.

– Что ты тут делаешь? – нахмурился он и огляделся по сторонам.

– Я... просто дом смотрела…

– Ты всё ищешь приключения на свою задницу, – отошёл в сторону и открыл мне путь.

– Никого же нет, – обиженно говорю я.

– Тут камеры на каждом углу, – почти крикнул он.

– Я ничего такого не сделала, я ведь должна убирать этот громадный дом, скажем так: посмотрела объём работы.

– Дурочка, – цокает Сергей за моей спиной.

Воспользовавшись отсутствием хозяина и добротой Сергея, наполнила ванну в одной из ванных комнат, которых в этом доме оказалось пять.

 Сбросив с себя всё, собираюсь нежиться в тёплой ароматной водичке. Останавливаюсь перед зеркалом и осматриваю своё голое тело. Каштановые волосы прикрывают второго размера грудь, тёмно-карие глаза контрастируют со светлой кожей. Тонкая талия, округлые бёдра и прямые ноги. Видимо, пережитый стресс повлиял на меня больше, чем я думала, так как выгляжу... не очень. Тёмные круги под глазами и осунувшееся лицо, исхудавшее тело… похожа на приведение.

Чтобы совсем не испортить себе настроение, я отворачиваюсь от зеркала и окунаюсь в горячую воду. Лежу, пока от холода не начинаю дрожать, только тогда решаюсь выйти. Вытираюсь пушистым полотенцем, накинув на себя халат, выхожу из ванной и быстрым шагом иду в свою комнату. Там надеваю нижнее бельё и ложусь в кровать.

Я уже крепко спала, когда услышала крик Сергея.

– Врача! Быстро врача, я сказал!

Услышав это, я мгновенно встаю, надеваю халат и выбегаю из комнаты, где застываю на месте в ужасе от увиденного. Сергей держит Тимура, который сильно избит и весь в крови.

– Господи, какой ужас! Он истекает кровью… – закрыла рот ладонью и всхлипнула.

– Брысь отсюда, не путайся под ногами! – закричал Сергей мне в лицо и толкнул. – Заносите его в комнату.

Охранники тащат Тимура вверх по лестнице, а я плетусь за ними, несмотря на то, что сказал Сергей. Парни уложили его в кровать и вышли то ли за врачом, то ли ещё за чем-то.

Я пару минут смотрю на изувеченное тело, всё ещё находясь в шоке. Да, это не самый хороший человек, но видя его таким беспомощным, начинаю испытывать к нему жалость. Не думая ни о чём, я сажусь рядом и начинаю снимать с него окрашенную в багровый цвет одежду. К пиджаку прилипли листья, грязь и сухая трава. Кое-как справившись с этим тяжёлым занятием и скинув всю грязную одежду на пол, зашла в ванную комнату. Намочила полотенце в холодной воде и начала вытирать кровь с его тела.

– Ты совсем тупая? – вздрагиваю от крика Сергея, но не останавливаюсь.

– Пусть будет так, – соглашаюсь с ним, не желая спорить. – Врача вызвали?

– Да, – устало выдохнул он. – Что с ним? – он подходит ближе и осматривает своего босса.

– Как видишь... – дыхание сбивается, и я замолкаю, продолжая вытирать его лицо.

Разбитая губа, здоровенный синяк на пол-лица и пуля в плече. Зажимаю рану и давлю насколько хватает сил, но кровь продолжает окрашивать полотенце и подушку, на которой лежит Тимур.

– Давай я, у меня сил побольше, – предлагает Сергей, и я убираю руки.

Иду в ванную и мочу ещё одно полотенце, возвращаюсь с намерением продолжать, но в комнату входят мужчина с кейсом и несколько охранников. Я узнаю в мужчине врача, что осматривал меня пару дней назад.

– Отойдите! – приказывает доктор.

Он садится на то место, где недавно сидела я, убирает полотенце и осматривает рану на плече. Открывает свой чемодан, достаёт оттуда какие-то инструменты в пакетах, протирает спиртом, надевает перчатки и начинает ковыряться в плече Тимура.

Я зажмуриваюсь, радуясь, что раненый сейчас без сознания и не чувствует боли, хоть и иногда негромко стонет.

– Пуля прошла навылет, рану я обработал, но лучше госпитализация, – врач повернулся к охранникам.

– Ни в коем случае, – мотает головой Гена. – Появятся лишние вопросы, а нам это не нужно.

– Да, – влезает Сергей, – будете приходить и осматривать его.

– Я понял, – кивает врач. – У него жар, я сейчас вколю лекарства, через пару часов нужно будет повторно вколоть...

– Я могу, – подаю голос.

– Ты ещё здесь? – кажется, все только сейчас заметили моё присутствие.

– Я раньше бабушке делала уколы, – не обращая внимания на разъярённого Геннадия, говорю врачу.

– Отлично, я напишу на бумажке время, нужно строго по расписанию колоть ему обезболивающее и остальные лекарства. Я приеду завтра после обеда и проверю его состояние, – с этими словами врач пишет что-то в своём блокноте и кладёт бумажку на прикроватную тумбочку.

Потом собирает всё в свой чемодан и направляется к выходу, Сергей и Гена идут за ним. А я сажусь на кровать и протираю потный лоб Тимура.

– Как… могла… Алёна… – еле слышно шепчет он.

Я смотрю на него, пытаясь понять: он пришёл в себя или бредит. Глаза закрыты, голова мотается из стороны в сторону – всё-таки бред.

Глава 19

Тимур

Моё сознание играет со мной в игры. Я чувствую жгучую боль в плече. Тело, будто в печке, от макушки до кончиков пальцев я чувствую только жар. Образы, возникающие перед глазами, сводят с ума. Я вижу, как ко мне подходит Алёна, улыбается и берёт за руку, но тут появляется мой лучший друг Ярик и уводит её…

– Нет! – кричу в темноту, которая накрывает меня волной.

Снова образы. Авария, синие и красные мигалки. Я выскакиваю из машины и бегу к раскуроченному авто Ярика. Паника. Пытаюсь разглядеть, кто в машине, но стёкла заляпаны кровью, и полицейские оттаскивают меня. Сквозь кровавые разводы на пассажирском сидении угадываю знакомые черты, застывшие глаза…

– Отойдите, здесь опасно.

– Нет! Там мой друг и… моя девушка в этой машине!

Кадры сменяют друг друга, как карточки проектора. Я только зритель… смотрю на себя со стороны, и то, что я все эти годы стараюсь забыть, вновь оживает. Если бы я не отреагировал так на то, что Алёна и Ярик переспали, она не сорвалась бы из дома и не села к нему в машину...

– Я во всём виноват…

– Всё хорошо…

Слышу женский голос, очень знакомый, но обезличенный.

– Алёна, прости меня…

– О чём это он? – снова женский голос.

– Я не имею права об этом говорить, – мужской голос… узнаю. Серёга.

Снова острая боль, и я падаю в омут своих иллюзий, прошлого, которое затягивает, словно зыбучие пески.

Мы сидим в ресторане с Алёной, играет музыка. Она, как всегда, тепло улыбается мне, слегка наклонив голову набок.

– Ты уверен, что хочешь узнать мой секрет? – игриво спрашивает она.

– Конечно, уверен, – отвечаю, и сердце бьётся быстрее в предвкушении новости.

– Тогда… – Алёна поднимает стакан с соком, я поднимаю бокал с шампанским.

– Сок? Значит, я точно прав. Скажи сама, хочу это услышать…

Алёна наклоняется ближе ко мне и говорит тихо, но так, чтобы я слышал.

– Я беременна, – у неё счастливая улыбка, и я улыбаюсь так, что болят скулы...

Такое счастье бывает раз в жизни, и я наслаждаюсь им, запоминаю каждое мгновение… Следующее воспоминание переносит меня в нашу первую квартиру, которую я купил для Алёны и нашего будущего ребёнка. Новые стены, испорченные отношения…

– Мне не нравится твой Игнат, он меня пугает, – говорит девушка.

– Любимая, это моя работа. Благодаря Игнату я смог купить эту квартиру для нас, я могу обеспечить тебя и ребёнка, вы не будете ни в чём нуждаться, спасибо этой работе.

– Лучше жить как все, – обижено говорит она, – тебя постоянно не бывает, я уже забывать начала, как ты выглядишь.

– Слушай, всё, что я делаю, это ради тебя и ради малыша, – говорю тепло, обнимая Алёну. – Не переживай, всё под контролем. Я понимаю, что тебе не хватает меня, и что тебе сейчас особенно нужно внимание, но это единственный выход ради лучшего будущего. Я постараюсь приходить с работы раньше.

– Делай как знаешь.

Образ того дня, когда я познакомил Алёну с Яриком, был туманным и едва различимым. И когда мой лучший друг стал чаще приходить в гости, я воспринимал это, как само собой разумеющееся. Всё мое время забирали работа, Игнат, клубы. Внимание переключалось с одного дела на другое, и я не замечал очевидных вещей.

– Я уже тебе не принадлежу. И не знаю, принадлежала ли… Тебе важнее твоя работа! Ярик, он… я важна для него…

– Замолчи! –  Алёна, не разрушай всё, остановись.

– А что разрушать-то? Ты всё разрушил сам своим Игнатом и вечным отсутствием дома. Мне это надоело. Я хочу быть с тем, кому я важна, кто заботится обо мне и ценит.

– Я зарабатываю деньги для нас…

– Деньги. Слышать о них ничего не хочу. Честно хочешь? Я уже не чувствую к тебе того, что раньше. Я уже давно думаю об этом… Если мне понравился другой мужчина, то это уже всё… конец. Особенно, если мне понравился секс с ним.

Я стою, сжав кулаки и стиснув зубы от обиды. Представляю Ярика и Алёну вдвоём, и в жилах закипает кровь.

– Собирай свои вещи и выметайся отсюда, – холодно говорю я.

– Не поняла?

– Либо я вышвырну тебя сам.

– Я тебе не дам видеться с ребёнком, так и знай. Ты сам сделал выбор. Я хотела пожалеть тебя и пожить тут до родов, но ты ещё хуже, чем я думала.

– Убирайся отсюда, молча убирайся.

Тогда я перестал что-либо слышать, глядя в одну точку, чувствовал, как внутри что-то рвётся и осколки режут изнутри. Жар… чувствую только жар. Хлопает входная дверь, я выхожу на балкон и смотрю, как Алёна садится в машину. В темноте сверху я не мог разглядеть, чья именно это машина, и не знал, что вижу свою беременную девушку последний раз….

– Ярик… Сука…

Кто-то гладит меня по волосам, успокаивает. Хочу пошевелиться, встать, мотаю головой, чтобы прогнать эти образы. Хватит, я слишком устал. Устал.

Открываю глаза… Мутные пятна никак не хотят собираться в чёткое изображение. Надо мной маячит чьё-то лицо. Встревоженный голос.

– Он открыл глаза, – Настя?

– Слава богу, я думал, это конец. Уже три дня прошло…

– Я сейчас поставлю укол.

Чувствую прикосновение к руке, сжимаю пальцы. Держу за руку. Тонкая хрупкая рука, холодная, и это так приятно, когда тело пылает.

– Что ты там делаешь, Настя? Что это ещё за выходки? – грубо говорит Сергей. – Делай укол и иди в свою комнату.

– Нет…– хриплю я, едва-едва разлепив губы, – пусть она… останется.

Глава 20

Настя

Я так и не отходила от Тимура, отлучалась только в свою комнату, чтобы принять душ и переодеться в такую же форму, что выдали мне пару дней назад, только чистую. В отличие от него, я не чёрствый сухарь: умею сочувствовать и жалеть. В этом доме одни мужчины, и позаботиться о раненом они всё равно не смогут. Не так как я. Не потому, что я к нему трепетно отношусь, а потому, что я женщина, у нас это в крови. Ну, и я вроде как тут работаю, то есть обязана это делать, или я себя так успокаиваю?  

Сергей также почти не отходит от своего босса, приходит, спрашивает, что нужно, предлагает мне сходить отдохнуть и поесть. Пока Тимур не очнулся, мне готовить вроде не надо. Сергей сказал, что Татьяна кормила всех охранников, но пока босс не очнётся, мне не стоит волноваться об этом.

– Как дела? – в комнату вошёл Сергей.

– Пока без изменений, – отвечаю я, убирая с прикроватной тумбочки лекарства.

Только что сделала Тимуру укол, как прописал врач. Утром Валерий Петрович приходил и осмотрел больного, оставил дополнительные препараты, так как состояние не улучшается.

– Он продолжает звать Алёну, – поворачиваюсь к Сергею. – Кто она? Может вызвать её? – он хмурится и отводит взгляд.

– Это невозможно, – сухой ответ.

То, как Тимур зовёт эту девушку, и как его лицо меняется, когда произносит её имя, в каком-то смысле доказывает, что он не такой уж и бесчувственный. Когда ты никого, кроме себя, не любишь, то в самый тяжёлый момент никого не зовёшь.

– Ты давно на него работаешь? – сажусь в кресло, которое Сергей притащил специально для меня.

– Давно, – кивает и садится на полу, прислонившись к кровати, на которой лежит его босс.

– Почему он стал таким? Ты как-то сказал, что он не всегда был такой, – Сергей бросил на меня недовольный взгляд, но это недовольство больше от того, что он сказал лишнее.

– Почему ты вызвала полицию? – застал он меня врасплох своим вопросом.

– Не знаю, – пожимаю плечами и подбираю под себя ноги. – Я уже сто раз пожалела об этом, - Сергей усмехается. – Я увидела, как Тимур угрожает бедному парню, и мне стало его жалко. Что мне было ещё делать?

– Не влезать в чужие дела. Тот парень совсем не бедный во всех смыслах этого слова, – я смотрю в его тёмно-голубые глаза и вижу, что он говорит правду. – У тебя никого нет, никто тебя не ищет, — это был не вопрос.

Ком обиды встал в горле не от его слов, а от жестокой правды. Друзей у меня мало, и даже если мы долго с ними не видимся, то они не переживают, так как знают, что я пропадаю в библиотеке или в зале рисования. Но ведь Ира, как моя соседка, как подруга, могла хоть капельку поволноваться: будь у меня всё хорошо, то я хотя бы звонила. Её бы увезли из дома трое незнакомых мужчин – я б в полицейском участке ночевала, но добилась бы, чтоб они её искали.

Наверное, это я такая дурочка.

– А если бы искали? – вдруг спрашиваю я. – Если бы в полицию заявили, и меня объявили бы в розыск, это что-то бы поменяло? Только отвечай честно, – смотрю на него решительно.

Сергей не ожидал такого вопроса, это видно по его удивлённому лицу: он сейчас выглядит озадаченным. Молчит, сжимает губы в тонкую линию и смотрит. Борется сам с собой. Я ведь понимаю, что со мной он позволяет себе говорить лишнее, и если его босс об этом узнает, то ему нехило достанется.

– Нет, – сухой ответ, которому не требуются пояснения.

Полиция мне не поможет, никто мне не поможет. Остаётся только подчиниться, отработать долг и вернуться к своей прежней жизни. Обрубить все связи с так называемыми друзьями и отдаться полностью учёбе, искусству.

– Как думаешь, если я буду хорошо себя вести и выполнять все его приказы, он разрешит мне вернуться в институт? –  Сергей хмыкнул и покачал головой.

– Ты не знаешь, с кем связалась, девочка, – опустил голову и тяжело вздохнул.

– Должно же быть в нём хоть что-то человеческое?

– Есть, он каждый месяц… – в этот момент Тимур зашевелился и тихо застонал.

Мы оба затаили дыхание, глядя на него, но Тимур выдохнул и больше ничего не последовало.

– Ты ведьма, – продолжает Сергей. – Не знаю, как ты это делаешь, но перестань задавать вопросы.

На языке вертится вопрос: что я такого делаю? Но решаю не рисковать. В этом доме Сергей пока единственный, кто хорошо ко мне относится. Видимо, я вызываю у него жалость, и он не такой бесчувственный, как его коллеги.

– Уже поздно, иди поешь, и что там ещё тебе нужно, – говорит он, и я киваю. – Можешь спать в своей комнате сегодня, я побуду с ним, – я застыла на выходе из комнаты на пару секунд.

– Я приду и сделаю ему укол перед сном, – говорю я, повернувшись к Сергею.

Стоя под тёплыми струями воды, думаю: почему меня не радует мысль провести ночь в своей временной постели? Последние три дня я сплю в кресле, если это можно назвать сном, конечно.

Аппетита нет, так что после душа я направляюсь наверх, сделать укол Тимуру и пойти спать в своей комнате, раз был такой приказ.

Но то, что произошло дальше, меня… напугало.

Тимур очнулся и сжал мою руку не со злостью, не с недовольством, а просто по-человечески. А его просьба или приказ – я уже ничего не понимаю – остаться, заставляет всё тело дрожать.

Зачем?

Глава 21

Тимур

Настя останавливается и не уходит. Мой взгляд блуждает по её лицу, но не может сфокусироваться.

– Ты так и будешь тут сидеть? Ему надо поспать… – недовольный голос Серёги.

Я хочу сказать ему, что мои решения не оспариваются, но от новой волны боли и жара слова застревают комом в горле. Закрываю глаза и крепче сжимаю руку девушки.

– Да, я остаюсь.

– Ну и дура.

Мы остаёмся вдвоём, и я пытаюсь запечатлеть где-то на задворках памяти намерение обсудить с Серёгой его поведение. Я держу её за руку, и накрывает такое спокойствие, которого я давно не испытывал. Боль растворяется от её лёгких пальцев, которые поглаживают мою огрубевшую кожу. Глубоко дышу, на лбу выступает испарина.

– Жарко, – шепчу одними губами.

– Да? Давайте я что-нибудь придумаю…

Я отпускаю руку девушки. Это похоже на то, как разжимаешь пальцы, вися над пропастью, и начинаешь падать. Стремительно и неотвратимо. Сжимаю зубы, чтобы не скулить щенком от вновь подкатывающего одиночества. Настя осторожно снимает с меня одеяло, но жар не отпускает.

Девушка открывает окно, и комнату заполняет прохладный свежий запах ночи. Под белой повязкой, что намотана вокруг рёбер и живота, всё чешется, от чего я поёживаюсь. Настя замечает это.

– Неприятно, вы хотите чтобы я сняла повязку?

Кивнул.

Настя нагибается надо мной, и на её лицо падают каштановые пряди волос. Карие глаза смотрят исподлобья испуганно и нерешительно. Тонкие пальцы тянутся к повязке, я напрягаюсь, когда холодные пальцы невесомо касаются разгорячённой кожи. Она начинает разматывать белую ткань. Я слегка приподнимаюсь, сжимая зубы от ноющей боли, и облегчённо вздыхаю, когда чувствую свободу. Затем девушка хмурится и внимательно осматривает мой голый торс.

– У вас такие красные пятна здесь… Надо было раньше снять. Больно? – Настя касается меня кончиками пальцев ниже пупка, проводит вдоль резинки трусов.

– Сделай, чтобы было легко, – говорю я, с трудом подбирая слова.

Настя смущается, выпрямляется и пару секунд смотрит в мои глаза.

– Где у вас лежит постельное бельё? – задаёт вопрос, а я хмурю брови: хозяйством всегда занималась Татьяна. Я не имею ни малейшего понятия, где у нас лежат какие-либо вещи.

– А, ну да… нашла что спросить. Я сейчас…

Настя уходит. Остаюсь лежать в одних трусах, член окреп, и я криво усмехаюсь: даже в таком состоянии важно оставаться мужчиной. Но почему я так реагирую на неё? Её глаза… теперь я знаю, какого они цвета: карие. Только зачем мне это надо? Робкие пальцы под резинкой трусов… Чёрт!

– Вот…

Настя сворачивает одеяло и откладывает его в сторону. Встряхивает свежую простынь и замирает, глядя сверху вниз.

– У вас… там… я... о боже! – взгляд направлен на мой стоячий член. Застыла, покраснела. –  Это как-то глупо. Извините.

– Ну всё.

Девушка всеми силами старается не смотреть на мой крепкий орган, я это вижу. Но её взгляд то и дело цепляется за него.

– Я не понимаю, вам же плохо… как такое может быть? Разве в таком состоянии может… – резко замолкает, видимо, понимая, что сказала это вслух.

– Как видишь…

Настя отворачивается и отходит за ватой и дезинфицирующим средством. Ставит стул рядом с кроватью и аккуратно протирает синяки и царапины. Я терплю, стиснув зубы, не смея показать свою слабость.

– Вам снятся кошмары? – тихо спрашивает она.

– Что?

– Вы кричали и звали девушку по имени Алёна. И какого-то Ярика…

Я морщусь и пытаюсь отвернуться. Тело ватное, не могу пошевелиться, словно в смирительной рубашке. Прикован к постели, но ненадолго, я встану, и очень скоро.

Как я мог разговаривать во сне, она же всё это слышала? Открыл душу против воли незнакомке. Кто знает, что у неё на уме.

– Это моё прошлое.

– Там было что-то страшное?

Настя задаёт вопросы о том, о чём ей не положено знать. Она продолжает обрабатывать раны, проводит ватой по разбитой губе, по скуле. Резко защипало, я дёрнулся, и девушка вздрогнула.

– Простите… Не хотите отвечать? Я лезу не в своё дело…

– Да, лезешь. Это люди из моего прошлого, которых сейчас уже нет, – отвечаю, глядя куда-то сквозь Настю, мой взгляд обращён внутрь себя, но я снова неосознанно тянусь к её руке, и она отзывается.

Девушка прикоснулась ватой к большому синяку на рёбрах, легко проводя вниз кончиками пальцев. От этого движения прошёл ток, побеждая убийственный жар. Настя обрабатывала раны на груди, избегая смотреть в сторону моих бёдер, держала руку напряжённо, чтобы случайно не коснуться моего стояка…

– Эти люди были вам дороги?

Как можно говорить о том, о чём так старался забыть…

Дороги... Как скальпелем по краю души... А тут такой кареглазый доктор хочет вылечить и тело, и душу. Либо тешит свой интерес…

– Да. Были… – говорю я и медленно отпускаю руку девушки.

– Ладно, я… поняла.

Встречаюсь с ней взглядом. Она словно изучает меня, смотрит глубоко, в душу… И опускает глаза.

По телу проходит дрожь от боли, всё болит, как будто по мне проехал каток, или меня избивали на протяжении несколько часов.

– Я не понимаю, как можно быть такими. Так избить человека… – тяжело вздыхает.

Если бы она знала, что это сделали с подачи того, кого я считал отцом, то разочаровалась бы в людях навсегда. Какая она ещё наивная!

– Люди хуже, чем ты думаешь, – говорю без тени сомнения в голосе.

– Я всегда верю в лучшее, в каждом человеке есть что-то хорошее.

– Это глупо.

– Так легче жить. Нельзя всё время ожидать плохого. Можно загнать себя в клетку и уйти в депрессию.

Я приятно удивляюсь её мыслям, теперь в свою очередь изучая девушку.

– Ну вот и всё… Вам нужно поспать. Я только проверю красноту…

Настя, глядя вниз на свои руки, приподняла простыню. Место, которое натёрла повязка, чесалось и покалывало. Девушка намочила раствором новую вату и протёрла кожу там, где была краснота. Я посмотрел на неё с благодарностью. Настя смотрела куда угодно, только не в сторону члена, словно это было что-то запретное, вне её позволения.

Глава 22

Настя

Спускалась по лестнице с такой скоростью, что можно подумать, за мной гонится стая волков. Это же надо так сглупить: нашла с кем беседу вести, расспрашивать, да ещё о том, встаёт ли его… орган. Дура!

Это всё недосып, Настя, просто усталость и напряжение. Он и так видит во мне глупую девчонку, а теперь вообще будет думать, что я с головой не дружу.

Так. А с чего это меня должно волновать его мнение обо мне? Я тут для мытья полов и всё. Служанка… что в первый же день отсосала своему «боссу». Просто отлично! А ещё стеснялась смотреть на его… и это после того, как во рту до сих пор чувствуется тот вкус.

И между ног стало влажно, как тогда, когда стояла на коленях перед ним и ублажала его. Совсем рехнулась.

Ну вот зачем мне это надо было, могла бы вызвать Сергея, чтоб снять с Тимура эту чёртову повязку. Пока он был без сознания, было полегче, а когда он следит за каждым твоим движением… становится волнительно.

Его горячее тело, эти твёрдые как камень мускулы… боже, Настя, о чём ты думаешь? Забыла, кто он такой, как может унизить и оскорбить? Это Тимур сейчас кажется белым и пушистым, потому что ему больно. Но скоро он встанет на ноги и вновь начнёт быть тираном, которому плевать на всё и вся, которого волнует только своё эго и собственные чувства.

Скрылась под одеялом в своей комнате, будто оно может меня от чего-то защитить, и попыталась уснуть, но куда там. Его совершенное, несмотря на ранение и синяки, тело так и стоит перед глазами. Как наваждение. До сих пор вся дрожу от прошибающего тока после прикосновения к его горячей коже.

В итоге ворочалась всю ночь, удалось уснуть только под утро, а разбудил меня громкий и недовольный голос Сергея.

– Настя, мать твою, вставай уже, – я подпрыгнула на месте, спросонья не понимая, кто я и где.

– Что случилось? Что-то с Тимуром? – спросила я, вылезая из-под одеяла.

Ну естественно, о чём ещё спросить, да?

Сергей застыл, смотрит на меня прожигающим взглядом, сглатывает, и я вижу, как дёргается его кадык. Опускаю взгляд вниз и вскрикиваю.

– Отвернись! – хватаю одеяло и тяну на своё полуобнажённое тело. – Отвернись же, – кричу я на Сергея, который так и стоит как вкопанный.

– Эээм… в общем, иди и приготовь завтрак. Босс проголодался, – разворачивается и выходит из комнаты, а я стою и горю от стыда.

Совсем головой не думаю, всё, приплыли, скоро нервный тик заработаю такими потрясениями. Дура! Чем дальше, тем больше убеждаюсь: мозгов нет.

Умылась, переоделась и поднялась на кухню, где приготовила овсяную кашу с фруктами и зелёный чай. Поставила всё на поднос и стою перед дверью в комнату Тимура, не могу взять себя в руки и войти.

– Я открою, – раздался голос Сергея, который явно подумал, что я сама не могу дверь открыть, так как руки заняты.

– Спасибо, – говорю я и вымученно улыбаюсь, пряча глаза. – Доброе утро, - захожу в комнату, глядя себе под ноги.

– Доброе, – голос Тимура сегодня бодрый и не такой хриплый, как вчера ночью.

– Я всё передал Гене, он разберётся, – говорит Сергей своему боссу, пока я ставлю поднос на тумбочку.

– Хорошо, можешь идти, – по тону, которым Тимур обращается к Сергею, понимаю, что тот что-то сделал не так.

Надеюсь, не попаду под раздачу.

– А как же…

– Иди, Сергей, – с нажимом в голосе повторяет Тимур, и у меня коленки задрожали.

– Понял, – Сергей выходит, оставляя нас один на один.

– Настя, – обращается ко мне, а я боюсь и голову поднять.

Я ведь сказала вчера, что приду и проверю, но так и не смогла решиться на это.

– Да?  – охрипшим голосом.

Всё же беру себя в руки и поворачиваю голову в сторону кровати. Тимур сидит, откинувшись спиной к изголовью, шёлковая тёмно-синяя простыня скрывает нижнюю часть его тела. А вот верхняя ничем не прикрыта, и при свете дня я могу разглядеть каждый мускул на его теле, кубики на животе, до которых я вчера дотрагивалась своими пальцами, очертания мышц груди с парой волосинок и начинающими желтеть синяками, широкие плечи и сильные руки, покрытые тёмными волосками и внушительными синеватыми венами, длинные пальцы… хватит пялиться, Настя!

Тимур усмехается, чем возвращает меня в реальность. Чувствую, как краснеют щёки, и резко возвращаюсь к подносу с завтраком.

– Я поем сегодня? – ровный голос с весёлыми нотками немного облегчил мне задачу.

– Да, конечно, – беру поднос и ищу, куда его поставить, чтобы ему было поближе.

– Сядь, Настя, – недовольно говорит он, видя, что я кручусь, как курица под дождём. – Рука, – напоминает он, и я понимаю, что мне придётся его кормить.

Отлично. Просто прекрасно. Ничего не скажешь.

– Да, хорошо, – мямлю я и возвращаю поднос на тумбочку.

«Вчера была порешительнее», – издевается внутренний голос.

Беру тарелку с кашей и сажусь рядом с Тимуром, руки предательски дрожат, и я всячески избегаю встречи с его взглядом. Кожей чувствую его пристальный взгляд, от чего по спине стекает пот.

Ложкой зачерпываю немного каши и подношу ко рту Тимура. Приходится поднять голову, чтобы ненароком не попасть ему в лоб. Открывает рот и заглатывает ложку, глядя на меня. Тёмные глаза проникают глубоко в душу, читают, ищут слабость и давят на неё. У меня на лбу выступает испарина, и выбившая прядь волос прилипает к мокрому виску.

Тимур поднимает здоровую руку и убирает несчастную прядь за ухо. Дыхание сбивается, и я неожиданно всхлипываю.      

Глава 23

Тимур

Настя всхлипывает и опускает взгляд.

– Вы думаете, что я слабая дурочка, да? – тихо спрашивает она, застыв с ложкой каши в руке.

– Для студентки неплохо держишься, – отвечаю и поднимаю её подбородок кончиками пальцев. – Зальёшь слезами кашу, будешь переделывать, – указал я с нажимом, но с претензией на юмор. Настя улыбнулась, и я впервые увидел её улыбку.

– Как вы себя чувствуете, болит плечо? – взволнованным голосом интересуется она.

– Нормально всё, - отмахиваюсь, больше, чтобы самого себя убедить.

Взгляд Насти скользит по повязке и чуть ниже, затем резко мне в глаза… опускает взгляд на губы.

– Простите… – коротко говорит она.

Я пытаюсь сжать в кулак раненую руку, и боль стрелой пронзает её. Девушка извиняется за взгляд, боится меня. Но эта новость не зажигает внутри, не радует, как это бывает в большинстве случаев. Внезапно на меня обрушивается желание почувствовать её руку в своей, а ещё карие глаза продолжают играть со мной в прятки. Настя кормит меня, пока тарелка не становится пуста.

– Вот и хорошо. У вас здоровый аппетит, – замечает она.

– Я должен встать на ноги. Чем скорее, тем лучше, – пытаюсь не думать сейчас о виновнике моей беспомощности. – Ты болела, – не спрашиваю, говорю.

Незачем ей знать, что мне почему-то стало интересно её состояние.

– Да, но в этой суматохе я даже забыла об этом… – говорит и ставит пустую тарелку на прикроватную тумбочку.

Мысли о так называемом отце без спросу лезут в голову. Я должен доказать Игнату, как он ошибся, и что меня так просто не сломить. Моими делами буду управлять только я. Своё не отдаю никому и никогда.

– Хотите ещё что–нибудь? – спрашивает Настя.

– Да, – киваю, отталкиваюсь от кровати здоровой рукой и сажусь.

– Вам нельзя! Врач строго запретил… – пытается меня остановить Настя.

– Я сам буду решать, и врача здесь нет, – твёрдо говорю я.

Прошу Настю достать из моего шкафа свежие брюки, верх отверг, чтобы не мучиться с повязкой. Поднимаюсь на ноги, и меня ведёт в сторону: последствия стольких дней в лежачем положении. От ватной слабости подгибаются ноги, перед глазами чёрные пятна. Я падаю обратно на кровать и бью кулаком по матрасу.

– Чёрт! – ругаюсь громче, чем хотелось.

Настя вздрагивает и делает шаг назад, что не совсем приятно.

– Не дёргайся. Помоги.

Девушка осторожно подходит ко мне и протягивает хрупкую руку, я берусь за неё, как за тонкую ветку дерева. Не поднимет, но придаст уверенности. Встаю снова, жду, пока тело привыкнет, головокружение отступит.

– Пойдём, – требую я.

Мы начинаем двигаться, колени подгибаются, но я распрямляю их и продолжаю ступать вперёд.

– Куда мы идём? – интересуется Настя, держа меня под локоть.

– На задний двор, – сухо отвечаю, сосредоточен.

Никогда дорога до сада не была такой долгой. Стены дома высятся надо мной, давят. Пол ходит ходуном, рука Насти – единственная надёжная вещь, на которую я опираюсь, чтобы не упасть, не показать свою слабость. Мы доходим до заветных дверей, и девушка открывает их передо мной.

– Я не ожидала, что здесь так… красиво, – неприкрыто восхищается она. –  Ваш садовник – просто волшебник!

– Да, – коротко отвечаю, потому что в какой-то степени я и есть садовник.

Много лет слежу за этим садом, он создан по моим чертежам и моим предпочтениям. Нанимаю лучших людей, требуя от них детального подхода. И как награда моей работы – это место, где можно забыться, расслабиться и подумать в тишине.

Мы идём по вымощенной камнем тропе к фигурному фонтану. Я медленно усаживаюсь на скамейку, а девушка подходит к нему и долго смотрит на водяные брызги. Мне тоже иногда доставляет удовольствие смотреть на то, как течёт вода по каменным фигурам.

– Вы любите искусство? – спрашивает она не поворачиваясь.

Она любуется этой грудой камней, будто перед ней дорогой бриллиант. 

– Нет, – отвечаю, продолжая смотреть на неё.

– Почему же? – резко поворачивается и удивлённо смотрит на меня.

– Я считаю это пустой тратой времени. 

– Вы непр… – вздыхает. – Это не так! – возмущается она. – И могу доказать… могла бы, если бы имела право выходить отсюда… – с тоской в голосе говорит она.

Смотрю на неё, пытаюсь вспомнить, что говорил Сергей про неё, когда я приказал выяснить, кто она такая. Но мысли путаются, так как перед глазами вырисовывается фигура, которой я раньше не замечал. Очертания упругой груди плавно переходящей в тонкую талию, округлые бёдра. Она, плавно двигаясь, идёт ко мне. Зачаровывает её образ в лучах утреннего яркого солнца. Что, чёрт возьми, происходит со мной?!

Невольно представляю на ней дорогое платье из модного бутика, и на это раз мне нравится результат.

– Выйдешь, – говорю уверенным голосом.

– Что? – карие глаза становятся вдруг большими и выразительными.

– Выйдешь отсюда, но только вместе со мной.

– Зачем? – задаёт вопрос с любопытством. 

– Я буду использовать тебя в своих целях, – даю честный ответ.

Настя охает: она совершенно не умеет скрывать эмоции. Абсолютно всё читается на её лице. Негодование, злость и безысходность.

– Я не буду ни с кем спать за деньги! – твёрдо говорит она, чуть ногой не топает.

Логика, конечно...

– Ты будешь сопровождать меня на приёмах, – сдерживаю смех. – Через несколько дней я уже полностью смогу вести дела, и светская жизнь – неотъемлемая их часть, – вкрадчиво произношу усталым тоном.

– Но у меня ничего нет… ни платья, ни туфель… я не лучший сопровождающий, – виновато говорит Настя.

– Об этом не стоит беспокоиться. Я поручу всё Сергею, он отвезёт куда надо. Рядом со мной ты должна выглядеть презентабельно.

Настя садится на скамейку рядом, но на расстоянии. Я всё равно чувствую её близость. Внезапно внутри разгорается пламя, которое сжигает всё, что видит на пути. Картины прошлого как киноплёнка. Перед глазами то, как мы сидели в парке с Алёной до её предательства… смерти. Эти ощущения…

Глава 24

Настя

Я побежала в дом, испугавшись вдруг изменившейся реакции Тимура. В голове крутится вопрос: что я сделала не так?

Перебрать варианты не успеваю: в дверях сталкиваюсь с Сергеем. Резкий запах цитрусов, которого я раньше не чувствовала, скорее всего, из-за насморка, проникает в лёгкие, и я морщусь. Аллергия. Всегда ненавидела её. Новогодней традиции, чтобы в каждом доме были мандарины, мы с бабушкой не придерживались. Запах мне неприятен, может дойти до тошноты, а есть и вовсе их не могу: покрываюсь вся красными пятнами. Так себе зрелище.

– Что-то случилось? – обеспокоенно спрашивает Сергей, хмурится и смотрит на своего босса злыми глазами.

Это немного неожиданно, но особого внимания этому не придаю.

– Нет, всё в порядке, – отвечаю и улыбаюсь.

Не знаю почему, но не хочется ни с кем делиться теми мгновениями, что я провела с Тимуром. Наверное, потому что это редкие моменты, когда он говорит больше трёх слов.

– Ты уверена? Выглядишь зашуганной…

– Какой? – непонимающе спрашиваю я.

– Ну, испуганной, – поясняет Сергей.

– Нет, тебе показалось. Извини, мне нужно готовить обед, – обхожу охранника и собираюсь войти в дом, но Сергей придерживает меня за локоть.

– Там свежие продукты привезли, разбери их, – говорит он, я киваю, разворачиваюсь и захожу.

Поднимаюсь по винтовой лестнице на второй этаж, захожу в кухню и застываю в дверях. Продукты дали, но мне ведь никто, а точнее, хозяин этого дома, не сказал, что предпочитает на обед.

Он сегодня такой… другой, конечно, он не изменяет своей грубости, резкому тону. Но почему-то складывается впечатление, что он хочет показаться не тем человеком, кем является на самом деле. Скрытный и замкнутый, носит маску бесчувственности, а в глубине души… не обманывай себя, Настя, это всё временно. Как только почувствует себя лучше, вернётся тот тиран, что заставил тебя… стоять на коленях.

Раз никах указаний не было, а хозяин ещё слаб и болен, то куриный суп ему будет на пользу. Разобрала пакеты, нашла всё нужное для супа, остальное распределила по шкафчикам и взялась за приготовление обеда. Готовлю я хорошо, спасибо бабушке, научила всему, а когда повзрослела, то готовкой вообще почти всегда сама занималась.

Поставила курицу вариться, подготовила остальные ингредиенты и начала резать хлеб кубиками, чтоб подсушить в духовке. Не знаю, как Тимур ест суп, но я всегда ем его с сухариками.

– Чем так пахнет? – я аж вскрикнула.

Неожиданный вопрос испугал, нож скользнул и полоснул по пальцу. Зашипела от боли, кровь тут же начала окрашивать кусочки хлеба и деревянную доску.

– Что ещё… – слышу шаги, и хочется провалиться под землю от стыда. – Да твою же… - начал было ругаться, но осёкся. – Как ты только дожила до двадцать одного?! – качает головой Тимур и берёт мою руку в свою ладонь, осматривая кровоточащий палец. – Сядь, – подталкивает на кухонный стул, и я покорно выполняю.

Рвёт кусок бумажного полотенца и прикладывает к ране со словами «держи крепче», разворачивается и выходит из кухни. На глаза наворачиваются слёзы, нет, боль не настолько сильна, но вся эта ситуация… одни проблемы. Раньше не замечала за собой ничего такого. А тут, что ни день, то происшествие.

– Дай сюда, – вздрагиваю от его тона и поднимаю на него мокрые глаза. – Хватит бояться меня, себя лучше бойся… наказание какое-то… – бормочет под нос, но так, чтобы я слышала.

Садится на соседний стул, отбрасывает полотенце в сторону и брызгает антисептиком на рану. Я шиплю и машинально отдёргиваю руку.

– Не дёргайся, – грубо, в своей манере говорит он.

– У вас же плечо…

– Всё нормально, мне надо тренировать руку.

От его прикосновений меня в жар бросает, бьёт током всё тело при каждом касании его пальцев. Он осторожными движениями обрабатывает мою рану. Он… это вообще реально?

Местами поменялись.

– Только я сам себя не резал.

Чёрт! Я что, вслух сказала?!

– Извините, – шепчу я. – Я просто испугалась, вы так тихо вошли…

– Нужно всегда быть внимательной, а не летать в облаках, – я фыркаю и тут же прикусываю язык.

Тимур дёргает губы в подобии улыбки, чем несказанно меня удивляет. Мажет рану на пальце гелем, тем самым, которым я мазала его раны на протяжении четырёх дней. Забинтовывает и делает узелок, но руку мою так и не отпускает. Гладит большим пальцем тыльную сторону ладони, глядя вниз.

Поднимает взгляд на моё лицо, будто только осознав ситуацию, выпускает мою руку из своих и резко встаёт со стула.

– Надеюсь, обед будет без сюрпризов, – бросает через плечо и скрывается за дверью.

А я остаюсь один на один со своими мыслями. По венам разливается незнакомое мне тепло, руку ещё обжигает след его касаний. Я всё ещё не могу поверить в то, что только что произошло. Тимур проявил человечность, а мог просто позвать Сергея, чтобы тот разобрался с непутёвой домработницей. Но он этого не сделал.

Господи, за эти четыре дня я только больше запуталась. То он как бесчувственный робот, то проявляет нежность... ладно, может, и не совсем нежность, но всё же.

Что ты за человек, Тимур?

Вечно возникающий вопрос без ответа.

Встряхиваю головой и возвращаюсь к приготовлению обеда. Добавляю все ингредиенты, расправляюсь с несчастным хлебом и через полчаса выхожу с подносом из кухни, направляясь в спальню Тимура.

– Я здесь, – раздаётся голос с дивана в гостиной.

Опускаю взгляд на тарелку супа, убеждаюсь, что ничего не расплескалось, так как я, естественно, вздрогнула от его низкого баритона.

Тимур сидит на диване, на кофейном столике раскиданы бумаги, которые он внимательно изучает. Нахожу свободный угол на поверхности и ставлю поднос с супом и сухариками.

– Мне остаться? – спрашиваю, так как вижу, что он уже пользуется рукой.

Поднимает глаза на меня, молчит, смотрит на поднос, и на его лице мелькает удивление.

Глава 25

Тимур

В мою грудь кто-то впечатался. Сделал шаг назад, нашарил рукой выключатель, и кухню наполнил свет ламп. Мои догадки подтвердились, когда передо мной оказалась полуголая Настя.

Мой взгляд скользит по мокрой футболке, что прилипла к груди, я вижу очертания упругих коричневых сосков, которые торчат то ли от холода, то ли от стыда. Невольно опускаю глаза ниже, к изящным изгибам Настиных бёдер: белая ткань трусиков скрывает заветный треугольник между ног.

Заметив мой взгляд, девушка пятится назад, смотрит вниз на упавшую белую простыню, дёргается, видимо хочет поднять её. Но сделанный мною шаг в её сторону не даёт ей этого сделать. Делаю ещё шаг на каких-то животных инстинктах и ещё, пока Настя не упирается в стену.

Смотрит испуганно на меня, как жертва, которую поймал хищник. Мне нравится этот вид. Она пытается прикрыться руками, но ей это не удаётся.

В брюках становится тесно, член наливается кровью. Чувствую ванильный запах её тела, мокрые после душа волосы девушки выглядят темнее, отчего кожа автоматически смотрится светлее. Она не выдерживает моего напора, прячет взгляд.

– Ты ничему не учишься, Настя, – замечаю я, скривив губы.

Ходить ночью по дому в темноте – не самая лучшая идея, учитывая последние события.

– Я не хотела вас будить, – дрогнувшим голосом шепчет она.

Делаю ещё шаг, стирая расстояние между нами. Опасная близость. Смотрю сверху вниз, чувствую её тёплое дыхание в районе груди. Перед глазами встаёт картина, как Настя на коленях сосала мой член. Воспоминания обрушиваются на меня, как летний ливень. Её минет был другим: неопытность и страх вперемешку с возбуждением добавили остроты. 

Кладу свою ладонь на руку девушки, на ту, которой она пытается прикрыть от меня невзрачные трусики. Начинаю требовательно надавливать на неё, потом на средний палец, который накрывает клитор. Играю её пальцами, они нажимают на мягкую кожу, и дыхание Насти становится прерывистым.

Девушка закрывает глаза, старается не показать мне реакцию своего тела на мои касания. Зря, я уже всё вижу. Её ножки по-прежнему плотно сжаты, а рука напряжена. Настя дёргается, старается оттолкнуть меня движениями плеч, ведь обе руки заняты. Глупая. Ей со мной не справиться. Я давлю сильнее, продолжаю мять ей клитор и средним пальцем чувствую, что её трусики уже влажные. Одиночный стон девушки завладевает тишиной кухни. Он удивлённый, бунтующий, страстный.

– Нет… хватит… – неуверенно просит она и кусает манящие пухлые губы.

Её щеки горят красным румянцем, а ноги уже дрожат и подгибаются. Сама себя обманывает.

Настя подаётся вперёд и снова впечатывается в мою грудь, я подхватываю её и прижимаю к себе, чувствуя кожей прохладу от её мокрой футболки. Острые торчащие соски девушки чертят на моих мышцах мокрые линии. Стояк упирается в её плоский живот, мне мешает только одежда, какая-то жалкая преграда.

Желание оказаться во влажной от моих рук киске усиливается с каждым её стоном.  Мои ладони гладят её тонкую талию, я просовываю руки между её телом и стеной, беру её за ягодицы и сжимаю их, рыча, как оголодавший зверь. Настя подаётся вперёд, прижимаясь всем телом ко мне, встаёт на носочки, тянется сама, желая большего. Она не понимает, что играет с огнём, что я могу взять её прямо здесь, и мне будет плевать на всё.

– Хватит, говоришь? – ухмыляюсь я, сжимая влажные трусики. Настя стонет.

Член напряжён до предела, в голове только одно: разорвать на ней эти чёртовы трусики и засадить ей по самые яйца. Вдабливаться в податливое тело, вдавливать её в стену, чтобы поняла, что не стоит заходить в клетку к зверю и дразнить его.

– Босс? – из зала доносится голос Сергея.

Настя встряхивает головой как от наваждения, с трудом высвобождается из моей ослабевшей хватки и убегает, обходя Сергея.

– Я думал, что вам плохо, – говорит Сергей, понимая по моему взгляду, что он явно не вовремя.

Наклоняется и поднимает с пола Настину простыню.

– Много думаешь и не о том. Ещё одна такая «случайность», и будем разговаривать по-другому, – серьёзным и нервным тоном говорю я. – Оставь здесь эту чёртову простыню, – рычу, вырывая ткань из его рук.

– Я отнесу ей…

– Нет. Делай то, что я сказал. Ты навёл справки о делах Филиппа? – точка кипения вот-вот наступит, Сергей уже ходит по тонкому лезвию бритвы.

– Занимаюсь этим, – отвечает он, кивая головой.

– Этот идиот точно где-то напортачил, и мне нужен любой повод, любая зацепка, чтобы было чем давить на него, это понятно? – повышаю голос я.

– Да, босс, – опускает голову и выходит.

Оставшись один, я перекидываю простыню через плечо и иду в комнату Насти, но там никого нет, и меня это отрезвляет.

Какого чёрта я вообще на неё накинулся? О чём я только думал? Трахнуть эту мышь? Да, сильно меня по голове огрели. Ещё и припёрся к ней, вот нахрена? Поговорить? Продолжить начатое? Что, блять?

Серая мышь с одуряющим запахом вскружила мне голову. Веду себя как пацан, не умеющий держать себя в руках, точнее, член в штанах. Я закрываю дверь комнаты, бросив перед этим простыню на Настину кровать.

Чёрт! Она такая нежная, невинная… полная противоположность страстной и раскованной Агаты, и в то же время более закрытая и загадочная, чем Алёна.

Захожу в ванную комнату и смотрю на своё отражение в зеркале. Хмурюсь, отгоняя эти мысли. Ранение – не повод проявлять слабость. И соваться в этот огонь по имени Настя не стоит: такие, как она, потом не отлипают. Девушка здесь не для того, но её карие глаза и эта забота…

Готовит она хорошо, я бы сказал идеально. За всё время в детдоме и позже я так вкусно не ел. Пробовал омаров, фуа-гра, идеальные стейки от лучших шеф-поваров мира, но простой домашний суп, приготовленный с душой… покорил. Ничего необычного и изысканного, ничего вычурного и броского. Но как же идеально туда вписались гренки! Уму непостижимо, как она додумалась. Сколько же в этой девчонке загадок?!

Глава 26

Настя

Подпрыгиваю на месте от грохота разбившейся чашки и роняю несчастную фотографию на пол. Кто я? Правильно: самая везучая девушка.

 Тимур… нет, не он. Это зверь, у которого отобрали обед, и он очень недоволен. Очень! В два шага он оказывается передо мной, нависает, как скала, готовая вот-вот обрушить на меня кучу камней и закопать моё тело под ними.

– Я задал вопрос, – рявкает, а я зажмуриваюсь.

Сердце грозится выпрыгнуть из груди, руки подрагивают, а колени подкашиваются. Он выглядит таким взбешённым, злым и, кажется, готов рвать меня на куски.

– Я убираюсь, – еле слышно шепчу я, комкая в руках тряпку для пыли.

– Пошла вон отсюда, – шипит мне в лицо и бросает взгляд на разбитое стекло в рамке.

Стою, ноги не слушаются, не могу шевелиться, хотя должна, но пока не получается.

– Быстро! – рёв отрезвляет, и я срываюсь на бег.

В который раз бегу вниз по этой лестнице, рискуя свернуть себе шею. Перед глазами пелена слёз, всё тело дрожит. Что его так взбесило: что в кабинет зашла или что на фотографию смотрела?

Бегу в любимое с недавних пор место. Вчера ночью, после того, как Тимур припечатал меня к стене, и …трогал там, где никто ещё не касался, я схватила халат с крючка в своей комнате и побежала в ту беседку на заднем дворе. Час плакала, не понимая ничего. Он мог воспользоваться своим положением, моей беспомощностью и взять меня у той стены.

А я так не хочу, я ещё ни с кем, и я не о таком мечтала, хоть и моё предательское тело было только за. Тимур видел меня почти голой, мокрая белая футболка ничего не скрывала, а к трусикам он сам полез. К трусикам, влажным  от его манипуляций пальцами, которые как оголённые провода били током, бросали в жар и заставляли тело плавиться в его руках.  Его древесный запах наполнил мои лёгкие, одурманил разум, и я сама была готова раздвинуть ноги пошире, чтобы он продолжал играть с моим набухшим клитором.

К щекам тут же прилипла вся кровь. «Он только что наорал на тебя, а ты о его запахе и руках на своём теле мечтательно вспоминаешь», – как всегда умный внутренний голос дал мне по носу.

Сама виновата, что полезла в ящик стола и что вообще вошла в его кабинет без спроса. Но мне же было сказано, что я должна убирать весь дом, а я так и не смогла уснуть, вот и встала с кровати, и пошла туда, где никому мешать не буду. Никаких указаний куда-то не соваться не было, откуда же мне было знать, что его кабинет — это священная территория.

На фотографии были Тимур, ещё один парень и красивая девушка, они выглядели такими счастливыми, улыбались. Тимур был моложе, лицо нехмурое, не было еле заметных морщин возле глаз. Только счастливая улыбка и взгляд на ту девушку. Он смотрел на неё с любовью, не то что на меня, как на букашку. Да, вчера смотрел по-другому и когда лежал в кровати раненый тоже. Но такой нежности в его взгляде я никогда не видела, как на той фотографии.

И почему меня это должно волновать? Я ему никто, почему он должен смотреть иначе?

«Дура ты, Настя. Он тебя просто облапал, а ты уже о его взгляде печёшься.»

– Что ты здесь делаешь? – голос Сергея раздался совсем близко.

Я оторвала голову от согнутых в коленях ног и посмотрела на него. Он нахмурился и внимательнее стал осматривать моё лицо.

– Плачешь? Что случилось? – обеспокоенно спрашивает и садится рядом.

– Ничего, сама виновата, – севшим голосом отвечаю я и машинально смотрю наверх.

Из окна четвёртого этажа на нас зло смотрит Тимур. Наверняка думает, как меня наказать пожёстче и поунизительнее. И пусть, я всё выдержу, пока срок долга не закончится, и убегу отсюда, сверкая пятками.

– Босс что-то тебе сказал? – в голосе Сергея проскальзывают нотки недовольства.

– Неважно, – не хочу я никому жаловаться, может, конечно, и легче станет, но думаю, что Сергей не тот человек.

Да, он относится ко мне хорошо, но, может, это всё специально… чёрт! Потеряла веру в людей.

– Вчера… – начинает он, и я вдруг вспоминаю, что он стал свидетелем ночной сцены в кухне.

– Я не хочу это обсуждать, – резко перебиваю его. – Пожалуйста, – добавляю тише.

Сергей понимающее кивает и встаёт со скамейки.

– Идём в дом, холодно на улице, или хочешь опять заболеть? – он протягивает мне руку.

Заболеть я не хочу, потому что босса-тирана бесить не желаю. И так от меня одни проблемы. Убьёт ещё и закопает в лесу, чтобы ему легче жилось. Одной проблемой меньше. Я же вижу, что у всех охранников пистолеты на поясе, и вряд ли он этот дом купил на честно заработанные.

Цепляюсь за протянутую руку Сергея и встаю со скамейки, вытираю слёзы со щёк и иду за ним в дом. Приготовила завтрак, накрыла стол и спустилась на первый этаж, чтобы не столкнуться с Тимуром. Не знаю, что мне будет за фотографию, я ведь её ещё и разбила, но сама напрашиваться не буду.

К моему удивлению, ничего не происходило несколько дней, из комнаты ночью я больше не выходила. Хватило с головой и того раза. Старалась всеми возможными способами не встречаться с Тимуром. Хорошо, что дом огромный, и мне это легко удавалось.

– Собирайся, мы едем в город, – услышала голос Тимура, пока готовила завтрак.

Сердце пустилось вскачь, и я медленно повернулась к нему. Выглядит уже намного лучше: нет синих мешков под глазами, лицо уже не бледное, и одет как на совет директоров. Глаза такие же холодные, как в первый день нашего знакомства.

– Хорошо, – тихо говорю я и возвращаюсь к готовке.

– Брось всё это и сделай, что я сказал, – недовольным голосом говорит он. – Я сказал: собирайся, у тебя две минуты, – разворачивается и выходит.

А что мне собираться, у меня есть только то, что на мне, и такая же форма в комнате. Зачем ему понадобилось ехать в город вместе со мной, я боюсь представить. Не продаст же он меня кому-то из коллекторов, что выкупают долг, а вдруг есть те, что покупают таких дур, как я.