Куколка. Ничего и не было

Глава 1. Неудовлетворительно

«Напьюсь здесь», – решила Татьяна. Впервые в жизни. И еле оттянула старинную дверь с латунными ручками, которая вела в подвальное помещение.

Войдя, она сразу почувствовала на себе внимательный взгляд. Смотрел бармен, один из трех, в черной футболке, с темно-русыми волосами и косой усмешкой. В руках, жилистых и сильных, он держал комок белой тряпки. Татьяна невольно всмотрелась в эти веселые карие глаза, которые изучали ее нахально, будто всегда имели на это право и только сейчас решили им воспользоваться.

От неловкости она даже дыхание затаила, растерялась, остановилась на пороге. Не двигалась, пока ее не оглушила электронная музыка с грубыми, заставляющими вибрировать все тело, басами. Примитивные биты совпадали с ритмом ее сердца.

Татьяна наконец вырвалась из плена карего взгляда и огляделась. Компании покрупнее смеялись за столиками. Парочки ворковали по углам. Барную стойку преимущественно облепили одиночки. Татьяна присоединилась к ним, просто потому что не нашла иного места, и села на самый край, подальше от глазастого бармена.

Сразу стало жарко. Она сняла с себя шарф, плащ и лишь в конце шляпу. Как только убор лег на столешницу, послышался мужской голос:

– Привет, Подсолнух, – бармен глянул на широкополую горчичную шляпу, которую Татьяну придерживала рукой. – Чего желаешь?

Она раскрыла рот от возмущения его фамильярностью, но не нашла что сказать, поэтому закрыла обратно. Парень задорно улыбался, разглядывая ее лицо, которое розовело и нагревалось. «От негодования», – убеждала себя Татьяна. Хотя в голову лезли навязчивые мысли о том, какие у него глубокие глаза, добрая улыбка и крепкие руки. Ей бы хотелось, чтобы эти руки сжали ее, хрупкую и тонкую, в объятиях. Но дымка слабости тут же развеялась. Татьяна кашлянула для уверенности и, стараясь не отводить взгляда, ответила:

– Во-первых, мы с вами не знакомы, чтобы вы обращались ко мне на «ты». Во-вторых, я – не подсолнух! В-третьих, полагаюсь на ваш вкус.

– Окей. Мне нравится секс на пляже. Сделаем? – бармен легко проигнорировал ее замечания.

– Что?!

В сознании за секунду пробежала целая тысяча мыслей, среди которых было и разочарование. Несмотря на всю свою наглость, парень производил приятное впечатление. Где-то глубоко, из-под толстого слоя маминых нравоучений, даже мелькнуло потаенное желание согласиться на дерзкое предложение, но Татьяна отмахнулась от него, как привыкла делать со всеми глупыми идеями, которые мама не одобряла.

– Я польщена, что вы информируете меня о своих интимных предпочтениях, но я хотела бы что-нибудь выпить.

Бармен в голос рассмеялся.

– Это коктейль... так называется. Тропический, свежий, сладковатый. Солнечный, как и ты.

Он подмигнул. Татьяна насупилась, поняв, что оплошала. «Кто придумывает такие дурацкие названия?» – досадовала про себя. Но потом, успокоительно кивнув, согласилась. Жар стыда от собственного невежества выступил румянцем на худых щеках.

– Семьсот рублей, – сказал бармен.

Татьяна не ожидала такой высокой цены, ведь здешний пролетарский интерьер обещал дешевизну всего, но не стала подавать виду. Она и так опозорилась ниже плинтуса, поэтому молча и с неохотой расплатилась картой. Стипендию ей особо тратить было не на что, но на нее с такими ценами она здесь вряд ли могла напиться.

Оплатив заказ, Татьяна демонстративно отвернулась. Решила изучить обстановку и людей вокруг, лишь бы не краснеть под его пристальным взглядом.

Небольшое помещение расширял высокий потолок. На нем проглядывали бетон и все коммуникации, которые специально выпятили наружу вместо того, чтобы скрыть. Освещало зал множество тусклых ламп накаливания, какими пользовались еще в девятнадцатом веке. Они придавали таинственности, навевая пугающие мысли о том, что могло твориться в этом темном подвале столетие назад.

Наперекор всей мрачности окружения стена справа от входа была отделана разноцветной керамической мозаикой, каждая крупица которой приятно поблескивала в почти фонарном свете. На изображении дирижабль уходил хвостом в крутую перспективу. Вокруг него плотными воздушными сгустками вились облака во всех оттенках синего. Небо углублялось цветом индиго, в нем точками горели звезды. Все пространство картины прорезали зигзагообразные молнии разной длины, тоже созданные из белых плиточек. Внизу под дирижаблем панорамно был представлен город, словно с высоты полета самолета. Поверх всего тонкой пленкой серебрились косые линии дождя, слепленные из прозрачных мелких стеклышек. Дирижабль несмотря на грозу поднимался ввысь. А в самом-самом низу были грубо написаны краской три буквы: «VDM», которые неизвестно что означали.

Татьяна не умела ценить искусство, но эта картина ей понравилась с первого взгляда, потому что имела эмоциональную глубину. И внушала надежду. Она сама не понимала, на что, ведь надеяться ей теперь было не на что и не на кого.

Сегодня был важный день, но Татьяна его провалила. Она старалась из последних сил. Изматывала свой организм до предела. По утрам расшатывались нервы, в обед страдал желудок, вечером болели ноги. Но больше всего ныло сердце. За маму.

Татьяна боялась даже представлять, как она будет расстроена. Мама ведь вложила в нее всю душу, лишь бы она танцевала и исполнила мамину несбывшуюся мечту – стать примой. Мама избавила Татьяну от всех забот, оборудовала комнату специальным покрытием и станком для дополнительных тренировок, исполняла все ее прихоти, сама работала не покладая рук. Ни на секунду не сомневалась, что получится. И чем больше мама верила, тем больше Татьяна ее подводила. Хотя из кожи вон лезла, чтобы оправдать мамины ожидания. И до последнего года это кое-как получалось.

Глава 2. Секс, кино и мозаика

Сначала в Татьяне проснулся желудок. Он заурчал вперед того, как она открыла глаза. А потом о себе дала знать голова, точнее, расколотая на тысячи кусочков черепная коробка. Возникло стойкое ощущение, что мозг весь вытек, и внутри образовался вакуум. Сознание кружилось, как в невесомости. По крайней мере, Татьяна так себе невесомость представляла.

Она перевернулась на бок и только потом открыла опухшие веки. Постельное белье сильно пахло кондиционером. Татьяна поморщила носик и протерла глаза. Приподнявшись на локте и схватившись за голову, осмотрелась.

Она лежала на раздвижном диване напротив окна, зашторенного портьерами шоколадного цвета. Светлые, с едва различимым геометрическим узором, обои кое-где отклеивались от стен. Древесно-серый ламинат на полу изрядно протерся. Сбоку от дивана стоял компьютерный стол, заваленный мелочевкой. Над ним висел плоский, но масштабный телевизор. Провода, как лианы, оплетали все вокруг и около. Зеркало на дверце шкафа-купе треснуло. По правую сторону окна находился стеллаж с книгами, мятой бумагой и разбросанной канцелярией.

Татьяна даже с похмелья ужаснулась тому, до чего хозяин довел эту квартиру своей неряшливостью. У них дома не было ни пылинки. Став директором танцевальной студии, мама даже уборщицу наняла, потому что сама уже не успевала заниматься домашними делами, но жить в такой грязи не могла себе позволить.

У окна Татьяна заметила кресло-кровать. И на нем кто-то спал. Она непроизвольно громко ахнула и тем самым разбудила его.

Парень вскочил на постели и в испуге огляделся. Когда его взгляд поймал Татьянин силуэт, оба вскрикнули.

– Это… твой дом? – спросила она, признав в незнакомце вчерашнего бармена.

– Ага, – кивнул он ошеломленно.

На секунду Татьяна успокоилась, но после запереживала: «О, черт, что было?». Первыми в голову пришли самые страшные версии развития событий. Она тут же осмотрела себя: платье плотно обтягивало фигуру, по ощущениям бюстгальтер и трусы тоже, и колготки давили на живот. Ее никто и не пытался раздеть. И спали они на разных кроватях. Татьяна с облегчением выдохнула.

– Что я здесь делаю?

– Ты меня узнаешь хоть? – тряхнул головой парень.

– Да. Ты бармен. Мы пили текилу.

– Отлично, – он улыбнулся. – А потом ты внезапно вырубилась. К тебе пристал какой-то мерзкий тип. Я его отвадил, но не знал, что с тобой делать, не знал ведь твоего адреса или знакомых. Телефон был заблокирован. В общем, пришлось везти к себе. Только не подумай, я не распускал руки.

Он выставил ладони вперед и торопливо ими замахал, якобы подтверждая свою непричастность. Татьяну это позабавило. Его искренняя улыбка располагала к доверию. Глаза слегка щурились. В них читалась растерянность и в то же время расслабленность. Но Татьяна резко вскрикнула, заставив и его встрепенуться.

– О, черт, мама! Мама меня убьет!

Парень застыл.

– Черт! Черт!! Черт!!! – причитала Татьяна, рыская рукой по постели в поисках смартфона.

– Телефон в сумке. Сумка в прихожей, – указал парень спокойным голосом, что сильно разнилось с ее полубешеным состоянием.

Татьяна соскочила с дивана и побежала к двери. Перед ней открылся темный коридор, в конце которого в общую черноте смешались тумба, одежда и обувь. В монохромной куче она легко отыскала белую сумочку и дрожащими руками достала смартфон. Он был разряжен. Зарядное устройство Татьяна с собой никогда не носила, потому что батареи с лихвой хватало на день, ведь некогда было пользоваться телефоном, а ночевала она всегда дома.

– Черт!

Татьяна плюхнулась на пол в полном непонимании, что делать дальше. Мама наверняка оставила тысячу пропущенных вызовов и полтора миллиона сообщений, допросила Дашу, близняшек и всех преподавателей, обзвонила все больницы и морги, устроила скандал в полицейском участке и подала заявку в «Liza Alert»[1], а сама бегала полночи по улицам, ища ее в каждой помойке, пока не свалилась от бессилия в каком-нибудь глухом переулке.

Татьяне очень захотелось позвонить ей и все рассказать, но потом она одумалась. Мама ведь ее вообще в порошок сотрет, если узнает, что она, сбежав после проваленного экзамена, напилась и переночевала у первого встречного.

«Она точно не поверит, что я после такого девственница», – испугалась Татьяна. Хотя ее саму терзали сомнения на этот счет, но хотелось верить бармену.

Было необходимо что-то срочно придумать. Татьяна совсем забыла, где и с кем находится, пока пыталась напрячь больную голову сгенерировать хорошее оправдание всей этой ситуации. Но пропитанный спиртом мозг очень туго соображал.

Вскоре в коридоре показался парень с вопросительным выражением лица.

– Все в порядке? – говорил он так, будто стеснялся.

– Разумеется, нет! – раздражилась Татьяна, сидя на полу к нему спиной. – Я не знаю, что сказать маме. Со мной еще никогда такого не случалось! Она меня убьет. Надо что-то придумать. У тебя есть зарядка?

– Ну, для моего телефона есть, конечно. Не знаю, подойдет ли тебе.

Он снова исчез в комнате и вернулся через минуту с белым блоком питания в руке. Татьяна взяла USB-провод и сравнила с выходом на своем телефоне. Было очевидно, что разъемы не совпадали, но она все равно попыталась вставить провод. Ничего не вышло. В бессильной злобе она швырнула зарядное устройство на пол. Парень спокойно поднял его, пробормотав:

Глава 3. Никому не нужные диски

«Я только верну деньги, – думала Татьяна по дороге в бар, в котором в субботу напилась текилы до беспамятства. – Это просто будет формой вежливости. Он же не должен был за меня платить. Он и без того мне помог».

Она повторяла это как «Отче наш», пытаясь убедить себя. Нервничала сильно, но шла. Хотелось и все. Странное желание Татьяна оправдывала стремлением не быть обязанной. Эти мысли полностью поглотили ее. Она чуть не прошла мимо. И только когда открывала тяжеленную дверь, сообразила, что бармен мог сегодня не работать, но с отступлением все равно опоздала. Татьяна решила для себя просто выпить фрэш и пойти домой, если не застанет его за стойкой. В последние секунды она уже молилась, чтобы он сегодня не работал. Но это не помогло.

Бармен заметил ее сразу, от двери. Они пересеклись взглядами. Его глаза улыбались. Зал был абсолютно пустой. Татьяна сначала удивилась, а потом поняла, что завсегдатаи таких мест, наверное, ждут конца рабочей недели, а в понедельник у них много других важных дел.

В баре был только он. Татьяна вся покраснела и опустила взгляд в пол, а походка неизменно оставалась плавной и гордой. Она медленно подошла к стойке, не снимая шляпы, и села напротив парня. Он потирал хрустальные бокалы с ухмылкой, словно делец ладони друг о друга после удачной сделки.

– Привет, Подсолнух.

– Меня, вообще-то, Татьяной зовут, – не без высокомерия произнесла она и положила шляпу на столешницу.

– После ночи, проведенной вместе, ты все-таки решила представиться. Я польщен, – отшутился парень. – Вадим, очень приятно.

После шляпы требовалось поправить волосы, чем Татьяна и занялась. Он протянул ей руку в знак приветствия. Она взглянула на длинные пальцы и аккуратно положила на них свою маленькую руку. Рукопожатие снова было едва уловимым, секундным и приятным. Вадим разжал ладонь. Татьянина кисть застыла на мгновение в той же позиции, пока она, опомнившись, не убрала ее под стойку. Он улыбался, не отрывая взгляда.

– О чем пьешь в этот раз? Собственные поминки отмечаешь после разговора с матерью?

– Очень смешно, – хмыкнула Татьяна. – Но я не пить пришла. А вернуть деньги за такси.

Она достала кошелек из сумочки и отсчитала ровно триста сорок девять рублей, которые специально сегодня снимала и разменивала, чтобы вернуть четко ту сумму, которую он оплатил за такси.

– Оу-кеей, – поджал подбородок парень и принялся собирать монеты со стола.

Наступила неловкая пауза. Вадим медленно подбирал монетки с невозмутимым видом. Татьяна не знала, что делать дальше. Она рассчитывала на его профессиональную разговорчивость, на непринужденную беседу для заполнения паузы, хотя бы на вопрос «Как дела?», но парень молча считал деньги и даже не поднимал глаз. Татьяна смотрела то на деньги, то на него, пока не поняла, что на этом все – пора уходить. Взяв со стола шляпу, она начала слезать с высокого стула.

– Ладно, я пошла, – сказала в последней отчаянной попытке как-то продвинуть историю.

– Вызвать такси? – Вадим, наконец, посмотрел ей в глаза. – Чтобы ты завтра тоже пришла?

Он расплылся в самодовольной улыбке. Татьяна немного опешила, покраснела, возмутилась и не нашла что сказать, потому ответила с нажимом.

– Нет, спасибо.

Не без усилий сползя с барного табурета, она медленно, нехотя, направилась к выходу. Казалось, неведомая сила замедляла ее, хотя никакого встречного ветра тут и быть не могло. Она только чувствовала на себе внимательный взгляд и от этого становилась неуклюжей. Мозг уже отдал команду двигаться к двери, но сам судорожно искал повод задержаться. Татьяна злилась на Вадима за то, что он ничего не предпринимал, не пытался ее остановить, окликнуть, хотя бы сказать, что она недодала ему рубль или что-нибудь в этом роде.

Но тут Татьяна вспомнила, что хотела забрать DVD-диски с мультфильмами. И эта мысль тоже показалась ей вполне вразумительной и логичной, ведь на ближайшее время она лишена доступа в интернет, и нечего будет смотреть по вечерам и выходным. Она любила репетировать дома под анимационные фильмы. Развернувшись, Татьяна громко спросила, чтобы заглушить музыку:

– А ты можешь дать мне несколько дисков из своей коллекции?

Парень заулыбался шире. Самодовольный взгляд ясных, слегка прищуренных, глаз стрелой сквозь сердце пронзил ее, отдаваясь во всем теле слабыми разрядами тока. Это было приятное ощущение.

– А ты сходишь со мной в кино?

– В к-какое кино? – растерялась Татьяна.

«Как это воспринимать? Свидание? С ним? Мама будет против. Я не могу. Как бы то ни было, я должна отказать. С другой стороны, это же просто поход в кино…» – мысли молниями сверкали в ее голове.

– Не знаю, можно в кинотеатр, что здесь в торговом центре неподалеку. Сейчас как раз в прокате новый пиксаровский[1] мульт – «Душа».

Пока он отвечал, Татьяна собрала все эмоции в кулак. Заодно собрались и мысли.

– У меня нет времени ходить в кино, – сказала она правду, но в голосе почти не слышалось сожаления, которое она остро испытывала.

– А смотреть дивиди у тебя есть время?

Вадим поднял одну бровь.

– Я смотрю на фоне, пока занимаюсь, – Татьяна затеребила застежку на сумочке. – Мы сейчас репетируем выпускной спектакль. А я уже провалила экзамены. Мне надо усерднее готовиться. Я не могу отвлекаться. Ни на что...

Глава 4. Сюрприз

Дни проходили напряженно. Время репетиций все удлинялось. Но Татьяна заметила, что просыпаться стало легче. Засыпала она позже, а энергии все равно хватало. Благодарила за это приближающееся лето и ранний восход солнца. Мама, видя ее подъем, то, как Татьяна после занятий все время проводила у станка, не могла налюбоваться. Она все приговаривала, что рада ее возвращению, хоть и не понимала, чем этот подъем вызван. Татьяна и сама не догадывалась.

Во время домашних тренировок она смотрела мультики Вадима. И каждый раз вспоминала их последнюю встречу, а заодно и все предыдущие. Мысль за мыслью в голове перематывалось то, о чем он говорил в баре и у себя на кухне, то, что она о нем узнала, в чем сомневалась сама. Пыталась задуматься о своей жизни, маме, окружении и балете. Она вдруг осознала, что считала свою жизнь нормальной просто потому, что по-другому никогда не жила, не знала иных правил и других игр.

Татьяну воспитывала только мама. Дедушка с бабушкой умерли еще до того, как она поступила в академию. У Татьяны всегда было только одно мнение – мамино. И она с ним всегда соглашалась. Но опыт общения с Вадимом подсказывал, что хотя бы насчет мужчин и барменов мама ошибалась. Как минимум одно исключение из правил встречалось. А что, если мама ошибалась и по поводу других вещей? Муравьевой, например? Или балета?

До выпускного спектакля оставалась неделя. Татьяна растягивалась на полу в своей комнате. На ноутбуке проигрывался японский мультфильм из коллекции Вадима. Мама снова стряпала. По всей квартире распространился запах печеного творога. Заурчал живот, ведь Татьяна, придя домой, не чувствовала аппетита и сразу пошла заниматься. Мама цокнула вслед, но ничего не сказала, не успела. А теперь желание есть пылало огнем в пустом желудке.

Вдруг раздался короткий перезвон колокольчиков – звук уведомления о новом сообщении. Татьяна встрепенулась. Ей редко кто писал. И точно не в такое позднее время. Она взяла телефон и прочитала:

«Уважаемый (-ая) Татьяна! Антикварный магазин «Никому не нужные диски» благодарит Вас за то, что выбрали нас, и в рамках программы лояльности дарит Вам бесплатный билет на сеанс анимационного кино компании Pixar «Душа», который доступен по ссылке...».

Дочитав смс, Татьяна непроизвольно расплылась в широкой улыбке. По ссылке она увидела всю необходимую информацию: QR-код, адрес кинотеатра, дату и время сеанса, а также ряд и номер места. Сеанс был назначен на 18:30. Татьяне следовало уйти чуть пораньше с занятий, чтобы успеть на него, либо опоздать минут на пятнадцать. И она долго колебалась, что из этого выбрать, опоздать или уйти пораньше. Но сам вопрос, идти или не идти, перед ней не стоял.

Сбежать незаметно с репетиции Татьяне не удалось, хотя она предприняла одну неловкую попытку. Но преподаватель в этот самый момент подозвал ее к себе и попросил сделать несколько прыжков. Она с легкостью выполнила все просьбы, лишь бы поскорее закончить. Преподаватель недоумевал, приговаривая: «Ведь может когда хочет!».

После репетиции Татьяна стремглав понеслась в кинотеатр, успев снять с себя только пачку и пуанты. Она подумала, что все равно будет в плаще, поэтому ее трико и лосины никто даже не заметит. Застегивалась тоже на бегу. Подружки хихикали над ней за спиной, но Татьяне было наплевать.

Только в автобусе она поняла, что зря волнуется и спешит, что не престало девушке так торопиться на свидание. И сама на этой же мысли осеклась. «Свидание ли это будет? Вдруг его, вообще, там не будет? Может быть, это просто розыгрыш?» – сомневался разум. Но отступать на полпути не хотелось. Она решила, что в любом случае стоит удовлетворить любопытство.

Фильм уже шел, когда Татьяна появилась в зале. Экран освещал зал достаточно, чтобы видеть ступени рядов и спокойно по ним подниматься. Ее место оказалось самым центральным, поэтому пришлось протискиваться меж сиденьями, портя другим обзор. Дойдя до места, она встретилась взглядом с Вадимом. Он улыбался во весь рот – ждал. Татьяна замерла на мгновение, встав в полный рост, чем загородила людям, сидевшим на ряд выше, просмотр. И этого мгновения хватило, чтобы ей сделали замечание. Она резко опустилась в кресло. Вадим смотрел на нее, не отрываясь.

– Привет, Подсолнух, – шепнул он. – Какой приятный сюрприз.

– В смысле? – недоумевала Татьяна. – Ты же сам...

– Я просто не рассчитывал, что ты придешь, – быстро проговорил парень и отвернулся к экрану.

Она посмотрела на него сбоку, улыбнулась еще шире и тоже уставилась на картинку. В душе порадовалась, что все-таки опоздала на сеанс и дала ему возможность разочароваться, чтобы еще сильнее обрадоваться после.

Больше Татьяна от мультфильма не отвлекалась, смотрела как завороженная, словно видела такое впервые. Картина оказалась очень для нее актуальной, как и для всех людей в целом, потому что давала зрителю подумать о смысле жизни, поиске призвания, мечтах и когнитивных искажениях. Идея была не нова, но подана очень кстати. Все это сдабривали нестандартные герои и качественно продуманная анимация.

Иногда Татьяна замечала боковым зрением, как Вадим ей любуется. Она старалась игнорировать его взгляд и скрыть всеми силами свою реакцию на него, хотя улыбка против воли расползалась по лицу, потому что его внимание ощущалось ласковым. Он мог смотреть по пять минут кряду, не отрываясь и не стесняясь себя, будто имел на это полное право, чем заставлял Татьяну смущаться. Но и это смущение было приятным. Это не было неловкое смущение. Это было кокетливое смущение, которое показывало, что ей не все равно. Она старалась это скрыть, хотя понимала, что Вадим его все равно улавливает.

Глава 5. Подсолнухи

Выпускной спектакль близился, а вместе с тем нарастала и паника у Татьяны. Она по-прежнему постоянно сбивалась, хоть и тренировалась больше всех и в зале, и дома. Но вечно витала в облаках. Сконцентрироваться было невозможно. Как ни старалась, Татьяна не могла изгнать воспоминания о Вадиме. Она уже и злилась на него, и ненавидела себя за это. Но ей не давала покоя мысль, что все вот так закончилось. Сохранялось стойкое ощущение, что еще не закончилось и что не она одна ждет продолжения.

В вечер перед генеральной репетицией спектакля Татьяна поняла, что так и не успокоится, если что-нибудь не предпримет, потому решила написать ему смс, а дальше будь что будет.

Это оказалось сложно. Татьяна уже второй час сидела, формулируя простое предложение. Наконец, осознала, что лучше все равно не придумает, поэтому на сто двадцать первый раз оставила как есть: «Уважаемый (ая) Вадим! Студенческое объединение шоу-балет «Подсолнух» приглашает Вас завтра в 14.00 на генеральную репетицию спектакля «Лебединое озеро», которое состоится по адресу: …. Вход бесплатный по промокоду: «Татьяна Буравина».

Еще минуту она не могла нажать на кнопку отправить. Сердце колотилось с бешеным ритмом, будто она только что пробежала стометровку за восемь секунд. Она так не волновалась с момента, когда сдавала вступительные испытания в академию. Но, собрав всю волю в кулак и закрыв глаза, все-таки нажала на стрелочку. И наступило облегчение – теперь от нее ничего не зависело.

Через двадцать секунд зазвонил телефон. Татьяна переполошилась. Она сидела на кухне, пила чай с очередным кулинарным изыском мамы. Та читала в гостиной, но могла прийти сюда в любую минуту, поэтому Татьяна испугалась. Еще не подняв трубку, соскочила со стула и пулей устремилась в свою комнату. Только заперев дверь на внутренний замок, ответила.

– Я же просила не звонить мне самому! – сразу прошипела Татьяна в трубку.

– Ты же мне сама написала, – оправдывался Вадим.

– Ну, и что. Я же именно, что написала.

Парень устало вздохнул, потом улыбнулся. Это слышалось в интонации.

– Я спросить хотел, что да как. Я на балет-то никогда не ходил. Там что, костюм нужен? Туфли? Галстук? Все как положено?

Татьяна тихо рассмеялась.

– Совсем необязательно. Это же всего лишь репетиция. Просто генеральная. Но там будет полноценное представление с костюмами и декорациями.

– Отлично. А меня точно впустят?

– Должны, если назовешь мое имя. Многие приглашают туда своих родных и друзей.

– То есть я теперь твой друг?

– Это в благодарность за кино, – быстро ответила Татьяна, надеясь, что не дала ему возможности убедиться в своих словах.

– Блин, меньше всего хотел угодить в твою френдзону, – Вадим наигранно погрустнел. – Оттуда вообще выбираются?

Ее мини-план провалился, но Татьяна заулыбалась, точнее, не смогла удержаться. На его риторический вопрос, который тем не менее прозвучал с надеждой, она отвечать не стала.

– Только, пожалуйста, не опаздывай. Этого никто не любит. А если раньше придешь, будет возможность сесть в первых рядах.

– Прям аншлаг будет?

– Нуу... не весь зал, конечно, но самые лучшие места точно будут заняты.

– Ясно. Ладно, пойду дальше работать. Спокойной ночи.

– Спокойной ночи.

Татьяна тоже продолжила заниматься. Только теперь у нее все гораздо лучше получалось. Она сама себе поражалась и все пыталась понять, как это работает. В рамках курса анатомии они изучали, как функционируют гормоны, как некоторые из них увеличивают работоспособность организма в определенных ситуациях, а другие, наоборот, помогают расслабиться или получать удовольствие. Что из этого в ней сейчас кипело, Татьяне было неведомо. Но что-то точно кипело и вырабатывало много положительной энергии, которой ей давно не хватало. А разум по-прежнему отказывался связывать все эти следствия с Вадимом. Хотя в сознании фоном, словно рисунок на рабочем столе компьютера, постоянно стояли его улыбчивые глаза.

***

Татьяна волновалась сильнее, чем ожидала от себя, поправляя тени на веках перед зеркалом. Нервозности добавляла торжественность обстановки настоящего театра. Все здесь было таким великим, императорским, старинным и наполненным духом балета. Изысканная лепнина, высоченные потолки, канделябры, колонны и красный бархат – все это одновременно восхищало и угнетало, потому что такому месту нельзя было не соответствовать.

– А ты говорила, к тебе никто не придет. Я твою маму видела, – сказала Даша, вбегая в гримерку. – Она с моими в третьем ряду.

– Что?!

От внезапной плохой новости Татьяна только больше размазала тени на правом веке. Даша стерла лишнее ватным тампоном, который взяла для себя.

– Ты не рада?

– Она только на выпускной собиралась, – тихо и медленно проговорила Татьяна, опуская взгляд на столик с косметикой.

Сердце заколотилось с двойной силой. Она и так себе от волнения места не находила, пошла подкрашивать глаз, который и без того был хорошо накрашен, лишь бы чем-то заняться в последние минуты перед выходом на сцену. В итоге еще больше разволновалась и только испортила себе макияж. Даше пришлось взяться за нее. Пока она красила Татьяну, говорила:

Глава 6. Дирижабль

Татьяна плохо спала, но как только проснулась, начала танцевать. Аппетит не появился даже к обеду. Она поела только перед самым выходом просто для того, чтобы были силы оттанцевать спектакль. Теперь Татьяна не волновалась, как вчера перед генеральной репетицией. Ей даже нарочно хотелось все испортить: где-нибудь упасть, что-нибудь перепутать, как-нибудь помешать другим.

Она схватила с окна фарфоровую статуэтку и сжала ее с силой, надеясь почувствовать боль. Гладкая и холодная керамика выскользнула из расслабленных рук. Татьяне хотелось, чтобы куколка упала на пол и разбилась, как тарелки в мастерской Вадима, а фигурка беззвучно плюхнулась на пачку, которую Татьяна сбросила с себя до этого. Маленький бунтарский дух противился всему внутри, обжигая мелкими вспышками сердце и душу, но вырваться наружу ему так и не удалось.

В машине мама снова держала речь, которая теперь должна была мотивировать Татьяну на балетные подвиги. Это заметно приглушило костер восстания.

– Как быстро летит время, – вздохнула она. – Столько лет и трудов. Твоих, моих. Ох, Куколка! Пусть ты не исполняешь сольную партию, но все равно... ты у меня умница! Многие ведь даже до выпуска не доходят. И дело вовсе не в таланте, а в упорстве. Я верю, ты, если захочешь, всего добьешься. А неудачи делают нас только сильнее. И мудрее. Нам сейчас нельзя унывать. Скоро перед тобой откроется настоящий мир балета, настоящие репетиции, настоящие спектакли, настоящая публика. Знала бы ты, какое это удовольствие, получать цветы от благодарных зрителей, а нет от тупоголовых барменов.

Стоило только вспомнить о Вадиме, Татьяна нахмурилась. До этого момента речь действовала позитивно. Она набиралась понемногу мотивации, хотя бы для того, чтобы завершить начатое. Но слово «бармен» теперь резало душу.

На счастье Татьяны, доехали они быстро. Из машины сразу разошлись каждый по своему пути: она – через служебный вход в гримерку, а мама – через парадный в центральный холл.

Сегодня все казалось Татьяне еще более торжественным и величественным. Хотя моментами проскальзывал уют. Теплоту создавали желтые лампы накаливания, использовавшиеся во всех люстрах и светильниках. В гримерках все так же было тесно, душно и неестественно ярко для такой среды. Общий свет тускнел под потолком, но каждое зеркало по периметру обрамляли белые шарики. Хоть краситься было удобно.

Муравьева держалась особняком, как и всегда, пританцовывая на цыпочках. Ее партнер старался быть поблизости. Но она не обращала на него внимания. Остальные разбились по кучкам и общались между собой. Все обсуждали предстоящий спектакль и волнение по этому поводу. Зал потихоньку набивался зрителями, основную часть которых составляли родственники и друзья выступающих, преподаватели и невыпускающиеся студенты академии.

– Ну, что Тань, сегодня твой тоже придет? Надеюсь, додумается в этот раз нормальные цветы принести. Не репетиция все-таки, – ехидничала Даша. Остальные выдавили по легкому смешку.

Татьяна тяжело вздохнула и отвернулась к зеркалу. Перед тем, как попасть к визажисту, надо было подготовить на лице основу под макияж. Она молча достала косметичку и выдавила специальный крем на подушечки пальцев.

Подружки посмеивались, уже не обращаясь к самой Татьяне, будто ее и не было. Зато за соседним столиком чудесным образом оказалась Муравьева, которая заговорила первой:

– На самом деле, ты зря с ним так жестоко. Искренность надо поощрять, а не наказывать. И в себе не прятать, – надавила она на последнее слово и помяла губы, чтобы размазать помаду.

Татьяна удивленно посмотрела на ее уже разукрашенное визажистом лицо. Муравьева выдавила слабое подобие улыбки и тут же похолодела, как будто мысленно отстранилась. Все равно приятно было увидеть доброжелательность, пусть не полноформатную, но без издевок и подвохов. Особенно на фоне тупоумных замечаний подруг, мусоливших вчерашний случай.

– Спасибо, – не совсем кстати ответила Татьяна, просто именно это слово четко описывало ее чувства.

Муравьева хмыкнула. В глазах промелькнул диссонанс, но озвучивать свои сомнения она не стала, за что Татьяна благодарила ее вдвойне.

– Я теперь понимаю, почему ты такая, – произнесла Муравьева загадочно, глядя на себя в зеркало. – И хорошо, что он не такой.

Татьяна совсем запуталась. Даже не пыталась вникнуть в эти слова. Она еще от первой фразы не отошла, и от самого разговора. Муравьева и раньше могла себе позволить встрять некстати и высказаться абстрактно – всех это бесило, выглядело снисхождением или того хуже поучением.

В голове образовался вопрос: «С чего вдруг и мне выпало?», но потом Татьяна вспомнила, что сама втянула Муравьеву в свои нелепые отношения. Ответить ничего не успела, потому что всех созвали на разминку. Простые упражнения помогли снять часть напряжения и сконцентрироваться на спектакле.

Выходя на сцену, Татьяна снова испытала волнение. Весь предыдущий опыт ее жизни в один миг свалился на плечи, давя на больные места. Вдруг проснулась ответственность перед матерью, преподавателями и однокурсниками. Надо было брать себя в руки и станцевать этот спектакль без изъянов, даже если она не знала, что будет дальше. Принимать важные жизненные решения Татьяна не умела, но придерживаться принятого ей помогала хорошо развитая сила воли.

Спектакль прошел на ура. Довольны остались все, особенно их преподаватель. Все в целом было, как обычно на репетициях. Муравьева блистала, все остальные ее не подводили. Татьяна пряталась в тени, поближе к кулисам, но ощущала себя так, будто танцевала ведущую партию. Ответственность и напряжение распространились на всех, плавно от центра и солистов до периферии.

Глава 7. Маленькая жертва

Впервые за долгое время Татьяна хорошо спала. Она не могла определить точное время, но солнце пыталось пробить сквозь плотные шторы яркие лучи. В комнате все было по-прежнему. Даже бардак остался тем же самым. Татьяна здесь находилась одна. Потянувшись, она продолжительно зевнула и поднялась с кровати, потому что захотелось в туалет. Дверь в кухню была закрыта. Оттуда доносился гул включенного чайника и приглушенные голоса. Вдруг раздался смех, и чайник выключился.

– Но, если серьезно, я ей порой завидую, – говорила Муравьева. – По ней видно, что ее всегда любили. Уж в этом она недостатка не испытывала.

– Угу, – задумчиво отвечал Вадим. – Зато теперь никому, кроме матери, ее любить нельзя.

Наступила пауза. Больше ни звука не прорывалось через кухонную дверь. Сперва Татьяна поймала себя на мысли: «Неужели у Муравьевой может быть повод мне завидовать?». Это поднимало самооценку. А потом ее оцепили слова Вадима. Они стрельнули прямо в сердце. Молниеносно, остро и неуловимо.

Татьяна решила разбить тишину и отворила дверь. Аромат крепкого кофе вмиг наполнил легкие. Вадим, увидев ее, замер на пару секунд и тут же отвернулся, как будто солнце его слепило. Муравьева, переведя взгляд с парня на Татьяну, весело улыбнулась и глазами показала ей посмотреть на себя. Вадим с трудом отводил взгляд, который словно тянуло к Татьяне магнитом, но как только он достигал цели, врезался в невидимую стену и убегал восвояси.

Татьяна взглянула вниз и не сразу поняла, в чем дело. Она чувствовала себя вполне комфортно и не видела ничего зазорного в том, что ходит без бюстгальтера и в одной футболке. Только потом ей стало понятно, что футболка оказалась короткой и даже живот закрывала не до конца, из-за чего на всеувидение представлялись упругие, костлявые в тазу, бедра с завышенной ниточкой трусиков по бокам. Зону бикини закрывал маленький треугольник нежно-розовых стринг. Сквозь тонкую ткань вычурно выступали замерзшие соски. Татьяна не сразу сообразила, что это может быть сексуально и раздражать кого-то.

Вадим поднялся из-за стола, неловко глядя в пустую чашку из-под кофе, и отошел к раковине. Боялся даже голову повернуть в сторону Татьяны, которая стояла на месте, не двигаясь.

– Тань, оденься, пожалуйста, – не выдержал он, бросив чашку в раковину.

Муравьева рассмеялась. Татьяна насупилась. Ей не понравился его сердитый голос. Она хотела воспротивиться, лишь бы сделать назло, но потом поняла, что сама поставила его в неловкую ситуацию.

– Дай мне что-нибудь тогда, – попросила обиженно.

– Что найдешь в шкафу, все твое, – по-прежнему не глядя на нее, Вадим включил воду.

Она развернулась и вышла, краем глаза заметив, как парень украдкой смотрит ей вслед. Муравьева негромко посмеивалась, прикрывая рот рукой.

При ярком солнечном свете ориентироваться в шкафу было гораздо легче. Татьяна нашла среди сваленной кучи одежды, большую длинную футболку, которая снова стала для нее платьем, и надела поверх той, в которой спала. Потом отправилась делать утренние процедуры. Она уже чувствовала себя здесь, как дома. Запомнила, что и где лежит, поэтому даже не спрашивала у Вадима, если в чем-то нуждалась, а просто брала.

После душа Татьяна почувствовала себя совсем бодрой и живой. Моясь под струей горячей воды, она вспоминала растерянное лицо парня, когда он увидел ее на кухне, и его смущение. Это забавляло и одновременно возбуждало. Ей нравилось, что он смотрит на нее так: с желанием, но не пошло. Нравилось, что он проводил ее взглядом, когда она пошла переодеваться, просто потому что не мог удержаться. Нравилось, что она могла его смутить одним своим видом. Она чувствовала женскую власть над ним, и это ей тоже нравилось.

Вернувшись на кухню, Татьяна обнаружила приготовленную для нее тарелку с горячей рисовой кашей и порезанными туда кусочками банана. Вадим стоял у кофеварки и переливал кофе в чашку. Муравьева сидела расслабленно на стуле, упершись в жесткую спинку, и тыкала пальцами по экрану, писала кому-то сообщение. Парень, услышав шаги, осторожно обернулся и, увидев Татьяну уже в приличном виде, расслабился. Поставив перед ней чашку с горячим молочным кофе, даже улыбнулся. Снова дружелюбно и легко.

Татьяна засияла. Она предвкушала вкусный завтрак, прекрасно помня, каким он был в прошлый раз. Желудок довольно заурчал. Облизав губы, она посмаковала кусочки фруктов во рту.

– А вы уже поели?

– Мы проснулись полтора часа назад, – ответил Вадим.

– Лен, а ты себя нормально чувствуешь?

Муравьева подняла отстраненный взгляд от экрана телефона.

– Да, вполне. Кстати, Вадим мне все рассказал. Спасибо вам большое.

Она оглядела обоих и улыбнулась уголками губ, а потом внимательно посмотрела на Татьяну, чуть прищурившись, как бы анализируя.

– Следовало ожидать подвоха, когда Даша меня пригласила с вами. Почему я согласилась?

Вопрос она задавала невидимке в окне, повернув туда голову, и уставилась в солнечный день сквозь пространство. Татьяна не обратила на это внимания, ела дальше.

– Это у вас такая конкуренция? За что? За место в театре? – спросил Вадим, следя за взглядом Муравьевой.

– Не знаю. Место в театре ей и так обеспечено. Даша просто всегда считала меня соперницей, хотя я ее как таковую не воспринимала.