Купе

Купе

Вокзал. Меня всегда привлекало это место. Даже когда командировки стали обыденностью. Вечно жёсткие и неудобные скамейки в зале ожидания. Слабый, перемешанный запах тормозных букс вагонов и креозота шпал, доносящийся как бы издалека, но характеризующий это место однозначно и, несомненно. Люди, снующие мимо тебя, казалось бы суетливо и бесцельно, но точно попадающие на свой поезд и на свой маршрут. Смотришь на их озабоченные лица, но понимаешь, что через некоторое время они найдут свой вагон, своё купе, и успокоятся. Получат чуть влажное, выданное проводницей, к которой пока ещё не привыкли, постельное бельё. Разложат вещи и удовлетворённо, смотря на убегающий перрон, начнут спокойную жизнь путешественников. Достанут то, чем запаслись именно на этот случай - курочка в фольге, свежие овощи, колбаса, хлеб и, конечно, что-нибудь запрещённое для распития в вагоне. Это негласный обычай, своего рода ритуал, которому следуют все, всегда и везде.

До моего поезда оставалось сорок минут. Я сидел на той самой неудобной скамейке и смотрел в выключенный телефон. Я делал вид, что чем-то увлечён. На самом деле рассматривал тех, кто был вокруг. Это развлекало гораздо больше, чем тупые телефонные предложения поиграть, поболтать, и посмотреть всякую чушь, под названием «жесть, смотреть до конца». Моё внимание привлекла дама, сидевшая через ряд. Я видел её по пояс. Шляпа с широкими полями закрывала лицо. Удивительно было то, что она не смотрела в телефон. То есть, когда я специально чуть приподнялся, чтобы рассмотреть, чем она занята, то был удивлён. Её руки, в которых ничего не было, свободно лежали на коленях. Голова была опущена. Казалось, она спала. Но я почему-то чувствовал, что это не так. Я долго наблюдал за ней, но шляпа так и не изменила своего положения и мой интерес к даме постепенно угас. Да и объявление о прибытии моего поезда наполнило голову другими заботами.

Я вышел на перрон. Морозный воздух подарил свежесть, которой не буду чувствовать в следующие сутки пребывания внутри железного змея. Тем не менее, в вагон тянуло. Тянуло к какой-то определённости и спокойствию. Мерный стук колёс, где-то издалека, и убаюкивающее покачивание. Полутёмное купе в вагоне, с манящими буквами СВ. Или ты один, или с кем-то, кто воспитан, тактичен и немножко интроверт. Стоимость такого проживания не даёт шансов простакам, балаболам и беспардонцам.

Пройдя в вагон, и найдя своё купе, успокоился. Расположившись на диване, я смотрел в окно на заснеженный перрон. Нужно было дождаться соседа, чтобы потом, в соответствии с его поведением, предпринимать дальнейшие действия по обустройству временного гнезда.

До отправления оставалось около пяти минут. Никто не появлялся. Я с любопытством прижался лбом к окну, чтобы увидеть вход в вагон. Проводниц было две. Веснушчатая девчонка с косичками, которая проверяла у меня документы, и её наставница, проводница, которую мы запоминаем тогда, когда она начинает мыть или пылесосить вагон, долго и назойливо. А девчонка, наверное, была стажёром, но при входе я об этом даже не подумал. Так чётко и безукоризненно девушка делала свою работу. На настоящую проводницу, стоящую чуть в стороне, я даже не обратил внимания. Сейчас они обе отрешённо топтались на месте, ожидая тех, по их мнению придурков, кто заскакивал в вагон в последний момент. Наверняка веснушчатая девчонка так не думала, до сего момента. Но опыт и рассуждения о пассажирах воспринимались и впитывались. И судя по раздражённому топтанию молодой, некое отношение к опаздывающим пассажирам уже сформировалось, и естественно не без участия знающей и опытной коллеги-наставницы. Заболела шея.

«Оно мне надо? Один в купе тоже не плохо», - подумал я и расслабленно откинулся на спинку дивана. Поезд тронулся. Тихонько и неслышно. Перрон медленно поплыл за окном. В этот момент ты превращаешься в пассивного наблюдателя. Не надо рулить и думать о том, как увернутся от тех, кто спешит и едет, как будто в последний раз. Не надо нажимать на мышь, пытаясь найти в куче нагромождений интернета что-нибудь стоящее. И даже опостылевший телефон не надо держать в руках. Всё за окном. Картинки меняются, а ты просто сидишь и созерцаешь, как всё предложенное «телекомпанией» РЖД мелькает перед твоими глазами. И пусть это ненадолго. Пусть это скоро надоест. Но первые минуты путешествия на поезде ты растворяешься в этой спокойной и приятной обстановке, следующей сразу же за суетой вокзалов, неопределённости возле вагона, и возможной неразберихи с билетами.

Моё романтическое единение с купе было грубо нарушено звуком открывающейся двери:

— Вы позволите?

Я не верю во все эти причуды судьбы, но это была она. Дама в шляпе, за которой я наблюдал на вокзале.

— Добро пожаловать, — сказал я, и сконфузился. Прозвучало это как-то неестественно. Но она обрадовалась моему участию.

— Будем соседями? Вы мне с чемоданом не поможете?

Я подскочил как чемпион мира по лёгкой атлетике. Схватил весьма не лёгкий чемодан и играючи засунул его под диван. Через минуту моя спина сказала мне, что я дамский угодник и понторез. Свои проблемы я естественно скрыл. Сдерживая сбившееся дыхание, уселся на своё место, показывая всем своим видом, что ничего более лёгкого в своей жизни я не делал.

— Спасибо, — сказала она и села напротив меня.

Неясный свет фонарей, пролетающих за окном, а свет в купе мы так и не включили, не давал толком рассмотреть её лицо. Благо шляпу она сняла, и положила рядом с собой. Я пытался понять, сколько ей лет. Мне, как мужчине, нужно было завязать разговор. Но про что? Поэтому я пытался понять, к какой возрастной категории она принадлежит. А вообще-то, я зверски хотел есть. Пресловутая курочка, овощи и бутылка коньяка разрывали чемодан, громко крича: «достань нас или ты захлебнёшься слюной». Но я был человеком воспитанным, поэтому тактично занял выжидательную позицию.

Так мы и сидели друг против друга. Она – интригующая незнакомка и я, заинтригованный и томимый голодным противоречием «Ест или не есть. Вот в чём вопрос». Она упорно смотрела в окно. А я упорно пытался проанализировать черты её лица. Причёска, чуть взбудораженная снятием шляпы, не испортила образ и привлекательность. Чуть волнистые, густые и тёмные, в этом освещении точнее не определить, волосы лежали на плечах. Брови. Тут я нифига не понимаю, но они не мешали, и не влияли на общую картину. Нос, чуть вздёрнутый и милый. Губы, с явным бантиком на верхней, и мягким полумесяцем нижней. И ещё маленькими, чуть заметными уголками, вздёрнутыми вверх. По моим меркам, она была красива. А ещё, в свете бесконечных фонарей с улицы, я, в конце - концов, смог предположить. Лет ей было 35-38, хотя, можно было и «попасть». Женщины ведь с другой планеты, и определить их земной возраст не ошибившись очень трудно.