Купи меня, убей их

Глава 1

Милан. Июль. Город, где мечты пахнут жарой. И страхом.

Жаркое солнце обрушилось на асфальт, растекаясь по улицам Милана, как мед. Ванесса прижалась лбом к прохладному окну самолёта, а внутри — кипело от восторга. Её кожа ловила отражения солнца, волосы, собранные в небрежный пучок, были слегка взъерошены после перелёта. Она даже не хотела поправляться — была такой, какая есть: настоящей. Свободной.

— Мы приземлились… — шептала она себе с лёгкой улыбкой, будто всё это было её тайной.
Не просто поездка — её первое взрослое приключение. Подарок на совершеннолетие. И она его заслужила.

В зоне прилёта царил хаос — чемоданы, люди, звуки. Но всё вокруг казалось волшебным. Даже старик, бурчащий что-то на итальянском, даже сбежавшее колесо от тележки — всё.

Такси пахло мятным кондиционером и чем-то дорогим. Ванесса ехала, вжимаясь в сиденье, и с жадностью впитывала виды: яркие балконы, где сушится бельё, узкие улицы с мозаичными вывесками, и кафе, из которых доносился аромат кофе и свежей выпечки.

Милан был как кадр из фильма, в котором она вдруг стала главной героиней.

Отель оказался стильным, с лёгким налётом старины и изысканности. На рецепшене её встретила женщина с акцентом и солнечной улыбкой. Комната — светлая, с белоснежной простынёй и французскими шторами, — сразу стала личной территорией свободы.

Она приняла душ, с лёгким скрипом открыла чемодан, достала своё любимое платье — чёрное, короткое, с открытыми плечами. Надела босоножки, нанесла лёгкий макияж: подчёркнула глаза, чуть блеска на губы.
Подошла к зеркалу, посмотрела в свои тёмно-серые глаза.

— С днём рождения, девочка, — сказала себе и улыбнулась.

Первые часы прошли, как во сне: глоток холодного мороженого, фотографии собора Дуомо, шелест листьев в парке, звон бокалов на терассах. Она чувствовала, как жизнь в ней по-настоящему пробуждается. Как будто в её груди расцветает целый сад.

Ванесса села в уютном кафе на углу, заказала пасту с соусом песто и апероль. Она листала фотографии в телефоне, переписывалась с подругами, выкладывала сторис.

Вечер медленно опускался на город, зажигая фонари.

Именно тогда он появился.

Высокий, лет тридцати, с лёгкой небритостью и белой рубашкой, закатанной до локтей. Он подошёл уверенно, но без навязчивости, будто случайно. Заговорил на английском, с лёгким итальянским акцентом:

— Прости, что отвлекаю. Я заметил, что ты фотографировала закат. Могу показать место, где он выглядит волшебно.

Ванесса замерла.
Он был… красив. Но взгляд — странный. Слишком изучающий.

— Спасибо, я уже иду в отель, — ответила она с вежливой улыбкой.

— Это займёт всего десять минут. Милан — мой город, я не причиню тебе зла, клянусь, — он усмехнулся.
Его взгляд будто был спокойным, даже заботливым. Но сердце Ванессы кольнуло тревогой.

— Всё равно, спасибо, — она встала, поправляя сумочку, и быстро зашагала по тротуару.

Но странное ощущение не исчезло.
Она обернулась — его уже не было. Ни у кафе, ни на углу.

Через квартал её догнал скутер. Сзади раздался гудок. Она резко повернулась —
но вместо удара или страха — темнота.

Её вырвали из города.
Из света. Из запахов.
Мир сузился до запаха кожи ремней и скрипа металлической двери.

***

Комната была маленькой. Без окон. Стены серые. Воздух — спертый.
На ней были те же босоножки, то же платье, но теперь всё казалось чужим.

— Как зовут? — грубый голос.

Молчание.

— Сколько лет?
— Восемнадцать, — выдохнула она, почти не узнавая свой голос.

— Ты дорогой товар, детка. Это тебе не Чехия. За тобой уже выехали. Сам Рафаэль.

Она вздрогнула. Имя прозвучало, как приговор. Она не знала, кто он. Но слова сам Рафаэль прозвучали слишком значимо.

— Он не берёт девочек просто так, — усмехнулся кто-то в тени.
— Это будет интересно.

Рафаэль… кто ты?

Мир Ванессы больше не принадлежал ей.
Но именно в этот момент началась история. История о встрече, любви и тайнах, страшнее ночи.

Глава 2

Я не знала, сколько времени прошло с тех пор, как меня забрали. В подвале не было окон, только лампа, мигающая где-то наверху, и мерзкий голос, шепчущий за дверью:
— Хороший товар. Молодая. Умная. Эксклюзив.
Меня никто не бил. Почти. Только смотрели. Оценивающе. Я хотела кричать, но научилась молчать. Это было проще.
А потом он пришёл.

Я даже не успела разглядеть лицо нового "покупателя". Только голос. Холодный. Командный. Он не торговался. Он просто назвал сумму — и в подвале стало тише.
— Забирай, — сказал кто-то.
— Сначала ты. — В голосе того, кто выкупал меня, была тишина перед выстрелом.

Я услышала хлопок. Один. И короткий вскрик.
Кто-то упал. Кто-то замолчал навсегда.
— Ублюдок, — выдохнул охранник, который стоял за мной, и поспешно отступил в сторону.
А меня взяли за руку. Аккуратно. Почти бережно.
— Всё, малышка. Ты свободна.
Но голос был не успокаивающим. Он был как сталь.
Я не верила.
Потому что свобода не приходит с выстрелами.

Меня посадили в машину.
Тёмные окна. Кожаные сиденья. Безмолвный охранник рядом.
Я не знала, куда меня везут. Но знала одно: я теперь принадлежу другому миру. И тому, кто убивает не моргнув.

Я принадлежу ему.
Рафаэль Лоренс Сальваторе.
Гул колёс по булыжной мостовой в какой-то момент убаюкал меня. Я перестала считать повороты, перестала различать, где мы. Только мелькание фонарей за тёмным стеклом и острый запах кожи от салона машины, в котором всё казалось слишком дорогим для меня. Даже воздух.
Меня куда-то везли. После грязного подвала с капающей трубой и криками за стенкой это место казалось другим миром. Даже охранник, что сидел напротив, выглядел не как похититель, а как часть какого-то театра, где я — временная героиня, случайная, ненужная, но необходимая.
Машина остановилась. Тишина.
— Выходи, — коротко бросил он.
Я медлила. Ступила на землю только тогда, когда он открыл дверь и просто посмотрел на меня. Без угроз, без слов — и это пугало больше.
Передо мной стоял особняк. Нет. Целый дворец, будто вырезанный из сна. Белые колонны, мраморные лестницы, кованые балконы, тонкие линии архитектуры. Всё в нём было из другого мира. Даже цвет неба над крышей казался особенным.
Мои ботинки хлюпали по каменной дорожке, я почувствовала, как сзади захлопнулась машина. И тишина. Гулкая, предвещающая.

Меня проводили внутрь.
Коридоры — длинные, зеркала — высокие, свет — приглушённый, но тёплый. Всё пахло чем-то терпким.
Меня оставили в комнате. И снова — одиночество.
Там было зеркало. Я подошла. Себя не узнала.
Синяки под глазами, запутанные волосы, сломанный взгляд. Я не была той Ванессой, что приехала в Италию отмечать восемнадцатилетие. Я была... кем?
Вдруг — щелчок.
Дверь открылась.
Он вошёл.

Рафаэль Лоренс Сальваторе.
Всё во мне замерло.
Он не говорил. Просто смотрел. Его шаги были беззвучны, движения — выверены. На нём был тёмный костюм, безупречно сидящий на фигуре. Его глаза — тяжёлые, чересчур внимательные.
Он остановился. Слишком близко.
— Ты боишься меня?
Я сглотнула.
— А должна?
На его губах появилась тень улыбки.
— Умница, малышка.

И он вышел.
А я впервые с того дня... вздохнула.
Он не тронул меня. Он ничего не объяснил. Он просто... посмотрел.
Но этого взгляда было достаточно, чтобы всё внутри дрогнуло.
Он не казался мне спасителем.
Он не казался мне врагом.
Он был чем-то другим. Тем, кто не отпускает. Тем, чьё имя застревает на губах.

Рафаэльчик.
Я почувствовала, как по спине пробежал холодок.
И внутри меня впервые — шепот. Тихий, опасный.
«Не влюбляйся».

Глава 3

Я не знала, как пахнет свобода, но точно помню запах того подвала: гниль, сырость и кровь. И когда двери в ту клетку закрылись навсегда, а руки мужчины в чёрном вывели меня наружу, я не поверила. Не сразу.
Я ждала подвоха. Новую клетку. Ещё одну петлю на шее.
Но меня посадили в машину. Кожаные сиденья, затемнённые стёкла, идеально отрегулированная температура воздуха — всё будто насмехалось надо мной. Я смотрела в зеркало заднего вида и не узнавала своё лицо.
Кто эта девочка с потухшими глазами? Почему она дрожит, хотя вокруг так тепло?

Машина остановилась.
Передо мной раскинулся особняк. Он был белый, как кости, и высокий, как страх.
Я переступила порог, и холод мрамора под ногами оказался живым — он будто впитывал в себя следы, эмоции, мысли. Стены были молчаливы. Люди в чёрных костюмах — тоже. Я шла, и каждую секунду ожидала, что кто-то схватит меня за волосы, ударит, кинет на пол.
Но этого не происходило.
Меня просто вели. Как будто я — гость. Или… вещь, которую переносят из одного места в другое.

Комната, в которую меня завели, была неуютной. Не потому, что была пустой, а потому, что была слишком безупречной. Диван цвета песка. Тёмный деревянный стол. Окна в пол, за которыми скользили тени деревьев.
Я не села сразу. Оглянулась. Думала — убеждать? Умолять? Или бежать?
Но мои ноги были ватными. Сердце билось так громко, что, казалось, его слышат на другом конце дома.

— Подожди здесь, — бросил тот, кто меня сопровождал. И исчез за массивной дверью.
Я осталась одна.
Одна в комнате, где воздух был густым, как сироп.
В горле — сухо. В голове — пусто. А в груди — страх. Живой, тянущий, словно когтистая рука.

И тогда дверь открылась.
Я не сразу повернула голову. Сначала ощутила — кто-то вошёл. Пространство изменилось. Словно давление воздуха увеличилось.
Он подошёл. Я подняла глаза.

Рафаэль Лоренс Сальваторе.
Не человек. Легенда. Угроза. Спасение.
Мужчина, имя которого шептали, когда хотели испугать. И мужчина, который только что вытащил меня из ада.

Он был выше, чем я представляла. Широкие плечи. Чистая, тёмная рубашка облегала тело, подчёркивая силу. Волосы — чуть небрежные, как будто он их никогда не укладывает специально. Взгляд — проникающий. Идеально спокойный, но с чем-то тлеющим под поверхностью.
Он не улыбался. Не проявлял агрессии. Просто смотрел.

— Ты говоришь по-итальянски? — его голос был низкий, ровный, почти ленивый.
Я покачала головой.
— По-английски?
— Да, — выдавила я. Мой голос звучал чужим.

Он кивнул. Плавно подошёл к бару, налил в бокал что-то красное.
Я смотрела на него, и в груди нарастал ком. Страх превращался в паническое напряжение. Что он скажет? Что сделает?

— Ты теперь здесь, — произнёс он. — Под моей защитой.
— Почему? — я задала вопрос, сама не веря, что решилась.
Он посмотрел.
— Потому что я так решил.
— Я… я не понимаю.
— И не обязана. Сейчас — отдыхай. Питайся. Живи.
— И потом? — я подняла глаза.
Рафаэль подошёл ближе.
— Потом, Ванессочка, посмотрим.

Я оцепенела. От его голоса, от того, как он меня назвал...
— Откуда вы знаете моё имя? — спросила я.
Он улыбнулся. Краем губ.
— Я знал о тебе давно.
— Зачем?..
— Потому что ты была товаром. И ты стала приманкой. А теперь — ты под моей крышей.
Он приблизился, коснулся моей щеки пальцами.
— Тебя никто не тронет, Малышка. Никто.
Я замерла. Малышка. Это было… странно. Мягко. Липко. Нежно. И пугающе.

Он ушёл, оставив в воздухе шлейф дорогого аромата.
Я осталась сидеть, прижав ладони к коленям.
Страх никуда не делся. Но к нему примешалась другая эмоция. Неизвестная.
Что-то между любопытством и... желанием.

Глава 4

В доме стояла пугающая тишина. Не уютная, как в книгах, где в таких особняках живут семьи с золотыми лабрадорами и дымящимися пирогами на кухне. Нет. Эта тишина была другой. Напряжённой. Как будто дом выжидал. Наблюдал.
И я была в нём не хозяйкой, не гостьей… а чем-то средним между пленницей и вещью.

Мои босые ступни почти не издавали звуков по прохладному полу. Я шла медленно, цепляясь взглядом за мелочи: орнамент на ковре, трещина в плитке, отражение света от люстры. Всё, только бы не думать. Не чувствовать.

Мир был размытым. Я не ела со вчерашнего утра, не спала вторые сутки. А внутри всё сжималось. Как будто внутри меня кто-то завёл пружину — и она скрипела, натягивалась, готовая в любой момент лопнуть.
Я хотела воды. Просто стакан воды. Это была единственная конкретная мысль, за которую я цеплялась, как утопающий за соломинку.

И я почти прошла мимо гостиной, когда почувствовала этот запах.
Запах, от которого всё внутри сжалось, но не от страха, а от… чего-то другого.
Он был пряный, густой, тёплый. Смесь табачного дыма, древесных нот, дорогих духов и мужского тепла. Неправильный. Опасный.
Рафаэль.
Я почувствовала его до того, как увидела.

Он стоял у окна. В полутени. Как будто сам был частью этого вечера. Чёрная рубашка, закатанные рукава, лёгкое напряжение в плечах. Дым от сигареты поднимался в воздух, будто время замедлилось.

Я замерла. Грудная клетка болезненно сжалась.
Он не смотрел на меня, но я знала — чувствовал.
— Ты плохо спишь, — произнёс он спокойно. — Почему?

Вопрос застал меня врасплох. Я открыла рот, но воздух застрял в горле.
— Тени, — выдавила я. — Они… слишком близко.

Он отложил сигарету. Медленно, будто боялся спугнуть.
— Здесь тебя никто не тронет.
Я кивнула, но сердце уже начало колотиться быстрее. Не от него. От всего.

От особняка.
От этой странной, удушающей роскоши.
От собственного тела, которое вдруг стало чужим.
От тишины, от того, что меня не кричали, не били… и это пугало ещё больше.
Где крик? Где боль? Где привычный ужас?

Паника подкралась незаметно, как хищник. Я почувствовала, как всё начинает дрожать. Колени, пальцы, губы.
Воздуха стало мало. Грудь сдавило.
Голова закружилась.

Я начала задыхаться.
— Ванесса? — голос Рафаэля стал ближе.
Я отступила.
Нет. Нет. Это происходит снова. Я теряюсь. Я исчезаю.
Комната превратилась в клетку. Стены подбирались ближе.
Сердце билось где-то в горле.

Я сжалась. Согнулась. Пальцы дрожали, дыхание рвалось на куски. Слёзы подступили, но не могли выйти. Я была пленницей внутри собственного тела.

И тогда он коснулся меня.
Легко. Тепло. Как будто обволакивая, а не прикасаясь.
— Эй. Смотри на меня, — его голос был другим.
Не властным. Не грубым.
Человеческим. Тихим.
— Ты в панике. Это нормально. Ты жива. Я здесь. Дыши вместе со мной.

Он положил ладонь на мою грудь. Над сердцем. Тёплую. Настоящую.
— Я с тобой. Я не враг. Просто доверься. На секунду.
Я вдохнула. Рвано. Больно.
Он тоже вдохнул.
— Вот так. Снова.
Вдох. Выдох. Его ритм стал моим.

И вдруг — я услышала тиканье часов. Шорох листьев за окном. Его дыхание. Своё.
Мир начал возвращаться.

Я плакала. Уже не от страха. От усталости. От облегчения.
Он притянул меня к себе.
И я позволила. Потому что в этой тьме он был единственным огнём.

— Ты сильная, Малышка, — прошептал он. — Просто ещё не знаешь этого.
И впервые… я почти ему поверила.

Глава 5

.

Я почувствовала запах табака ещё до того, как открыла глаза. Он витал в воздухе вместе с ароматом чего-то дорогого, глубокого — словно лес в дожде и мужские духи одновременно. Это был он. Рафаэль. Где-то рядом. Я не знала, день ли сейчас, утро, вечер — я не знала ничего, кроме того, что я жива. Пока что.

Я открыла глаза.

Комната была тёмной, только тонкая полоска света пробивалась сквозь занавешенное окно. Всё внутри казалось чужим, стерильным, но не бедным. Простынь подо мной пахла чистотой и чем-то едва уловимо мужским. Я даже не сразу заметила, как сжала пальцы в кулаки, когда дверь открылась.

— Ванессочка, — голос. Низкий, хриплый. Такой, как у него. Такой, от которого по спине пробежал ток. — Вставай. У нас мало времени.

Он стоял в дверях, высокий, словно вырезанный из тьмы, в чёрной рубашке, с расстёгнутым воротом. Волосы растрёпаны, глаза смотрели без тени усталости, словно он не спал вовсе.

— Что... где... — язык заплетался.

— Мы уходим. Сейчас. Быстро.

Он бросил мне чёрную куртку, которая оказалась огромной. Я накинула её, не чувствуя собственного тела. Ноги дрожали. Ступни были босыми, но он кинул мне кроссовки, не глядя.

Мы вышли из комнаты, в которой всё ещё висел запах страха. По коридору неслись голоса, чьи-то шаги, телефонные звонки — кто-то кричал на итальянском, и я уловила в интонациях панику. Он провёл меня быстро, одной рукой придерживая за локоть, второй что-то печатая в телефоне. Всё было слишком стремительно.

На выходе стояли двое. Один с рацией, второй — с автоматом. Молча кивнули Рафаэлю.

Мы выбежали под дождь. Я даже не сразу поняла, что это был дождь — всё внутри вибрировало от страха. Чёрная машина ждала у бордюра, массивная, блестящая, с затемнёнными окнами. Он открыл дверь, резко.

— Садись, Несса, быстро!

Он не спросил. Он приказал.

Я села. Дверь захлопнулась. Через мгновение он сел за руль сам. Это удивило меня. Не шофёр, не охранник. Он.

— Что происходит?

Он молчал. Только вырулил с визгом шин. Улица была тёмной, лишь редкие фонари отражались в мокром асфальте. Я чувствовала, как воздух наполняется напряжением.

— Рафаэль...

— Сидеть тихо, — бросил он, сжав руль так, что костяшки побелели.

Машина резко свернула, и тут я услышала первый выстрел.

Мой крик сорвался с губ, я прижалась к креслу, не в силах дышать.

— Нас преследуют?! — прошептала я.

— Уже нет.

Он свернул на боковую улицу, резко тормознул. Из-за угла выскочила вторая машина, фары ослепили, я закричала — и в следующую секунду Рафаэль выстрелил. Сам. Через стекло. Сквозь треск и грохот.

Машина сзади остановилась. Рафаэль бросил пистолет на пассажирское сиденье и повернулся ко мне.

— Ты цела?

Я не могла ответить. Не могла даже кивнуть. Всё внутри вдруг словно сжалось в комок. Дыхание стало рваным, ладони похолодели, сердце билось слишком быстро. Мне не хватало воздуха. Я... не могла дышать.

— Несса? — его голос стал тише. — Малышка... ты слышишь меня?

Мир вокруг начал расплываться. Звук уносился куда-то вдаль, как сквозь вату. Грудь сдавило, как будто кто-то поставил камень на рёбра. Я прижалась к двери, дрожа всем телом. Было страшно. Слишком страшно. Он только что стрелял. Только что убивал. А я сидела рядом.

— Не трогай меня... — прохрипела я, почти беззвучно. — Пожалуйста...

— Тихо. Смотри на меня, Малышка. Просто смотри. — Он не тронул меня, не подошёл ближе, но его голос стал другим. Низким, мягким, как будто он умел это. Как будто уже видел это раньше.

— Это паническая атака. Я знаю. — Он говорил спокойно, размеренно. — Тебе кажется, что ты умираешь, но ты — не умираешь. Я рядом. Вдох. Медленно. Раз. Два. Вот так. Дыши со мной.

Я смотрела на него, как в кошмаре. Его лицо — чужое, пугающее, и в то же время единственное, что держало меня на плаву. Он не был просто мужчиной. Он был чем-то большим. Опасным. Неподконтрольным. От него пахло табаком, кожей и чем-то острым, мужским, чужим. Его взгляд был почти звериным.

Человеком, прошедшим через смерть — и ставшим частью её.

— Ты боишься меня? — его голос стал почти шёпотом.

Я кивнула. Едва заметно.

Он улыбнулся — странно, криво, почти жестоко.

— Правильно, Малышка. Так и надо. Бояться — это инстинкт самосохранения.

Он включил двигатель, и машина снова рванула с места, оставляя позади тень выстрелов, мокрую улицу и грохот, который останется во мне навсегда.
— Добро пожаловать в ад, Несса, — прошептал он, снова включая двигатель.

Глава 6

Салон автомобиля окутало гнетущее молчание. Только шорох шин по мокрому асфальту да ленивые щелчки поворотников нарушали тишину.

Ванесса сидела на переднем сиденье, будто на краю бездны. Не дышать громко. Не двигаться. Не выдать страха, который стягивал ребра и разливался по телу липкой дрожью. Даже ремень безопасности казался петлёй — тугой, неумолимой.

Рафаэль молчал. Его ладони лежали на руле, и пальцы врезались в кожу, будто намертво. Он даже не смотрел на неё — и именно это было самым страшным. Как будто она уже не человек. Не личность. А объект. Деталь.

От него пахло табаком и чем-то тяжёлым, терпким, слишком мужским. Аромат скользил под кожу, проникая в лёгкие и разум, и это не отталкивало — это пугало больше. Потому что внутри поднималась реакция, которую она не могла себе позволить.

Она не знала, куда он её везёт. И не решалась спросить. Потому что его внимание — это удар. Это вызов. Это клеймо.

— Тебе холодно? — голос, будто скальпель, прорезал воздух.

Он не был грубым. Нет. Скорее спокойным. Спокойствием человека, который знает: он держит чужую жизнь в руках. И может отпустить. Или сжать.

— Нет... всё в порядке, — выдохнула она. Неуверенно. Тихо. Почти не двигая губами.

Рафаэль скользнул по ней взглядом — медленным, тягучим. Как будто решал: жалеть или ломать. Она отвела глаза, крепко сжав руки на коленях. Показывать страх — значит проиграть. Но как не бояться, если сидишь рядом с мужчиной, в котором опасность пульсирует в каждом движении?

Машина свернула на узкую дорогу, за окнами промелькнули массивные ворота, охранник, камеры. Мир за границей этой территории остался позади. Здесь всё было иначе — слишком тихо, слишком правильно. Как в капкане.

Ворота распахнулись без остановки. Машина въехала на территорию, и перед Ванессой возникло здание, больше похожее на крепость, чем на дом: тёмные стены, высокие окна и ощущение — каждое движение под прицелом.

Он вышел первым. Обошёл машину, открыл ей дверь.

— Ванессочка, — почти нежно. Почти. Но так, что мурашки побежали по её спине. — Пойдём. Нам нужно поговорить.

Она вышла. Ноги дрожали, но она заставила себя сделать шаг. И ещё один. Он шёл впереди, не оглядываясь, как будто точно знал — она последует. Потому что выхода нет.

Дорожка из камня вела к массивной двери. Рафаэль открыл её, даже не взглянув на неё. Внутри — гулкий холл, стены, увешанные картинами с потускневшими лицами. Дом, в котором дыхание звучит слишком громко. Где каждый шорох — как крик.

Он двигался уверенно, ни разу не остановившись. Она следовала, не смея отстать. Комнаты мелькали перед глазами — просторные, строгие, слишком пустые. В них не было жизни. Только холод и власть.

Наконец они вошли в кабинет. Тёмное дерево, кожа, книги — и за столом мужчина. Незнакомый. Но с первого взгляда — опасный. Его глаза скользнули по Ванессе, оценивающе, бесцеремонно.

Рафаэль опустился в кресло напротив, как будто всё это — его территория. Его правила.

— Присаживайся, — коротко, твёрдо.

Она подчинилась, не задавая вопросов. Сердце билось в горле. Воздуха не хватало.

Мужчина за столом не отводил взгляда. Будто сканировал её. Видел всё — до костей, до мыслей. Невыносимо.

— Значит, ты — Ванесса, — его голос был низким, ровным. Но в каждой интонации чувствовалось: он привык говорить так, чтобы не возражали. — Ты многое пережила. Но ты уже не та, кем была.

Она замерла. Он знал. Он говорил так, будто всё уже решено.

Рафаэль чуть склонил голову, будто подталкивая:

— Всё хорошо. Скоро всё станет ясно. Просто… нужно кое-что сделать.

Её пальцы вцепились в ткань куртки. Сделать? Что? Для кого?

Мужчина за столом перевёл взгляд на Рафаэля, и между ними повисла напряжённая тишина. Потом он медленно произнёс:

— Ты можешь её взять.

Рафаэль не удивился. Просто встал, подошёл к Ванессе, и, не касаясь кожи, положил ладонь ей на плечо. Лёгкое движение. Но словно клеймо.

— Ты будешь со мной. Мы сделаем то, что нужно.

Ванесса хотела спросить — что именно? Почему она? Но язык не слушался. Всё внутри неё уже знало ответ. Это было неслучайно. Она — часть чего-то, куда её втянули не спрашивая.

Рафаэль повернулся к мужчине:

— Она должна понять, что пути назад нет. Если она уйдёт — мы все под угрозой.

Приговор. Сказанный ровно. Без эмоций.

— Ты хочешь, чтобы она была готова, — тихо повторил мужчина, и в его голосе не было ни капли сомнений. — Готова ко всему, что её ждёт.

— Она важна, — подтвердил Рафаэль. — Слишком важна, чтобы отпустить.

Мужчина откинулся в кресле. На его лице появилась лёгкая, пугающе безжизненная улыбка.— Переодень её. Если ты хочешь, чтобы она была частью этого, — мужчина чуть склонил голову, словно делая последнее уточнение. — Пусть выглядит соответственно.

Рафаэль не ответил. Только слегка сжал её плечо — почти незаметно, но достаточно, чтобы она ощутила: всё серьёзно. Он не просит. Он приказывает. И не ей — даже не себе. Это было решение, принятое заранее.

— Пошли, Ванессочка, — прошептал он так, что от его интонации по спине пробежали мурашки. — Я покажу тебе твою комнату.

Она встала, машинально, будто тело больше не подчинялось ей. Лишь сердце билось слишком громко, словно пытаясь кричать за неё. Рафаэль провёл её по длинному коридору. Каждый шаг отзывался гулким эхом, и всё вокруг казалось не реальным домом, а театральной декорацией — роскошной, красивой, но полной тайных механизмов, готовых в любой момент сработать.

Он открыл дверь — тяжёлую, резную, с тёмной латунной ручкой. Комната внутри была слишком элегантной для того, чтобы она чувствовала себя комфортно: мягкие ковры, кремовые шторы, большая кровать с балдахином. И... платья. Несколько. Развешаны аккуратно на ширме, словно кто-то знал её размер. Словно кто-то заранее готовился.

— Тебе подойдёт вот это, — он подошёл к одному из нарядов и снял его. Тёмно-синее, почти чёрное платье из плотной ткани с открытыми плечами и тонкой вышивкой вдоль талии. Оно казалось нарядом для приёма, но вместе с тем... униформой.

Глава 7

Утро наступило слишком быстро. Ванесса не помнила, как уснула — будто ночь вычеркнули, заменив её пустотой. Она проснулась в той же комнате, под тяжёлым одеялом, в той же рубашке, оставшейся с ужина, а за окном — белёсый туман. Не тишина, а удушающая вязкость воздуха, как перед грозой.

На подносе у кровати стоял завтрак: чашка крепкого кофе, ломтик хлеба с маслом, половина груши, нарезанная аккуратными дольками. Ни души. Ни звука. Только записка, аккуратно сложенная пополам.

“Ты знаешь, куда идти. Не опаздывай.” — почерк резкий, угловатый, словно процарапанный когтями.

Она знала. Сад. Чёрные розы. С той стороны особняка, где вечером почти не горел свет, где стекла в окнах отражали только чёрное.

Накинув лёгкое пальто, она вышла. Под ногами похрустывала галька, и каждый её шаг отдавался в ушах. Мир будто спал, но наблюдал. Слишком тихо. Слишком правильно.

Сад начинался там, где кончалась привычная геометрия. Каменные дорожки сменялись извилистыми тропинками, кусты тянулись вверх, будто пытались дотянуться до неба, но не могли — небо здесь было серым и бесконечно чужим. И, наконец, — они. Чёрные розы. Ни капли цвета, только бархатная тьма на лепестках. Цветы, которых не должно существовать.

— Ты пришла, — прозвучал голос сбоку.

Она вздрогнула. Мужчина стоял у кованой арки, ведущей вглубь сада. Не Рафаэль. Другой. Высокий, с русыми волосами, собранными в низкий хвост. Серо-зелёные глаза. Улыбка — почти искренняя. Почти.

— Меня зовут Лиам. Я буду твоим первым наставником, — сказал он. — Хочешь — называй это школой. Хочешь — тюрьмой. Мне всё равно. Главное — слушай и запоминай.

Ванесса молча кивнула.

— В этом месте нет случайностей, — продолжил он, ведя её по тропинке. — Всё, что ты увидишь, имеет значение. И всё, что ты не видишь, — тоже.

Деревья здесь были иными. Тонкие, изогнутые, словно двигались даже без ветра. Один из кустов вдруг шевельнулся, хотя рядом не было ни птицы, ни животного.

— Это не природный сад, — заметила она вслух.

— Конечно, нет. Он выращен под конкретную цель. Всё в этом доме — инструмент. Даже ты, если решишь остаться.

Слова зазвенели в голове.
“Если решишь остаться.”
То есть, есть выбор?

— А если решу уйти?

Лиам посмотрел на неё с долгой паузой.
— Тогда придётся пройти по другой дорожке. По той, что ведёт за решётку. Вниз. Очень далеко вниз. — Он кивнул на дальнюю калитку. — Но ты не захочешь туда. Поверь мне.

Они остановились перед круглой площадкой, вымощенной тёмными плитами. В центре — старый металлический стол, исписанный символами, и несколько книг. Пыльных. Запертых на застёжки.

— Первое, чему ты научишься — видеть за гранью очевидного. Читать между строк. Слушать тех, кто молчит. Потому что молчание здесь — главный язык.

Она медленно подошла ближе. Коснулась обложки книги — обожгло пальцы.

— Осторожно. Некоторые знания не любят, когда их трогают без спроса, — усмехнулся Лиам.

Тут она почувствовала: кто-то смотрит.

Обернувшись, она заметила тень за кустами. Силуэт. Высокий. Чёрный.

Рафаэль.

Он ничего не говорил. Просто стоял, наблюдая.

И в этот момент она поняла — обучение началось задолго до её прихода в сад. И в этой игре, где никто не говорит правду, ей придётся стать тем, кем она никогда не была.

Той, кто выживает в темноте.
— Лиам, после обучения зайдёшь ко мне, — Рафаэль сказал это в грубой форме, не сводя с меня взгляда. Его глаза были холодными, как лёд, и я почувствовала, как по коже пробежали мурашки. В этом взгляде было что-то пугающе-хищное, будто он видел во мне не человека, а очередную цель.

Лиам коротко кивнул, будто такой тон был для него привычным, и направился ко мне. Его шаги были лёгкими, но уверенными, и, когда он подошёл, я невольно попятилась, хоть и не знала — чего именно боюсь: его или того, что он может обо мне узнать.

— Прости за это, — тихо произнёс он, как только оказался рядом. Его голос был неожиданно мягким, и в нём не чувствовалось ни злобы, ни превосходства. — Рафаэль не самый тактичный человек.

Я слабо кивнула, стараясь не показывать, как напряжена. От него пахло чем-то древесным, свежим, но вместе с тем — опасным. Этот аромат словно подчёркивал его сущность: красивый снаружи, как из сказки, но внутри — нечто более тёмное и непредсказуемое.

— Идём, я покажу, что у нас сегодня, — сказал Лиам и жестом пригласил меня идти за ним.

Мы направились вглубь здания, и с каждым шагом я чувствовала, как стены словно сжимаются вокруг. Воздух становился тяжелее, а свет — тусклее. Вдали слышался глухой звон металла, кто-то кричал, кто-то смеялся, и всё это сливалось в одну пугающую картину.

Лиам открыл дверь в один из залов. Комната была просторной, с высокими потолками и чётко расчерченными секторами. На полу — следы старой крови, потёртые маты и множество странных предметов, которые я не сразу могла опознать.

— Ты будешь наблюдать. Пока только наблюдать, ясно? — Его голос стал более серьёзным, и я быстро кивнула, не рискуя задать лишний вопрос.

Он ушёл на середину зала, и почти сразу к нему вышел другой ученик. Парень был выше, крупнее, с насмешкой в глазах и явным желанием показать своё превосходство. Но Лиам… Он двигался так, будто чувствовал каждую мышцу своего тела. Гибкий, быстрый, будто ветер. Его удары были точными, молниеносными, и уже через пару минут соперник оказался на полу, тяжело дыша.

— Это… не просто тренировка, да? — тихо спросила я, когда Лиам вернулся ко мне.

Он задержал на мне взгляд. Не враждебный, нет. Скорее — изучающий, почти осторожный.

— Нет. Здесь учат выживать, — ответил он и чуть наклонился ко мне. — А выживают не все.
Я опустила взгляд, чувствуя, как под кожей дрожит холод. Слова Лиама эхом отозвались внутри: а выживают не все. И почему-то именно он, такой спокойный и отстранённый, сказал это с такой грустью, будто сам однажды оказался на грани.

Глава 8

Утро наступило слишком быстро. Ванесса проснулась с тяжестью в голове и груди. Сон был глубоким, но тревожным — будто под кожей тлела искра, которую она не могла погасить. В полумраке раннего утра силуэт Рафаэля выделялся у окна. Тот же спокойный взгляд, то же напряжение, будто в нём пряталась буря. Но сегодня в его молчании было что-то иное — глухое, чужое.

— Ты не спал, — произнесла она с лёгким упрёком, садясь на кровати. Голос был хриплым от сна, но она пыталась говорить твёрдо.

Рафаэль не ответил сразу. Лишь медленно повернул голову, и их взгляды встретились. Никакой искры. Ни одной эмоции. Только холод.

— Не спал, — коротко бросил он. — У меня есть дела.

Ванесса потянулась, стараясь унять ноющую боль в шее, но мысли роились в голове, не давая покоя. Каждый его взгляд, каждое слово будто вывернуто наизнанку. Он не лгал — но и правды не говорил.

— Какие дела? — спросила она, с трудом скрывая тревожное любопытство.

Он встал. Движения — резкие, выверенные. В утреннем свете он казался ещё более угрожающим. Высокий. Сдержанный. Лёд под кожей.

— Это не твоё дело, — его голос резанул, как стекло. — И не задавай вопросов, на которые не хочешь знать ответы.

Ванесса почувствовала, как что-то внутри неё сжалось. Это было не страх — нет. Это была тревога. Что-то неуловимое и опасное. Почему ей не всё равно? Почему его холодность задевает до дрожи?

Он был другим. Не просто мужчиной из её жизни. Он был частью чего-то большего. Чего-то, что могло разрушить её мир до основания.

— Рафаэль... — её голос дрогнул, но она не отступила. — Ты купил меня, чтобы... что? Сделать своей игрушкой?

Он застыл. А потом посмотрел на неё так, что воздух в комнате стал колючим. Она чувствовала этот взгляд всем телом — ледяной, пронизывающий, как клинок.

— Ты не игрушка, — произнёс он, подходя ближе. Его голос стал почти шёпотом. — Но ты часть моей игры. Ты сама выбрала эту роль, Ванесса.

Внутри всё обрушилось. Камнем. Хлопнула дверь на сквозняке — в душе.

— Ты пугаешь меня, — прошептала она. — Ты говорил, что не причинишь мне зла. Но ты даже не объяснил, что это значит.

Он не двигался. Его лицо было маской. Словно он решал: говорить или молчать.

— Я не причиню тебе зла, — наконец ответил он. Тихо. Ровно. Холодно. — Но помни: ты играешь в моём мире. Здесь нет места для слабости.

Злость вспыхнула в груди. Страх отступил. Осталась только ярость и непонимание.

— Я не слабая, — её голос дрожал, но она поднялась. — И ты не сможешь меня сломать.

Он чуть улыбнулся. Без радости. Без тепла. Как зимнее солнце — ослепительное, но мёртвое.

— Посмотрим, — прошептал он.

Он повернулся и вышел, не оглянувшись. Щелчок двери был слишком громким в этой тишине. Она осталась одна.

Ванесса села на кровать и уставилась в пустоту. Серые стены давили на неё, словно тиски. Всё происходящее казалось абсурдом. Но больше — судьбой.

Рафаэль… Он не просто её пленитель. Не просто мафиози. В нём было нечто, что нельзя было объяснить — и именно это притягивало её сильнее всего.

Она не сдастся. Ни за что.

Подойдя к зеркалу, она долго смотрела в своё отражение. Словно искала ту, кем была прежде. Она всё ещё была здесь. Где-то в глубине. Сильная. Упрямая. Несломленная.

Ванесса Браилова. Её история не закончилась. Она ещё могла выбрать, как сыграть свою роль в этой проклятой игре.

---

Она закрыла глаза, глубоко вдохнув. Мысли в голове гремели, как шторм. Страх. Гнев. Отчаяние. Но в таких бурях она всегда собиралась. Это был её способ выжить.

Подойдя к окну, приоткрыла его. Милан оставался где-то там — за стенами, решётками, за этим миром. Но свежий воздух напомнил: снаружи жизнь продолжается. А значит, надежда ещё есть.

Что теперь?

Этот вопрос висел в воздухе, как надвигающаяся гроза. Рафаэль был её тюрьмой. Но, возможно, и ключом. К свободе? К смыслу? Она не знала.

*«Он не берёт девочек просто так.»* Эти слова вертелись в голове. Почему? Что за игра? И какое место в ней занимает она?

Она быстро оделась, накинула джинсовку и подошла к двери. Бежать? Прятаться? Нет. Это не её путь.

Она остановилась на секунду, рука на ручке. Сделала глубокий вдох. Пора было сделать шаг.

Дверь отворилась. Страх исчез. Осталась только решимость.

— Рафаэль, — произнесла она в тишину. Голос твёрдый, словно лезвие. — Я готова играть по твоим правилам.

Игра начиналась.

Коридор был пуст. Холодный свет ламп, тонкие звуки, доносившиеся снизу, и тишина — почти церковная, гнетущая. Ванесса шагнула вперёд, её босые ноги касались холодного пола, но внутри горел огонь. Страх отступал, вытесненный чем-то новым. Не яростью, нет. Это было... пробуждение.

Она спустилась по лестнице, стараясь не шуметь. Где он? Что сейчас делает? И увидит ли в её взгляде то, что чувствовала она сама — готовность принять вызов?

Дверь в его кабинет была приоткрыта. Ванесса толкнула её чуть сильнее — и вошла.

Рафаэль стоял у стола, что-то читал. На его лице не было ни удивления, ни раздражения, будто он знал, что она придёт.

— Ты проснулась, — сказал он спокойно, не поднимая взгляда.

— Я не просто проснулась, — ответила она. — Я проснулась окончательно.

Он поднял глаза, задержал взгляд на ней. Впервые — чуть дольше, чем обычно. Медленно отложил бумаги и подошёл ближе.

— Что ты хочешь сказать?

— Я больше не жертва. И не пленница. Ты сам сказал — я часть игры. Так вот, я играю.

Рафаэль приблизился вплотную. Его взгляд скользнул по её лицу — внимательно, будто пытался распознать правду под маской. Она не отступила.

— Ты не понимаешь, во что ввязываешься, — тихо сказал он. — Этот мир не про равные роли.

— Нет, понимаю, — отрезала Ванесса. — Но я не собираюсь быть куклой. Ты хотел, чтобы я была частью твоего мира? Хорошо. Но я не стану молчать и терпеть.