Купись на мою ложь

Глава 1. Музей потерянных эмоций

Он не любил её...

— Отстань от меня, Вуд! — Блондинка резко выдёргивает руку из железных тисков мужчины напротив.

Его яркие нефритовые глаза в густых бархатных ресницах прожигают девушку безразличием. Но если бы только обладательница насыщенных травяных радужек знала, насколько он жалеет, насколько он хочет снять это чёртово помолвочное кольцо с изящного тонкого пальца и запустить прямиком на самую глубину Атлантического океана, а все ювелирные магазины Нью-Йорка подорвать к чёртовой матери!

— Серьёзно, Элла? — усмехается мужчина. На щетинистой щеке показывается отчаянная ямочка, а белые волосы будто бы шевелятся от гнева. — Замуж? За этого журналистика?

— Для тебя — Делайла! — горделиво приподнимает подбородок она, демонстрируя одурманивающие выпирающие ключицы. — И этот, как ты выразился, «журналистик» теперь работает в компании, и он, на секундочку, лауреат премии Пулитцера!1

Мужчина засовывает руки в карманы, отворачиваясь к огромному панорамному окну. Далеко внизу кипела жизнью и страстями Пятая Авеню. Он снова и снова окидывал взглядом едва виднеющийся музей Соломона Гуггенхайма2, будто бы в спиралевидном белом здании скрывались ответы на все интересующие его вопросы.

«Надо же!» — снова усмехается, не замечая, как Делайла стискивает зубы до боли, чтобы ни в коем случае не сорваться и не обнять такого домашнего, такого родного Йентани Вуда. — «Премия Пулитцера! Премия! Кольцо! Чёртова идиотка!»

— Смею вам напомнить, мисс Пирс, что это моя компания. И как я хочу, так я и буду его называть. — Снова окидывает её взглядом полного презрения.

«Семь лет, целых семь лет её всё устраивало, и за два месяца она решает выйти замуж за другого!»

— Тогда смею напомнить вам в ответ, что помимо вас, ваш отец имеет равный вес. Так что это не полностью ваша компания, — она стервозно выгибает бровь, одёргивая белоснежный пиджак.

Делайла разворачивается на высокой шпильке, уже собираясь распахнуть дверь кабинета «чёртова Вуда» и встретиться взглядом с заинтересованной секретаршей, сошедшей чуть ли не с обложки «Cosmopolitan» и 3D-инсталяцией с названием компании - «GRAPHIC ART», как его сильная рука подхватывает её под локоть.

— Элла, прошу тебя, не совершай ошибку, — слетает с губ Йена, пока девушка захлёбывается сладковатым ароматом от «Dior».

Йентани Вуд был волшебным — с идеальным чувством вкуса, невероятными светло-нефритовыми радужками, шелковистыми белыми волосами, которые она так любила перебирать в пять утра после очередной запары с заказами на работе. Йентани Вуд был.

— Ты — моя самая большая ошибка, Йен! — шипит она, борясь с нахлынувшим чувством ностальгии, ожидая, что он, как минимум, зажмурится от боли.

Но его лицо похоже на камень, ни единого дрогнувшего мускула.

«Типичный, бесчувственный Вуд!», — в который раз выкрикивает мозг, но сердце стучит, как бешеное, стремясь обнять его сердце.

Длинные пальцы разжимаются, а он отходит на шаг назад.

— Прости, что схватил тебя, Элла. Я должен уважать твой выбор.

«Должен, но я так хочу вертеть этот выбор на шпиле Эмпайр-Стейт-Билдинг!»3 

Делайла Пирс была идеальной - лучистые глаза цвета весенней травы после дождя, голливудская улыбка, которая могла влюбить в себя ровно половину Манхеттена; лоснящиеся светлые волосы, вишнёвым запахом которых он готов был задыхаться. Делайла Пирс была.

Она бегло облизывает пересохшие губы, чувствуя на кончике языка привкус остатков коралловой помады.

— Прости меня, Йен. Я не должна была тебя так называть. — Она прячет глаза в пушистых светлых, подкрашенных коричневой тушью, ресницах, стыдясь самой себя.

— Я не хочу, чтобы твоя помолвка мешала нам работать. У нас слишком много заказов. — Йен отходит к своему рабочему столу, поправляя на нём фигурку в виде балерины. Мачеха подарила её, когда исполнилось пять лет, и он влюбился в балет «Лебединое Озеро».

А вот Делайла никогда не понимала смысл балета. И так было во всём: то, что нравилось ему совершенно не нравилось ей. Но Элла знала и уважала каждую мелочь своего бывшего мужчины, терпеливо ходила с ним на бродвейские мюзиклы, балеты, стойко выдерживала его любовь к нелюдимым местам. В отличие от него, который за все семь лет не предпринял даже малейшей попытки выйти в свет со своей пассией куда-то кроме балета, считая это пустым и ненужным занятием, растрачиванием сил, которые предназначались для работы.

— И не будет, мистер Вуд, — хитро улыбается она.

Его эмоции бесконечно льстят ей, но выбирая между чёрствой любовью всей жизни и атмосферным, наполненным семейностью, браком - она выбирает второе. Не задумываясь.

Дверь издаёт сигнал о том, что в кабинете остаётся только Йен, пустота и приглашение на помолвку, которая состоится через две недели.

«Дорогой Йентани Вуд!
Приглашаем Вас разделить вместе с нами счастливый момент нашей жизни - помолвку!
Бесконечно Ваши
А́ртур Девидсон и Делайла Пирс!»

Пригласительный сразу же сминается вместе с ладонью в кулак. Мозг сам подставляет её имя к фамилии не пойми откуда появившегося А́ртура.

Очень даже не плохо... А вот Делайла Вуд звучит как-то по чужому...Как-то безумно странно, со сквозящими нотками холода.

Но Йен любил её и, видимо, недостаточно сильно, раз она предпочла ему какого-то выскочку, журналистика.

С мужчиной у неё практически не было фотографий, когда как с А́ртуром странички в социальных сетях взорвались отчаянным криком обратить внимание на счастливую парочку весь мир... Весь мир в лице Йена.

— Можно? — В кабинете появляется голова отца.

Он наверняка стучал, как и обычно, только звуки уносились куда-то в противоположную сторону от барабанных перепонок.

— Конечно. — Йен натягивает на лицо улыбку, откидывая смятое пригласительное на стол.

— Слышал все новости, связанные с Эллой. Ты в порядке? — Мужчина сверкает яркими голубыми глазами.

Глава 2. Пять видов оружия против афинских длинных стен

Зои с силой закусывает нижнюю губу, стараясь совладать с нахлынувшими эмоциями. Отражение в зеркале служило самым настоящим киллером, который без особого усилия находил слабый участок - сердце.

Шоколадные волосы каскадом струились по плечам, около лба выступил пот, который девушка бесследно растворила в белой бумажной салфетке. Ивовые радужки едва виднелись за чернотой расширенных зрачков. Внутренний омут наполнял лёгкие обсидиановой водой, не позволяя сделать вдох с гордо расправленными плечами.

— Я знаю, что ты здесь! — За туалетной дверью слышится голос Патрисии.

Зои дёргается от испуга, смахивая кончиками пальцев непрошенную слезинку со щеки.

— Да, я иду! Минутку! — Голос звучит весьма убедительно и звонко.

Тёрнер поправляет белое воздушное платье с плиссировкой и одёргивает ворот чёрной косухи. Быстро скользит пальчиками по несколькими серебряным цепочкам на шее, распутывая их.

Кидает затравленный взгляд на киллера. Отражение подмигивает, зная, что ей никуда не деться от себя.

— Я не уверенна, что это хорошая идея — присоединиться к вам. — Зои сразу же осыпает подругу словами. — Может, лучше посидим завтра у вас в кабинете, как всегда это делали?

— Зои! Хватит нести чушь, — отмахивается от неё Патрисия. — Тем более, завтра ты снова работаешь, а нам нужно наконец-то продать этот чёртов дом, покупатель может только вечером.

— Ох... — разочарованно выдыхает девушка, расправляя спину.

Пусть хотя бы со стороны кажется уверенной в себе девушкой.

— Как я должна себя вести? — спрашивает Зои, когда до столика остаётся каких-то десять шагов, а Ноа так вовремя поддерживающе подмигивает.

— Как и обычно, Зои, как и обычно! Ты никому и ничего не должна, тем более - им! — широко улыбается Патрисия.

Зои считала, что именно этим они и отличались. Ей с детства прививали нормы поведения в культурных и светских кругах, когда как Патрисию не волновали такие мелочи - она вела себя так, как того хотела.

— Дерек, Йентани, хочу вам представить нашу хорошую подругу - Зои Тёрнер! — Пати крепко сжимает девушку в ободряющих объятиях. — Зои, а это Дерек и Йентани Вуды. 

Два взгляда проскальзывают по хрупкой фигурке так холодно и оценивающе, будто она вещь. Причём если в одних зрачках заискрились едва заметные нотки восхищения и теплоты, то вторые будто бы увидели побрякушку ужасного качества с блошиного рынка.

— Добрый вечер, — Зои растягивает губы в улыбке. Если бы не рука Патрисии, то ноги бы уже подкосились.

Йен склоняет голову на бок. Будто та, что так дерзко улыбалась со сцены и эта - со скромной дружелюбной улыбкой - две разные девушки.

— Зои Лойс, ты как всегда была прекрасна! — нараспев протягивает Лютик, пододвигаясь к Йену, чтобы девушки смогли сесть.

— А ты как всегда тот ещё подхалим, Лютик, — автоматически выдаёт Зои, показывая Йену и Дереку ещё один вид улыбки - лучезарный, безумно душевный.

Йен едва заметно усмехается.

— К чему же? — удивляется Дерек. — Вы, мисс Тёрнер, безумно хороши в этом деле! Вы наверняка учились, но почему тогда танцуете здесь?

— Я не училась, мистер Вуд. — Яркой улыбки как не бывало, только тусклое подобие. — А потому танцую у мистера Эйдана.

— Фу, прекрати меня так называть! — фыркает Лютик.

— Мисс Тёрнер, это для вас, — во все зубы улыбается официант по имени Маршалл.

— Но я не... — девушка осекается, замечая под стаканом «Сазерака» записку, гласящую: «Расслабься :)».

Официант, воспользовавшись замешательством, растворяется в круговороте лиц. А Зои оборачивается на довольно улыбающегося Ноа, тихо проговаривая: «Прохвост!».

Записка быстро исчезает в аккуратном кулачке, что не укрывается от ледяного нефритового взгляда.

— У вас очень чуткий персонал, — хмыкает Йен, подтрунивая ни то над Лютиком, ни то над Зои, ни то над барменом.

— Люди должны быть чуткими и общительными. — Зои аккуратно ведёт плечом, а затем прикусывает трубочку прежде чем начать пить.

— Полностью согласен, —отец  не даёт вставить слово сыну. — Тебе бы тоже следовало быть более коммуникабельным.

— О, я прекрасно справляюсь и без этого, — хмыкает Йен, закидывая ногу на ногу, скользя пренебрежительным взглядом по танцовщице возле пилона.

Зои хмурится, снова отпивая из стакана. Неприятный, заносчивый, холодный - и это первые пять минут знакомства!

Она всем сердцем не любила таких людей. Больше всего её душа ценила открытость, несмотря на всю ту боль, которое это качество могло принести.

— Ой ли?! — вскидывает брови охмелевший Лютик. — Чтобы к тебе подобраться - нужно разрушить крепость пяти городов!

— Не преувеличивай, всего лишь афинские длинные стены, — чуть щурит глаза Йен, замечая, как Зои на долю секунды поджимает губы будто бы против своей воли.

Йен усмехается, пропуская сквозь пальцы блондинистые крашеные волосы. 

— Он, я бы сказал, преуменьшает, — растягивает уголки губ Дерек, подмигивая Патрисии и Зои, получая в ответ две скромные улыбки девушек.

— И чего ради вы меня позорите перед Зои? — Йен переводит всё в шутку. — Сейчас они меня разрисуют!

«Ты уже сам всё сделал за них», — проскальзывает в голове у Зои.

— Мы же не на сватовстве, чтобы вас разрисовывали передо мной, — оголяет ровные зубы девушка, провоцируя лёгкий смех за столиком.

«Вас...»

Йен едва заметно хмурится.

«Вас...»

Вуд-младший слегка дёргает головой, будто это способно избавить от назойливого местоимения, пропитанного холодной неприязнью и даже отвращением. Он противен ей до пресловутого «вас».

— Да тебя и разрисовывать не надо! — весело улыбается Патрисия. — Сам за всех всё сделаешь!

Это снова порождает новый приступ смеха за столом, но Йен улавливает неоднозначную реакцию Зои на слова подруги. Будто бы это предложение Пати с боем сорвала с кончика языка новоиспечённой знакомой.

Глава 3. Ваш покорный бармен

Звон назойливого будильника противно застывает в ушных раковинах, из-за чего аккуратный носик Зои морщится.

Еле-еле разлепляет глаза, с трудом вглядываясь в электронные цифры - 15.05.

Солнечный свет заливал лофт, купая его в золотистых лучах, оставляя красивые светотени на стеклянных элементах комнаты.

Зои, всё ещё щурясь, приподнимается на локтях, смачивая кончиком языка губы. Голова болит разве что от уже накатившей усталости. Сегодня снова терпеть нападки от состава танцовщиц. 

— Добрый день, мир, — сонно хмыкает Зои, поднимаясь с кровати.

Сегодняшний день отличался от предыдущего только тем, что поспать удалось на несколько часов больше. Нездоровый сон только губительно действовал на организм. Боль пульсировала в висках, а потому и этот день не мог быть начат без стакана воды и таблетки обезболивающего препарата.

А солнечные лучи тем временем миролюбиво обтекали каждый уголок лофта, баюкая его, застревая яркими искрящимися отблесками в стёклах.

После вчерашнего урагана - Каталины лофт выглядел на удивление аккуратно. Обычно Гутиерес затевала «уборку», желая ворваться в шкаф лучшей подруги и провести в нём модную инспекцию.

Зои усмехается, вспоминая мельтешащую перед глазами черноволосую фурию.

Рутина засосала её без права сделать глоток свежего воздуха. Жизнь превратилась в безрадостную зацикленную схему: «Не любимый дом» - «Не любимая работа» - «Не любимый дом».

И вроде бы друзья доставляли толику счастья, но из этой щепотки нельзя было выжать даже небольшую горящую искру. Выплыть со дна самостоятельно не выходило, сил не хватало. Будто бы к шее привязали множество гирь, цепи которых перепутались и их невозможно было отвязать.

Телефонный звонок заставляет Зои передёрнуть плечиками от неожиданности.

— Доброе утро, вернее день, храпля, — сквозь динамики слышится задорный голос Ноа Филлипса.

— Я не храпля, Ноа! — едва улыбается Зои всё-таки поднимаясь с кровати и заправляя одеяло левой рукой.

Ноа всегда придумывал ей странные клички, от которых девушка расплывалась в счастливой улыбке.

— Я подмениваю сегодня Джорджа. Так что в пять часов тебе нужно быть готовой. Моккачино ждать не будет!

— Откуда ты берёшь столько энергии? — усмехается Зои, щёлкая по выключателю кофемашины. Когда-нибудь по её венам будет течь кофе.

— Давай-давай, старушка! У тебя осталось полтора часа на сборы! — Ноа сбрасывает вызов, оставляя Зои в тишине, нарушаемой разве что работой кофемашины.

Зои оседает на стул, вглядываясь в бурлящий Манхеттен с острыми шпилями высоток за стеклом.

Ноа был чудесным парнем, и девушка даже не смела этого отрицать. Его улыбка и оптимизм часто оберегали истрёпанную душу от новых зияющих дыр, стараясь латать всё неаккуратными, но заботливыми стежками.

Всё же, этого не хватало для того, чтобы излечить изувеченное сердце. Зои не могла подарить ему ответных чувств, хотя и очень хотела этого. Она искренне желала смотреть на него как на человека, которому без промедления отдала бы своё сердце; хотела бы каждый вечер пить с ним моккачино и готовить домашний карамельный попкорн; хотела укрывать его бархатным пледом, когда он случайно уснёт на диване; распевать с ним песни под гитару до утра и пропускать светлые волосы сквозь длинные пальцы. Но сердце, каждый раз всматриваясь во всё, что он делает, билось ровно, без намёка на повышение пульса. Разбитые части держались на плохом клею и рисковали снова рассыпаться при неаккуратном покашливании.

Зои не хотела его ломать, не хотела давать ложных надежд. А потому не держала его за огромную лапу, старалась не дотрагиваться лишний раз до мужественного плеча, избегала по началу лишних встреч... Всё это не приносило должного результата, и она решилась поговорить с ним прямо, не утаивая никаких эмоций, заботясь о его сердце. Ноа принял заботу, убедил девушку в том, что он всё равно будет оберегать её, даже если хрупкое сердце и не бьётся с ритмом колибри при виде его глаз.

Звук и запах свежесваренного кофе вырывают брюнетку из задумчивости, заставляя перевести взгляд с холодного города на горячий кофе.

— Чёрт! — Зои обжигает кончики пальцев о кружку, переводя взгляд на часы. — Чёрт! Ноа!

Время неумолимо бежало вперёд, оставляя хозяйке лофта всего лишь сорок минут на сборы. Ароматный кофе остывает в стеклянной кружке, источая невероятные оттенки арабики с ароматом сливочного ликёра и нотками виски.

***
Уютная кафешка напротив залива Банк Рок в Центральном Парке Нью-Йорка отличалась от всех других уникальным видом на зелёные насаждения. Для Зои было важно не просто пить кофе в какой-то стеклянно-бетонной коробке, а наблюдать сквозь огромные окна или открытые террасы за течением жизни, малейшим изменением дуновения ветра, каждой эмоцией туриста, эмигранта или коренного жителя.

Зои нравилось бешеное течение жизни вокруг струящейся зелени, нравилось наблюдать за размеренным покачиванием деревьев.

Каждый человек - от ребёнка до взрослого мог найти своё укромное местечко в парке, чтобы отделаться от пыли небоскрёбов и сухих дорог.

Укромное место Зои было под большой яблоней. Это дерево завораживало её необычайной красотой, кротостью, искренностью запахов, умением возрождаться каждую весну, показывая всем нежно-белые и розоватые цветочки.

И будто бы это был настоящий портал в Елисейские поля1, где девушка могла по-настоящему обрести успокоение и умиротворение.

— Надо же, глядите, кто не опоздал, — усмехается Ноа, отвешивая шутливый поклон.

— Клоун, — закатывает глаза Зои Лойс, растягивая губы в искренней улыбке.

Друзья проходят на открытую веранду, делая заказ на два моккачино и ароматных рогалика. Солнечный свет струится по волосам Зои, заставляя Ноа улыбнуться своим мыслям.

И пусть она не подпускает к себе никого и на пушечный выстрел, наблюдать издалека никто ему не запрещал. А потому он жадно ловил каждую тень, отблеск и восхищался аккуратным камешком в ложбинке меж выпирающих ключиц.

Глава 4. Агония в восьми воплях

— Ты видел эти заголовки, Йен?! Ты вообще, чем думал? — Пиарщик компании так неожиданно залетает в кабинет Йентани Вуда, что сам начальник несколько раз растерянно моргает, осматривая мужчину.

Чарли Дуглас уже около пяти лет работал плечом к плечу с Йентани Вудом, а потому мог позволить себе нарушение субординации, когда дело касалось важных тем, освещающихся в средствах массовой информации. Догадываться, каков был инфоповод этой недели не приходилось.

— «Всемогущему Йентани Вуду не хватает на жизнь?», «Йентани Вуд нашёл выход из затянувшейся депрессии!», «Делайла Пирс сделала из Йентани Вуда разнорабочего!», «Вчера успешный бизнесмен, сегодня - второсортный нарезатель лаймов?», «GRAPHIC ART - меняет специализацию?!». Серьёзно, я тебя спрашиваю?! — Черноволосый Чарли в истерике выкидывал именитые желтушные журналы на стол начальника, зачитывая каждый заголовок.

В зелёно-кленовых глазах горел огонь сумасшествия, казалось, что ещё секунда и пиар- менеджер начнёт вырывать свою прекрасную шевелюру, раскидывая её по светлому паркету.

— Это невозможно опровергнуть! Понимаешь? Ты на всех фото нарезаешь лаймы и разливаешь виски! — Чарли кружил вокруг кожаного кресла размашистым шагом, активно жестикулируя руками.

Иногда он останавливался, потирал виски и менял направление.

— Успокойся, Дуглас, — усмехается Йентани, поправляя галстук пыльно-серого цвета.

После рабочей ночи голова Вуда раскалывалась словно многовековой дуб от удара молнии.

— Успокойся?! — Голос Чарли становится настолько тонким, что от звука с лёгкостью мог бы лопнуть стакан. — Кхм... Успокойся? — уже нормальным баритоном вопрошает он. — Йен, ты сошёл с ума? Что мне с этим делать? Это колоссальный удар по компании! Ты только представь сколько грузных кошельков захотят свернуть свои проекты, когда узнают о твоём «увлечении»!

— Чарли, я улажу этот вопрос. — Йен исподлобья смотрит на мельтешащего подчинённого. — Ты хотя бы присядь, а то мы сейчас в артцех провалимся.

— Ты сумасшедший! — покачивает головой из стороны в сторону Чарли, оседая на кресло.

— Не обижайся, конечно, но на сумасшедшего сейчас больше похож ты, — уголок губы Вуда дёргается, образуя озорную мальчишескую ухмылку.

— Йен, как мы будем отбеливать это? Весь пиар отдел на ушах стоит. На нашем этаже скоро светофор надо будет ставить!

Вуд на секунду хмурится. По началу он хотел просто рассказать СМИ о споре с лучшим другом, умолчав только реальный предмет спора. Но это сделало бы из него и из Лютера ветреных начальников. А серьёзные большие кошельки терпеть не могут такого поведения от исполнителей их многомиллионных услуг.

— Я влюбился, — выдаёт Йен быстрее, чем успевает обдумать то, что он собирается сделать.

— Поздравляю. И как это связано? — хмурится Чарли, потирая переносицу.

В кабинете уже давно должен был раздаться стук изящного кулачка Делайлы Пирс, но привычка прислушиваться прежде чем войти заставляет её застыть на месте, с занесённой рукой под насмехающийся взгляд секретарши.

Её сердце громко ударяется о грудную клетку, прежде чем гнев начнёт заволакивать мысли.

Она, как идиотка, всё это время ждала, пока он ворвётся к ней в квартиру, припечатает к стене в яростном поцелуе и никогда в жизни не позволит выйти замуж за другого. А по итогу она стояла за дверью его кабинета, слушая треклятое: «Я влюбился».

— Я сделаю признание. Скажу всё как есть: что очень давно добиваюсь сердца девушки, что она - свет моей души. И мы с ней поспорили ради интереса, кто больше выдержит на обычной работе. Ей очень важно, чтобы я не разделял бедных, средних и богатых - и она решила преподать мне урок.

Делайла слышит родную ухмылку в его словах.

«Она - свет моей души»...

Кто этот человек? Раньше от него нельзя было и щипцами под анестезией вытащить таких слов, а теперь - распишитесь, получите.

— Кто она, чёрт возьми, такая? — Слетает почти немой вопрос с губ блондинки.

— Ого! — За дверью восхищенно выдыхает Чарли Дуглас. — Эта история принесёт нам топы во всех чартах! А если ты ещё возьмёшь на интервью это прекрасное создание! Только представь, сколько к нам повалит режиссёров, когда узнают историю вашей любви! Уже вижу запросы на дизайны, которые будут пропитаны сумасшествием и страстью! — Слова Дугласа разжигают огонь всепоглощающей ревности и ненависти в сердце Пирс.

— Подожди пока с выходом в свет. Дай мне немного насладиться простой жизнью. Мы подогреем интерес и через неделю прокомментируем все статьи. А там и покажемся в свет.

— От всего сердца рад за тебя, Йен! Мы думали, что ты совсем деревянный!

Делайла судорожно выдыхает, разворачиваясь на высокой шпильке. Отсюда нужно срочно бежать, в противном случае она рискует попасться этим двоим на глаза.

Элла сталкивается с ехидным взглядом секретарши. Блондинка стервозно откидывает волосы с плеча, дефилируя от бедра к лифту.

— Передумали, мисс Пирс? — слышится насмешливый голос.

— Если хочешь сохранить работу, то ты меня тут не видела. Поняла? — жёстко осекает её девушка, озлобленно вжимая кнопку вызова лифта.

— Конечно, мисс... — Стыдливо опускает глаза секретарша.

Но Элла этого не видит. Её единственная цель - быстрее бы сбежать с треклятого этажа.

Чарли с довольным выражением лица покидает просторный кабинет начальника, оставляя его один на один с музеем Гуггенхайма.

— Какого чёрта я творю? — слетает с губ Йена, пока он рассматривает спиралевидное здание. — Какого чёрта?!

«Чёртов спор! Чёртова Делайла! Чёртова Зои!»

Мужчина тяжело выдыхает, опираясь тазом на рабочий стол, остро осознавая, что «чёртов» тут только он.

 — И что прикажете делать, мистер Вуд? — иронично усмехается он, поправляя жилетку под пиджаком.

Даже в самых радужных раскладах его головы - Зои не соглашалась на затеянную игру. Шантажировать её он не имел права, просить - тоже. Что даст ей эта игра? Ничего. По крайней мере, она не выглядит как человек, которому что-то нужно от могущества Йена.

Глава 5. Откровения Упавшей Звезды

Солнечный свет дарил волосам цвета горького шоколада гуммигутовый блеск, нежно лаская каждую паутинку. Зои подставляет лицо солнечным лучам, позволяя яркому светилу украшать его аккуратными веснушками.

Тепло мерно растекается по коже, слегка припекая. Конец мая выдался прекрасным. Зои обожала такую погоду - тёплую, солнечную, с лёгким воздухом.

Вокруг была только лесопарковая зона и ни одной высотки. Не было вечно копошащейся суеты, грузный городской воздух не оседал тяжёлыми парами в грудной клетке, а мысли были кристально чисты, будто бы в одно мгновение стерев всю ненужную информацию и проблемы.

На огромном поваленном бревне, рядом с Зои, сидела Патрисия. Она аккуратно перебирала волосы подруги, заплетая тонкие косички из маленьких прядей пышных волос, создавая из магнетически рассыпавшихся паутин причёску из арсенала хиппи.

Девушки молчали, не смея нарушать магической секунды стрёкота кузнечиков и щебетания птиц, и лишь на заднем фоне доносились весёлый смех, потрескивание углей в мангале и современная музыка.

Зои чувствовала спокойствие, обволакивающее её тело и засасывающее будто бы в чёрную дыру.

— Дамы, отведаете мяса? — задорный голос Ноа сотрясает спокойствие девушек, обдавая их терпким ароматом мяса.

Ноа уже был порядком хмелен, а потому улыбка вообще не сходила с лица. Он довольно плюхается между Зои и Патрисией, протягивая им по тарелке. Пока девушки в замешательстве отмирают - он ворует с тарелки Тёрнер кусочек.

— Это что за наглость? — с напускным возмущением протягивает Зои, пихая друга локтем в бок.

Тот не удерживается, опираясь на Патрисию, а она, в свою очередь, ощущает под собой уже не шероховатость бревна, а прохладу травы.

— Филлипс! — разъярённо начинает Патрисия, тут же вскакивая на ноги, упираясь раззадоренными радужками в смеющееся лицо мужчины.

— Зои, прошу, молю, спаси! — Филлипс резко перелазит за спину Зои, присаживаясь на корточки, на полном серьёзе думая, что его коленей вовсе не видно за худым силуэтом.

— Что там у вас происходит? — слышится задорный голос Лютера.

Благодаря ему все присутствующие, кто резко, а кто украдкой, обернулись в сторону развернувшегося представления.

Йен тоже оторвался от важного телефонного звонка, чтобы окинуть взглядом трио. Зои, казалось, и вовсе не интересовала перепалка друзей. Она всё так же сидела, демонстрируя свой точёный профиль, довольно жуя при этом мясо - таким способом ей удавалось сдерживать накатывающий смех.

— Борьба за еду, — хмыкает в ответ Лютеру Зои. — Кажется, твою жену победили.

— Кажется, я сейчас врежу Филлипсу, — рычит Патрисия, угрожающе надвигаясь на Зои.

— Кажется, если Колумбийка хочет выжить, то ей лучше бежать, — хмыкает кто-то из танцовщиц, вроде бы Лана, но Йен пока так и не научился распознавать всех по голосам.

«Колумбийка?» — хмурится он, наблюдая за тем, как Зои подрывается с места, несясь сумасшедшим ураганом (вместе с тарелкой) в сторону Лютера.

Не рассчитав скорость, она практически врезается в Эйдана, хватаясь свободной рукой за край его футболки.

— Советую, спасти Филлипса прямо сейчас, — одновременно жуя и переводя дыхание, невозмутимо заявляет Зои, что становится катализатором смеха среди коллег.

Патрисия с гуммигутовым свирепством на кончиках волос носилась за пьяно-неуклюжим Филлипсом по всей местности, изредка подбирая веточки с земли и швыряя их в него.

Йен усмехается. Поэтому Элла никогда не любила Пати и почти всегда отказывалась от таких вылазок с семейством Эйданов. В жене Лютера не было и толики светской гордости, лишь эмоциональная взбалмошность. И Вуд никогда не понимал, как у неё получается сохранять индивидуальность несмотря на жёсткие рамки скряг, окружающих её мужа. Вуд был одним из тех скряг.

— Хорошо бежит, — комментирует Зои несущегося на неё Ноа, заранее ставя тарелку на стол.

— Ты же видишь, что на тебя? — интересуется самый молодой из штата охранников – Малыш Скотти.

— Да уж, Бог глазами не обделил! — хмыкает девушка, наблюдая как расстояние между ней и Ноа стремительно сокращается.

— Зато талант точно поубавил. Да, Колумбийка? — едко вставляет Ванда Ларссон, отчего Йен резко поворачивает голову сначала в сторону хихикающих танцовщиц, а потом на совершенно спокойную Зои.

На ней словно был хитиновый покров: ни один лицевой мускул не дёрнулся, даже зрачки не сузились, будто бы она не слышала вопиющей колкости.

Стоит Вуду моргнуть, как вихрь по имени Ноа проносится мимо него, стараясь затормозить около Зои, но по итогу утягивает её звонкий смех, вслед за собой, на траву. Наблюдающим надоедает игра коллег ровно в тот момент, когда к Ноа и Зои подоспевает запыхавшаяся Патрисия.

— Ноа, чёрт возьми! — смеётся девушка, сидя на траве, наблюдая за хитрым выражением лица Пати снизу вверх. — Лютер, твоя женщина задумала что-то нехорошее!

— Да? Пойду тогда выпью, — хмыкает Эйдан, быстро материализуясь у общего стола.

— Спасибо тебе, кидок! — с улыбкой бурчит Тёрнер. — Миссис Эйдан, мы можем с вами договориться? Я покрою вам все расходы, что причинил этот непутевый барменишка! — Зои так ловко и грациозно встаёт на колени, что Йен невольно сглатывает.

«Кажется, мне тоже лучше выпить», — потряхивает головой он, уже собираясь сделать шаг к Лютеру, но задорный взрыв смеха Зои, Патрисии и Ноа заставляет его снова окинуть взглядом Тёрнер.

— Поднимайся давай, храпля, — смеётся Ноа, вставая сам и протягивая руку девушке.

— Я не храпля!

— А я не непутёвый барменишка! — довольно фыркает Филлипс.

— Тут бы я, конечно, поспорила, — посмеивается Пати, обвивая руку подруги. — Как насчёт вина?

— Предложение безоговорочно принято! — без единой запинки и с таким серьёзным выражением лица проговаривает Тёрнер, что уголок губы Йена тянется вверх.

— Она на всех так влияет, — улыбается Ноа, почёсывая затылок, когда девушки уходят чуть подальше.

Глава 6. Крик сердца - зов души

Зои смутно помнила, как Йену удалось уговорить довести её до дома на мотоцикле. Железный друг волновал не так сильно, как нетрезвый водитель, но, к огромному удивлению девушки, они доехали без лишних инцидентов и пьяного лихачества со стороны мужчины. Да и вообще нетрезвый Вуд мало чем отличался от трезвого – казалось, он и вовсе не умеет напиваться. Мысли его были кристально чисты, даже речь звучала чётко: без лишних оговорок.

— Я не думал, что ты живёшь тут, — усмехаясь Йен обводит взглядом элитный спальный район.

— А я и не живу тут. Я существую.

Понимая, что спросил лишнего, мужчина дёргает носом, убирая с лица довольную ухмылку.

Тёплый свет фонарей наделял её волосы магическим светом, заставляя их волшебно переливаться оттенками молочного шоколада с золотым напылением.

— Кстати, я живу буквально в паре кварталов отсюда. Теперь буду почти каждый раз за тобой заезжать.

— Не стоит, — передёргивает плечами Зои. — Давай лучше обговорим место встречи, и я буду ждать тебя там.

— Не выйдет, — облизывает губы Йен, чувствуя на кончике языка остатки алкоголя. — Журналисты будут поджидать буквально везде.

— Мне кажется, я уже жалею о том, что согласилась, — слегка посмеивается Тёрнер, складывая руки на груди. — Что ж... На чай не приглашаю, мы же только играем в «пару».

Йен задорно усмехается, взъерошивая волосы.

— Слушай, — подкусывает губу девушка, — а ты вообще когда-нибудь улыбаешься?

— Вопрос хороший, — в ответ мужчина покачивает головой. — Когда-нибудь отвечу.

— О, если ты рядом со мной не будешь улыбаться – то я провалю всю игру, — хитро ведёт бровями Тёрнер. — Поверь мне, твоя дама сердца с ума сойдёт, когда узнает, что сам Йентани Вуд умеет улыбаться. Другой, — широко улыбается Зои, грациозно прокручиваясь вокруг своей оси.

— Йентаниэль, — поджимает губы Вуд.

— Чего? — На лице девушке отпечатывается непонимание всего мира, пока угольные брови ползут друг к другу.

— Моя полное имя – Йентаниэль. Об этом никто не знает, кроме отца, Лютера и моей бывшей. Это своего рода показатель близости со мной. Тебе нужно это знать, в Гугле такого не напишут.

Зои продолжает стоять, как громом поражённая, всё ещё не понимая для чего ей его полное имя.

— Зои Лойс. В Гугле обо мне вообще ничего нет. — Она резко переводит всё в шутку, нелепо разводя руками.

С губ Вуда срывается усмешка, он быстро смачивает языком нижнюю губу, пряча едва заметную улыбку под дежурной ухмылкой.

— Я видела! Ты улыбнулся! — Выставляет она указательный пальчик.

— Не было такого! — Пожимает плечами мужчина, надевая мотоциклетный шлем. — До завтра, Зои Лойс. В четыре часа жду тебя в своём офисе.

— Ты хотел сказать, что невыносимо, сгорая от бешеной любви, ждёшь меня вот уже через каких-то одиннадцать часов. — Девушка театрально прижимает руки к груди, отворачивая голову.

Она готова поставить всё что угодно на то, что он сейчас улыбнулся.

Свет от фонаря нежно ласкает её профиль, будто бы Зои замерла на сцене, а сценические софиты подсвечивали тонкий силуэт.

Йен снова усмехается, весело дёргая плечами и покачивая головой.

— До встречи, Костюмчик!

— Йентаниэль. Запомни!

— Костю-ю-юмчик! — Зои скрывается за дверью подъезда, но её смех ещё отражается в барабанных перепонках Йена до тех пор, пока двигатель не начинает умиротворенно мурлыкать.

Не успевает Зои выйти из лифта, как перед девушкой вырисовывается хитрое лицо испанки. Каталина стояла прямо посредине лестничной клетки, скрестив руки на груди и постукивая указательным пальцем по предплечью.

— Так, так, так! — губы Гутиерес растягиваются в дьявольскую улыбку.

— Прости за то, что приехала так поздно, мамочка... или рано... — усмехается Зои, доставая из маленькой сумочки ключи. — Я нетрезвая, но с губной помадой! — горделиво приподнимает подбородок она.

— Это меня и интересует больше всего! — Гутиерес сразу же начинает активно жестикулировать, улыбаясь во все тридцать два зуба. — Ты, плюс нетрезвый вид, плюс красавчик на дорогущей «Multistrad'е»1, плюс ты в его пиджаке и до сих пор с губной помадой?! Имей совесть, женщина!

— Успокойся, — весело хохочет Зои, переступая порог квартиры, слыша, как за ней следует подруга, шурша многочисленными браслетами на левой руке. — Это был всего лишь Вуд.

— «Всего лишь Вуд»?! — задыхается от возмущения Каталина. — Что, простите пожалуйста?!

— Я же говорила, что у нас сегодня «Зелёный день», — совершенно расслабленно пожимает плечами Зои, стаскивая пиджак. — Чёрт! Его пиджак!

— Вот именно! Его пиджак! — Каталина шумно уседается на высоком стуле, внимательно наблюдая чёрными радужками, как подруга аккуратно вешает пиджак на вешалку.

— Кэтс, он просто довёз меня до дома. Я бы за такси пол зарплаты отдала, — Зои устало выдыхает, направляясь к самому лучшему другу девушек, работающих без выходных - кофемашине.

— И просто укутал в свой пиджак? — недоверчиво щурится Гутиерес, разворачивая шоколадную конфету.

— И просто накинул мне его на плечи, когда я замёрзла. Ноа постоянно так делает, — усмехается Зои, как обычно доставая из шкафа их любимые керамические кружки.

Тёрнер до безумия была влюблена в головокружительную, собственную атмосферу раннего утра. Когда спальный район Манхеттена с каждой секундой впадал в крепкий сон - эта двоица бросала ему отчаянный вызов, то и дело обновляя порции кофе в кружках, зажевывая приятный аромат конфетами. Они были счастливы в своём маленьком уютном мире, позабыв о всех внешних проблемах, и о том, что вставать нужно было через каких-то пару несчастных часов.

— То есть блеск в твоих глазах вовсе не от этого мужчины? — хитро протягивает Каталина, наблюдая за тем, как перед её носом появляется кружка ароматного кофе.

— Если я тебе расскажу... — Зои подкусывает губу. — Ты обещаешь унести эту тайну в могилу?