Курортный многоугольник или "А олени лучше!"

ГЛАВА 1. Возникло непреодолимое желание отправиться в отпуск

Она пересчитала свои «капиталы» - было не густо, а в отпуск хотелось и не просто хотелось, хотелось так, что она уже чувствовала себя почти маньяком - все мысли её крутились только в одном направлении - когда будет отпуск и на какой курорт можно поехать, имея небольшие сбережения, честно сэкономленные на обедах. Вместо полноценного обеда в столовой она позволяла себе выпить чашку чая или кофе с булочкой и больше ничего, ни-ни! «Экономика должна быть экономной!» — она была целиком и полностью согласна с «глубокомысленной» фразой. Она позвонила своей тётушке по материнской линии, давно работавшей в туристическом агентстве, и кратко «набросала» суть своей проблемы - в отпуск хочется, а денег мало. Как говаривал классик: «Как быть и что делать?»

— А ты подай объявление: «Ищу спонсора для поездки на курорт», — вот и решение проблемы.

— Тётя, чему ты учишь родную племянницу, — возмутилась было она.

Надо сделать небольшое отступление и пояснить, справедливости ради, что горячо любимая тётушка была старше своей племянницы всего лишь на один год, да-да, иногда так бывает.

— Могла бы и сама сообразить, — невозмутимо ответила тётушка, ни сколько не конфузясь от порицаний племянницы.

— Это не для меня, — гордо отвечала племянница, — я привыкла всегда и во всё полагаться только на себя!

— Ну, и дура! — тётушка не собиралась соблюдать политкорректность и говорила всё, что ей взбрело в её светлую (по её мнению) головушку.

— Тётка Людка! Оставь своё мнение о моих умственных способностях при себе - это, во-первых, а во-вторых, подыщи любимой племяннице недорогую путёвочку, соответственно, заявленной сумме.

Тётка Людка нагло рассмеялась в лицо горячо любимой племянницы, то есть не в лицо, а в микрофон телефона:

— Купи фотообои с видом на море, шезлонг и бутылку вискаря - отлично отдохнёшь. Наклеишь обои, поставишь шезлонг, бросишь на него махровое полотенце, наденешь купальник, чёрные очки, коктейль с вискариком забабахаешь и лежи себе - загорай, две недели пролетят, как одна секунда - будет о чём вспомнить. А я буду тебе периодически звонить по телефону и изображать крик чаек.

— Для достоверности?

— Да.

— Кстати, мысль интересная!

— А, бюджет, какой будет интересный и недорогой! Расходов всего ничего: обои, виски и шезлонг. Замечательно!

— Тётка Людка!

— Ну?

— Ты не всё предусмотрела, а где же мужчины? Где романтика, охи-вздохи, поцелуи, секс, в конце концов?

У тётки на всё был готов ответ:

— Вырежи фотографии любимых артистов и любуйся на них. Можешь даже целоваться взасос, только смотри не замусоль! Ну, ладно, — смягчилась, наконец-то тётушка, может быть, в ней заговорила совесть, — посмотрю, куда тебя можно определить за такие иллюзорные деньги.

— Тетенька, пожалуйста, только на Северный полюс не определяй! — взмолилась племянница.

— Ха-ха-ха! — зловещим голосом Фантомаса ответила тётка и отключила связь, такт - это был не её конёк.

Галка - так называла себя наша героиня и близкие ей люди. Галина или Галина Васильевна - официально обращались к ней на работе, последнее обращение по имени-отчеству ей не нравилось. Она чувствовала себя женщиной с тяжёлой поступью и потухшим взглядом, тёткой, которой все мужчины казались на одно лицо и, при всём желании, она не смогла бы их различить ни по возрасту, ни по внешнему виду, разве только по толщине кошелька, если конечно, они бы его ей предъявляли. Галка после работы, только что зашла в свою комнатушку в общаге, быстренько натянула на себя видавший виды спортивный костюм (она носила его только дома, не подумайте, что она была неадекватной) и занялась исследованием своего гардероба на предмет поездки на курорт. Вариантов было два: она едет туда, где можно купаться и загорать или туда, где туристы живут в палатках, готовят себе еду в котелках, горланят дурными голосами песни при отблесках костра, находясь в не очень трезвом состоянии, кормят своей кровью комаров и прочих крылатых вампиров. Про третий вариант Галке не хотелось даже думать - кто знает, вдруг и в самом деле, тётка Людка зашлёт её на север, в тундру - разглядывать ягель, лишайники, карликовые берёзки и собирать морошку - на этом Галкины познания севера нашей бескрайной Родины заканчивались, и углубляться в их изучение ей не хотелось. Она быстро-быстро потрясла головой, как бы отгоняя навязчивое видение красот Крайнего севера, открыла узенький шкафчик для одежды и выдвинула ящички комода. Через некоторое время на диване образовались две внушительных размеров горки из одежды. Одна горка из вещей для пляжного отдыха, вторая - для нетрезвого отдыха в палатке. Галка вздохнула, если бы кто-то проницательный видел её в эту минуту, то понял бы, сколько чувств в этом вздохе. Грусть о том, что маловероятно с её бюджетом рассчитывать на «гламурный» пляжный отдых, надежда: «А, вдруг?», смирение с тем, что возможно, придётся кормить комаров где-нибудь в лесу - это не самый плохой вариант - она ещё раз вздохнула, перебирая вещички из второй горки одежды. Про третий вариант, как мы уже поняли, она не хотела даже думать - третьей горки из одежды не было. «Лучше уж, на самом деле - фотообои, шезлонг и коктейли, содержащие алкоголь», — настраивалась Галка. Ровно через семь дней она идёт в отпуск по графику, а у неё нет ни то, что чёткого плана, где она будет отдыхать, но даже предположений никаких нет, она полностью зависела от волеизъявления своей тётки Людки. Звонок телефона прервал её невесёлые размышления, звонила тётка.

ГЛАВА 2. Первый сексуальный опыт с оленеводом

Добираться до стойбища оказалось делом нелёгким: сначала она несколько часов болталась в небе, маленький самолётик болтало, так как будто они не летели по воздуху, а ехали по плохой просёлочной дороге, сплошь состоящей из кочек и ухабов. Гала сидела, вцепившись в подлокотники сидений, не веря в то, что самолётик, в очередной раз, падая в воздушную яму, всё-таки долетит по назначению. «Может быть, они продают билеты в один конец?» — мелькнула у неё в голове тревожная мысль, — она огляделась - люди спокойно сидели на местах, ни тени испуга не было на лицах.

— Почему такая болтанка? — дрожащим голосом спросила она в пространство самолёта, не надеясь получить вразумительный ответ.

Пассажир, сидевший от неё через проход, и на один ряд впереди, оглянулся и, увидев её позеленевшее от страха лицо, подбодрил:

— Здесь всегда так, не бойтесь, долетим, всё будет в порядке.

— С трудом верится, — стуча зубами, пробормотала она в ответ, чем вызвала оживление среди пассажиров.

— Не бойтесь, — вмешался в разговор ещё один пассажир, сидевший рядом с Галкой, — самолёт на котором мы летим очень надёжный, он уже лет восемьдесят, наверное, летает и ничего, ни разу не упал.

— Как восемьдесят? — её лицо, имевшее зеленоватый оттенок, вдруг, стало серого цвета, — разве самолёт может летать столько лет?

— Ну, что вы человека пугаете, она и без вас боится, а вы ещё масло в огонь подливаете, — пристыдил Галкиного соседа тот, что её успокаивал.

— Пошутил я. Извините, — повинился её сосед, — вы, что первый раз летите на самолёте?

— Нет, но на таком доисторическом - первый раз.

— Всё бывает когда-то впервые, — философски высказался тот, что успокаивал её, но она его уже не слышала. Чтобы хоть как-то отвлечься от раздираемого её на части животного страха, она попыталась сосредоточиться на представлении своего будущего мужа - оленевода. Высокий, с чёрными смоляными волосами, с щелочками вместо глаз. Почему он обязательно должен быть высокий? — одёрнула она себя, — северные народности не отличаются высоким ростом. — Ну, и ладно, невысокий, но коренастый, — продолжила она мечтать, — и очень сильный, он будет беречь ее, и защищать, а уж как она его будет любить, он даже представить себе этого не может. Она будет носить его на руках, и сдувать с него пылинки (шутка). Нет, не получилось у неё чётко представить образ своего будущего возлюбленного, самолёт, вдруг, дёрнулся и резко, почти камнем, начал пикировать вниз.

— Падаем? — прошептала она, мертвея от ужаса.

— Снижаемся, скоро приземлился, — снова обернулся мужчина, успокаивавший её.

Наконец, самолёт, как показалось ей, собрав все свои силёнки, сделал неимоверное - зашёл на посадку и приземлился всё-таки. Гала, пошатываясь, спустилась по трапу, ей показалось, что самолёт хитро посматривает на неё стёклами иллюминаторов: «Что не ожидала, что смогу! Я ещё любой аэробус за пояс заткну!» В аэропорту Гала села на автобус, потряслась на нём часа два, вышла на положенной остановке, там её уже ждал вездеход. Она забралась, внутри вездехода, оказывается, уже сидели пассажиры:

— Вас последнюю ждали, — вместо приветствия буркнул водитель, запрыгнул на своё место и они покатили, одному Богу известно, куда. Дорога вымотала Галу настолько, что она, как говорится, не могла ни петь, ни свистеть, хотелось одного:

— Или добейте меня, — пробормотала она, вылезая из вездехода, — чтобы я не мучилась, — или дайте поесть и уложите спать - одно из двух, первое — предпочтительней.

Их встретил пожилой мужчина, почти старик, северной народности. Он отвёл её и ещё двух женщин, ехавших с ней в вездеходе, в чум, выделенный для курортниц. Дал по миске чего-то обжигающе горячего, они все трое, обжигаясь, с жадностью заглотили незамысловатое угощение, выпили по кружке не менее обжигающего напитка. «Уж, не настойка ли это из мухоморов?» — встревожилась Гала и, надеясь на лучшее, на то, что это всего лишь травяной чай, выпила его. После еды Галка, почти замертво упала на разостланные для них на полу оленьи шкуры, к счастью, кроме шкур, были вполне сносные подушки и одеяла. «Страдалицы, как и я», — подумала она о соседках по чуму, мысли путались у неё в голове, и она мгновенно уснула таким крепким сном, каким не спала ни разу в жизни.

Сколько она проспала, она не знала. Ресницы затрепетали, и сквозь полуприкрытые веки, в полумраке она увидела незнакомые очертания круглого помещения. Что это? Она резко села и начала оглядываться. «Где я? Кто я? Что я тут делаю?» — она не сразу вспомнила, где находится. С трудом, она наконец-то осознала, кто она такая, зачем она здесь, и что она здесь делает: «Ах, да! Я же прибыла на курорт «Стойбище оленеводов» в поисках экзотики и мужа-оленевода, остро нуждающегося в женском внимании и ласке». Соседки по чуму не подавали признаков жизни, Галка встревожилась: живы ли они, или, может быть, погибли, не выдержав тягот трудной дороги? Она внимательно всмотрелась в лица женщин, прислушалась к их дыханию. Слава Богу! Они дышали! Вернее, еле дышали. «Бедненькие, — пожалела их Галка, — лежат полуживые, устали, как и я». Поняв, что с её соседками всё в порядке, она рассмотрела простенькое убранство чума. Посреди чума стояла прямоугольная железная печь с трубой, уходящей вверх, в отверстие наверху чума, не закрытое сукном и брезентом, сквозь щели в дверце печки видны догоравшие угли. На печке стояли чёрные от копоти котелки, от них исходил приятный запах домашней еды. Пол чума застелен крашеными досками, поверх наброшены циновки, поверх циновок кое-где лежали оленьи шкуры. Около стен чума (если их можно было так назвать) были навалены предметы непонятного для Галки предназначения, стояла самодельная грубо сколоченная из досок этажерка, на ней находилась незамысловатая кухонная утварь, тут же рядом приткнулся обеденный низенький стол, вот и весь интерьер чума. Она откинула сукно закрывающее вход в чум и вышла наружу. Был уже полдень, пасмурно, накрапывал дождичек, температура была не больше десяти градусов тепла и это летом! Вокруг расстилалась зеленовато - жёлтым ковром тундра, кое-где виднелись жиденькие кусты и низкорослые деревца. Поодаль кормились ягелем несколько оленей, охраняемые собаками. Вдали видно небольшое озеро, вода в нём казалась свинцовой, Галка поежилась, глядя на неприветливый вид озера. Боковым зрением увидела движение и повернулась - он стоял справа, и с изумлением разглядывал её, примерно так, как археолог разглядывает найденные им в вечной мерзлоте останки мамонта. Коренастый молодой мужчина невысокого роста, с лицом, задубевшим от непогоды, чёрные прямые волосы до плеч, узкие щелочки-глаза, кривоватые ноги. Он был одет в обыкновенную куртку, спортивные брюки. «Неужели, это он, мой герой - оленевод, мой будущий муж и отец моих будущих детей? Он, наверное, женщин только на картинках видел, поэтому так и рассматривает», — Галка поняла, что она на верном пути, практически, у порога в ЗАГС, она смотрела на него почти как на своего будущего мужа.

ГЛАВА 3. Заселение на курорт «Стойбище оленеводов»

Часа через два они приехали на курорт «Стойбище оленеводов». Предприимчивые туроператоры, решили обычное стойбище оленеводов превратить в экзотический курорт, способный приносить его устроителям прибыль, не баснословную, пока конечно, но всё-таки прибыль. Курорт позиционировался как средство для релаксации, медитации, обретения гармонии с внутренним я посредством общения с оленями, тундрой, вечной мерзлотой, ягелем, морошкой, кусачей мошкарой и прочими прелестями Севера. Короче говоря, курорт был предназначен либо для экстремалов, либо для людей с ограниченными финансовыми возможностями, к последним и относилась наша Галина. Это было обыкновенное стойбище оленеводов, только вместо одного чума, их было пять, расположенных вдоль озера на, примерно, одинаковом расстоянии друг от друга. О том, что это курорт, а не просто стойбище, можно было догадаться только лишь по вывеске, прикреплённой к вкопанному в вечную мерзлоту столбу. Вывеска была почти произведением искусства и, наверное, стоила неплохих денег. Красивыми буквами было написано: «Курорт «Стойбище оленеводов», изображён чум на фоне зимнего пейзажа тундры и рядом мирно пасущийся олень, добывающий из-под снега ягель. И, о, чудо! Если стоять лицом к вытянувшимся вдоль берега озера чумам, то по правую, руку, поодаль от последнего чума, стояла кабинка с надписью «Ж», а по левую руку, тоже поодаль от первого чума, стояла кабинка с надписью «М». Цивилизация затронула тундру, устроители курорта сообразили построить удобства для отдыхающих, пусть на улице и из грубо сколоченных досок, но это всё-таки лучше, чем в голой тундре, просматриваемой со всех сторон, почти лишённой кустарников и карликовых деревьев. Совсем на отшибе, стоял сарайчик, тоже наспех сколоченный из грубых неошкуренных досок. Галка подошла ближе, думая, что это сарайчик для инструмента или мастерская. Она распахнула дверь, помещение было разделено на две части: справа был навален всякий хлам, как подумала Галка, на самом деле, там находился необходимый и очень важный инвентарь для оленеводов, а слева отделено помещение с закрывающейся дверью. Что это? — Галке стало интересно, и она распахнула дверь. О! Чудо во второй раз! Это был самодельный душ. Чем не настоящий экзотический курорт? С раздельными туалетами для мужчин и женщин и даже с душевой кабинкой, если можно было бы её так назвать.

— Дорогие мои, женщины! — она с восторгом ввалилась в чум, куда поселили её и женщин, живших с ней на промежуточном стойбище оленеводов. — Вы знаете, что здесь есть душ? Чур! Я первая!

— Обычному душу радуемся как дети новой игрушке! — высказалась одна из тётенек.

Галка стояла под струями горячей воды и чувствовала себя почти счастливой: горячая вода, оленевод, выбравший её в качестве своей женщины, подаривший ей полноценный чувственный секс, что ещё нужно для счастья? Мы предавались любовным утехам без защиты, — спохватилась она, она не боялась заразиться инфекцией, у него же никого нет в тундре, но она могла забеременеть, и не знала, хотела она этого или нет. Вообще-то, если быть, совсем, честной с собой, ей уже давно пришла пора родить ребёнка, но ей хотелось полноценной семьи и, чтобы у её будущих троих детей (одна из которых, как мы знаем, обязательно должна быть девочкой) была не только мать, но и отец. В дверь кто-то резко и требовательно постучал.

— Да подождите вы, — раздражённо крикнула Галка в закрытую дверь, — помыться спокойно не дадут! Занято!

— Это я, — прозвучал из-за двери знакомый голос её любовника - оленевода.

Ах! — Галка заметалась, не зная, что делать: выключить воду, быстренько одеться, подкраситься, сделать причёску и только потом открыть дверь оленеводу? На это уйдёт битых два часа, а какой мужчина готов столько ждать под дверью, где находится обнажённое женское тело? Оленевод настойчиво - аккуратно стукнул в дверь ещё два раза, как бы предупреждая, поняла Галка, — если не откроешь - уйду, тебе же хуже будет! И, да! Она открыла дверь и предстала перед ним в дверном проёме, в чём мать её родила, неизвестно, сколько лет назад. Оленевод-охотник-рыболов «остолбенел» при виде обнажённого женского тела, оно и понятно, так решила Галка, — в тундре, где он увидит голую женщину? Тут только олени, да и то в шкурах, а не нагишом. Галке был не совсем понятен ход его мыслей, но действия его были ей вполне понятны и логичны: он увидел в обнажённом виде любовь всей своей жизни, женщину своей мечты, о которой он грезил наяву, занимаясь оленеводством, рыбалкой, охотой, собирая морошку (и может быть, варя из неё варенье). И вот она предстала перед ним во всей своей природной, первозданной красоте. Он не стал терять время на своё раздевание, выключил горячую воду, наспех вытер полотенцем любовь всей своей жизни, обнажил свой «инструмент» для продолжения рода человеческого и приступил к делу. Галка была слегка обескуражена незамысловатостью его ухаживаний. Одно дело, когда они на берегу озера, в просматриваемой со всех сторон тундре. Совсем другое дело в закрытом от посторонних глаз кабинете, пусть и являющимся примитивным душем, наспех сколоченным из грубых и неошкуренных досок. А где же дорожки из поцелуев, слова любви, нежное прикусывание её ушка и других чувственных частей её тела? Ответа не было. Оленевод методично «работал», как работает олень, впряжённый в упряжку. Она решила выбросить глупости из головы: «Об этом я подумаю завтра», фразой из небезызвестного романа, и отдалась захлестнувшему её чувственному удовольствию. «Такими темпами, я сразу тройню рожу», это была первая мысль посетившая Галку, после того как она оделась и вышла из душа, через некоторое время, вслед за ушедшим оленеводом - они старались оградить свою любовь от посторонних глаз, сплетен, пересудов.

Вечером Илья и старик набросали циновки на землю перед чумами, поверх настелили оленьи шкуры, расставили низенькие столики, старик позвал отдыхающих присоединиться и поужинать в тундре на воздухе.

ГЛАВА 4. Выяснение отношений и злополучная звезда

После достаточного количества выпитого вина, в затуманенном мозгу Галины появилась смелая мысль: пойти в чум, куда ушёл Илья с другими артистами, нагло зайти, и может быть, поцеловать его взасос на глазах у всех, а чего ей стесняться - у них любовь со всеми вытекающими из этого обстоятельствами. Ещё немного посижу и пойду, посмотрю что он делает, — решила Гала, — лень тяжёлым свинцом налила её ноги, или это была не лень, а определённая степень алкогольного опьянения. Наконец, она сбросила с себя оцепенение и поднялась, пойти и претворить безумный план в действие. Но не успела, из чума один за другим вышли артисты, переодевшиеся в обычную одежду. Последним из чума вышел Илья, он не взглянул не то что на Галину, но и в сторону прочих курортников, выпивающих и угощающихся, восседающих на оленьих шкурах за низенькими столиками. Он озабоченно направился в сторону оленей, пасущихся неподалеку, запряг их в нарты, что-то крикнул на непонятном языке. Артисты загрузились в нарты, и Илья повёз их.

— Куда он их повёз? — она взглянула на сладкую парочку - Татьяну и Ивана. Иван не расслышал вопрос - очень уж занят - бросал пылкие взгляды на Татьяну, пожимал ей ручки, что-то нашёптывал на ушко, от чего та заливалась смехом.

— Куда Илья повёз артистов? — уже более громко и настойчиво уточнила она у Ивана.

— В деревню их отвезёт - домой, потом вернётся, и мы тоже уедем в деревню c девчонками на экскурсию, — он подмигнул Татьяне, она захихикала.

— С какими девчонками? — не поняла Галка.

— А вот с этими, — он левой рукой притянул к себе за плечи Татьяну.

«Ну, тётки, вырвались, что называется, на свободу им бы внуков нянчить, а они шуры-муры заводят», — Галка не одобрила столь легкомысленное поведение взрослых женщин, впрочем, её мнением никто не интересовался.

Ужин закончился, вино выпито, делать нечего - скукотища! Галка зевнула, выпитое вино подействовало на неё как снотворное. Основная масса отдыхающих состояла из женской половины человечества, причём, не из самой лучшей и молодой, в основном - тётеньки, примерно такого же возраста как Татьяна с Ольгой, несколько невзрачного вида мужичков, вот и весь контингент отдыхающих, — Галка ещё раз зевнула и решила пойти в чум лечь спать, как известно: «Солдат спит - служба идёт», ну и она решила скоротать время своей «службы», зачем она повелась на тётки Людки авантюру, она сама не знала. Хотя - стоп! Она же встретила здесь свою любовь - ради этого стоило бы поехать не то что на стойбище оленеводов, но и на кладбище животноводов, или даже слетать на спутник Земли под названием Луна.

— Едут-едут! К нам кто-то едет! — вдали виднелась маленькая точка, уверенно держащая путь в сторону «Стойбища оленеводов». Отдыхающие соскочили со своих мест, пытаясь разглядеть кого занесла нелёгкая в их забытый Богом, но не устроителями, курорт. Галка всматривалась вместе со всеми до появившихся зелёных мушек в глазах и даже зачем-то встала на цыпочки. Маленькая точка с завидным упорством продвигалась всё ближе и ближе к стойбищу, наконец, стало понятно, что это возвращается Илья. Галке сразу же расхотелось спать, настроение из унылого резко преобразовалось в жизнерадостное. «Ко мне спешит!» — счастливо улыбалась своим мыслям Галка, не спеша ими делиться с соседками по чуму.

— Твой едет! — тихонько толкнула Галку в плечо Татьяна, — соскучилась, наверное, уже?

— Вы… Ты… Знаете? — Галка уставилась на Татьяну, — но откуда? Я же не афишировала наши отношения!

— Что тут знать! Здесь тундра, а не город с миллионным населением, в котором никому ни до кого нет дела, каждого интересуют только его личная жизнь.

— Да, ужасно соскучилась! — призналась Галка Татьяне вполголоса, чтобы не услышали остальные отдыхающие, — всего несколько часов прошло, а мне показалось, что целая вечность.

— Ничего парень, — похвалила Илью Татьяна, — работящий, жилистый, сильный, только уж очень узкоглазый.

— Мой любимый разрез глаз, — уточнила Галка.

— И твой любимый размер… — Татьяна сделала плутоватое лицо и не стала продолжать скабрёзную шутку, — не обижайся, я пошутила.

— На правду не обижаются, да - мой любимый размер.

Подъехал Илья, распряг оленей, подошёл к Ивану, они тихо о чём-то разговаривали.

Татьяна кивнула Ольге - своей подруге, как бы зовя её с собой, они пошли в чум, Татьяна откинула сукно, закрывающее вход в чум, наклонилась и хотела нырнуть внутрь, но передумала и вернулась к Галке:

— Олени отдохнут, и мы вчетвером, поедем в деревню на экскурсию, мы с Ольгой, Иван и Тимофей (Ольгин друг). А ты тут останешься, чум в твоём полном распоряжении.

— У вас серьёзно или так курортный романчик? — конечно, это было не совсем прилично лезть не в своё дело, но Галка не смогла удержаться и задала некорректный вопрос.

Татьяна ничуть не обиделась:

— Нам что терять? Честь свою девичью мы с Ольгой уже давно потеряли, до старости далеко, так почему бы не позволить себе радоваться жизни во всех её проявлениях. Мы не ставим себе ограничений, сейчас нам хорошо, значит надо пользоваться моментом.

Галка кивнула:

— Ты права! Кто знает, может быть, эти на первый взгляд лёгкие поверхностные отношения со временем могут перерасти во что-то более серьёзное, например, семья. Интересно, здесь в тундре есть ЗАГСы? Должны быть, я думаю.

ГЛАВА 5. Счастье есть!

Олени мчали в деревню Татьяну, Ольгу и их спутников в дом Ивана, туда, где выросли его дети, выросли и разлетелись - опустело гнездо, некогда наполненное звоном детских голосов, а вслед за ними улетела и его верная подруга - жена, мать его детей и просто любимая женщина. Опустел очаг. И чтобы не свихнуться от одиночества, он вновь пошёл в оленеводы, в тот мир, в котором раньше они жили с женой, тогда ещё молодые, держали стадо оленей, растили в чуме ребятишек, жили простой, тяжёлой, но такой счастливой жизнью. Отвлечься и не вспоминать о прошлом! А может быть, наоборот, бережно хранить в памяти каждый их день, наполненный трудом и счастьем. Четверых детей подарила ему жена - трёх мальчишек и красавицу-дочку. Он прикрыл глаза, вспоминая своего первенца - слабенький, полузадушенный родами. Они с женой думали, что он не выживет, но нет, младенец оказался сильным, выправился, выкарабкался и повернулся в сторону жизни или это материнское молоко жирное и питательное дало ему силы в борьбе за выживание. Олени мчались, воспоминания растревожили его «больную душу», что называется. И вот сейчас, когда он уже не ожидал ничего подобного, в его жизнь вошла Татьяна - женщина с другой планеты под названием «Город». И эта женщина обратила на него - оленевода с огрубевшей кожей на руках и на лице, с седой головой, внимание. А он уже почти забыл как это - быть с женщиной, любоваться её глазами, улыбкой, женственной линией её фигуры, проглядывающей даже через спортивную одежду. Вдыхать дурманящий запах её волос. Татьяна! Он обернулся и посмотрел на неё, она улыбалась, подставляя лицо ветру. Неужели у него с ней есть будущее? — задал он себе вопрос. Она перехватила его взгляд и засмеялась:

— Здорово! — прокричала она ему, — счастье есть!

И он, вдруг со всей отчётливостью, понял - да, счастье есть! И у них есть будущее, будущее в их отношениях с Татьяной. Он пока, ещё не знал, как именно сложатся их отношения, но то, что отношениям быть он знал это, абсолютно, точно. Он просто кивнул ей в ответ:

— Да, счастье есть, — повторил он тихо, чтобы не спугнуть хрупкое счастье, легонько присевшее на его плечо и готовое в любую секунду упорхнуть. Упорхнуть! Куда? Да куда ему вздумается! «Я не отпущу тебя, счастье, и не надейся! — он вёл мысленный диалог с хрупким нематериальным существом с переменчивым характером, на секундочку (как, наверное, думало оно) задержавшимся на его плече, — ты будешь нашим любимым домашним животным, видимым только мне и моей любимой. Мы не отпустим тебя, мы будем тебя холить и лелеять и дарить тебе энергию любви, нашей с Татьяной любви!»

Заброшенный, нежилой вид деревни резанул сердце Ивана: несколько покосившихся, потемневших от времени домов, задубевших от суровых условий севера также как кожа оленеводов, а ведь когда-то здесь кипела жизнь, звенели голоса ребятишек, из труб валил дым, молодёжь вечерами устраивала игрища, а сейчас… Он вздохнул. Откуда-то появился большой лохматый пёс и лениво, скорее, по обязанности, чем от души, облаял упряжку оленей, постоял, помолотил хвостом, широко зевнул и уныло побрёл прочь, наверное, досматривать свои собачьи сны. Старик, в видавшей виды штормовке, стоявший около избы, приветливо помахал рукой:

— Надолго приехали? Или так проверить хозяйство? — он улыбнулся беззубым ртом.

— На экскурсию городских привёз, — ответил Иван, притормаживая упряжку оленей, — пусть посмотрят на деревенскую жизнь, им интересно.

— Охо-хо-шеньки, — снова улыбнулся старик, обнажая беззубые дёсны, — пусть посмотрят! Только смотреть-то нечего, никого уж почти не осталось в деревне, раньше помнишь, как было хорошо? Мужики работали, бабы хлопотали по хозяйству, девки, парни играли, ребятишки бегали, а сейчас… — он махнул рукой.

— Что делать! Всё течёт, всё изменяется! Твоя-то бабка жива ещё?

— «Скрипит» потихоньку, — осклабился старик, отвечая Ивану.

— Ну, и молодцы! «Скрипите» помаленьку и дальше, а мы поехали в мою избу. Рад был тебя увидеть!

Старик кивнул в ответ. Иван стегнул оленей, и они помчались в сторону его избы. Татьяна оглянулась, старик всё также стоял у забора и смотрел им вслед - развлечений было немного. Иван загнал упряжку оленей во двор, распряг и повёл гостей в дом. Открыл ключом большой навесной замок. Они вошли в сени, прошли в дом. Дом у него большой, всё ещё крепкий, добротный - отметил Иван, но безжизненный, не было в нём души, как было раньше, когда была жива его жена. Татьяна и Ольга с интересом рассматривали скромное убранство в доме Ивана: около окна стоял стол, застеленный простенькой клетчатой скатертью. Справа от стола - просторный топчан, застеленный покрывалом непонятного линялого цвета. Над топчаном прибиты самодельные полки с наваленной на них всякой всячиной. Слева от стола, около стены, старый диван, задёрнутый от посторонних глаз старенькой ситцевой занавеской блёкло-синего цвета. Над диваном также как и над топчаном прибиты самодельные полки. На полке стояла керосиновая лампа - обязательный атрибут северной глубинки - вдруг генератор выйдет из строя, тут-то и пригодится керосинка. Рядом с диваном стоял массивный старинный двухстворчатый шифоньер, откуда он появился в этой глуши, одному Богу было известно. В левом переднем углу притулился металлический рукомойник с подставленным под него ведром для слива воды. Посредине дома небольшой очаг, побеленный извёсткой, около него сложены небольшой горкой дрова, на очаге закопчённый алюминиевый чайник, такая же закопчённая алюминиевая кастрюля. Несколько старых колченогих стульев. Вот и всё незатейливое убранство в доме Ивана. Тимофей захлопотал над очагом, затопил, поставил кипятиться чайник. От тепла разгоревшегося очага сразу же повеяло домашним теплом, уютом, казалось, жизнь потихоньку начала возвращаться в избу. Ивану даже, на одну секундочку, показалось, что сейчас откроется дверь и войдёт его жена, с румянцем во все щёки, с искрящимися весельем щёлочками-глазами, он почти явственно услышал её голос: «Ой, как хорошо! Очаг затопили - тепло, сейчас ужинать будем». Он вздохнул, это не укрылось от проницательного взгляда Татьяны: