Курс некромантии для продвинутых

Пролог

Говорят, история склонна к самоповторениям.

“Все новое – хорошо забытое старое”. “История учит нас тому, что ничему нас не учит”. “Проверенные грабли дороже новых”... Ладно, последнее я уже сам придумал, но все же мысль понятна. Вселенная посылала мне столько знаков и намеков, у меня было множество шансов что-то исправить и сойти с проторенной дорожки в пропасть, но… вот я снова здесь, готовый наступать на те же грабли.

В первый учебный день января я стоял посреди комнаты и удивленно осматривался, будто не понимал, как я здесь очутился. Все было чужим и вместе с тем – таким знакомым, таким…

– Сильва! – гаркнула Эдди из-за двери. – Ты идешь?

Я вздрогнул, приходя в себя.

– Да-да, я уже почти!..

…привычным. Той кажущейся привычностью, когда попадаешь в место, которое хорошо знаешь по чужим рассказам, и оно оказывается точь-в-точь, как ты его себе представлял. И от этого становится еще страннее. Наверное, это и называется чувством дежа вю?

“Я уже был здесь”, – думал я, оглядывая свою комнату. И тут же одергивал себя – идиот, ну конечно, был! Ты живешь здесь почти два года! Вот у двери вешалка и шкаф, в котором висят “полтора костюма” (как пренебрежительно называла Оливия мой собранный с миру по нитки самый приличный комплект одежды), пара рубашек и любимых, затертых на локтях до прозрачности свитеров. Вот незастеленная кровать, куда я опять свалил кучу книг, пока перерывал все на столе в поисках какой-нибудь чистой тетради и рабочей ручки. Вот напротив окна и сам стол из темного дерева, с облупившимся лаком по краям, из-за чего льющийся с улицы свет бликует пятнами и проплешинами, подсвечивая все бугорки и неровности, как на лице прыщавого подростка. Все такое знакомое. И как будто нет.

Тень под кроватью кажется гуще, словно бы нарочно уплотняясь, когда я начинаю в нее всматриваться. Иногда мне чудится, что там скрывается что-то, что не желает быть обнаруженным раньше времени. Я все чаще ощущаю сквозняк по ногам, хотя, став вдруг особенно мерзлявым, теперь почти всегда держу окно закрытым.

Зеркало в ванной, казалось, показывает мое отражения с задержкой на мгновение, словно не уверено, какое именно лицо следует отразить. Я и сам все больше времени провожу напротив него, вглядываясь и убеждая себя, что то, что я вижу, действительно принадлежит мне.

Я словно опять превратился в первокурсника, неуверенно озирающегося по сторонам и вздравгивающего от каждого шороха, хотя и продолжал делать вид, что все идет по плану.

Большая ошибка. Ничто не подводит опытных приключенцев чаще, чем излишняя самоуверенность и игнорирование сигналов интуиции.

– Сильва!

– Да иду я! – рявкнул я в ответ, подхватывая со стула сумку.

Коридоры кампуса были уже пусты. Пусты были и подоконники на лестнице – я еще не успел вынести “в добрые руки” ненужные мне книги, не успел их даже отобрать. К слову, именно этим я собирался вдруг заняться сегодня, когда проснулся до рассвета и понял, что на сон больше можно не рассчитывать. Но так и бросил и, задумавшись, вместо этого все утро рассматривал свою комнату и самого себя в зеркале.

Неужели у меня всегда был такой длинный нос? Пожалуй, у Мика он и правда был длинноват, а вот у Эша… Я не мог вспомнить.

Снег во дворе лежал подтаявшими проплешинами, а там, где пролегали трубы отопления, парила дымка. Пахло сырой землей и отчего-то бензином. Январь в Скайдене радовал нас чудесной по местным меркам погодой, что значит – солнце выглядывало из-за туч чуть больше, чем на пять минут. Местные опасливо поглядывали на тусклый желтый диск на небосводе, пригибая голову и щурясь. Начался високосный год – дурное предзнаменование даже для привыкших ко всякой бесовщине скайденцев.

Земля хрустела и чвякала под ногами, пока я, кутаясь в пальто, догонял Эдди, уже умчавшуюся вперед. У дверей главного корпуса Университета толклись сбившиеся в группки студенты, поджидая товарищей. Удивительное дело, сколько бы ни стонали все от экзаменов, зачетов и домашних заданий, начало нового учебного полугодия все равно вызывало приподнятое оживление. Примерно такой же приятный мандраж бывал раньше и у меня перед началом экспедиций, и только потом, стоя по колено в какой-нибудь болотной жиже или выслушивая вопли недовольного заказчика (что поделать, не всегда товар удавалось доставить в целости и сохранности, если вам приходится тащить его через пол Империи), я проклинал все на свете и самого себя, погнавшегося за очередной сомнительной наживой.

Солнце просачивалось с улицы через решетчатые окна и рассеивалось снопами света, в которых плясали позолоченные пылинки. Главный коридор гудел, как рой очень деловитых пчел, в нем смешивались смешки, голоса, хлопанье дверей и скрип деревянного пола. Проходя мимо доски с расписанием занятий, где толпились первокурсники, я замер, чувствуя, как по загривку побежали ледяные мурашки.

Передо мной, разглядывая список дисциплин, стоял я сам.

Тот же серый костюм, новенький и неумело отутюженный, но из дешевой ткани. Такой же аккуратный и еще блестящий портфель. Глядя в затылок своему двойнику я прямо чувствовал, как он шевелит губами, произнося названия предметов, а брови поднимаются все выше и выше. Я моргнул, когда в толпе меня кто-то толкнул под локоть, двойник повернулся ко мне лицом, и наваждение спало. Куцая челка, веснушки и кривоватый нос… Нет, даже близко на меня не похож.

Глава 1

Свое расписание мы получили парой дней ранее, с незначительными правками по сравнению с первым полугодием. Например, исчез литературный практикум, который был рассчитан только на одно полугодие. Я вздохнул с облегчением, а Эдди, кажется, расстроилась. Изменения коснулись и субботы, ранее свободной – туда-то и встал специализированный курс некромантии, которым нас пугал Штейн еще с прошлого года.

– Весь выходной испорчен! – еще раньше горестно вздыхал Сигизмунд, уныло глядя в окно. Окно отвечало ему взаимностью и таким же уныло-серым пейзажем.

Оливия солидарно вздыхала вместе с братом и качала головой, хотя глаза ее горели в предвкушении новых уроков и знаний. Я знал, что настоящей причиной плохого настроения Сиги был любимый “жук”, который опять занемог, а предстоящие занятия в Садах Мертвых были лишь поводом выплеснуть свою печаль.

Мне, скрепя сердце, пришлось отказаться от парочки факультативов. В их числе – кхан-маури (при всей моей любви к языкам, пора посмотреть правде в глаза – шанс, что мне пригодятся эти знания на практике, был крайне мал), а также полуночные занятия по оккультизму. Так что из дополнительных остался только давеннонский и руны. Последнее время я все чаще в тайне от остальных возвращался к идее завести себе домик с огородом на одном из островов архипелага и уже представлял себя эдаким отшельником, одиноко стоящем на утесе и умудренным жизнью взглядом смотрящим на бурное море, кутаясь в тюленью шкуру (что, конечно, было образом чисто стереотипным – давеннонцы уже давно не носят шкуры, тем более тюленей, которых считают священными животными).

Что касается уроков рун…

– Здравствуй, Заблудший, – улыбнулась мне профессор Парри, когда в последний день каникул я поймал ее в коридоре кафедры целительства.

– Не называйте меня так, пожалуйста, – поморщился я. – Эта участь меня миновала. Не без вашей помощи.

Уже после своего возвращения я, наведя кое-какие справки по газетным подборкам через Архив, выяснил, что и нетленное сердце, и ритуальный кинжал для посвящения в некроманты хранился в Академии именно по настоянию Парри. По крайней мере, авторы всех статей неустанно удивлялись, отчего это такие важные артефакты Первый Некромант не пожелала заграбастать себе. Впрочем, профессор Парри уже в те времена слыла чудачкой – от страстного увлечения розами до полнейшего равнодушия к занимаемому титулу.

Но искал я ее не для того, чтобы обсуждать события столетней давности.

– Я хочу записаться на углубленный курс по рунам.

Профессор посмотрела на меня своими светло-карими глазами, в которых мне и раньше чудилась теплая усмешка, говорящая: слова излишни, я и так знаю, зачем ты пришел.

– Знать будущее – великое бремя, – произнесла она, плотнее запахивая на себе шаль.

В коридоре было натоплено, но сквозняки настырно забирались в рукава и за воротник. Пожалуй, обзавестись шкурой, пусть и не тюленьей, не такая уж плохая идея.

– Да, – ответил я, пряча взгляд. – Я знаю.

В Архиве я нашел кое-что еще. Знакомые имена в некрологах пятидесятилетней давности, примерно в те даты, когда грянула Ночь Ледяного Пламени. Газетчики, придерживаясь заговора умолчания, не называли в открытую причин такого количества смертей, да я бы и сам не понял, если бы не искал целенаправленно. Но я уже знал достаточно, чтобы читать между строк. И не переставал корить себя и терзаться сомнениями, могло ли быть по-другому, если бы тогда, сто лет назад, я предупредил Штейна о Данкрофте.

Профессор Парри молчала, склонив голову на бок и разглядывая меня. Я не мог понять, размышляет ли она о том, что ответить на мою просьбу, или просто решила помариновать меня в ожидании. Да я и сам уже начал думать, что совершил ошибку, придя к ней.

– Говорят не руны, – наконец, сказала она. – А духи через них. Ты готов открыться им?

Я как-то так себе и представлял, и, буду честен, именно эта часть смущала меня больше всего.

– Только через руны? Я имею в виду, они не явятся ко мне, ну, не знаю, посреди ночи, или во время лекции? – уточнил я. – В медиума превращаться я не планировал.

Она улыбнулась и ничего не ответила. Типичная профессор Парри. Со Штейном договориться и то проще было бы.

Была еще одна причина, по которой перспектива общения с духами меня тревожила, и о чем я никому не признавался. Меня стали мучить странные сны.

Не совсем кошмары, но я пробуждался от них с неприятным липким чувством, будто только что чудом избежал смертельной опасности. Мне снилось, что я брожу по смутно знакомым мне коридорам, где вместо картин на стенах висят зеркала, завешенные вуалями. Я слышу доносящийся из-за них шепот, голоса не кажутся мне знакомыми, но они явно знают меня. Они зовут меня по имени – по всем именам, что я когда-либо носил.

А я уже достаточно долго прожил в Скайдене, чтобы понять, что это не было игрой воображения. Я честно подумывал поговорить об этом со Штейном, не дожидаясь начала учебного года. Но… что бы я ему сказал? Так и представляю наш диалог:

– Здрасьте, профессор. Вы знаете, мне становится страшно спать по ночам.

– Сильва, я что-то не припомню, чтобы вызывался добровольцем в няньки. Если вам нужен кто-то, чтобы подоткнуть одеяло и подать молока с медом, обратитесь к мисс Роса. Я могу предложить только вина со скайденской орхидеей. Хотите?

Глава 2

В аудитории 402 было пусто, а лампы погашены. Полы и мебель матово блестели в тусклом свете из окон, над головой все также клубилось черное нечто. Я прислушался, не раздадутся ли и оттуда треск и шорох крыльев, но нечто просто висело, как чернильное облако, и не выказывало ко мне никакого интереса. Надеюсь, так будет и впредь.

Я поднялся по винтовой лестнице и вошел в кабинет. Сидящий за своим столом Штейн встретил меня невозмутимо и тут же принялся раздавать указания. Меховое уродство свисало с дверцы распахнутого настежь шкафа, я опасливо на него посмотрел, но вроде как и оно не делало никаких попыток превратиться в летучую мышь и вцепиться мне в лицо.

Нервный я какой-то становлюсь, мнительный.

– Можете начать с масок и черепов, – милостиво “разрешил” профессор.

Не поднимаясь с места, он лениво махнул в сторону шкафа.

– А что с ними не так? – не понял я.

Вместо объяснений он взглядом указал мне на край стола, где лежала метелка из перьев, какой в богатых домах горничные отряхивают пыль с хозяйского золотого багета и выставленных в стеклянных витринах драгоценных безделушек.

– А…

Я без дальнейших возражений принялся за дело. Снял пиджак, засучил рукава и, вооружившись метелкой, приблизился к шкафу, чтобы обозреть предстоящий фронт работы. Там, на полках, кое-как расставленные рядами, слоями, пирамидами и стопками стояли черепа и черепообразные ритуальные маски, накиданные и напиханные кое-как. Казалось, не то что неосторожным прикосновением метелки, даже просто одним дыханием можно было обрушить всю эту конструкцию. Я знал, что Штейн любитель черепов и всяких подобных цацок, но не представлял, что его коллекция настолько обширна!

– Это подарки, – словно прочитав мои мысли, прокомментировал профессор.

– Подарки? – я не удержался от смешка. – Вам дарят черепа?

Он пожал плечами, не отрывая взгляда от какого-то документа, лежащего перед ним на столе.

– Почему-то все думают, что некроманты постоянно испытывают острую нехватку черепов. Будто бы мы их на завтрак едим, – язвительно добавил он. – Лучше бы носки дарили или галстуки, честное слово.

Лично я сомневался, что профессор испытывал нужду в носках и галстуках. С обширностью и разнообразием его гардероба мог бы поспорить разве что Альва, и за полтора года я от силы пару раз видел, чтобы Штейн надевал один и тот же костюм или галстук дважды. Вот и сейчас на нем было что-то из репертуара а ля “загробный модник” – бархатный иссиня-черный сюртук псевдо-военного покроя, с золотыми петлями, винного цвета галстук-бант и, конечно же, обязательная булавка под горлом, в этот раз с массивной брошью, изображавшей что-то вроде реберной клетки и растущих сквозь нее цветов. Некромантский шик – в таком хоть на премьеру в Скайденскую Оперу, хоть на поминки самого герцога.

– Сильва, у меня что, рога выросли? – спросил Штейн, не вытерпев моих разглядываний.

– Нет, сэр, – невозмутимо ответил я. – Только те, что уже были.

Осторожно, беря черепа по одному, я начал освобождать полки. Видимо, шкаф долго стоял закрытым, так что пыли было не очень много. По этой же причине его облюбовали пауки. Они прыскали во все стороны и я прямо кожей чувствовал их укоризненный взгляд, пока они наблюдали из темных углов шкафа, как я разрушаю их обитель.

Маски были преимущественно из дерева или гипса, черепа же щеголяли куда большим разнообразием материалов. Вырезанные из камня, похожего на гранит, серебряные и золотые, инкрустированные какими-то блестяшками и перламутром. На мой неискушенный взгляд они ничем не проигрывали тем, что Штейн хранил на виду, на стенах и открытых взору посетителей полках, так что оставалось только гадать, почему именно этим он уготовил судьбу пылиться в заточении шкафа.

После того, как я закончил протирать полки и смахнул отовсюду пыль, Штейн выдал мне бархотку и банку с какой-то пряно пахнущей маслянистой жидкостью и велел навощить деревянные маски. Я прямо почувствовал себя уличным мальчишкой-башмачником – из тех, что раньше шатались по подъездам и площадям с банкой ваксы и предлагали начистить обувь прохожим. Интересная у меня карьерная лестница получается.

Я осторожно набрал на бархотку вязкого масла и взял первую попавшуюся под руку маску. У нее был недобрый прищур глаз-прорезей и подозрительно длинные зубы.

– Профессор…

– Что, Сильва?

– А вампиры существуют?

Он поднял взгляд от стола и посмотрел на меня с жалостью.

– Конечно, существуют. Мы с вами весь последний год их изучали!

– Нет, – я помотал головой, – Я не про призрачных паразитов, я про других.

Он заломил брови и его взгляд стал еще более страдальческим.

– А… Вы имеете в виду древних бессмертных существ, что питаются кровью, прячутся от дневного света в гробах и очаровывают прекрасных юных дев одним взглядом? – с издевкой переспросил он.

Теперь я и правда почувствовал себя дураком, но отступать было поздно.

– Да, я говорю именно о них.

Профессор вздохнул и откинулся на спинку кресла, сложив руки на груди.

Глава 3

Среда пока так и оставалась днем для самостоятельного обучения, но год только начался и преподаватели пока не успели загрузить нас домашним заданием. Я вяло собирался, прислушиваясь к голосам и шагам за дверью. Меня тянуло обратно к кровати, но я знал, что если проваляюсь весь день, потом буду корить себя за бездарно потраченное время.

У Роса я застал только Оливию, домывающую чашки со вчерашнего ужина.

– Вот, помоги, – сказала она, протягивая мне полотенце. – Сигизмунд пошел заводить “жука”, но что-то я подозреваю, сегодня мы останемся без него.

Эдди еще не было (обычно в выходные дни раньше полудня она не появлялась), Айвон весь день собирался провести с Грегсоном, за сортировкой экспонатов к выставке Пустоты. Лилиан и Альва обещались быть к завтраку, но пока еще не было и их.

Мы планировали навестить наш “миленький уютный морг”, то есть агентство “Прах к праху”, которое все каникулы простаивало без дела. Кажется, даже непоседливые призраки решили уважить дух нового года, и временно затаились. Я в тайне надеялся, что так будет и дальше – Штейн продолжал исправно выплачивать нам зарплату, хоть я и понятия не имел, откуда он брал деньги. По моим прикидкам агентство едва ли приносило прибыль, но задавать вопросы я не торопился. Платит и платит, а остальное меня не касалось.

Я притащил сразу весь кофейник и с огорчением узнал, что молоко закончилось еще вчера. Пришлось компенсировать его нехватку убойной дозой сахара. Лилиан принесла к завтраку яйца в смятку и тосты (уже остывшие, но по-прежнему хрустящие), Альва – пачку соленого творога и то, что скайденцы именовали “сливовым сыром” (по факту – кусок мармелада такой плотности, что его разве что топором рубить можно было), который мы наловчились строгать овощерезкой на тонкие пластинки – с творогом оказалось самое то.

Я прихлебывал кофе, от сладости которого у меня ныли зубы, когда в комнату ворвался Сиги.

– Завел! – победно выкрикнул он. – Давайте скорее, пока он не передумал.

Мы побросали чашки и тарелки и, на бегу одеваясь, помчались вниз.

“Жук” поджидал нас, тарахтя и чадя из-под капота клубами черного дыма.

– А… это нормально? – на всякий случай спросила Лилиан.

– Абсолютно! – заверил ее Сиги, открывая заднюю дверцу. – Только надо пошевеливаться, сказал же…

Я через стекло заглянул внутрь салона – крышка приборной панели в некоторых местах отходила, из щели торчали провода и обмотанные красными нитями веточки с нанизанными на них бусинами, похожими на ягоды брусники. Складывалось впечатление, будто “жук” изнутри вдруг решил прорасти кустарником.

– Только не говори, что ты пытался починить его с помощью амулетов и магии, – попросил я.

– Хорошо, не буду, – покладисто согласился он, жуя на ходу тост с творогом.

Если в мире существуют боги автомобилей, они за такое святотатство точно нас проклянут.

Город тянулся вдоль дороги, выцветший и размытый в утренних сумерках, как старая гравюра. Шпили пронизывали низкое небо, скамейки и водосливы поблескивали коркой скопившегося за ночь инея. Подтаявший снег струйками сбегал по лобовому стеклу, искажая очертания домов. “Жук” рычал и вонял горелыми проводами, Сиги от сухомятки начал икать, мы сидели, притихшие, боясь лишний раз шевельнуться. Честное слово, если сегодня мы вернемся в целости и сохранности, я поменяю тему диплома и напишу доклад, опровергающий теорию несовместимости магии и технологий.

Морг встретил нас тишиной и запахом полироли для мебели. В прихожей в углу стоял забытый кем-то из посетителей зонт-трость, на столе лежала синяя папка, куда Лилиан аккуратно складывала все документы, и вазочка с леденцами в ярких хрустящих обертках. Дверь в “гримерку” (так мы называли комнату для бальзамирования и подготовки тела к погребению – туда кроме Альвы никто не заходил) была чуть приоткрыта, из щели тянулась полоса серого уличного света.

Мы принялись за уборку – скорее, чисто символическую. Открыли окна на проветривание, Лилиан взялась пересматривать счета от клиентов, сверяясь с записями и откладывая те, о которых надо было напомнить. Штейн все грезил идеей ввести предоплату, но пока что наше агентство еще не заслужило такую репутацию. Я прошелся с тряпкой по подоконникам и открытым полкам, прислушиваясь, как в соседней комнате Альва гремит хирургическими инструментами. Оливия крутила вазон с сухоцветами у входа, пытаясь повернуть его так, чтобы он не выглядел, как хвост ощипанной курицы.

– Надо что-то другое придумать, – ворчала она. – Хоть пальму какую-то поставить…

– С нашим везением тут только кактус выживет, – заметил я.

За последний год мы уже убедились, что бывшее здание морга питало какую-то особую нелюбовь к живым цветам. Букеты начинали увядать уже на следующий день, земля в горшках высыхала и трескалась, растения, даже самые стойкие, сохли и покрывались подозрительными белыми пятнами. Штейн первое время настаивал на том, чтобы мы включили в наш прайс флористические услуги, но после нескольких попыток (и пары десятков загубленных венков), пришлось отказаться от этой идеи и войти в тайный коммерческий сговор с цветочной лавкой через дорогу от морга.

Зазвонил телефон.

– Агентство “Прах к праху” слушает, – тут же откликнулась Лилиан, сидящая за столом. – Экзорцизм, призывы, по…