Курс по соблазнению. Секс против дружбы

Глава 1.

Когда тебе слегка за тридцать и ты стоишь на пороге родительской квартиры с чемоданом в одной руке и десятилетним сыном в другой, то единственно, что тебя волнует в этот момент: «Где я просчиталась?». «Где свернула не туда?». «Как вышло, что стремление убежать от неверного мужа взяло верх над желанием никогда не возвращаться под крыло матери-моралистки?».

Возможно, всё благодаря бесконечным любовницам мужа? Слишком неожиданно они вывалились из шкафа. А я, наивно верившая в наш счастливый брак, оказалась абсолютно не готова к такому повороту. В конце концов, не запихивать же их обратно. Жаль новый спальный гарнитур.

– Слушай, Ксюш, мне тут Ерохина рассказала, что записалась на какие-то курсы эротического массажа, – отвлекает от дурных мыслей весёлый голос подруги детства.

Нина первая из всей нашей дружной компании, кто узнал о моём возвращении. И, как полагается, сразу же примчалась реанимировать неудачницу, что так и не смогла пробиться в жизни. Статус «разведёнка с прицепом» и бесконечные причитания матери – всё, чем могу похвастаться. Поэтому стоит признать, шутки подруги и её бесконечная болтовня сейчас очень помогают.

Или помогает принесённое ею Просекко?

Трудно сказать.

Скорее и то, и другое.

Ведь всего пару глотков лёгкого напитка телепортируют меня далеко от насущных проблем.

Туда, где я с интересом слушаю рассказы Нинки о наших бывших одноклассниках. Беспричинно хихикаю и совершенно не думаю о том, что будет завтра.

Зря, конечно. Вероятно, утром у меня будет болеть голова. Но это будет хотя бы от игристого, а не от терзающих вопросов: «Что делать дальше?».

– Массаж лингама называется, – продолжает вещать Скорикова.

– А по-русски? – непонимающе хлопаю глазами.

– Массаж мужского полового органа или тантрический секс.

Увлечённая Нина совсем не замечает, как я краснею от произнесённых ею слов и виновато оглядываюсь по сторонам.

Обвожу глазами гостиную, стараясь не смотреть на семейный портрет. Кажется, будто моя строгая мать кривится, глядя на нас сквозь бумажный холст. А старинные часы, что висят по соседству, вдруг начинают идти гораздо тише. Почти беззвучно. Можно даже подумать, что они и вовсе на время останавливаются. В отличие от мамы, настенному раритету тоже любопытно послушать о всяких непристойностях.

– Даже не хочу знать, зачем Оле подобные умения, – морщусь, представляя подругу в процессе обучения.

Курсы, на которых учат массировать мужское достоинство? Серьёзно? Видно, сильно я отстала от столичной жизни. Будто на прежнем месте впала в спячку, проснулась спустя семнадцать лет, а тут не только на Луну летают и роботов собирают, но и лингам массаж изучают.

– Ты что? Это ж модно сейчас! – со знанием дела восклицает Нинка. – Говорят, раньше только жрицам любви были доступны эти техники. Именно благодаря им, девушки вили верёвки из своих мужчин.

– Ну нынешние «жрицы любви», которые любят за деньги, тоже наверняка такое умеют, – согласно киваю. – Только Оле всё это зачем, не пойму? Бухгалтером работать без подобных навыков уже не комильфо? Новые требования к профстандартам?

– Ксюш, ну мы в какое время живём? Конкуренция среди женщин бешеная. Нормальных мужиков днём с огнём. Вот каждая и пытается чем-то выделиться.

– А название какое красивое придумали, – замечаю, прежде чем отпить глоток «местной анестезии». Нужно протолкнуть в себя полученную информацию, а то она никак не хочет умещаться в голове.

– Лингам переводится как «пенис» или «жезл света», – любезно просвещает Скорикова, заставляя меня выплюнуть игристое обратно.

– О, Боже! Кажется, эта информация для меня была уже лишней. Молчи-молчи! – протестующе машу руками, видя, как подруга собирается ещё что-то добавить. – Не хочу знать!

– Ну и зря! Я тоже подумываю записаться! Нам с мужем не помешает разнообразить нашу интимную жизнь, – жалуется Нина. – После рождения двойняшек секс утратил былую остроту. Теперь всё впопыхах. На скорую руку, словно перекус бутербродом на бегу. А хочется не спеша наслаждаться каким-нибудь изысканным блюдом. Смаковать.

– Так может, для начала стоит пойти на кулинарные курсы? – посмеиваюсь, зная, что подруга не сильна в готовке.

– Может, и стоит, – озадаченно вздыхает. – Тем более, что изучение техники этого лингама дороже месячного абонемента по плаванью для моих охламонов. Десять тысяч, представь.

Сколько? Мир явно сошёл с ума!

Хотя… Я накрывала на стол бывшему мужу как в ресторане. Всегда всё свежеприготовленное. Учитывая принципы сбалансированного питания и личные гастрономические предпочтения Игоря.

Магазинный сыр он не ел. Поэтому я штудировала Интернет и училась делать домашний.

На пшеничную муку аллергия? Тоже не проблема. Заменила другой.

Как заботливая жена, я сама пекла кукурузный хлеб и делала гречневую лапшу.

Только в итоге оказалось, что вовсе не желудок у Игоря главный орган, а тот самый «жезл». Но тут, увы, мне нечем было его удивить.

«Ну что ты обижаешься, не пойму»? всплывают в голове слова мужа. Этот монолог вряд ли был похож на оправдания или извинения. Скорее на претензии.

Глава 2.

Помню ли я Костю Аверина, своего лучшего друга? Конечно! Он был мужской версией «Тамары», с которой мы везде парой. Ходячей энциклопедией, что знает ответ на любой мой вопрос. От непонимания законов кинетической энергии до непонимания действий моих родителей. Костя всегда помогал терпеливо разбираться в любом из них.

– Помню, кончено, – задумчиво отзываюсь, ковыряя на ногте ворсинку, что застыла в гель-лаке. – Я его встретила вчера, как только вышла из такси.

Точнее, он меня окликнул. Мама Кости до сих пор живёт в соседнем доме, поэтому он выходил из подъезда как раз, когда мы с Никитой выгружали наши скромные два чемодана. Аверин предложил донести их до квартиры. И, не смотря на мой протест, бодро поднял вещи на четвёртый этаж.

– Оооо, и как? Узнала его? Или прошла мимо? От того подростка, который вечно за тобой таскался, не осталось и следа.

Хочется возразить, что вовсе не за мной он таскался. Но предпочитаю отмолчаться.

Да и как тут вставишь хоть слово, когда Нина не перестаёт восторгаться «новым» Авериным?

– Он ведь тренирует сейчас в спортивной школе. А я хотела пацанов своих записать куда-нибудь. Дома на голове стоят, сил уже нет. Пусть в зале свою энергию выплёскивают, – сбивчиво поясняет Нина. – Я пришла такая деловая и говорю: «Где у вас тренер, что вольную борьбу преподаёт?». Смотрю на него в упор и не узнаю. Хотя ладно уж, на бицепсы я его смотрела, тебе то врать не буду. Поэтому и не узнала. Во времена школы он, конечно, дрыщём не был. Но и такими банками накаченными похвастаться не мог.

Да, Костя увлекался борьбой. Помню, даже однажды приходила на соревнования его поддержать. Правда, до конца так и не высидела. Сбежала в перерыве, устав от навязчивого внимания других участников. Оказывается, у четырнадцатилетних спортсменов тестостерон прёт на полную катушку.

– Потом, кончено, я его признала. Порасспрашивала немного о жизни. Он ведь чемпионом России был. На Мир собирался ехать, но травму получил и завязал со спортивной карьерой. Только пару лет, как начал преподавать.

Киваю, вспоминая, что когда-то натыкалась в Интернете на статью про подающего надежды молодого спортсмена Константина Аверина. Поностальгировала чуть-чуть о нашем совместном детстве, но искать его, как и писать что-то, так и не решилась.

Нужна ли ему, настоящему, скромная девочка из прошлого с двумя косичками? Сомневаюсь.

– Костя, кстати, спрашивал о тебе. Мол не знаю ли я, как твои дела? Где сейчас живешь? Я прям удивилась. Ты ведь никогда не хвасталась, что он в тебя влюблён был, – прожигает любопытным взглядом Скорикова.

Потому что не был. Точнее, не в меня.

– Он был моим лучшим другом. Поэтому и вспомнил. Какая любовь?

– Ну, не знаю, не знаю, – недоверчиво качает головой Нина. – Я тут недавно одного психолога слушала. Так он заверял, что ни один мужчина не будет дружить с девушкой, если она его физически не привлекает.

– Чушь.

– Почему сразу чушь? Он объясняет это тем, что мужчины устроены совсем иначе, чем мы. И просто так, без какого-то своеобразного интереса, они палец о палец не ударят. Это мы можем запросто броситься спасать вывалившегося из гнезда птенца. Они же будут это делать, только если рядом есть та, на которую нужно подобным образом произвести впечатление. И чтобы обязательно получить страстную «благодарность» за их красивый поступок.

– То есть везде должен быть скрытый сексуальный подтекст? – вся моя правильность протестует этой мысли.

– Не веришь? А давай проверим? – как лиса прищуривается Нинка.

– И как мы это проверим?

– Очень просто! Возьмём твоего Костю и напишем ему что-нибудь.

– Что напишем? – настороженно спрашиваю, забыв возразить, что он вовсе не мой.

– Ну, как это обычно делается? Позови на чай-кофе.

– Кофе у нас, по-моему, нет. Мама не пьёт. Только чай травяной. А я ещё не успела в магазин сходить после приезда, – растерянно поясняю. – Вряд ли Костя захочет.

– Ох и Святая простота, – закатывает глаза подруга. – Чай-кофе — это ведь предлог. Намёк. Кодовое слово. Называй, как хочешь. Ты пишешь «Приходи ко мне на чай», а он видит там совсем другой посыл. Правильный, который не принято озвучивать вслух.

– Какой ещё посыл? Если я имею в виду именно чай?

– Никто не зовёт мужчин просто на чай, Ксю, – откровенно ржёт Нина. – Таких, как Аверин, и подавно. Он что, не может сам себе его заварить или купить в любом ларьке?

– А на что же тогда зовут?

– На секс, естественно.

– На … что? – обескураженно округляю глаза. Договорить язык не поворачивается.

– Нет, ну ты как ребёнка то родила вообще? От Святого Духа, что ли?

– Ты предлагаешь мне позвать Костю на секс? Ты в своём уме? – смотрю на подругу, словно впервые вижу. А я ещё удивлялась, когда слышала, что Москва меняет людей.

– Ну ты же утверждаешь, что мужчины дружат с женщинами не ради этого? Вот и проверим.

– Не буду я ничего проверять! У него девушка наверняка есть. А может, и не одна. Зачем ему вестись на непонятные намёки разведёнки-неудачницы?

Глава 3.

– Привет, – после долгих секунд молчания наконец-то произносит Костя.

Да, он отмирает первым. Пока я всё ещё в шоке.

Нет.

Я В ШОКЕ. Вот прям ни рот открыть, ни пошевелиться.

Во-первых, меньше всего я ожидала увидеть на пороге старой родительской квартиры именно Аверина. Особенно после наших с Нинкой обсуждений.

Во-вторых, запоздало понимаю, что мой внешний вид не предназначен для встречи гостей. Тем более мужчин.

Пить со школьной подругой на балконе охлаждённое вино можно и в коротком топе, надетым на голое тело. А вот открывать в таком виде двери крайне нежелательно. Потому как я не знаю, какую часть тела лучше прикрывать. Просвечивающуюся сквозь белую ткань грудь или короткие шорты, которые легко перепутать с трусами. Конечно, на дворе лето. И я у себя дома могу ходить в чём хочу. Но…

Костин взгляд, который так и норовит соскользнуть с моего лица ниже, подсказывает, что не стоит.

– Впустишь? – скорее для приличия спрашивает Аверин.

– Да, ты проходи… Я сейчас…, – отвечаю по пути в спальню.

Наспех достаю из неразобранного чемодана первую попавшуюся футболку и натягиваю сверху. Хочется расчесать волосы и накрасить губы блеском, но вовремя себя отдёргиваю.

Это же Костя, Ксю… Твой лучший друг. Хоть и выглядит, как кто-то совершенно незнакомый.

Он стал выше меня на голову и куда шире в плечах. Да и лицо приобрело по-настоящему мужские черты. Серьёзный взгляд, без былого детского задора. А губы больше не норовят растянуться в мальчишеской улыбке.

– Чай будешь? – спрашиваю, не решаясь задать другой, более волнующий вопрос. О цели его визита, например.

– Чай? – вопросительно поднимает тёмные брови. – Я думал, ты так шутишь. Ну, можно и чай. А если вдруг заварка закончилась, то вот.

Костя ставит на стол бутылку хорошего вина и загадочно улыбается.

Ничего не понимаю.

– Когда я шутила тебе про чай, Кость?

– Когда сообщение прислала.

– Таааак…

До меня наконец-то доходит, куда так экстренно капитулировалась Нинка и кто на самом деле написал Косте. Не знаю, то ли плакать, то ли смеяться от таких открытий.

– Кость, ты прости, я, конечно, очень рада тебя видеть, но вышло небольшое недоразумение, – краснея, пытаюсь как-то объяснить, что «чай» это вовсе не кодовое слово.

Стоп. Выходит, Аверин воспринял намёк именно так, как говорила Нина? Или всё-таки пришёл чисто по-дружески? Столько лет не виделись.

– То есть на чай, ты не меня звала?

– Тебя. То есть нет. То есть не я.

Как объяснить то?

Ну, Нинка!

– В общем, не важно. Просто знай, что я тебе рада. И что под словом «чай» я имела в виду именно чай! – произношу с нажимом на последнем слове.

– Я так и подумал, – лукаво улыбается Костя. – Тогда заваривай. Я пока в магазин за пирожными схожу.

– Может, тогда ещё и за чаем?

Да, Ксюш, уровень гостеприимства зашкаливает. Но это лучше, чем травить друга маминым ромашковым сбором.

– И попить у себя дома? – заразительно смеётся.

И я, не в силах сдерживаться, тоже давлюсь смехом.

С ним всегда так было. Кто-то из нас начинал хохотать, а другой подхватывал.

Поэтому сейчас я отчетливо ощущаю, что внутри Аверина живёт тот подросток, с которым мы могли кататься по полу от смеха.

Да, он спрятан под грудой мышц, но всё же парень, что стоит напротив, не чужой.

– Так, ладно, не надо никуда ходить. Кто в такую жару пьёт чай? Тем более, когда есть откупоренная бутылка вина? – киваю в сторону недопитого Просекко. – Садись, я пока фрукты нарежу.

Костя послушно усаживается на то место, где полчаса назад сидела Нинка, и разливает по бокалам шипучий напиток.

– Ты надолго вернулась?

Неопределённо пожимаю плечами.

– Хочется ответить, что нет. Но тогда ты спросишь о моих планах. А тут загвоздка. Ноль идель. Ноль мыслей. Будто мне снова четырнадцать.

Когда-то с Костей я могла говорить обо всём на свете. Может и сейчас получиться выбить из него умный совет?

– Куда делся муж?

– Объелся груш.

– Как-то не очень ласково. Надеюсь, хоть не обидел тебя? – в твёрдом голосе слышится беспокойство.

Всегда хотела себе такого старшего брата. Но у меня только старшая сестра. Которая вместо заботы подкидывала лишь хлопоты.

– Разве что моё женское самолюбие. Мало кому понравится узнать, что твой муж переспал с половиной больницы, в которой работает.

– Серьёзно? – едва не открывает от удивления рот.

– Серьезнее некуда.

Вообще, я впервые озвучила причину развода. Для всех близки версия совсем другая.

Глава 4.

Костя уходит, как только возвращаются мама с Никитой.

Остатки здравого смысла, не окончательно смытые игристым напитком, шепчут, что родственники появились вовремя. Кто знает, каким бы ещё способом Аверин доказывал, что дело не во мне и что у мужа изначально была активирована функция «Кобель»?

– Я позвоню тебе завтра, – друг скомкано прощается в дверях.

Успеваю лишь кивнуть, и одновременно с этим испытать дикую неловкость. Нет, не за наш эксперимент. А за красноречивый мамин взгляд, которым она открыто демонстрирует неприязнь. «Катись-ка ты побыстрее» читается в нём.

Мне, к слову, тоже достаётся её фирменного «И не стыдно тебе?». «Это ж надо! Мужика в дом притащить. Совесть есть у тебя вообще?».

Поэтому, чтобы не утонуть в таком знакомом презрении, рассматриваю старый оберег, что висит над входной дверью. Музыка ветра. Сувенир, который сестра привезла из Питера вечность лет назад.

Помню в каком диком восторге я была от этого подарка. Как зачарованно вслушивалась в необычную мелодию. Представляла, что это не просто своеобразные колокольчики, а маленькие серебряные струи, которые дарят столь красивый перезвон.

Хотя чуть позже выяснилось, что с той поездки Инга привезла куда больше. Но это уже другая история.

Сейчас же знакомая музыка ветра переносит меня на много лет назад. В беззаботное время. Словно это четырнадцатилетняя я стою перед недовольной матерью, не зная, как объяснить, что ничем запрещённым мы с Костей не занимались.

«Мы всего лишь разговаривали, мам!» хочется прокричать в ответ на её поджатые губы.

Хотя мой внешний вид вопит об обратном. Я действительно выгляжу так, будто мы не по-детски шалили. В глазах подозрительный блеск. Щёки пылают.

Прячу виновато-поплывший взгляд в сумке с кабачками, которую мама с Никитой привезли с дачи. И запрещаю себе оправдываться. Молча несу овощи на кухню.

Сколько труда и заботы она вкладывает в свой огород? И для чего? В детстве этот вопрос особенно не давал мне покоя.

Возможно, прозвучит странно, но мне всегда казалось, что мама любит дачу больше, чем нас с Ингой. И если сестре было всё равно. Она даже радовалась, что родители вечно пропадают вне дома. То меня безразличие матери задевало. Ведь разговаривать с огурцами, подвязывая их, она могла часами. В то время как для нас у неё едва находилось пара слов. И были это в основном упрёки.

– Прости, не рассчитала со временем, – запоздало понимаю, что не успела приготовить ужин. – Вы, наверное, голодные. Сейчас закажу что-нибудь из доставки.

Полдня я разгребала детскую комнату, которая благодаря усилиям родителей превратилась в настоящий склад. Или, скорее, музей. Кажется, там можно было найти что угодно. И даже тот пресловутый «вчерашний день». Иначе зачем хранить старый патефон, который достался ещё от бабушки и давно перестал работать? Журналы, страницы которых выцвели? Наши с сестрой детские вещи, которые никто из нас явно уже не наденет?

Освободив место для нас с сыном, я незаметно перекочевала к уборке по всей квартире.

Выбросила давно опустевшие баночки из-под косметики в ванной. Просроченные полуфабрикаты, срок которых вышел ещё в прошлом году, из холодильника. Собственно, за этим занятием меня и застала Нинка. А следом за ней и Костя.

– Да видела я, чем таким важным ты была занята. Или правильнее, кем, – доносится из прихожей. – Сколько лет прошло, а ничего не меняется. Как таскался Аверин к нам, там и продолжает. Ещё раз придёт, я с лестницы его спущу. Не хватало, чтобы всем двором обсуждали тебя и меня заодно.

– Что обсуждать, мам? Мы всего лишь разговаривали о жизни. Кто как живёт.

– Да? А что, тебе есть чем хвастаться? О жизни она говорит, – цедит сквозь зубы. От её ледяного тона запросто можно получить обморожение.

– Или ты наш народ не знаешь? Им и повод не нужен. Завтра же все начнут предположения строить, почему это ты вернулась. Где папашка Никиты. И почему этот Казанова тут как тут.

Молча закатываю глаза. Узнаю свою мать.

«Что скажут люди?» девиз всей её жизни.

– Нет, ну ещё и совести хватает! – разъярённо восклицает.

Я уже разобрала пакет с кабачками и принялась за перец, а мама никак не унимается.

– Тётя Галя Синникова месяц назад рассказывала, что он с её Настей гуляет. А после этого я твоего Аверина ещё с двумя какими-то прошмандовками встречала. Нет бы семью завести, так он только девок портить умеет.

«В эфире Первый канал и программа «Пусть говорят» с Александрой Золотарёвой» мелькает в голове.

Да, маман в качестве ведущей ток-шоу смотрелась бы весьма эпично. Она больше тридцати лет проработала в школе учителем физики и классным руководителем по совместительству. Поэтому составлять характеристики - её конёк. Причём по одному и тому же шаблону: почти все парни - алкоголики и тунеядцы, а девушки – проститутки и содержанки. Мы с сестрой, кстати, не сильно далеко продвинулись в её рейтинге безнадежно пропащих. Но вот мой бывший муж Игорь - весьма уважаемый ею человек. Он ведь врач. А человек, спасающий жизни, автоматически на ступеньку выше других. И плевать, что в перерывах от работы он зажимает санитарок в подсобке.

Глава 5.

«Ну как всё прошло????» с утра пораньше пишет Нинка.

«Кто из нас оказался прав?» прилетает следом.

Спросонья не сразу понимаю, что за потайной смысл имеют её послания. Но потом всё же вспоминаю про вчерашнюю хитрость подруги и решаю немного проучить. Не буду ничего отвечать. Пусть сгорает от любопытства. Зная Скорикову, для неё это лучшее наказание.

– Ты спишь ещё, что ли? – и пяти минут не проходит как в динамике раздаётся бодрый голос Нины.

Её бы настойчивость, да в другое русло.

– С тобой поспишь, – недовольно бурчу в трубку.

– Так десять утра уже, – оправдывается Нина. – Или ты из-за Аверина не выспалась?

Аверин. Образ повзрослевшего друга тут же всплывает перед глазами. Рельефное тело, которое плохо скрывала даже простая чёрная футболка. Мужественная линия скул со следами недельной небритости. Цепкий взгляд, что внимательно меня рассматривал. Весь такой незнакомый и одновременно с тем, свой до мелочей. Мимика, жесты, привычка чесать подбородок, когда он думает о чём-то серьёзном и важном – всё осталось прежним.

– Ау! Ты тут? Или уснула опять? – смеётся Скорикова. – Всё-таки не давал Аверин спать, да?

Стыдно признаться, но подруга недалека от истины. Из-за Кости я правда не выспалась. Точнее из-за того, что он мне снился. И это был не просто сон. И даже не просто с пометкой восемнадцать плюс.

Нет. Это был самый настоящий эротический фильм в нашем исполнении. Происходящее казалось настолько реальным, что я переживаю, как бы не стонала на всю квартиру.

Ведь во сне я чуть не сорвала голос. Как одержимая, твердила «Костя». Причём в этом протяжном «Костя» было скрыто сразу несколько смыслов. От просьбы «продолжать и не останавливаться». До «О Боже, как хорошо».

А между прочим, начиналось всё весьма безобидно. Словно кто-то открутил киноплёнку на тот самый момент, где мы вчера остановились. Аверин просто массировал мои плечи. Настойчиво. Долго. И я была готова даже ему приплатить, лишь бы эти прикосновения не заканчивалось.

Растворившись в удовольствии, я пропустила момент, когда к рукам присоединились губы. Такие чувственные и знающие толк в ласках.

Они покрывали мою шею поцелуями. Невесомыми. И вместе с тем будоражащими. Будто просто водил за ушком белым маленьким пёрышком. Было щекотно и невероятно сладостно одновременно. Горячие губы порхали по шее, спине. Оставляли невидимые отпечатки. От тёплого дыхания и столь умелых прикосновений плавилось всё тело. Я буквально горела. Как изнутри, так и снаружи. Растекалась в мужских руках, как сливочное масло, что долго пролежало на солнцепёке.

Крепкие ладони были повсюду. Гладили, сжимали, мяли. В то время как рот и язык продолжали творить невообразимую магию.

Когда я всё же решилась раскрыть глаза и взглянуть на Костю, то обнаружила, что уже светает. Моего воображаемого любовника, конечно же, и в помине не было рядом. Но простыня, что была застелена на кровати, вся съехала на пол.

Это во сне я так активно ёрзала под мускулистым телом. Таким твердым и горячим, что казалось, я продолжаю ощущать его жар даже наяву.

Что это было, чёрт возьми? И откуда это всё в моей голове?

Ничего подобного я ни разу не проделывала с мужем. Фильмы для взрослых тоже никогда не смотрела. Откуда тогда взялись эти картинки? И почему мне вдруг захотелось примерить во сне роль порноактрисы?

Аномально жаркое лето так на меня влияет? Ведь пижамные шорты и майка насквозь мокрые.

– Что молчишь? Пришёл Аверин вчера или нет? – возвращает в реальность любопытный голос Скориковой.

– А почему он должен был прийти, Нин?

Пока не вытяну из неё чистосердечное, не признаюсь.

– Ну, мало ли. Вдруг чаю захотелось. Ладно, можешь не отвечать, – технично съезжает с темы. – Мы тут с Олькой решили устроить небольшой девичник в честь твоего приезда. Так что в шесть вечера встречаемся у Ерохиной. С нас еда, коктейли и хорошее настроение. С тебя присутствие.

И почему меня ничего не насторожило в этом приглашении? Потому что была уверена, что мы взрослые культурные девушки в возрасте слегка за тридцать. Мамы, в конце концов. Ну, выпьем по паре коктейлей. Ну, посмеемся над школьным альбомом. Ну, перемоем кости бывшим одноклассникам.

Но у моих подруг, которые за один вечер решили приобщить меня к столичной жизни и наверстать упущенные годы, были другие планы. И от моих они отличались кардинально.

Глава 6.

До дома Олька Ерохиной, которая раньше жила по соседству с моими родителями, а теперь обитает в модном жилом комплексе с видом на Воробьёвы горы, я добираюсь на такси.

Путь занимает около часа. Но это время пролетает незаметно. Всю дорогу я разглядываю сквозь тонированное стекло абсолютно незнакомый город: яркий, ухоженный, нарядный, вызывающий желание не переставая крутить головой по сторонам.

Конечно, за время моего отсутствия жизнь в Москве не стала на паузу. Столица развивалась, росла. Пополнялась новыми больницами, школами и целыми микрорайонами. Новые развилки дорог и автомагистрали, по которым спешит бесконечная череда машин. Стеклянные небоскрёбы, что на мгновение заставляют задуматься: туда ли я попала? Или, быть может, замечтавшись, унеслась за океан? Ведь за окном будто декорации к фильму.

Но нет. Русскоговорящие надписи на билбордах сообщают, что я дома. Как и вечные заторы на Лесной и Мясницкой. Раньше не придавала значение тому факту, что три дня в году жители Москвы проводят в пробках. Девяносто один час, если верить статистике.

– Вам музыка не мешает? – интересуется водитель, ненавязчиво пытаясь завести разговор.

– Не мешает. Спасибо, – отвечаю, не прекращая рассматривать порядком забытую местность. Пытаюсь сопоставить увиденное с тем, что хранилось в памяти.

– Надолго в Москву?

Уже минут десять он молча наблюдает за моим изумлением. Ничего удивительного, что принял меня за «понаехавшую».

Хоть я родилась в столице, но прожила половину жизни за её пределами. Поэтому сейчас я именно так себя и ощущаю. Той самой приезжей, что выбралась из глубинки.

– Посмотрим, как примет.

– Таких красивых тут любят. Так что, думаю, задержитесь.

– А каких не любят?

– Ленивых. Тех, кто едет сюда с уверенностью в лучшей жизни. Кто думает, что их ждут с распростёртыми объятиями. Кто считает, будто если ты попал в столицу, значит, автоматически поднялся на вершину.

– А вы местный?

– Я нет. Приехал с юга на заработки и затянуло. Восемнадцатый год уже пошёл.

Надо же. Ровно столько, сколько я отвыкала от мегаполиса, примеряя на себя спокойную провинциальную жизнь.

– И чем затянуло? – любопытствую я. – Влюбились, наверное?

– Нет, жену перевёз из Ставрополя, откуда родом, – поясняет таксист по имени Лёша, маневрируя в потоке машин.

Видимо, не часто клиенты беспокоятся судьбой Алексея, потому как наша беседа не прекращается до самого места назначения. И мы не только успеваем познакомиться. Но и обменяться жизненными историями. Всё в лучших традициях случайных попутчиков.

– Детей трое у нас. Жена пока в декрете с младшим сыном, я вот подрабатываю помимо основной работы. Квартиру купили в прошлом году. Правда, в однушке тесно впятером. Поэтому сдаём её и на окраине снимаем двушку.

– В Ставрополе не проще было бы растить детей? – интересуюсь, так как сама задаюсь этим вопросом. Будет ли Никите тут комфортно и безопасно? На старом месте нас знала каждая собака, поэтому я абсолютно за него не переживала. А что ждать от города миллионника, не имею понятия.

– Проще, конечно, – кивает, глядя на меня через зеркало заднего вида. – Но возможности не те. Тут энергетика бешеная. Сможешь ужиться здесь, значит, приживёшься везде. Поэтому лучше уж в столице. Пусть с детства привыкают к конкуренции. Учатся прокладывать свой путь, а не растут в тепличных условиях. Падают, шишки набивают.

Хочу возразить, что это типичная позиция отца. Мне же, как матери, хочется по всему жизненному пути Никиты успеть подстелить соломки.

Знаю, вряд ли смогу. Но всё же.

– И что, прям ни разу у вас не возникало мысли всё бросить и вернуться обратно? – продолжаю интересоваться.

– Нет. Я фанат этого города. Это же не просто точка на карте. Это настоящий живой организм, который никогда не спит. Ни на секунду не замирает. При этом остаётся таким красочным и цветущим. Всегда. В любое время года. Москва - как женщина, – смеётся влюбленный в столицу Лёша. – Красивая, успешная. Которую хочет каждый. Но не каждый способен справиться с её требованиями и порядками.

Смотрю сквозь пассажирское окно на Московский государственный университет, что приветствует издалека величественными шпилем со звездой высотой в шестнадцатиэтажное здание, и не могу не согласиться с данной Алексеем характеристикой.

Москва величественна и прекрасна. Каждый её уголок. И найдётся ли в ней место для тебя, зависит исключительно от твоего настроя.

– Не переживай, уже намётанным глазом вижу, вы подружитесь.

Эх, мне бы такую уверенность.

Глава 7.

– Давайте, девочки, за нас! – Олька поднимает бокал с освежающим мохито и на правах хозяйки толкает свой фирменный тост. – Пусть плачут те, кому мы не достались. Пусть сдохнут те, кто нас не захотел!

По гостиной тут же разносится звон бокалов и смех. А я невольно представляю это кладбище отвергнувших. И нецензурные надгробные надписи.

– Вот это ты замудрила! – весело комментирует Нина. – Артура своего в какую категорию относишь?

– В категорию бывший в употреблении, – растягивая губы в коварной улыбке, отвечает Оля. – И он не моей. А своей законной жены.

– Ага, но отец твоего ребёнка, – продолжает парировать Нина.

– Ну, так бывает, – беспечно пожимает плечами Оля. И тут же обращается ко мне. – Ксю, ты не в курсе, да?

Да я, если честно, давно потеряла суть беседы. И ещё не отошла от просмотра квартиры.

Раньше видела такие только по телевизору. Двухуровневая. Просторная. Внизу длинный коридор, перетекающий в кухню-гостиную. Отсюда же выход на отдельную террасу. На втором этаже две спальни и огромная гардеробная. Настоящий домик для Барби в современной версии.

– В общем, в девятом классе к нам перешёл Артур Мхитарян, помнишь? Красавчик, за которым сразу стали бегать толпы старшеклассниц.

Вяло киваю, так как именно в конце девятого мы с семьёй вынужденно переехали.

– Короче, на выпускном я от него залетела, – спокойно признаётся Оля. – Хотелось, как в фильме, отметить окончание школы, подарив девственность самому крутому парню. Кто ж знал, что его «у меня нет презервативов, но я успею вовремя вытащить» такой себе метод защиты? В итоге, пока подружки тряслись перед экзаменами в универ, я тряслась от мысли, как сообщить матери, что один тест я уже сдала. И на нём явные две полоски. Зачёт, так сказать, но не по тому предмету.

Ерохина продолжает говорить, но я уже не слушаю.

Хватаюсь за стакан и пью коктейль с легким привкусом лайма жадными глотками. Знаю, что там есть алкоголь. А он сейчас мне крайне необходим.

– Ты чего побледнела, Ксю, всё нормально? – Оля прерывается, обеспокоенно рассматривая моё лицо.

Вяло киваю и рукой показываю рассказывать дальше.

– Мама ожидаемо в шоке. Что только не орала. И из дома выгоню. И ты мне больше не дочь, – продолжает Олька.

И так легко и расслабленно говорит, будто не про себя вовсе.

– Всё это длилось до момента, пока Артур не явился к нам. Сказал, что жениться он на мне не сможет. Но ребёнку помогать будет. И чтобы даже мысли не было на аборт идти.

Допиваю остаток коктейля, пытаясь избавиться от неприятной горечи во рту.

Удивительно, насколько наши мамы похожи. Возможно, разговаривай они с нами о том «самом», о чём не принято и нельзя, то всё могло быть иначе.

– Мне, как видишь, грех жаловаться, – Оля разводит руками по сторонам, вынуждая обернуться на всю эту роскошь вокруг. – Своё слово Артур держит. Да, пусть женился и теперь, кроме Рианы, у него ещё двое детей. Но нашу дочь он любит и всячески балует. Купил эту квартиру. Сейчас отправил её в Черногорию, в летний лагерь.

– А как называется то, что к тебе захаживает иногда? – осуждающе смотрит на неё Нинка. – И судя по тому, что вид у тебя после его визитов, словно у мартовской кошки, не воспитание Рианы вы обсуждаете.

– Да, мы трахаемся. И что? Меня всё устраивает. Его тоже.

– Кто б сомневался, – фыркает Скорикова. – Только его жену, наверное, вы забыли спросить. Её устраивает? Хотя вряд ли она в курсе, да?

Как никто понимаю возмущения Нины. Я ведь совсем недавно была на месте жены Артура. И когда узнала о похождениях Игоря, ненавидела всех его любовниц даже больше, чем бывшего мужа.

Парадокс, да? Казалось, все они нарочно крутили задом пред женатым мужиком. Чуть ли не сами на колени прыгали. Проклинала и осуждала их на чём свет стоит. Только сейчас глядя на Олю, что задумчиво вертит в руках бокал, никакого презрения я к ней не испытываю. И осуждать её не могу. Не получается… Наоборот, мне неожиданно хочется стать такой как она. Плевать на мнение окружающих и жить так, как нравится. Крутить мужиками. Ходить на курсы эротического массажа. Снять в клубе какого-нибудь красавчика и переспать, даже не спросив его имени.

Похоже, в тридцать один у меня запоздало настал переходный возраст. Я наконец-то готова бунтовать и делать всё наперекор своей праведной матери. Да, её хватит инфаркт, если она услышит хоть одно вышеупомянутое «Хочу». Но разве правильность и мораль принесли мне счастья? Ни капли. Так стоит ли за них держаться?

– Оль, научи всем этим штучкам, которые привлекают мужчин, – прошу, разглядывая пузыри в своём стакане.

Послушной девочке Ксюше стыдно. В то время как обманутой и преданной жене дико любопытно.

– Без проблем. Ты про то, как завлечь мужчину или как сделать, чтобы он был рядом?

– Про всё.

– Ну, тогда начнём с простого, – оживлённо вещает Олька. И даже глубоко замужняя Нина слушает, открыв рот. – Первое, что нужно делать, если вам понравился мужчина – намекнуть ему об этом. Да, вот прям не строить из себя неприступную крепость с каменным лицом, а показать свою симпатию.

Глава 8.

Каким чудом мне удаётся сбежать из Олькиного логова разврата, я не знаю.

Наверное, спасает оповещение из службы такси. И то, что девочки чересчур увлечены танцем загорелого красавца. А мне только и нужно, чтобы воспользоваться моментом и выскочить за дверь.

Я спешу к поджидающей машине, попутно размышляя, точно ли привыкну к московской жизни? Столичные развлечения заметно отличаются от моих обыденных. Шлёпать по заднице стриптизёра мне раньше не приходилось.

Хотя я же сама решила пойти с Олей на стрип-пластику. Значит, можно сказать, акклиматизация началась? Пора меняться! Становится неправильно развратной, но правильно счастливой.

Телефон дважды пищит, что белый Хюндай дожидается меня у шлагбаума, но на горизонте обещанной кареты нет и в помине.

Зато есть тонированный БМВ, который сначала проезжает мимо, затем резко тормозит, сдаёт назад и так же резко останавливается в метре от меня.

– Красотка! Покатаемся? – раздаётся сквозь приоткрытое окно.

Чёрный внедорожник явно не имеет ничего общего с бюджетным корейским авто. Поэтому, как только передняя пассажирская дверь распахивается, я демонстративно отворачиваюсь. Делаю вид, будто с интересом рассматриваю рядом стоящий фонарь. Он похож на воздушный одуванчик, который вот-вот разлетится по сторонам десятками светящихся пушинок.

«Почему этот катафалк не уезжает? И как принято отшивать столичных ухажёров? По-питерски культурно? Или на языке шансона?» успевает пронестись в голове, прежде чем я понимаю, что мужской голос мне подозрительно знаком.

– Ксень, отмирай, – уже без насмешек произносит Аверин. – Садись. Или ты ждёшь кого-то?

– Такси жду, – согласно киваю. – Правда, машина где-то потерялась.

– А, тогда тем более прыгай, – друг похлопывает по пассажирскому креслу. – В этом районе обычная практика, когда водитель полчаса кружит между домами. Нумерация сделана по-дурному. И навигатор сходит с ума, путая ещё больше.

– Ты тоже здесь живешь? – я с интересом спрашиваю, когда захлопываю дверь.

– Недалеко отсюда, – нехотя признаётся друг. – А ты такая красивая, что тут делаешь на ночь глядя?

Тон Кости напоминает обеспокоенность старшего брата. Но его взгляд при этом ничего общего с братской заботой не имеет. Костя смотрит не как мальчишка, который придумал очередную шалость и пришёл предложить мне поучаствовать в ней. А как-то по-мужски заинтересовано. Нет, он не оценивает. Не ощупывает мои ноги. Не пытается занырнуть в декольте. Но его зрачки расширены, и в них отчетливо видно блеск, который я не замечала ранее.

– У Ольки Ерохиной была, – коротко отвечаю я, попутно откидываясь на сидение. И тут же начинаю теребить край сарафана. – А ты?

– А я не был, – смеётся Аверин. – Меня ведь Олька не приглашала.

А кто приглашал? Так и подмывает спросить.

Правда, если раньше я бы запросто могла задать подобный вопрос, то сейчас почему-то опасаюсь лезть в личную жизнь друга.

Она у него есть, тут даже гадать не надо. И все те штуки из моего сна он определённо с кем-то проделывает. Страстно целует. Вдавливает в матрас своим крепким телом. Шепчет непристойности. Заставляет извиваться и без конца повторять его имя.

От подобных мыслей внутри меня происходит сбой. Выпитый ранее алкоголь не расслабляет, а приносит обратный эффект. Чувства будто обостряются. Запах автомобильной кожи, смешанный с приятным парфюмом Кости, будоражит обоняние. Щекочет какие-то рецепторы, отчего меня бросает в жар.

Хотя температура в салоне вполне комфортная, но моя личная поднимается куда выше положенной тридцать шесть и шесть. По ощущениям я просто закипаю.

Хочется опустить окно и вдохнуть дорожной пыли. Может быть, это поможет встать моим мозгам, уплывшим далеко за буйки, на нужное место. И я наконец-то перестану рассматривать лучшего друга как сексуальный объект.

Ведь пока в сторону Аверина, который уверенно ведёт машину, боюсь даже смотреть.

Во-первых, кажется, загляни друг в мои глаза и сразу увидит там картинки из моего недетского сна. Они сейчас словно заново транслируются на экране. Яркими вспышками. Самые пикантные моменты.

А во-вторых, мужественный профиль Аверина вызывает во мне странные чувства. Вовсе не дружеские. И это беспокоит больше всего.

– Кстати, я договорился с хорошим специалистом по поводу массажа для тебя, – сообщает Костя, плавно выруливая на шоссе.

Чёрт. Я уже и забыла, что вроде бы как дала добро. Но, признаться, абсолютно не готова лежать полураздетой перед незнакомым человеком. Даже от одной мысли становится не по себе.

– Поверь, это профессионал своего дела, – успокаивает Костя, считывая моё замешательство по затяжному молчанию. – Он очень помог мне восстановится после травмы. Так что я настоятельно рекомендую сходить. Ты не пожалеешь! Своё тело надо баловать и заботиться о его состоянии!

– Расскажи мне, что случилось тогда? – я имею в виду травму, но договорить не решаюсь.

– Не хочу об этом.

И мужские ладони так крепко сжимают руль, что без слов понятно: «Я ступила на запретную территорию». Наивно пыталась прорвать границу, будто мы всё в том же возрасте, когда между нами не было секретов и запретных тем.

Глава 9.

– Здравствуйте, Ксения, – раздаётся совсем рядом мужской голос. Незнакомый. С едва уловимым восточным акцентом.

«Что?» мозг тут же разносит по телу сигнал тревоги. Бьёт во все колокола: SOS. И я, почти успевшая задремать в ожидании массажиста, резко распахиваю глаза.

Первая мысль - вскочить и кинуться прочь из кабинета. Останавливает, что из одежды на мне лишь стринги. Да, весьма приличные и кружевные. Но всё же.

Аверин, твою мать! Мы не договаривались, что это будет парень. Неужели так сложно было хотя бы намекнуть, когда десять минут назад встретил меня у входа и провёл до нужного кабинета?

Лучше бы вместо комплиментов, как отлично я выгляжу, ты предупредил, что собираешься отправить полуголую меня к мужику.

– Меня зовут Валид, и я больше десяти лет работаю профессиональным массажистом, – представляется мужчина, не замечая, что будь моя воля, я бы вся просочилась сквозь это отверстие для головы. Медленно сползла на пол и ускользнула в щель под дверью.

– Вас что-нибудь беспокоит? Спина? Головные боли? – интересуется Валид, растирая по коже тёплое массажное масло.

Меня беспокоит, что вы не женщина! Так и хочется прокричать в ответ.

Но вместо этого я выдавливаю лишь тихое и неуверенное «нет».

– Тогда расслабитесь. Иначе мне будет крайне сложно выполнить свою работу. А я отвечаю за результат лично перед Константином Авериным.

Немного юмора помогают мне принять ситуацию.

Кто ж виноват, что ты настолько закомплексована, Ксю?

Или это всё Нинка? Узнав, куда я еду, она принялась строить предположения, что за массаж это будет. Сказала, что на обычный классический в Москве уже никто не ходит. Что, скорее всего, он подразумевает пикантное продолжение в виде бонуса - массажа промежности. И, если повезет, делать его будет какой-нибудь симпатичный массажист. И вовсе не руками.

– Закройте глаза. Растворитесь в этой тихой, спокойной музыке. Позвольте вашему телу отбросить все проблемы и заботы. Помогите ему избавиться от зажимов и блоков.

И надо сказать, внушения Валида работают.

Лёгкая ненавязчивая музыка, что тихо звучит где-то на фоне его голоса, помогает отключиться.

Или это его умелые касания дают результат?

Я действительно расслабляюсь. Настолько, что кажется, на массажном столе остаётся лишь моя оболочка. А сознание уносится куда-то очень-очень далеко.

Правда, я представляю, что по моему телу путешествуют другие руки. Да, возможно, не так профессионально. Но мне не хочется, чтобы они прекращали движения. Они точно так же, как и пару дней назад гладят кожу. Массируют шею и спускаются ниже.

– Вам нужно научиться проживать правильно негативные эмоции, Ксения, – возвращает на землю чужой голос. – Вы всё прячете в себя. Тем самым образуются зажимы и блокируются мышцы. Вот тут, видите?

Валид жмёт на какие-то точки, и я непроизвольно вскрикиваю.

– Больно? Конечно! Так и вашему телу больно, что вы его засоряете. Не давайте негативным чувствам оседать внутри.

Легко сказать. Стоит ли озвучивать сколько отрицательных эмоций засело во мне после новостей об изменах мужа? Думаю, меня можно смело назвать ходячей радиоактивной бомбой.

– У вас зажаты шея и грудной отдел. Это говорит о том, что вы сдерживаете гнев, обиду, плач. Старайтесь петь, когда испытываете вышеперечисленное. Пение помогает справиться с негативом правильно. А ещё научитесь дышать полной грудью. Широко раскрывая грудную клетку в стороны. Многие имеют данную проблему. Делают рваный короткий вдох, чем сжимаются ещё больше.

Удивительно, как легко тело может все про тебя рассказать совершенно незнакомому человеку.

И вдвойне удивляет, что из кабинета я выхожу так свободно, будто скинула со спины огромный рюкзак, который всё это время тянул меня назад.

– Я даже не знаю, как вас благодарить, Валид! У меня словно крылья появились. Хочется летать подобно бабочке.

– Вы очень красивая бабочка, Ксения, – мужчина ослепляет меня улыбкой.

– Сколько я должна за сеанс? И за подаренные крылья?

– Нисколько. Костя уже за всё рассчитался. Так что порхайте на здоровье и ни в чём себе не отказывайте.

Точно. Аверин просил дождаться его в буфете. Через пятнадцать минут у него закончится тренировка. Поэтому, пока друг учит всяким броскам через бедро, я заказываю себе освежающий арбузный фреш и с интересом осматриваюсь по сторонам.

В нашем детстве, когда сам Костя начал увлекаться борьбой, спортивная школа выглядела иначе. Серое полуразваленное здание, которое старались полностью увешать баннерами, чтобы скрыть трещины на стенах, не имело ничего общего с тем, что я вижу сейчас. Всё новое. В светлых тонах.

– Это был лучший секс в моей жизни, – слышится совсем рядом. В женском голосе столько восторга, что могу лишь позавидовать и на автомате повернуть голову в поисках той самой счастливицы.

Я бы рада не слушать, но двум подругам, видимо, больше негде обсудить свою личную жизнь.

Глава 10.

– Через три часа с Казанского вокзала поезд отходит к нам, – сообщает Никита, уткнувшись носом в телефон. – В семь утра будем дома.

Нетрудно догадаться к чему клонит сын. Толсто намекает, что нам стоит вернуться.

Нет! Неделя слишком малый срок, чтобы, поджав хвост, бежать обратно. Да и куда? К гулящему бывшему мужу? Сделать вид, что простила и жить вместе ради Никиты? Трижды нет!

От возможных перспектив я ещё активнее стучу пальцами по экрану. Заметно нервничаю и часто попадаю не по тем буквам. Стираю и заново вбиваю в поисковике запрос «Гостиницы в Москве».

Ну и что, что мы сидим с чемоданами под старым клёном, а на часах почти девять вечера. Это ещё не повод сдаваться. Ну и что, что поругались с матерью. Я ведь знала, что рано или поздно это случится. Просто не была готова, что на ночь глядя нам срочно нужно будет искать место для ночевки.

И всё из-за чего? Из-за того, что Никита съел ананасы, которые мама держала на Новый год. Нашёл в холодильнике банку и по привычке открыл, не спросив разрешения. Хотя, уверена, если бы он мог представить, в какой скандал это выльется, сын даже в руки бы её не взял. Мать взъелась так, будто на дворе опять лихие девяностые, и она отстояла в очереди за этой чёртовой банкой не один день.

– Никит, сейчас сниму нам гостиницу. Переночуем, а с утра я обзвоню те квартиры, что успела добавить в избранное, – не знаю, кого я пытаюсь успокоить - себя или сына.

– Я не буду ночевать в гостинице. И на съёмной квартире жить не буду. Как и в твоей дурацкой Москве. Домой хочу!

Устало вздыхаю. Все силы я потратила на ссору с матерью. Меня словно прокрутили через мясорубку. Поэтому спорить с сыном, как и что-то объяснять, энергии просто не осталось. Батарейка села окончательно.

Неделю мать тыкала носом в мою несостоятельность, и я молчала. Но, когда сегодня она стала орать на Никиту за эту проклятую банку ананасов, я не выдержала. Не выбирая выражений и не щадя её чувств, я наконец-то высказала в покрасневшее от злости лицо все свои обиды. Выплеснула их, словно ведро с ледяной водой. По крайне мере, вид у матери был именно такой.

Никита так перепугался, что успел сбегать в магазин за точно такими же ананасами, надеясь, что это поможет решить конфликт. Но нет. Под аккомпанемент маминого «Чтобы ноги твоей тут больше не было, неблагодарная!», я молча выкатила наши желтые чемоданы за дверь.

Всё-таки в моём случае, родственников лучше любить на расстоянии.

– Так что? Я выкупаю два места? Плацкарт или купе? – вопросительно смотрит Никита. – А ты такси вызывай, чтоб успели.

– Нет, Никит.

– Почему нет? – взрывается сын, пиная ногой пустую пластиковую бутылку возле лавочки.

По двору разносится противный глухой треск. На что сразу же реагируют сидящие у подъезда блюстительницы порядка и тишины. Они начинают истошно пищать, подобно сигнализации на старой соседской Приоре. Орут и причитают об отсутствии воспитания у нынешней молодёжи. А я лишь молча улыбаюсь.

Кажется, кто-то отмотал время вспять. Ведь однажды мы с Авериным сидели под этим деревом. Костя психовал из-за проигрыша в значительном поединке и так же, как и Никита, зафутболил ногой по жестяной банке. Самое смешное, что мы услышали в ответ примерно то же, что сейчас выговаривают нам с Ником.

– Не хочешь жить с отцом - не надо. Зачем уезжать за триста километров? – не унимается сын.

– Мы не вернёмся! Смирись! Скоро ты найдешь новых друзей и привыкнешь. Теперь наш дом здесь.

– Здесь? На лавочке? – лишь сильнее заводится мой повзрослевший мужчина. – Может, у мусорных баков пойти место присмотреть тогда?

Вообще он обычно спокойный и сдержанный. Истинный рак. Задумчивый и молчаливый. Но, видимо, сегодняшний концерт не оставил равнодушным даже его. Он на взводе. И это чувствуется.

– Ксень, – так неожиданно раздаётся рядом голос Аверина, что я начинаю верить в эффект дежавю.

Но нет. Костя реальный. Вышел из подъезда, где живёт Зоя Михайловна, его мама, и теперь размашистым шагом направляется в нашу сторону.

– Вы куда собрались на ночь глядя? – спрашивает, бросая озадаченный взгляд на стоящие рядом чемоданы.

– Привет, – еле заметно улыбаюсь. – Подкинешь до ближайшей гостиницы? Или, может, подскажешь адрес более-менее приличной неподалёку?

Костя внимательно меня рассматривает, а затем переводит взгляд на окна родительской квартиры, где во всю горит свет.

– Поехали, – не задавая вопросов, друг хватается за чемодан и кивает в сторону припаркованной неподалёку машины.

Вскакиваю. И пока Аверин не передумал, торопливо иду за ним.

Недовольный Никита молча плетётся следом. С насупленным видом он усаживается на заднее сидение и нарочно слишком сильно хлопает дверью.

– Ник, давай поаккуратнее, – прошу тихо.

– А то что? Таксист возьмёт с нас слишком дорого?

Хорошо, что Костя грузит наши чемоданы в багажник и этого не слышит.

– А то таксист высадит тебе где-нибудь далеко за городом, – спокойно отвечает Аверин, занимая водительское место. – Дверью хлопай, сколько влезет. Но с мамой в таком тоне не разговаривай.

Глава 11.

Похоже, за неделю в столице я всё-таки успела впитать в себя не только её бешеный ритм и ознакомиться с правилами выживания, но ещё и заразиться острым хроническим желанием переспать с лучшим другом. Иначе как объяснить, что в моей голове сейчас только один сценарий развития событий?

Вместо того, чтобы закрыть дверь с той стороны и забыть всё, что успела увидеть, я скидываю с себя одежду, отодвигаю створки душевой и, словно намагниченная, прилипаю к необъятной загорелой спине.

Спросите меня: «Какая сексуальная часть тела у мужчин?». И я отвечу: «Та к которой я так отчаянно прижимаюсь». Ведь я действительно не видела ничего красивее. Широченная, с чётко выраженными трапециевидными мышцами. Она буквально создана, чтобы прятать тебя от всего и от всех. Чтобы дарить чувство невероятной защищённости.

Прикрываю глаза и, боясь вдохнуть, жду, что будет дальше. Я готова принять любую реакцию Кости. Поэтому покорно считаю секунды и наслаждаюсь теплом разгоряченного тела.

Если Аверин скажет, что я спятила и вытолкает за дверь, будет вполне справедливо. Кажется, я действительно сошла с ума.

А как ещё назвать то, что я стою без одежды и жмусь к такому же абсолютно раздетому другу детства? В каком кодексе дружбы прописано, что так можно? Что если мы делили на двоих наушники и слушали в плеере одну музыку, то значит, по прошествии лет я могу смело обтираться об него всеми своими прелестями?

Или всё дело в этих волшебных каплях, что стекают на нас сверху и стирают весь мой стыд. Именно они приглушают наше учащённое дыхание. Растворяют его в звуках льющегося водопада.

Секунды сплетаются в минуты, но Костя по-прежнему молчит. Лишь высоко вздымающаяся грудь, что буквально ходит ходуном под моими ладонями, выдаёт его эмоции. Он удивлён. Возможно, даже шокирован. Но не прогоняет и не отталкивает.

Запоздало понимаю, что в небольшой душевой нам двоим довольно тесно. Поэтому, набравшись смелости, я просачиваюсь между стеклянной перегородкой и внушительной фигурой. Добровольно загоняю себя в ловушку. Встаю так, что с одной стороны я вжимаюсь в холодную стену, а с другой - в горячее мускулистое тело. Упираюсь своей грудью в твердую мужскую.

Поднять глаза и заглянуть в изумлённые зрачки друга не рискую. Держу их на уровне приоткрытых губ и колючего подбородка.

Выдыхаю и наконец-то тону в тёмном омуте, лишь когда ощущаю, как крепкие ладони начинают скользить по моему телу. Бережно и одновременно с тем настойчиво они растирают по коже умопомрачительно пахнущий гель для душа. Руки Аверина, подобно рукам фокусника, всего в пару касаний превращают прозрачную жидкость в густую белую пену. А меня - в воздушное пирожное, которое Косте не терпится попробовать. Его горящий взгляд буквально кричит об этом. «Я тебя съем». «Беги пока не поздно».

Только поздно. Уже слишком поздно. Тумблер, отвечающий за самосохранение и здравый смысл, выключен. Активирован режим первобытного желания и похоти.

Почему я раньше не знала, что принимать душ можно не только в одиночку? Да я вообще всегда отдавала предпочтение ванне. Любила набирать почти до краёв. Полную пены и всевозможных расслабляющих бомбочек. Но, оказывается, я добровольно лишала себя фантастического удовольствия. Ведь прижиматься к мокрому мужскому торсу, водить руками по стальному прессу, очерчивать пальмами кубики, которые, думала, специально дорисовывают в фотошопе всем этим мужчинам-моделям – это высшая степень наслаждения.

Это то, что напрочь стирает память и превращает мои мозги в кисель. В розовую вязкую жижу с кусочками пылкой одержимости.

Я вряд ли вспомню, что там меня беспокоило ещё час назад. И как я вообще оказалась стоящей в чём мать родила рядом с обнажённым Авериным.

Трогать, трогать, трогать! Всё до чего дотянуться твои руки. Эта установка - единственное, что хозяйничает сейчас в моей помешавшейся голове.

– Ксюш, – наконец-то слышится голос друга. Только почему он приглушённый и заметно обеспокоенный?

Что не так? Мысленно спрашиваю, продолжая неотрывно смотреть в потемневшие от страсти глаза.

– Ксюша, – опять твердит Костя. Но его губы при этом совсем не двигаются. Они сжаты в одну линию, что постепенно растягивается в улыбку.

Не понимая, как такое возможно, я часто хлопаю глазами и в какой-то момент распахиваю их полностью.

– Ксень, всё в порядке? – спрашивает абсолютно одетый Аверин, стоя в дверях спальни.

На нём серые футболка и шорты. За окном яркое июньское солнце, что без спроса проникает в комнату. А внутри меня ощущение глобальной катастрофы.

– Да, всё хорошо, – не очень убедительно хриплю. – А что?

– Мне показалось, ты меня звала.

– Тебе показалось. Или приснилось, наверно.

Собственно, как и мне.

Глава 12.

Официально могу заявить, что сегодняшнее утро – самое неловкое в моей жизни. Такого смущения я не испытывала даже после первой ночи с бывшим мужем. Хотя тогда мне казалось, что этот момент уже ничего не переплюнет.

Я проснулась в его кровати одна. Игоря дома не было. Зато была его мама - Станислава Николаевна. Она решила проведать сына и застала в его постели полуголую меня.

Возможно, именно поэтому наши отношения как-то сразу не заладились? И наш развод свекровь поистине отмечала, а не пыталась выдавливать из себя скупые улыбки, как на свадьбе.

Как бы там ни было, сейчас мне в разы труднее совладать с волнением и стыдом.

А что, если я стонала ночью имя друга? Ведь, кажется, Костя всё про меня знает. И про то, что подглядывала. И про то, что позволила шальной фантазии разгуляться во сне.

До чёртиков боюсь увидеть в его глазах немой вопрос: «Ну как? Понравилось?». Поэтому стараюсь максимально ограничить наш зрительный контакт и занимаю себя готовкой завтрака.

– Может, нужна помощь? – спрашивает Аверин, окидывая взглядом набор продуктов, что я достала из холодильника.

Надо сказать, по его содержимому ясно, что друг не бедствует и в питании себя не ограничивает. Различные виды сыров. Несколько упаковок маринованных стейков. Овощи и фрукты. Интересно, он сам готовит? Или это делают те, с кем он просыпается после бурной ночи? Как та рыжеволосая, например.

Почему-то не хочется представлять её на этой кухне, жарящей глазунью. Возможно, просто она не приятна мне как человек? И рядом с другом мне хотелось бы видеть более искреннюю и настоящую. Только сам Аверин, кажется, иного мнения.

Вчера мне было не до экскурсий. Но с утра я успела рассмотреть всё как следует и сделать вывод, что Костя живет один. Постоянной девушки у него нет и в помине. Иначе бы повсюду в интерьере прослеживалась женская рука в виде пушистого коврика у дверей или симпатичной подставки для щеток в ванной. Ведь мы всегда неосознанно пытаемся добавить чуточку уюта и красок вокруг нас. Но ничего такого я не вижу. Всё по-мужски минималистично. На полках чисто мужской набор косметики. Полное отсутствие разноцветных баночек с масками и скрабами.

– Нет, позволь хоть так отблагодарить тебя за ночлег, – отзываюсь, разглядывая, где включается плита.

Я жарю яичницу с овощами на манер еврейской шакшуки и жалею, что всё-таки не придумала для Кости занятие. Всё это время он сидит на высоком барном стуле и за мной наблюдает. Не открыто. Нет. Он что-то клацает в телефоне, при этом параллельно следит за моими действиями. Можно подумать, что Аверин переживает, как бы я не стащила что-нибудь себе в рот раньше времени. Однако помидоры, которые я суетливо нарезаю, его мало волнуют. А вот щека, кажется, у меня такая же красная, как и эти перезрелые томаты. И всё от его взгляда.

– Сделаешь для нас кофе? – киваю в сторону кофе-машины, всё же не выдержав столь пристального внимания. – Капучино подойдёт.

– А Никита, что пьёт? – уточняет Аверин, засыпая зёрна.

Уверена, задай я подобный вопрос его отцу, и тот бы вряд ли ответил. Игорь ни разу не интересовался, что любит сын. Поэтому обычная вежливость со стороны друга кажется мне чем-то сверхъестественным.

– Если не сложно, сделай ему чай с лимоном.

Только жаль, друг опять зря старается. Никита решил бойкотировать ещё и завтрак. Интересно, насколько хватит его упрямства?

– Человек может прожить без еды до десяти дней, – комментирует Костя, видя, что я переживаю из-за импровизированной голодовки сына. – Так что пропуск двух приёмов пищи ещё не смертелен.

Да-да. Знаю. Спасибо, что пытаешься успокоить мою мнительную материнскую натуру.

– Тебе во сколько на работу, Кость? Я договорилась о просмотре квартиры и думаю, через час мы освободим твою спальню.

– У меня сегодня только вечерняя тренировка, – сообщает друг. – Так что с удовольствием побуду вашим таксистом. В каком районе квартира?

Давлюсь яичницей, понимая, что избавиться от компании Аверина в ближайшие пару часов не получится. Как выжить? Где найти силы вести себя так же непринуждённо, как и раньше? Если от одного случайного касания, когда Костя задевает моё колено своим, меня шарахает, будто от удара током.

– Ты чего, Ксень? – удивляется друг, глядя как я резко дёргаюсь и проливаю на себя кофе.

– Ничего, – бурчу, подскакивая с места и направляясь к раковине. – Не мог бы поаккуратнее.

На светлой майке тут же расползается коричневая клякса. Такая же липкая и грязная как мои непрошенные мысли.

– Прости. Постараюсь больше не дотрагиваться до тебя, – хмуро отзывается Костя, отчего мне хочется дать себе подзатыльник.

Мой недовольный тон пригодился бы в самой длинной очереди какого-нибудь госучреждения. Хамить и ругаться с теми, кому «только спросить» вышло бы в самый раз. Но никак не для общения с человеком, который пытается помочь. Искренне. Сам.

Весь путь, что мы едем по указанному в объявлении адресу, в машине царит абсолютное молчание.

Я нервно кусаю губы и ругаю себя за то, что на пустом месте обидела друга. Разве он может знать, что моя крыша, кажется, куда-то медленно ушуршала? Что всё время, пока мы завтракали, я представляла его без футболки. Что от одного мимолётного прикосновения под столом моя кожа покрылась мурашками.

Глава 13.

– Ксю, вот это ты хоромы отхватила, – присвистывает Нинка после короткой экскурсии по нашей новой двухкомнатной квартире. – Признавайся, нашла себе богатого ухажера?

– Что? Какого ещё богатого ухажёра? – вспыхиваю от слов подруги.

Квартира и правда хорошая: новая, просторная. Поэтому не удивительно, что у Скориковой лишь непристойные мысли. Район тоже отличный. Всё рядом. Множество парков и небезызвестный стадион «Лужники». И недалеко от жилого комплекса, где живёт Ерохина. И Костя,- подсказывает кто-то внутри.

– Ну а как? Без году неделю в Москве, а уже так хорошо устроилась!

– Нин, это всего лишь арендованное жильё, – пожимаю плечами. – Не сама купила! И даже не подарили, на что ты так усердно пытаешься намекнуть. Аверин помог снять. Хозяин квартиры - его друг.

Ох, ну вот зачем я это говорю? Ведь глаза Нинки загораются как у львицы, в вольер к которой кинули беззащитного оленёнка.

Шестое чувство подсказывает, что сейчас меня будут пытать похлеще, чем на полиграфе. Вон уже шипучей сыворотки правды плеснула мне до краёв.

– То есть вы общаетесь? – уточняет Скорикова, подрезая клубнику в свою Суперлетную окрошку.

Слышали о такой, нет? Тогда берите на заметку. Килограмм красных ароматных ягод заливаем охлаждённым шампанским и вуа-ля. Даже я, которая не особо любит классический рецепт с квасом или кефиром, наворачиваю вторую порцию.

– Общаемся. Как друзья.

– И всё?

– И всё!

То, что мои мысли последнее время назойливо крутятся возле его персоны, благоразумно решаю не уточнять. Зачем?

Я запрещаю себе о нём думать в любом контексте, кроме как дружеском.

У меня достаточно забот, о которых стоит переживать. Насущных. Более земных и первостепенных.

Хватит ли моего заработка от оказания аудиторских услуг для столичной жизни? Я веду бухгалтерию представителей малого бизнеса. Часть клиентов намекнула, что формат удалённой работы им не по душе, и на следующий квартал они будут искать специалиста по месту жительства. Конечно, большинство, кто со мной не первый год, заверили, что останутся переедь я хоть на Луну. Это радует. А вот столичные цены нет.

– Ксю, у тебя со зрением всё в порядке? – не унимается Скорикова. – Дружить с таким красавчиком - просто преступление. Тебя оштрафуют. Да-да, не надо закатывать глаза. Найдётся с десяток обделённых вниманием женщин, которые подадут на тебя в суд. А судья признает тебя «Виновной», ведь она тоже окажется женщиной.

Слушая Нинкины бредни, моя выдержка даёт слабину. Я зачем-то пересказываю ей разговор тех подруг из спортивной школы. Наивно верю, что Скорикова меня поддержит. Я прямо говорю, что меня не интересуют одноразовые связи. А Аверин, кажется, по-другому не умеет.

– И что? Порадует тебя разок и дальше продолжите дружить. Хотя, если верить той рыжей, то и не разок вовсе. А как минимум два. Я уже и забыла, что это такое, – мечтательно произносит Нинка. – Когда страстный секс, да на всю ночь. А не пока дети плещутся в ванне.

– Олька скоро будет? – аккуратно перевожу тему, поглядывая на телефон. – Вроде бы на семь собирались.

– Ой, та ну её, – отмахивается Нинка. – Сообщение прислала десять минут назад: «Прошу понять и простить, планы поменялись». Это на языке любовницы значит: Артурчик нагрянул. Как пить дать! Конечно, где секс с любвеобильным армянином, а где мы?

Пока Скорикова представляет, что она на сцене стендапа и откровенно шутит на тему отношений с женатым мужчиной, я задумчиво пью клубничную окрошку.

Да, я в тайне ждала прихода Ерохиной. Сильнее, чем деда Мороза в детстве. Надеялась, что с её появлением разговор автоматически потечёт в другое русло. Что она опять будет учить нас женским хитростям, и моя скучная личная жизнь отойдёт на другой план. Даже не на второй. И не на третий. А куда-то далеко-далеко. Туда, куда обычно складывают вещи на случай «Похудею».

– Я хоть не поддерживаю её в этом вопросе, но тебе бы советовала у Ольки поучиться, – с умным видом изрекает Нинка. – Живёт человек как ей нравится и не парится: кто что думает, что говорит.

Согласна. Если стараться всем угодить, то проще сразу лечь посреди комнаты и сложить на груди руки.

Жаль, это прозрение пришло ко мне лишь после тридцати.

– Ну ты мне скажи, приходил ведь Аверин в первый вечер? – допытывается Скорикова, не сбавляя напор.

– Приходил, – всё-таки признаюсь и мысленно прикусываю язык.

– Вот! И что я говорила? – с победным видом Нина отпивает добрый глоток шампанского. – Чего тогда теряешься? Парень явно не против, чтобы вечерний кофе плавно перетёк в совместный утренний.

Что она заладила с этим «кофе»? Вчера, вопреки моим переживаниям, мы спокойно провели вечер. Никаких намёков сексуального характера Костя не делал. Мы поужинали, а потом играли в какие-то уличные бои на приставке, что предназначалась для Никиты. Среди шуток и громкого смеха попросту не было места для флирта или чего-то большего.

– Потому что я против, Нин! Откуда вообще такая уверенность, что он стал бы со мной спать? По-моему, ему и так хватает кандидаток. Просто непаханое поле. Как бы «плуг» не сточился.