Лабиринты. Книга вторая.

Пролог

Тьма окутывала его сознание, когда он решался взглянуть на одну из лож бельэтажа. Находясь с супругой-француженкой, братом и матушкой в ложе бенуара он будто вскользь всматривался полусумрак второго этажа.

Как только он вошёл в зал, его сердце вздрогнуло совершенно по-особенному. Оно замерло на момент от предчувствия.

Кристаллы огромной люстры, сияющие в полумраке высоких сводов одного из самых больших публичных мест в Лондоне, навеяли воспоминания. Он словно слышал их перезвон, тот другой, почти пять лет назад; они, как звёзды, несущие вечное сияние, шептали о том, что он возможно упустил в жизни нечто важное.

Сиятельная публика устремилась в свои ложи, усаживаясь на мягкие, роскошные кресла, готовая погрузиться в мир музыки и искусства. Ожидание холодом скользнуло по спине. Его спутница достаточно спокойно выносила непринятие её личности светским обществом, полагая, вероятно, что люди ко всему привыкают; соответственно, когда-нибудь привыкнут и к ней.

Его глаза пытались смотреть сквозь толпу, жадно ожидая мгновения, он знал, что она здесь. Ему доложили – маркиза ди Роджадео с семьёй прибыла на венчание княжны Соколинской в Лондон. Они планировали посетить оперу. Ни один мускул не дрогнул на лице; не выдал бури в его душе.

Желание украсть её хотя бы взглядом жгло непреодолимо.

Отношения их закончились, увы, так и не успев начаться.

Просто увы?

Как же это не соответствует тому, что ощутил в тот момент благородный лорд, когда сразу по приезде из России в Англию он узнал, о своём разводе. Такими связями не обладала даже лучшая подруга королевы. Англиканское сообщество, считающее себя частью Единой, Святой, Вселенской и Апостольской Церкви, самым непостижимым образом было на стороне леди из России.

Отчего-то очень своевременно мадам Стефани-де Шартье, его нынешняя супруга, а на тот момент дама, родившая ему сына-бастарда, так вот, отчего-то она решила вдруг покинуть загородное поместье и расположиться в его доме в самом центре Лондона.

Совершенно не скрываясь француженка совершала прогулки с его матушкой и была достаточно общительна, представляясь при этом для всех леди Стефани Майерс. Слухи всколыхнули общество. Оно испытывало шок, его завоёвывали самым омерзительным образом.

Лорду Майерсу же стали вдруг приписывать желание развода с леди Ольгой, с чем он как, оказывается, и поехал в Россию. Духовному главе Англиканской церкви-архиепископу Кентерберийскому была составлена петиция о беззаконии и бездействии Его Величества в совершенно возмутительной ситуации.

Факт двоежёнства, был вопиюще скандальным.

Говорят, что даже папа в Риме замер в удивлении от таких вот вещей. А они действительно имели место быть на тот момент. Англиканская церковь просто обязана была принять меры.

Кто-то очень умно воспользовался всей этой ситуацией, а, возможно, и сам создал её. Всё было разыграно словно по нотам.

Его не только будто обыграли в покер.

Нет.

Отнюдь.

Его даже не подпустили к игре.

Развод состоялся в присутствии представителей и адвокатов леди маркизы.

Отполированные ногти впились в бархат подлокотника.

Не выносимо было осознавать себя в роли глупца.

Их взгляды даже не пересеклись, но его сердце отчего-то замирало на мгновение. Прошлое наваливается всей своей тяжестью; обволакивает воспоминаниями.

Перед глазами стоит невинная, неискушённая, практически ребёнок; далёкая от лести и фальши. Она пытается объять необъятное в одном своём этюде, справляясь с восхищением, обозревая вокруг себя целый мир; не замечая при этом обольстителя, который, пользуясь ситуацией, ведёт себя запланировано гадко. Бурлящий поток эмоций, родившихся из истории их отношений, ударил его, словно под дых. Он ощутил, прилив непонятых чувств и даже некоторую боль потери.

Любовь?

Но откуда ей было взяться?

Он помнит её глаза, затуманенные слезой после консумации брака. Он повёл себя мерзко, холодно сказав, что надеялся познать больше чувств от близости с ней, а после сразу уехав в пригород к очередной содержанке, он будто забыл свою суженную. Навестив жену после недельного отсутствия, нашёл её другой. Не было больше наивной девочки из России. Она была холодна, словно застыла в ожидании чего-то.

Ведь даже речи не было об увлечённости. Тогда.

Почти два года после его приезда из России пролетели как один день. Не было воспоминаний, почти. Её приезд всколыхнул опять что-то спрятанное глубоко внутри.

Она так и продолжала глядеть Не на него. Её глаза излучали смесь удивления и необыкновенной теплоты, миледи была поглощена действием, что происходило на сцене.

Горькая улыбка тронула его губы – она не изменяла себе; её изящная ручка будто грифелем водила по бархату подлокотника кресла, перчатка залегла морщинками совсем уже не по протоколу. Но её это мало влекло в данный момент. Ведь всё, что происходило на сцене, происходило только для этой ложи.

Однако же общество было увлечено другим действием, которое разыгрывалось в зале. Ведь именно по этой причине сегодня в опере был аншлаг.

Глава 1

За полтора года до происходящего в Лондоне.

«… наследницей всего движимого и недвижимого имущества» …

Эта фраза заставила меня вздрогнуть и встретиться взглядом с мадам Жаннин- Эффи д’ Блекур. На её лице не дрогнул ни один мускул. Будто она знала содержимое бабушкиного завещания заранее.

На удивление кудри этой дамы сегодня не выбивались из плетений на голове и выглядела она очень сосредоточенно, вероятно, боясь упустить из своего внимания нечто главное. Строгое платье, весьма пуританское; тягучие движения грациозной кошки и тени под глазами свидетельствующие о ещё одной бессонной ночи.

«…- вот подстава», - считывала я приговор в выражении лица Дашеньки.

- Фраза, конечно, многообещающая, но я хотела бы ознакомиться с описью этого самого имущества. Можно я ещё раз ознакомлюсь с написанным?

Мой голос был обманчиво спокоен, но в глубине его звучания затаились все мои переживания. Я понимала, что ситуация необратима.

- Здесь небольшая оговорка, ваша светлость.

Голос же виконта Жана – Рауля д’Блекура дрожал от предвкушения.

«…- что задумали эти двое»?

- Всё это произойдёт, если вы примете титул маркизы ди Роджадео, после вашего развода с бароном, разумеется.

- К чему меня обяжет это?

- Ко многому, безусловно. И прежде всего к осмотрительности в отношениях с мужчинами. Основательница этого рода, мадам Каталина ди Роджадео, в своё время, терпеть не могла в браке, так скажем нот мезальянса. По её дневникам, а мы их вам передадим, разумеется, она весьма настороженно относилась к охотникам за…

- Богатыми невестами. Удивительно, как всё совпало через несколько веков. Мой супруг – негодяй и тут всплывает завещание, что войдёт в силу, как только я разведусь. Вы что сами его писали?

Я явно его перебила и перебрала с эмоциями, тогда зачем вспоминать какую-то там бабулю шестнадцатого века с её тараканами в голове?

- Леди Ольга, скажу вам прямо, – барон, теперешний супруг, вам не подходит. Развод – это просто вопрос времени, процесс уже запущен.

Сидя облокотившись плотно спиной в кресле, будто ища поддержку от этого старинного предмета интерьера, я с интересом слушала своих дальних родственников.

«- … в моё время его прах уже давно смешался с землёй, а он меня учить вздумал, за кого замуж выходить».

«- … хотя нет, его потомки похоронят в семейном склепе, будет призраком летать и всё равно учить».

- Я не про это виконт, несомненно, мне придётся разобраться с моим браком, но меня интересуют все активы и недвижимость рода, которые мне необходимо будет принять по описи в управление, интересует их примерная балансовая стоимость. А главное, конечно же, долги и те производства, за счёт которых живут люди, что населяют эти места.

Старшие близнецы меня слушали с некоторым изумлением.

- Долгов нет, дорогая. Стоимость… Как вы сказали? Да кто же их оценивал? А все производства описаны, и мы вас с ними ознакомим. В Европе нет крепостного права, банальная аренда земли. Но есть единственный весьма важный момент: мы с сестрой хотели бы занять под постоянное место жительства имение в Испании; а также взять в пользование одно судно, то на котором мы привезли вас из России. Нужно ещё будет обговорить вопросы о наследстве в будущем моих сыновей-близнецов, ну, впрочем, и всё.

- Вы покинете Шотландию?

Этой новостью я была захвачена врасплох. Сердце замерло на мгновение, словно затаилось под внезапным грузом этой информации.

- На некоторое время, леди. Мы вернёмся года через три, четыре, возможно. Сестре очень сложно здесь находится постоянно. Но прежде всего мы уладим все необходимые дела и представим вас местному обществу.

- Ваши сыновья и моя дочь, как я понимаю это всё, что осталось от когда-то очень многочисленной семьи?

- В княжестве Монако проживает уважаемый сеньор, граф д’ Феррейра, но он весьма преклонного возраста; его супруга ожидает на небесах его ухода в мир иной, а сын погиб в сражениях. Мы теряем самых лучших, леди Ольга, эти войны…

- Отчего же тогда вам нужно покидать Шотландию? Нам не нужно разлучаться.

- Эти места не так просты, не всех они принимают. Мы, конечно же, вернёмся, но позже.

Он был настойчив. Мужчина, задумчиво встав из-за стола в кабинете, и подошёл к окну, а после, с удовольствием наблюдал за происходящим во дворе. Маленькая девочка с няней - подростком и огромный пёс. Казалось, это был сюжет картины очень талантливого мастера; он отражал не только стилистику начала девятнадцатого века, и это бросалось в глаза - будто реальность и история прошлого наконец-то сошлись в этот момент.

Девочка, подняв грациозным движением голову, смотрела в окно. Они встретились взглядом.

- Ваша дочь, миледи. Она удивительное создание.

Всё это время его сестра молчала, и будто изваянием сидела в кресле. Мне казалось, что она наконец-то выполнила предначертанное ей и уже готова отправиться в путешествие. Ей очень важно было покинуть имение, оно будто тянуло из неё жизнь.

Глава 2

В этот раз мои испытания на обратном пути к серому замку - исполину, были несколько иными нежели в прошлый. Я действительно долгое время брала уроки верховой езды у виконтессы. Но весьма сложно привыкала к необходимости передвигаться по имению только верхом.

Суровая крепостная архитектура, что стояла на берегу сурового морского залива, выстроенная в романском стиле, была видна издали. Казалось, что башни и остроконечные пики крыш на некоторых из них держат на своих плечах небесный свод. Мне думалось, что конечная цель пути, моя и Дарьи Алексеевны, она очень необходима именно на этом отрезке жизни для всей нашей семьи. И я собиралась остаться в замке с дочерью как можно дольше. Возможно до самого наступления зимы.

Князю Николаю и его супруге Анастасии Владимировне просто жизненно важно было начинать, в конце концов, свой самостоятельный семейный жизненный путь без свидетелей.

Муромский роман опального князя и купеческой единственной дочери, вспыхнувший на заре нового девятнадцатого столетия должен был перерасти в спокойную семейную жизнь с тихими посиделками возле камина. Князь увлёкся изданием новых географических карт, сын был с ним неразлучен. Они досконально что-то изучали и чертили в большой библиотеке, собрав все возможные рукописи и издания о северном и южном континентах, которые назовут в будущем Америкой.

Семён Сафронов и Пётр Дунаев, найдя в князе ту русскую душу, что неминуемо влекла их к себе совместными пережитыми испытаниями на Кавказе, держали имение в долине Трёх озёр в строгом управлении.

Прошло примерно четыре месяца с того момента, как наша семья перебралась из родной России в чуждую для нас Шотландию. Переезд в новую страну - всегда огромная перемена в жизни любого человека. Но страсти постепенно утихли, люди обживались, изучая чужой язык, приноравливаясь ко всему новому, привнося что-то своё в отлаженный быт местного населения.

Как всегда, шло удивительное начало сентября - время, наполненное тайной и волшебством, когда забываешь о повседневных заботах и погружаешься в воспоминания. У меня это обычное дело для сентябрьских будней. Воспоминания, были той самой магией, которая не отпускала, если не учитывать, конечно, сам факт пребывания двух женщин и малютки девочки из будущего в далёком прошлом.

Сентябрь и начало октября, почти два года назад. Иногда я просто не нахожу себе места, те дни стоят перед глазами. Не могу полностью осознать, что со мной происходит, не могу дать оценку своим поступкам тогда и сейчас, отдаляя сознанием их за грань.

Вспоминаются короткие юбочки у платьев и открытые купальники дам всех возрастов на городском пляже, автострады и наши перелёты с Георгом в другие города. И я будто задыхаюсь от его голоса в сознании:

«-… малыш, всё будет отлично, верь».

Мне хочется всё скинуть с себя, тугое бюстье и многоярусные юбки, украшения и неудобную обувь. Бежать бы сейчас, надев кроссовки и спортивные шортики с футболкой. Куда глаза глядят.

«- Господи, помоги мне устоять, удержи меня»!

********

Основные парадные двери замка представляли собой впечатляющее и величественное сооружение. Как будто специально созданные для того, чтобы поразить посетителей с первого взгляда. Искусно выполненные, наполняли сердца удивительным почтением к истории. Неужели они здесь с самого начала? Но кто именно придумал делать их такими – с огромной головой льва сбоку? Остаётся только гадать.

Можно предположить, что такая идея их создания имеет своё глубокое символическое значение. Ведь лев всегда ассоциировался с мощью, властью и силой. Как называется такая штука старинная на двери, снизу большое массивное кольцо, и этим кольцом стучат в эту дверь?

Дверной молот.

Только те, кто способен взглянуть в душу льва и увидеть его истинную сущность могут просунуть пальцы в пасть этому животному и взявшись за кольцо постучать в главные замковые двери. Если я так буду разглядывать каждую деталь интерьера в этой старине, придумывая всякие истории, то, наверное, вызову к себе назойливый интерес окружающих. А их собралось немало. Интерес людей явно читается по украдкой брошенным взглядам в нашу сторону.

Замок-то оказывается обитаем.

Ещё и как.

Всё семейство управляющего Томаса Веера встречало нас в холле. А ещё несколько служанок. Удивительная сеньора, повар, что вела себя будто со всеми на равных. Будущая властительница наших душ. Кто же не любит вкусно покушать? Да так, чтобы на бёдрах ничего не осталось? Фамилии испанские и я не могу их быстро отложить в отдельный сундучок своей памяти. Придётся записать и выучить.

Но они улыбаются почтительно и душевно. В ответ очень хочется, чтобы нас поняли и приняли…

Аннушка, сразу протянула ручки к сеньоре повару, что смотрела на нас с подозрительным спокойствием, а после с улыбкой прижалась к её груди.

Уставший Хан, расположившись у входной двери спокойно взирал на эту сцену. Он будто передал объект своих ежедневных наблюдений в доверенные руки. И наконец-то и для себя выкроил минуты, а, возможно, и часы для отдыха. И я вновь почувствовала эту связь.

Моя дочь – она наконец-то на месте.

Он ждал её.

Я ощущала этот трепет, вибрацию энергии вокруг.

Глава 3

Судьба, она великий художник, что играет с нами в свои сложные игры. Казалось бы, что может быть более обыденного. Разве же это развлечение? Тихий вечер в уютном доме в кругу любимой семьи.

Как вы поняли мои дорогие читатели, я вновь приглашаю вас окунуться в мир волнующих событий и непредсказуемых поворотов судьбы.

Представьте себе, будто мгновение назад ваше сердце было спокойным и безмятежным озером, а теперь оно превратилось в мощную реку, несущую вас на своих волнах.

Скажем так, плотину снесло быстроходными водяными потоками.

Вы пишите мне, что в каждой главе есть своя интрига. Спасибо, конечно же, спасибо. Но мне хочется вам ответить, что на самом деле всё ещё впереди. Потому как события, их развитие, они порой неподвластны нам.

Итак, перекрёстный огонь взглядов за ужином и удивительная тишина.

Наша семья молчаливо отслеживала ситуацию. Я просила адвокатов из Лондона не покидать «скромное» жилище, что приютило их, пока посланник архиепископа Кентерберийского, и старший брат моего бывшего супруга не уедут в Лондон.

И вот на исходе были уже третьи сутки их пребывания в замке, а гости не покидали отведённые для них покои. Вернее, будет сказать, что покидали: - переговоры и совместные обеды, наше общество было весьма разносторонним.

Как говорится у всех свои интересы.

Управляющий Томас Веера, его не нужно было учить и просить о необходимости нашего с Дашей и дочерью уединения, гостям было предоставлено отдельное крыло в замке. Они не пользовались источником, но все необходимые удобства имели в своих совершенно обычных покоях.

Мы же считали часы и минуты в ожидании тех самых слов, что должны были прозвучать ещё на второй день, я будто слышала их:

«- мы не смеем вас больше занимать и пользоваться гостеприимством, мы вынуждены откланяться».

Ну?

Может быть, сегодня?

Тщетно.

Спрятав накануне все найденные мною рукописи, конечно же, не дочитав их до конца, я решила, что хватит жить чужими жизненными приключениями. Владимир Афанасьевич, приехав из дальнего поселения, был весьма удивлён происходящим в замке.

Думаю, что он однозначно советовался с виконтом д’Блекур и бабушкой Алекс; в результате та не отходила от нас с дочерью ни на шаг.

- Миледи Ольга, я присутствовал на вашем венчании.

Голос preacher (проповедника) звучал глухо, мне нравилось его гипнотическое звучание.

Но.

Он будто был взволнован, и в то же время очень настойчив; металлические нотки в простых на первый взгляд интонациях очень раздражали. Отложив в сторону маленький томик Шекспира, я попыталась настроиться на мирную беседу.

Но как это возможно было сделать?

Возле прекрасного старинного фортепьяно стоял Он.

Ещё одна копия Георга, другая, похожая и нет...

Их что всех троих одна мать родила?

Хотя нет это невозможно.

Этот экземпляр вероятно, день и ночь занимается спаррингом на рапирах. Силён, опасен. Очень. Мне казалось я в дурном сне. От него разило безумством.

Хотела вытереть взмокшие ладони об изумительное вышитое платье, что пришлось одеть к ужину.

«-… к чёрту смену нарядов, к чёрту гостей, когда же они уедут»?

- Преподобный Хенсли…

Он поморщился, я что-то спутала и назвала его не соответственно англиканским церковным канонам.

- Миледи, вы же приняли нашу веру перед венчанием…

Шелест шёлкового наряда бабушки дал мне понять, что она совсем рядом.

В голосе проповедника Аллена Хенсли же слышался упрёк. В голосе, буквально во всём, один только упрёк.

- Я вижу вас совсем заблудшей, ваша душа мечется. В имении слишком много католиков. Сами же вы вновь посещаете православную церковь.

- Лорд Стефан Сегрейф, занимаясь моим воспитанием, не принуждал к смене конфессии. Почему он не приехал?

- Он совершенно избаловал вас, но думаю, даже для него, будет большим ударом весть о вашем разводе.

«…- что же тебе нужно»? - язык не поворачивался назвать мистера Хенсли святошей. Хотя одна мысль была, если честно. В знаменитой программе двадцать первого века, один известный артист, которого достала, как я помню бывшая супруга из Америки, улыбаясь в камеру и помалкивая весь вечер в конце вдруг произнёс:

– «денег хотят, денег».

Его улыбка на тот момент поразила меня в самое сердце. Брошенный загулявшей супругой, в состоянии стресса и очередных запоев он был не нужен никому, живя в подвале старого дома в Москве. Но как только его жизнь наладилась…

Сколько же им нужно отступных?

Наличности нет, я опять-таки вложилась в коммерческую затею купца Александрова.

Глава 4

- Лорд Элдони, вы просто обязаны покинуть наше имение, в самые короткие сроки.

В кабинете стояла тишина. Мы с дочерью не видели происходящего в нём, но прекрасно всё слышали.

- Ваше поведение было недопустимо, вы будто преднамеренно компрометируете леди ди Роджадео.

- Я готов взять ответственность за свой поступок.

- Что вы имеете в виду?

- Брак, разумеется, виконт д’Блекур.

И вновь тишина.

Какое старомодное, пыльное слово.

«- О каком браке вообще идёт речь»? - пронеслось в голове, - «Меня хоть кто-нибудь спросил, чего я хочу»?

В памяти всплыли обрывки воспоминаний о замужестве в двадцать первом веке – яркие, но уже поблекшие краски. Помнила свои надежды, мечты, наивную веру в сказку. Но сказка быстро превратилась в быт, а потом и вовсе в кошмар.

«- нет, спасибо, я это уже проходила».

Без ложного кокетства содрогнулась от одной мысли о том, чтобы снова оказаться в этой клетке, пусть даже и золотой. «Зависимость» - это слово звучало как приговор.

«- Скандально разведённая» - будут шептаться за спиной. И пусть шепчутся! Это моя жизнь, и выбор то же мой. Я заплатила свою цену, но обрела нечто гораздо более ценное – свободу. Свободу быть собой, свободу решать о себе всё самой.

Мнение всего света? Я не готова его слышать, жизнь научила ценить свои желания и потребности. Брак ради брака? Чтобы соответствовать каким-то дурацким ожиданиям?

Увольте.

Поверьте, я ценю свою индивидуальность и независимость, научившись быть самостоятельной и уверенной в себе. Пусть говорят, о чём посчитают нужным. Я не выйду за муж за человека, который воспользовавшись отчаянием своей невестки, склонил её к близости.

«-…подонок, бедный мой двойник – юная леди Майерс, можно было бы ей передать весточку».

В этой жизни мы все делаем свой выбор, а затем живём с ним, понимая, что порой сделать выбор совсем несложно. А вот нести всю жизнь груз последствий…

- Лорд Элдони, это невозможно. Леди больше не допустит мезальянса в брачных отношениях с мужчинами.

- Что? Вы считаете нашу семью недостаточно родовитой?

- Так прописано в завещании, леди Ольга приняла титул маркизы ди Роджадео, брак с мужчиной ниже графского титула для неё невозможен. Бароны – всего на всего просто землевладельцы и этим всё сказано.

И вновь тишина за каменной стеной. Мои взмокшие пальцы сжимают маленькую ладошку дочери.

Хлопнувшее в гневе дубовое и резное, потемневшее от времени полотно дверей кабинета на первом этаже замка, мне кажется эхом пронеслось по лабиринту.

Тихий вздох виконта. Вот это слышимость.

Его шаги в направлении выхода из кабинета.

«-… хорошо, что лорд Элдони не рассказал виконту о том, что я позволила ему находиться в покоях дочери, взял всю ответственность на себя, хотя что бы это изменило»?

- Мамочка, пошли в твою спальню.

Шёпот дочери, звучал в темноте лабиринта удивительно успокаивающе. Её уверенные шаги в обратном направлении звали за собой.

- Ты ведь уже не боишься?

- С тобой нет.

Итак, я разведена.

Старший брат моего бывшего супруга, который считает, что я родила дочь именно от него, надеясь на наш с ним брак подписал без всяких условий все документы на следующее утро после инцидента.

Принимая его игру в благородство, взгляды и попытки сопровождать меня повсюду, не верила ни одному его слову и предложению.

Скромно опуская глаза, краснея и смущаясь, просто ждала, когда он наконец-то уедет. Ждали все: испанцы были повсюду. Они вдруг получили доступ в основное здание. Бесшумные и молчаливые, охраной дежурили на подступах к внутренним покоям.

На моём столе остался большой заклеенный конверт от гостившего у нас лорда. Я не спешила его вскрывать. Многие знания обратной силы не имеют. Всё позже.

Тот вечер в игровой Аннушки, он не прошёл для нас без последствий. Маленьким ключиком для замочка в крепостной стене, которую воздвигнул вокруг себя этот ребёнок, послужило то, что я, не таясь от неё, перед тем как мы встретили лорда Элдони в коридоре, вытащила документы из тайника.

Как я уже говорила, плотину сорвало.

На следующее утро, после ночных раздумий, разговоров с Дашей и, конечно же, слёз и воспоминаний, проснувшись, я увидела на своей кровати дочку. Она спокойно что-то рисовала карандашом, штрихуя направо и налево в раскрасках, полог из плотной ткани практически скрывал нас от всего мира.

Одетая и прибранная девочка была всё же моей малюткой несмотря ни на что.

- Привет. Ты как проникла в спальню?

Глава 5

Она сидела за столом, мысленно полностью погрузившись в свой удивительный мир. Жемчужины. Её чуткие пальчики ловко перебирали шарики перламутра самых разных оттенков. Они лунными отблесками играли в свете дня и были частью её самой. Моя Аннушка – она была будто законченным моим произведением искусства, созданной нежными красками и умелыми руками судьбы, которая сплела её жизнь для меня одной.

«-… доченька, только моя».

Её портрет, один из многих, что я писала, висел в моей спальне.

Огромное окно с резными рамами готики было освобождено от тяжёлых портьер только в этой потаённой комнате, на самом верху одной из башен. Так, мы приглашали в комнаты ласковое солнечное свечение. Дождевые осенние тучи уносили летнее очарование этого места в Шотландии прочь за горы.

Всё вновь готовилось к зиме.

Тем ярче оголялась яркая индивидуальность хрупкой девочки, сидящей за столом уже несколько часов. За её удивительно выверенными движениями скрывались будто целые жизни, полные загадок и тайн. За их грацией было наслаждение следить.

Думаю, она осознавала волшебство своих рук, которые позволяли ей создавать нечто уникальное, знала свою возможность увидеть красоту вещей, которую многие привыкли пропускать мимо глаз. Мне кажется, она была гением, каждая мать считает своё дитя гением.

Не спорю. Я была в этом не уникальна.

Но минералы, созданные живыми организмами, что существовали в холодных реках России, оживали в её руках, превращаясь в нежные вибрации воздуха вокруг. Я ощущала это тёплом, что разливалось по позвоночнику. Не просверлённые ещё бусины ложились в выверенные ряды будущих ожерелий.

Отдалённым эхом прошлое всё тише и тише звучало для меня. Порой оно вовсе молчало.

Я наслаждалась каждым днём, проведённым с дочерью.

- Матушка.

Подняв взор от ещё одной находки в нашей огромной библиотеке, я встретилась с её взглядом.

- Что вы читаете?

- Аннушка. В нашем книжном фонде оказывается есть записи путешественников, что смогли побывать там, где не ступала до сих пор нога человека. Мне не совсем даётся рукописный английский язык, но как я понимаю, они путешествовали по Амазонке, осматривая руины древних городов, стоящих в джунглях неисследованного ещё до конца материка, срисовывали надписи на древних языках со стен развалин и вступали в контакт с местными жителями. Я покажу тебе после.

Есть зарисовки карт местности, по которым им удалось плыть по реке; команда путешественников исследовала в том числе регион вблизи реки Верде, которая пересекает и Бразилию, и Боливию. Экспедиция отправилась под конец сезона засух, поэтому лодки оказались бесполезны, и путешественникам пришлось продвигаться вглубь джунглей пешком. Господи, я не могу оторваться. Книгу необходимо передать князю Николаю Соколинскому это как раз то, что ему нужно для работы.

- Угу.

Девочка вновь была увлечена. В её пальчиках замерла удивительная грушевидная жемчужина с золотистыми переливами. Глазёнки восторженно замерли на ней, ни одна ресничка не дрогнула. Я будто не слышала её дыхания.

- Так, пусть прабабушка Алекс и отвезёт. Она давно не была в долине Трёх озёр.

Девочка отмерла, заботливо заворачивая находку в мягкий четырёхугольник ткани.

Напольные башни часов, играющие неудержимыми потоками времени, будто забывали отмереть боем ещё один миг нашей жизни. Они точно не хотели нарушить очарование уединения матери и дочери.

- Так, мы тогда вовсе останемся одни в замке, если бабушка покинет нас. Дарья Алексеевна и полгода не прошло, как переехала с адвокатами из Шотландии. Надеюсь, они с умом потратили британские фунты стерлингов и приобрели достойную недвижимость в Женеве. Мне долго её пришлось убеждать, доказывая, что я вовсе не все свои доходы сняла со счёта в Лондонском банке.

- Так и хорошо, что останемся.

Девочка опять что-то задумчиво крутила в руках.

- Испанцев много в имении, на них можно положиться, и Владимир Афанасьевич скоро из России приедет за очередной партией виски. А нам много работы предстоит.

- Работы?

- Я после расскажу, - она уже вскарабкалась на старинный диванчик, оббитый жаккардовым тиснением в серо-синих тонах, что, прекрасно выдерживал мой вес и платье красивыми складками разложенное по полукругу. Твердоватый, старинный, но очень надёжный - таков был мой вердикт. Как ни пыталась я удобно подложить подушечки под спину…

- Мамочка, ты такая красивая.

Я уже изучила её характер. Ласки маленького лисёнка… Они были предвестником просьб и желаний. На удивление разумных скажу я вам. Но уж очень неожиданных. Очень.

- Лапушка моя. Ты лучше сразу говори, чего желаешь, не держи в напряжении.

Улыбка. За которую я готова была для неё достать звёзды с небес.

- Ты только подумай и не отрицай сразу. Хорошо? Давай готовить для нас путешествие.

У меня похолодело всё внутри.

- Путешествие? Куда же мы поедем одни в чужом мире? Ты замечала, что здесь луна в полнолуние другая?

Глава 6

С прибытием судна из Питера, а Владимир Афанасьевич нанял пожилого капитана из Норвегии и арендовал у него старинный галеон для своих коммерческих проектов, всё самым непостижимым образом стало меняться вокруг.

Прибывшие из России переселенцы, которых мы не видели несколько лет, привезли с собой не только эмоции и рассказы о пережитом, но и что-то настолько важное, что вызывало изумление и ностальгию о былом. Родные поля и просторы, весь русский уклад оставили свой отпечаток буквально на всём. Оно приехало к нам: улыбки и русская речь были повсюду, одежды и обычаи.

Как, оказывается, нам этого не хватало.

Кузнец Всеслав с изумлением рассматривал юную мисс Джейн, затянутую в корсет и спокойно изъясняющуюся на английском и испанском языках.

Ну это я перегнула, конечно, говоря о спокойствии. Его то как раз и не было. Совсем уже девушка, Жданка бросилась в объятия матушки и отца. Старший брат Пётр не отводил взора от грациозной девушки с причёской настоящей барышни.

Приказчик Сергей Фомич посматривал хитро, не торопясь проводить окончательный расчёт и отчёт перед госпожой своей княгиней Соколинской. Ведь недвижимость после пожара в Москве вздорожала и цену за каменный двухэтажный дом с ремонтом и септиком в Муроме взяли уж очень хорошую. Серебром, не ассигнациями.

Но все чего-то ожидали, посматривая на хозяйку огромного замка.

Будто должна я была выйти с караваем по русскому обычаю встречать гостей. Но каравая не было, зато был вкусный борщ, который мы всё утро готовили вместе с испанкой сеньорой и запечённая ночного улова рыбка с отменным соусом и много ещё чего к закуске.

- Пожалуйте в гостиную, заждались мы вас. Скоро будет обед и, конечно же, расселение.

Я говорила тихо, но вдруг ощутила, что меня слышат все. Люди, неуверенно ожидающие именно этих моих слов, вздохнули с облегчением.

Разгрузка ящиков и багажа: отчего же так всего много? Я вдруг осознала, что приехали мои пейзажи в красивых рамах и зарисовки. Всё, что было в Муромском имении, всё было аккуратно уложено, упаковано в ящики и привезено в Шотландию. Бельё и текстиль, портьеры и вазы, мраморный мальчик и даже кое-какая мебель, люстры и та самая каминная решётка.

Мы вдруг переглянулись в волнении с дочерью. Аннушка, улыбнувшись, наверное, подумала о том же.

«-… если мы это всё сейчас начнём разбирать и размещать в пустующих комнатах замка, мы никогда не покинем его. А ведь к нашему отъезду в Эдинбург уже всё практически готово.

«- … только картины в галерее встанут под моим руководством и подарю ту, что так нравилась Владимиру Афанасьевичу для его кабинета, всё остальное пусть сами организуют для себя».

Тёмную тоненькую фигурку православной монахини я приметила не сразу, она стояла в стороне от всех. Тревога в её взгляде приоткрывала завесу спокойствия и смиренности на лице. Запахи ладана и свежевыпеченного хлеба проникли вдруг в сознание, наполняя его чем-то совсем позабытым.

Как выяснилось, матушка Антония была уполномочена игуменьей того самого монастыря, в часовне которого так часто мы с бабушкой приклоняли свои колени, вести службы для православных в Шотландии.

Муром давал о себе знать такими вот весточками. Женщина примерно сорока лет искала что-то глазами, рассматривая ящики и дорожные сундуки.

- Матушка, благословите.

Я склонилась в поклоне. Получив в ответ смиренный взгляд и крестное знамение в благословение, пообещала, что ничего не пропадёт, что судно разгрузят полностью и сейчас в холле замка она видит только часть прибывшего с ними имущества.

- Икона чудотворная, что спасла наш монастырь от пожара, который учинили пленные французы. Я не вижу ящика с ней.

- Я отдам распоряжение и её сразу установят в часовне, нет оснований для тревоги.

- Матушка Степанида во время ночной молитвы увидела отражении пламени в глазах Божьей Матери на Владимирской иконе. Никогда такого не было в сумраке кельи. Поняв, что не к добру это, она выбежала во двор. Пленные. Мы их раненными выхаживали, а они подожгли надворные постройки монастырские и совершили побег. Хорошо прихожане, услышав звон колоколов, помогли и успели вовремя затушить. Полыхал бы вновь Муром. Все в здравии, никто не пострадал, хвала Господу нашему. В дар она вам отправлена, в часовню вашу. Воистину чудотворная. Поддержка православным будет в чужом краю. Принесёте Богородице душу на покаяние, ведь никакие более слова не могут дать покой, только искренняя смиренная молитва. В ней таится истинная вера в то, что Господь услышит просьбы и чаяния наши…

Предчувствие тронуло нечто в разуме.

Икона.

Но громкий голос приехавшей от сына бабушки Алекс, её распоряжения, поддерживающий взгляды сеньор Пломмии и Тересы, всё как-то смешалось. Мы с дочерью, привыкшие к тишине и одиночеству оказались будто в эпицентре торнадо.

***

- Судно, готовое к отплытию, на рейде в заливе стоит. Это сразу бросилось в глаза, ваша светлость не время сейчас для путешествия в Россию.

Чистой воды дознание: Владимир Афанасьевич энергично прохаживался по комнате. По всему было видно - неохотно он сдерживал свои порывы, привыкнув к жизни мореплавателя. Тяжко ему было за толстыми каменными стенами. Чашечка с ароматным напитком в моих руках встала обратно в блюдце на чайном столике. Я приготовилась отстаивать свои права.

Глава 7

Итак, главная улица Эдинбурга – Королевская Миля.

По сути, это сразу четыре улицы, а то и больше, которые тянутся плотно стоящими к другу каменными строениями с остроконечными крышами, примерно на одну шотландскую милю. Не зря же её так назвали. Начинается она у Эдинбургского замка и ведёт к Холирудскому дворцу.

Также к миле относятся и небольшие улицы, и тупиковые проулки, которые расходятся от главной в разные стороны.

Королевская Миля стала появляться в двенадцатом веке, она стара как этот город. Однажды у подножия королевского замка обозначился открытый рынок. Ведь это удобно было для всех. Так, в то время зарождались торгово- маркетинговые отношения и логистика.

Затем стали возводиться деревянные дома, отапливаемые углём и дворики для разведения скота. Через четыре века пожар снёс всё это с лица земли, и жители построили новые дома из камня. История развития человечества, она не уникальна и очень бессердечна. Но страдая и теряя, общество получает новый толчок к развитию и постижению нового.

И если быть кратким, то оно становится с каждым веком другим.

***

Последние события месячной давности были источником всеобщего интереса добрых соседей одного из респектабельных проулков Королевской Мили.

Особенно после того, как в мрачном особняке, неизвестно откуда появилась, по многим признакам благородная, очень молодая дама с ребёнком. По всей видимости, она приобрела в собственность или сняла в аренду эту древность с небольшим крыльцом и разросшимися кустарниками сирени рядом на полукруглых клумбах.

Здание, стоящее немного в глубине улицы по сравнению с остальными, давно уже в тёмное время суток смотрело на всех безжизненными окнами, навевая желания рассказать какую-нибудь особую историю про него.

«a house with chimeras»*

Так, его звали все, полагая, что химеры возникли в их городе из-за герцога – француза, сбежавшего из Парижа от расправы революционеров — республиканцев. Так, он выразил свою тоску по родине и по тому времени, когда Версаль был центром Вселенной.

Хотя существовала другая легенда: всякий раз, когда кто-нибудь грешит, на крыше его строения появляется гаргулья или химера. Химера умеет искусно занимать место каменной фигуры, теряясь среди фигур и впрямь каменных.

Шли также разговоры о масонах, которые широко использовали химер ещё и как символ пустоты, мистификации, знак того, что истинное знание и истинное значение братства вольных каменщиков ускользает от непосвящённых.

А, впрочем, об этом уже давно не говорили.

А вот присутствие незнакомки в округе вызывало немало домыслов. Каждый жаждал получить хоть какую-то информацию о загадочной новой соседке, гуляющей с дочерью, огромным псом и, конечно же, охраной и дуэньей в одно и то же полуденное время.

Была ли она красива?

По мнению всего мужского общества – «несомненно». Ведь немногословная загадка и тайна всегда прекрасны. Местные дамы же не готовы были дать так быстро ответ, полагая, что истинная красота — это всё же духовная составляющая настоящей леди, но хотели подражать благородной сеньоре.

Породы особо крупных собак рассматривались к покупке уже не одним семейством.

Обывателей интересовало всё. Для их полноценной жизни так не хватало новостей. Хотя они полагали, что это вовсе не порок; они весьма сдержаны и вовсе не любопытны, но всё же… Кто она? Сколько она выложила за это таинственное строение?

Учитывая, что главным достоинством этого особняка с удивительной историей, по мнению обывателей, были великолепные окна на третьем этаже с выходом на оборудованную для этого крышу. Которые распахивались в летнее время года и открывали восхитительный вид на залив, жители изначально спорили о стоимости недвижимости, что возвышалась здесь ещё с семнадцатого века. Воображаемая цена неуклонно росла и поэтому статус незнакомки становился всё выше и выше.

- Его достроили и изменили фасад. Верхние этажи смотрятся совершенно в другом стиле, но уверяю вас джентльмены, в семнадцатом веке особняк был посольством Испании.

Пожилой мужчина, говоривший это гордо носил звание, которое именовалось новым словечком «джентльмен». С белыми бакенбардами, совершенно седыми волосами в строгой причёске, он пытливо смотрел на отмытые чужие окна с портьерами, что располагались в старинном строении напротив. Оно стояло как раз в очень удобном месте, через самую широкую часть улицы.

Истинный шотландец, он недолюбливал приезжих, однако, был доволен собой, живущим на доход от своей собственности, а будучи обеспеченным, не имел необходимости в другом заработке.

«…- бегут из Европы, их благородства, бегут. Всё началось с революции во Франции, и вот уже испанские сеньоры скупают недвижимость».

Однако ему почему-то нравилась изящная как статуэтка испанская донна, неспешно идущая по обочине к парку Холирудского дворца. Её пёс был обучен командам, маленькая сеньорита уверенно вела его на специальном ремне.

Им с умилением смотрели вслед.

В это время года в парке, конечно, нечего было делать. Погода стояла тоскливая, но это не пугало приезжих. По ним с дочерью можно было сверять часы.

Глава 8

Чертежи и эскизы ювелирных украшений были всюду, творчество не отпускало, рождая новые идеи. Дни уходили в поисках истины и элегантности. Улыбка дочери и её заинтересованные взгляды были музой для меня.

В свободное время я их подшивала, не взгляды, конечно, листы с набросками. Отдельные папки, подписывала и укладывала под пресс. Но в основном листы плотной бумаги, свёрнутые лежали на полках.

Большая библиотека с непонятно для каких целей представительным столом посередине, она превратилась в студию.

Пустые узкие ящики стола…, они так и оставались пустыми, туго выдвигаясь раздражали этим. Я вовсе хотела сдвинуть эту махину к окну, или разобрать. Но. Вскоре приспособила это чудовище под собственные нужды.

- Часть интерьера, большой дубовой, под красным лаком, в комнате в которой я старательно пишу лик маленького Христа с его матушкой, для отвода глаз, конечно.

Напевая эту несуразицу, сидела прямо на столешнице этого самого стола, совершенно непохожая на ту донну, что, не спеша, гуляла по парку возле дворца наместника Его Величества. Пододвинув ближе мольберт, была счастлива, наверное, этот процесс затягивал, и ему я также отдавалась, в полную силу.

И всё же смежная комната занимала все мои мысли. Ведь в первоочередном порядке нужно было отреставрировать многие старинные ювелирные изделия из хранилища замка. Не все, конечно, а те в которых умерли жемчужины. Я видела расстроенное личико своей девочки в тот день.

- Не сохранились, - шептали её губки.

Дрожащие пальчики трогали минералы, которые могли даже рассыпаться у нас на глазах в пыль, напоминающую простой мел.

- Просчиталась.

Мы перебрали в своё время их все. Тогда я была просто в нокауте. Увидев содержимое ящиков в самой низкой части лабиринта, я забыла о своих страхах, потому как глаз не могла отвести от некоторых изделий, которые были просто произведением искусства.

- Мамочка, возьми себе, что понравилось. У тебя всегда должны быть надеты украшения. Это для безопасности. Ведь если, нас перенесёт куда-нибудь, нам даже хлеба купить будет не на что.

Гарнитур с рубинами и бриллиантами лёг мне в ладонь. Аккуратный браслет, серьги капли и перстень - Аннушка сама решила всё для меня. Она отбирала многое, складывая в холщовую сумку в том числе и золотые слитки.

Выйдя пошатываясь из подземелья совершенно по-другому смотрела на лица тех, кто взирал на нас с портретов в галерее. Это же какой труд. А риск? А чувства? Вся жизнь как на острие ножа.

Коллекцию украшений для продажи в Лондоне мы сформировали так, чтобы она состояла полностью из жемчужной истории, хранить этот минерал долгое время в неподобающих условиях было невозможно. И сейчас мы скрупулёзно отбирали жемчуг, привезённый мною из России.

Я уже не думала о бриллиантах и сапфирах в украшениях, о сверкающих индийских рубинах и килограммах золота, как о том, что можно одеть на себя. Нужно было многое привести в порядок, продать на аукционах и обеспечить себе безбедное существование на многие десятилетия вперёд.

А эскизы новых украшений рождались просто сами. Но под них нужны были минералы и отлаженная работа мастерской, которая пока только справлялась с закрепкой каменьев в уже готовых изделиях и изготовлением очень красивых, тонкой филигранной работы золотых застёжек для ожерелий опять-таки из жемчуга.

Я старательно пыталась соблюдать порядок, особенно вечерами. Раскладывая всё по местам, спешила в уют кухни на первом этаже. Это было особенное место, где меня ждали тёплые улыбки и ароматы домашней еды.

Каждый вечер после долгого дня, я могла расслабиться, окунувшись в этот уголок комфорта. Кухня была сердцем нашего дома, местом, где мы собирались все за большим прямоугольным столом, чтобы, поделившись новостями, беседовать и наслаждаться вкусом приготовленных сеньорой Пломмией блюд.

В этот вечер закрыв на ключ своё основное рабочее место, я затем долго смотрела в глаза Божьей Матери, пока ещё только в лёгких карандашных набросках, подтверждённых неуверенными мазками масла. Аннушка давно уже покинула меня, кухню она любила. Очень. Тёплое молоко с чудесной выпечкой на полдник её покорили, и она не пропускала это время дня. Никогда.

А после засиживаясь с сеньорой Пломмией просто болтала… совершенствуя свой испанский язык.

Мой палец скользнул по древесине с ликом. Она была словно тёплой. При выборе основы для будущей иконы учитывала основной принцип — «вечность». То есть порода дерева для заготовки должна быть предельно долговечной. Самыми ценными и подходящими для иконописи являются доски из не смолистой древесины липы. Поиски заняли время. Заготовок было всего две. Хотелось сделать в дальнейшем подарок и для католиков, что проживали в нашем доме.

Подправляя что-то, каждый день осмысливала происходящее. Середина апреля уже, скоро день рождения моей девочки. Но покидать это укромное место в тихом районе Эдинбурга в мои планы не входило.

Письма от бабушки и Настеньки получала часто. Намного реже от Дарьи Алексеевны. У неё опять на руках была масса раненных. Наполеон сбежав с острова Эльба из заключения, собрав единомышленников вёл кровопролитные бои.

К слову сказать, народился ещё один княжич Соколинский – Алексей Николаевич, и, конечно же, это послужило причиной для того, чтобы средневековый замок в Золотой долине замер в одиночестве.

Глава 9

Сеньора Тереса наложив твёрдой рукой крёстное знамение прошептала слова из молитвы. Напомнила тихим голосом про обед. А вскоре её стремительные шаги я услышала уже на лестнице.

Укладывая грифель аккуратно на стол, очистила кисти и замочила их. Затем присев в кресло, откинулась устало на высокую жёсткую спинку.

«- что за мебель была раньше, стол несуразный, а это кресло… Как попой не крути, жёстко и всё тут, вот почему столь пышны были юбки в средневековье».

Прикрыв глаза, держала в сознании лик богородицы, который писала. Неосознанно дотронувшись до выдвижного узкого ящика под столешницей обнаружила, что он открылся на удивление легко. Раньше он всегда заедал, и я думала, что причина в дереве, напитавшемся влагой и деформировавшемся. Но теперь всё изменилось. Открыв ящик, я увидела, что внутри царит идеальный порядок. Карандаши были остро заточены, но явно не моей рукой. Рядом аккуратно лежали наборы грифелей и акварельных красок, разложенные по цвету и размеру. Баночки с маслом. Всё было на своих местах, словно кто-то позаботился о том, чтобы создать идеальную рабочую обстановку.

«чьё это? Я не храню это вот так; не успела ещё всё закупить…

Но ведь утром стол был пуст!

Просунула руку дальше…

Тетрадь!

Нет, нет, нет…

Утром стол был пуст! Это не моё.

Где я?

Мадонна, матерь Божья!

Только не это!

Доченька!!!!»

Бежала в столовую, ударив больно ногу о выступающий угол всё того же стола, а затем смотрела в глаза дочери остановившимся взором, а после Хану и Петру.

Обедала, не чувствуя вкуса…

Руки дрожали.

Тишина давила. Люди смотрели на меня, сидящую во главе стола. А я не могла справиться с волнением. Аннушка, поняв что-то изменившись в лице, потянула ко мне ручонки. Её глаза были полны слёз.

- Мамочка. Мне страшно.

- Мне тоже.

- Туман!

Обвив меня руками и ногами в удобных штанишках, она взволнованно дышала мне в шею. Прижимала её крепче, на глазах у всех.

- Спой мне ту мелодию… «спят усталые игрушки», из будущего.

Шептала она на русском языке.

- Книжки спят, одеяла и подушки...

Боже мой, мы проверяем друг друга. Мы делаем, это боясь подмены из другой параллели. Я словно во сне благодарила сеньору Пломмию за вкусные блюда, а, затем, не спуская дочь с рук, обещая дрогнувшим голосом ей почитать что-то очень интересное перед сном, шла в библиотеку.

И вновь выдвинула ящик дрожащими руками уже для того, чтобы Аннушке показать.

- Это не моё всё! Веришь?

Она кивает заворожённо.

- Это всё другой художницы!

И вот наших руках тетрадь, заполненная рукописными строчками:

«Дневник леди Майерс».

«… не судите меня строго, даже если читателем буду только Я сама.

Обещаю быть сильной, идти к своим целям и не боятся высказывать честное мнение буквально обо всём. Также обещаю писать каждый день, чтобы запечатлеть все свои мысли и эмоции.

Я буду к вам обращаться, Незнакомка.

Я точно знаю. Ты Есть! Ты будто часть меня, затерянная где-то во времени, а, возможно, я назову тебя Странница… Я иногда слышу твой голос в этом доме.

Оказывается, жизнь может содержать в себе и счастье, и боль…, боли бывает очень много, а ещё я знаю, что мир полон страдания ...».

- Аннушка, утром, стол был пуст. Я рассматривала возможность сложить здесь акварели и масла, но я ещё не успела всё это закупить, и дерево напиталось влагой, шкафчики плохо открываются. Я не писала дневник. Набирая всю свою осознанную жизнь тексты на компьютере у меня и мысли не было заниматься столь удивительно бесперспективным делом.

- Мамочка, тихо. Время, оно как песок в часах. Читайте дневник скорее. Боюсь, что всё это может исчезнуть. Туман, он близок!

- При чём здесь туман, Анна?

- Туман?! Да вы что?

Её глаза стали огромными.

- Вы ничего не знаете про туман? Читайте!

А далее мы читали, опять этот старо - русский сленг! Если пересказать коротко содержание дневника, то - лорд Майерс - подонок. А его старший брат, та ещё сволочь. Бедные девочки, одинокие и никому не нужные; – молоденькая леди с маленькой дочкой на руках.

Это мой вывод!

В данный момент практически без средств для безбедного существования. Одна с ребёнком, не желающая возвращаться в Лондон леди арендовала для себя комнаты в столице Шотландии и писала пейзажи на продажу. Я думаю, они жили, в этом же доме, но только в другой параллели. У меня дрожали руки, а я всё листала и листала страницы. И снова возвращалась к той ночи, когда, по описанию рыдающая новобрачная, выпив просто воду в стакане в кабинете старшего брата своего супруга, потеряла над собой контроль.