Лабиринты Войнича

Пролог

      Влад втянул носом прохладный ночной воздух и удовлетворённо кивнул. Жара спала, Бухарест был окутан крепким сном — знойное лето изматывало его жителей. Но, конечно, не старого вампира. Влад Годяну жил на этом свете со времён самого начала четырнадцатого века, когда эпоха Возрождения только делала свои первые робкие шаги, и он любил эту жизнь, проживая каждый день так, как ему хочется.

      Где-то у реки запели птицы, спрятавшиеся в листве редких деревьев на мощёной набережной, заскрипел сверчок, заиграл свою монотонную песенку, лёгкий ветерок прошуршал по жухлой траве и листьям. Влад осторожно выступил на залитую лунным светом дорогу и бездумно побрёл вперёд, включив старенький плеер. Играли Битлз, звонкий голос Пола Маккартни, поющего о любви, заставлял вампира слегка улыбаться, идти немного веселее и даже присоединяться к нему на припеве — всё равно здесь не было никого, кто мог бы хоть что-нибудь услышать.

      Годяну любил ночь. Она давала ему время отдохнуть и хорошенько подумать над тем, над чем он очень старался не думать днём. Ночь давала ему поработать над разными странными и пугающими трудами времён всё того же Ренессанса — это была его страсть, почти такая же азартная и опасная, как и полиция — Влад служил комиссаром в главном управлении полиции Бухареста. Он не мог ответить, какое из тех двух дел любил больше, и никогда не пытался выбрать, внутренне очень радуясь, что они почти не пересекаются. Впрочем, кто знает, что ещё ему готовить судьба.

      Но сейчас это было неважно. Стояла на диво прекрасная погода, Дымбовица несла свои воды куда-то вдаль, приятно шумя по камням и плескаясь о бортики, столбы моста, где-то гудели редкие машины, в наушниках набирала громкость ливерпульская четвёрка, и всё это сливалось в невероятно красивую симфонию, которую исполнял его личный, уже давно ничьего не раба, Влада Годяну, Бухарест. И как же чертовски хотелось жить и быть живым в такой невероятный момент!

      Влад свернул в какой-то проулок и, едва не спотыкаясь, сбежал вниз по неровным камням мостовой, попав в самые древние районы румынской столицы. Он часто ходил тут, разглядывая двери, окна, шероховатые стены и белеющую в темноте невысокую церковь. Отсюда веяло стариной, теми веками, которые приходились ему родными, и лишь здесь Годяну становилось совсем-совсем легко на душе. Точнее, на её жалких остатках, но ведь это было уже что-то. Гораздо лучше, чем ничего. Влад улыбнулся ещё шире, кивнул сам себе и выключил музыку, чтобы наконец всецело погрузиться в ночь.

      Вдруг сзади что-то скрипнуло, и он резко обернулся, положив руку на рукоять длинного кинжала, спрятанного под потрёпанной джинсовой курткой. Между домами на мгновение промелькнула чья-то тень и исчезла так же быстро, как и появилась. Вампир чертыхнулся и затаился в полумраке зданий, прижавшись спиной к холодному стыку стен. Тень пробежала вновь, зачем-то остановилась прямо напротив его своеобразного укрытия, завозилась, затем замерла, выслеживая кого-то. Влад задержал дыхание и стал совсем незаметен. Так продолжалось, пока тень, оглядевшись, не исчезла. Годяну подождал ещё немного, выискивая взглядом её обладателя, вслушиваясь, но так ничего и не произошло, и вампир быстрым шагом покинул улицу, вновь возвращаясь на набережную. Он не стал задерживаться там, будто предчувствуя что-то, и свернул к дому, оставляя позади нехорошее место.

      Если бы Влад хоть раз обернулся, то увидел бы, как тусклый свет фонарей выхватывал из надвигающейся с гор тьмы тонкую высокую фигуру, смотревшую ему вслед. На плаще незнакомца блестел вышитый золотом филин.
 

***

      В полицейском участке на улице Юстиции с утра было не людно. Влад пришёл первым и приветливо махнул дежурному, тот с улыбкой кинул ему ключи от кабинета. Вампир с лёгкостью поймал их и отпер дверь с новенькой табличкой «Комиссар В. Годяну».

      — Что слышно, Петру? — осведомился он, кидая поношенную кожаную сумку в кресло.

      — Всё спокойно, за ночь ни одного происшествия, сам удивился, — мирно отозвался тот наливая себе ещё кофе из термоса. — А ты как? Всё гулял?

      — Ну да, — Влад подсел к нему. — Пошёл в старые районы, привиделось что-то. Ерунда, мне часто что-то кажется.

      — Тебя жизнь и впрямь помотала, — согласно кивнул Петру. — Да и мало ли что по такой жаре может показаться, я сколько живу, давно такого не видел, если честно. Страшные вещи нынче творятся, что этот сумасшедший век делает с людьми…

      — Не ворчи, такое наверняка случается с определённой частотой, просто всё это многим больше, чем человеческий срок, — пожал плечами Годяну. — Эх, никаких дел, даже скучно. С одной стороны, славно, что у людей всё в порядке, но с другой, нам совсем нечем заняться, — вздохнул он.

      — Ты, похоже, накаркал, — дежурный прислушался. — Кажется, кто-то всё-таки попался. Правда, слишком спокойный какой-то, чуть ли не сам желает идти.

      — Поговорю с ним, ребята и так устали, а он может их и из себя вывести, если сумасшедший, — Влад прошёл в приёмник. — Что тут у вас, парни?

      — Он рисовал граффити на здании пятнадцатого века! — возмущённо ответил один из полицейских. — Влад, это уже ни в какие ворота, забирай его. Сил моих нет, на исторический объект покусился!

      — Корнелиу, не волнуйся так. Я с ним разберусь, не трать нервы попусту, — Годяну кивнул незнакомцу на короткий коридор, ведший в его владения. — Пойдёмте, обсудим ваше поведение.

      Пойманный мужчина был высокого роста, в его волосы уже пробралась седина, но ни лицо, ни тело не могли рассказать о реальном возрасте — он был в практически идеальной физической форме, и Влад даже хотел было спросить, уж не сородича ли он встретил, но его опередили.

      — Ах, простите, что всё так неловко вышло, но я не знал, как ещё с вами встретиться, — вежливо произнёс незнакомец. — Честное слово, я не хотел, но вы так подозрительны, видно, таковы правила бессмертной жизни. О, прошу, не удивляйтесь, что я знаю, это останется между нами, клянусь. А за дом не бойтесь, краска сойдёт с первым же дождём. Но вот нам с вами нужно поговорить, домнуле Годяну.

      — Я слушаю, — Влад решил не перебивать его торопливый говор с лёгким акцентом, лишь сел за стол и кивнул лженарушителю на место напротив. — Говорите.

      — Меня зовут Ян Мартелл, я… учёный, если можно так выразиться, — мужчина приветливо улыбнулся и полез в нагрудный карман за платком, чтобы вытереть запылившиеся руки. На стол упал золотой значок с изображённым на нём филином.

      — Состоите в гильдии, или как там у вас это называется? — Годяну взял его и покрутил, изучая странную надпись. — Цитесиан?

      — Не обращайте внимания, — махнул рукой Ян. — Это пока неважно. Дело в том, домнуле Годяну, что вы и ваш интерес нужны нам, нашей, как вы сказали, гильдии, да-да, пусть так. Вы никогда не думали, почему вам так любопытны шифры?

      — Понятия не имею. Даже не знаю, когда начал этим заниматься. Извините, но мне почти семьсот лет, помнить столько событий — это слишком даже для вампира, — пожал плечами Влад.

      — Для очень умного вампира, прошу заметить, — серьёзно сказал Мартелл. — Но это не ваша вина, что вы позабыли начало вашей деятельности.

      — А чья же, позвольте спросить? — ухмыльнулся Годяну. — Колдовства не бывает, алкоголем не увлекаюсь, с крыш не падал.

      — О, какое колдовство? Последняя порядочная ведьма умерла ещё в тысяча семьсот пятьдесят пятом году, а хоть сколько-то хороших мастеров в этом деле я больше не встречал, всё, что вы могли видеть — лишь шарлатанство. Впрочем, дело тут вовсе не в колдовстве, дело в науке, — глаза Яна на мгновение вспыхнули и тут же погасли, от чего Влад затряс головой, пытаясь снять непонятное наваждение. — Да-да, процесс запущен, теперь остаётся только наблюдать и вовремя переводить со ступени на ступень, иначе всё пропало.

      — Вы тоже любите «Людей в чёрном»? — скептически спросил комиссар.

      — Не смотрел, — расстроенно вздохнул Мартелл. — Хороший фильм?

      — Сойдёт, — безразлично пожал плечами вампир. — А что вы говорили про процесс? Я немного не понял, — в его голосе слышались недовольство и настороженность.

      — Я? Всего ничего, лишь ве… — Ян не смог договорить. На ярком июньском солнце ослепительно блеснула короткая стрела арбалета, пролетела сквозь приоткрытое окно, и аккуратный воротничок Мартелла тут же окрасился в багряно-красный, а сам учёный с ужасом схватился за горло. Влад обернулся, но никого толком не увидел, лишь мелькнула за домами чья-то высокая шляпа.

      — Филин… Филин… возьмите… поможет… вы нам… королева… — хрипел Мартелл, цепляясь за рукав Влада. Тот, пытаясь его поднять, наугад нажал кнопку вызова, в кабинет вбежал Петру, судорожно набирая скорую, но было уже поздно — последние силы оставляли этого странного человека в очках и старомодном костюме.

      — Филин… — Ян дёрнулся и практически вложил значок в дрожащие пальцы Влада. — Ступайте за совами… — он снова вздрогнул — по его телу пробежала волной предсмертная судорога — и затих, больше не подавая никаких признаков жизни.

      — Вызывай криминалистов и прочую свиту, у нас труп, — упавшим голосом произнёс Годяну, нервно пряча руки в карманы. Указательный палец больно уколола позолоченная булавка.

Ход мыслей

      — Влад, не кори себя, — Петру пододвинул к нему кружку с кофе. — Даже ты с твоей-то нечеловеческой реакцией не смог бы его прикрыть, пусть бы и заметил. Несчастный был обречён с самого начала, что уж. Славный был малый, этот… как его?

      — Ян Мартелл, — Годяну уже в который раз повернул в руках значок с филином. Золото блестело на ярком полуденном солнце, проклятое окно было закрыто — в помещении вовсю работал старенький кондиционер.

      — О, он дал тебе эту штуку? Чёрт, плохо так говорить, но славно, что убийство произошло не в мою смену, я её как раз сдал, — полицейский вздохнул и поднял глаза на Влада. Тот молчал, напряжённо сведя брови к переносице, тёмно-каштановые волосы падали ему на лицо, закрывая его глаза от внимательного взгляда друга.

      — Прости, плохая шутка, — Петру встал и похлопал его по плечу. — Не вешай носа, Влад. Ты не виноват в случившемся, и воскресить этого малого уже не получится, разве что среди нас есть нек… нер…

      — Некромант. Дочь перешла на фэнтези? — глухо спросил Годяну, не поднимая головы.

      — Да, точно, ты прав. Анка бы одобрила такие знания. Того и гляди, напишет что-то, и будешь на полках видеть фамилию Морару у очередного... бестселлера, кажется. У неё определённо талант. Жена говорит, что её Бог благословил, я тоже не против, но как ей замуж-то выходить? В наших краях мужья не любят, когда жёны зарабатывают больше. Что скажешь? — Морару обернулся и выжидающе посмотрел на него. — Я беспокоюсь.

      — Я думаю, у неё всё будет хорошо, — всё так же безразлично отозвался Влад, глядя в одну точку. — Петру, я хочу побыть один. Столько дел случалось разных, действительно ужасных, а это вдруг выбило меня из колеи, да что там! Это и делом-то не было. Я давно работаю, не замечал за собой сентиментальности, а тут такое. Не знаю, что со мной, - он говорил немного бессвязно, путаясь в собственных словах и теряя ход мыслей. 

      — Твоя правда, брат. Я, пожалуй, домой, вечером заходи, если хочешь. Парни вроде не планируют больше тебя допрашивать, теперь дело за патологоанатомом, ну да ты и сам знаешь. Бывай, — Морару подхватил сумку, термос, и через несколько минут в участке хлопнула дверь. Влад остался в кабинете совсем один. Он ещё с несколько минут сидел без движения, целиком погрузившись в воспоминания. Годяну рыскал по закоулкам собственного сознания, пытаясь найти хоть что-то, связанное с этим непонятным филином, хоть что-то, что бы не делало слова покойного Яна Мартелла полным бредом, но тщетно. Нигде не было и тени этой странной птицы. Более того, Влад не мог сказать, что когда-либо действительно интересовался науками в общем смысле этого слова — покуда он был мальчиком и юношей, у его родителей не было возможности отправить его учиться, а потом стало и вовсе не до этого. Годяну получил диплом не так давно — около пятидесяти лет назад, и это был его первый серьёзный вклад в собственное образование. Он никогда не был дураком, но и не сидел годами за книгами. Единственное исключение составляли криптография и прочие подобные вещи. И уж вряд ли он мог как-то соприкасаться с обществами вроде того, к которому принадлежал Мартелл.

      — Чертовщина, — глубокомысленно, но уже более живо произнёс вампир, хлебнул уже остывший напиток, чуть не расплескав его по столу. Он редко пил и ел, ведь вампирам всегда доставало крови, чтобы насытиться, а вещи вроде шоколада или вина были скорее развлечением, смакованием, маленькой слабостью, нежели реальной потребностью. Слабостью Влада был именно кофе. Хороший чёрный кофе без молока или сливок, горячий и крайне ядрёный. То, что варили в участке, сильно отличалось от его истинного вкуса, но сейчас Годяну не жаловался — это действительно помогло ему немного расслабиться и привести в порядок сбившиеся мысли.

      — Совы? Не знаешь, к чему это? — буднично спросил он у значка. — Да и надпись дурацкая. Цитесиан. Вот уж не могли придумать чего умнее. Жаль, что ты разговаривать не умеешь, плохой из тебя свидетель.

      Влад встал, походил немного по кабинету, заложив руки в карманы, тень от серебряной цепочки на жилете плясала по белоснежным стенам, но вот сам вампир подобным не славился, и выходило довольно забавное зрелище — незамысловатый, но дорогой его сердцу аксессуар болтался будто сам по себе, и Годяну даже позволил себе улыбку, наблюдая за этим. Он бросил мимолётный взгляд на окно и вдруг задумался. Щель между рамой и стеклом была небольшая — сложно было попасть в неё с большого расстояния, разве что долго тренироваться, но вот в чём проблема - новые окна поставили лишь пару дней назад, раньше открыть этот ужас было целым приключением. Значит, чтобы так точно выстрелить и разорвать артерию, надо было подойти совсем уж близко, почти вплотную, наставить арбалет и только тогда стрелять. Что-то тут не сходилось, что-то было слишком странно, но Влад никак не мог понять, что. Он вновь сел за стол, посмотрел в прозрачное стекло, постарался воскресить в памяти события сегодняшнего утра. Так, они с Яном зашли в кабинет, сели, окно, видимо, было открыто ещё с вечера, а Петру не стал исправлять это досадное упущение — сэкономил на электроэнергии и не включил кондиционер, какой бережливый человек. Тогда, возможно, убийца мог изучить будущее место преступления ночью. Но откуда ему было знать о том, что Мартелла приведут сюда, и Влад посадит его именно так? В провидцев Годяну не верил, поэтому эту версию тут же отмёл. В таком случае, неизвестный следил за Мартеллом или каким-то образом узнал о его планах, что было крайне вероятно — учёный очень плохо маскировался и вряд ли заботился о таких вещах, как действительно хорошие тайники и надёжные пароли. Видно, это его и сгубило. Дальше всё было гораздо проще, но вот что настораживало вампира — он обладал поразительно хорошим слухом и реагировал на всё, даже будучи занятым совершенно другим. Сложно было не заметить и то, что пусть и на мгновение, но на него могла частично падать тень. Местное солнце палило нещадно и со всех сторон, стены здания были простыми и гладкими, встать так, чтобы намеренно не отбрасывать тени, было невозможно — они с Петру не раз это в шутку проверяли, развлекая Анку. Значит… нет, решительно невозможно. В Румынии было два вампира по-настоящему заинтересованных в этой жизни, и они старались не сталкиваться хотя бы из-за того, что были тёзками, а остальные либо не совались в столицу, либо сидели по родовым замкам и нью-йоркским небоскрёбам, Влад особо не расспрашивал. Про иностранных сородичей Годяну никогда не думал, да и не хотелось особо — он не знал их, идти на контакт по-своему боялся, будучи совершенно нежеланным гостем при большинстве европейских дворов. И всё же мысль была по-своему заманчива — ему, Владу Годяну, грозе преступников, перешёл дорогу его же соплеменник, причём таким гнусным образом — убил невинного человека. Конечно, такое было глупостью даже для вампира, который желает отомстить, а потому преступник преследовал не одну цель, но кто он? Кто его подослал? Что и зачем он делал, зачем ему Мартелл, и, наконец, главный вопрос: а кто, собственно, такой Ян Мартелл? Ничего из этого Влад не знал, а знать хотелось бы.

      — Чертовщина, — снова повторил он. — Чертовщина. И почему вы все свалились на мою голову? Прав оказался Петру, накаркал я. Вот же напасть!

      Но делать было нечего, теперь оставалось дождаться отчёт патологоанатома и просто внимательно рассмотреть то, что ему дал погибший, ещё раз. С этими мыслями Влад взял со спинки стула куртку, подхватил сумку, кинул во внутренний карман значок и быстрым шагом покинул кабинет, а затем и участок, благо, начальник, пожилой, но всё ещё бравый и крайне понимающий Войку Ионеску, отпустил его на сегодня ввиду произошедшего.

      Годяну, насвистывая какую-то народную песенку, шёл по мостовой. Солнце светило всё ярче, это слегка напрягало, но Влад был достаточно стар, чтобы не получать ожогов. Пустота, скопившаяся в груди, почти исчезла — вампир не умел долго горевать по мёртвым, пусть и таким славным. Теперь его занимали уже совсем другие мысли — дело надо было раскрывать, а это требовало сил и внимания, поэтому тратить время на панихиды Годяну совсем не мог и, если по чести, не хотел — он достаточно эти занимался, будучи человеком.

      Уже подходя к дому, он заметил, что что-то белеет на коврике перед дверью. Влад почти бегом добрался до порога и поднял с колючего ворса простой белый конверт без всяких подписей или знаков, незапечатанный. Он покрутил его в руках, настороженно хмурясь, затем быстро отпер замок, прошёл в дом, несколько раз повернул щеколду, прислонился спиной к прохладной стене и осторожно достал письмо.

Следуй за совами

     Неизвестный адресант, к счастью, не стал пользоваться уже давно заезженным трюком в виде вырезанных из газет и журналов букв. Он аккуратным, почти каллиграфическим почерком сообщал Владу, чтобы тот не совал нос не в свои дела и занимался, чем занимаемся, пока и к нему не прилетела смертоносная стрела. Сказано всё это было в настолько рекомендательно-наставительном тоне, что у Годяну чуть ли не глаза на лоб полезли от подобной наглости. Он и сам никогда не отличался вежливостью или обходительностью, но даже с пойманными преступниками с такими интонациями не разговаривал, потому что свято верил прописной истине всех полицейских: уважаешь ты — уважают тебя. В его случае эту истину, видимо, забыли.

      — Интересно, кто у нас такой храбрый, — пробормотал вампир, складывая лист обратно в конверт и кидая на стол. — Ну, пообедаю и подумаю.

      Он засуетился у холодильника, окинул оценивающим взглядом замороженную лазанью, свежее мясо и овощи, пакет с кровью. Ненадолго замер, что-то решая, а затем уверенно взял последнее. Теперь надо было подогреть её и просто выпить, хотя обычно Влад такие вещи тоже смаковал. Но сейчас он торопился — ему на самом деле не терпелось узнать, что скрывает за собой значок.

      Кровь была старой, не очень вкусной и, похоже, принадлежала заядлому курильщику. Годяну такого не любил и, если бы физиология позволяла, считал бы вредным для здоровьем, но, по чести сказать, на такое жаловать ему было глупо и даже неудобно — Василе Мареш из морга и так делал ему огромное одолжение, ежемесячно поставляя эту кровь без лишних вопросов. Впрочем, сейчас Владу было не до благодарностей или тёплых воспоминаний, а потому он залпом опустошил стакан и покинул кухню, пообещав себе вечером заняться мытьём скопившейся за пару дней посуды. Влад подхватил сумку, письмо, быстро поднялся по лестнице и толкнул дверь в кабинет, откуда тут же пахнуло книгами и пылью. Годяну тяжело вздохнул и нехотя открыл старое окно, чтобы впустить в помещение воздух. Наконец, вампир с наслаждением, обыкновенно доступным лишь людям, которым свойственно уставать, плюхнулся в кресло и включил компьютер, положил перед собой лист.

      Его мысли снова обратились к почерку — Влад с интересом изучал ровные линии, одинаково аккуратно сужающиеся и расширяющиеся, идущие последовательно друг за другом. Автор этих строк явно привык писать так подчёркнуто аккуратно, во всяком случае, буквы были ровными и схожими по технике, чего не встретишь у тех, кто намеренно старается вывести что-либо с особой прилежностью. Впрочем, это было единственное, за что получалось зацепиться — в остальном это послание оказалось довольно прозаично — обыкновенная канцелярская бумага, простые чернила тёмно-синего цвета, в участке когда-то была подарочная перьевая ручка с похожими чернилами, на деле оказавшая гелевой, но хорошо стилизованной. Видимо, адресант тоже любил старину и некоторую таинственность, что, впрочем, могло оказаться полезным — вряд ли в Европе нашлось бы много таких людей.

      Меньше всего в этой жизни Годяну любил анализировать то, что было написано понятными словами и тайного смысла в себе не несло. В нынешней ситуации ему пришлось поступиться своими принципами и снова перечитать текст, чтобы уже в который раз оценить тон. Проявилась доселе не замеченная черта, которую пришлось принять с неохотой — при всей своей наглости и дерзости подано всё было в довольно вежливых выражениях, пусть и по сути своей вежливости не несло. Это, конечно, могло что-то дать — таинственный отправитель скорее всего принадлежал к высшим слоям общества, что сужало круг поисков по меньшей мере вдвое. Третьей и последней зацепкой было то, что незнакомец знал румынский или обладал достаточными средствами, чтобы держать хорошего штатного переводчика и даже в какой-то мере доверять ему.

      Больше из письма ничего выжать не удалось, и вампир, сделав небольшие заметки в небольшом дневнике, спрятал конверт в заднюю его часть. Что-то ему не нравилось в этом сообщении, что-то смущало. Вроде бы тут никто не планировал играть в анонимных преступников или окружать убийство несчастного Яна Мартелла антуражем классических детективных романов, но что-то отчаянно выводило Влада из себя. Нет, не тон, не посыл, что-то, лежащее совсем на поверхности, что-то… Годяну на мгновение задумался, вновь достал записку и перечитал её, затем просто окинул взглядом, ища что-то, что могло остаться незаметным при внимательном прочтении, но должно было найтись при беглом осмотре. Ничего, тщетно. Вампир уже собрался было убрать его обратно, как вдруг понял: педантичность. Нет, не аккуратность, именно нечеловеческая педантичность во всём, начиная сгибами и бумагой и заканчивая чёткостью и опасностью посыла. Влад уже когда-то встречал нечто подобное, ощущение стойкой неприязни по отношению к этому казалось очень знакомым, но он совсем не мог понять, что же это было, а главное, когда.

      — Австрийцы, — наугад буркнул он себе под нос скорее из природной вредности, а также непереносимости этих людей, долго и слишком уж бессовестно управлявших частью его родины. Это была почти не рабочая догадка, Влад никогда не строил предположений на личной неприязни, но в этот раз, похоже, повод всё-таки был.

      Теперь дело было за значком, и Годяну уже несколько раз пожалел, что не отнёс его к криминалисту. Дома у него ничего, кроме собственной головы и старенького компьютера, не было, и это значительно усложняло дело.

      — Цитесиан, — Влад вбил в строку странное название и нажал «Искать». Ничего нужного и дававшего хоть какие-то представления о деятельности Яна не было. Такой расклад дел его не устраивал, а потому он просто положил перед собой эту эмблему и принялся буравить взглядом, подперев подбородок рукой. Так прошло пятнадцать или двадцать минут, Годяну перебирал в памяти различные события своей жизни: детство, юность в армии господаря, зрелость и метания, обращение, путешествия, но нигде, нигде не было ничего, что могло бы дать хоть какую-то наводку. Совы… ассоциаций у Влада не возникало. Конечно, он имел некоторые представления о культуре и весьма неплохие, но всё же не разбирался в ней настолько, чтобы как-то считывать подобные символы.

      Вдруг перед глазами поплыло, Влад схватился за столешницу, чтобы не потерять равновесие, в голове гудело, а в сознании замелькали разные картинки. Вот стоит человек, повернувшись спиной, что-то рисует угольком на бумаге, смеётся, говорит на незнакомом языке, вот вдруг рисунок увеличился, и Годяну увидел перед собой сову и подпись: «Иеронимус Босх». В ту же секунду всё исчезло, а вампир закрыл лицо руками, пытаясь прогнать остатки морока.

      Он ещё с минуту сидел недвижимо, возвращаясь в нормальное состояние. Так вот что значила эта фраза: «Следуй за совами». Теперь стало понятно, о каком процессе, говорил Мартелл — Влад вспоминал то, что когда-то неизвестным образом стёрли из его памяти. Упомянутые Яном совы тоже, видимо, принадлежали кисти Босха. Это было хорошо, но вот вопрос: откуда Влад знал этого художника? Он часто задумывался о том, что часть его воспоминаний из разных веков исчезла. Как будто пазл, у которого забрали несколько кусочков. Вроде бы и полная картина, но чего-то, какой-то мелочи всё равно неприятно не хватает, и это очень режет глаз. И вот они возвращаются после стольких лет.

      Значит, идти за этими птицами. Но как? И главное, куда? Родиной Иеронима Босха были Нидерланды, стало быть, Владу нужно лететь так далеко? Но что и как там искать? Вряд ли в местном аэропорту найдутся нужные указатели и уж тем более совы. Но делать было нечего. Годяну чувствовал, что обязан Яну, что должен выполнить его последнюю волю. Последнюю просьбу, ведь в какой-то степени несчастный Мартелл погиб из-за него.

      Годяну вновь повернулся к монитору и быстро забил в поиск сайт «Таром», заказал билеты на грядущий четверг. Оставалось только взять отпуск и предупредить Петру. И… Влад ненадолго задумался, пытаясь понять, что же он забыл сделать. Он определённо что-то хотел сделать, что-то, что делал каждый день. Годяну с ужасом осознал, что не знает, что это.

      Он с минуту сидел молча, уставившись в одну точку, пытаясь догадаться, как так вышло. В сознание закралась слабая мысль о том, что ему просто показалось, потому как за последние дни произошло слишком много страшного и ужасного, но Влад ведь прекрасно знал, что это совсем не так, его ничто не могло выбить из колеи настолько. Так что же послужило причиной? Неужто то, что сделал Ян? Да нет, вряд ли бы такой милый учёный желал ему зла, раз уж вообще пришёл и даже решился на преступление, лишь бы встретиться и попросить о помощи.

      Всё смешалось в сознании Влада. Вампир проиграл человеку.