Лабрадор

Глава 1. Реабилитационный центр

Она закончила в районе восьми вечера. Пока собирала технику и раскладывала ее в специальные отделения кейса. Собирала документы. Приводила в порядок стол. Выбиралась на парковку, через поредевший по вечернему времени строй служащих офиса, считающих своим долгом пообщаться с важным человеком, тем самым повышая собственную значимость даже в собственных глазах. Садилась в автомобиль. В общем на это потратила еще битые тридцать минут. Хотелось домой. Набрать на смартфоне домашний адрес, откинуться на спинку водительского кресла и вообще не вмешиваться в управление автомобилем, полностью полагаясь на автопилот. Нельзя. Мария не прятала на документах, страницах в интернете и смартфоне свой статус социальной активности. Он у нее стабильно зеленый, цифры греют сердце, если не рассматривать статистику подробней. Доступ к подробностям по ее статусу имело, кроме нее, всего двое человек. Мария страдала хроническим заболеванием совершенно неотделимым от ее главного таланта и нуждалась в кураторах. Ее заболевание называлось «сидром патологии доверия». Никакого особенного лечения отыскано не было, но социализация для таких как она приобретала огромное значение. Учитывая ее положение в обществе, никто не мог навязать ей лечение и присмотр, но более чем лояльная семья смогла ей продемонстрировать преимущества выработанных медиками методов. Собственно, старшим ее куратором оставалась мама, ей она доверяла насколько вообще могла, не забывая, в полном согласии с натурой, постоянно анализировать, раскладывать на составные каждый мамин поступок по отношению к ней.

На днях мама Аглая нещадно натыкала ее в цифры, безжалостно разобрав каждую позицию и указав, что ее зеленый цвет социалки за последний год построен на безличных денежных пожертвованиях. Мама права. Мария полностью погружена в работу, один проект сменяет другой, она плохо следит за остальными составляющими нормальной жизни. Полезная благотворительность строится на прямом участии, стоит начать полагаться на фонды и оказываемые ими услуги нуждающимся сразу пойдут по наклонной, за несколько месяцев могут снизиться на половину пунктов. Недопустимо. Стоило Марии начать зарабатывать по-настоящему хорошие деньги, Аглая немедленно заставила ее взять кураторство над реабилитационным центром, в простонародье - приютом. Он на треть спонсировался государством, остальные две трети добирая за счет неравнодушных благодетелей. Странно, но все, что было хоть как-то связано с государством, непременно выглядело и действовало хуже, чем частные заведения. Тем не менее, по той же статистике, которую Мария очень ценила, в учреждениях с государственным участием, вскрывающиеся рано или поздно нарушения никогда не принимали того катастрофического и страшного масштаба, как у частников.

Сначала, под постоянным давлением матери, Мария пыталась выбрать маленький и аккуратный пансион для людей, оказавшихся в трудных жизненных обстоятельствах, который язык не повернется назвать приютом. Встречалась с заведующими, они улыбались, охотно рассказывали и показывали, старались всячески расположить к себе и в итоге Мария не поверила ни одному из них хотя бы на ту малость, чтобы взять на себя обязанности проверяющей. Аглая плюнула на добровольность в отношении такой сложной и неподатливой личности, как собственная дочь, и принудила ее заявиться на ближайшее к ее дому заведение. Марии не понравилось, но возражения были оборваны железным аргументом – плевать на ее чувства, она, ее мнение и замечания, нужны тем людям ничуть не меньше, чем ее деньги. Мария смирилась, но поездки в приют откладывала до последнего и вот нарвалась на выволочку.

Марии совсем не нравятся любые указания на свою неэффективность, она привыкла быть первой и выполнять любое дело максимально хорошо. Мама знала куда ей нажать, чтобы добиться своего, к пользе Марии, конечно, тем не менее манипуляция раздражала. Мария глубоко вздохнула, откинула голову на подголовник удобного кожаного автомобильного сиденья, посидела так несколько минут с закрытыми глазами. Потом словно очнулась и голосом набрала на смартфоне адрес реабилитационного центра. Мария без труда оплачивает платные дороги, пользуясь самыми дорогими, качественными скоростными полосами, ехать ей не так уж далеко.

Девушка оставила в машине все свои пожитки, исключая смартфон. Из специальных гнезд в приборной панели следом за ней вылетело два полностью заряженных видео-снитча. Она выбрала зеркальные модели, поэтому устройства, снующие над ее головой, практически невидны, лишь поблескивает качественная камера и крылья мельтешат так быстро, что оставляют на зрительных нервах размытый след вместо себя. Аппараты качественные и совершенно бесшумные. Близкий к стопроцентному способ оставаться в безопасности вне частной собственности – фиксировать все на видео, тем более согласно закону, записи могут быть просмотрены только с ее согласия. К сожалению, устройства такого качества мало кто может себе позволить, тем более их нужно как минимум с десяток, чтобы покрывать весь день, нужно купить место для хранения записей, обеспечить зарядные гнезда, ремонт и обслуживание. А ведь один снитч подобного уровня стоит как годовая аренда дома в квартале среднего класса. Большинство людей довольствуются муниципальными камерами, понатыканными везде, но никто не может гарантировать, что они работают, нормально пишут, сигнал устойчивый и передаст запись в хранилище. Семья с хорошим достатком, могла обеспечить ребенка стареньким снитчем над головой по дороге в школу от дома и обратно, не более.

Она позвонила в металлические двери, ей не пришло в голову предупреждать администрацию приюта о своем визите. В чем тогда смысл проверяющих, если они не могут прийти и посмотреть хоть посреди ночи? Работники приюта строго стреножены видеофиксацией, время перед тем, как ей открыли тоже занесено в справку, которую въедливая Мария обязательно прочтет потом. Будут открывать слишком долго, строчка автоматически выделится красным. На нее моргал охранник, ему много лет, он дезориентирован реалиями нового мира и с такими, как Мария предпочитает не разговаривать, хватило нескольких жалоб и значительных штрафов, чтобы научиться придерживать язык, на вежливость, правда, понимания не осталось. Усталая девушка прошла во двор, не успела дойти до входной двери, ей навстречу вышла дежурная старшая воспитательница.

Глава 2. Карантин

- Укусил? – искренне удивилась Мария, будто встретила нехарактерное поведение для группы «В», не даром люди в насмешку звали их псами и кошками.

Руку она не отнимала, несмотря на довольно сильную боль. Во-первых, не хотела показать, что его действия могут ее остановить или повлиять на нее. Во-вторых, при укусах вырываясь причиняешь себе дополнительные травмы, иногда оправдано, но у них не тот случай. Сначала парень зажмурился. Правильно, у сестер в мужском корпусе есть разрешенный, пусть слабый, электрический щуп, и они имели право им пользоваться, не упускали случая, частенько злоупотребляя. Потом открыл глаза, решимость защищаться до последнего в них окончательно истаивала, уступая место страху и растерянности. Его с детства приучали избегать любого вида агрессии, иначе с зафиксированным отклонением от нормы на свободе вообще не остаться. И он напал на чужую женщину. Парень разжал зубы, выпуская хладнокровную добычу, на автомате слизывая кровь с губ. Мария пошла к раковине, включила ледяную воду и подставила руку под струю. Держала долго, дождалась пока вода в металлической чаше из ярко-розовой станет совершенно чистой, взяла один из баллонов со спреями и нанесла тонкий слой псевдо-кожи на свежую рану. Поверх укуса образовалась корка, если провести пальцами другой руки от настоящей кожа вообще не отличалась, за исключением полного отсутствия чувствительности. Прихватила оба со стола и поставила их к первому, теперь у кровати выстроились в ряд сразу три.

- Как тебя зовут? – сохраняя спокойствие, но усиливая давление в голосе, снова спросила она.

- Лем, - пробормотал, уступая, парень и поежился под пристальным взглядом мучительницы.

- Хорошо, Лем, - невозмутимо похвалила его за маленькую сдачу позиций Мария. – Я на себя из баллона брызгала и не поморщилась. Мне больно не было. Тебе тоже не будет. Дай я посмотрю.

- Не надо, - жалобно попросил Лем, цепляясь в край одеяла.

В центре он чуть больше недели и адаптировался из рук вон плохо, администрация с ним не поработала, здесь бы психолога и качественный присмотр. Понимать особенно нечего, лучшее в центре полагалось детям, женщин больше жалели, на парней вроде Лема оставались сущие крохи.

- Перестань, - продолжала ему выговаривать сверху Мария, одновременно отнимая тканную защиту.

Ожог больше, чем она полагала из документов. Задет весь бок от пояса и до середины бедра. Постаревшая и высохшая за три дня псевдо-кожа морщилась и слишком сильно стягивала воспаленные края. Мария подняла нужный спрей, убедившись по цвету, что не перепутала. Неотрывно наблюдающий за ней Лем дернулся в сторону.

- А ну лег нормально, - перешла на совершенно приказной тон девушка. – Подбородок вверх и смотришь в стену над раковиной.

Податливый и доверчивый представитель группы «В» выполнил, не сильно сообразив, как так получилось и они дошли до распоряжений. Мария знала, что эффект долго не продлится, они малознакомы и он послушался скорее от безысходности. Нужно спешить. Растворитель подействовал на псевдо-кожу с первых секунд, она размягчилась, треснула и разошлась на три куска, чего произойти не должно, видно из-за того, что передержали. Мария сняла лоскуты медленно, без рывков, но они не цеплялись. Раны выглядели мокнущими, сочащимися, розово-серыми и в целом ужасными. Очень хотелось промокнуть, инструкция запрещала. Она нанесла антибиотик из второго баллона и покрыла сверху новой порцией псевдо-кожи. Скорее всего ей показалось, однако выглядело все же лучше недавнего. Полностью закончив, Мария ощутила краткий упадок сил и дрожь в руках. Встряхнулась и взяла себя в руки.

Отслужившую кожу пришлось поднимать с пола туалетной бумагой, она замотала гадость в плотный ком и выбросила в мусорное ведро. Выстроила спреи на столе в ряд, тщательно вымыла руки. Парень молча натянул на себя одеяло обратно, он дышал часто-часто, нелегко ему далось их взаимодействие. Мария ощутила смутную вину, и Лем наверняка обиделся на нее. Уходить она не спешила, будто не шел двенадцатый час и завтра не на работу. Села на табуретку и притянула к себе смартфон.

- Ты новая надзирательница? – послышалось тихое с кровати, для надежности Лем поддернул одеяло на голову, наподобие капюшона, оставляя лицо полностью в тени.

- А что, похожа на надзирательницу? – усмехнулась Мария, не отрываясь от перелистывания страниц.

- Да, - охотно и мстительно подтвердил парень, насчет обиды она не погорячилась, вот она во всей красе.

- Какой ты, кусачий и невежливый, - поддразнила его девушка, усталую ухмылку на ее губах сменила едва заметная улыбка.

Представители групп «А» и «В» идеально подходили друг другу, замечательно сходились. Общество полагало их странными и непонятными, тяжелыми в общении, но между собой они запросто находили общий язык. Несмотря на агрессивное поведение, Мария на Лема зла не держала и его не винила, она его хорошо понимала, как себя, хотя они скорее противоположности во многом.

- Я просто, если ты надзирательница, может у тебя есть хрустящие коричневые шарики? – выдержав паузу после Марии, парень предпочел вернуть разговор на интересное. – Я голодный.

- Какие шарики? – похолодев и сильно разозлившись, переспросила Мария, до нее быстро дошло и хотелось бы ошибиться.

- Печенье такое, - разочаровался Лем, поняв, что она не знает. – Круглое и маленькое, как шарик, иногда треугольное.

С точки зрения некоторых клоунов смешно, наверное, кормить парня собачьи кормом. Отличная старая шутка, гуляет по интернету в разных вариантах от текстового анекдота до коротких видео, сопровождающихся закадровым смехом. Доверчивые псы брали у улыбчивых, доброжелательных незнакомцев еду и охотно пробовали ее. Сволочи, какие же сволочи. И не докажешь, на слабеньких здешних камерах ничего толком не разглядишь, можно всегда сослаться, что шоколадным сухим завтраком подкармливали, не запрещено. Дать парню попробовать то и другое и спросить, что именно он ел. Но его слово против слова охраны, ясно кому поверят. Мария никогда не относилась к людям с чрезмерной трепетной любовью, но иногда она их просто ненавидела.

Глава 3. Дом

Таращился на нее круглыми глазами, кутался в тонкое и не слишком большое приютское одеяло, насквозь пропахшее дешевым порошком, который въелся в нити его основы, не избавишься. Не самый отвратительный запах на свете, но и получше отыскать труда не составит. Лем не двигался с места, спасибо обратно в заведение не просился. Мария не зажигала нигде на их пути верхний свет, только боковой, приглушенный. В машине свет полностью потушен, одна задняя дверца автомобиля широко открыта на максимум. Девушка села к парню, не пододвигаясь к нему слишком близко, оставляя между ними расстояние, и негромко перебирала вслух причины, чтобы подействовать на Лема, заставить его выбраться наружу. Шел первый час ночи, вернее заканчивался, тем не менее она не считала, что может себе позволить жестко ему приказывать, речь идет не о его здоровье и он достаточно от нее на сегодня натерпелся.

- Мы у меня дома, Лем. Я одна живу, так что здесь кроме нас никого нет, тебе не придется ни с кем встречаться и знакомиться. Поедим и спать ляжем. Давай потихоньку выбираться? – Парень не отвечал, но слушал очень внимательно, не пропуская ни одного слова. Его преувеличенное внимание подбадривало Марию, убеждало ее, что он в принципе не против согласиться, только его нужно поуговаривать, убедить, что ничего плохого не случится. – Поздно же, Лем. Понимаешь? Я тебя накормить обещала. Но мясо нужно готовить, так сразу не получится, придется еще ждать.

Стоило упомянуть еду, парень зашевелился. Не могло быть такого, чтобы в центре его не кормили. Однако в наказание за воспрепятствование администрации в плане лечения, вполне могли сокращать порцию, убирая самые вкусные части блюда, оставляя голые калории, без которых не обойтись. Разрешенное воздействие, как удары электрическим щупом. Они все время были в полутьме и Мария не могла разглядеть парня в подробностях. Лем казался крупным, за счет роста и размаха в плечах, насколько он худой при этом непонятно.

- Давай, Лем, - подбодрила его Мария и выбралась наружу, встав возле дверцы, хотелось поторопить, она сдержалась, ему и так нелегко.

Прошло не меньше десяти минут, прежде чем парень поставил ногу на бетонный пол гаража. Вздрогнул, когда она с мягким хлопком закрыла автомобильную дверь, словно отсекла его от сравнительно безопасного места.

- Все нормально, Лем, мы отчлично справляемся, - спокойным, размеренным голосом, уверила Мария и осторожно взяла его за руку.

Лем не отстранился, правда за собой его пришлось тянуть, будто при помощи троса на буксире. Отправились прямиком на кухню. У Марии одноэтажный дом. Она долго жила с родителями, пару лет после того, как начала карьеру. Потом снимала большую квартиру в центре города, прекрасную, полностью спроектированную модным дизайнером, вплоть до цвета, формы и толщины полотенец в ванной, и абсолютно холодную, неуютную до предела. Когда решила обзавестись своим жильем, недостатка в средствах у нее не было, ограничивать себя не пришлось. Она купила отличный кусок земли в элитном районе пригорода, умудрившись прихватить еще пару соседних участков, вместе с частью леса и прудом. Если земли много, не значит, что на ней нужно возводить пятиэтажный дворец на сто пятьдесят комнат. Дом у нее сравнительно небольшой, продуманный и полностью ее устраивает. Его бы хватило на небольшую семью с двумя-тремя детьми, но семьей она не думала обзаводиться. Мужчины, с которыми она крутила романы, отлично подходили для постельной акробатики, иначе она бы их при себе надолго не оставляла, и совсем на заслуживали доверия. Собственно, так и заканчивались ее отношения, она ловила любовников на косвенной или прямой лжи и прекращала общение.

Кухня оборудована по последнему слову техники. Мария включила подсветку под кухонными шкафчикам, заранее сберегая нервы себе и Лему. Готовить она не умела совсем, зато скрупулёзно выполняла инструкции, так что главное было найти правильный, продуманный автором рецепт, чтобы он потрудился его хорошо донести. Ей привозили готовую еду на три дня из ресторана правильной пищи. Лем вряд ли оценит ее рацион по достоинству. Ему она обещала мясо, на гарнир ему можно предложить уже готовые тушеные овощи с картофельным пюре. Дело за мясом. По дороге к дому, она дала команду умному дому разморозить кусок. Его можно слегка припылить солью и черным перцем, запечь в усовершенствованном аэрогриле. Задача явно не повышенной сложности.

Лем ожил, начал осматриваться по сторонам, пока она мыла руки и раскладывала на столешнице нужные ей кухонные принадлежности. Все должно быть готово заранее, тогда пойдет, как надо. Стоило ей достать размороженный, поэтому мягкий, говяжий стейк, очищенный от всего лишнего, насыщенно красный и прямо сразу привлекательно пахнущий в сыром виде для завзятого мясоеда, Лем сосредоточился на нем, не отвлекаясь. Жадно проследил за каждым ее движением. Как мыла под струей воды, сушила бумажными полотенцами, выкладывала его в небольшую чашу гриля на металлическую решетку, посыпала специями прямо там. Нахмурилась чуть-чуть, обдумывая и смазала кусок растительным маслом специальной силиконовой кисточкой. Наконец установила чашу, программу выбирала уже на смартфоне. Аэрогриль отзывчиво засветился.

- Двадцать пять минут, - объявила Мария. – Через двадцать начнем на стол накрывать. Тебе хватит времени помыться, пойдем покажу душ и твою комнату.

Не тут-то было, парень отказался отходить от устройства, готовящего мясо, за которым он мог наблюдать через маленький прозрачный экран. Он не верил, что мясо достанется ему целиком, но можно было надеяться на его часть. Какое мытье? Он не мог ничего пропустить, особенно извлечение блюда из гриля. Мария глубоко вздохнула. Из любого события можно извлечь пользу. Раз он так увлечен… Под шумок, Мария строго велела ему вымыть руки в кухонной раковине. Парень послушался, постоянно оборачиваясь на кухонное чудо техники. Ему чудился или реально слышался запах готовящегося мяса, рот наполнялся слюной. Мыть руки мешало накинутое на голову и плечи одеяло. Хозяйка дома ему любезно помогла, сдернув его на пол и маленьким, едва заметным пинком, отправила его ближе к выходу. Лем чисто вымыл руки, умыл лицо, по настоянию Марии, вытер то и другое. Не отслеживал ее перемещение по комнате. Она начала готовить зеленый салат с зеленью и свежими огурцами. Ходила туда-сюда, вынесла одеяло в прачечную и бросила в корзину для грязного белья, намереваясь не стирать, а выкинуть, если не хватится.

Глава 4. Пикник

Бросила его в незнакомом месте. Интересно, он немного поспал или сразу начал грузиться? Вспомнились первые ночи в интернате. Она была младше, одиннадцать лет тогда исполнилось, тоже глотала слезы после отбоя, пока не втянулась в режим, хотя прекрасно понимала собственную пользу. Парень же намного чувствительней. Мария вошла в комнату, не кралась, чтобы не напугать, но свет не включала, достаточно ночника. Услышав ее шаги, Лем судорожно начал тереть рукавом лицо, скрывая мокрые дорожки слез. Мария села рядом с ним на кровать.

- Не спишь, Лем? И мне не спится, - негромко заговорила с ним Мария, невзначай положив ему руку на бедро. – Надо поспать, завтра у нас большой день, надо в парикмахерскую съездить и мы днем с тобой гулять пойдем. Закрывай глаза.

- А что мы на завтрак будем есть? – задал животрепещущий вопрос, не забывающий уточнить нюансы по поводу продовольствия Лем, находя в обещаниях разных вкусностей одному ему понятное успокоение.

- Яичницу, - пообещала Мария.

- Ничего, это тоже вкусно, - немного огорчился парень, яйца не такая уж редкость.

- Стейки же на завтрак не едят, - поддразнила его девушка, поглаживая через одеяло.

Разговор угас сам собой, на часах около четырех, они будут полусонные, ведь Мария не вставала позже девяти, соблюдая внутренние правила, не хватало ночь с днем перепутать. Лем послушно закрыл глаза, но не спал и даже не собирался, тело напряжено, дыхание неровное, задерживает вдохи.

- Постарайся, Лем, дорогой, я знаю, ты перенервничал, - снова попросила девушка, терпение она не теряла, но долго впустую ждать бессмысленно. – Может таблетку тебе дать?

- Не надо таблетку. Я засну, ты уйдешь. Я не хочу один, - выдал себя с головой молодой человек, он оставался ласковым, редко терял хороший, позитивный настрой, что бы не случалось, был расположен к приятным людям, но его качества ничуть не лишали его способности выносить мозг ответственному за него опекуну.

- Не уйду, - решилась Мария.

Поднялась с кровати, обошла ее с другой стороны и легла рядом, надежно прижимая телом край его одеяла и натягивая на себя второе, полностью исключая возможность слишком тесных соприкосновений, пусть они оба одеты в домашние пижамы. Устроившись на боку, у него за спиной и лицом к нему, для вящего успокоения положила ему теплую ладонь на затылок, подтверждая свое присутствие.

- Спи.

Никаких возражений и доводов больше не послышалось. Лем, наконец, смог расслабиться и тут же провалился в сновидения. Вымотанная долгим и продуктивным рабочим днем, посещением центра и приобретением опекаемого, Мария отстала от него ненадолго.

Современный обыватель таскал за собой смартфон постоянно, неважно отлучался ли на пару минут в туалет или за другой надобностью. Гаджет почти часть организма, по недосмотру не приживлённая к телу. Справочник, библиотека, магазин, средство связи, безопасность, работа, развлечение, вот самый неполный список. Перед походом на кухню Мария положила свой в карман штанов. В выходные дни она поднималась в девять и умное устройство скорректировало будильники, согласовавшись с ее уведомлением на пятидневный отпуск. Негромкая и вроде ненавязчивая мелодия долбила прямо по сознанию, не позволяя себя игнорировать. Мария со стоном села в кровати и будильник самостоятельно отключился, зафиксировав изменение положения тела. Лема пришлось расталкивать дополнительно, правила есть правила, у Марии сильно не забалуешь. Она отправила его умываться, пригрозив, что не поторопится – опоздает на завтрак и пошла принимать водные процедуры у себя. Лема совершенно не устраивало, что обязанности по мытью его персоны возложили полностью на него, вчерашний душ гораздо лучше. Хитрить он не умел, но состряпать план и получить щедрую долю внимания, сопровождаемую волной тактильной близости, начал незамедлительно. Пока пришлось обойтись самому.

На кухню Лем добрался раньше Марии и обнаружил там какую-то лишнюю женщину. От неожиданности попятился назад в коридор, столкнувшись с Марией.

- Ты чего? – парень практически заставил ее приземлиться на пятую точку, у него твердое, жилистое тело и явный переизбыток физической силы. – Моя домработница – Алена. Иди и поздоровайся.

Пришлось возвращаться обратно и исполнять. Работница залипла на Лема, не скрываясь, он заметный молодой мужчина. Правильные черты лица, густая каштановая шевелюра, отлично сложен, глаза, опять же. Парень выглядел немного неухоженным. Волосы торчат во все стороны, на щеке не сошедшая полоска от подушки. Пока не совсем домашний пес. И она ему не понравилась. Лучше бы они оставались вдвоем с Марией. Лем вел себя прилично и окончательно примирился с ее присутствием, вернее перестал ее замечать, как раздражитель, во время завтрака. Яичница оказалась вовсе не такой, как он думал. Пара штук яиц, жаренных на растительном масле из его прошлого, сильно уступали той же паре, приготовленной на чистом сливочном масле с лучком и сбоку на тарелке примостились четыре хорошо прожаренные полоски бекона. Хрустящие, жирные, объедение. Мария ела ужасную овсяную кашу, слегка скрашенную рядком выложенных сверху в линию свежих ягод.

Оставив постороннюю Алену заниматься домашними хлопотами, они вернулись в комнату Лема. Хозяйка дома обещала ему прогулку, но сначала собиралась его расчесать. Мероприятие так себе, съеденное за завтраком придавило способность Лема сопротивляться неизбежному, он подставил голову под руки девушки. Естественно, сам он делать ничего не собирался, ему так нормально, и приходило в голову разбираться с волосами не чаще раза-двух в неделю, тогда он нещадно драл колтуны, и снова надолго забывал про волосы.

Глава 5. Город

Короткий отпуск Марии двигался к своему завершению семимильными шагами. Она оглянуться не успела, как промелькнули второй и третий день и вот уже осталось всего два. К парикмахеру и приодеться Лема она так и не отвезла. Отношения между ними крепли с каждым часом. Парень смирился с ежедневным нанесением псевдо-кожи. На четвертый раз Мария попробовала просто уйти на кухню после процедуры, чем вызвала нешуточный протест. Лем схватил ее за руку, не слишком сильно, применять силу к Марии ему в голову не пришло. Мария в их тандеме старшая, и он не может ее принудить, лишь попросить. Обратный вариант его нисколько не возмущал. Он находился в зависимости от девушки и чувствовать себя в подчиненном положении по отношению к надежному человеку самое то, что ему требовалось от жизни. Так вот, он схватил Марию и положил ее ладонь к себе на макушку, хвалить его требовалось на постоянной основе. Мария его не оттолкнула, погладила, поворошила ему пальцами волосы.

Лему удавались многие проделки, борьбу по некоторым направлениям он только начал. На второй день, вечером, Мария загнала его в душ в одиночестве. Парень уныло поплескался и через пару минут выскочил в комнату, голый и мокрый.

- Ты только не переживай, - начал он издалека, глядя ей в лицо взволнованными глазами.

- Что сделал? – с замиранием сердца, поторопила его Мария, у нее первая самостоятельная опека и она велась на подначки идеально.

- У меня вода в ухо попала, - нажаловался Лем, встряхивая мокрой головой, всячески намекая, что в ванной комнате его оставлять одного нельзя.

Мария нахмурилась, стараясь казаться максимально грозной. Им нужно держать дистанцию, ничего еще не ясно, вряд ли из них сложится пара. Лем не из тех, с которым можно позволить себе переспать, интимная связь с ним огромная ответственность. Можно не сомневаться, он – девственник. Доверие представителей группы «В» к любовникам намного превосходило любое другое, перебить связь можно, но происходить это будет годами, долго и мучительно.

Мария была достаточно взрослой, когда мама привела в дом Чарли, она видела и понимала, как тяжело с ним пришлось Аглае. Чарли много лет пробыл у недобросовестного опекуна и тот заставлял парня спать с выбранными им людьми, дарил его на ночь или несколько ночей. Чарли слушался и страдал. Потом его опекуна лишили прав и посадили в тюрьму, Аглая сильно поспособствовала. Забрала Чарли себе. Он совсем не мог довериться другому человеку, по капельке мама смогла проникнуть за его защитную стену и больше туда не допущено никого, даже семью Аглаи кот держал на расстоянии вытянутой руки, сближаясь в считанные по пальцам моменты.

Девушка не против помочь Лему в ванной, гладить его красивое, сильное тело, распределяя мыльную пену по коже, но она не железная. Хочется сделать больше. Пообещав себе сдерживаться изо всех сил, она уступила наивному обманщику. Все его уловки совершенно прозрачны и поэтому недоверчивую Мария совершенно не раздражают. Она помогала ему купаться, расчёсывала ему волосы, ложилась с ним на постель, отстояв себе право уходить, когда он уснет. Лем уступил неохотно. Его не сдерживали правила, установленные для Марии. Она ему нравилась, он бы ей позволил… многое. Правда, он почти ничего не знал о том, что происходит между мужчиной и женщиной. Деревенский парень, он видел, как происходит у животных. В школе над ним смеялись и показывали мерзкие картинки, короткие видео. Механика понятна, но как вообще между девушкой и парнем начинается? Кто должен первый показать, чего он хочет? Можно ли целовать? И когда? Целоваться он тоже не умел. Сильно сомневался, что секс можно начать просто раздевшись, ведь люди раздеваются в разных обстоятельствах. Не исключено, что следует прямо сказать. Но слов Лем не мог подобрать, как не раздумывал.

Мария права насчет него, он девственник, ничего не понимающий в собственном удовольствии. Ему даже не разрешено мастурбировать. В деревне женщины заглядывались на него с тех пор, как исполнилось семнадцать. Стреляли глазками и хихикали, пробовали заговорить, стесняли до слез. Лем им не отвечал, бормотал под нос и сбегал при первой возможности. Потом за него взялась тридцатишестилетняя соседка, замужняя, муж у нее работал вахтовым методом.

Жена дяди часто отправляла повзрослевшего Лема помочь соседям по хозяйству за небольшую денежку или продукты. Дядя не то, чтобы не знал, скорее не вмешивался, заработанные Лемом копейки полностью уходили в пользу дядиной жены. Соседка начала зазывать его чаще, буквально выдумывала работу и вела себя странно. Становилась слишком близко. Наклонялась через него, прислонялась к нему мягкой, не стесненной бельем грудью, едва удерживаемой платьем. Хватала за шею, гладила по щеке, говорила, что он сильный, спрашивала есть ли у него девочка и прятались ли они с ней в кустиках. Лем страдал. Он ничего не отвечал соседке, старался быстрее отделаться от работы, у него в штанах набухало и болезненно тянуло. По нескольку часов не знал куда себя девать после посещений ее двора. Сам Лем не предпринимал ничего. Даже когда уставшая терпеть, разнузданная взрослая женщина взяла его руку и засунула прямо в вырез своего платья. Он вынул руку и убежал, надолго сохранив воспоминание об ощущении, как два его пальца проскользнули во влажную от пота ложбинку между двух полушарий.

Его дядя не самый лучший опекун на свете, сам Лем так не думал, однако любой со стороны сказал бы с уверенностью, но главные правила, что втирали ему сотрудники опеки и попечительства, он уяснил. Хочешь, чтобы Лема взяли в нормальную семью, не давай ему путаться с бабами. Дядя подошел к задаче кардинально. В тринадцать лет застал Лема с рукой, засунутой в штаны, побил, объявив его занятие постыдным и запретным. В последний момент уяснив, что происходит с Лемом у соседки, опять же избил его, уже без скидки на возраст и запретил выходить за пределы огорода без его разрешения. Соседка приходила, прохаживалась вдоль забора со стороны улицы, поглядывая на двор, в надежде заприметить Лема. Дядя долго ее проходки терпеть не стал, накидался крепкого самогона, выскочил на улицу и рассказал соседке кто она такая, не стесняясь в выражениях. Орали они друг на друга около получаса, потом соседка сдала позиции и позорно сбежала домой. Пострадал во всей этой истории именно парень. С тех пор соседка распускала о нем по деревне разные слухи, в основном, что он слабоумный и ни на что не годный, сам за ней подглядывал и чуть ли не изнасиловал. Лем рос и становился краше, женский пол смотрел и вздыхал, жаль, что дурачок. Популярности Лему среди мужчин его внешность, и постоянно возрастающий интерес со стороны противоположного пола не добавляли.

Глава 6. Образование

Незаметно парень перешел со своей опекуншей Марией на новый уровень отношений. Поэтому, когда они ушли из больницы, Лем испытал лишь благодарность по отношению к девушке, что увела его из неприятного места. Он выпустил из виду, что именно она его туда привела, несмотря на его вялое нежелание. Плохое в отношении к себе со стороны важного человека Лем быстро забывал, полностью концентрируясь на хорошем. Совсем скоро он начнет самостоятельно искать ей оправдания, если потребуется. Хотя, честно признаться, за его недолгую жизнь, Мария первый действительно ответственный за него опекун. Она заботилась о нем, выбирая самое лучшее и в больницу его потащила не по прихоти, но желая обеспечить его здоровье и безопасность.

Лем настолько не углублялся. В центре он отвергал всех, с тоской вспоминая семью и дядю. Оказавшись в руках Марии, посторожился чуть-чуть и выбрал доверять, бросившись словно в омут с головой. Комната карантина словно была призвана специально ослабить его, подвести к определенному состоянию, заставить цепляться за любого встречного, проявившего малейшую заинтересованность в нем.

Чувственная и мысленная сфера Лема иногда сильно расходились во мнениях. Умозрительно ему порой становилось не по себе, он остро осознавал полное отсутствие контроля за происходящим, невозможность в полной мере повлиять на свою судьбу. Чувства и эмоции не оставляли ему никакого шанса, он не мог не верить Марии и пока ее место могла занять другая, перехватить его, забрать себе. Лем не хотел, он торопился влепиться в Марию, чтобы ни у кого не получилось их разнять. Наверное, впервые его чувства и мысли к человеку совпадали. Мария подходила ему лучше, чем все, кого он встречал до нее.

Включая дядю.

Возможно.

Дядя забрал его маленького, кормил и поил, дал дом, не оставил одного в ведении социальной службы, хотя Лем слышал из коридора, что его отговаривали, пророчили проблемы. Маму Свету он запомнил плохо, просто потому что нечего было запоминать, они не настолько хорошо знакомы. Молодая еще девушка, залетевшая по недосмотру. Первый триместр беременности между ней и отцом Лема продолжали происходить бурные расставания и примирения. Она использовала беременность в качестве повода для ссоры и ребенком же старалась привязать любовника к себе. Их окончательный разрыв произошел на втором триместре, избавляться от ребенка оказалось поздно. Она бы и не стала, любовник мог вернуться также внезапно, как ушел и ей нужно иметь возможность предъявить неверному ребенка, словно вечный упрек.

С младенцем Света справлялась из рук вон плохо. Оправившись после беременности, отдала его в ясли, вышла на работу и начала снова замечать заинтересованные взгляды мужчин. Лем сливался с фоном спектакля ее жизни, оставался не более, чем реквизитом, неловким и, впоследствии, ненужным. Воспитатели Лема подмечали его инакость, излишнюю, неблагоразумную доверчивость, которой его одногруппники быстро учились пользоваться. В шесть лет Лему поставили диагноз, и он положил конец маминым сомнениям. Она позволила уговорить себя работникам социальных служб. Лему будет явно лучше в специализированном заведении, ничего плохо с ним там не случится. Группа «В» не инвалиды, в них заинтересованы, его вырастят и найдут куда пристроить. Родной брат Светы – Василий, нарисовался неожиданно, степень их родства не позволила ему отказать и отправить восвояси.

Связь с семьей невозможно разорвать. Может с ним не всегда поступали справедливо, не ставили его интересы выше остальных, но давали тоже много. Лем привык ценить самое малое, порой ему не доставалось даже необходимого, но Лем не привередлив, неисполненных намерений ему тоже достаточно. Сколько раз ему обещали игрушку, заманчивую яркую книжку, позднее новую одежду. Строго запрещали брать чужое, принадлежащее родным детям дяди, всегда используя один и тот же действенный аргумент – ему купят, чуть позже, потом, если будет хорошо себя вести, получит удовлетворительные оценки за год, заслужит. Дядя Вася не ограничивался посулами, не забывал про старое доброе насилие над детьми в качестве воспитания, хорошенько вдолбить в мальчишку правила поведения никогда не помешает. Тем не менее, он вырос, здоровым и сильным, есть за что благодарить.

Стоило сесть в машину, больница оказалась замещена поездкой и купленной заранее мягкой игрушкой, как прежде впечатления о парикмахерской заместились вкусным мороженным. Мария посадила его рядом с собой, на пингвина Лем мог поглядывать в зеркало заднего вида, он лежал на заднем сиденье. Оставшуюся часть дня они также не разлучались. Прогулка в городе ему пришлась по душе, завершилась она плотным ужином, мытьем под душем, где девушка ему активно помогала, они сушили ему волосы. Мария, не торопясь их вычесывала, усадив его на край кровати. Салон стоил своих денег, парикмахер хорошо постарался, прежде торчащие в разные стороны волосы вдруг улеглись, словно укрощенные, и растекались под руками плавной волной.

Они легли вместе на кровать, одетые в непременные пижамы на ночь. Лем под одеялом, Мария поверх него. Парень больше не оберегал бок и улегся лицом к девушке. Смотрел на нее, настойчиво борясь со сном, ресницы опускались на все более продолжительные периоды, и он с усилием разлеплял глаза. Пингвин оказался тут же на постели, но не между ними. Мария не сильно торопилась уйти и забавлялась его заранее проигранной битвой с сонливостью. Милый, она положила ему ладонь на щеку, тихонько поглаживая. Смотрела на него, на смартфоне постоянно срабатывали беззвучные сигналы уведомлений, на третьем Мария отвлекалась и взглянула на экран. Реабилитационный центр подал несколько исков, оспаривая ее документы на опекунство. Два иска отклонены, третий поступил к концу рабочего дня и рассмотреть его не успели, только разослать оповещения заинтересованным лицам. Как интересно.