«часовщица Бездны»

Глава 1: Пробуждение в Сердце Руин

Книга: Часовщица бездны

Пролог: ЭХО РАЗРЫВА

Ветер с Бездны, некогда вывший у врат Арканума, теперь стонал в его развороченных кишках. Он кружил пеплом былого величия – обугленными страницами фолиантов, осколками витражей, в которых отражались теперь лишь руины, истонченной серебряной пылью, что когда-то была братом... или его голосом. Воздух вибрировал от незажившей раны реальности, зияющей там, где пару мгновений назад бушевала битва воль, демонов и перевернутых часов.

Страж в плаще из теней (теперь лишь клочьях): Он прижался спиной к холодному обломку колонны, из которой сочилась черная смола. В ушах все еще звенел вопль Архимага – "ИЗГНАТЬ В БЕЗДНУ!". Но Бездна пришла сюда сама. Его взгляд скользнул по безжизненной руке, торчащей из-под груды камней – это был Лоркан. Рыжий задира, чей смех так больно резал Элиру... Теперь его лицо было покрыто инеем времени, неестественно молодым и одновременно древним. Страж сгреб горсть пепла. Он был теплым. "Часовщица..." – прошептал он, и пепел унесло ветром.

Сильвия (в развалинах оранжереи мертвых мандрагор): Она сидела, обхватив колени, лицом к тому месту, где раньше росла Статуя. Слезы катились по щекам, смешиваясь с сажей. Ее внутреннее зрение, всегда видевшее нити судеб – яркие, переплетенные, пульсирующие – было ослеплено хаосом. Теперь это был клубок разорванных проводов, искрящих болью, петляющих в никуда и сходящихся в одну точку – точку разрыва. От той точки расходились волны искажения, рвущие ткань возможного. "Полотно..." – простонала Сильвия, сжимая виски. – "Она разорвала Полотно..."

Капитан (в чертогах Бездны): Его пальцы, похожие на обточенные морем кости, барабанили по рукояти кинжала с выжженным именем. Перед ним, в зеркале из застывшего дыма, плыли обрывочные картины катастрофы: алмазно-кровавая вспышка, падающая башня, фигура девушки на краю пропасти... и песок. Песок, летящий вверх. Капитан оскалился, обнажив ряды острых, как иглы морского ежа, зубов. Дыхание его пахло гниющим перламутром. "Антариэль... – его голос был похож на скрежет якоря по камню. – Часовщица проснулась. Приготовить Ткачей. Паутина не должна распасться. Найти ее".

Вейлор (призрак в разорванном пространстве): Он был теней теней, сгустком ярости и боли, застрявшим в щели между миром и его изнанкой. Его тронный зал? Прах. Его планы? Разбиты вдребезги этим... этим уродом без голоса и ее демоном-предателем! Но он чувствовал слабую вибрацию – отзвук ее силы, эхо ее страха. Его сознание, как паук на паутине, дрогнуло, уловив нить. "Элира... – шелест разнесся по пустоте, цепляясь за осколки реальности. – Ты думала, это конец? Ты заплатишь. За все. Я найду тебя".

Элира и Каэл (в эпицентре): Они не видели всего этого. Они лежали среди руин, засыпанные пылью и обломками, оглушенные тишиной, пришедшей на смену реву коллапса. Элира чувствовала тепло Каэла рядом – настоящее, живое, без тени Вейлора. Но там, где раньше звучал шепот крыльев, зияла пустота. Астар... Исключительно остро она ощущала жжение на запястье. Под слоем грязи и засохшей крови пульсировал шрам. Не просто шрам. Маленькие, невероятно детализированные песочные часы. И песок в них... медленно, неумолимо... тек вверх. Первая песчинка достигла верхней колбы. Мир вокруг дрогнул, как отзвук забытого крика.

Боль была первым, что вернулось. Тупая, всеобъемлющая, как гудение перегруженных проводов под кожей. Особенно в запястье. Элира открыла глаза, и мир предстал в серо-пепельных тонах, затянутый дымкой непроглядной пыли. Она лежала на спине, на холодном, неровном камне, заваленная обломками, но не раздавленная – словно какая-то сила отвела самые тяжелые глыбы. Воздух был густым, едким, пропитанным запахом гари, расплавленного камня и чего-то древнего, затхлого – запахом самой Бездны, ворвавшейся в этот мир.

Память ударила обломком по виску: Вейлор, рвущий пространство. Портал в детство. Маленькая Элира у озера. Крик Астара: "ЗАКРОЙ ГЛАЗА, МАЛЕНЬКАЯ!". Фиолетовая вспышка, поглотившая демона и архимага... Падение... Тьма.

Каэл!

Она дернулась, пытаясь подняться, и острая боль пронзила грудь и левую руку. Сдавленный стон вырвался из сведенных спазмом губ – беззвучный, как всегда. Она повернула голову, отчаянно вглядываясь в пелену пыли. Рядом, метрах в двух, лежала другая фигура. Темные волосы, знакомый овал лица, даже в грязи и царапинах...

"К-Каэл?" – ее губы беззвучно сложили имя брата. Она поползла, игнорируя боль в ребрах, разодранные ладони, цепляющиеся за острые камни. Каждый сантиметр давался усилием воли. Она дотянулась, коснулась его руки. Холодная. Паника сжала горло ледяным кольцом. Она прижала пальцы к его запястью. И – почувствовала. Слабый, редкий, но толчок. Пульс.

Слезы хлынули сами, смывая грязь с ее щек, оставляя белесые дорожки. Она прижалась лбом к его плечу, сотрясаясь от беззвучных рыданий. Он жив. Он здесь. Без тени Вейлора в пугающей пустоте его взгляда – она видела это в последний миг перед падением. Он был свободен.

Но радость была хрупкой, как тонкий лед над бездной. Память настойчиво возвращала образ: Астар, бросающийся в воронку портала. Его крик. И – пустота. Глухая, оглушающая тишина там, где раньше всегда звучал его голос в голове, насмешливый, раздражающий, спасительный. Астар... Имя сжимало сердце острой болью утраты, смешанной с гнетущим чувством вины. Он заплатил. За нее. Высшую цену.

Элира осторожно поднялась на колени, оглядываясь. Руины. Бесконечные, душераздирающие руины. То, что осталось от величественного Арканума, было похоже на скелет исполинского зверя, разодранного и брошенного на растерзание стихиям. Башни лежали, как срубленные деревья. Стены рухнули, открывая взору жуткие внутренности – обгоревшие аудитории, исковерканные лаборатории, библиотеки, превращенные в горы пепла и пергамента. Над всем этим висел неподвижный, тяжелый пепельный туман, скрывающий небо, поглощающий звуки. Тишина была не естественной, а подавленной, как будто мир затаил дыхание после крика.

Глава 2: Язык Тени и Пыли

Тишина, повисшая после голоса Вейлора, была гуще пепла. Элира сжала кулаки так, что ногти впились в ладони, пытаясь физической болью заглушить ледяной ужас от его слов. Каэл смотрел на нее, его темные глаза, еще недавно наполненные облегчением, теперь затуманились страхом и непониманием. Он видел ее реакцию, слышал... ничего. Только ветер в руинах.

"Кто...?" – его губы беззвучно сложили вопрос. Он поднял руку, попытался повторить жест Элиры – неуклюже, пальцы дрожали. "Ты... говорила?"

Он не помнит языка. Мысль ударила, как обухом. Вейлор вырезал это, как и все остальное?

Отчаяние подкатило к горлу. Как объяснить? Как сказать ему о голосе в голове, о восходящем песке, о том, что Астар... Элира тряхнула головой, отгоняя слезы. Сейчас не время паниковать. Выжить. Надо выжить.

Она осторожно поднялась, помогая Каэлу встать. Он шатнулся, опираясь на нее, лицо исказила гримаса боли – травма ребер или ноги? Они стояли посреди апокалиптического пейзажа, два островка жизни в море разрушения. Жажда скрутила горло Элиры сухим узлом. Вода. Нужна вода.

Она кивнула Каэлу в сторону полуразрушенной арки, ведущей, как она помнила, в сторону внутренних дворов, где были колодцы. Он кивнул в ответ, понимая без слов направление, но его взгляд оставался потерянным. Они двинулись, пробираясь через хаос обломков. Каждый шаг отдавался болью в теле Элиры и эхом в запястье. Шрам-часы пульсировал в такт шагам, песок упрямо полз вверх. Она ловила краем глаза странности: тень, слишком резко скользнувшая за угол; отблеск света на камне, где не могло быть источника; шепот – то ли ветра, то ли голосов давно погибших студентов. Временные швы реальности расходились.

Двор предстал перед ними еще более опустошенным, чем центральные руины. Колодец, увенчанный каменным скульптурным драконом, был наполовину разрушен, его зубастую пасть снесло, обнажив мрачную пустоту шахты. Рядом валялось ведро, пробитое острым обломком. Надежда угасла.

"Отчаяние — сладкий нектар, не правда ли?" – прошипел Вейлор. "Как насчет глотка пепла? Вполне соответствует вашему статусу."

Элира проигнорировала его. Ее взгляд упал на лужу мутной воды, скопившуюся в углублении между плитами. Грязь, маслянистая пленка... но вода. Она подошла, опустилась на колени. Каэл потянулся к луже, но Элира резко схватила его за руку. Опасно. Она показала жестом: сначала на воду, потом на живот, скривив лицо в гримасе боли. Отравление.

"О, заботливая сестричка!" – засмеялся Вейлор. "Боишься, что братец сдохнет раньше времени? Не волнуйся, я за ним присмотрю. Изнутри."

Элира сжала зубы. Нужен был способ проверить. Она огляделась. Повсюду лежала пыль – тонкая, серебристо-серая, пепел Арканума, смешанный с чем-то иным, более древним. Она протянула руку, сосредоточившись. В Академии она управляла пылью инстинктивно, под влиянием эмоций. Теперь требовался контроль. Она захотела, чтобы пыль среагировала на яд.

Сначала ничего. Потом – легкое шевеление у ее пальцев. Крошечные частицы отделились от общей массы, потянулись к луже, зависли над мутной поверхностью. Они не упали, а начали медленно вращаться, приобретая едва заметный зеленоватый оттенок. Яд. Или гниль. Непригодно.

"Примитивный фокус," – пренебрежительно бросил Вейлор. "Но мило. Продолжай играть в песочнице, пока можешь."

Каэл смотрел на пляшущую пыль широко раскрытыми глазами. В них читался не страх, а потрясение. Он протянул руку, осторожно, будто боясь спугнуть. Пыль отреагировала – несколько частиц оторвались от основного облачка и завились вокруг его пальца, как микроскопические светлячки. Он вздрогнул, но не отдернул руку. На его лице мелькнуло что-то... знакомое? Удивление ребенка, видящего чудо?

Элира вдохновилась. Она подняла руку, собрала в ладони немного чистой пыли с уцелевшего фрагмента стены. Сосредоточилась. Вспомнила озеро из детства. Солнечные блики на воде. Плавное движение утки. Она медленно выдохнула на пыль в ладони.

Пыль ожила. Она поднялась легким облачком, закрутилась, сформировав простой, но узнаваемый силуэт – утку, плывущую по воображаемой воде. Она сделала несколько "гребков", затем рассыпалась.

Каэл ахнул беззвучно. Его глаза сияли. Он посмотрел на Элиру, потом на свою руку, и снова на нее. Он указал на пыль, потом на себя, потом на нее. Вопрос. Ты это сделала? Для меня?

Элира кивнула, на миг почувствовав слабый отблеск тепла в груди. Язык жестов был потерян, но, возможно... возможно пыль могла стать новым мостом? Она стерла изображение утки ладонью. Собрала новую горсть пыли. Нарисовала в воздухе простой символ: круг (голова), две палочки вниз (ноги), горизонтальная палочка (руки). Человек. Потом указала на Каэла. Потом нарисовала рядом другой, чуть меньший символ. Указала на себя. Мы. Брат и сестра.

Каэл смотрел, завороженный. Он кивнул. Потом его лицо помрачнело. Он сжал кулаки, прижал их к вискам. Его тело скрючилось от внезапной, невидимой боли. Флешбек. Элира увидела это по дикому, животному ужасу в его глазах, по тому, как он закусил губу до крови, пытаясь не закричать. Он видел Вейлора. Чувствовал черный эликсир, стекающий по горлу. Слышал тот ужасный голос: "Ради спасения всех...".

"Нет!" – жест Элиры был резким, как удар кинжалом. Она схватила его за плечи, тряхнула. Здесь и сейчас! Со мной! Она показала на себя, потом крепко сжала его руку. Я здесь. Он ушел.

Каэл задрожал, как в лихорадке. Потом медленно, с огромным усилием, выпрямился. Его дыхание было прерывистым. Он кивнул, с трудом. В его глазах еще плавала тень, но он боролся. Указывая на пыль, он сделал жест, похожий на поглаживание. Потом показал на Элиру. Хорошо. Магия пыли. Хорошо.

Они двинулись дальше, вглубь двора, в поисках другого источника воды или укрытия. Элира сканировала руины – следы недавних обвалов, возможные лазейки. И тут ее взгляд уловил движение. За обломками огромного книжного шкафа, втиснутого в угол полуразрушенной галереи, что-то мелькнуло. Не тень времени, а настоящее. Человеческое.

Глава 3: Паутина Шпионов

Слова «Исчадие… Часы… Ищут…» висели в тягучем воздухе, как ядовитый дым. Элира ощутила, как каждый нерв натянулся струной. Они уже здесь. Не абстрактная угроза – конкретные глаза в руинах, видевшие ее шрам. Каэл стоял рядом, бледный, его дыхание поверхностное и частое. Он смотрел на темный провал, куда исчез студент, потом на запястье сестры. В его глазах бушевала буря: остатки ужаса от флешбека, наложившиеся на новый, сырой страх. Он сжал кулак, прижал его к груди – жест одновременно защитный и вопрошающий. Что теперь?

"Теперь беги," – ледяным лезвием прорезал мысли Вейлор. "Беги, пока можешь. Или останься… и позволь мне показать тебе, как танцуют марионетки."

Элира проигнорировала его. Инстинкт кричал: Уйти! Но куда? Они были измождены, ранены, без воды. Агенты Вейлора знали местность лучше. Бегство в неизвестность могло быть ловушкой. Ее взгляд упал на пыль у ног. Серебристо-серая, вездесущая. Паутина… Шепот студента слился с голосом Вейлора. Паутина жива. Значит, агенты здесь. И, возможно, они оставляют следы.

Она опустилась на корточки, осторожно, чтобы не спугнуть возможную добычу. Закрыла глаза, отсекая гул Вейлора («Наивная! Ты думаешь, они такие глупые?»), сосредоточилась на ощущении пыли. Не на управлении ею, а на восприятии. Она представила ее не массой, а миллиардами крошечных свидетелей. Что они видели? Что чувствовали? Кто прошел здесь недавно?

Сначала – ничего, кроме собственного изнеможения и пульсации шрама. Потом… слабый отклик. Не визуальный, а тактильный. Легчайшая вибрация в частицах пыли ближе к разрушенной галерее. След. Не свежий, но и не старый. Чужой. Не Каэл, не она, не испуганный студент. Чужой шаг оставил в пыли незримый резонанс – отпечаток тяжести, целеустремленности… и холодной пустоты. Как будто прошел не человек, а ожившая статуя.

"Тепленько!" – зашипел Вейлор с фальшивым восторгом. "Мой верный Ткач. Один из многих. Он ищет тебя, Антариэль. Найди его первым… если осмелишься."

Элира открыла глаза, встретив взгляд Каэла. Он видел ее сосредоточенность. Вопрос в его глазах сменился решимостью. Он кивнул, готовый следовать. Она показала жестом: Тихо. Следуй. Опасность.

Они двинулись вдоль галереи, превратившейся в туннель из хаотично наваленных обломков. Элира шла впереди, ведомая едва уловимым дрожанием пыли под ногами, этой странной внутренней нитью. След вел не к выходу, а глубже, в самое сердце руин – туда, где когда-то располагались закрытые архивы и профессорские кабинеты. Воздух здесь был еще тяжелее, пахло сыростью, плесенью и… озоном? Слабые разряды статики щекотали кожу. Временные аномалии усиливались. Тени на стенах двигались с опозданием, звуки доносились искаженными, как из-под воды. Один раз Элира ясно услышала голос Каэла, каким он был до плена: «Элира, смотри!», – но когда обернулась, он лишь смотрел на нее с тревогой.

След привел их к полуразрушенной дубовой двери, заваленной сверху камнями, но с узким лазом внизу. Оттуда веяло холодом и пахло… ладаном? И чем-то металлическим, как кровь. Элира замерла. Нити пыли вибрировали сильнее. Он там. За дверью.

"Вот он, твой первый Ткач," – прошептал Вейлор, и в его голосе звучало почти… предвкушение. "Покажи ему силу Часовщицы. Разорви его нити."

Элира сделала Каэлу знак: Жди. Скрывайся. Указала на груду камней справа. Он хотел запротестовать, увидев ее намерение лезть в лаз, но сжал губы и кивнул, прячась в указанном месте. Его глаза, полные тревоги, не отрывались от нее.

Элира глубоко вдохнула, пытаясь унять дрожь в руках. Она не была воином. Она была немой девушкой с флаконом пепла и шрамом времени на руке. Но у нее была пыль. И гнев. И страх за брата. Она опустилась на колени и проползла в темный лаз.

Комната за дверью была кабинетом, превращенным в склеп. Высокие стеллажи рухнули, погребая под собой книги и странные приборы. В центре, на уцелевшем фрагменте паркета, горели три черные свечи, расположенные треугольником. В их мерцающем свете стоял человек. Вернее, нечто в человеческой оболочке.

Он был одет в поношенную, но чистую профессорскую мантию. Лицо – бледное, безучастное, как маска. Глаза… Глаза были пусты. Совершенно. Ни мысли, ни эмоции, лишь тусклое отражение пламени свечей. В руках он держал не свиток или посох, а странный инструмент – нечто среднее между циркулем и сейсмографом, с тонкой иглой, которая медленно вращалась над маленькой чашей, наполненной… серебристой пылью. Арканумской пылью.

Он не сразу заметил Элиру. Его внимание было приковано к прибору. Игла дернулась, указав прямо на лаз. Он поднял голову. Пустые глаза нашли ее. Ни удивления, ни гнева. Только пустота. И холодная, механическая целеустремленность.

"Профессор Элрик," – сообщил Вейлор с мрачным удовлетворением. "Талантливый хронолог. Жаль, его разум оказался столь… податливым. Он ищет аномалии. Искажения времени. Тебя."

Профессор Элрик медленно, без суеты, отложил прибор. Его движения были точными, лишенными лишних усилий, как у заводной куклы. Из складок мантии он извлек короткий жезл из черного дерева с впаянным в навершие мутным кристаллом.

Элира вскочила на ноги, сердце колотилось как птица в клетке. Она собрала пыль с ближайшего обломка, сформировав перед собой неясный, дрожащий щит. Профессор поднял жезл. Кристалл вспыхнул тусклым фиолетовым светом.

Не было слов, не было предупреждения. Тонкая, как игла, полоса энергии выстрелила из кристалла, шипя, как раскаленный металл в воде. Она ударила в пыльный щит. Элира вскрикнула беззвучно от удара – не физического, а ментального. Это было не пламя и не лед, это была десинхронизация. Ощущение, будто каждую клетку ее тела пытаются разорвать в разные стороны времени. Щит из пыли рассыпался с жалобным писком.

"Его жезл рвет временные связи!" – завопил Вейлор, но в его голосе не было страха, лишь азарт. "Он пытается выдернуть тебя из потока! Не дай ему! Используй часы!"

Глава 4: Первая Цена Часов

Тишина в разрушенном кабинете была гулкой, как в гробнице. Элира стояла над согбенной фигурой профессора Элрика, дышавшего хрипло, как разорванный мех. Золотое свечение шрама угасло, оставив лишь привычную пульсацию и новый уровень песка в верхней колбе – зримое напоминание цены. Каэл осторожно подошел, его взгляд скользил между сестрой и стариком. Он не видел битвы магий, он видел результат: мгновенное старение. В его глазах читался немой вопрос: Это ты? Это твоя сила?

"Да, это она," – прошипел Вейлор, отвечая на немой вопрос Каэла, звуча только в сознании Элиры. "Сила времени, малютка. Она отнимает годы, как ты отнимаешь дыхание. Красиво, не правда ли? И эффективно."

Элира отвернулась, подавив рвотный спазм. Красиво? Это было чудовищно. Она не хотела этого. Но страх за Каэла, инстинкт выживания – они толкнули ее к краю, и она прыгнула. Теперь этот край был позади. Она нащупала в пыли жезл Элрика. Черное дерево было ледяным, кристалл – мертвым и мутным. Она швырнула его в угол, где он разбился с тихим звоном. Бесполезный хлам. Как и профессор теперь.

"У... уходите..." – прохрипел старик, поднимая дрожащую руку. В его потухших глазах не было угрозы, лишь усталость и странное облегчение. "Он... не владеет мной... больше. Бегите... пока... Паутина... не сомкнулась..."

Его голос оборвался, голова бессильно упала. Сознание ушло, оставив лишь дышащую оболочку. Освобождение? Или просто конец полезности?

"Сентименты," – фыркнул Вейлор. "Он отработал свое. Теперь они знают твой почерк, Антариэль. Знают, что Часовщица не просто миф. Знают, где ты. И идут."

Элира почувствовала это – не эхом в пыли, а давлением в висках. Тонкое, нарастающее. Как сейсмический гул перед обвалом. Не один Ткач. Много. Они ощутили всплеск ее силы и двигались к эпицентру – сюда.

"Бежим," – жест Элиры к Каэлу был отрывист, полон неотложности. Сейчас! Она указала в сторону, противоположную входу – туда, где, по смутным воспоминаниям, был служебный ход в оранжерею мертвых мандрагор. Убежище. Возможно, единственное.

Они побежали, спотыкаясь о камни, задыхаясь от едкой пыли. Давление в голове Элиры росло, превращаясь в навязчивый гул, в котором угадывались шаги – тяжелые, синхронные, неумолимые. Она рискнула оглянуться на повороте полуразрушенного коридора. В дальнем конце, в пепельной дымке, заколебались силуэты. Не люди. Слишком высокие, слишком угловатые. Тени, сплетенные из чего-то плотного, черного, как смоль, с проблесками неверного света в местах, где должны быть глаза. Ткачи Паутины. Настоящие.

"Красавцы, правда?" – усмехнулся Вейлор. "Мои лучшие игроки. Они не стареют, Часовщица. Они вне времени. Твои фокусы на них не подействуют. Беги быстрее."

Адреналин придал сил. Они ворвались в полуразрушенный переход, ведущий в оранжерею. Воздух здесь изменился – запах гари и пыли смешался с тяжелым, сладковато-гнилостным ароматом мертвых растений и влажной земли. Они вбежали под искривленные, почерневшие своды оранжереи.

Картина была сюрреалистичной и жуткой. Огромные стеклянные купола были разбиты, сквозь дыры лился тусклый пепельный свет. Ряды каменных грядок, где когда-то росли магические мандрагоры, были усеяны окаменевшими, скрюченными корнеплодами, застывшими в предсмертных позах. Их беззвучные крики будто витали в воздухе. В центре, у уцелевшего каменного стола, сидели двое.

Грюм. Гном. Его некогда могучая фигура казалась ссохшейся. Лицо, покрытое шрамами и копотью, было искажено немой яростью и горем. Его руки… Руки были ужасны. Кожа обуглена, пальцы скрючены и неподвижны, как когти мертвой птицы. Он смотрел на каменную статую девушки-гнома, стоящую рядом – его сестру, застывшую в момент ужаса, рот открыт в беззвучном крике. Он не плакал. Он просто дышал яростью, клубы пара вырывались из его ноздрей в холодном воздухе.

Рядом – Сильвия. Слепая провидица. Она сидела неподвижно, как изваяние, но ее пальцы нервно перебирали засохший, почерневший цветок мандрагоры. Ее незрячие глаза были широко открыты, устремлены в никуда, но по лицу текли непрерывные слезы. Она не реагировала на их приход. Она была где-то там, в лабиринте искаженных видений.

На каменном насесте над ними сидела Сова. Не живая птица, а изваяние из темного, испещренного трещинами камня. Ее глаза – два полированных обсидиана – были устремлены прямо на вбежавших. Голова повернулась с тихим скрежетом камня о камень.

Элира хотела крикнуть предупреждение, но лишь беззвучно открыла рот. Каэл рванулся вперед, тряхнул за плечо Грюма. Гном вздрогнул, как от удара током, его воспаленные глаза медленно сфокусировались на Каэле, потом на Элире. В них не было узнавания – лишь первобытная ярость, готовая обрушиться на любого.

"Ткачи!" – жест Элиры был отчаянным. Она указала на вход, потом сделала знак, имитирующий множество ног. Много врагов! Идут сюда!

Грюм взревел. Не слово – животный вопль боли и гнева. Он вскочил, его обугленные культи-руки сжались в бесполезные кулаки. Он бросил взгляд на статую сестры – и ярость в его глазах достигла точки кипения. Он будет драться. До последнего вздоха. За нее. За месть.

Сильвия вздрогнула. Ее пальцы разжали цветок, и он рассыпался черной пылью. Она подняла лицо, ее слезы внезапно остановились. "Нити..." – прошептала она, ее голос звучал эхом из глубокого колодца. "Они рвутся... сплетаются вновь... Паутина... она ткет саму себя вокруг нас... Тени с щупальцами времени... Они здесь..."

Как будто в ответ на ее слова, воздух в оранжерее загудел. Давление достигло пика. Стеклянные осколки на полу задрожали. Из разбитых проемов, из теней между грядками, стали проявляться фигуры.

Ткачи Паутины вошли в оранжерею.

Их было трое. Они не шли – скользили, их длинные, несоразмерно тонкие конечности почти не касались земли. Их тела были сплетены из жидкой, переливающейся черноты, словно тени, обретшие плотность и злобный разум. Вместо лиц – лишь овалы смутной тьмы, в глубине которых пульсировали две точки холодного, мертвенно-голубого света. От их тел тянулись едва видимые, мерцающие щупальца – не физические, а словно сплетенные из искаженного времени. Они вибрировали, создавая тот самый гул и ощущение десинхронизации, как у Элрика, но в разы сильнее.

Глава 5: Тропа Обратной Пыли

Тоннель под оранжереей был узким, выдолбленным в плотной, сырой глине. Воздух стоял спертый, пахло тленом и мицелием. Грюм шел впереди, его тяжелое дыхание эхом отдавалось в тесноте. Он нес Сильвию на спине – провидица была легкой, как скелет, и все еще бормотала что-то невнятное о "корнях" и "паутине". Каэл сжимал факел, сколоченный наспех из обломков и промасленной тряпки, найденных у входа. Дрожащий свет выхватывал из тьмы корни, свисающие с потолка как петли, и стены, покрытые склизким налетом. Элира замыкала шествие, ее спина чувствовала холод пустоты позади, а разум – давящее присутствие Ткачей где-то выше, ищущих обход.

"Удобно?" – ядовито поинтересовался Вейлор. "Как черви в навозе. Идеальное место для размышлений. О твоем шраме, например. О том, что будет, когда песок закончит свой бег. Вверх. Представляешь? Возможно, ты просто... перевернешься. Или рассыпешься, как твоя каменная подружка. Вариантов много."

Элира стиснула зубы. Она сосредоточилась на пыли под ногами – не на управлении, а на карте. Она рассыпала перед собой крошечную горсть, позволив частицам зависнуть в воздухе. Они не формировали образы. Они тянулись тонкой, мерцающей нитью вперед по тоннелю. Инстинктивный компас. Песок в шраме пульсировал в такт их движению, словно утверждая направление.

Они шли часами. Тоннель то сужался, заставляя их пробираться ползком, то расширялся в небольшие гроты, усыпанные костями мелких существ и осколками керамики. Давление сверху ослабло – Ткачи потеряли след или искали вход в другую точку. Но напряжение не спадало. Его источником была Сильвия.

Ее бормотание становилось громче, отрывистее. Она вдруг вцепилась мертвой хваткой в плечи Грюма: "Лес! Вижу лес! Стволы... как зеркала! Они показывают... показывают не то! Не ходи туда!"

Грюм остановился, кряхтя. "Какой лес, старая?" – пробурчал он хрипло. "Мы под землей!"

"Не... здесь..." – Сильвия задыхалась. "Впереди... выход... в Лес Зеркальных Стволов... Он... неправильный! Время там... болеет!"

Элира почувствовала, как пыльная нить перед ней задрожала, словно предупреждая. Вейлор засмеялся.

"Слепая видит! Лес Зеркальных Стволов. Осколок старого мира, затянутый в Бездну и выплюнутый обратно... с искажениями. Твои Ткачи там не нужны, Антариэль. Сам лес – ловушка для душ и времени. Но куда деваться? Назад? К моим милым паучкам?"

Выход из тоннеля оказался завален обрушившимися корнями и глиной. Грюм, рыча от боли и ярости, стал разгребать завал своими обугленными культями, не обращая внимания на сочащуюся кровь. Каэл помогал, отбрасывая камни. Элира сосредоточилась на пыли, направляя ее в щели, разрыхляя комья глины изнутри. Работали молча, под аккомпанемент тяжелого дыхания и пророчеств Сильвии о "зеркалах, которые лгут".

Когда последний камень откатили, их ударил в лицо свет. Не пепельный, а странный, переливчатый, как свет сквозь призму. И воздух – свежий, но с примесью чего-то металлического, электрического. Они выползли наружу.

Лес Зеркальных Стволов.

Сильвия не соврала. Это был лес. Но деревья... Это были не деревья. Это были исполинские кристаллы. Прозрачные, как стекло, но с внутренними прожилками мерцающего дыма и металла. Они вздымались на десятки метров ввысь, их "стволы" были абсолютно гладкими, отражающими, как полированные зеркала. И они отражали. Но не то, что было перед ними.

Элира увидела себя – но не здесьшнюю, изможденную, в лохмотьях, со шрамом на руке. Она увидела себя ребенком. Лет пяти. В синем платьице. Она стояла у озера из ее воспоминаний, но озеро было черным, как нефть, а небо над ним – кроваво-красным. Маленькая Элира плакала, зовя маму, но звука не было. Это был немой кошмар.

Каэл ахнул. Он смотрел в ближайший "ствол". Там отражался Вейлор. Не призрак, не тень – настоящий, уверенный в себе Архимаг. Он стоял в тронном зале Арканума, его руки были сложены за спиной, а на лице играла мягкая, отеческая улыбка. Он что-то говорил, обращаясь к кому-то за кадром зеркала. Каэл замер, лицо его побелело, дыхание перехватило. Он потянулся к отражению, забыв обо всем – о боли, о страхе, о настоящем.

"О, классика!" – восхищенно прошептал настоящий Вейлор в голове Элиры. "Ловушка на живца. Показывает самое сокровенное. Самое болезненное. Или самое желанное. Смотри, как братец тоскует по доброму наставнику. Трогательно. И смертельно опасно."

"Нет!" – жест Элиры был резким, отчаянным. Она схватила Каэла за плечо, оттаскивая от кристалла. Его глаза, полные смятения и боли, встретились с ее взглядом. В них боролись прошлое и настоящее. Он с трудом отвел взгляд от отражения, взгляд его прояснился – ненадолго. Стыд и страх мелькнули на его лице.

Грюм смотрел в другой ствол. Там отражалась его сестра – не статуя, а живая, смеющаяся, протягивающая к нему руки. Он издал сдавленный стон, отвернулся, прижимая к груди свои обезображенные руки. Сильвия, слезая с его спины, стояла неподвижно, ее незрячие глаза были широко открыты. Она "видела" лес иначе. "Нити... спутаны... петляют... рвутся и срастаются не так... Здесь... здесь можно потеряться навсегда..."

Они двинулись вперед, по узким тропинкам между зеркальными исполинами. Лес был тихим. Слишком тихим. Не пели птицы, не шелестели листья (их не было, лишь гладкие кристаллы). Единственные звуки – их шаги, далекие щелчки и скрежет внутри кристаллов, будто там что-то двигалось. Отражения преследовали их. Элира видела:

Астар. Но не гордого демона с синими глазами. Его прижали к стене в какой-то темной, сырой камере. Его крылья были сломаны и скованы цепями из черного камня, светящегося тем же мертвым голубым, что и глаза Ткачей. Он рвался, извивался в немой агонии, а тени вокруг него смеялись беззвучно. Боль от этого видения была физической.