« Конец — Транзит — Начало » Ты не дома, Серёга

«конец — Транзит — Начало» Ты не дома, Серёга

Глава 5 — "Ты не дома, Серёга"

Снег не падал, но висел в воздухе — будто передумал, но остался на всякий случай.

«Конец октября, а уже снег?.. — подумал Серёга. — Что-то не так в этом году.» Серёга шёл не спеша. У него не было маршрута — только шаги, да ритм в ушах от собственного дыхания. Пальто тянуло вниз, как груз. Рукава длинные, чужие — он засунул руки поглубже и шёл, словно не сам, а тень себя из более ясного времени.

Небо над головой было серым, без дна. Оно не менялось ни на закат, ни на ночь — стояло глухой купольной крышкой над дворами, как крышка кастрюли, где всё уже скипело. Панельки по бокам улицы казались одинаковыми, но на некоторых балконах висело бельё, а на одном — новогодняя гирлянда, мигающая в ритме Morse: "спасите."

Киоск с вывеской "ПРЕССА" всё ещё держался на бетонных ногах, словно динозавр, не понявший, что вымер. Внутри — пусто, но запах типографской краски всё ещё висел в воздухе, будто кто-то печатал здесь последние слова прошлого века.

Серёга остановился, вдохнул. Горечь. Чернила. Воспоминание, которого не было.

Рядом с киоском стоял пожилой мужчина. Он листал номер «Труда» — аккуратно, будто знал, что страницы могут рассыпаться от одного неловкого прикосновения. На первой полосе — дата завтрашнего дня. И хмыканье, как будто он уже там побывал и ничего хорошего не нашёл.

Серёга поймал себя на мысли: а если весь город живёт в будущем, а он один — в запаздывающем теле?

На углу бабка продавала варёную кукурузу. Вряд ли от нужды — скорее, по инерции. Как будто эта точка на перекрёстке — её назначение. Она смотрела сквозь прохожих, как будто ждала не покупателя, а судного дня. Пара зёрен у неё в фартуке напоминали пули.

Проехал трамвай. Старый, как сама география этого сна. Скрипел так, будто вёз не людей, а само время. Серёга уже хотел отвернуться, но в запотевшем окне — лицо. Мужчина в костюме 70-х, гладко причёсанный, смотрел прямо на него. Без эмоций. Без век.

И вдруг — поворот, и трамвай исчез. Как сон, который прерывают будильником.

Он пошёл дальше. Витрина. Лампы. Те самые — зелёные, жёлтые, угрюмые. Из библиотеки, где он списывал физику и впервые влюбился в девочку с косичками и закладкой из фантика. Одна лампа мигала. Но не проводка.

Сообщение.

"Ты не дома, Серёга. Уже не дома."

…где тебя никто не программировал. Где не пытались вбить жизненные правила — ни в память, ни в привычку, ни в тело.

Он вспомнил про Альту. Про подвал института, где она стояла в полумраке, среди кабелей и старых шкафов. Про тишину, в которой никто не ждал от него правильных слов. Туда его действительно тянуло. Там не было фасада. Там было… понятно. И почти спокойно.

Он шёл к вокзалу. Или к тому, что считал вокзалом. На карте в голове — пустота. Только направление: север. Как будто стрелка компаса вырвалась из циферблата и пошла сама.

Снег под ногами похрустывал не как снег — как плёнка, намотанная на катушку. Всё вокруг слегка перематывалось. Пассажиры проходили мимо — и иногда слишком плавно, будто кадры были подредактированы. Один мужчина с чемоданом шёл в одном и том же направлении трижды. Женщина с сумкой оборачивалась… и снова, и снова. Серёга моргнул. Воздух дрогнул, как вода в чайнике перед закипанием.

Он прошёл под аркой, где на табличке значилось: "Добро пожаловать в прошлое. Остановочный пункт." Шутка? Декорация? Или глюк?

Люди спешили. Сидели. Орали. Обнимались. Всё вперемешку. Всё в звуках. На перроне курил парень в косухе с надписью 1991. На лавке бабка расшнуровывала кирзачи и протирала ноги газетой с заголовком: «Генсек Шпилёв открыл новый комбинат». Из киоска доносился голос:

— Только что поступили новые билеты на концерт Аллы Плясуновой!

Серёга прошёл мимо, но в его ушах вдруг — щёлк. Будто проектор сдвинул плёнку. Мир стал чуть ярче, а потом — потускнел. Всё шло в обратную сторону.

Съеденный беляш возвращался в рот. Человек, споткнувшийся о чемодан, уже снова шагал уверенно. Девочка, бросившая апельсиновую корку, вдруг снова держала её в руке. Один из пассажиров — как будто поглядел прямо на Серёгу. Слишком внимательно. Слишком не по делу.

Рёв двигателей прорезал вокзальный гул.

Сначала — две мотоциклетки. Милицейские. Водители в кожаных шлемах, с лицами, будто выточенными из асфальта. На боку — ППШ с круглым диском. Всё как на старых хрониках: не пистолеты — агрегаты.
Потом — большая чёрная машина. Глянцевая, как маска. Как похоронный кортеж для эпохи. Она не ехала — она плыла, раздвигая воздух.
За ней — ещё одна мотоциклетка, замыкающая строй.

Серёга замер. У него внутри отозвалось:

— Как у мамы...

И сразу же передёрнуло.

— Нет. Как у... Дуcи-Агрегат. — сказал он вслух и отвернулся.

Мир вздрогнул. Что-то заскрипело внутри времени. И в этот момент он услышал голос:

— Э, брат, не подскажешь, как пройти?.. — голос был вязкий, как затяжка из самосада.

Серёга повернулся.
Перед ним — трое.
Один в спортивке с отцовского плеча. Второй с лицом, как будто ему его рисовал злобный первоклассник. Третий — просто тень с ухмылкой.

— Пройти?.. — переспросил Серёга. — Вы имеете в виду направление движения или метафизический путь?

Гопники моргнули. Все трое.

— Чё?

— Ну, смотрите. Пространство, во-первых, гомогенно, но ваше «куда пройти» подразумевает цель. Так какая цель?

— Ты чё, бля, умный?

— Да, к несчастью. Причём врождённо, это не лечится.