Лечить нельзя помиловать

Пролог

— Здесь отпевают королевскую стражу?

В дверь небольшого медицинского кабинета, арендованного мной на старинной улице столицы, заглянула чья-то морда. Поросшая черным волосом вплоть до глаз, морда излучала озабоченность и нездоровое возбуждение.

— Угу, и отплясывают, — хмуро заметила я, заполняя амбулаторную карту. — Я целитель, а не священник, любезнейший. И вообще, вон из медпункта!

Любопытную морду снесло как ветром. С уличной стороны двери висит огромная табличка, разукрашенная, как пасхальное яйцо: «Обед, просьба не беспокоить». Я повесила её сразу, как только подписала договор об аренде бывшего торгового помещения на первом этаже жилого дома. И каждый месяц предупреждающая фанера обрастала подробностями: «Совсем не беспокоить», «Пока не поем — не открою», «Умирающим в живую очередь» и «Если дышит — подождет». Две такие же таблички, разрисованные по самую рамку, висят на стене в обеденном закутке, как память о предыдущих местах работы: школе для трудновоспитуемых оборотней и госпитале для новорожденных фениксов.

Первая красовалась отпечатками мелких клыков, вторая — обугленными дырами. Я с ностальгией обернулась на таблички и философски вздохнула. Всё равно лучше, чем в муниципальной поликлинике в Сыктывкаре.

Интересно, мою пропажу списали на побег или на похищение? Хотя кому нужен среднестатистический терапевт, похожий на очковую змею. Канула в небытие, романтично оставив после себя след из жалоб и объяснительных.

— Эрла целительница, мы все понимаем, — глухо прогудело из-за двери. — Но тут особый случай.

Каждый случай у них особый: и диарея после некипяченой воды, и зверское кровотечение из порезанного пальца. Даже пузырек зеленки и рулон ваты, оставленные в ящике за дверью, не убеждали пациентов оказать себе первую помощь. Обязательно присутствие лекаря, внимательно следящего, как перепуганный пациент старательно пачкается в бриллиантовом зеленом.

— До конца обеда двадцать минут, уважаемые эрлы, — сварливо откликнулась я, против воли приподнимаясь со стула и выглядывая в окошко. — Если пациент еще дышит, терпите.

На улице топтался отряд королевских гвардейцев. Характерная форма, высоченный рост и озабоченные выражения лиц вынудили меня почесать копчик от дурных предчувствий. Нет-нет, знать не желаю их жалобы. Единственные, к кому я срываюсь незамедлительно в любой ситуации — это мои роженицы, добросовестно поставленные на учет и приходящие на консультации. Всех беременных девочек в Золотом квартале Порт-о-Фердинанда я знаю наперечет. Вторник и пятница отданы для многочисленных будущих мамочек, по летнему времени прибывающих косяком: многие хотят разродиться осенью, в сезон урожайности и довольствия. Во-первых, будет чем накормить гостей. Во-вторых, щедрая природа под шумок уборки хлеба и овощей поможет женщинам родить быстро и безболезненно.

— К тому же, вас толпа и все без бахил. Мой кабинет не вместит вашу братию.

— А-а-а, так пациент всего один! — обрадовались за дверью. Послышалась возня, кто-то выругался и тут же словил подзатыльник от товарищей. — И он уже не дышит.

Печенки-селезенки! Это меняет дело. Несмотря на отсутствие жестких проверяющих и выговоров за потерянных пациентов, оставлять снаружи умирающего оборотня — дело гнилое. Никто не осудит меня за то, что под дверью скончался горожанин — пока не заплатил мне денег, я не обязана его лечить. Однако русский врач знает прописную истину: выживший пациент — залог здорового аппетита и крепкого сна.

Хотя на эти двадцать минут обеда были грандиозные планы: заполнить сегодняшние карты, составить график профилактических выездов на дом к человеческим малышам и накрутить ватных тампонов, разлетающихся как горячие пирожки.

— Входите, — я тяжело вздохнула, отставив чернильницу и натягивая марлевую повязку на лицо.

Не утруждая ожиданием, в кабинет ввалились сразу трое мужчин в синей гвардейской форме. Оборотни узнаются издалека по чрезмерной волосатости и кощунственной привычке закатывать рукава мундиров, обнажая широкие предплечья. В городе запрещено оборачиваться полностью, поэтому хитрые перевертыши придумали выход: выпускают когти из лап, запуская трансформацию только до локтя. Конечность увеличивается, рукав трещит по швам, оборотни воют от обиды, докупая обмундирование за свой счет.

Полгода понадобилось «сообразительным» волколакам, чтобы решить проблему.

— Вы сказали, пациент один.

— Один, — подтвердила первая морда, указывая пальцем за спину. — Сейчас занесем.

И правда, вслед за предводителем солдаты внесли импровизированные носилки, вежливо прикрытые белой простынкой. Неужели всё, отмучился бедняга? Пару раз сюда приносили хладные трупы, наивно веря, что я смогу или исцелить мертвецов, или решить проблему с городскими властями — в общем, пытались подбросить мне тела и быстро свалить в закат. Приходилось догонять и под страхом клизмы заставлять уносить добро.

— Рассказывайте, — велела я оборотням, надевая перчатки.

Тело под простыней партизански молчало и не подавало признаков жизни. Откинув край простыни там, где предполагалось лицо, я мгновенно скривилась. Фу-у-у! Слава Авиценне, маска спасла обоняние, но глаза мгновенно начало резать от страшной вони.

— Еле довезли, — пожаловался старший оборотень, самовольно присаживаясь на табуретку. Носилки с пациентом водрузили на кушетку. —— Гнали в трущобах нелегалов из виверн, почти загнали в адову петлю у городской стены. Капитан приказал дожать отребье, а они…

— Оказались колдунами?

— Так точно, — тяжело вздохнул оборотень. Посеребренные проседью бакенбарды печально повисли. — Один обернулся и запустил в отряд «Гнилой кровью».

Весьма красноречивое название. Бедняге не повезло, вражеское заклятье угодило прямиком в ноги, мгновенно впитавшись в нижние конечности солдата и запустив ужасающий механизм воздействия. Кто-то догадался раздеть сослуживца до трусов, обнажив сильные и поджарые ноги. Сгнившие почти до колена. Плоть разъело до костей, белеющих в мышечных «прорехах», отчего мне на секунду поплохело. Не от зрелища, от сложности лечения.

Глава 1

— Эрлы, вашему капитану требуется срочное хирургическое лечение. Вы, эрл, останетесь со мной ассистировать, остальные — вон.

— Его нельзя хирургичить! — в голос возмутились остальные оборотни, деловито сложив руки на груди. — Капитан королевской гвардии Алеон Клод обязан стоять на ногах.

— Клод… Тот Клод, которому нужно принимать ванны с мирамистином вместо обычной воды? — вспомнила я, быстро доставая из-под аптечного стеллажа походный набор хирургических инструментов.

Если бы пять лет назад мне сказали, что на рабочем месте скромного терапевта может храниться не только проверенный временем хирургический набор, но и гинекологическое оборудование, ветеринарные инструменты и половина фармацевтического завода — я бы покрутила пальцем у виска. Но жизнь в магическом мире успела здорово меня измотать, надавать пощечин и приучить всегда — видит Парацельс, всегда! — держать инструменты наточенными.

Несмотря на целительский дар, открывшийся при перемещении в Порт-о-Фердинанд, многое я предпочитала делать по старинке: ручками и умной головой. В том числе и усечение конечностей. Хотя многие знакомые целители рисковали вмешиваться хирургически даже без анестезии, надеясь только на свой дар.

— Почему с мирамистином? — смутился старший оборотень, интуитивно поняв, что я имею в виду. — Эрл Клод очень чистоплотен в вопросе… Гхм, принятия ванн с кем бы то ни было.

— А вы свечку держали?

— Эрла, — запунцовел оборотень. — Еще никто не жаловался на недомогания после капитана! И это одна из причин, почему ему нельзя ампутировать ноги — леди не делают первый шаг.

Когда придумают лекарство от всех болезней, непобедимыми останутся два зверя: насморк и «подарок Купидона». Эх, сколько я перелечила дамочек, приходящих ко мне со «странной сыпью там, эрла, ужасно чешется и зудит». И всё равно дамы и господа продолжают награждать друг друга цветами Венеры, беспечно хвастаясь новыми пассиями.

Доступность целительской магии развращает население похлеще Первого канала.

— Эрл…

— Мортимер, — с готовностью представился оборотень, пинками выпроваживая сослуживцев за дверь. — Мортимер Бэкк, старший лейтенант королевской гвардии. Вы извините, эрла, что мы так бесцеремонно и без предварительной записи. Но Золотой квартал — ближайший к городским стенам, а вы — единственный маг-целитель на всю округу. К тому же, говорят, у вас особый дар.

«Особое проклятье», — уныло пролетела мысль, выдавленная сухим расчетом. Интоксикация быстро нарастает, возможно, понадобится гильотинная ампутация. Пенициллин, тетрациклин, перекись водорода… Стеклянные шприцы промыть в слабом растворе стоккольника — местном аналоге антисептика. Наркоз, так и быть, сделаю магией: три кубика морфина внутривенно. Пока нарастает действие препарата, руки сами стелют прозрачную пленку на пол и кушетку, стараясь не задеть больного. На себя — фартук из водонепроницаемого материала, на вынужденного ассистента — маску и пару чистых перчаток.

— Эрла, его сердце перестает биться.

— Пора. Эрл Мортимер, встаньте на цыпочки и подтяните ближе лампу, она подвижная. Вашей задачей станет поддерживать конечность на весу, дав мне возможность беспрепятственно её отсечь.

Волколак незамедлительно побледнел, но послушно вытянулся в добрые два метра и рывком дернул на себя люстру. Падающий свет обнажил неприятное зрелище. Н-да, бедняга, не носить тебе больше кирзовых сапог.

— Эрла, может, вы попробуете его своим талантом? Я слышал от девочек из дома Нот-Блан, что вы можете даже вырастить новые зубы, съеденные сладким, — зажмурился оборотень, медленно зеленея в сторону капитана.

— Не могу.

Вены начало жечь знакомым чувством магии, отзывающимся на зов целителя. Удивительная штука — этот лекарский дар. Пришел, перевернул мою жизнь вверх дном и заставил служить себе. Именно из-за него меня выдернули посреди зимы и буквально перенесли в другой мир, потребовав вылечить безнадежного пациента. Но эту историю я не любила вспоминать.

— Почему?

— Эрл Клод без сознания, а для использования таланта нужно добровольное согласие пациента.

Кончики пальцев начали зудеть, требуя приступить к делу. Перво-наперво продиагностировать кровь и найти сгустки бактерий, движимые вражеской магией. Миллионы мелких тварей разрушали эритроциты, испаряя влагу и сжирая на своем пути здоровые ткани. Посланные магические импульсы раз за разом проваливаются в мышечные поры. Нельзя медлить.

— Эрла, он дернул ногой, — слегка паникующе окликнул меня оборотень.

— Поражение периферической нервной системы, не беспокойтесь.

— Эрла, он моргнул!

— Не может быть, — я бросила мимолетный взгляд на лицо пациента и остолбенела.

Поддернутые мутной дымкой темно-серые глаза пытались поймать фокус. Ты как очнулся, зараза? Я в тебя морфина вбухала, как в коня.

Но калеке было восхитительно плевать. Собрав глаза в пьяную кучку, пациент судорожно дернул ноздрями и издал недоуменный звук. Святая Метродора, как так-то? Проклятые маги, всё у них не слава богу. Придется доставать кувалду и повторять наркоз не на страх, а на совесть. Ибо я не настолько беспринципна, чтобы резать человека на живую даже без региональной анестезии. А вторую порцию наркоза он наверняка выведет на самом «интересном» месте и умрет от болевого шока.

Жаль, у меня нет своего мага-анестезиолога, который поддерживает наркоз и следит за жизненными показателями в процессе операции получше монитора пациента.

— Капитан, вам нельзя двигаться! — чересчур эмоционально выкрикнул оборотень.

Волколак явно перенервничал при виде живого, но гниющего человека. Его прекрасно можно понять: одно дело глядеть на обезображенное, но безжизненное тело, другое — видеть, как человек разлагается заживо, и представлять весь спектр ощущений, невольно отождествляя себя с больным. Поэтому патологоанатомам работать легче, чем хирургам.

— Р-р… М-м-м… Не-е р-резать, — промычал пациент, чудом совладав с голосовыми связками.

Глава 2

Во рту поселился отчетливый привкус горечи крепкого кофе. Он заехал еще в пятницу, обустроился в субботу, начал шуметь в воскресенье и попросту обнаглел к понедельнику, напрочь перебив вкус постной овсяной каши и дешевой булочки с повидлом, купленной на обед. Я пыталась с ним бороться мятной водой, лимонными конфетами и даже трофейной шоколадкой, но горечь неизменно возвращалась, подло подкалывая сердце и конфузя кишки.

— Что-то вы бледненькая, эрла Алевтина, — сочувствующе бормотала эрла Троз, гладя по голове шестилетнего сынишку. — Не высыпаетесь?

— Не высыпаюсь, — прикрыв зевоту ладонью, я заглянула в лист назначения. — Ну-с, Тимми, что тебя беспокоит сегодня?

Белобрысый пацан оторвался от игрушки и недоуменно поглядел на тетеньку-лекаря. Завозившись под пристальным взглядом, юный эрл покосился на мать и быстро спрятал руку за спину. Эх, мужчины! От пяти до пятидесяти лет все ведут себя одинаково — украшают копье в спине веселыми рисунками и старательно охраняют его от посягательств эскулапов.

— У него странные пятна на запястье, — прощебетала упитанная мадам Троз. — Мы с мужем пытались свести их спиртом и соскоблить пилочкой для ногтей, но они только растут.

Я потеряла дар речи.

— Эрла Троз, вы скоблили странные пятна механическим абразивом и терли их спиртом вместо того, чтобы сразу обратиться к лекарю?

— А что еще нам оставалось? — душераздирающе вздохнула мамочка, нервно поправив золотое обручальное кольцо. — Тимми болеет каждую неделю, капиталов на лекарей не напасешься!

Застенчивый сынишка семейства Троз действительно обладал слабым здоровьем. В его карточке буйным цветом расцветали диагнозы: бронхиальная астма, аллергия, ринит, скарлатина. Раз в квартал пацан неизменно подхватывал ротавирус, заливался соплями, приходил с опухшим горлом и обострением конъюнктивита. Атопический дерматит — лишь вопрос времени в богатой клинической картине Тимми, и его час настал.

— Что ж, эрла Троз, признаюсь, я ожидала подобного. Сразу предостерегу: через год-другой у вашего сына начнет портиться зрение, поэтому не вздумайте заниматься самолечением, сразу обращайтесь к целителю.

Ибо сейчас нужно магически лечить последствия нетрадиционной медицины, рискующие обернуться заражением крови. Выписав рецепт на мазь и отправив посетителей к аптекарю, я глянула на себя в зеркало и честно ужаснулась. Н-да, с такой нагрузкой придется повышать плату за свои услуги. «Лекарка из другого мира» и так считается докторшей бедняков, как прозвали меня постоянные пациенты за низкие цены и скидки на повторный прием. Возмутительно! Я — честная кровопийца, жирующая на чужом горе. А отсутствие предубеждений к низшим сословиям и умение держать язык за зубами и вовсе прославили на всю столицу. От пациентов не было отбоя, поэтому…

— Эрла, я умираю!

— Пошел вон! — мягкая игрушка для малышей врезалась в возмутительно здоровую рожу, сунувшуюся в двери. — У меня обед!

— Понял, — ничуть не расстроенная рожа исчезла из щели, прикрыв за собой створку. — Эрла Алевтина, вы меня поймите по-человечески. Она же восхитительная, божественная и совершенно недосягаема.

Рыжий парнище двадцати годков томно бухнулся на пороге моего медицинского пристанища. Бах! Непробиваемый затылок врезался в дверь, выражая всю глубину мужских страданий по новой зазнобе.

— Поль, ты феникс, — я устало привалилась спиной к шкафу. — По-человечески не выйдет.

Огненные оборотни обладали веселым нравом, склонностью к авантюризму и пагубной предрасположенностью к дурным привычкам. Именно среди волшебных птах зафиксировано больше всего пьяниц, любителей дурмана, беспорядочных связей и безмерного обжорства. Эндокринная и нервная системы фениксов гораздо чувствительнее к внешним стимулам и охотно поддаются негативному влиянию. В связи с чем раз в неделю меня посещают они — пламенные забулдыги.

— Я больше ничего у вас не попрошу, — надрывался молодой жар-птиц под дверью. — Никогда не приду. Но сейчас дайте мне его!

— Нет. Поль, ты совсем обнаглел. Убирайся, ко мне скоро придут пациенты.

— Эрла Алевтина! — возопил страдалец на всю улицу. — Не будьте злобной крокодилой, будьте человеком! Одна стопочка, и я отстал.

— В развитии ты отстал, поганец. Кто месяц назад весь боярышник вылакал, пока я готовила суспензию?

— У меня было горе, — не моргнув глазом, выпалил феникс. Золотистая радужка умильно заблестела. — Меня бросила девушка.

Этого охламона каждую неделю кто-то бросает. То девушка, то друзья, а то новый работодатель кидает наивного раздолбая, честно пытающегося трудиться на благо своего худого кошелька. Золотишко в карманах феникса водится, поэтому он не боится торчать на моем пороге, апеллируя к праву получить медпомощь. И плевать, что я ни разу не психотерапевт!

— Вот вылечу твоих тараканов, будешь ходить по струнке и пить воду вместо виски, — безрадостно пригрозила я разгильдяю, вызывая пальцами золотистый вихрь.

— Не надо, — напугался парнище, вжимая пустую голову в плечи. — Мне мои сикарашки дороги, как память об отце. Ну, эрла, хотя бы стаканчик валерьянки набулькайте? Сердце ноет, чувства не на месте.

— Могу прописать оздоровительных звездюлей. Кувалду на стене видишь?

Она висела точно посреди белоснежной вертикальной поверхности. Огромная, железная и с о-о-очень большим воспитательным потенциалом. Свою увесистую помощницу я горячо любила, прибегая к её помощи только в самых крайних случаях — при попытках пациентов агрессивно доказать лекарю, что они куда лучше разбираются в целительстве. Увы, если с обычными посетителями можно было справиться наркозом по лбу, то колдуны на мои магические импульсы плевали с высокой колокольни. И тогда в ход шла тяжелая артиллерия.

— Злобная крокодила снова победила, — грустно хлюпнул носом феникс и предпринял последнюю попытку. — Эрла, вы же меня в роддоме собственноручно принимали. Неужели в вас нет ни капли жалости к ребенку?

На высокопарный слог в окно заглянул зевака-прохожий, с любопытством приценившись к возрасту лекарки. Я ответила ему выразительным взглядом заботливого психиатра: вы, часом, дверью не ошиблись, милок? Целитель с магическим даром всегда выглядит на восхитительные двадцать пять. Да и фениксы посещают роддом, как санаторий, каждые десять лет устраивая самосожжение.

Глава 3

Сплетники! У-у-у-у, инфузории бестактные, чтоб у них давление было в норме. Особенности столицы, ничего не попишешь. Каждый встречный-поперечный спешит сделать «правильные» выводы и собрать как можно больше новостей, чтобы делиться ими так же охотно, как слухами о свежих любовных романах. Но какой любовник потерпит женщину, работающую по четырнадцать часов в сутки?

— Ваша правда. На таких трудягах сразу женятся, — гоготнул юноша.

Осуждающе цыкнув зубом, я залпом опрокинула бокал валерьянки и напоследок перекрестила сорванца.

— Служи Её Величеству верой и правдой. Пока у нас нет правителя, вы, мужчины, обязаны встать на защиту Отечества. И матушке передай, отныне вашему семейству назначена корпоративная скидка.

В дверь скромно постучали, а после вежливо позвонили в дверной колокольчик. Обеденное время незаметно подошло к концу. Скрыв улики врачебного стрессозаедания и достав карточку нового пациента, я пробежалась глазами по единственной записи. Ага, девушка с жалобами на боль в желудке пока неустановленной этиологии. Не маг и обычный человек, значит, не имеет сразу двух весомых аргументов: золота и обращение «эрла». Потому и вежливо стучится, а не ломится, как танк в кусты. Люблю таких пациенток.

— Проходите, голубушка, не стесняйтесь. Вы ко мне по реферальной программе или на базе соцобеспечения?

Юный ландыш от силы восемнадцати годков стеснительно шагнул за порог. Куколка, а не девушка: курносый носик, лицо сердечком, пухлые губки и светлая коса. И явно из другого квартала: слишком бедное платье, хотя и чистое. Золотой квартал не зря называется таковым. Здесь стоят самые богатые дома и личные особняки, ездят только лучшие кареты, пекут самые вкусные пирожные и живут самые алчные коновалы. Такие, как я. Кровопийцы и обнаглевшие буржуи.

— Я по рекомендации эрла Бэкка, — смущенно прошептала девушка, прячась от заинтересованного феникса, не спешащего покидать кабинет. — Мой двоюродный дядя очень хвалил ваш талант.

— Пшел вон, — я от души пожелала оборотню хорошей дороги, привычно набычившись.

— Ой, — побледнела розочка, не ожидавшая резкой смены настроения.

— Да пошел я, пошел, — подмигнул нам обеим перевертыш, скрываясь за дверью.

Двоюродный дядя — оборотень королевской гвардии? Это меняет дело. Семейные узы в Порт-о-Фердинанде чтили умеренно, не спеша обеспечивать всех родичей до седьмого колена, но эрл Мортимер прекрасно помнил расценки моих услуг и не послал бы родственницу без должной суммы в мошне. Родственникам состоятельных лейтенантов скидок нет. Я тут злобная крокодила, меня не разжалобишь.

— Жалуйтесь.

— Я? А, да-да, — пациентка несмело присела на краешек стула. — Меня зовут Нурика Инкаст, семнадцать полных лет. Позавчера утром я проснулась с сильной болью в животе, которая мешала есть, лежать и даже ходить. Маменька купила в аптеке успокаивающий порошок, который снимает боль, но стало только хуже.

— Стошнило? — руки быстро записывали в карту новые данные.

В отличие от земной практики, здесь сразу сообщают о своих проблемах до записи на первый прием, чтобы лекарь мог заранее предположить, с чем предстоит работать. Сначала я фыркала — предвзятость гипотез никто не отменял, как и комплекс бога. Но потом прониклась: действительно, очень удобно заранее вспоминать самые распространенные причины тех или иных жалоб. Главное, не ставить диагнозы дистанционно, мня себя светилом медицины.

— А вы откуда знаете? — распахнула и без того большие глаза Нурика. — То есть да, стошнило. Благо, не сильно, я не смогла поесть в тот день.

— Обезболивающие порошки нельзя принимать при гастралгии. Они сильно раздражают желудок и вызывают отторжение организмом. Раздевайтесь до пояса.

Нурика прерывисто вздохнула и залилась краской, аки маков цвет. Потянув трясущимися руками милое зеленое платье, девушка обнажила тонкую полоску кожи и нервно обернулась на окно. Зашторено, малышка, не переживай. Поразительное дело — эти человеческие характеры. Иной горожанин не постесняется спустить штаны посреди улицы, увидев меня, спешащую в сумерках домой, начав сыпать жалобами издалека: «Шишка какая-то выскочила, эрла, гляньте!». А другие ласточки даже в приватном кабинете побоятся запястье оголить, смущаясь до слез.

Пропальпировав живот и найдя его умеренно мягким и болезненным, я подключила магическую диагностику. Область чуть ниже ребер светилась красным воспаленным светом. У-у-у-у, да у нас здесь целый букет!

— Иногда я скучаю по гастроскопии, — доверительно сообщила я пациентке. — Сходит человек разок на этот аттракцион счастья и начнет трижды думать, что он тащит в рот.

— Гастро… что? — удивилась девушка, стремительно приводя одежду в порядок. — Нужно сходить в парк развлечений?

— Развлечений вам и без парка хватит. Мисс Инкаст, чем вы завтракаете?

Как и подозревалось, завтрак Нурика пропускает, сразу переходя к обеду: острому чесночному супу, приправленному копченой колбасой. Набивает желудок вдосталь хлебом и салом, чтобы хватило до ужина, и периодически перекусывает остренькими сухариками. Бегает до вечера по родительским поручениям, чтобы перед самым сном перехватить пару бутербродов со стола и рухнуть спать, не дожидаясь, пока пища переварится.

— Зато я пью много воды.

— Да ну? — удивилась я. Диагностика показывала стойкие отеки, вызванные компенсаторной задержкой влаги.

— Да, — с гордостью продолжила розочка. — По две бутылки лимонада в день, потому что в кислом больше витаминов.

— И порядка десяти граммов рафинада на стакан. Нурика, вам не говорили, что большое количество сахара вредно для организма?

К моему огромному изумлению оказалось, что сахар в напитках — не сахар. Это мне втолковала мисс Инкаст, горячо доказывая, что газированная вода не задерживается в желудке, а сразу выходит наружу вместе с тонной углеводов, забывая отложиться на бочкáх. И если на бутылке написано, что лимонад полезен для здоровья, значит, никакого вреда от пары-тройки литров быть не может, одно благо.

Глава 4

— Я вас засужу!

Спустя две минуты неразборчивых обвинений и угроз королевский гвардеец смог выдавить из себя членораздельную речь. Я с исследовательским интересом наблюдала за перепадами солдатского настроения, подперев подбородок кулаком. Его благородие то рычал, как рехнувшийся берсерк, размахивая руками, а то принимался шумно дышать, успокаивая внутренних демонов. Но больше всего мне понравились отвисшие челюсти прохожих, с упоением слушающих обвинения. Ай, приз зрительских симпатий уходит в армию!

— Ваша магия, эрла Алевтина, отняла у меня самое дорогое, — срываясь на отчаянное рычание, выдал капитан Клод. — Самое ценное и любимое.

Молодец, выдюжил и совладал с языком. Удивительно, что эрл капитан — важная персона при королевском дворе — нашел время почтить скромную лекарку своим присутствием. Разве что жмыхнуло мужика не по-детски, из-за чего гвардеец прискакал сюда с выпученными глазами и душевной обидой. Собственно, так оно и есть.

Выглядел Его Грозное Гвардейшество отлично: ноги приплясывали от негодования как родные, никаких следов лихорадки и минувшей гангрены. Только красный — вот-вот удар хватит, но производственные огрехи неисчислимы. И капитанская форма ему идет, синий камзол явно сшит на заказ, в отличие от экипировки младших офицеров. Если откинуть врачебную этику и посмотреть сквозь пальцы — вполне здоровый придворный кавалер, покоривший не один десяток мамзелей. И сопровождавший его отряд оборотней не выказывал беспокойства, дисциплинированно оставшись снаружи.

— Сочувствую.

— Ах, вы мне сочувствуете?! — из глаз капитана посыпались искры, и запахло жареным. — Тогда сразу приходите на похороны, ибо дальше так жить нельзя!

Все так говорят. А потом притираются, привыкают и уменьшают количество проклятий, щедро отсыпаемых мне каждый день. На секунду стало совестно: люди, просившие использовать талант, кардинально меняют свои и без того несчастливые жизни. Но, помня полуразложившиеся гниющие ноги, на провокацию и обвинения я поддаваться не собираюсь. Жизнь — не медовый пряник, что бы там ни говорили обманутые дольщики, рассчитывающие на халявное здоровье. Боги знают, что брать взамен, их не выйдет обмануть.

— А что вы любили больше всего?

— Женщин, — ядовито произнес капитан.

Я обомлела. Батюшки-светы...

— Эрла! — взбесился мужчина. — Не в этом смысле! Верните все как было, у меня завтра свидание!

Фух, страшно, но не критично. Могло быть куда хуже, и тогда меня побили бы все красавицы Порт-о-Фердинанда. Можете не верить, но у обычного лекаря нет времени на пристальную слежку за столичными пересудами. Однако похождения капитана Клода настолько знаменательны, что не хочешь — а всё равно наступишь в сплетню, стыдясь и отплевываясь от интимных подробностей. И не отмоешься потом! О нем мечтали все: от королевы до поломойки, словно видели перед собой неразменный пятак, а не обычного мужчину. Я их не осуждаю, моё дело — лечить последствия женских фантазий, гребя деньги лопатой. Хоть признательную открытку столичному жиголо шли — он мне кассу каждый месяц делает.

Алеон Клод частенько гарцевал по улицам города верхом на гнедом жеребце. Горделивый взгляд, благородный профиль, именитые маги в роду — хоть сейчас под венец. И вместе с внушительным списком достоинств его благородие виртуозно избегал брачных обязательств, выходя сухим из каждого романа. К чести дворянина, ни разу не обещал жениться, даже сумасбродные помолвки не заключал, бросая к ногам новой возлюбленной помолвочное кольцо и свою фамилию. Чем вызывал досаду у бывших любовниц и давал надежду новым.

— Вы слишком громкий для человека, потерявшего репродуктивную функцию. Первый раз вижу мужчину, кричащего об этом на всю улицу.

Зрители на мостовой резко отпрыгнули в стороны, принимая самый невинный вид. Пара мисс начали щебетать о сущей ерунде, газетный мальчонка принялся насвистывать фривольный мотивчик, а сосед-портной и вовсе присел посреди улицы, делая вид, что завязывает шнурки. На деревянных башмаках.

— Какую ещё улицу? — резко осекся капитан.

— Принс-Пайот. Здесь сквозные двери.

Мужчина обернулся и медленно осознал происходящее. На него в ответ уставились пять пар счастливых глаз, выхвативших горячую сплетню прямо из духовки социума.

— Разве вы не заперли магией вход и не включили заглушку с приходом пациента? — позеленел он, сообразив, что по ту сторону выхода остались его бравые солдаты.

— А вы видите здесь пациента? — сварливо переспросила я. — Увы, ко мне вломился нахал, а следующий пациент придет только через полчаса. Теперь доказывайте, что не верблюд.

«Обширные инфаркты мы ещё не лечили», — закралась опасливая мыслишка, стоило капитану окончательно побледнеть. Кажется, бедолагу даже затошнило от уровня кортизола, выбросившегося в кровь. Иначе как объяснить резкое прерывистое дыхание и глотательные движения вкупе с ошалелым взглядом? Но гвардеец снова преподнес сюрприз. Утерев взопревший лоб белым платком, эрл Клод не глядя вскинул руку и запечатал все выходы и окна сильнейшей антипрослушкой военно-шпионского уровня. Великий Авиценна, таких спецзаклинаний мой кабинет ещё не знал…

— Я сражался с обезумевшей стаей каменных оборотней и ушел с одной царапиной, не опозорив трусостью Её Величество, — внезапно выдал мужчина, смаргивая шок. — Но повстречал вас и ушел с поруганной честью. Дважды.

— Полторажды, — утешила я. — Пока не ушли. Но вам уже пора, я провожу.

Вопреки здравому смыслу, нагловатый гвардеец не явил чудеса строевой подготовки и не умаршировал на выход, а занял гостевой стул и принял позу мыслителя. Эка его душевно развезло от моральных невзгод. Так, Алечка, вспоминаем психологическую подоплеку эректильной дисфункции. Сдается мне, слезинка на операционном столе — лишь начало бурного водопада.

— Вы издеваетесь? — устало спросил эрл, уронив лицо в ладони.

— Даже не начинала. Эрл Клод, чем вы недовольны? Помимо того, что отныне вам позавидуют монахи.

Глава 5

Рабочий вторник подходил к концу, вызывая безобразную зевоту и спонтанное раздвоение в глазах. Мне категорически противопоказано не высыпаться — чревато всплесками садизма и склонностью к таксидермии.

— А я ему и говорю… Вы меня слышите? — упитанный оборотень в расцвете лет подозрительно уставился в мои слипающиеся очи.

— Да-да, продолжайте, — в душе поднял голову вивисектор.

— Я ему и говорю, не может конина вызывать облысение хвоста! А он уперся рогом — может!

— И в результате высокоинтеллектуального спора вы сломали ему нос? — я для порядка уточнила обстоятельства травмы, кося глазом на гнусавую жертву кулинарно-медицинских дискуссий.

— Нет, — опроверг оборотень, щелкая подтяжками. От характерного «чпоньк» пациент вздрогнул. — Мы решили проверить на практике. Поставить, так сказать, эксперимент.

— И конина вам отомстила?

— Да подождите вы! — возмутился собеседник. — Торопитесь, будто на пожар. Не перебивайте старших, эрла.

Колоритная парочка ввалилась в кабинет, когда я собирала сумку. Выставить вон не позволила совесть — волчья морда одного из посетителей была залита кровью и напоминала идеал Чингисхана. То бишь деву с лицом плоским, как поверхность Соленого озера. В ходе экстренной помощи выяснилось, что вервольфы — тесть и зять, решившие собраться в тесном мужском кругу за кружкой эля, оставив женщин порычать о своем, о девичьем. Речь зашла о нескромных проблемах оборотней «за тридцать пять»: позорном облысении хвоста и скачущем давлении во время охоты. Зять пожаловался на рацион, тесть — опроверг. Слово за слово, и двое выпивших экспериментаторов подкрались к кобыле сбоку, разумно не трогая круп. И пока молодость открывала пошире пасть на беспечную лошадку, а старость подбадривала речевками, из дома вышли они — обалдевшие хозяйки кобылы.

— Рука у дочки тяжелая, — грустно пожаловался отец под согласное мычание зятя. — Вся в мать. Так вот…

— Сударь, моё рабочее время закончилось еще двадцать минут назад. Оплата сверхурочных по двойному тарифу.

— Так что ж вы сразу не сказали? — вознегодовал оборотень. — Лечите его скорее, и мы пойдем.

Вытянутая морда волколака неприятно хрустнула и вернула себе анатомическое строение. Отёк уходил торопливо, сбегая из-под чутких пальцев уставшей целительницы. Через пять минут несчастный экспериментатор довольно щелкал пастью и от сердца отрывал золото. Хе-хе, на завтрашний ужин куплю готовую порцию сливочного супа и парочку галет с икрой. Жировать, так на всю зарплату. И обязательно забегу за витаминками Кудряшке.

— Дорого, — недовольно прокомментировал старший вервольф, пересчитывая наличность. — Мой сосед, мистер Дикс, вправлял у вас вывих за одну серебрушку. Завышаете цены для оборотней?

Снова-здорово, забодай вас икота! Горемыка Дикс получил производственную травму и не смог доказать свою непричастность к несчастному случаю, в результате чего недобросовестный работодатель выпнул мужчину на улицу, повесив на него убыток. И сидя у меня с вывихнутым плечом, мужчина сокрушался только об одном — его жена Сара будет в ужасе целую неделю, пока он не найдет новую работу, вернув себе статус добытчика семьи и кормильца.

— Обратились бы к ветеринару, они вдвое дешевле берут.

— Да как вы?.. — побурел от негодования мистер и тут же сдулся. — Невыносимая лекарка! Боги никогда не ошибаются, но наградив целительством такую… мизантропку, явно оплошали.

— Пожалуетесь, когда я стану зоофобкой, — короткий смешок вылетел против воли.

Эх, надо избавляться от ксенофобии, но видят боги — иногда менталитет оборотней ставит меня в тупик. Выверты звериной логики не поддаются здравому смыслу, перевертыши крутят смыслами, как хотят, частенько прикидываясь иностранцами «моя твоя не понимай». Остается загонять нелепые обвинения оплеухами под лавку и шикать, чтобы сидели тихо и не отсвечивали.

Тщательно заперев дверь кабинета и любовно стряхнув дорожную пыль с расписания приема, я потрюхала вниз по улице, на ходу приветствуя знакомых. Дочь кондитера, радостно приподнимающего шляпу, недавно переболела скарлатиной. Забавная девчушка, егоза, но отлично воспитана. А вот мать торговца тканями, любящая заглядывать ко мне сразу после открытия кабинета, наоборот имеет прескверный характер — брюзжит и ворчит хуже меня, требуя работать круглосуточно. Первый дом на Принс-Пайот — небольшой ресторанчик, где меня уже дожидался заказ — бумажные упаковки с отличным стейком, томленым картофелем и салатом.

— Забронировать вам столик на субботу? — приветственно предложил метрдотель.

— Зачем?

Обычно я не ем в ресторациях и тавернах, предпочитая еду на вынос. Во-первых, люблю одиночество, а во-вторых, не желаю быть узнанной и бесплатно использованной для чужого здоровья.

— Так семнадцатое число, день богини Ахавы. Один столик остался, эрла, успевайте, — настойчиво повторил мужчина, поиграв бровями.

Я. Убью. Поля.

Вот что ему стоило промолчать? Могла бы с чистой совестью списать двусмысленность администратора на персональное умопомешательство. А теперь прекрасно понимаю, к чему клонит хлыщ. Богиня Ахава — покровительница влюбленных, весьма почитаема в Объединенном королевстве. В её честь устраивают уличные гуляния, дают любительские концерты на городских площадях, пускают магические воздушные фонарики и скупают цветы и подарки для любимых. Короче, праздник из года в год шагает мимо меня.

— Спасибо, — вежливо процедила сквозь зубы. — Не нужно.

— Тогда намекните кавалеру, — подмигнул мужчина, помогая сложить заказ в бумажный пакет.

Ы-ы-ы-ы, аскариды беспардонные. Оставьте в покое честную крокодилу, я от масштабных гульбищ дома прячусь. И Кудряшку никуда не пускаю из соображений безопасности, несмотря на её любовь к человеческим сборищам.

Кое-как добравшись до дома и мастерски избегая знакомых, я глубоко выдохнула и отперла дверь ключом.

— Как поживают мои девочки?

В коридоре моей небольшой резиденции, стоящей в ряду таких же милых аккуратных домов, царил порядок. Уют, домашняя эстетика, дизайнерский вкус — я этими навыками никогда похвастаться не могла, а потому с чистой совестью переложила заботу о своем жилище на плечи мудрейшей женщины. Наемная работница Женевьева приходила каждый день, тратила на уборку час, выгуливала бусинку-пуделя и частенько дожидалась меня с работы. Прав тот, кто сказал: «Работающей женщине нужна своя жена». Отдав ей пакет с продуктами, я опустилась на колени и прижала к себе свою маленькую радость. Здравствуй, моя хорошая! Ты одна всегда рада видеть свою хозяйку-трудоголика.

Глава 6

Время давно перевалило за полночь, когда гневные мысли кончились. Я безуспешно ворочалась на постели, представляя, какую праведную и хлесткую ноту протеста пошлю гвардейскому индюку, а мой адвокат… О-о-о, мой адвокат размажет его по стенке! Соскребет шпателем и размажет повторно судебными издержками и суммой компенсации за клевету. Как врежу фазану встречным иском по лбу, будет звезды пересчитывать.

— Р-р-рав, — тихонько проскулила Кудряшка.

Что такое, моя маленькая? Не нравится настроение хозяйки?

Откормленная собаченция укоризненно рявкнула, зарываясь носом под одеяло. Всё-всё, обещаю подремать, невзирая на полную бессонницу. Вот! Из-за него не сплю, страдаю, претерпеваю грязные насмешки — ладно, допустим, не слишком страдаю, — а этот индюк намерен меня обескровить. Слава Авиценне, что в Объединенном королевстве продвинутая система гражданского права, и честные попаданки имеют право на защиту своего доброго имени. Хе-хе, мы ещё поглядим, у кого на руках окажется чек на полмиллиона.

Но Его Гвардейшество решил окончательно испортить мне жизнь.

Едва беспокойное сознание погрузилось в сон, позволяя уставшей лекарке немного восстановиться, как в дверь активно постучали. Бум-бум-бум! Стучали явно ногами, так, что в спальне было слышно. Кому не терпится умереть? Чертыхаясь, как пират с похмелья, я нырнула в домашний халат и бросила взгляд на часы. Три пополуночи, мать его за ногу! Всех покусаю, а прививок от бешенства не поставлю.

— Ваше благородие, вы как никогда близки к перелому лучезапястного сустава.

На пороге дома стоял черт. На дьявола не тянул, слишком невысокий полет, а вот на вредного черта — вполне. Капитан Клод старался сохранить бесстрастное выражение лица, но отчетливая пакость то и дело проглядывала сквозь маску. Гордо подбоченясь, гвардеец невозмутимо поклонился и протянул мне бумагу.

— И вам доброй ночи, эрла Алевтина. Взял на себя труд лично уведомить эрлу целительницу о необходимости явиться завтра в зал судебных заседаний.

— Здорово. А зачем пытать меня своим присутствием?

Ух, как злобно зыркнул.

— Почтальона в такой час не найдешь, а заседание назначено на десять утра.

В обход всех правил и с кучей процессуальных нарушений, я полагаю? Точно. Переданная повестка была подписана не уполномоченным лицом, а его замом — вторым судейским секретарем. Весьма продажный мужичонка, имеющий каплю власти и охотно сдающий её в аренду всем желающим. Купить его можно по цене хорошего обеда в ресторане, чем и воспользовался Клод.

— Эрл Клод, может, отвяжетесь от меня?

— Сразу, как только вы избавите меня от этой проблемы, — выплюнул он, на миг скривив лицо.

— Да не могу я её решить, — накатившая усталость вынудила привалиться к дверному косяку. — Боги сочли вашу активную личную жизнь отличной платой. Я здесь каким боком? Вы сами требовали использовать талант. О цене вас уведомили.

Капитан королевской гвардии снова нахмурился. Или не переставал хмуриться последние сутки? На мужественном лице мелькнуло отчаяние, тут же запиханное глубоко под маску решительности и требовательности. Наверное, маг привык всегда получать то, что хочет. А тут облом.

— И вы не желаете накричать на меня за ночное вторжение? — светски поинтересовался он, сменив тактику.

— Не желаю.

Вот тихо сломать тебе пару костей — с удовольствием. А тратить силы на бесполезные крики, рискуя разбудить соседей, совершенно не хочется. В отличие от предыдущих пациентов, ты хотя бы не кидаешь в меня предметами и опасными заклятьями. Плюсик в карму капитану за выдержку.

И жирный минус за попытку «взять на испуг». Ни в какой суд он не пойдет, тем более через несколько часов.

— Повестку оставлю в туалете, пригодится. Всего доброго, эрл Клод.

— Неужели ничего нельзя сделать? — в спину врезался беспросветный шепот.

Холеная сдержанность мага дала кривую трещину. Не подозревая, что я вижу его отражение в медной табличке на двери, эрл Клод сжал пальцы крестиком и до боли прикусил щеку изнутри, беззвучно молясь богам. От внезапного зрелища захотелось рассмеяться. Ну точно как ребенок, большой и получивший по шапке от жизни.

Попробуем объяснить ещё раз.

— Входите, ваше благородие, — дверь приветливо распахнулась.

— Благодарю, простите за беспокойство, — машинально поклонился аристократ. И тут же подозрительно уставился, вспомнив, кто перед ним. — Вы меня… приглашаете?

Теперь королевский маг — единственный мужчина, неспособный меня скомпрометировать ночным визитом. Тьфу, Аля, нельзя злословить над несчастными. Опровергая расхожие сплетни о потных и грязных военных, эрл Клод был безукоризненно педантичен: сапоги встали точно на полку для обуви, камзол убран в шкаф, белоснежные перчатки — в карман. И, несмотря на поздний час, благоухал его благородие ненавязчивым приятным парфюмом. Если он заявляется в таком виде даже к целителю, страшно подумать, в каком великолепии посещает дам. Упс, посещал.

— Чему вы ехидно усмехаетесь?

— Превратностям судьбы. Присаживайтесь, жалуйтесь.

Небольшая гостиная освещалась неяркой лампой, придавая комнате уюта и скрывая облупившуюся по углам краску. Давно пора сделать ремонт, но хозяин дома запрещал реставрировать антикварный дизайн, а я не спорила — гостей не вожу. Капитан опустился в глубокое кресло и по-хозяйски закинул ногу на ногу.

— Я требую, чтобы вы нашли выход. Отмените сделку.

— И оставить от вас обрубок?

— Нет, — скрипнул зубами маг. — Этот пункт должен остаться неизменным.

— Хотите и вино пить, и пьяным не быть? Капитан, я полагала вас более умным мужчиной.

Ах, как чудесно его перекосило. Тщательно скрываемая злость проглянула наружу, обдав меня смерчем чужой власти и силы, но врезалась в безмятежность наглой целительницы и бессильно погасла. Маг до треска сжал подлокотники кресла, с трудом сделав глубокий вдох. Сейчас по-любому начнет торговаться.

Глава 7

— С фига ли баня-то упала? — от внезапной угрозы в крови взыграли крестьянские гены.

Гляньте на этого умника, люди добрые. Надутый от собственной важности капитан поднял повыше подбородок, сдуру бросая вызов разбуженной и злой ведьме-лекарке. Дерзкий взгляд медленно просканировал меня с ног до головы, не нашел, за что зацепиться, и вернулся назад. Эрл разочарованно моргнул.

— Не собираюсь пересчитывать шепотки за спиной. Достаточно двух сорванных свиданий и косых взглядов от благородных эрл. В городе нет столько преступников, чтобы каждый раз отговариваться срочными вызовами.

— Имитируйте сердечный приступ от неземной красоты барышень, — совет от сердца отрываю, лишь бы отстал. — По пять инфарктов на неделе, поставите рекорд.

— Лучше сымитирую верность, — казанова не смутился, отсаживаясь на безопасное расстояние. Только манжеты судорожно поправил, и всё.

Далеко не первое предложение руки и сердца, звучащее в мой адрес. Целителей вообще разбирают, как цветы на Восьмое марта, активно подбивая клинья к незамужним-неженатым. А для женщин и вовсе «декретная» профессия, по мнению базарных кумушек. На мне предлагали жениться сгоряча, под впечатлением, под анестезией, после успешного лечения, при выписке из стационара, ради повышенного профессионализма — дабы старалась не для левого пациента, а для будущего мужа. Приходилось отшучиваться, а особо ретивым приписывать болезненные, но полезные оздоровительные процедуры. Но так серьезно моей прекрасной холостой жизни угрожали впервые.

— Станьте черным монахом. Мужская обитель с радостью примет в свой стан военного мага и аристократа. У священников извечная проблема с дикими тварями в примыкающих к монастырю лесах.

Капитан Клод сжал челюсти и со свистом втянул в себя воздух, наливаясь гневом, как кипящий чайник. Вот-вот крышечку сорвет, обдав меня искренней яростью.

— Монахом? — переспросил он, растянув губы в кривом оскале. — Я, эрл Алеон Клод, наследник дворянского рода, кавалер ордена Святого Патрика, герой двух войн — монахом?

Точно, он же еще и герой. Ну, полный набор! Некстати вспомнилось, что военные маги не отличаются особым терпением, и тормознуть их порыв можно только жестким приказом. Иначе будут сами командовать, как дорвавшиеся до власти кретины. Этот еще неплохо держится, как по мне. Вероятно, навострился спорить с дамами, держа в руках привычку верховодить.

— Поступите на флот, — охотно предложила я альтернативу. — Годы в море примирят вас с неизбежностью. Не будет вокруг соблазна — не будет и сожалений об упущенных возможностях.

Ой, пожалуй, зря я сказала про соблазны.

— Эр-р-рла Алевтина, — глухо прорычал взбешенный капитан. — Я вас придушу!

— Толку от прелюдий без основного блюда? — клянусь, не хотела ржать в лицо.

Но схватившийся за сердце фазан так комично краснел прямо на глазах, что не пошутить совсем нельзя. Наверное, у него действительно горе, потерян смысл жизни и в крошку разбито эго. Однако никому не позволено шантажировать меня замужеством!

Он вообще ещё здоров и бодр только потому, что ночью в душе умудренной жизнью лекарки просыпается жалость. И ночной дожор. Так-с, чем бы мне заесть нервяк? Кажется, на кухне оставались бублики, заботливо накрытые полотенцем. Не обращая внимания на затаившего дыхание мужчину, стянула теплый халат, оставшись в одной ночнушке, и побрела обратно в спальню. Ибо есть в халате — моветон, тем более когда портниха сшила для меня чудесное льняное домашнее платье.

В гостиной, где остался молчать капитан, всё было по-прежнему. Эрл Клод оседлал стул, подперев голову руками, и уставился на меня странным взглядом. В глазах цвета хмурого неба мелькало удивление, смешанное с любопытством.

— Вы не похожи на столичных леди, эрла, — наконец выдал он, недоуменно приподняв брови. — Ни легкости, ни кокетства. Но и на суровых крестьянок не походите ни капли: осанка гордая, прямая, в глаза глядите открыто и дерзко.

— Так и напишите в моем некрологе.

— Образованность и цинизм, — продолжил маг. — Сухая, как старая щетка, бездушная машина для исцеления. Капельница.

Спасибо, что не клизма. Если Гвардейшество рассчитывал меня смутить или вызвать волну гнева, то круто просчитался. И легкая досада мелькнула в наглых серых глазах, неожиданным бальзамом пролившись на душу. Хе-хе, а гвардейский капитан не дурак потыкать людей палкой по больным местам. Нравится.

Только его матримониальные притязания нужно свернуть трубочкой и вставить туда, откуда у добрых людей растет совесть. Разумеется, ни о какой помолвке не может быть и речи, даже если передо мной на одно колено упадет самый красивый мужчина королевства. Гхм, а ведь Алеон Клод может претендовать на эту сомнительную должность… По мнению фрейлин и столичных прелестниц, пускающих слюни на его длинную шпагу. Во-первых, моего интереса в фиктивном союзе нет. А во-вторых, каждое благородное семейство обзаведется моим портретом, истыканным иголками. Оно мне надо? Упаси господь.

— Точно, аппарат по производству здоровья. Эрл, запишите ваши эпитеты на листочек и пришлите нарочным, я с удовольствием повешу в рамочку. Обещаю, повиснет между дипломом и педагогической лицензией. Только не подписывайтесь, чтобы каждый читающий мог представить себя на месте автора.

— Хотите сказать, что вам совсем плевать на людское мнение о вашей нескромной персоне? — Клод испытующе прищурился.

— Ничуть, — подавив зевок, я решила открыть капитану маленький секрет. — Самые талантливые опусы занимают особое место в сердечке гадкой лекарки. Подтяните словарный запас, поймайте вдохновение и станете моим любимым ненавистником.

Вряд ли кто-то переплюнет обвинительную речь адвоката барона, требующего увеличить ему детородный орган. В ней бледный от мужской солидарности правозащитник клеймил меня позором, обвинял в связи с дьяволом, вешал ответственность за неурожай пшеницы в королевстве и спад давления у бабушек-виверн. Я зааплодировала ему первой, присяжные поддержали, но растерявшийся юрист отказался выходить «на бис». И даже назвал меня плохим словом в ответ на просьбу продублировать речь письменно, прислав её мне на память. Зато товарищ прокурор не отказал, с удовольствием поделившись протоколом судебного заседания в обмен на курс поливитаминов.

Глава 8

Сонное и прохладное городское утро ластилось к ногам туманом, увлажняя подол темного платья. Сегодня я предпочла коричневое, как у сестёр милосердия при женских монастырях. Ибо видит Авиценна, ваша покорная слуга — само добродушие и смирение. Готова принимать медали на грудь.

Достав из сумки ключи от кабинета, я остолбенела.

«Лекарку не дразнить», — надпись красивым аристократичным почерком украшала дверь. Возмутительное предостережение, написанное походным маркером на фанере с часами приема. Но ведь вчера его не было, белая табличка оставалась девственно-чистой и… Препарирую гаденыша!

— «Заеду в одно место», — передразнивая капитана, я достала из сумки салфетки. — У-у-у, каналья гвардейская!

Покидая мою скромную обитель почти на рассвете, маг выглядел преступно довольным. Почему преступно? Потому что применил подлое оружие — шантаж и подкуп. Или сначала подкуп, а потом шантаж, сейчас уже и не вспомнить. Главное, ему удалось меня продавить. Да-да, кидайтесь помидорами…

— Предлагаю заключить сделку, — внезапно рассудительно сказал мужчина, попросив вторую порцию кофе. Ночь за окнами еще теплилась, не думая уступать рассвету.

Я с подозрением обернулась на образумившегося хулигана. Как сейчас помню: тщательно осмотрела его белую рубашку, волевой подбородок, серьезные серые глаза. И все равно не разгадала чужой замысел.

— Мы временно объявляем о нашей помолвке. Временно! Как вам наверняка известно, в Порт-о-Фердинанде помолвки заключаются по десять раз на дню и стоят меньше, чем тыквенный пирог на обед. Я делаю вид, что лекарка из другого мира увлекла меня не на шутку.

— Поэтому остальные леди бодрым строем шагают мимо?

— Именно. Для поддержания легенды можете вертеть мной как заблагорассудится, но в разумных рамках. Ножкой топайте, но не каблуками по паркету. Помните генерала Сервала, потерявшего голову от оперной певицы?

— Да-да, припоминаю. Леди певица требовала у него новый наряд на каждый день и морские прогулки четыре раза в неделю, хотя порт для частных судов открыт лишь по средам и воскресеньям.

Ох и наделала артистка шумихи. Её обсуждали охотнее, чем королеву, назвав новой первой леди. Дом генеральской любовницы был осыпан цветами, лучшие ткани скуплены по всему королевству для ее нарядов, кузнецы и плотники мастерили огромный экипаж для прогулок возлюбленной Сервала. Он даже исхитрился обойти закон и таки выводил любовницу в море четыре дня из семи. Оглушающе громкий роман, долетевший до отдаленных уголков королевства.

— Никогда не понимал, почему в наше время модно сходить с ума по женским ногам и позволять барышням собой чрезмерно крутить, но нам это на руку. Вы сыграете ревность, я — влюбленность, и фора в два-три месяца обеспечена. Дольше вздыхать по одной и той же фаворитке — дурной тон. За девяносто дней отыщите способ исправить досадную ошибку вашей магии.

— План хорош, — вынув из кухонного шкафчика витамины, я приготовилась рано завтракать. — Но без меня.

— Почему?

— У меня сегодня пациенты до самой ночи. И завтра еще толпа, и послезавтра. А бытие фаворитки целого графа подразумевает демонстративные завтраки-обеды-ужины с безголовым возлюбленным. Времени на ваши глупости нет.

— Я маркиз, — сверкнул зубами капитан. Еще хуже. — Можем составить график посещения. Скажем, два ужина и один завтрак в неделю. Не слишком обременительно? Для отвода глаз посетим театр раз в месяц, а в остальном вы свободны, как ветер.

Звучит приемлемо, за исключением вышеупомянутого факта — моего резона помогать капитану нет. И возможности тоже, ибо с богами не спорят, дабы не получить нокаут по заднице. Однако и здесь змею-искусителю нашлось, чем меня подкупить:

— Эрла, ваш талант — прецедент в целительской магии. Без лишней лести замечу, я еще не встречал лекарей, способных собрать пациента по кусочкам одним словом, — сладкой патокой разлился хитрец. — Смекаете, к чему я клоню?

— К необходимости носить такую драгоценную целительницу на руках вместо обвинений?

В Объединенном королевстве еще не придумали фейспалм, но Алеон был на грани. Саркастично прикрыв ладонью глаза, маг тяжело вздохнул и пробормотал что-то несуразное о моей самооценке. Кажется, похвалил.

— Принципиально буду таскать вас на руках, доболтаетесь. Нет, Алевтина, я намекаю на безмерный потенциал вашего таланта. Бредя в темноте наощупь, никогда не знаешь, мимо чего пройдешь.

Посулы и комплименты филигранно перемежались с профессиональной игрой на остатках моего человеколюбия. Маркиз ласковым мерзавцем выкручивал мне руки, убеждая, что решение его проблемы — это не одолжение, а беспрецедентное исследование божественного дара. Разве иномирный врач не готов развить свой талант, научившись менять условия сделок? Какая возможность, какой прорыв в магической науке исцеления. Подумать страшно, толпы людей и нелюдей выстроятся в очередь к строгой, но милостивой, а главное — виртуозной божественной лекарке.

Так и сказал — божественной. И смущенно кинул в меня бумажкой.

— Что это?

— Чек, — почти искренне потупился капитан. — На пресловутые полмиллиона. Не спорьте, я видел, как вас зацепила эта сумма.

— Вы что, платите мне?.. — ошеломление было столь велико, что маг в самом деле занервничал.

— Я вовсе не желаю вас оскорбить! — искренне поднял он руки в дружелюбном жесте. — И готов платить за новое чудо, а не за притворство невестой. Не сочтите насмешкой или демонстративной попыткой вас купить.

— ...так мало?! — в глубине души раскинуло щупальца возмущение. — Вызов врача в ресторан — по двойному тарифу. Потрепанные нервы — по тройному. За «невесту» расчет отдельный.

Шлеп! Ладонь капитана таки встретилась с его лицом, оставив красный след.

Пожелание сбылось куда быстрее, чем думалось. Ай да я! Загадаю новый кабриолет с Земли, чтобы рассекать по городу на закате. Только сперва выбью подпись чека — сия важная деталь на бумаге отсутствовала. Думаете, я легко продалась за полмиллиона, с потрохами сдав собственную принципиальность и рискуя нарваться на божественные неприятности? Правильно думаете. Но козырь, брошенный капитаном на стол, махом разрешил спор.

Глава 9

— Поздравляю, миссис Найтингейл, у вас будет мальчик, — невольно улыбаясь, я убрала ладони с плоского женского живота.

Эмбриональный срок еще сравнительно небольшой, но первый триместр успел минуть, догнав пациентку токсикозом на двенадцатой неделе. Миссис Найтингейл лежала на кушетке с круглыми от шока глазами и никак не могла принять новость. Частое явление при незапланированной беременности, вызывающее у меня только мысленный смешок — а чего они ждут, принципиально не предохраняясь?

— Как же так? — потрясенно прошептала девушка, автоматически прикрывая живот ладонью. — Двенадцать недель? То есть три месяца?

— Да. Муж осведомлен о ваших недомоганиях? — на лицевую сторону амбулаторной карты клеим желтую полосочку, знак будущей роженицы.

Для них у меня отдельный стеллаж, где любовно хранятся самые точные сведения пренатальной диагностики. Чуть левее — детский стеллаж с четырьмя полками: новорожденные и младенцы, ясельный возраст, дошкольники и младшие школьники и подростки. Пожалуй, это самый большой шкаф, ибо взрослые могут перебиться обезболивающим, а детей берегут. Скоро он тоже пополнится юным мистером Найтингейлом. Интересно, каким будет этот бутуз? Сейчас плод здоров и развивается без патологий, здоровье будущей мамочки тоже в норме. Легкий недостаток витаминов и минералов, объясняемый повышенным расходом «строительного материала» для формирования плода. Кальций, железо, цинк, магний, несколько базовых элементов, и недомогания как рукой снимет. А если нагрянет обострение хронических заболеваний у самой миссис, то всегда можно обратиться ко мне.

— Нет. Как мне прервать беременность? — всхлипнула пациентка.

Я замерла с поднятой рукой. Та-а-а-ак…

— Вы уверены?

Настроение стремительно скатилось обратно на отметку «корректный профессионализм». Искусственное прерывание беременности в Объединенном королевстве не преследовалось законом, но и не шибко одобрялось. А замужняя девушка и вовсе может сделать аборт только по медицинским показаниям или с дозволения мужа, в остальных случаях — подпольно. И расценивается такая услуга как мелкое правонарушение, покрываемое штрафом. Крайний срок для миссис Найтингейл еще не минул, здесь прервать беременность можно вплоть до четырнадцатой недели.

— Уверена, — нервно кивнула она, не убирая ладони от живота. — Я… Я хочу прервать беременность.

— Могу я поинтересоваться причинами вашего желания?

Задыхаясь от волнения, Анжелина Найтингейл поведала банальную историю: замужем она всего несколько месяцев и еще не успела познать радостей супружеской жизни, как и обжиться в доме свекров. Мать мужа и без того относилась к невестке без пиетета, рассчитав служанку и взвалив её обязанности на нового члена семьи. «Интересное положение» нисколько не улучшит дела будущей мамочки, лишь обременит ежедневный труд. Сложно стирать килограммовые простыни и мыть поросят, будучи на сносях.

— Она и ребенка ублюдком назовет, — разрыдалась пациентка. Пачка носовых платков перекочевала на стол. — Совсем мне жизни не даст!

— С чего вы взяли?

— Матушка… Нет, извините, не могу! Эта женщина вовсе не моя мать, она родила Генри спустя сотни попыток забеременеть, на четвертом году брака. Она никогда не поверит, что у нас получилось зачать в первую брачную ночь.

— Но ведь можно доказать отцовство даже внутриутробно, — растерялась я.

— А еще можно подкупить лекарку, извините, конечно. Не хочу всю жизнь отмываться от клейма блудницы, не хочу приводить ребенка в этот дом, — крупные слезы полились с удвоенной силой.

Несмотря на сложные отношения со старшим поколением, мужа Анжелина любила. Признавала его легкую бесхребетность, но легко прощала ночью на простынях. А днем сражалась с огнедышащим драконом, именуемым свекровью. На редкость ворчливой особой была эта дама, постоянно шпыняя обеих невесток. И как быть? Моё сочувствие можно черпать половником, вынашивать дитя в таком стрессе — дело рискованное и неблагодарное. Более того, пациентка сама выразила желание прервать беременность, и формально у меня нет права ей отказывать.

Но женщина, желающая избавиться от ребенка, никогда не станет украдкой гладить живот.

— Миссис Найтингейл, чего вы хотите на самом деле?

В глубоко посаженных глазах заплескалась боль. Анжелина молча заплакала.

***

С уходом пациентки накатила меланхолия. Следующий прием назначен на завтра, чета Найтингейлов придет вместе, чтобы дать согласие на процедуру и реализовать свои репродуктивные права. В моей целительской практике было всего две подобные манипуляции, и обе по серьезным медицинским показаниям, когда сражаешься за женщину не на жизнь, а насмерть, отвоевывая ее у летального исхода. В таких ситуациях я говорю только одно: «Раздевайтесь, будет не больно». Ни маме, ни малышу, ни отцу… Даже мне не будет.

Не будет.

— Да что со мной сегодня? — пустая мензурка, выпав из пальцев, грохнулась на пол и лопнула во все стороны. Богиня Ахава, я же не хочу этого делать. Пожалуйста, пусть все разрешится благополучно, умоляю!

Это Гвардейшество виноват, сбил меня с панталыку сладкими речами. Поймав мою ладонь в плен, капитан Клод обещал заехать сегодня и уладить формальности, после чего пырнул в руку коварным поцелуем и скрылся в тумане. На всякий случай обработав ладонь антисептиком, я принялась крутить ватные тампоны для благотворительной посылки в мир вервольфов. И вовсе не из альтруистических соображений. Просто… Там всегда неспокойно, и наша гвардия часто патрулирует опасные районы единственного города, охраняя подданных королевства. Далеко не все оборотни разумны по человеческим меркам. Есть дикари, не умеющие даже есть ложкой, для которых мирный человек — законная добыча. Вдруг Поля отправят именно туда? Лучше перестраховаться.

Увы, огнестрельное оружие дикарям известно.

Первая командировка в Ликантроп — город вервольфов — прошла столь сумбурно, что почти не оставила воспоминаний. Зато вторая навсегда врезалась в память: комендантский час для подданных королевства, несъедобная каша и восхитительное мясо, и… пожеванные землепашцы, пытавшиеся вырастить зерно за городскими стенами. Пришлось ехать «на картошку» — сопровождать фермеров в составе военного отряда, жить в палатках и лечить зазевавшихся людей. Благо, Ликантроп большой, действительно огромный город с постоянно растущим населением цивилизованных волколаков. Рождаясь в очеловеченной семье, маленький волчонок быстро перенимает две привычки: ходить на двух ногах и использовать человеческую речь. А дальше эволюция в рамках онтогенеза конкретного индивида набирает обороты, выдавая кого-то вроде эрла Бэкка — добропорядочного гражданина, готового использовать вторую природу на благо общества.

Глава 10

— Я поздно прихожу домой, не ношу корсетов и не умею танцевать.

— Я тоже частенько задерживаюсь на дежурствах, — парировал маг.

Ужасно неловкое чувство рассеялось, стоило оценить коленопреклоненную позу маркиза. Дурацкий веник заслонял обзор, но даже через него был виден просчет Клода — на второй минуте живой дискуссии колени гвардейца начали затекать. Маг явно не рассчитывал на задержку и теперь изо всех сил растягивал губы в улыбке, стараясь не сорваться на рявк. Жители Принс-Пайот с интересом поворачивали головы, как зрители настольного тенниса. Взмах, удар:

— Из меня отвратительная хозяйка. Не умею готовить, ненавижу убирать и осуждаю гостей.

— Для этого есть слуги, — обаятельно улыбнулся капитан, отбивая подачу.

Впечатлительная дама в первых рядах сентиментально всхлипнула и посмотрела на меня, как на врага народа. Еще бы! Лучший жених королевства, герой-любовник и, по слухам, не последний богач делает первое предложение руки и сердца. И не ее дочке, а какой-то лекарке, которую даже дразнить не рекомендуется. Одно расстройство, благо, не кишечное.

— Я не обучена придворному этикету и с радостью укокошу любую стерву, решившую потоптаться по моему подолу.

— Э-эм, — смешался маг, но тут же нашелся: — Буду неотступно рядом на каждом приёме. Никто не посмеет злословить.

Полюбоваться на эксклюзивное зрелище стеклась вся Принс-Пайот. На нашу тихую и весьма зажиточную улочку редко наведывалась верхушка аристократии, а если и заскакивала, то крайне ненадолго. Поэтому картина «Помолвка благородного» не на шутку взбудоражила торговцев и мануфактурщиков, вынуждая бросить все заботы. Это я в делах господских, как свинья в апельсинах, а местные нувориши пристально следят за недосягаемой аристократией и с первого взгляда узнали симпатичную капитанскую рожу. Одну. С букетом. И без отряда гвардейцев. Оч-ч-ч-чень интересная сцена!

— Я не хочу за вас замуж, капитан! — тихо выдохнула ему в лицо, склонившись к самому уху.

Может, подействует, и он резко передумает?

— И слава богу! –—в сердцах выпалил он, на секунду забывшись. Но тут же взял себя в руки: — Но это пока. Я полюбил вас с первого взгляда и не намерен отступать. Настоящий гвардеец никогда не покажет врагу спину.

— И переда мне тоже не суждено увидеть, — грустно кивнула я, на секунду ужаснувшись.

Если фиктивная помолвка выйдет из-под контроля, а решение я так и не найду… Слава богу, на Земле я была замужем, а то померла бы нетронутой девой с таким супругом.

— Эр-р-рла! — доброжелательно прорычал он, не меняя выражения лица.

Только глаза сверкали чистой и трогательной ненавистью. Приятно, честное слово. Семейная жизнь длиной в три месяца обещается быть веселой. Опять же, почему бы не воспользоваться случаем и не стрясти с капитана то, что полагается невесте? «Жемчуга и собольи накидки, мёду бочонок да черевички, которые сама царица носит». Прелесть добрачного романа в отсутствии настоящих обязанностей: знай принимай ухаживания, балуйся и люби, как в последний раз. А пропасть в настоящем замуже мне не грозит.

— Да выйди прогуляйся! — хохотнул в толпе незнакомый мистер. — Далеко ходить замуж, что ли?

— Выходи, эрла!

— Выходите за него, эрла Алевтина! — с энтузиазмом поддержали знакомые девчонки из магазинчика сладостей. — Всей улицей гулять будем!

Кто-то радостно захлопал в ладоши, дамы подхватили, мужчины заулюлюкали, и мостовая наполнилась невообразимым гулом. Великий Парацельс, не к добру такие пляски. Меня словно ледяной водой окатило. Страшно, как взаправду! И только вопросительные глаза эрла Клода без капли тепла вернули на землю. Сделка есть сделка.

— Я согласна.

Колечко из розового золота с крупным бриллиантом скользнуло на палец. И тут же попыталось соскочить обратно — велико на размер, а то и полтора. Видимо, фазан в мундире купил первое попавшееся, что изрядно облегчало жизнь — не нужно будет объяснять, что колец не ношу.

Вскочив на ноги и отряхнув брюки, Его Гвардейшество по-хозяйски схватил меня за руку, чмокнул куда-то в висок — бр-р-р, всенепременно запрещу ему меня трогать, — и помахал толпе. Толпа ответила счастливым ревом горожан, первыми узнавших новость века: неприступный бастион супружества Алеона Клода пал перед городской целительницей. На живых лицах прохожих была написана гордость пополам с самодовольством — сам маркиз взял себе невесту из их круга, а не из благородных дамочек. Приз симпатий повторно отправился в армию, дав капитану несколько очков.

— Так вот зачем она ему естество мужское заколдовала, — внезапно раздался задумчивый старческий голос. Какой-то скрюченный дед подобрался поближе, подслеповато и хитро щурясь на нас. — Чтоб остепенился, перестал сайгаком прыгать по бабам. Добро. Эй, дочка, а зятя моего заколдовать можешь? Тот еще блудливый кобелюга.

— И моего! — мгновенно откликнулись с другого конца. — Гуляет, как черт, а не волк.

Сколько волка ни корми — о размножении думать не перестанет.

— Будет вам, люди добрые! — возмутились какие-то мастеровые, незнамо как попавшие в толпу мещан и владельцев лавок. — Разве можно так с живыми человеками?

До смерти побледневший капитан пулей влетел в кабинет, едва не внося меня на руках. Захлопнув за собой дверь и заглушив ее заклинанием, эрл Клод грязно выругался и пошарил рукой на поясе, отыскивая походную фляжку. Он еще и алкоголик, помилуй Авиценна. А розовый веник недурно пахнет, ненавязчиво и свежо. Ладно, очко капитану за антураж и реквизит, но штраф за исполнение и расточительность — такое зрелище бесплатно показал.

— Хуже, чем в кошмарах, — тяжело выдохнул мужчина. — А вы, эрла, мегера. Извините за прямоту.

— Правда? — просияла я, опуская букет в кружку с водой. — Спасибо. Знаете, как угодить даме.

Заведу блокнотик для пометок «Плюсы и минусы эрла Алеона Клода как потенциального супруга и импотенциального любовника» и продам за дорого следующей горемыке.

Глава 11

— Традиционными цветами богини Ахавы считаются красный и розовый. Подберите что-нибудь соответствующее, — обронил капитан, рывком расправляя газету.

— Конечно, эрл Клод, — с придыханием ответила хозяйка самого крупного магазина готового платья, волнительно колыхнув грудью.

Гвардейский поползень бесстрашно нырнул взглядом в ее декольте и остался доволен — аппетитные перси третьего размера грозились выпасть из квадратного выреза прямо под нос капитану. Сперва он слегка затроил, как сдохший компьютер, стоило хозяйке выплыть нам навстречу. Близок локоток, да не укусишь. Однако рефлекторное слюноотделение на стимул в виде полураздетой женщины сработало с точностью до секунды. Пришлось наступить магу на ногу, грозно потрясая циферблатом наручных часов. Нет времени вспоминать былые подвиги, у нас всего час!

Шестьдесят минут, чтобы съездить в другой квартал, выбрать образ и вернуться, по пути закинувшись съестным.

Справедливости в мире нет. Честного распределения ресурсов и власти — тем более. Поэтому дворянский квартал в разы отличался от Золотого. Пожалуй, в названии последнего была скрыта ирония: предприниматели имели золота подчас больше, чем иные аристократы. Но туго набитые деньгами кладовые не смогут поставить торговца в один ряд с дворянином. Никогда.

Из окна кареты было видно, что за дворянскими улицами ухаживают куда тщательнее, и плитка там меняется не каждый год, а каждую неделю, сжирая гигантскую долю бюджета. И как назло, ни одной закусочной или пекарни по пути, только пафосные ресторации с непозволительно долгим временем ожидания.

Необычайно сосредоточенный Алеон помог мне устроиться поудобнее и опустился на другое сиденье.

— Комфортно? Тогда в путь.

Всю дорогу капитан подозрительно молчал и только хмурился в окно, умудряясь при этом сидеть ровно и прямо. Из взгляда мага исчезла сотня эмоций, сменившись угрюмой деловитостью, словно сегодня понедельник. Сломался, что ли? Заболел?

И не мое это дело, но вдруг богиня удачи улыбнулась уставшей женщине, и поход во дворец отменяется?

— Что-то случилось? — не утерпела я. Странно видеть его таким мрачным.

— Нет, — тряхнул волосами капитан, возвращаясь в реальность. — Служба.

Знакомое чувство, загружающее голову по самые пятки. Например, сегодня… Нет, не буду думать о грустном.

Подарив меня на растерзание торговке, его благородие удобно примостился на диванчике, получив чашку чая, свежую газету и обслуживание по высшему разряду. Фраза «облизать клиента с ног до головы» была справедлива для Клода, но не для меня. И, в отличие от картинного богача из фильма «Красотка», капитан не перевел любезность хозяйки ателье на меня, наслаждаясь её вниманием сполна. Прочитал страницу — глянул в декольте, прочитал вторую — и снова нырк глазами в вырез.

Две служанки вынесли ворох платьев.

— Мило. Походит на леденцовую отрыжку пятилетней пациентки, слопавшей половину буфета. Есть что-то менее розовое?

— Есть винный, — с достоинством ответила хозяйка, на мгновение скривив физиономию. — А-силуэт, вырез лодочкой, прилагаются белые перчатки и белые туфли.

Винное платье оказалось чрезвычайно эксцентричным: в нем мои стандартные достоинства превращались в вульгарный вызов благоразумию. А докупать белые перчатки — бред, когда в кабинете осталась целая коробка.

Следующим на свет вытащили убожество цвета взбесившейся фуксии и змеиного кроя — бархатный чехол обтягивал меня от подмышек до икр, не давая ступить и шагу. Клод отчего-то присвистнул, но быстренько велел убрать сумасшедший футляр с глаз долой. А на третьем платье я слегка подзависла.

— Его моделировал людоед?

— Что за глупости?! — оскорбилась женщина. — Это мой личный шедевр!

Шедевр напоминал кусок сырого мяса с прожилками жира. Причем лиф явно из молодого и свежего мясца, а подол — из залежавшейся тухлятины. Свободный силуэт привлекал простотой и комфортом, а экстравагантный дизайн показался хорошей местью благородному болвану. Но болван резко воспротивился:

— Ни за что!

— Почему? В скучные моменты буду выискивать на подоле знакомые мышцы и сухожилия.

По лицу мага пробежала судорога невыносимых моральных страданий.

— Ненормальная, — проворчал капитан. — Унесите.

На мгновение проснулся интерес к ярко-алому платью из панбархата, но после слов: «Писк моды» желание его надеть испарилось. Следом подали пастельно-розовое платье а-ля Спящая красавица, и я резко помолодела лет на десять. Вкупе со взглядом холоднокровной циничной дряни смотрелось устрашающе. Очень недурно!

— Вы не дебютантка, — недовольно прокомментировал Клод. — Выберите другое.

Да чтоб тебя! Не время кривить морду, обед не резиновый. Однако сейчас даже времени поскандалить толком нет, ибо каждый новый образ надевается в четыре служебные руки не меньше семи минут. И почему я не могу пойти в халате? Медики — создания военнообязанные, следовательно, по уставу могу явиться в форме с фонендоскопом вместо ордена. Еще три платья забракованы сразу: слишком яркие и пестрые, украшены блестками и перьями. Полная безвкусица, как по мне.

— А это что?

Слоняясь по салону от скуки и ожидая следующую партию красно-розового безумия, я наткнулась на край спрятанного одеяния. Его запихнули меж оранжевых корсетных монстров, от которых рябило в глазах. Тем нежнее и приятнее выглядела лавандовая ткань. И на ощупь очень нежная.

— Это прошлогодняя модель, — отмахнулась хозяйка. — «Сиреневая заря», коллекция ушедшего года. Прямой силуэт, спущенные плечи, домашний фасон.

— Почему домашний?

— Вшитый мягкий корсет, — не оборачиваясь, бросила женщина.

Так это же праздник! «Домашнее» платье село, как влитое, комфортно обтянув грудь и мягким водопадом спустившись к туфлям. Дышится свободно, выглядит чудесно, а что не попадает в цветовой дресс-код…

— Почему не попадает? — страшно удивился Клод. — Оно же розовое.

Точно, притворюсь дальтоником. «Оно лавандовое», — пискнула хозяйка, но замолкла под двойным красноречивым взглядом. Замечательно, берем это. Остался только один животрепещущий вопрос:

Глава 12

— Алевтина, у вас дрожат руки, — одними губами улыбнулся Клод, невзначай подтягивая меня поближе.

— Это похмелье.

Белая ковровая дорожка бежала вверх по мраморной лестнице, ведя скромную лекарку на местный Олимп. На последней ступеньке хрупкой статуэткой застыла женская фигура, невообразимо прекрасная и чудовищно далекая — ступеней пятьдесят, не меньше.

Впереди маячил подол чужого платья. Незнакомая герцогиня в сопровождении мужа не торопилась, с достоинством вышагивая на пьедестал. Леди несла себя гордо, едва заметно приподняв подбородок и глядя только на свою коронованную родственницу, милостиво встречающую гостей. Её Величество как радушная хозяйка приветствовала каждую приглашенную пару, обмениваясь короткими любезностями. И я бы с радостью порепетировала представление монаршей особе, если бы не два «но»: от неожиданности напало косноязычие и… мы были вторыми в очереди!

— Улыбайтесь, потенциальная маркиза, — прошипел капитан, совершенно не смущаясь десятков взглядов. — Надо было вам уголки губ на веревочки к ушам примотать.

— Мне показалось или вы охамели, сударь? — величаво приподняв бровь, я соизволила повернуть голову к наглецу.

Алеон, едва не споткнувшись на ровном месте, хмуро качнул головой, заминая конфликт. С этим паразитом нужно держать ухо востро: только замешкайся, враз сядет на шею и потребует антибиотики без рецепта.

Спину жгла тысяча взоров: удивленных, алчных, завистливых, презрительных, заинтересованных, веселых и даже слегка пьяненьких. А я не могла применить стопроцентно верное средство от смущения — целительское зрение. Когда насквозь видишь, сколько артериальных бляшек и кариозных зубов у оппонентов, сразу становится плевать на их мысли. В голове приятно включается счетчик потенциальной прибыли. Поэтому занялась доступным развлечением — разглядывала шедшую впереди пару.

— Герцогу пора завязывать с кортикостероидами. Еще немного, и нагрянет третья стадия остеопороза.

— Что? — переспросил маркиз.

Сколь пристально я всматривалась в кости герцога, столь же пристально пятая точка герцогини ощупывалась заинтересованным взглядом капитана. Профессиональный блудень, хоть диплом выдавай. И медаль с собачьей выставки.

— Не знаю, что лечил его личный врач, но предрекаю скорые переломы. А знаете, что самое любопытное?

— Что? — как болванчик повторил маг. И тут же осмыслил сказанное. — Что любопытно?

— Я не вижу серьезных показаний к применению преднизолона, а это скорее всего был он. У пациента точно нет аутоиммунных заболеваний, он не страдает подагрой и артритом. Может, аллергия?.. Хм-хм, интересно. И весьма рискованно.

Кортикостероиды — это конечно, не обезболивающее и не антибиотики, которыми любит злоупотреблять население. Но и искусственный кортизол должен поступать пациенту в строго дозированном количестве. А при наличии целительского дара почти любую подобную болезнь можно вылечить за несколько сеансов, и необходимость в действующем веществе появляется только при отсутствии мага-лекаря рядом. То есть как экстренная помощь, например, при отеке Квинке. И уж точно нет причин накачивать больного инъекциями вплоть до критических потерей кальция. К тому же, герцог явно любит покурить — где-то грустит одна флюорография, — и качественно выпить. Ай-ай-ай, какие суммы проходят мимо.

— Алевтина, осознайте всю глубину выходного дня, — чуть раздраженно прервал мои рассуждения Клод. — И постарайтесь не сканировать королеву. Августейшие недуги — государственная тайна.

Точно, королева! Её Величество меж тем приближалась, оставаясь на месте. Чета герцогов успела раскланяться и пройти в бальный зал, когда наши головы поравнялись с последней ступенькой.

— Ваше Величество, — церемонно поклонился Клод, самоотверженно закрывая меня от проницательного взгляда королевы. Мой книксен вышел неуклюжим. — Пусть ваши года будут долги, а рука со скипетром не дрогнет.

— Маркиз, — Её королевское Величество Октавия, прозванная Изумрудной, ответила капитану вежливой и теплой улыбкой. — Рада видеть вас в полном здравии.

На вид Её Величеству было… меньше, чем мне. Безусловно, я знала, что королева — совсем молодая девушка, принятая на правление за неимением брата и в результате скоропостижных кончин отца и дяди. Вакантное место будущего консорта становилось камнем преткновения уже пару лет: правительство не желало видеть на престоле слишком властного иностранца, боясь отдать страну на растерзание чужой родине. Но и мямлю-рохлю-пустобреха нанимать на должность монарха тоже было неуместно, все-таки ему править страной. Вот и мыкалась местная боярская дума, пытаясь сунуть руку в огонь и не обжечься. А королева правила как умела.

— Это заслуга моей невесты, — охотно ухватился за тему Алеон, отступая вбок. — Разрешите представить, эрла Алевтина Пономарева, целительница из далекого мира золотых колоколов.

Умные карие глаза аккуратным наждаком прошлись по моему платью, украшениям и, наконец, лицу. Неприятно. Что ж, придется украсть парочку государственных тайн, не я начала игру в гляделки.

— Ваше Величество, — в этот раз книксен вышел глубже.

— Эрла, — милостиво улыбнулась Изумрудная королева, сочтя меня достойной ее торжества. — Надеюсь, вам понравится наше скромное празднество. Наслаждайтесь вечером.

Королевский дворец, по размаху и архитектуре напоминавший Нотр-Дам, увеличенный раз в шесть, пришелся мне по вкусу. Никакой излишней необоснованной роскоши, довольно функциональный дизайн и понятная планировка. По слухам, это сооружение способно выдержать волчью осаду, птичий пожар и рептильное землетрясение. Объединенное королевство не боялось войны с соседями, но на всякий случай подготовилось, привлекая иномирных специалистов к строительству дворца. Кто лучше каменных оборотней построит так, чтобы ни одно землетрясение не было страшно?

А вот квадратный бальный зал совсем не понравился. Негде укрыться и сбросить туфли! Одни тяжелые красные портьеры висят на окнах, но кто в просвещенном веке прячется за шторами? Во всем остальном пусто: нет колонн, ниш и ширм, только по стенам кресла для отдыха.