Лед и сердце вдребезги

Глава 1.

На вокзале суета, как и положено. Кто-то куда-то бежит, толкается, кричит. Солнце утреннее и еще не знойное, но все равно конкретно жарит в темечко.

– У Тимофея непереносимость глютена.

– Угу.

– Вы проследите за питанием?

– Конечно.

– Я вам в мессенджер скину список запрещенных продуктов.

– Не вопрос.

Его дергают за рукав, и Саша оборачивается.

– У меня к вам просьба.

Конечно, что же еще, только просьба. Александр Кузьменко сегодня Санта-Клаус, а не детский хоккейный тренер.

– Слушаю.

– Вы не могли бы присматривать… В смысле, контролировать, чтобы Рудик... Ну, регулярно менял трусики?

Александр резко опускает на нос очки-авиаторы, и это как-то помогает не рявкнуть. Обязательно. И глютен, и трусики – все будет. Дайте только, чтобы поезд тронулся.

– Что-нибудь придумаем.

– Александр Степанович, – тянут его за другой рукав и в другую сторону. – А, скажите, пожалуйста…

Саша дергает плечом. Освобождаясь из чьих-то рук, громко хлопает в ладони.

– Так, все, мальчики и… мальчики, а так же уважаемые товарищи взрослые. Мы с вами все обсудили, и не раз. Время! Банда, а ну в вагон!

Начинается еще большая суета, обнимания, слезы. Как на войну, ей-богу, а не в детский спортивный лагерь к морю на три недели.

Александра снова тянут за рукав, но тут его спасает очень неожиданный человек.

– Саша!

Он оборачивается. Это Инна. Приехала все-таки, хотя он просил ее не приезжать, и без нее тут суеты хватает. Она подбегает, бросается на шею. Еще и с цветами, твою мать. Но поверх раздражения накладывается удовольствие от того, что тебя обнимает красивая девушка. Обнимает, а потом демонстративно и крепко целует в губы. Нет, ну на такой порыв как не ответить? И Саша целует ее в ответ, крепко обнимая. Цветы щекочут его по затылку, а Саша думает о том, что Инчик все-таки молодец. И этот их поцелуй – самое лучшее средство, чтобы охладить пыл некоторых излишне ретивых мамаш. Вот, пусть теперь видят, что Сашке есть с кем целоваться на перроне.

– Александр Степанович! – окликает его звонкий детский голос. Сашка не без сожаления разжимает руки.

– Все, Инусь, пора! – он еще раз легко чмокает ее в губы. – Спасибо, что приехала, что проводила. До встречи.

– Это тебе! – Саше о грудь шлепает букет сирени. – Я буду скучать!

А вот Саше в ближайшие три недели скучать не придется.

Он с бандой грузится в вагон, все прилипают к окнам и машут стоящим на перроне. И, Саша, разумеется, не слышит, как две мамочки разговаривают между собой.

– А вы в первый раз ребенка в лагерь с Александром Степановичем отправляете?

– В первый. Волнуюсь ужасно. Он надежный человек?

– Мы в прошлом году отдавали ребенка в этот лагерь. Я вас уверяю, через три недели вы сына не узнаете.

Обе женщины смотрят на широкоплечий силуэт за окном вагона.

– Какой он все-таки…

– Секси.

– Именно.

На свое если не счастье, то точно спокойствие тренер детской хоккейной секции Александр Кузьменко этих слов не слышит. Хотя он их определенно заслуживает.

***

Всех рассадить по местам, потом еще раз перетасовать, потом еще и, наконец, разместить окончательно – на это ушло около часа. И следом Саша объявил тихий час. Не спать, просто чтобы все сидели тихо! Хотя бы час. А потом обедать пойдут. Ехать им двое суток, послезавтра рано утром будут на месте. За это время сверхзадача – не сойти с ума. В одиночку в поезде с бандой справляться сложновато, а Семен, помощник Саши, сегодня сдает последний экзамен и догнать их должен уже на месте.

Александр повозился на верхней полке в попытке устроиться удобнее. Не очень-то получилось. У Сашки, конечно, не такой рост, как у батиных подопечных, всего-то сто восемьдесят шесть сантиметров. Но и с таким ростом на верхней полке купе не очень. Саша перегнулся и посмотрел на ребят на нижних полках, они, естественно, залипали в телефонах. Ну, хотя бы молчат. Александру жизненно необходимо хотя бы полчаса тишины. А лучше, конечно, час.

Саша вернулся на свое место, покосился на соседнюю верхнюю полку. На ней должен был разместиться Семен, но ему экстренно поменяли расписание экзаменов в сессию, поэтому Саша сейчас один отвечает за все свое буйное поголовье. Он согнул ноги в коленях и вытащил из кармана штанов телефон. Он там уже обвибрировался весь, пока Саша метался между купе.

Сразу в нескольких чатах сообщения. Больше всего, конечно, в родительском чате, но Саша решил пока туда не соваться – расстались час назад, что там могло такого срочного случиться, что аж на пятьдесят сообщений? Просто кудахтанье, сто процентов. Так, что еще? Инка еще раз желает удачи и шлет всякие поцелуйки. Семен пока молчит, но обещал отчитаться сразу после экзамена. А, вот и Рю объявился. И Саша ткнул пальцем в чат с братом.

Над ними в семье потешались, что они с Рю ведут себя как близнецы, хотя, на самом деле, между братьями Кузьменко четыре года разницы. Один олимпиадный цикл, как любят шутить в их семье. Но что поделать, есть братья Александр и Юрий Кузьменко, они же Шу и Рю, очень похожи между собой. И даже разница в возрасте между ними как-то всегда скрадывалась. А сейчас, когда Саше стукнуло тридцать шесть, а Юрке тридцать два соответственно, эта разница совершенно стерлась. Они с Рю и в самом деле выглядят почти как близнецы. Только теперь между братьями есть существенное отличие.

Они всегда играли за одну команду. Потому что все тренеры – а они, конечно, не дураки – не могли не использовать то преимущество, которое давал факт того, что Шу и Рю – братья. Как говорил один тренер: «Если бы вся команда понимала друг друга, как Шу и Рю, мы были бы непобедимы!». Но для этого надо быть именно Шу и Рю. Быть братьями. Жить с детства в одной комнате. Вместе проходить все испытания. Выбрать одну и ту же хоккейную судьбу и следовать ей все так же вместе, плечом к плечу. Конечно, при таком раскладе вы будете мыслить как единый организм.

Глава 2.

В дверь поскреблись. Семен куда-то с загадочным видом усвистал после ужина. Неужели это опять Рудик со своей дерьмовой повесткой? Саша встал и открыл дверь.

Ну как накаркал!

– Что, опять живот?

Рудик помотал головой.

– Я… поговорить хотел.

Саша вздохнул, а потом шире открыл дверь.

– Заходи.

Рудик устроился на стуле, зажал ладони между колен, посопел, а потом выпалил:

– Александр Степанович, почему у меня ничего не получается?

Саша по привычке запустил руку в волосы на затылке, но там теперь было совсем коротко. Времена копны буйных кудрей для него прошли.

Ничего себе заявление у Рудика. Программное. На самом деле, Саша и сам собирался перед началом нового сезона составить разговор с руководством о том, что от Рудика и еще от одного парнишки толку в занятиях нет. Денег кому-то, может, и не жалко, а вот Сашке своего времени – да. Руководство вроде адекватно к таким случаям относится, за престижем школы следит. А для престижа не очень хорошо, если школа держит у себя совершенно бесперспективных ребят.

– Вы сейчас скажете, что просто надо лучше стараться, – Рудик сам заполнил возникшую паузу. – Только я стараюсь.

Блин. И возразить нечего. Рудик, и правда, старался. Саша не мог его обвинить в том, что тот филонит или не выполняет его, Саши, указания. Только толку от этого? Если не пригоден парень для хоккея. Саша уже научился это определять. Ну, ему так казалось. Бывали случаи спорные, где надо было еще присмотреться, возможно, подождать или посоветоваться с более опытными коллегами. Но в случае с Рудиком все было совсем очевидно.

– Я стараюсь. А у меня ни хуя не получается.

– Рудик!

– А. Да. Извините. Нет же такого слова.

Сашу вдруг кольнула какая-то необъяснимая жалость к этому пацану. То ли в его словах что-то было, то ли в самой позе, то ли в наклоне вихрастой макушки.

– Ну, а ты сам почему решил хоккеем заниматься?

– Это не я. Это мама решила.

И почему Сашка не удивлен?

– И что мама говорит?

– Мама говорит, что хоккей – это спорт для настоящих мужиков. И так я тоже… это… – Рудик шмыгнул. – Так я стану настоящим мужиком.

Ну да, как же. В хоккей играют настоящие мужчины, трус не играет в хоккей. Причину со следствием только желательно не путать.

– А что говорит по этому поводу папа?

– А папа в Лондоне.

Папа что – дипломат? А почему семья не с ним?

– Редко бывает дома?

– У него там другая семья.

Саша похвалил себя за то, что не выругался вслух. Рудик-то ни в чем не виноват. Даже наоборот…

А кто у нас муж? А муж у нас волшебник. Предупреждать надо.

А у нас тут папа в Лондоне. С другой семьей. Предупреждать надо.

Саша, чтобы заполнить действием необходимую ему паузу, встал, достал из тумбочки шоколадку.

– Будешь?

– Буду, – как-то по-взрослому вздохнул Рудик и принялся раздирать обертку. А Саша думал.

Неполной семьей удивить, увы, трудно. Но Саша по-прежнему удивлялся тому, какие это принимало… причудливые формы. Ладно, о моральных качествах папы из Лондона рассуждать толку нет. А вот чего добивается Рудольфиня своими пассажами про настоящего мужика? Она для Рудика, типа, и за маму, и за папу? Только не бывает так. Сашка в этом был твердо уверен. Мама – это одно, а папа – это другое. И чтобы совместить в одном человеке – это не котопес получится, это хуже.

Ладно, семейный психолог из Сашки никакой. А делать что-то надо. Он протянул Рудику упаковку влажных салфеток.

– Ну, а самому тебе что нравится делать? Я понимаю, что хоккей нравится маме. А тебе?

Рудик по традиции пробормотал что-то себе под нос.

– Громче.

– Рисовать.

– Вот прямо сильно нравится?

– Да.

Пиздец. Трудно найти более разные занятия, чем хоккей и рисование. Ну, хоккей ведь, и правда, достаточно грубый вид спорта. Контактный, как принято называть это более толерантно. Вертел Сашка эту толерантность известно на чем. Ему вспомнилось, как во время одного интервью какая-то хихикающая барышня допытывалась у него ответа на вопрос, как возникают потасовки и драки во время хоккейных матчей, из-за чего и почему. Да как это объяснишь, да еще хлопающей ресницами блондинке?! Драки начинаются – и все! Потому что не бывает хоккея без драк. Так эта игра устроена.

А Рудика невозможно представить дерущимся. Александр вдруг понял, что ни разу не видел от Рудика проявлений агрессии. Никакой. Никогда. До этого Сашка знал только одного такого человека.

Саша хотел было спросить, что говорит мама Рудика по поводу рисования, но передумал. Если Рудик грызет неподвластный ему хоккей – ответ очевиден. Сашка этого не понимал. Он сразу вспомнил Вероничку и то, сколько было потрачено сил и времени, чтобы развить ее художественный дар. Правда, это девочка. Ну и что, что девочка? Сколько мужиков – известных художников? Да там вообще сплошь мужики! Правда, Саша не смог бы вспомнить ни одного имени, но они есть, целые вон музеи по всему миру с их картинами. А ведь есть такие штуки, как женский хоккей и даже женский пауэрлифтинг. Что за прикол пихать ребенка в какие-то сугубо женские или сугубо мужские занятия, если у ребенка есть тяга к чему-то конкретному?!

Саша этого не понимал. Искренне не понимал. Может, потому, что ему повезло с семьей. Они с братом сказали: «Хоккей», и никто – ни отец, ни дед, всю жизнь отдавшие волейболу – не сказали ни слова. А могли бы пойти на принцип. Типа, какой хоккей, идите в волейбол, как все. Но отцу было с самого начала ясно, что вместо круглого мяча сыновья выбрали плоскую шайбу. И что? И нормально. Так, дразнил только иногда – так без этого в их семье никак.

А тут…

– Александр Степанович, почему вы молчите?

И правда, чего это он? Задумался.

– Слушай, а ты можешь нарисовать нам макет формы?

Рудик моргнул от неожиданности.

– Чего?

– У тебя бумага, карандаши, ну что там еще надо – с собой есть?

Глава 3.

У шлагбаума его ждал микроавтобус.

– А вы один? – из окна высунулась усатая физиономия водителя.

– А сколько надо?

– Я так понял, что ребятишек надо отвезти.

Саша скептически оглядел «микрик». Вся его банда сюда не влезет. Но дело было даже не в этом.

– Сегодня я один.

– Хорошо.

***

За окном мелькал летний пейзаж, а Саша думал. Вчера вот он не думал, а сегодня – сегодня уже приходится. Наверстывать, так сказать.

За ним сегодня приехал микроавтобус, готовый везти детей на ледовую тренировку. Это значит, что вопросы по форме, конькам, клюшкам Алла решила, иначе зачем присылать за детьми «микрик»? Единственное, в чем она ошиблась – в размере транспорта.

Саша расстались вчера с Аллой часов в одиннадцать вечера. Она вообще спала?!

Или… Александр потер висок… Или это все было готово заранее. Потому что Алла была уверена в его согласии.

Саша вздохнул. Надо признать факт. Девчонка – ядерный реактор. И Александр за ней просто не успевает. Пока не успевает.

Саша достал из кармана телефон. Интересно, сколько Алфеевой лет?

Интернет Сашку озадачил. Охренеть. «Девчонка» оказалась младше его всего на четыре года. Ей тридцать два. Но выглядит так, будто ей двадцать два. А она взрослая, умная, напористая.

Он встрял. До сегодняшнего дня женщины такого типа в Сашиной жизни встречались только в семье. А с ними можно всегда по-семейному договориться. Но вот не факт, что с Аллой Алфеевой можно будет договориться с помощью «Ну ма-а-а-а-ам…» или «Гномыч, не бузи».

– Извините, вопрос можно?

Саша повернул голову к водителю. Машина стояла на светофоре.

– Да вот... – тот с несколько смущенным видом вытащил из нагрудного кармана рубашки блокнот. – Сын просил автограф. Если можно.

Как-то быстро возвращается та жизнь, которую Саша оставил два года назад, в которой как раз вот это все было – внимание к собственной персоне, автографы и тому подобное. За два года Сашка от этого отвык. Без особого сожаления. Он видел примеры, как ломает людей после завершения большой спортивной карьеры, как они начинают ходить по всяким дурацким шоу, начинают выпускать какие-то не менее дурацкие книжки с жареными фактами – лишь бы оставаться интересными. Хоть кому-то интересными и нужными.

Сашку эта участь миновала. То ли повезло, то ли строение психики другое. Он нужен своей семье. Он нужен своим пацанам. Что еще надо человеку, чтобы быть довольным жизнью и не творить лютую дичь?

Саша взял блокнот.

– Парень хоккеем увлекается?

– Да не то, чтобы сильно, – водитель говорил все так же смущенно. – Ну так, кое-кого знает из ваших… У него сейчас возраст такой дебильный. Блогер, мать его! Ему, короче, надо на своем канале чем-то похвастаться! А тут такой шанс. Извините, если чего не так.

– Да пусть хвастается, – Саша стянул колпачок с прикрепленной к блокноту ручки. – Как парня зовут?

– Лева. В смысле, Лев. Такое вот редкое имя.

– У меня дядька Лев. Имя знакомое.

И Саша начал писать послание юному блогеру Леве.

***

Водитель передал для Саши пропуск. Она и пропуск приготовила. И явно не ночью, а заранее. Ну, Аллочка…

Аллочка ждала прямо за турникетами.

– Добро утро, Саша. Как добрался?

У Сашки было много вопросов к Алле, но он решил их не задавать. Пока не задавать. Лучше понаблюдать.

– Все в порядке.

– А ты почему один? Где твои мальчишки?

– Этот автобус для нас слишком маленький.

И хотя причина была совсем не в этом, и сегодня утром Саша в любом случае планировал приехать один, он с удовольствием отметил виноватое выражение на лице Аллы.

– Моя вина. Прости. Я вчера не спросила, сколько у тебя детей. Завтра все исправлю.

Саша лишь склонил голову. Его в последний раз так облизывали при крайнем трансфере из одного клуба в другой. Думал, забытое ощущение. А вот и нет. И даже приятное.

– Вот, Саша, – Алла протянула ему то, что он не сразу заметил. В руке она за связанные шнурки держала пару хоккейных коньков. – Сорок пятый, верно? С формой вопрос пока не решила, но она нам пока и не нужна, а к шоу я что-нибудь придумаю.

Саша сложил руки на груди и посмотрел на Аллу. Ну, реально термоядерный реактор. А еще у нее тот же талант, что у Гномыча – несмотря на небольшой рост, фиг на нее посмотришь сверху вниз.

Взгляд Сашки упал на коньки, и он вдруг подумал, что они все-таки довольно тяжелые, и вытянул у нее их из рук.

– Знаешь, я тут подумал вот о чем. У меня же дома есть моя форма. С номером, с фамилией. Если уж, как ты говоришь, я выйду на лед под своей фамилией…

– Отличая идея! – Алла совершено искренне обрадовалась.

– Тогда я позвоню сейчас матери, попрошу ее отправить форму. И коньки, наверное. Они к ноге уже прикатанные. Если авиадоставкой – завтра утром все будет тут.

– Здорово! Я тебе денег за доставку переведу.

– Так! – Саша снова сложил руки на груди. Коньки шваркнули его по бедру. – Давай-ка внесем ясность. Перестань говорить про деньги при каждом удобном случае. Автобус – да. Лед – да. Форма и питание детям – да. На этом все. Я не продаюсь.

– Да? – Алла опустила взгляд. А потом стрельнула в него из-под длинных ресниц. – А как называется та штука, когда вы переходите из одного клуба в другой?

– Трансфер. Только в твоем бюджете нет столько денег. Так что считай мою помощь тебе благотворительностью.

После паузы Алла рассмеялась. А потом коснулась его плеча и поспешно отдернула руку. Так же, как вчера. Саша вдруг понял, что ему нравятся ее легкие касания. А вот то, что она тут же отдергивает руку – нет.

– Хорошо, – она церемонно склонила голову. – Я очень признательна тебе, Саша. Правда. Ты сейчас будешь звонить по поводу формы?

– Ну да. А чего время терять?

– Я тогда, чтобы не мешать тебе, отойду ненадолго. Подождешь меня здесь?

Сашка кивнул. Алла быстро пошла куда-то дальше по коридору, а Саша повесил коньки на плечо и достал телефон.

Глава 4.

Саша и сам не знал, зачем ляпнул про Инку. Он о ней вообще не вспоминал. Но тут просто… Просто Алла его нокаутировала. Когда сказала, как о чем-то обыкновенном: «Ладонь на промежность».

Да ладно?! Туда?!

Не то, чтобы Саша никогда не клал женщине руку между ног. Клал. Еще как! Но не на коньках и не на ледовой арене же! Когда Саша определял все происходящее для себя как «секс на льду», он совсем не это имел в виду! А тут… Да еще и Алла его просто драконит и обзывает, будто он и в самом деле школьник на первом свидании, которому ни разу не давали. А здесь дело совсем в другом.

Просто Саша к такому не привык!

Отпустило его быстро и мгновенно. Когда в какой-то момент Алла резко вывернулась на его плече, опрокинулась вниз головой, и он ее схватил за все, что смог. В том числе и там. Медленно перевернул и опустил на лед.

– Ну что, Саш, не страшно?

Саша вытер пот со лба. И спина была тоже мокрая под толстовкой, и дело совсем не в том, что Алла его загоняла. Сашка просто представил, что он ее не удержал. И она летит башкой вниз на лед. Твою мать! Теперь он не завидовал парням в штанах с блестками. Ну на хрен такую ответственность!

– Больше так не делай.

– Ну, ты же взял меня там, где положено.

– Больше так не делай, – упрямо повторил Саша. – Мы с тобой партнеры, так? Хотя бы на несколько дней, но партнеры. У вас в парах не принято доверять друг другу?

Алла молча смотрела на него. А Сашка в этот момент думал: «Тебе не страшно? Вот совсем-совсем не страшно? А если бы я не смог? Если бы не среагировал? Не успел? Неужели не страшно?»

Она кивнула.

– Хорошо. Принято.

Что там у тебя «хорошо» и что там у тебя «принято»? Но Саша не стал уточнять. Толкнулся и покатился к бортику.

– На сегодня все. Ты меня умотала.

– Голодный? – Алла нагнала его и покатилась рядом.

– Угу.

– Давай поужинаем. Я угощаю.

Саша вздохнул.

– Слушай, ну я же тебя там всю облапал. Нет у тебя яиц. Так какого черта ты себя ведешь так, будто они у тебя есть?!

– Не сердись. Давай, сегодня ты меня угостишь?

Саша почувствовал легкое прикосновение ее пальцев к своим. И пока она в очередной раз не одернула руку, крепко обхватил ее ладонью. Они так и доехали до выхода с катка, держась за руки. Саша открыл перед Аллой дверцу.

– Ладно, угощай. Ты меня сегодня капец как загоняла. Но имей в виду, я тебе обожру.

– Обжирай. Заработал.

***

– Никогда не видела, чтобы человек столько ел.

– Человек? – фыркнул Саша. – Мужик! А что, твой мужик… в смысле… с которым ты каталась... Как его звали, кстати?

– Леня. Леонид Оленев.

– Он что, ел так же, как ты? – Саша кивнул на тарелку Аллы, где были скромная куриная котлета и рис. И еще мисочка с овощным салатом рядом. И все. – Это же не еда, а перекус на один зуб!

– Мне надо следить за своим весом. Ты что, хочешь поднимать лишние килограммы?

Сашка пожал плечами и положил в рот очередной кусок стейка, прожевал. Весьма неплохо.

– Я твой вес вообще не чувствую – есть ты или нет.

– Саша, это не правда.

– Ну, ты и в самом деле очень легкая. Но парень-то твой… Он же ел нормально, наверное? Если ему надо было тебя таскать и все такое.

– Ленька как-то про меня сказал, что он из всех возможных зол выбрал наименьшее. Ну и он тоже был довольно аккуратен в еде. Он же прыгал, а в прыжке каждые сто грамм уже влияют на стабильность во вращении и в приземлении. Так что Лене лишний вес тоже ни к чему был. А у вас разве проблемы лишнего веса не бывает?

Саша протянул руку к чашке кофе.

– У нас не бывает лишнего веса. У нас весь вес – рабочий.

Алла рассмеялась.

– Саша, ты же хоккеист, а не борец сумо!

– Ну, так и что? Форма у нас тяжелая, ее таскать на себе надо. А если кого-то бортануть, завалить или чего там еще… Драки, опять же. Не, в хоккее задохликов и тощих не бывает.

Да уж…

Алла смотрела на широкие плечи под темно-зеленым трикотажем, на то, как натягивает бицепс рукав футболки, на рельеф грудных мышц, который читался даже под совсем не обтягивающим фасоном. Александра Кузьменко только слепой назвал бы тощим и задохликом. Алла вдруг именно сейчас, в максимально бытовой и расслабленной обстановке – когда два человека едят – почувствовала Сашины габариты. Такой крупный и физически сильный человек в непосредственной близости вполне может подавлять. Особенно таких, мягко говоря, компактных людей, как сама Алла. Впрочем, Алла никогда не комплексовала из-за своего роста и телосложения. Не такая уж она и маленькая, кстати, бывают фигуристки и поменьше. О чем ей Леня, кстати, регулярно напоминал. Алла собой была во всем довольна. За столько лет в спорте к своему телу, которое обсуждают все, кому не лень, начиная от тренера и заканчивая судьями, комментаторами и зрителями, относишься как к чему-то, что тебе не совсем принадлежит. А еще – максимально объективно, как сама Алла считала.

Александр Кузьменко ее не подавлял. Но нельзя сказать, что оставлял равнодушной – и именно из-за своих внешних данных. Он Аллу волновал. Как мужчина.

И это, конечно, полный финиш. У него же девушка есть – как Алла и предполагала. Он сам так сказал. И Алла смогла скрыть свое разочарование. Ну, а как может быть иначе? Даже если мужчина не состоит в официальном браке, если у него нет обручального кольца на пальце, это еще не значит, что он одинок. Точнее, что он свободен. Совсем нет. Особенно такой мужчина, как Александр Кузьменко. Ему тридцать шесть лет. Понятно, почему он не обзавелся семьей раньше – видимо, карьера была на первом месте и занимала все время. В конце концов, спортивным успехам Александра Кузьменко можно только позавидовать. У него было все, что только можно пожелать – успех, слава, деньги.

Алла впервые вдруг задумалась о том, чего стоило Саше раннее завершение спортивной карьеры. Это у Аллы не было особого выбора из-за не слишком удачного партнера. Да и вообще, фигурное катание – спорт молодых. После тридцати уже самое время задумываться о том, что будет после. У хоккеистов не так. До сорока, если везет с травмами – легко. Саше, получается, не повезло – Алла читала, что причиной раннего завершения карьеры Александра Кузьменко стала именно травма. Интересно, не мешает ли эта травма Саше сейчас? Алла вдруг посмотрела на ситуацию со стороны Александра, и ей стало стыдно. Ее отношение к нему очень похоже на потребительское. Ее, кстати, в этом часто Оленев обвинял. Мол, что Алла его только использует.

Глава 5.

Это вот то, что надо, перед шоу! Стоять и пялиться на отражение в зеркале мужской фигуры, одетой лишь в белье. У Саши все тело идеальное. И ниже пояса тоже. А еще у него внушительная эрекция, которую не скрывают темно-серые трикотажные боксеры.

Это просто физиология после сна? Или это реакция на нее, Аллу?! Нет, не может быть. У них же просто рабочие отношения. Они просто партнеры по шоу. Правда Алла, сама не понимая, почему, зачем-то вывалила на Сашу информацию о своей фигуре и темпераменте в постели. Зря она это сказала. Такие вещи вообще стоит держать при себе и не сообшать малознакомым людям. Можно подумать, ему есть до этого какое-то дело. Но Саша так на нее смотрел…

Именно поэтому у него такая эрекция?!

И только от этой мысли какая-то непонятная волна вдруг прокатилась по телу. Абсолютно незнакомые ощущения, но от них почему-то в ногах появилась слабость. Этого еще не хватало! Она должна твердо, тверже некуда, стоять на ногах! Алла едва слышно застонала. Только вот этого всего не хватает за полтора часа до шоу! И вообще, ей надо переодеться. Побыстрее. Пока Саша в ванной.

Но Алла почему-то делала это медленно. Отказываясь признаваться себе, зачем она замерла в одном только белье, прислушиваясь, не щелкнет ли замок ванной. А потом отвесила себе мысленную оплеуху. Чего она добивается?! Ну, застанет ее Саша, одетую только в одни трусы. Дальше что?! Хочешь, чтобы он убедился, что груди и в самом деле нет, и ты даже лифчик не носишь? Одевайся, дура, через два часа на лед! И Алла резко взяла спортивный костюм и футболку.

***

Они пообедали в кафе, находящемся в ледовом дворце. Молча. Правда, молчал только Саша. Алла постоянно с кем-то ругалась по телефону. А Александра охватило какое-то очень несвойственное ему состояние. Этакая покорность событиям. Да звездись оно все конем! Или каким другим животным. И шоу это, и Алла. Сашка отработает сегодня вечер – и все. И вернется в свою нормальную привычную жизнь, без секса на льду, без эрекции не к месту и без девушек с охрененной жопой, которые нагло утверждают, что у них этой самой жопы нет! Единственная задача его на этот вечер – не уронить Аллу вместе с ее аппетитной попой.

А потом они пошли переодеваться к шоу. Общей раздевалкой Сашу не удивить. Он бы даже, наверное, уже и не удивился, если бы у них была общая раздевалка для парней и девушек. Но этого не случилось. И хорошо. Ему нескольких часов в одном номере с Аллой хватило!

Он одевался в свою форму, перешучивался с ребятами-фигуристами – надо сказать, что ни у одного из них не было штанов с блестками! Отвечал на какие-то вопросы про свою спортивную карьеру – оказалось, что эти парни вообще в курсе, что на льду можно еще и с клюшкой гонять. Да и вообще норм пацаны. От них-то Саша и узнал, что человек, из-за которого сам Александр оказался в этом шоу, главная звезда и прочее – бывший партнер Аллы. Тот самый Оленев. Любопытно, что за хрен. В смысле, тип. В смысле, мужик.

Никто вокруг не волновался особо, болтали на отвлеченные темы, кто-то рассказывал про дачу, кто-то про кредит на автомобиль, кто-то про собаку. В общем, обычные разговоры. Только люди вокруг в коньках и через десять минут собираются выйти катать шоу. Вроде как даже крутое.

Сашке вдруг вспомнилось, как это было у них. Последние минуты перед выходом на лед. Тренер обычно не затыкается. Все сидят и слушают. В воздухе напряжение и запах пота. Чем важнее матч, тем сильнее все это. И никто не рассказывает про собачек.

Ладно, какая теперь разница. Но какая-то нелепая ностальгия вдруг подкатилась и легонько, но остро кольнула в сердце. Все-таки, если бы Сашку спросили, хочет ли он в тридцать четыре уйти из большого спорта навсегда – он бы сказал: «Нет». Но его не спросили.

***

– Охренеть!

Кто-то засмеялся рядом. Ну да, они-то привыкли. А Сашка видит в первый раз.

Вот на Алле блестки были! Она была одета в короткое платьице – облегающий верх, пышная полупрозрачная юбка. Все – алое и в блестках. Но удивился Сашка не одежде, а тому, что на лице Аллы был сложный грим – тоже красный и тоже с блестками.

– Ну что ты удивлен? – Алла то ли от волнения, то ли от нетерпения притопнула коньком. – Я же жар-птица, ты помнишь?

Нет, конечно, не помнил! Саша все объяснения Аллы про сюжет пропускал мимо ушей, ему какая, на хрен, разница? Тем более, сюжет казался бредовым. Сашке бы свои движения запомнить, а что они там выражать должны – это вообще не его задача.

Ну, вот поэтому и смотрел теперь, практически открыв рот. Она и в самом деле с этим гримом похожа на птицу. Красную птицу.

Алла в алом.

Правда, Сашка теперь вообще не понимал, что он, в своей хоккейной форме, в джерси с его номером и фамилией на спине, будет делать рядом с жар-птицей. Ну, есть же там какой-то сюжет, который весь этот сюрр объясняет. Есть?

Зазвучала музыка. Алла взяла Сашу за руку. Ладонь ее была холодной. Сашка крепче сжал ее руку.

– Готов?

– Готов.

***

Это все было в его жизни много раз. Много раз он переступал с одной поверхности – совсем нескользкой – на другую. На лед. И выкатывался на площадку под рев переполненных трибун. Но сегодня все совсем иначе. И игла ностальгии снова напомнила о себе уколом в сердце. И оно, сердце, от этого вдруг стало биться сильнее и быстрее.

Другая арена, другие люди вокруг. Но лед тот же. Зрители те же. Только задача у тебя гораздо важнее. Устоять. Не уронить. Удержать.

И Саша с ней справился. Правда, он совершенно не помнил, как. Только одно четкое ощущение – чувство единства с другим человеком. Не то, чтобы новое. Об их с Юркой способности мыслить на льду как один человек ходили легенды. Но это все же другое. Рю – его брат. Они всю жизнь занимаются одним видом спорта. У них сотни сыгранных вместе матчей. Как тут не понимать друг друга?

С Аллой было что-то другое. Они знают друг друга всего несколько дней. Саше на льду приходится выполнять то, чего он раньше никогда не делал. И, тем не менее…