Лекарь для проклятого генерала драконов

Пролог 1

Генерал Аяз проклят. Свой последний бой он выиграл, но цена победы оказалась слишком высока. Он остался прикован к инвалидному креслу. Дракон не верит в свое спасение. И все, что хочет, – защитить свой род и свой город от вторжения чужаков.

Даррина Камли — сильнейший целитель Южной империи драконов. Она своенравна и сильна духом. Путешествие в пустыню казалось ей простым приключением, пока она не столкнулась лицом к лицу с генералом Аязом. Суровый, несговорчивый, он ни на мгновение не поверил, что эта красивая хрупкая магичка способна поставить его на ноги.

И это он зря!

Такого пренебрежения Дара не простит. И сделает все, чтобы невыносимый мужлан не то чтобы пошел, а побежал, и желательно от нее подальше! И сил своих на это она не пожалеет!

Визуал героев 1

Отал-генерал пустынного города Таклеш

Сильный, харизматичный...

Рыжий, но не бесстыжий.

Даррина (Дара) Камли

Лекарь. Красивая, прямолинейная и невероятно одаренная.

В меру наглая. Где надо - дерзкая.

Если пациент перед ней не снимает штаны - она сделает это сама.

И вообще, Дара считает, что хорошо зафиксированный генерал в обезболивающем зелье не нуждается!

Пролог 2

Великая пустыня

Граница территории Таклеша

Отал-генерал Аяз

Боль... Кровь... Песок под ладонями.

Превозмогая дикую боль, я поднял голову и осмотрелся. Растерзанные тела тех, с кем я еще с утра ел у костра. Друзья, соратники... Они все были здесь и останутся в этих песках навечно.

Те, с кем я воевал бок о бок годами...

Все мертвы. Но я пока дышал.

Поднявшись на четвереньки, передвигал ногами. Перед глазами все расплывалось. С трудом помнил, что произошло. Резкая боль в затылке... а дальше тьма беспамятства...

Сколько же тел! Псы-перевертыши.

Песок превращался в грязь от крови. Сотня... на нас бросили всю свору, не пощадив. На двенадцать воинов драконов хватило... Их морды, застывшие в полуобороте, продолжали скалиться с каким-то безумием.

Красноглазое отребье, сколько ни уничтожай, а они все лезут...

Я полз по раскалённому песку, вглядываясь в их пустые, залитые кровью лица.

В надежде ловил взгляды своих соратников, но видел лишь застывший лик смерти.

Этот бой мы проиграли.

Последний бой...

И мне отсюда уже не уйти...

Борясь с белой пеленой перед глазами и помутнением рассудка, я зачем-то продолжал ползти. Что-то не позволяло мне смириться с поражением. Можно было просто упасть и умереть. Но...

Не мог. Взгляды мёртвых друзей взывали к отмщению. Гордость и гнев кипели в душе. Еще несколько глотков воздуха.

Выдохнуть и проползти вперед. Туда, где длинные тени гуляли по песку.

Я слышал смех врагов. Осознавал, что они потешаются надо мной. Но это не трогало.

Их тоже осталось немного... Я с братьями задорого отдал свои жизни. Не продешевили.

С нами полегло около сотни одичалых красноглазых. Но остались черные ведуны, что вели это иго в бой. Они всегда держались за спинами своей своры. Скрывались на расстоянии, как шакалы.

Именно их я сейчас и слышал. И все, что мне нужно было, — забрать с собой в забвение хотя бы одного.

Хотя я был жаден до крови... Мне бы всех зубами с собой утащить к смерти в объятия. Как дар ей. Подношение.

Эта мысль не позволяла мне сдаться, и я искал...

Свой клинок.

Воин пустыни не должен терять его.

Для дракона отала — это бесчестие.

Смех приближался. Ведуны осторожничали. Опьянённые победой, все же опасались приближаться, пока я еще способен был двигаться. Жалкие трусы, вечные тени за спинами полубезумных перевертышей.

Выдохнув, всего на мгновение позволил себе упереться лбом в песок. От моего тяжелого дыхания песчинки начинали двигаться.

Магия тихо перетекала по моим венам.

От боли путались мысли, но я еще был жив.

Повернул голову, наконец, увидел то, что так искал, —

мой меч. Изящный, прочный, как чешуя дракона, ятаган погрузился в песок. Вмонтированный в рукоять рубин сверкал на солнце.

Уголки моих губ приподнялись.

Еще не все проиграно... Это еще не конец.

Вытянув руку, я зашептал древние слова, и песчинки ожили. Ятаган сдвинулся.

Словно на волнах, его несло ко мне.

Ведуны так и не поняли, кого не добили... И это будет стоить им жизни.

Рубин отражал яркие лучи светила. Я опустил руку, и моя бледная, покрытая слоем запекшейся крови и песка ладонь сомкнулась на рукояти.

С нечеловеческим рыком я поднялся на колени.

За спиной заголдели.

Я скорее ощутил тьму, что наслали на меня, чем увидел, но все это уже не имело никакого значения.

Я еще не проиграл. Еще нет... Призвав свою магию, выпустил ее всю без остатка, позволяя барханам ожить и запеть.

Буря...

Я призывал ее.

Поднимал слои песка и кружил, ослепляя врага.

Ведунов было с десяток. Их тьма клубилась, въедалась в мою плоть...

Но все это было так неважно...

Пустыня пела. Кровавая буря поднимала тела еще живых, не давала им сделать вдох. Колючие песчинки врезались в кожу, оставляя на ней многочисленные царапины.

Я не щадил свой дар...

Это был мой последний бой.

Наш бой, и мы одержим в нем победу.

Смерчи один за другим раскидывали растерзанные тела красноглазых псов, погребая их под толщей песка.

Где-то истошно орали и ведуны. Теперь им было не до смеха.

Зато хохотал я. Устремив взгляд в затянутое оранжевой песчаной пеленой небо.

И мне было так хорошо...

Пролог 3

Я ликовал. Здесь не останется выживших. Пустыня поглотит и живых, и уже мертвых.

Но останется победитель.

И в мир мертвых я пойду с ятаганом в руках, и мне не будет стыдно перед друзьями за этот бой.

Мой последний бой...

Я отомстил за всех.

Подняв голову, издал последний победный крик.

Тьма ведунов все еще сопротивлялась буре, пытаясь спасти своих хозяев. Но для них все уже было кончено, просто они еще не смирились.

Ветер пел. Красный от крови песок поднимался к небесам.

Тела моих друзей и поверженных псов медленно исчезали.

Выдохнув, я опустил плечи. Силы иссякали. Теперь лишь дождаться костлявой и уйти с ней в забвение.

Внезапно что-то острое вонзилось в спину.

Вздрогнув, я качнулся вперед, но удержался. С невероятным усилием завел руку назад и выдернул из поясницы метательный нож. Он рассыпался в моей ладони, обращаясь в прах. Вверх взвилась темная туманная дымка.

Проклятие! Прощальный подарок врага.

Засмеявшись, я сбросил хлопья черного пепла в песок.

Такая нелепость — тратить оставшиеся силы на того, кто и так уже мертв.

Теперь я — проклятый генерал драконов.

Какая честь!

Подняв окровавленную руку, убрал с глаз темно-рыжую прядь волос.

Буря усиливалась, теперь уже без моей помощи. Ее вой убаюкивал и успокаивал.

Еще немного... Несколько вдохов... и все.

Воткнув ятаган в песок перед собой, я вслушивался в песню пустыни. Это последняя радость, что мне осталась.

Живых здесь больше не было.

Я последний...

А значит, победитель!

Засмеявшись, я упал навзничь, сжимая рукоять в руке.

... А время шло. Я все еще дышал. Тяжело и надрывно. Ветер стихал. На ярко-оранжевом ковре пустыни причудливые узоры выплетали песчинки. Я наблюдал за их передвижением и не понимал, почему все еще дышу.

Руки ломило от боли, но при этом я совершенно не чувствовал ног. Клинок, что вонзился в поясницу, заразил тьмой. Я видел подобные раны, после них милосердно добивали.

Но я все еще был жив.

Закрыв глаза, медленно впадал в беспамятство, надеясь, что на сей раз все...

Слышал голоса друзей. Их веселый смех и браваду. Треск костра и запах жареного мяса. Наше последнее утро. Миг, в котором мы все еще были живы.

Но, открывая глаза, я обнаруживал себя все еще лежащим среди песков. И я готов был выть от несправедливости.

Я должен уйти с ними, как и положено оталу.

Должен!

Знал, что они ждут... Но смерть не находила ко мне путь.

Она словно испугалась меня забирать.

Меня, сильнейшего генерала пустыни!

Повелителя бурь!

Того, кто не знал поражений.

И я лежал на песке и смиренно ждал ее. Ждал, как милую подругу.

Но она все не шла.

Солнце медленно склонялось к ровному горизонту, освещая последними лучами барханы. Редкие колючие кусты отбрасывали длинные тени.

Всматриваясь в слепящий парящий диск, с ужасом понимал, что все еще жив.

Рана от клинка немела. Тело сковывало холодом.

Ноги... Я не чувствовал их. Совсем.

Это не давало надежды на спасение. Магические раны не подвластны даже самым сильным целителям.

Так что меньше всего я желал, чтобы меня нашли.

Если выживу — останусь калекой.

Да и то ненадолго. Это будет агония длиною в год, может, в два...

Закрывая глаза, я пытался найти в себе хоть крупицы магии, чтобы заставить песок разверзнуться и поглотить меня.

Но, похоже, и на это я был уже не способен.

... Пустыня пела...

Ночной ветер шуршал песчинками.

Я не понимал, сколько прошло времени. Первая это ночь или нет. Губы, потрескавшиеся до крови, едва шевелились в глухой молитве. Я звал милосердную смерть...

Но услышал не ее. Хлопки крыльев. Возможно, они показались мне...

Кто-то коснулся плеча.

— Да легко сдохнуть, племянник, — это не про тебя, — раздалось над самым ухом. — Ты что удумал! Да без тебя обречены все мы!

На мою спину надавили, и я зашипел. Боль накрыла с новой силой.

— Это генерал Аяз Бурхан?

Еще один голос врезался в мое сознание.

— А ты что, ослеп и отала своего не признаешь! — сидевший надо мной громко прокричал. — Это мой племянник, и он жив. Везучий ты, ублюдок, — добавил он куда тише. — А значит, и я вместе с тобой. Не вздумай сейчас умереть!

Давление на рану ослабло, и я снова потерял сознание.

Пролог 4

Небо... ощущение полёта. Я то проваливался в беспамятство, то снова открывал глаза и видел чистое ночное небо и звёзды. Я всё ещё был жив.

Ветер обдувал лицо, принося влагу. Горло горело от жажды, тело я уже просто не чувствовал.

Проклятье... Душу гложила обида, что так легко подставился под нож. Вот только я и не надеялся на спасение.

Моргнув, я повернул голову. Меня несли в лапах. Кто?

Мысли терялись... и словно засыпал и пробуждался. И в эти мгновения просветления мог различить мелькающие в свете луны огромные красные крылья ящера. Грузного. Тяжёлого.

Волкан... Волкан Бурхан.

Родной дядя... Младший брат отца.

Единственный, кто не ударит в спину, — мелькнула мысль в голове. — И не потому, что родня, просто без меня он не проживёт и дня. Убьют, чтобы оборвать весь наш род.

Ведь нас и так осталось двое. Остальные — побочные ветви или потомки бастардов.

Значит, он искал меня... И правильно. Пока я воевал, он правил, решал торговые вопросы, занимался хозяйственными делами. И так было уже очень много лет.

Всё же отал-генерал на троне — не лучшее, что может случиться с городом пустынников. Но если у него такой наместник, то он будет процветать.

Я усмехнулся.

Какой теперь из меня правитель... Калека...

Любой сможет сделать мне вызов... Я теперь тень себя.

Оскалившись, готов был проклинать эту жизнь и свою судьбу, но усмешка богов заключалась в том, что я и без того теперь проклят.

Тёмные ведуны в этом невероятно сильны. А тот, кто пустил нож, знал, что живым уже не уйдёт.

Это его прощальный мне подарок! Достойный генерала.

И так хотелось орать! Не столько от боли — к ней я был привычен. Нет, от несправедливости.

От ужаса... Я не желал такого будущего.

Не желал...

Закрыв глаза, оскалился в бессилии.

Драконы плавно скользили в небесах.

Впереди, в предрассветном мареве, словно мираж, вырисовывался Таклеш.

Городские стены возвышались над барханами. За ними скрывались многочисленные улочки родного города: рынки и храмы, ткацкие и гончарные мастерские. А в центре всей этой суеты — замок. Многочисленные башни, выложенные из прочного песчаника, уходили в небо.

Теперь это моя темница.

Хотя у меня ещё сохранялась возможность совершить оборот.

Человек — калека, но зверь — нет.

Последняя отдушина.

Откинув голову, я следил за горизонтом.

Яркий пылающий диск солнца медленно поднимался на востоке. Воздух парил.

Новый день, а я всё ещё жив,

побеждённый победитель.

Закрыв глаза, позволил себе снова впасть в беспамятство...

... Суматоха. Гул голосов. Крики и истерики... женские.

Я не вслушивался в происходящее. Мы приземлились на центральной площади у крыльца замка. Меня уложили на землю. Мелькали тени, но я не смотрел.

Мне было всё равно.

Какая разница, что будет дальше.

Моё сердце остывало, а душа покрывалась льдом.

Вынесли носилки. Главный лекарь Таклеша, Кан, отдавал приказы. Я смотрел на него, такого испуганного и потерянного, и не надеялся ни на что.

Слишком хорошо понимал, какие раны получил. Видел их не раз на теле других, но все они были мертвы. А я, по чудовищно злой иронии судьбы, выжил.

Зачем? Для чего?

Я не понимал. Всё обратилось в прах.

Меня подняли и понесли в замок.

Рядом вышагивал дядя Волкан. Он был немногим старше меня. Родись он с силой дракона, всё было бы проще. Я передал бы власть ему. Но нет... Он мог совершить оборот, но не более. Магия в его крови так и не проснулась.

Он не сможет ответить на вызов силы.

И мы оба это хорошо понимали. Но...

Выдохнув, я попытался найти взглядом его лицо, уловить эмоции.

— Трон твой, — шепнул еле слышно. — Это моё слово. Слышишь, Волкан?

— Молчи, Аяз, — шикнул он. — Всё сложно. Мы теперь уязвимы. У нас в оталах немощный. А я так и остаюсь вторым рождённым, наместником. Но я ещё слабее тебя такого. Ты слишком многих заберёшь с собой в обитель мёртвых.