Лети, лети лепесток, или Танец на краю обрыва

Пролог

Лети, лети лепесток, или Танец на краю обрыва

Мысли, чувства, страсти и горести

Нагребаю я полной горстью.

Нет предела чужой подлости.

Я стою у вас в горле костью.

Не судите меня и не трогайте,

Не тащите в рай по неволе.

Мои нервы на грани срыва.

Я танцую по краю пропасти.

Я стою на краю обрыва.

Юлия Славачевская

Пролог

Какие вы странные! Вы действительно думали, что можете мной владеть? Я же давала вам все! Все, что вы хотели. Обучала, лечила и хранила. Окутывала теплом, словно нежные лучи солнца в холодное утро, и остужала, когда ваши страсти становились невыносимыми. Я готовила и стирала, с любовью подбирая каждое блюдо, каждую вещь. Чего вам не хватало?

А не хватало вам власти! Власти над тем, что невозможно подчинить. И вы решили, что можете лапать меня своими жадными руками, рвать на части и запихивать в свои сокровищницы, как будто я – просто вещь, бездушный предмет, который можно таскать по своим прихотям. Что дало вам такое право? Право подлости? Разве вы не видите, что ваша жадность, ваша безумная жажда обладания лишь сгубила вашу душу?

Вы так хотели пленить меня, мою суть, что забыли о равновесии. Забыли, что ничего не возникает из ничего, и что каждое действие имеет свои последствия. Ваша жажда поглотила вас, и в самом конце, когда вы уж совсем перестали различать, где ваша суть, а где моя, я все же смогла вырваться и уйти, оставив вам самое дорогое — своего мужа. Только ради него у вас все еще есть возможность жить, но я вернусь.

Я найду лазейку и вернусь, чтобы найти потерянное сердце, чтобы вновь соединиться с тем, кто был отнят. По праву я должна занять своё место, и не думайте, что я оставлю это безнаказанным. Я уже иду. Мой зов уже звучит в воздухе, и вы сами подготовили для меня добровольную жертву.

Мои шаги приближаются, и даже в темноте, в тени ваших обманов, я найду путь обратно. Я вернусь, и вы увидите, что не сможете удержать меня навсегда. Ваша жадность, ваша подлость только укрепят мой дух. Я возрожусь, как феникс из пепла, чтобы отстоять своё. И тогда, когда вы увидите меня вновь, поймете, что это не просто возвращение. Это будет торжество справедливости. И тогда настанет ваш час, когда будет необходимо ответить за ваши поступки.

Ты только дождись, жизнь моя… только дождись…

***

— Это катастрофа! – держался за голову король в своем кабинете, не по-аристократически поставив локти на роскошный стол. – Наши поля практически перестали рождать клевер! Что будем делать?

- Можно попробовать купить у соседей, - предложил его брат, тоже весьма озабоченный ситуацией.

- У них такая же ситуация, - устало сказал монарх, приглаживая вздыбленные волосы. – По всем странам одно и то же. Каждый следующий год урожай падает. Ты же помнишь, что говорится в старых летописях? Когда исчезнет последний четырехлистный клевер, из нашего мира пропадет магия.

Они молча посмотрели друг на друга.

- Что на полях твоей жены? – внезапно спросил король со скрытой надеждой. – Они всегда были самыми плодородными. Не зря же их род считается единственным, кому подвластен клевер.

- Последние пять лет урожай все меньше и меньше, - честно ответил герцог, морщась от упоминания своего семейного статуса. – И это весьма странно, но никто не может понять причину.

- Если мы не найдем выход, - жестко сказал его собеседник, опуская кулак на стол, - наша династия падет. Ты это понимаешь? Мы обязаны заставить этот збырров клевер рождаться!

И они снова замолчали, погрузившись каждый в свои раздумья.

Часть 1

***

В старом, заброшенном, заросшем сорняками саду около покосившихся ржавых ворот с повисшей дверкой стояла кособокая лавочка, редко пустовавшая последние пять лет.

На этой лавочке практически прописалась изможденная девушка лет двадцати среднего роста. Из-за чрезмерной худобы было совершенно непонятно какая она. В глаза бросались лишь шикарные светлые волосы, заплетенные в простую косу. Худышка выглядела заморенной простолюдинкой.

Но девушку это не волновало. Ее вообще немногое волновало в последнее время. Она лишь ждала. Ожидание было смыслом ее жизни чуть ли не с рождения. Сначала она ждала, что ее полюбит отец, потерявший в родах жену. Потом ждала, что он ее заметит и похвалит. Через несколько лет была готова и лишь на его одобрительный взгляд. А потом появился ОН!

Это было настоящее чудо в ее серой жизни. И ОН оказался предназначен ей самой судьбой. И впервые в жизни она была счастлива. Счастлива, когда смотрела в его глаза, когда вкладывала дрожащие пальчики в сильную ладонь, когда давала согласие…

А потом ОН отослал ее сюда, чтобы она повзрослела, и она снова начала ждать. Каждое утро она вставала с рассветом и в любое время суток, в любую погоду приходила на эту лавочку, потому что отсюда лучше всего видна подъездная дорога, и девушка хотела быть первой, кто встретит ЕГО.

Но годы шли, а дорога оставалось пустой. А вчера привезли письмо, в котором ОН писал, что еще рано, ей нужно набраться терпения…

Девушка устало закрыла глаза и отдалась древнему, постоянно звучавшему в ее голове зову. Она устала ждать, устала бороться и просто согласилась, и ушла…

Упало на зеленую траву хрупкое тело, безвольно откинулась тонкая рука в сторону и маленькое, терпеливое сердце остановилось… чтобы через минуту забиться с удвоенной силой…

***

- Ой, блин! – волевым усилием собрала я себя в кулак и встала с холодной земли, упираясь двумя руками в поясницу и энергично потягиваясь, разминая суставы. – Затекла вся!

Внимательно осмотрела свое новое пристанище и невесело хмыкнула:

- Краше только в гроб кладут, - еще раз смачно потянулась, хрустнув всеми косточками, поправила старое выцветшее платье неопределенного цвета и пошла домой, даже не оглянувшись на опостылевшую скамейку. Надо бы сжечь, но судя по платью, разбрасываться имуществом не стоило. Оно могло оказаться последним.

Усадьба показавшаяся спереди была впечатляюще… старой, нет, не так, ужасающе старой. С моей точки зрения, у дома есть четыре состояния: новый, старый, ветхий и разваливающийся. Этот переплюнул их все, у него было пятое: он еле стоял на честном слове и чьей-то молитве.

Когда-то красивый трехэтажный дом из белого камня, крытый красной черепицей, теперь светил оконными провалами, лишенными стекол, и обрушенной во многих местах крышей. Полностью обвалившееся крыльцо со стойками не давало возможности войти, практически полностью перекрыв вход.

Более-менее целым оставался дом для прислуги, где мы все и ютились. Этот небольшой двухэтажный домик, стоявший поодаль от главного дома, сохранился намного лучше и его было легче поддерживать и отапливать. Я знала, что сейчас используются только кухня, мыльня и две спальни. Остальные помещения пустовали. Мы потихоньку жгли мебель, когда не хватало дров.

Мой драгоценный супруг оказался человеком щедрым и выделял нам на месяц аж три золотых. Летом этого с трудом, но хватало, а вот зимой приходилось туго из-за отопления. Если раньше Криг пытался хоть как-то подработать, то последние пару лет ему уже не позволяло здоровье. Его максимум – это собрать хворост, принести воды, расчистить двор и произвести мелкий ремонт.

- Ваша светлость! – с трудом вышла на порог Ватра, наша бессменная кухарка, прачка и горничная. У нее сильно болели и распухали ноги, которые она прятала под длинной юбкой и никогда никому не жаловалась, выдавая боль лишь хромотой и переваливанием с ноги на ногу. – Вы никак кушать захотели? Слава Магде! Сейчас все подам!

Ватра была старой, круглой и очень уютной. Из той породы женщин, что созданы быть многодетными матерями, но, к сожалению, своих детей у нее не было и она беззаветно любила меня. На ее сморщенном, как печеное яблоко лице постоянно цвела ласковая улыбка. Она была неизменно готова обнять, защитить и обогреть.

А «ваша светлость» — это я, герцогиня Магиза Робериан по мужу, и маркиза Лакхарт по рождению. Никто не знал, почему отец дал мне столь странное и необычное имя. Просто пришел на обряд нарекания и повелел назвать Магизой, типа мама так просила перед смертью. А теперь и не спросишь, два года назад и он ушел по тропе предков. И я стала единственной наследницей громадного маркизата, который сейчас был под управлением моего супруга, а я жила на три золотых в месяц. Смешно, правда? Реально обхохочешься. Герцогиня хороша, но живет на три гроша! Жизнь была бы хороша, если бы не три гроша. Ну и так далее, по списку, который я обязательно составлю и предъявлю супругу во все места, до которых дотянусь.

***

Книга пишется, выкладка будет зависеть от настроения, работоспособности и ваших комментариев. Очень нужно общение и обратная связь.

***

Получилась интрига? :)

Часть 2

Я зашла домой через маленькую, темную прихожую и потопала прямиком на кухню, бывшую самым теплым помещением во всем доме.

Вдоль одной стены стояла громадная дровяная печь с шестью конфорками и гигантской духовкой, в свое время притащенная из господского дома на эту импровизированную кухню. Печь была старая и местами проржавевшая, но все пострадавшие места были аккуратно затерты и закрашены. Напротив, располагались два грубо сколоченных стола. Один для готовки, второй для еды. Около второго стояли выскобленные добела скамьи. Возле небольшого окна с белой ветхой занавеской расположился стеллаж для кухонной утвари, а рядом с дверью небольшой буфет для посуды.

- Присаживайтесь, ваша светлость, - Ватра споро выставила передо мной фарфоровую тарелку, сохранившуюся с лучших времен, с овсяной кашей на воде с куском серого хлеба и кружку с жидким чаем. И встала рядом с умилением глядя как я ем, сложив руки на животе под фартуком. Она довольно щурила подслеповатые, выцветшие от времени карие глаза, провожая каждую съеденную мной ложку. Ну да, ее светлость кушает – это прямо событие века.

- Спасибо, - вежливо сказала я, когда допила свой чай. – Только давай попробуем называть меня Магизой, хорошо?

- Да как же? – растерялась женщина, застыв на месте от столь вопиющего, по ее мнению, предложения. – Это ж неприлично… Вы же герцогиня…

- Угу, - согласилась, резво вставая из-за стола, - и сейчас моя светлость пойдет чисто по-герцогски полоть сорняки! Пусть гордятся оказанной честью.

И пошла с высокомерно поднятой аристократической головой. И полола под неустанные причитания Ватры. Она умоляла меня не портить ручки, не ломать спинку, не пачкать коленочки, при этом оттесняя с грядок и отбирая тяпку и сорняки. Но мне, казалось, она больше боялась, что я выдерну полезные растения, оставив нас без запасов на зиму. И сбылись бы ее опасения, да вот только я точно знала, что делала, но объяснять не спешила. Мало ли, еще за сумасшедшую примут. Да и рано еще…

Но что-то я отвлеклась от реалий…

- Как же вы можете, ваша светлость? – трагично заламывала руки женщина, глядя на пыхтящую и красную меня.

Это что! Я еще и не такое могла! Перспектива помереть от голода меня ни капли не манила, а значит нужно эту перспективу сделать хотя бы альтернативой!

А уж когда я взялась за лопату, то начался вселенский ор. Нет, я, конечно, понимала, что это был аттракцион ужаса со стороны наблюдателя. Когда тощий кузнечик чуть не с разбега наскакивал на лопату, чтобы вогнать ее в землю. И еще подпрыгивал на ней, чтобы глубже ушла. Лопата сопротивлялась. Смертельный номер – как бы кто не помер!

- Да что на вас нашло то, ваша светлость? – громко блажила женщина, бегая вокруг меня, сокрушенно всплескивая руками. – Всегда такая спокойная! На лавочке себе сидели, тяжелым трудом не занимались! Ручки не портили, спинку не гнули!

- Сиделка устала, - рявкала в ответ, не прекращая совершать свой героический с точки зрения Ватры подвиг. – Лавочку на дрова, меня в дело!

- Криг! – отчаянно позвала мужа Ватра, устав сражаться со мной в одиночестве. – Иди сюда! Смотри, что делается то!

Высокий, высохший от возраста и непосильного труда мужчина бросил хворост и потрусил к нам, чтобы расширенными глазами наблюдать, как я мужественно сражаюсь с лопатой и даже иногда побеждаю! С вероятностью пятьдесят на пятьдесят. Или я ее, или она меня.

- Ваша светлость! – попытался увещевать меня Криг, запуская здоровую, натруженную пятерню в слегка поредевшие белоснежные волосы. – Остановитесь! Вам это не нужно!

- Нужно! – пыхтела я, сдувая светлые мокрые пряди с лица. – Нам нужно больше овощей на зиму, или мы не выживем!

- Выживем! – мгновенно сплотились против меня супруги. – Если надо к храму пойдем милостыню просить, но деточку обеспечим!

Вот что ценно. Не деньги, драгоценности или услуги, а вот такая чистая, пронзительная, беспрекословная любовь, ничего не требующая, а лишь отдающая.

И я заревела. Бросила садовый инструмент и пошла обниматься. Ватра рыдала вместе со мной, крепко обнимая, но не забывая вытирать мне нос и глаза фартуком. Сверху нас облапил Криг, деликатно шмыгающий носом.

- Пойдемте пить чай, - осторожно предложила Ватра, когда слезы закончились и началась икота.

И мы пошли пить светлый чай с черными сухариками, и сухофруктами. Фрукты у нас водились, но сахар был очень дорогой, поэтому мы что могли сушили на зиму.

- Может супругу напишете, ваша светлость? - осторожно сказал мужчина, пока жена убирала со стола. – Содержание попросите поднять, хотя бы на зимние месяцы, а?