Letum non omnia finit. Часть 1

Предисловие

Знаете, бывает ощущение, что, когда в жизни все хорошо, в скором времени обязательно наступит полный крах.

Тот день не предвещал абсолютно ничего плохого.

Я в приподнятом настроении ехала на встречу с университетскими подругами, мечтая о предстоящей трёхдневной поездке на море, которая выпала на мой день рождения, что, несомненно, очень меня радовало. Ведь несмотря на то, что жили мы в приморском городе, купаться удавалось редко – город портовый, различных кораблей, яхт и катеров не мало, а купаться в разводах нефтепродуктов как-то не было желания. У местных даже локальная шутка есть – про мальчика, который решил искупнуться на Корабельной набережной и обзавёлся третьей рукой. Поэтому приходилось ехать не менее пяти часов на другой конец края.

Мы решили совместить приятное с полезным и обсудить детали поездки не по телефону, как обычно, а сидя в кафе на набережной. Все просто: за последние полгода мы слишком мало виделись, поэтому не стали отказываться от возможности встретиться. Да и родители были не в восторге от приходящих счетов за домашний телефон, а мобильник был только у одной из нас.

И вот, автобус с ветерком несётся к месту назначения, на мне солнечные очки, спасающие от яркого солнца, в руках томик Толкина, а в рюкзаке, сшитом из старых джинсов, бутыль с прохладной водой, столь необходимой в жаркий день. Жизнь прекрасна и удивительна…

Но моя интуиция просто кричит о приближающейся опасности. Обычно я ей всецело доверяю, но… Отменять из-за предчувствий встречу, запланированную ещё неделю назад я посчитала глупым ребячеством. Разум в очередной раз взял контроль над чувствами. И не скажу, что меня это радовало. Вот, Елена Гилберт из Дневников Вампира тоже не обратила внимания на дурные предчувствия в начале первой книги…  И что из этого получилось?

Что-то не о том я думаю… Да и странно, что вспомнила про эту серию книг, которая меня не особо зацепила. Всё-таки вампиры мне не по душе.

 - Бред шизофреника, - вздохнула я и мотнула головой, прогоняя дурные мысли прочь. Чем о всякой чепухе думать, лучше погружусь в мир Средиземья.

Битва за Хельмову падь настолько меня увлекла, что я чуть не пропустила свою остановку. Пришлось в ускоренном режиме протискиваться через толпу дачников. Хорошо ещё, что основная масса людей вышла на предыдущей остановке, поэтому из чрева автобуса я вышла целой и невредимой.

И вот, стою я на городской площади, которую мы с девочками выбрали нашим местом встречи, и пытаюсь убрать книгу в рюкзак. 

Я приехала раньше всех, а значит у меня ещё есть время посидеть на лавочке и понежиться на солнце. Уж очень его не хватало после дождливого июня. Поэтому я, не теряя времени, направилась к небольшой, а главное пустующей, лавочке.

Вдруг моё внимание привлёк ребёнок. Я пригляделась. Ну... Мальчик как мальчик, на вид лет семь-восемь, смуглый, темноволосый. В общем ничего примечательного.

Я уже собралась продолжить свой путь, как краем глаза заметила какое-то движение. Мужчина в деловом костюме, стоявший неподалёку от мальчика, достал пистолет, прицеливаясь в ребёнка.

Тело отреагировало моментально. В считанные секунды до выстрела я метнулась к мальчику, загородив его собой. Тело пронзила резкая боль. Я захрипела, пытаясь вдохнуть хотя бы глоток воздуха. С запозданием я услышала звуки выстрелов и крики людей.

Последнее, что я помню - это алые глаза шокированного мальчика и его руки, вцепившиеся в мои плечи.

Глава 1

Многие говорят, что смерть дарует покой. Так вот. Не верьте им - они все врут.

Сорок. Дней.

Сорок чёртовых дней я не могла покинуть свой дом и своих родных. Невидимая, существующая в каком-то другом мире и беспомощно наблюдающая за страданиями близких. Смерть - это далеко не самое худшее...

Пятилетняя сестрёнка, заливающая слезами мой портрет.

Тётя и бабушка, тайком плачущие ночью в подушку.

Мужчины, стыдливо отворачивающиеся, чтобы никто не увидел их красных глаз.

Подруги, рыдающие навзрыд.

И хмурое дождливое небо...

Сорок дней ада.

Я даже не пыталась достучаться до родных, зная, что этим я их только напугаю. Ведь сказки о призраках и полтергейстах не с потолка берутся. Поэтому мне оставалось только неслышно вздыхать, да наблюдать за всеми.

Сначала, я даже не поняла, что произошло. Просто в момент, следующий после того, как меня пронзила боль, я поняла, что стою чуть поодаль. Мальчика отцепили от моего тела и загородили от толпы мужчины в черных костюмах и солнцезащитных очках. Ребёнка тут же обнял статный мужчина, видимо отец, шевелюру которого уже тронула седина. Внезапно мужчина поднял голову и, глянув мельком на спешно удаляющегося убийцу, сделал кому-то знак рукой. Через мгновение голова киллера стала кровавым месивом. Тело по инерции сделало шаг и завалилась на бок, оставив след среди пятен крови и ошмётков мозга. Будь у меня тело, меня бы непременно стошнило.

А странный мужчина недовольно оглядел площадь, которая стала похожа на место бойни, и сел в подъехавшую чёрную машину с сильно затонированными стёклами. Чёрт возьми, чувствую, что мне повезло, что с этим мужчиной я не пересеклась при жизни. От нелепости и неуместности этого каламбура, я захихикала. Но смех быстро оборвался, когда до меня дошло, в какой ситуации я оказалась. Я просто наблюдала за врачами, которые, накрыв тела, нервно курили в стороне. А потом я перенеслась домой, где меня не ждало ничего хорошего.

Но все это уже позади.

Я пропустила момент, когда оказалась в огромном белом помещении. Вот, я ещё дома, тоскливо оглядываю комнату; а тут я уже в другом месте. Ни белой вспышки, ни яркого света не было.

В центре комнаты стояли огромные серебряные весы. К ним я и направилась, озираясь по сторонам, пытаясь увидеть что-то ещё.

 - Бесполезно, - я резко повернулась, услышав довольно-таки приятный мужской голос. - Кроме весов Созидания и Разрушения здесь ничего нет.

Говорил молодой мужчина, которому на вид было не больше тридцати лет. У меня перехватило дыхание: настолько прекрасен был незнакомец. Его светлые волосы расплавленным золотом лежали на плечах. Его глаза были зелёными, словно листья на деревьях, когда в них играют утренние солнечные лучи. Его безукоризненный костюм поражал своей белизной. Рубашка, галстук и туфли были такого же белоснежного цвета. Мужчина смотрел на меня и доброжелательно и ласково улыбался. Я хотела было улыбнуться в ответ, но тут меня как током прошибло: в его улыбке, в его голосе было СЛИШКОМ МНОГО ДОБРА.

 - З... Здравствуйте, - на всякий случай поздоровалась я, надеясь, что мои догадки не оказались правдой.

 - Привет-привет, Полиночка. Как же я рад тебя видеть, - мужчина, обворожительно улыбаясь, подошёл ко мне ближе. Слова, движения... все выдавало в нем скользкую личность, этакого змея, ждущего, пока затянутся кольца. Меня передёрнуло. Странный мужчина до ужаса напоминал отца мальчика, которого я спасла. И мне это не нравилось.

 - Я ведь за тобой давно наблюдаю. С самого детства. Ты всегда была такая миленькая и...

 - Прекрати балаган немедленно! - только незнакомец протянул руку, пытаясь прикоснуться ко мне, на "сцене" появилось ещё одно действующее лицо. Голос внезапно появившегося мужчины был-таки громовой. Его грозный вид... впечатлял. Строгий взгляд, рыцарственная осанка. В противовес моему собеседнику он был облачен в старинные одежды. В его правой руке пылал алый клинок без ножен. И если мой собеседник вызывал лишь подозрения и страх, несмотря на приятный внешний вид, то этот мужчина рождал в душе спокойствие, лёгкость и веру. Веру в Свет.

Ох не так я себе представляла Божий Суд. Совсем не так. Особенно, если учитывать, что при жизни я себя ни к какой религии не относила.

Весы устрашающе качнулись.

 - Ой, мама, - испуганно прошептала я.

 - Не бойся, - ухмыльнулся мужчина в костюме. - Бояться надо было при жизни. А сейчас тебе остаётся лишь наблюдать. И смириться со своей участью.

От того, как он с предвкушением потёр руки мне стало откровенно не по себе.

 - Увы, дитя, он прав, - с сожалением признал Воитель.

 - Я всегда прав, - засмеялся незнакомец в белом.

 - Дитя, ты знаешь, что сейчас будет? - спросил мужчина в старинном одеянии.

 - Эээ... Сейчас буду определяться с последующим местожительством? - попыталась пошутить я.

Мужчина с мечом нахмурился, а его более современный "собрат" загоготал.

 - Уриил, отдай девчонку мне. Таким, как она, самое место у меня, - он ухмыльнулся.

 - Не спеши, Дьявол! - отрезал Архангел Уриил. - Это решать не нам! Да начнётся Суд Божий. Да решится судьба этой заблудшей души!

 - Правила просты, - вновь подал голос оппонент Архангела. В его голосе явно слышалась вселенская скука. - Чаша весов на моей стороне - Чаша Разрушения. Чашка этого святоши, - Дьявол небрежно кивнул в сторону Уриила, - Чаша Созидания. Если перевесит Разрушение - то ты отправишься в Ад, под моим скромным руководством. Если Созидание - то к этим, на зелёненькие поля и луга Эдемского Сада.

 - А если чаши уравновесятся? - спросила я, отмечая, что презрением в голосе Демона можно спокойно убивать.

 - Это значит, что тебе, дитя, дан ещё один шанс. Переродившись, ты начнёшь новую жизнь, - произнёс Архангел.

 - Ага. Шанс новый, но все грехи и ошибки предыдущих жизней сохранятся, - засмеялся "белоснежный" демон. - В этом то и вся прелесть вашей конторы, Уриил. Люди перерождаются, с каждым воплощением совершая все больше и больше ошибок... а потом попадают в самое пекло. К нам.

Глава 2

Мои надежды, что все происходящее - лишь сон, разбились вдребезги о скалы жестокой реальности.

Синее пламя больше не причиняло боли, приняв вид тонких, но от этого не менее прочных цепей, сковавших меня по рукам и ногам, тяжёлым грузом повиснув на шее и не давая ни малейшей возможности пошевелиться. Дикий зверь в клетке чувствует себя свободнее... И все это в непроглядном мраке.

Абсолютная тьма, в которой, казалось, погибнет любой лучик света, окружала меня капканом, как не так давно это делало синее пламя. Цепи же были недостаточно яркими, чтобы хоть чуточку рассеять эту чёрную мглу. Они просто мерцали мягким сиянием, и теперь напоминали не огонь, как вначале, а невесомую дымку, завораживающую любого, кто посмотрит на неё, чего я не осмеливалась лишний раз делать, опасаясь потерять свою личность. Вместо этого я вспоминала, прокручивала свою жизнь в памяти, чтобы не забыть. Розовый торт-мишка на четвёртый день рожденья. Лучшая подруга и я, в одинаковых платьях с подсолнухами. Мальчик, в которого я была влюблена в детском саду. Первый поход в школу и разочарование от жестокой школьной реальности. Первые выступления, грамоты и награды. Вечеринки с подругами. Ссора с отцом. Потом с матерью. Посиделки с крёстной. Рождение двух двоюродных сестёр. Голубое платье, как у Золушки, и корона королевы бала на выпускном. Первая любовь, первое разочарование. Поступление в университет. Встреча с девочками. Диплом. Работа. Одна, другая, трётья… Весёлые разговоры ни о чём... Походы в кафе и кинотеатры... Как же я скучаю по всему этому...

Интересно, а души могут сойти с ума от одиночества?

Проверять это на себе не хотелось, поэтому я говорила, вспоминала прочитанные книги и фильмы, пела, рассказывала стихи... В общем делала что угодно, чтобы слышать хотя бы свой голос в этой давящей тишине.

Главное - не сдаваться. Цепи не смогут держать меня вечно. И когда они ослабнут, я вырвусь на свободу. Жизнь обычного призрака уже не казалась мне столь ужасной. Да, он существует лишь в астральном мире... но, по крайней мере, он может двигаться, видеть этот мир. И небо. Серое от дождя, тёмное грозовое, белоснежное от огромных облаков, похожих на мягкую перину... И яркое голубое, приводящее в восторг и дарующее ощущение бесконечности небосвода.

В одном я была права. Не знаю, сколько времени прошло с момента моего заточения, но цепи начали терять силу, постепенно исчезая во мраке. И как только ненавистные оковы ослабли настолько, что давали возможность двинуться, я резким движением разорвала их. Моей радости не было предела. Теперь нужно отсюда выбираться. Я встала, пошатываясь, разминая затёкшие мышцы. Затем сделала глубокий вдох и побежала вперёд. Правда недалеко. Момент появления золотой клетки я пропустила, поплатившись за это. Прутья моей новой тюрьмы были объяты ярким оранжевым пламенем, которое обожгло меня, когда я, набрав скорость, влетела в него. Оно было таким ярким, что мои глаза начали нестерпимо болеть всякий раз, когда я смотрела на него.

Но ещё больший шок меня ждал впереди.

Когда золотая клетка захлопнулась над головой, я начала слышать голоса. Первой мыслью было " Так и есть — с ума сошла, спятила, чокнулась!"

Было страшно. Долгое время отягощённая одиночеством, я вдруг испугалась, что возможно оказалась не одна. Я боялась разрушить уже устоявшуюся зону комфорта, мой уже ставший привычным мирок, боялась перемен.

Забившись в угол клетки, я со всей силы зажмурила глаза и зажала уши руками, лишь бы ничего не слышать и...

 - Тсуна-кун, ты проснулся! - я увидела красивую женщину с каштановыми волосами и карими глазами, которая с лаской и любовью смотрела... на меня?

Это было очень странное ощущение. Я не могла управлять телом этого ребёнка, но чувствовала его каждую клеточку, каждую эмоцию, каждое прикосновение, как свои собственные. Меня переполняла огромная радость от появления этой женщины, и такая сильная любовь к ней, что я не могла понять, где заканчиваются мои чувства, а где начинаются чувства малыша... Когда-то я читала, что детские эмоции намного сильнее, чем у взрослого... но к такому я не была готова. Это был сплошной эмоциональный поток, в котором легко было потерять себя и раствориться в чужих чувствах без следа.

Осознав это, я резко распахнула глаза. Наваждение исчезло. Почти. Отголоски эмоций ребёнка даже в таком состоянии ощущались предельно отчётливо.

Постепенно я училась отличать мельчайшие оттенки изменения эмоционального состояния малыша. Которого, как оказалось, зовут Тсунаёши. Через него я постепенно познавала мир, окружающий полугодовалого кроху. Начала учить японский язык благодаря его матери, Нане. Эта потрясающая женщина находилась рядом с малышом каждое мгновение, рассказывая Тсуне что-то, читала ему книги, играла... Даже невооружённым глазом было заметно насколько дорог для неё сын и насколько ей нравится проводить с ним время. Вдвоём.

Для меня было странным, что примерно за месяц моего наблюдения за мальчиком мы видели отца Тсуны только однажды. Неудивительно, что и я, и Тсуна здорово перепугались, когда Нана вручила ребёнка в руки какому-то дядьки бандитского вида с колючей щетиной. Тсунаёши тогда зарыдал не своим голосом, а я не находила себе места от беспокойства. Даже слова Наны "Тсу-кун, это же твой папочка!" меня совершенно не успокоили.

Когда ты живёшь эмоциями и чувствами другого человека, а тем более маленького ребёнка, то хочешь того или нет, ты обязательно привяжешься к нему, как к родному. Так случилось со мной. Я уже воспринимала Тсунаёши как маленького братишку, практически близнеца, которого у меня никогда не было. Когда смеялся он, смеялась и я. Когда он плакал, хотелось только одного - обнять и утешить. Когда ему становилось страшно, я пыталась пробиться из клетки, раня себя, чтобы защитить малыша, уберечь его от опасности.

О побеге из золотой клетки даже мысли не было.

Я просто знала, что не могу оставить мальчика. И что рано или поздно я найду способ связаться с ним, подружиться, помогать, поддерживать в трудную минуту и просто быть рядом.

Глава 3

Холодные капли падали на моё лицо. Вокруг была тишина, нарушаемая едва слышными всхлипами. С большим трудом разлепив отяжелевшие веки, я увидела плачущего Тсунаёши, склонившегося надо мной.

 - Тсу… на… — с трудом проговорила я. Мальчик резко перестал плакать и шокировано посмотрел на меня.

 - С тобой все хорошо? — взволнованно спросил ребёнок. Вот глупый! Он не знает меня, не знает где он, но, тем не менее, волнуется в первую очередь за других… Я вздохнула, приподнимаясь на локтях, отмечая, что стала намного меньше ростом. Да и моё тонкоматериальное тело стало каким-то… детским? Что, черт возьми, произошло?

От панических мыслей меня отвлёк Тсуна, слегка дёрнув меня за прядь моих волос, тем самым привлекая к себе внимание.

 - Да, я в порядке… Вроде, — ответила я, на заданный до этого вопрос, с неудовольствием осознавая, что мой голос принадлежит не взрослой девушке, а скорее маленькому ребёнку. «Всё страньше и страньше! Всё чудесатее и чудесатее! Всё любопытственнее и любопытственнее! Всё страннее и страннее! Всё чудесится и чудесится!» Эта цитата из Алисы в Стране Чудес очень ясно описывала моё состояние.

Савада-младший снова привлёк моё внимание, на этот раз помахав своей ручкой перед моим лицом.

 - Что, прости? — глупо переспросила я, понимая, что мальчик задал мне какой-то вопрос.

 - Как тебя зовут? — терпеливо повторил ребёнок.

 - Ли… Рина, — начала я, но поправилась, вспомнив тонкости японского языка.

 - А я вот Тсунаёши, — улыбнулся мальчуган. — Будем дружить?

 - Ээээ… Да, конечно, — несколько удивлённо сказала я. Ох, отвыкла же я от детской непосредственности! Хотя если вспомнить, что я сейчас скорее всего выгляжу как ребёнок, то все становится на свои места. Дети же чистые и искренние. Это очень даже мило. И глядя на радостного Тсунаёши я ничуть не жалела о своих словах.

 - Рина-чан, а ты знаешь, где мы? — Тсуна склонил голову набок, как он всегда делал, когда внимательно слушал кого-то. Я же лихорадочно начала придумывать объяснение.

 - Ну… мы с тобой сейчас находимся в особом месте… — начала я, не зная, что лучше будет сказать ребёнку. Врать само собой не хотелось.

 - Я понял!!! — вдруг воскликнул Тсуна. — Это волшебное королевство, а ты живёшь здесь! Только… почему тут так темно?

 - Ты очень догадливый, Тсунаёши, — я улыбнулась, мысленно восхваляя Нану, которая любит на ночь читать сыну сказки.

Оглядевшись, я поняла, о чём говорит Тсуна. Над нашими головами порхал небольшой сгусток синего пламени. Это пламя было очень похоже на то, которое связало меня с Тсунаёши. Но и было в нем что-то другое… Что-то родственное мне. И этого света этого огонька хватало только на то, чтобы мы с мальчиком видели друг друга, но не видели всего, что окружает нас.

Тсуна неосознанно старался держаться как можно ближе ко мне. Ну конечно! Он же дико боится темноты! Надо срочно что-то придумать…

 - Тсуна, — позвала я. Мальчик тут же посмотрел на меня. — А ты попробуй представить что-то хорошее. И вот увидишь — темнота исчезнет!

Мне бы ту уверенность, с какой я говорила. Если не получится, будет проблематично объясняться перед ребёнком. Который в это время с силой закрыл глаза, что-то представляя. Вместе с этим окружающая нас обстановка стала изменяться. Из темноты появились деревья, под ногами выросла трава… Через несколько мгновений мы сидели на залитой солнцем поляне. Всюду летали бабочки, садясь на диковинные цветы. Гармония…

 - Можешь открыть глаза, — негромко сказала я, ещё находясь под впечатлением. Дети действительно удивительны! Взрослые не способны вот так, за секунды выдумать в мельчайших деталях целый мирок.

 - Ух ты! — мальчик, разинув рот, смотрел на это великолепие. — Знаешь, Рина-чан, мне тут очень нравится!

 - Мне тоже, — тихо сказала я, наблюдая как счастливый Тсунаёши бегает по поляне.

После больше чем четырёх лет одиночества было довольно странно разговаривать с кем-то… поначалу я даже чувствовала себя как-то неуютно. Но чувство дискомфорта быстро оставило меня: Тсуна не позволил мне сидеть и предаваться мыслям, утянув меня играть.

Рядом с этим ребёнком было действительно весело. Я заново открыла для себя мир детства, а Тсуна радовался новому другу.

Казалось, мы можем играть вечно…, но в один момент мальчик вдруг остановился и всхлипнул.

 - Что случилось? — взволнованно спросила я.

 - Мама, наверное, волнуется… — вздохнул мальчик. И правда… Я даже понятия не имею, что происходит с его телом, пока мы оба в подсознании.

 - Наверное, тебе пора возвращаться, — грустно сказала я.

 - А ты что будешь делать? — спросил Тсуна.

 - Я буду ждать тебя здесь, — я улыбнулась, обняв мальчика на прощанье. Он ответил мне тёплой улыбкой, прикрыл глаза и исчез. Я же прилегла на траву.

Думаю, что наше знакомство все-таки прошло очень удачно.

***

Когда Тсунаёши пришёл в себя и открыл глаза, я, к своему глубочайшему недовольству, обнаружила, что он находится в больнице. Какого дьявола здесь творится?!

 - Тсу-кун, ты так сильно меня напугал!!! — Нана вся в слезах обняла сына.

 - Мама… а где папа? — спросил мальчик.

 - Ох, дорогой мой… Твоему папе пришлось снова уехать… — вздохнула Нана. — Но он так сильно за тебя переживал!

Горечь и обида захлестнули бедного ребёнка. Он так ждал, что отец на этот раз останется с ними, но… Я практически ненавидела Емитсу. Нельзя заставлять ребёнка испытывать такие отвратительные чувства…

 «Тсуна!» — громко сказала я, надеясь на чудо. И не зря — мальчик резко поднял голову, удивлённо обводя взглядом больничную палату, как будто ждал, что я вдруг появлюсь перед ним.

«Отлично! — мысленно усмехнулась я. — Закрепим успех».

  «Тсуна, не расстраивайся, пожалуйста. Все будет хорошо», — пообещала я, зная, что ребёнок меня прекрасно слышит.

Глава 4

 «Оне-чан, я так волнуюсь», - испуганно прошептал Тсуна, глядя на свою школу, в которой ему предстояло учиться ближайшие 6 лет.

  «Спокойствие, отото. Только спокойствие!» – сказала я, удобно устроившись на траве в подсознании Савады. – «Школа – это далеко не самое плохое, что может случиться с человеком! Поверь, есть вещи намного страшнее…»

Тсунаёши из-за моих слов споткнулся и чуть не упал. Его вовремя подхватила Нана, которая сразу начала причитать: «Тсу-кун, аккуратнее! Мы же не хотим, чтобы ты поранился в такой замечательный день?». Я же нахмурилась. Два с половиной года мы пытались, если не избавить, то приуменьшить неуклюжесть Тсуны и, не скрою, добились в этом определённых успехов. Однако все достижения перекрывало волнение ребёнка.

Просто гадство какое-то! Мальчик панически боится оставаться где-то с незнакомыми людьми. Я была уверена на сто десять процентов, что, если бы его отправили в детский сад, как всех нормальных детей, эта проблема была бы не настолько серьёзной. Однако Емитсу уверял Нану, что не произойдёт ничего страшного, если Тсуна будет дома. В моей прошлой жизни были одноклассники, которые не ходили в детский сад. Слёз и истерик в первом классе от них было больше всего, потому что такой ребёнок привыкнет всегда быть с родителями, а когда приходится на время расставаться, то у малыша непременно начнётся паника.

Как бы я ни старалась понять старика, мне ничего не приходило на ум. Тсуна был не просто ограничен. Я постоянно замечала слежку за семьёй Савада: за Наной… и за Тсунаёши, в особенности. Бедный ребёнок ни на секунду не оставался один: рядом все время "паслись" 2 – 3 человека. И это только те, которых мы замечали. На деле же, я уверена, их было гораздо больше. И причину этой слежки явно знал отец Тсуны. Иначе как объяснить, что, когда Савада-старший соизволял почтить визитом семью, количество следящих резко сокращалось?

Хотя приезды Емитсу были отдельной темой: если он приехал на три дня, то два с половиной из них он ест, пьёт и спит. В такие моменты пользы от него меньше, чем от домашнего животного. Тсуна сильно обижается на него за это и старается свести контакты с отцом к минимуму. Я же в проблему "отцов и детей" старалась не вмешиваться. Совесть не позволяла мне настраивать Тсуну против родителя, но и поддерживать Емитсу я попросту не могла. Было в нем нечто такое, что настораживало... пугало. Тсуну в свои подозрения я, само собой, не посвящала. Во-первых, не хочу усугублять его отношения с отцом, и без того напряжённые. А, во-вторых, у меня не было никаких доказательств. А без них Емитсу просто остаётся темной лошадкой. Глаз с него спускать не буду, но вмешиваться пока не стану.

Тем более, что пока есть дела поважнее.

Тсуна с важным видом стоял на первой в своей жизни линейке и внимательно слушал директора. Тот рассказывал об общественных мероприятиях на этот год, благодарил родителей новичков за то, что «выбрали именно нашу школу», и все в таком духе. Все практически так же, как и у нас, в СССР, где я выросла. Правда, огромным плюсом было то, что руководство школы ни словом не обмолвилось про «звёзд» школы. Ни грамот, ни восхвалений достижений учеников. Это было странно, но здорово. Все довольны, и никто не чувствует себя глупым или ущемлённым.

  «Оне-чан», – мысленно подал голос Тсуна. – «Ты никогда раньше не рассказывала о своём прошлом.»

 «Ну», – улыбнулась я. – «Во-первых, подслушивать чужие мысли не хорошо. Во-вторых, лучше следи за выступлением директора. А в-третьих…»

  «Что?» – настороженно поинтересовался ребёнок.

  «А в-третьих, я расскажу тебе тогда, когда наберёшь за тесты по математике и японскому не менее восьмидесяти баллов», – легко ухмыльнулась я.

Тсунаёши мысленно застонал. А что ты хотел, родной? Надо же как-то стимулировать интерес к тому, что не нравится. Мы и так с большим трудом «добили» хирагану и катакану. Про кандзи даже речи быть не может! Слишком тяжело мальчугану учить подобные вещи. Может, хоть в школе появится что-то вроде конкуренции, чтобы мелкий хоть чуточку старался учиться.

 «Рина-чан, а мы будем сегодня заниматься?» – спросил Тсу, которому уже надоело слушать монотонное повествование.

 «Если ты про школу, то директор должен закончить речь с минуты на минуту, а потом у вас будет классный час, где вы познакомитесь с классным руководителем. Далее следуют два урока: японский язык и естествознание», – ответила я, материализуя прямо из воздуха большой блокнот, бегло просматривая его. Люблю возможности подсознания!

  «Оне-чан, откуда ты все это знаешь?» – удивился Тсуна.

 «Твоя мама рассказывала все это сегодня, пока ты завтракал. Ну, или спал на ходу», – рассмеялась я. Тсуна недовольно насупился. Так! Не стоит больше его злить. Он, когда злится, перестаёт со мной разговаривать. А мне скучно! Поэтому с милой улыбочкой душим внутреннего любителя сарказма и подколок и резко становимся доброй и милой Риной.

Главное, правда, со временем мастерства не растерять.

***

Учебный день на сегодня подошёл к концу. На уроках я специально не отвлекала Тсуну, зато теперь буду навёрстывать упущенное. Сегодня вечером мы будем читать историю похождений Бильбо Бэггинса, братишке должно понравиться. Книгу Тсунаеши заранее, по моей просьбе, взял из библиотеки. Осталось только дойти домой. Вроде бы, квест не сложный: Нана рядом, да и Тсуна может спокойно ориентироваться в Намимори.

Вот только Емитсу, стоящий у школьных ворот, никак не вписывался в наши планы. Уровень игры резко повысился. Спокойная дорога домой отменяется.

Савада-младший с неудовольствием уставился на Саваду-старшего. Я всегда поражалась резкому переходу от доброго и милого мальчугана к холодному и замкнутому человеку. При этом не скажу, что Тсуна не любил отца. Просто малыш с детства ощущал, что Емитсу далеко не так прост, как может показаться. А интуиция, как у Тсунаёши, так и у меня, была просто отменная. И ошибались мы редко.

Глава 5

Емитсу, как будто назло, задержался дома почти на месяц. К огромному недовольству Тсуны. Нам и так с лихвой хватало постоянной слежки. Все как обычно: незнакомые люди, хоть и держащиеся на расстоянии, наблюдали постоянно. Ещё и отец в свободное от сна и принятия алкоголя время повадился ходить за Тсуной как приклеенный. Каждое утро Емитсу отводил Тсунаёши в школу. Каждый день забирал его. Хочешь пойти с классом на экскурсию в музей? Отлично, но папа должен быть рядом. Черт возьми, даже на заднем дворе Тсуна не мог играть в одиночестве! Это было, мягко говоря, странно. Время от времени я отпускала ехидные шуточки на тему «И как только папаня отпускает Тсуну одного в ванную комнату? А вдруг его сына там убьют?». Тсуна на это хихикал, но с видом мученика.

Все это время отото пребывал в недовольном состоянии. Он чувствовал, что у Емитсу проблемы, но не понимал, почему отец, вместо того, чтобы поделиться наболевшим с сыном и женой, «косит» под идиота. Мальчика сильно обижало такое отношение. И не понятно было, за кого ему было обиднее – за себя или за маму.

Нана же порхала по дому и была совершенно счастлива от мысли, что любимый просто рядом. И каждую свободную минуту она старалась проводить с мужем, поэтому дома Тсунаёши был предоставлен сам себе. Не скажу, что его это сильно угнетало: мы читали книги, учили кандзи, я помогала понять новые темы, пройдённые в школе и даже начала потихоньку учить его русскому языку… Однако внимание со стороны родителей тоже должно быть.

Ярким лучиком в жизни моего братишки была одноклассница. Да-да, Савада Тсунаёши влюбился! Сасагава Киоко, так зовут девочку, была «умницей, спортсменкой, комсомолкой и просто красавицей».  Девочка действительно была очень милой. Она старалась подружиться со всеми и уже к концу первой недели обучения обзавелась стайкой подружек. Мне Киоко напоминала маленькое солнышко, к которому, будто бы под воздействием гравитации, тянулись люди, стараясь погреться под яркими лучами.

Наш герой каждый день после школы тайно провожал объект своих воздыханий домой. Извёл две тетради, пытался сочинить признание в любви… я умилялась: такой романтик растёт!

Но признаваться отото даже не собирался. Ведь Сасагава – очень популярная девочка, все время окружена толпой, что смущает новоявленного кавалера. Несмотря на то, что она только в первом классе младшей школы, Киоко уже занимается в танцевальной секции и посещает художественную школу. А Тсуна же… не занят никакими внешкольными курсами. Поэтому стараемся своими силами. На Емитсу надежды нет, Нана вся в домашних делах, а я, даже при всем желании, не учитель. Не спорю, одно время я мечтала пойти учиться на педагога, но в России, после распада СССР, быть преподавателем – тяжёлый и неблагодарный труд. Сейчас же я корила себя за то, что даже не удосужилась ознакомиться с программой обучения и воспитания детей. И не приходилось бы тогда полагаться только на интуицию и опыт воспитания сестёр. Обидно, досадно, но ладно.

Итак, двадцать седьмого апреля. Емитсу решил, что дома он побыл достаточно. Но скорее не он решил, а за него решили: с утра отцу позвонили, после чего он за пару часов собрал все свои вещи и благополучно покинул дом. В честь этого в подсознании я устроила масштабный салют.

Тсуна ощутимо расслабился. С моей подачи начал помогать маме по дому, от чего Нана пришла в восторг. Каждый день начинали с пробежки. Это же хорошо! Да вот только всё у нас не как у людей: Тсунаёши бегает по утрам потому, что опаздывает в школу. Единственное радует – в младшей школе нет формы, и можно носить удобную и практичную одежду. Поэтому мелкий постоянно гонял в спортивных костюмах, чем немного огорчал Нану.

Конечно, я могла бы каждое утро следить, чтобы Тсуна вставал вовремя… Но зачем? Гораздо веселее быть наблюдателем. К тому же, моя цель – не надзирать, а помогать. Ну, и ещё, я с прошлой жизни не отличалась щепетильностью к школьным правилам. Проще говоря, несмотря на то, что училась я исключительно на «хорошо» и «отлично», на правила я немножечко «забила». Но отото такой подарок судьбы, увы, не светит.

***

Каждый день, пока Тсуна спал, я исследовала подсознание. Ещё с прошлой жизни у меня были некоторые мысли, которые требовали подтверждения.

Теоретически в подсознании человека хранится информация о душе: о предыдущих воплощениях, связях с другими душами, все, что мы, люди, зовём судьбой и кармой. И если я смогу найти информацию и правильно её расшифровать, то, возможно, получится немного облегчить будущее для Тсунаёши, а значит и для себя.

Уже не первый день я веду поиски. И за три года нашла лишь крупицы нужной мне информации.

Но даже то, что я нашла, было далеко от идеала. Скажу прямо – у Тсунаёши проблемы. Большие проблемы. Начать хотя бы с того, что одна из основных чакр, свадхистана, у него заблокирована. Мальчик не погиб и не слег с заболеванием только из-за того, что энергия, которая имеется в этой чакре, моя. Только это защищает Тсуну от пробоев в эфирном теле. И это лишь верхушка «айсберга».

Каналы, исходящие от аджны чакры у нас общие. При этом в прошлой жизни я до конца не восстановила эту чакру «третьего глаза». Это значит лишь то, что теперь любой ментальный удар по Тсуне отражается и на мне. Нет, мы не делим беду пополам, как может показаться в теории. Все гораздо хуже… например, если братик порежется. Следуя этой теории, у нас обоих должно появиться по половине раны. На деле же порезы передадутся в полной мере. А ведь есть ещё различные проклятия, порчи, программы и многое другое.

Ох, как мне не хватает моего маятника! Тогда бы хоть на поиски я тратила меньше времени. Но чего нет, того нет! Конечно, как только научимся с отото вместе управлять телом, не вызывая подозрений, я серьёзно возьмусь за очищение. А то было бы странно связываться с подсознанием, находясь в подсознании.

Пока же я могу строить только теории. Но то, что Тимотео связан с повреждением чакр Тсунаёши, я могла сказать с полной уверенностью. Замечу также, что, из-за блокировки одной чакры, страдают все. От этого и неуклюжесть Тсуны, и неспособность быстро усваивать новый материал, и излишняя зажатость.

Глава 6

 – Никчёмный Тсуна, ты снова опоздал! – как только отото пересёк дверной проем, отовсюду послышались насмешки.

 «Рина-не, может, поможешь?» – с надеждой спросил у меня Тсуна.

«Даже и не мечтай», – фыркнула я. – «Кто во втором классе младшей школы сказал, что он взрослый и ответственный человек и что он может сам справиться с насмешками?»

«Ты злая», – надулся отото.

«Ага. Злая и жестокая… потому что кое-кто забил на домашние задания и продрых все выходные! Теперь, если тебе попадёт от учителя, я не виновата! И не дай Бог, ты наберёшь меньше пятидесяти баллов за тест! Гарантирую, к пересдаче будешь готовиться ночами! По конспектам на русском языке!» – вспылила я, зная, что иначе заставить Тсуну хоть как-то учиться было невозможно.

Нана в этом плане совсем не интересовалась сыном. Приходилось выкручиваться. Не то, чтобы я считала, что учёба в школе даст Тсунаёши много знаний о жизни… но хотя бы среднюю планку держать нужно! Если в младшей школе Савада ощутимо расслабился, то в средней он «пожинал плоды» такого отношения.

Домашние задания он делает через раз. На уроках часто спит. Вечно опаздывает. За нарушения дисциплины был неоднократно избит Хибари Кеей. Глава недавно сформированного Дисциплинарного Комитета был суров, серьёзен и молчалив. С таким только в разведку ходить. Нужно будет пообещать отото, что если он и впредь будет учиться ниже среднего, то я возьму его тело под контроль и пойду дразнить Хибари. Порой я становлюсь слишком жестокой. Нужно исправляться. Наверное.

Пока Тсуна скучал на занятиях, я наблюдала за Намимори глазами отото. Начало осени, деревья ещё покрыты зеленью, птицы поют… благодать. Вдали видно, как Хибари воспитывает опаздывающих школьников. Хорошо, что Тсунаёши сегодня не попался ему на глаза. У Тсу только-только синяки зажили после последней стычки с членами дисциплинарного комитета.

Вообще, меня искренне восхищает Хибари Кёя. Собрать всех бандитов в округе Намимори и сколотить структуру, превосходящую полномочиями полицию и администрацию города, надо уметь. В городке стало намного безопаснее. Отъявленных головорезов Хибари "загрыз", а остальные бандиты в спешке покинули Намимори. Интересно, как ГДК достиг такого уровня силы? Может спросить, а потом Тсуну натренировать подобным образом? Было бы неплохо... Хотя Тсуна не будет в восторге от моей идеи. Эх, будь у меня тело, сама бы тренировалась.

Скажу честно, Тсунаёши с его вечными опозданиями приходилось не просто. С физической подготовкой тоже не «клеилось». Максимум, чего мы достигли за эти годы – это развили выносливость. Отото без устали способен пробежать около трёх километров… однако очень медленно. Соседская бабуля и то бегает быстрее, особенно когда в супермаркете акции проходят.

Тимотео больше не появлялся. Да и Емитсу не было уже около двух лет. Нана упорно убеждала сына, что отец – землекоп, и у него очень важная работа. Насчёт последнего сомнений у меня не было. Были у Тсуны, который не мог поверить, что алкоголик-отец может заниматься чем-то важным. Попытки разузнать о работе родителя я пресекла на корню, аргументировав тем, что «меньше знаешь – крепче спишь». Моя интуиция кричала диким голосом, что нам будет очень плохо, если Емитсу узнает обо мне. И будет ещё хуже, если мы сможем что-либо разнюхать о занятиях папаши. Своей интуиции я обычно доверяла, особенно когда голос этой самой интуиции трансформировался в истеричные вопли.

Нам пока везло - на данный момент родитель Тсу ничего не заподозрил.

Поэтому, когда Емитсу приезжал, я обычно сидела тихо, не мучая отото саркастическими колкостями и остротами.  В такие моменты, Тсунаёши даже радовался приездам отца.

Каюсь, я иногда перегибаю палку. Будь я на месте Тсуны, всеми силами бы искала способ хоть как-то блокировать такую разбушевавшуюся шизофрению. А Тсуна терпит.

Однако отото признался, что без меня его жизнь была бы слишком скучной и серой. Признаюсь, честно, что слышать подобное приятно. Я стала для Тсунаёши старшей сестрой, которая может критиковать его как угодно, но, если случится беда, прийти на помощь. Или «вынести последние мозги» за провал теста.

***

«Пятнадцать!» – бесновалась я. – «Это каким тормозом нужно быть, чтобы за элементарный тест по алгебре набрать всего пятнадцать баллов!»

«Оне-сан, успокойся», – попросил Тсуна, пытаясь пообедать. От моих воплей у него разболелась голова, но угомонить меня ему не под силу.

«Успокоиться? Как я могу успокоиться, когда дома ты решал точно такие же задачи на отлично!»

Вот честно. Не злюсь я на него. Но нужно же как-то объяснить отото, что труд, как умственный, так и физический нужен для его же пользы.

«Оне-сан, если ты такая умная, могла бы и помочь! Дома же помогала», – разозлился Тсуна.

«Савада Тсунаёши, ты должен уяснить раз и навсегда, тесты – это контроль знаний! Твоих знаний! Не моих! Свой контроль я прошла ещё лет шестнадцать назад, если не больше. Теперь твоя очередь», – ехидно улыбнулась я. – «И кстати, когда у тебя пересдача?»

«Послезавтра», – ответил отото, с аппетитом поедая сэндвичи.

«Отлично!» – в предвкушении потёрла я руки. – «Пока не выучишь весь материал теста, никакого отдыха!»

«Ну, оне-са-ан», – нет, Савада, щенячьи глазки не помогут.

«Рина! Вот где мне могут пригодиться знания в математике?» – пошёл в ход последний аргумент.

«Вот ты подумай, математика – основа физики. Допустим, недалеко от тебя произошёл ядерный взрыв. Как ты, не зная математики, сможешь определить, сколько времени у тебя в запасе, чтобы покинуть потенциально опасную зону и с какой скоростью до тебя доберётся радиоактивное облако?»

Какой- то сомнительный аргумент получился... Как меня занесло! Меньше нужно было в прошлой жизни постапокалиптических книжек читать. Но на Тсуну моя речь произвела неизгладимое впечатление.

Вечером, на вопрос Наны о планах на ближайшие дни, Тсунаёши ответил, что «готовится к ядерной войне». Нану чуть удар не хватил. Ну да, Хиросима и Нагасаки. Отчётливо захотелось побиться головой о что-нибудь твёрдое. Додумалась же – шутить в Японии про ядерные взрывы! Разум у меня есть, или где? А Тсуна, кстати занимался до ночи, что, скажу я вам, показатель. Теперь всегда буду выдумывать байки, дабы подогревать интерес к учёбе. Но не про войну. Это уж точно.