Level Up 2. Герой

Пролог

— Жуткий кошмар! Нули и единицы повсюду. Кажется, я видел двойку. Настоящую двойку.

— Это просто сон, Бендер. Двоек не бывает.

«Футурама»

— Спрошу иначе. Как ты их убивал?

— Один шкет… Он задохнулся… Я не специально! Еще была девочка… Она тоже сама умерла! Истекла…

Глохну от звука выстрела под ухом. Пуля в плечо опрокидывает чиновника на спину. Словно сквозь вату в ушах слышу, как Вика, отбросив пистолет, бормочет проклятия:

— Гад, гад, гад! Ненавижу!

— Е-мое, Вик, что ты наделала…

Гречкин, высокопоставленный чиновник из отдела культуры городской мэрии, корчится на полу, но издыхать не торопится. Ранение не смертельное, и его запас жизненных сил все еще велик. Дебаф кровотечения тикает, снижая здоровье педофила.

— Он гад, понимаешь! Он недостоин жить!

— Ы… — стонет чиновник. — Вы ответите! Я вас в порошок… У-у-у…

— Так, все, собираемся! — трясу Вику за плечи, приводя ее в чувство. — Идем!

— Куда? Его надо добить!

Меня пугает ее настрой, но я вижу, что на ней висят бафы «Ярости» и «Праведного гнева». Хватаю ее за руку и тащу на выход. Пистолет, от греха, беру с собой.

В багажнике внедорожника нахожу канистру и шланг. Сливаю бензин, пока она осматривает другие машины.

— Вот, нашла, — Вика протягивает мне еще одну канистру…

Некоторое время уходит на то, чтобы их наполнить, а потом я возвращаюсь с двумя канистрами бензина в руках в дом. Гречкин вздрагивает в углу за диваном и что-то бормочет. От него тянется кровавый след.

Чертыхаясь, вспоминаю и протираю пистолет смоченным в водке платком, который нашел в боковом кармане друга Гречкина Дим Димыча Димедрола — погрязшего в коррупции и безнаказанности полковника полиции. Вика уходит проделать то же самое с отпечатками в машине Шипы и Лучка. Именно эти два наркомана, подручных Димедрола, оглушив в темном переулке, привезли сюда в багажнике сначала меня, а потом и Вику.

— Что вы здесь делаете? — отчетливо, тщательно проговаривая слоги, спрашивает приговоренная системой особь. — Я не чувствую ног, что со мной?

Всматриваюсь в его профиль. Минус первый уровень социальной значимости повлек за собой многократное снижение характеристик. Дебафы тоже не способствуют активности — крайне заниженный метаболизм, практически полная утрата двигательной функции. После всех его признаний система объявила его особью с отрицательной социальной значимостью и выдала мне системный квест ликвидировать педофила. Этим я сейчас и займусь.

Слышу, как рядом кто-то мычит, и это не Гречкин. Приподняв окровавленную голову, дергает ногой Шипа — он еще жив. Добивать его не хочется, пусть доживает… пока.

Смотрю на настенные часы над дверью — четвертый час ночи. Заливаю бензином трупы, мебель, бильярдный стол, стараясь держаться подальше от горящего камина. Вторая канистра уходит на веранду, деревянную лестницу, ведущую на второй этаж и прихожую. Остатки — на то, чтобы сделать горючую дорожку от дома.

Возвращаюсь в гостиную, держа пистолет через платок, вкладываю его в руки Лучка.

— Не бросайте меня… — бормочет Гречкин. — Миллион долларов… Наличными…

Хватаю с подлокотника дивана зажигалку, оставляю канистры в доме. Окидываю взглядом место нашего кошмара…

Выхожу за порог. Вика встает рядом и опускает голову мне на плечо.

Даже если ада не существует, мы устроим ему персональный. Здесь, на Земле, в локальном сегменте Галактики.

Гори синим пламенем!

Боковым зрением замечаю, как из-за угла дома появляется чей-то силуэт.

Последнее, что я слышу, это звук нескольких выстрелов. Угасающее сознание фиксирует затихающий крик Вики…

Глава 1. Рестарт

Активация героического навыка «Обман времени» в связи со смертью носителя. Резервное копирование базы данных. Очистка логов. Очистка оперативной памяти носителя. До запуска 3… 2… 1…

Augmented Reality! Platform. Home Edition

…Я все еще вижу отпечатавшееся на сетчатке глаз дымно-багровое зарево пламени, ощущаю вяжущий запах крови, слышу чьи-то истошные крики, чувствую вкус рыхлой влажной земли во рту и запах бензина, когда просыпаюсь.

— Фил! Я дома! — от кошмарного сна пробуждает звонкий Викин голос, доносящийся из прихожей.

Она проходит в спальню и, наклонившись, целует.

— Вика… Родная… — руками тру глаза и потягиваюсь, чувствуя, как ломит кости, а потом не могу удержаться, хватаю девушку и тяну на себя.

Она со смехом падает в мои объятья. Обнимая, перекатываюсь на нее и упираюсь в кровать локтями.

— Что, не ждал? — Вика дерзко и с вызовом улыбается. — Серьезно, я думала, ты вовсю свободой пользуешься — ладно, не девочки, но с друзьями-то уж мог бы в выходной погулять?

— Ждать — не ждал, но пользоваться свободой не собирался. Ты же знаешь — у меня сейчас выходных нет. С утра бегал, потом изучал рынок, прикидывал, что да как, потом бокс и тренажерка… К вечеру уже так вымотался, что отрубился, читая Адизеса[1]. Он пишет до того полезные книги, что они меня в сон клонят.

Она затыкает мне рот поцелуем и лезет рукой под футболку.

— А ты чего…

Я хочу спросить, почему она вернулась от родителей, к которым уехала на все выходные, на день раньше, но кровь отливает от мозга. На ближайшую четверть часа желание что-либо спрашивать пропадает…

Когда мы, отдыхая, молча лежим, пытаюсь ухватить клочья ускользающего сновидения, но в голове мелькают только образы — лес, погреб, дождь, какие-то злые люди и моя полная беспомощность.

— Так ты чего раньше, чем планировала, вернулась? — вспоминаю я незаданный вопрос.

— Ты знаешь… Мы сидели за столом, обедали, разговаривали. Родители, брат, дочка… — Вика умолкает, погружаясь в воспоминания. — И меня вдруг так сильно к тебе потянуло! Почувствовала, будто я тебя теряю! Сначала хотела просто позвонить, потом смотрю — отец на рыбалку собрался с ночевкой, у мамы тоже свои заботы… Расцеловала Ксюшку и в машину. Так гнала, чтобы успеть засветло вернуться, чуть в аварию не попала — вынесло на встречку, развернуло, мимо белый «крузак» пронесся… — Вика рассказывает отрешенно, словно это все произошло не с ней. — Зашла домой, услышала твое сопение и сразу отлегло!

Прижимаю ее к себе, проникшись рассказом — работает эмпатия. Я, будто наяву, ощущаю горечь потери и чего-то жуткого, что могло произойти, но обошло нас стороной. Некоторое время мы лежим молча, а потом Вика отрывает голову от моей груди и легко поднимается. Встаю и иду вслед за ней в ванную не в силах оторвать взгляд от ее округлых упругих полушарий.

— Поужинаем? — спрашивает она, когда мы вместе принимаем душ. — Мама передала всяких пирожков.

— Жареных?

— Пареных! — Вика хлещет меня мочалкой. — С яйцами, луком, капустой и картошкой!

— Да я просто спросил, ты чего, — отвечаю я, уворачиваясь. — Маме спасибо большое! Все-все, сдаюсь!..

Ее реакция объясняется просто: устала от моих лекций о вредной еде. А куда деваться, когда стоит вкусить обычной жареной картошки, как система начинает засыпать предупреждениями и угрожает дебафами. Вообще, судя по сообщениям интерфейса, все жареное повышает риск онкологических заболеваний и повышает уровень холестерина. И все бы ничего, но каждый раз, когда я вижу снижающееся пусть даже на тысячную долю процента здоровье, удовольствие от вкусной еды смазывается.

Пока Вика переодевается, я успеваю настрогать свежих овощей к ужину. Это единственный способ хоть как-то нейтрализовать жирную пищу — доказано системой.

— Слушай, Фил, — Вика появляется на кухне. — Мама уже мне плешь проела расспросами о тебе. А я и рада бы ответить, но что? Не буду же я объяснять им, какой ты хороший, надежный, умный, а потом ставить перед фактом, что ты — безработный! Может, на следующие выходные вместе съездим? Познакомлю тебя, наконец…

Моим родителям она понравилась. В тот день, полмесяца назад, когда мы с Викой приехали к ним, состоялась минутная немая сцена — меня ждали одного. Но как только эффект неожиданности исчерпал себя, мама закудахтала:

— Да что же мы стоим?! Сынок, ты бы познакомил нас!

— Это Вика, знакомьтесь, — сказал я. — Мы встречаемся. Познакомились на работе. Вика, это…

— Кира, сестра этого оболтуса! — перебила меня сестра и обняла девушку. — Заходи, не стесняйся. Будь как дома!

Встреча с моей семьей прошло хорошо. А вот как пройдет знакомство с родителями Вики, меня беспокоит. Пока я думаю над этим, моя девушка перескакивает на другую больную для нее тему:

— Слушай, а что у тебя с планами? Надумал? Может все-таки в «Белый холм»? У меня там кадровичка знакомая, они крупные дистрибьюторы, но с продажниками текучка, постоянный недобор штата. Может, попробуешь? Там средненькие ребята неплохо зарабатывают, а ты же продажник от бога! Я договорюсь…

— Милая, ну что ты опять… Я понимаю, что ты привыкла рассчитывать только на себя — так дай и мне возможность самому решать. У меня есть идея бизнеса, я уверен, что все получится. Но нужно еще немного времени, чтобы подготовиться и стартовать правильно. Я же не просто так сейчас рынок изучаю…

Глава 2. Знакомство с родителями

Кому попался хороший зять, тот приобрёл сына, а кому дурной — тот потерял и дочь.

Демокрит

Приехав в родной Викин городок, мы прогуливаемся по двору, где она провела свое детство. Все вокруг нагоняет тоску и навевает мрачные мысли, и даже мой старый двор с Ягозой и прочими алкашами кажется мне ярче и жизнелюбивее, чем этот захламленный дворик старого дома, в котором даже деревья не растут. В чахлом кустарнике шелестит на ветру застрявший в ветках одинокий целлофановый пакет.

Вообще, весь населенный пункт, в котором живет меньше двадцати тысяч человек, производит удручающее впечатление. В дороге, отнявшей пару часов, Вика рассказывала, что молодежь уезжает отсюда, используя любой шанс и едва дождавшись окончания школы. Обустраиваются в городе, перетаскивают родителей, и с каждым годом здесь коренного народу все меньше и меньше, а приезжих из южных республик бывшего Союза — все больше.

Нас никто не встречает. Мы поднимаемся на пятый этаж «хрущевки», и чем выше, тем обречённее ступает Вика. Я понимаю, что с родителями у нее не самые теплые отношения, но во внучке они души не чают, и Ксюша является единственным связующим звеном между ними.

Викино настроение передается и мне: начинаю переживать за итоги знакомства с ее родителями, и уже заранее могу предсказать, почему им не понравлюсь — без работы, без дома, без машины, в разводе… Причин много, но я решаю идти до конца и все сделать правильно, по-людски.

Мы только переступаем порог, как становится понятно, что мне здесь не рады. Об этом говорит и неприветливость Викиных родителей, и буркнутое ее братом «Здрасте», и показания интерфейса — «Неприязнь».

Пока Вика общается с дочкой и родителями на кухне, меня отправляют «посидеть» в комнате брата. Витя гостеприимно ныряет за комп и с головой уходит в Counter Strike. В следующий час мы с ним перекидываемся парочкой ничего не значащих фраз, а потом нас зовут.

Мы садимся за тесный стол и ждем, когда тетя Тома разложит по тарелкам пельмени.

— Значит, нигде не работаешь? — хмуро интересуется дядя Леша, отец Вики, нанизывая пельмень на вилку.

— Папа, я же говорила, что Филипп планирует запустить свое дело! — встревает Вика.

— А ты помолчи, когда мужчины разговаривают! — осаживает дочь тетя Тома.

— Сходите-ка с Ксюшей погуляйте, — предлагает дочери дядя Леша. — Мы тут сами пообщаемся.

Дядя Леша, тетя Тома… Мы с Викой обсуждали, как мне лучше их называть. По имени-отчеству — слишком формально. «Папа», «мама» — рановато. Остановились на нейтральном варианте.

Вика молча встает из-за стола и идет собирать Ксюшку на улицу. Ее дочь, пожалуй, единственная, кто принял меня хорошо — мы сразу нашли общий язык, обсуждая ее любимые мультфильмы, пока я знакомился и осваивался в новой обстановке. А вот с родителями Вики и ее младшим братом Витей как-то не пошло.

Ее отец — трудяга, всю жизнь проработавший в одном и том же стройуправлении, во главу угла ставит стабильность и надежность. Мать работает в той же конторе в бухгалтерии и целиком разделяет отцовские взгляды. По сей день они корят Вику за ее первый неудачный брак, когда она выскочила замуж «за первого встречного». В том поступке, по их мнению, ни рационального зерна, ни правильности, а потому дальнейшее развитие событий — развод и статус матери-одиночки — они восприняли даже с каким-то удовлетворением: «Мы же тебе говорили!».

— Ешь! — командует мне дядя Леша. — Настоящие пельмени, Томка с утра лепила! Фарш только накануне перекрутили — свежак! Вон, сметаной полей, настоящая, не то барахло, что у вас в городе продают.

— Я ем. Очень вкусно, спасибо!

— На здоровье! Так что с работой-то? — возвращается к своему вопросу Викин отец. — Вика рассказывала, ты в ее фирме и месяца не отработал?

— А с бывшей почему расстался? — интересуется тетя Тома, расставляя по столу соленья и салаты.

Я перевожу взгляд на нее, с нее на отца, думая, кому ответить первому, но глава семейства все решает за меня:

— Томка, да угомонись ты! Сядь, не мельтеши!

Она садится, и оба смотрят на меня, ожидая ответа.

— Нигде пока не работаю. Из Викиной фирмы ушел сам, потому что решил заняться своим делом. Уговаривали остаться, но я решил — или сейчас, или уже никогда, потому и ушел. Занялся… — я прерываюсь, чтобы съесть пару пельменей, и тем самым уйти от точного ответа. Чувствую, что мою идею кадрового агентства отец Вики не оценит.

— Чем занялся-то?

— Бизнесом.

— Хуизнесом, — комментирует и прыскает Витек, уплетая за обе щеки — единственный, кто чувствует себя хорошо в этой гнетущей атмосфере.

Викин отец отвешивает сыну звонкий подзатыльник.

— Молча сиди и слушай, когда старшие разговаривают!

Витек утыкается в тарелку, его уши краснеют, а настроение падает — отец унизил при чужом человеке.

— Так что за бизнес-то?

— В сфере услуг, — размыто отвечаю я.

— «Купи-продай», что ли? — недоумевает дядя Леша. — Или «подай-принеси»?

— Скорее, «найди и продай».

Он недовольно хмыкает, пережевывая пельмень, одномоментно снижая свое отношение ко мне до предельной «Неприязни». Еще один залет, и это перерастет в неприкрытую враждебность.

Чувствую, будет сложно. Буравя меня взглядом, пятидесятилетний Алексей Викторович хмурит кустистые брови. Смотрится он, конечно, монументально, понятно, в кого Вика такая фигуристая. Большой, даже огромный, мужик под два метра ростом, с сильными руками, привыкшими к тяжелому физическому труду. Мой потенциальный тесть сидит, держа спину прямо, и возвышается над всеми нами за этим небольшим кухонным столиком в тесной кухне, как исполин. Вилка в его медвежьей мозолистой ладони смотрится, как игрушечная. Мне стоит больших трудов не отвести глаз первым.

Глава 3. Я — свободен!

То, что не стереть, как сильно не три,

Свобода — это то, что у меня внутри...

«Свобода», Сергей Шнуров

Смотрю по сторонам, пытаясь найти девушку, но не вижу ее. В песочнице возятся дети, на скамейке озабоченно крутит головой молодая мама с коляской, похоже, тоже слышала крик.

В этот момент меня отпускает — уходят слабость, озноб, тошнота. Видимо заканчивается, наконец, действие штрафа за проваленный квест. Кнут бьет намного сильнее, чем радует пряник, совсем непропорционально — за повышения уровней накрывало удовольствием, но длилось это пару-тройку секунд, а здесь — больше пяти минут.

Крик определенно донесся со стороны дальних подъездов. Еще раз оглядевшись, бегу туда. Мне приходится промчаться почти до конца дома, прежде чем у одного из многочисленных подъездов я замечаю группу людей. И только оценив ситуацию, облегченно вздыхаю.

Вика стоит в окружении женщин и весело о чем-то с ними болтает. Весело? Нет, так только кажется, потому что настроение у нее после визита в отчий дом так себе.

— Вика?

— Вот он, — говорит она женщинам, и только потом смотрит на меня. — Как ты?

— Нормально, — киваю, глядя на ее собеседниц.

С первоначальной оценкой их возраста я ошибся, все они — ровесницы моей девушки, просто слегка потрепанные жизнью и бытом. Две из них — Ирина и Ольга — коротко стрижены, их волосы химически завиты, как у овечек, да и взглянув на одежду, женщинам скорее дашь «далеко за тридцать». Третья же — Наталья — по местным меркам наверняка выглядит сногсшибательно — ярко-розовый спортивный костюм, длинные иссиня-черные волосы, собранные в конский хвост, пухлые губы, густо-нарисованные брови и восковое лицо инстаграмной куклы. У всех трех интерес ко мне повышенный, но у третьей, той, что в костюме, так и вовсе зашкаливает за шестьдесят процентов. Надо быть аккуратнее, учитывая ревнивость моей подруги.

— Ладно, девчонки, нам пора! — объявляет Вика, как я понимаю, подружкам. — Пока!

— Викенция, постой! Ты нас даже не познакомишь со своим женихом? — удивляется Наталья и строит обиженное лицо. — Ну, пожалуйста…

— И правда, Вик, познакомь, — кивает Ольга.

— Меня зовут Филипп, — беру инициативу в свои руки. — А вы, наверное, Викины подружки?

Вика кивает, мол, хорошо, знакомьтесь.

— Меня Наташей зовут, — томно произносит брюнетка.

— Оля. Ира, — представляются «овечки».

— Мне показалось, или кто-то из вас только что кричал? — интересуюсь я. — Причем, очень громко, я потому и прибежал, думал, кто-то Вику обидел.

— Ха, ее обидишь! — дает оценку подруге Наташа. — Она сама кого хочешь… Каратистка! А кричала я. То есть, не кричала, просто порадовалась за подружку. Ты же ей предложение сделал? — она легко переходит на «ты».

— Сделал, сделал… — отвечает за меня Вика. — Познакомились? Нам ехать надо.

— Да куда вам торопиться? Сама же говорила, что на все выходные приехали, просто с предками поссорились, — машет рукой Наташа. — Идемте ко мне, я одна, никто не помешает, посидим, выпьем, у меня мартини есть, заодно и поближе познакомимся, а?

Я и без интуиции понимаю, что ни в какие гости идти не надо, потому что знаю, — по той же Вике — что значит повышенный интерес женщины к незнакомому мужчине. С учетом того, что этот интерес испытывает ее, как я понимаю, заклятая подруга, идти тем более не стоит. Но чувствую себя в какой-то мере виноватым перед Викой — хуже знакомства с родителями не придумаешь. Так что, пусть решает сама. Захочет — пойдем, не захочет — поедем домой. Я в любом случае все выходные решил посвятить ей. Ежедневно загоняя себя и боясь потерять даже минуту, не развивая навыки, чувствую моральное опустошение, и любая смена обстановки мне на пользу.

Тут я замечаю пакеты с продуктами на скамейке рядом.

— Это ваши, Оля? — спрашиваю я. — Может, помочь донести?

— Ой, нет, спасибо! — испуганно отказывается она.

— Муж у нее ревнивый, — объясняет Ира отказ подруги. — Даже разбираться не будет!

— Какой галантный кавалер у тебя, Викусь! — оценивает мой порыв Наташа. — Дай покатать? Шучу-шучу…

— Ага, щас, разбежалась! — резко отвечает Вика, словно не заметив, что это шутка, а в ее произношении проявляются ранее мне незнакомые дворовые провинциальные нотки. — Короче, спасибо за приглашение, но мы поедем.

— А ты, я смотрю, в городе не только нос задрала, но и кое-что другое? Уже и к подруге детства в гости заглянуть брезгуешь? — Наташа встает в позу «руки в боки», заводясь с каждым словом. — Смотри-ка, на руководящей должности в фирме своей, квартира, машина… Сейчас вот за бизнесмена замуж собралась… Это за какие такие заслуги? Ты же троечницей всю жизнь была, подруга, да и тройки твои тебе натягивали. Как так-то? Одним все, а другим ничего?

— Завязывай, — тихо просит Ольга. — Не начинай.

— Не надо, Наташ, — присоединяется Ирина.

— А пусть говорит! И так понятно, на что она намекает, да только не надо по себе судить! — включается Вика и протягивает мне ключи. — В машине меня подожди!

Внимание всех девушек переключается на меня. Вот даже как. Неожиданно.

«Свой пацан» и милашка Вика в окружении подруг детства исполняет роль альфы в нашей еще даже толком не зародившейся ячейке общества. Молча беру ключи.

Глава 4. Правильное – не лучшее

В любом деле решение — лишь начало.

«Алхимик», Пауло Коэльо

На следующий день я просыпаюсь к десяти утра. В последнее время мне хватает шести часов, чтобы выспаться, хотя во времена рейдов не хватало и девяти, да и стимулов просыпаться раньше не было, напротив, после первого пробуждения и завтрака с Яной я снова ложился и грезил в сюжетно управляемых цветных снах. Да, поспать пару-тройку лишних часов я любил. Но не сейчас. Спорт тому причиной, наладившийся режим или повышенное, благодаря бустеру системы, восстановление, а может все вкупе, но я вскакиваю на ноги, едва проснувшись, а за счет приобретенных дополнительных трех часов в сутки и успеваю намного больше.

Сегодня же и вовсе проспал чуть больше четырех часов. Пробудившись, импульсивно достаю телефон и проверяю уведомления, вдруг есть что-то от Вики. С некоторым облегчением воспринимаю, что от нее — ничего. Экран вообще девственно чист, не загроможденный десятками пуш-апов — я снес все игры и приложения социальных сетей. Как бы это ни было удобно в плане «оперативной информированности», с обратной стороны этого «удобства» выработка рефлекса имени собаки Павлова — что там, что там? Надо посмотреть! Сейчас смешно вспоминать, но даже во время близости я, бывало, тянулся за телефоном, чтобы посмотреть, что и кто написал.

Первый час нового дня я посвящаю бытовой рутине, причем не той, что устоялась в нашем сознании, как нечто монотонное и скучное, а в другом понимании этого слова. Для меня это последовательность необходимых и привычных действий, направленных на максимальную продуктивность дня.

Включить чайник, накормить кошку, почистить зубы, умыться, побриться, принять душ, сделать пятиминутную зарядку, собрать и выкинуть мусор, разобрать одежду — из стирки в глажку, из глажки — по местам в шкафу, сложить экипировку в спортивную сумку. На это уходит чуть больше получаса.

Потом готовлю легкий завтрак — как раз успел проголодаться, обычно сразу после пробуждения аппетита у меня нет. Подкидываю в топливный бак белков, жиров и углеводов — ем, не спеша и не отвлекаясь на листание новостных лент в смартфоне. Уже потом, за большой, первой и единственной на сегодня, кружкой крепкого кофе с одной ложкой сахара — для вкуса и как энергетический допинг для мозгов, прикидываю, что важно сделать сегодня, а что можно отложить на завтра.

Планы на два дня выходных получаются такими.

Выделяю по два часа в день на тренировку выносливости и силы с ловкостью. Еще час сверху на дорогу и переодевания. Индивидуальные занятия боксом у Матова закончились, а групповые начнутся только во вторник, так что пока на спорт — шесть часов за субботу-воскресенье.

Еще надо заехать на дачу проведать родителей, а если у Киры получится, то и с ней там повидаться. Это часов на пять, но если понадобится им чем-то помочь, то и на весь день. Прокачка прокачкой, а родители у меня старенькие, кто знает, сколько им осталось? Каждый мой визит укрепляет их связи с этим миром и дает заряд положительных эмоций, а значит, смысл жить дальше. Поездку на дачу переношу на завтра, сегодня много других дел.

Отдельно надо продумать несколько вариантов развития «Познания сути». Я давно не получал квестов от чужих людей, возможно, имеет смысл пройтись по городу и осмотреться, вдруг над чьей-нибудь головой я увижу восклицательный знак квестгивера? Откладываю задачу на завтра.

И вопрос с арендой офиса больше ждать не может. Мне в любом случае нужно место, где я могу начать принимать безработных клиентов. Именно безработные — моя первейшая целевая аудитория, а их у нас в городе больше ста тысяч человек по официальным данным. Понятно, что часть из них где-то все-таки работает неофициально, получая зарплату из черной кассы, но все же есть и настоящие. Тем более, вряд ли в мое неизвестное агентство пойдут искать работу те, кто уже пристроен. Такие обычно не спешат, раскидывая резюме по сайтам вакансий в ожидании лучших предложений. Система записывает эту задачу, как наиболее приоритетную, подвинув на вторую строчку даже визит к родителям.

До срока, отпущенного Горемычным на внесение предоплаты, осталась неделя. В голове крутятся разные варианты быстрого заработка. Относительно простым способом выглядит онлайн-покер, но к этому не лежит душа. Сама по себе идея зарабатывать азартными играми вызывает какое-то внутреннее неприятие и отторжение, хотя возможность убить сразу двух зайцев — проверить после «Оптимизации» скорость прокачки игры в покер и поднять стартовый капитал на бизнес — выглядит привлекательно.

Еще можно попробовать поднять денег на розыске опасных преступников. На сайте министерства внутренних дел Российской Федерации обещают по миллиону за каждого, но я ума не приложу, как я смогу объяснить свою осведомленность, если все они находятся в других регионах страны. Оставляю этот вариант, как крайний. Досадно, что я испытываю опасения, просто желая помочь правосудию. Почему я не могу выслать со своего компьютера данные по местоположению всех особо опасных преступников? Потому что за каждым таким обращением у нас начнется выяснение и вызовет нездоровый интерес? Кто я? Откуда у меня информация? В каких связях я с преступником? В общем, помочь-то хочется, но так, чтобы не привлекать внимание спецслужб.

Хотя… Стоп!

Мы живем в глобальном мире, почему я упираюсь только в нашу страну?

Меня охватывает волнение. Я перетаскиваю ноутбук на кухню и через минуту нахожу сайт Rewards For Justice — вознаграждение за помощь правосудию. Проект Госдепартамента США, созданный на основе американского Закона о борьбе с международным терроризмом.

Информация на сайте гласит: «Вы можете направить информацию анонимно. Предоставления личной информации не требуется, хотя это поможет нам связаться с вами в случае, если возникнут какие-либо вопросы. Вся предоставленная вами информация будет считаться строго конфиденциальной. Возможно, что вы будете иметь право на получение вознаграждения. При необходимости вы со своей семьей получите право на переселение».

Глава 5. Я, снова я и Марта

Люди всё время меня спрашивают: знаю ли я Тайлера Дердена?

«Бойцовский клуб»

Это были самые сложные часы в моей жизни, пропитанные чужой болью, отчаянием, усталостью и неверием.

Заканчиваю с поиском за полночь — исчерпав все запасы духа. Нашел больше сорока человек, семнадцать из которых уже погибло, но по всем остальным я передал информацию с координатами. Часть постов о пропавших за давностью стала неактуальна, а, судя по отсутствию сообщений об успехе, или новостей о прекращении поиска, смысла заниматься этими людьми не было, но я искал и таких. И находил. По большей части, останки.

Система, равнодушно показывая на карте метки пропавших, в остальном за все время поисков никак себя не проявила. Никаких поощрений, выполненных задач или уведомлений за важные социальные деяния.

После десятков созвонов и перезвонов с незнакомыми мне координаторами и волонтерами поисково-спасательных отрядов, в усталых голосах которых слышались раздражение и недоверие много повидавших людей, спать я ложусь опустошенным и с легким беспокойством перед грядущими последствиями моего поступка. Но засыпаю мгновенно, сказывается вчерашний недосып и посаженный в ноль дух. Единственное, что догадываюсь сделать, это выключить засвеченный телефон.

В сбивчивом сне снова вижу странности, но, проснувшись, не могу вспомнить деталей. Тщетно пытаясь ухватить ускользающие образы, один из которых — снова та незнакомая девушка из прошлого сновидения.

С утра не смотрю телефон, с которого звонил, и не проверяю компьютер, побаиваясь снова окунуться в бесконечные диалоги и сообщения с неудобными вопросами.

Так что после завтрака звоню Кире, хотя бы ради того, чтобы почувствовать, что я не один.

— Привет, братишка! — я рад слышать ее теплый голос. — Как дела? Как Вика?

— Привет! Вика… Вика нормально… Поссорились мы.

— Да что такое? Все же у вас хорошо было!

— Расскажу при встрече. Сама как? Как Кирюша?

— Да нормально, как всегда. Вчера ходили с ним в кино, и знаешь, что он мне заявил?..

Сестра рассказывает о том, как они с сыном провели выходной, а я слушаю ее журчащий голос и собираюсь с духом, который, кстати, за ночь почти восстановился.

— Кир, слушай, как насчет предков навестить?

— Э… Дай подумать, — Кира умолкает. — Хорошо, давай только ближе к обеду, у меня дома дел скопилось — стирка, глажка, уборка… Хорошо? Я заеду за тобой.

— Отлично. Все, жду!

Попрощавшись с сестрой, думаю, что все дела на утро сделаны, и можно сходить побегать, но гложет любопытство — как там поиски? Нашли хоть кого-нибудь?

Я долго смотрю на телефон, с которого звонил координаторам, потом глубоко вздохнув, резко выдыхаю и включаю его. После активации сотовой сети проходят бесконечно долгие несколько минут, а потом телефон заваливает сообщениями. Большинство о пропущенных звонках, но много и текстовых. Видимо, не дозвонившись, люди писали мне SMS:

— Нашли девчонок там, где вы и указали! Спасибо!

— Пропавшая обнаружена по указанным вам координатам. Благодарим за содействие!

— Не смогли до вас дозвониться. С радостью сообщаем, что мальчик найден близ того места, что вы указали. Состояние тяжелое, но выкарабкается!

— К сожалению, только сегодня получили ваше сообщение. По указанным координатам объект не обнаружен, прочесываем окрестности. Есть ли новая информация?

— Доброе утро! Мы пообщались с иркутскими коллегами, и знаете что?..

Знаю. К концу дня все поисковики страны будут знать, что таинственный помощник у всех один и тот же. А может, и нет, и я просто впал в паранойю. Вчерашний кураж угас, особенно в свете результатов моих поисков.

Всего отписалось четырнадцать человек. Не везде прислушались к моей информации, многие просто проигнорировали, кто-то стал задавать вопросы, но семь человек найдено благодаря мне и спасателям, в том числе та первая старушка, заблудившаяся в лесу под Иркутском, девятилетний мальчик из Подмосковья, пара подростков, мужчина и две девушки. Пятеро из них даже толком и не терялись: мужик загулял в многодневном запое в каком-то притоне, девушки оказались подружками и, никого из родных не предупредив, сорвались автостопом в путешествие — доехали почти до Питера. Подростки, так те вообще, просто сбежали из дому — один от тирана-отчима, второй — просто из бунтарских побуждений... Так что, фактически, я спас только старушку Егоровну, подмосковного мальчика, и, может быть, с большой натяжкой — забухавшего ростовского мужика.

В личных сообщениях «Вконтакте» было примерно то же самое — благодарности, игнорирование, и вопросы. Много неприятных вопросов и обвинений. Как я понимаю, некоторых смутил источник информации — какой-то левый аккаунт без фото, без истории, без нормально заполненного профиля.

Задним умом я благодарю себя за то, что не стал на эмоциях писать всем с личной страницы. Тем временем, краем поля зрения замечаю, как на десяток процентов снижается бар показателя духа, и система выносит вердикт. Оптом за все.

Получены очки опыта за важное социальное деяние: 5000.

Поздравляем! Вы подняли уровень!

Ваш текущий уровень социальной значимости — 14!

Доступны очки характеристик: 1.

Доступны очки навыков: 1.

Очков опыта до следующего уровня социальной значимости: 1760/15000.

Этот левелап торкает меня особенно сильно, но я уже научился контролю, и переношу его на ногах. Хотя вся эта волна положительных эмоций удивляет меня, как в первый раз. Здесь и чувство облегчения — как после нестерпимо палящей бани выскочить на мороз и напиться обжигающе-холодной родниковой воды. И тихая радость чтения увлекательной книги под одеялом в дождливый день, и согревающее нутро тепло опрокинутой рюмки ледяной тягучей водки, и подсекающая ноги первая с утра затяжка сигаретой, и запах свежей выпечки, и вкус новогодних мандаринов, и ласкающее прикосновение укачивающих волн соленого океана, и прогулка по осеннему лесу, и запах прелой листвы и речки, куда ты с отцом идешь на рыбалку по утренней зорьке… И, естественно, ощущение множественного оргазма — без вытекающих последствий.

Глава 6. Самый быстрый ученик

Я учу старших детей, а старшие учат младших. Правда, меня никто не учил, так что всё это без толку.

Гомер Симпсон

— Входите! Ну! Входите же! — слышу за дверью нетерпеливый голос заведующего «Чеховским».

Открываю дверь в кабинет Горемычного и переступаю порог.

— Степан Лаврентьевич, это я, насчет аренды. Принес предоплату.

— А, Филипп! — проявляет свою хорошую память Горемычный. — Проходите, присаживайтесь.

В его тесном кабинете негде развернуться. Груды папок с бумагами свалены штабелями прямо на пол, а на небольшом столе, помимо документов и всякой вычурной канцелярии, массивных часов под бронзу, старенького компьютера и древнего четырнадцатидюймового монитора — забитая пепельница с вываливающимися окурками и игривая кружка с засохшими разводами кофе. На кружке надпись — Boss. Вот уж, действительно… Босс.

Заведующий, пожав мне руку, снимает пиджак, вешает его на спинку кресла, ослабляет узел широкого красного галстука и садится. Поблескивая очками, он несколько раз проводит рукой по залысине, укладывая волосы, тянется за кружкой и понимает, что она пуста.

— Вы уж простите за беспорядок, дел невпроворот, а из администрации здесь только я и Елена Сергеевна. Оля! Оля Корсакова! — вдруг повернувшись ко мне спиной, кричит он куда-то в стенку. — Корсакова!

Откуда-то из коридора слышится «Бегу, бегу, Степан Лаврентьевич!». Через несколько секунд на пороге появляется женщина средних лет в форме уборщицы.

— Звали, Степан Лаврентьевич? — тяжело дыша, спрашивает она.

— Корсакова! Сколько раз тебе повторять, мой кружку! Чисти пепельницу! Это что, так сложно?

— Степан… Лаврентьевич… — растерянно произносит тридцатичетырехлетняя уборщица Корсакова Ольга четвертого уровня социальной значимости, стараясь не смотреть на меня. — Вы же сами запретили у вас на столе убираться!

— Кто это? Чего? Когда? — Горемычный с подозрением смотрит на подчиненную, а потом, не стесняясь моего присутствия, устраивает ей разнос и за грязную кружку, и за пепельницу, и за пыль, найденную им бог весть где…

Он что, решил мне показать, кто здесь главный? Чувствую себя неловко, когда кого-то при мне отчитывают. А уж когда меня… Позавчера, когда мы с Кирой ездили к родителям, она так же отчитывала меня — за толстокожесть, наивность, да и вообще, за то, что «дурачок великовозрастный». А все из-за Вики. Я, ничего не утаивая, рассказал своим все, что произошло в памятный день знакомства с ее родителями.

Потом, под напором сестры и внезапно присоединившихся к ней предков, пришлось позвонить девушке и поговорить так, словно ничего не произошло. Разговор получился скомканным: «Привет, как ты?», «Привет. У меня все хорошо, а у тебя?», «У меня тоже. Тебе привет от Киры», «Спасибо, передавай и ей тоже», «Ладно, пока, просто хотел узнать, как твои дела», «Пока», но сестра осталась довольна. «Главное, напомнил о себе, дал знать, что думаешь о ней», — сказала она. Впрочем, я и сам был рад, что поговорил с Викой. Что бы я себе не внушал, чувства, которые я к ней испытываю, в один день не исчезнут.

В воскресный вечер, вернувшись с родительской дачи, я засел за конкурсную главу биографии Куцеля и довольно быстро ее написал, потратив на все не больше четырех часов, и то, часть времени ушла на работу с материалами. Закончив, отослал ее организаторам, за что получил еще сто очков опыта, а перед сном вкинул одно системное очко характеристик в ловкость, которая у меня теперь достигла значения «8».

— Кто? Иваницкая? — Горемычный стучит кулачком по столу. — Живо ее сюда!

Корсакова убегает за незнакомой мне Иваницкой.

Смотреть на этот показной цирк, поводом для которого послужила невымытая кружка заведующего, желания я не испытываю. Зачем это все? Показать мне, как Горемычный лихо справляется с вверенным ему персоналом? Или я просто здесь не вовремя?

А может, напротив, вовремя? Чуть отодвинув стул, собираюсь встать, но заведующий, уловив мое движение, видимо, понимает, что слегка переборщил с налаживанием трудовой дисциплины в отдельно взятом коллективе

— Филипп, простите, ради бога! Уж я им талдычу, талдычу, а они… — Горемычный обреченно машет рукой.

Вот он, подходящий момент, уловить который способен любой продажник!

Я встаю в полный рост.

— Степан, — нарочно называю его по имени и без отчества. — У вас здесь бардак какой-то! Что это за сервис такой, если у руководителя бизнес-центра в кабинете черт знает, что творится? Вы говорили про клининг и охрану в счет аренды, но с такими уборщиками, как эта ваша Корсакова, и охранниками, как та бабушка на вахте, нам придется нанимать свою уборщицу, ставить сейф, новые замки, сигнализацию... А это все деньги, Степан. Стоимость аренды при этом перестает быть разумной. А кто знает, какие нам еще придется нести скрытые или замаскированные вами расходы? Этак вы и счета за электричество начнете нам выставлять, или за воду с отоплением.

Я выбираюсь из-за стола и делаю вид, что ухожу.

— Филипп, постойте! — страдальчески восклицает заведующий, протягивая руку. — Давайте договоримся!

— Говорите, — я делаю недовольную мину, что стоит мне больших усилий, все-таки лицемерие у меня — не самый прокачанный навык.

Поникший Горемычный, грозно строивший бедную уборщицу, похоже, сам понимает, что совершил ошибку.

— Присядьте, я вас прошу, — мягко говорит он и заговорщицки шепчет: — Хотите, первый месяц я сделаю вам бесплатно? Все равно простаивает…

Глава 7. Горе-бизнесмены

Всем, кто открывает новое дело, регистрирует предприятия, нужно давать медаль за личное мужество.

Владимир Путин

— Чо, куда диван воткнем? — спрашивает Сява. — Места дофига, может по центру?

— Ага, еще давай телек на стенку повесим, и все, жизнь удалась!

Сява отвлек меня от оформления рекламного объявления. Я решил не перегружать его текстом — главное смысл. Все лаконично и понятно:

Трудоустройство по специальности.

Гарантия — 100%.

Адрес: ул. Чехова, 72, бизнес-центр «Чеховский», 3 этаж».

Справки по телефонам…

Больше времени отнимает оформление. Умение работы с графическими редакторами у меня отсутствует даже в списке всех навыков, а заниматься прокачкой — некогда. Пока я решаю, стоит ли «поиграть со шрифтами», меня снова отвлекают. На этот раз шум перетаскиваемого Сявой «бэушного» дивана, купленного нами по объявлению, впрочем, как и вся остальная уже расставленная мебель — три канцелярских стола, шкаф, вешалка, несколько офисных чуть расшатанных стульев и этот злополучный диван из кожзаменителя.

— Сява, ты нормальный? На кой черт ты влепил диван по центру офиса?

— Да что не так? Ты же сам согласился! Телек, сказал, еще купим… Может, еще холодильник возьмем, как бабки будут? И микроволновку хорошо бы! У меня на старой работе была микроволновка — закинул хавчик, и через минуту горячим достаешь! А?

— Все пожелания на сегодня?

— Ну… Пока да. А чо с диваном-то?

— Слав, про диван и про телевизор я пошутил. Думал, ты понял. Диван для очереди ожидающих посетителей, значит, ставить его надо у входа, спинкой к стене. Как поставишь, сгоняй в типографию. Они наши соседи по этажу, я видел вывеску — выясни, сколько они возьмут за печать пяти сотен черно-белых страниц.

— Э… — Сява чешет затылок. — Понял, ща все сделаю, не кипишуй.

Очередное громыхание передвигаемого дивана, и мой партнер уходит в типографию, так как на собственный принтер денег нам не хватило. Что касается перемещений дивана, то я предлагал свою помощь, но Сява ответил, что работа руками — его зона, а моя — там, «где головой думать надо». Причем, так пафосно это объявил, что мне оставалось только махнуть рукой.

В дизайне объявления я решаю не использовать вообще никакого оформления. К чему все эти красивости, рамки, узоры? Жирный рубленый черный шрифт сути — на всю страницу, контакты мелким шрифтом внизу. Указываю офисный номер и специально заведенный для работы мобильный.

Щелкает закипевший электрочайник. Я наливаю в кружку кипятка, насыпаю ложку растворимого кофе, бросаю пару кусков сахара, а потом возвращаюсь на свое место и откидываюсь в кресле, развернув его в сторону подоконника, куда кладу вытянутые ноги. Это, наверное, первые пять-десять минут, которые я могу себе позволить потратить на ничегонеделанье.

С прошлого вторника прошла неделя, пролетевшая как один миг.

В тот вечер после первой тренировки в группе, когда я улетел в нокдаун от Маги, как ни в чем не бывало, ко мне вернулась Вика. Она звонила, чтобы предупредить о своем приходе — мало ли, вдруг я не готов, и мне нужно уничтожить компромат. Звонила, правда, стоя на пороге моего подъезда, так что я просто попросил ее воспользоваться своей копией ключей. Скрывать мне от нее нечего, кроме, разве что, наличия интерфейса.

При встрече я ничем не показал своих чувств — ни радости, ни грусти. Сделал вид, что не было ни поездки к ее родителям, ни нескольких дней без общения. Вернулась — и ладно. Чем меньше женщину мы любим, тем больше нравимся мы ей, как писал Александр Сергеевич. Похоже, это именно тот случай, потому что в ответ на мое спокойствие и даже какую-то холодность в ту ночь Вика была особенно страстна.

В ее возвращении были и плюсы и минусы. С одной стороны, я стал спокойнее, зная, что та, кого я люблю, рядом, да и смысл какой-то в жизни появился. Все-таки отвык я жить на пару с Васькой. Мне, как и любому нормальному мужчине, хочется заботиться о ком-то еще, кроме кошки. Про секс и говорить нечего, с этой стороны все хорошо. А вот с другой — хочешь не хочешь, а приходится уделять своей половине время и внимание. И если со вниманием еще ладно, мне это в удовольствие, то со временем дикий напряг. Впрочем, Вика поощряет мою загруженность, поддерживая и словом и заботой. Кажется, она считает, что ее «урок» не прошел для меня даром, и я взялся за ум.

До конца прошлой недели метались со Славкой по городу, собирая мебель с миру по нитке. Благо, хоть интерфейс подсказывал самые лучшие варианты в соотношении «цена-качество». Правда, с запросами приходилось дико изгаляться. Скажем, находил продавцов офисных диванов, а потом фильтр за фильтром отсеивал, пока не оставался только один вариант, удовлетворивший всем требованиям. По дивану, кстати, одним из условий было наличие доставки или близость к зданию офиса…

— Фил, короче это… — слышу за спиной Сяву.

— Добрый день! — раздается незнакомый густой голос.

Снимаю ноги с подоконника и поворачиваюсь вместе с креслом. Сява привел какого-то мужика, по виду — моего ровесника. Его профиль извещает: «Иннокентий Димидко, 34 года, предприниматель, в разводе, есть одиннадцатилетняя дочь».

— Приветствую… — встаю, чтобы поздороваться. — Филипп.

— Иннокентий, но можно просто «Кеша», — представляется Димидко. — Я — хозяин оперативной типографии, мы с вами соседи.

— Рад знакомству, Иннокентий.

Глава 8. Крокодил не ловится

Ваши самые несчастные клиенты — это ваш самый главный источник для изучения.

Билл Гейтс

— Здравствуйте! — порог нашего офиса пересекает затрапезного вида мужичок в рубашке с короткими рукавами и светлых летних брюках, туго перетянутых черным кожаным ремнем. В руках у него пачка каких-то то ли брошюр, то ли книжек в мягком переплете. Понятно, это не клиент, скорее продавец какого-то хлама.

— Здравствуйте, здравствуйте, проходите, садитесь! — не понявший еще, что за птица к нам залетела, Сява метнулся к мужичку и услужливо под ручку повел его к моему столу.

Рукалицо[1]. Мой друг и партнер уже в который раз обламывается, но все еще не теряет надежды. За почти неделю работы и просиживания штанов в офисе к нам так и не пришел ни один клиент, зато прочих представителей малого бизнеса — целое паломничество. Все или предлагают свои услуги, или просто хотят денег.

У нас уже вал коммерческих предложений, и все с надеждой на долговременное сотрудничество и с невероятной скидкой «только сегодня». Нам предлагали внести агентство в каталог предприятий и организаций города, рекламу на радио, подписаться на доставку обедов, создать веб-сайт, разместить рекламу в бесплатной газете, спонсировать выставку уличного перфоманса и стрит-арта, купить звезду, участок на Марсе, а один ушлый цыган принес мешок свежеотчеканенных монет. «Биткоины, задешево», — предложил он. — «Сто долларов за штуку!».

Мужичок неуверенно присаживается на краешек стула — не особо располагаясь, вдруг погонят в шею? — и протягивает мне стопку брошюр. Боится, подсказывает система.

— Чем могу помочь…? — спрашиваю, просматривая брошюры.

Они оказываются сборниками стихотворений Мутного В. В. Тоненькие, в мягком переплете, с кустарно исполненной версткой и ядреной обложкой в стиле «вырви глаз» — адовый фотоколлаж с объёмными буквами и тенью по ними.

— Владлен Варламович Гипертонюк, — представляется мужичок, хотя то, что он Гипертонюк, я уже знаю, впрочем, как и то, что он пятидесятичетырехлетний Владлен Варламович.

— А как же… — показываю ему обложку одной из книг. — Псевдоним?

— Так точно, псевдоним, как есть.

— «Много есть еще, которых, к сожалению, еще, красят пудрами, кремами некрасивое лицо»[2]… — читаю я вслух наугад открытую страницу. — Что это, Владлен Варламович?

— Это мои стихотворения, моё, так сказать, творчество.

— Я уже понял. С какой целью вы здесь? Вам нужна работа?

— Нет-нет, что вы. Я — поэт! Моя работа — творить.

— Творец, блин. Стихоплет, епта, — хороший слух от высокого «восприятия» позволяет мне уловить бормотание Сявы в другом конце офиса и разочарованные нотки в нем.

Система говорит, что Гипертонюк к своим пятидесяти четырем годам добился аж третьего уровня социальной значимости, а самый высокий навык у него — скоропечатание. Ого, целых восемь очков в навыке! Представляю, как он строчит — да с таким навыком можно по роману в неделю смело писать! Серийный графоман, чувствую — уже с десяток объемных поэтических сборников накатал.

— Хорошо, — я понимаю, что, как обычно, с «творцом» беседу не построить, и перехожу к жесткому структурированию диалога. — Вы — поэт?

— Так точно.

— Вы пришли к нам в агентство.

— Как видите.

— Принесли нам свои стихи.

— Стихотворения! — взвивается Гипертонюк.

— Да-да, простите. Вы принесли нам свои стихотворения.

— Принес.

— И? — растягиваю союз в ожидании того, что гость продолжит сам.

— Что «и»?

— Зачем вы принесли нам свои стихотворения?

— Чтобы вы их купили, — раздраженно, как профессор туповатому студенту, отвечает поэт.

Так, ребус разгадан. Продавец он, конечно, так себе. Видимо, расчет на то, что полистав его книги и прочитав хотя бы пару строчек его «нетленок», человек воспылает желанием приобрести всю антологию сочинений Мутного В. В.

— Понятно. А работа вам не нужна?

— Мне некогда. Стихотворения, знаете ли, сами себя не сочинят! Мои читатели ждут!

— Простите, а где ваши читатели вас находят?

— Как это где? На поэтическом сайте. Так вы берете или нет?

— Нет.

— В смысле?

— Нет и точка. Спасибо, — возвращаю книги автору.

— Вы даже не спросили их стоимость! — возмущается Гипертонюк.

— Видите ли, Владлен Варламович. Я не большой фанат поэзии. Особенно такой…

— Какой это «такой»? — подозрительно щурит глаза он.

— Современной.

Постучавшись, на пороге появляется Горемычный, заведующий бизнес-центром во плоти.

— О, Владлен Варламович, и вы здесь! — радостно приветствует он старого, как я полагаю, знакомого. — Добрый день, Филипп!

— Добрый день, Степан Лаврентьевич!

— Филипп, простите, но я не к вам. Владлен Варламович, мне сказали, что вы здесь, я и зашел. Уделите мне минутку? У меня есть отличный коньяк!

— Я здесь закончил, — Гипертонюк встает и презрительно оглядывает меня. — Ничего в искусстве не понимает современная молодёжь!

— А вот моей супруге очень понравились ваши стихотворения! — восторгается Горемычный. — Я, кстати, к вам по этому поводу и хочу обратиться. Видите ли, у Машеньки скоро юбилей, сорок пять. А в сорок пять что?

Глава 9. Двигатель торговли

Если говорят о рекламе, это плохая реклама. Если говорят о товаре, это хорошая реклама.

Дэвид Огилви

На следующий день вечером, после визита нашей первой клиентки Людмилы и ее сына Левки, я стою в ряду вместе с другими боксерами группы. Тренировка окончена, и Матов задержал нас, чтобы сделать какое-то объявление. Евгений Александрович ходит вдоль ряда, чеканя слова.

— Значит, так, пацаны! В начале августа одни серьезные товарищи будут проводить открытый чемпионат города по боксу. Призовой фонд более чем достойный, по участию ограничений нет, но регистрация платная, — после последних слов Матова ребята разочарованно вздыхают.

— Сколько? — спрашивает Костя Бехтерев, единственный в группе, кто хоть как-то нормально ко мне относится.

— Десятка, — объявляет тренер. — Так что, если уверенности нет, то и участвовать бессмысленно.

— О-о, Костян, тебе без мазы, — смеется Мага.

— Не, не потяну, — расстраивается Костя. — А что так дорого?

— Все претензии к организаторам, — невозмутимо отвечает тренер. — Но, и правда, что-то они ломят…

— Мы в деле, — говорит за себя и брата Мага. — Заур?

— Конечно! — стучит перчаткой о перчатку Заур. — Где записываться?

— Записываться у меня. Регистрация закроется за неделю до начала турнира, так что время подумать есть, но и тянуть не советую. Так, Кичиевых записываю. Кто еще?

— Ну, я, давайте, — делает шаг вперед Ваня Лысый.

— Я тоже рискну десяточкой… — тянет руку Коля Гаврилов. — Блин, телефон новый хотел купить…

— Выиграешь — машину себе купишь, — подбадривает его Булат. — Не новую, правда, наверное. А что за призовые-то, Саныч?

— Организаторы серьезные, так что призовой фонд — это не только ваши взносы, еще, как минимум, миллион спонсорских. Восемь весовых категорий. «Львы» участвуют, «Легион», «Ударник», торпедовцы… Из Москвы должны ребята подъехать, из Казахстана кто-то.

— О, земляки твои, Була! — говорит Заур. — Если попадешь на них, должен будешь проявить гостеприимство и проиграть!

— Ага, щас, — скалится Булат. — Я калмык вообще-то.

— Кстати, да, из Калмыкии тоже кто-то будет. Да все будут. Даже ребята из «Рокки».

— Эти клоуны дешевые? — ухмыляется Мага.

— И клоуны тоже. Так что турнир — реальный шанс понять, что вы из себя представляете.

— Слышь, Фил, а ты что молчишь? Будешь участвовать? — спрашивает меня Мага.

— Нет.

— Ну, почему Костян не участвует — понятно, финансами не тянет, а ты чего? Ты же мажорик вроде? Зассал?

— Не «зассал», а трезво оцениваю свои силы. Мой уровень ниже всех в группе, а на турнире бойцы точно не слабее.

— Ха-ха, наконец-то! — ржет Мага. — Сам признал!

— Так, все! Устроили балаган! — прикрикивает Матов. — На сегодня тренировка закончена, все свободны…

Вчерашний вечер и весь сегодняшний день я посвятил прокачке навыков продвижения. Сначала прошелся по верхам, осваивая азы маркетинга, напирая на обзорные статьи специализированных сайтов.

Восьмой уровень навыка чтения упорно подбирался к девятому, а пока увеличивал мою скорость на восемьдесят процентов, что в сумме дает чуть больше пяти сотен слов в минуту. Таким образом, книгу среднего объема я, без потери качества, прочитываю теперь примерно за полтора-два часа. В описании отныне фигурируют субнавыки, объясняющие каким именно образом улучшились моя скорость чтения и восприятия текста: подавление внутреннего проговаривания, расширение поля зрительного восприятия и концентрация внимания. Специально я эти субнавыки не осваивал, а приобрел их с развитием основного.

В любом случае, именно благодаря скорочтению я за последние сутки уже впитал две топовые книги, которые обязан изучить каждый маркетолог — «Основы маркетинга» Филиппа Котлера и «Маркетинг без диплома» Джона Янча.

Через несколько часов активного усвоения — а читал я, ухватывая суть и «проматывая» по диагонали куски текста с информацией, не содержащей ключевых данных — получил ап навыка «Маркетинг».

Вкупе со статьями и вебинарами, которые я изучил сегодня в офисе, это развило мой навык маркетинга до четвертого уровня.

За весь день, кстати, у нас снова не было ни одного клиента, но я и себя убедил, и Сяву, что совсем скоро, буквально вот-вот, народ попрет косяком. Причиной моей уверенности стали новые знания о принципах продвижения. Абстрактные клиенты в моем видении бизнеса превратились во вполне конкретную целевую аудиторию — безработных или работающих на низкооплачиваемых местах нуждающихся людей. Это не обязательно опустившиеся алкаши типа дворовых друзей Сявы, таким и работа-то не особо нужна, а если и устроить их, то недолго они там продержатся.

Скорее, наши клиенты — это такие, как Людмила или Жирный, которым просто надо дать шанс, у них семьи и дети, а значит, и высокая мотивация. Кроме них — студенты-выпускники; хорошие специалисты, попавшие под сокращение; активные пенсионеры, не желающие прозябать на одну пенсию и чувствующие в себе силы продолжать работать… Да много кто. Суть в том, что заплатить деньги сразу — а мы просим тысячу рублей — они вряд ли могут. Да и бизнес-модель эта изрядно дискредитирована недобросовестными агентствами-однодневками. Такие собирают деньги, а по договору получается, что оказывают лишь консультационные услуги, а помощь с трудоустройством — не их забота.

Глава 10. Умение говорить «да»

Сердца людей легко поддаются искушению.

«Властелин колец»

Если говорить о женщинах в моей жизни, не считая совсем уж юношеские влюбленности и кратковременные случайные связи, то и Яна, и Вика, с точки зрения обычного ботаника, коим я являлся, вполне себе ничего — симпатичные, милые, при определенном ракурсе даже красивые.

Но вот эта дамочка — а назвать девушкой эту пышущую сексуальностью гостью у меня язык не поворачивается — это совсем другая лига. Лига лиц с обложки и фигур с красной дорожки кинофестиваля.

И, хотя, про прилив крови к вполне определенной части тела я приукрасил, не юноша все-таки, но некоторое волнение, пересохшее горло и участившийся пульс красноречиво свидетельствуют, что опыта общения с такими сногсшибательными роскошными красотками у меня крайне мало. Так, а вот и он, таки настиг…

Интерфейс предупреждает о повысившейся частоте сердечных сокращений вследствие полового возбуждения, рекомендуя вступить в половую связь с объектом вожделения, а в случае невозможности этого, заняться физической активностью, принять душ и выйти из зоны визуального контакта. Слишком много «полового» на одно системное сообщение. Спасибо, кэп!

Стараясь не обращать внимания на манящее декольте расстегнутой на пару пуговиц больше, чем нужно, блузке, смотрю Насте в глаза. Она отвечает тем же, смотрит уверенно, с легкой полуулыбкой. Верхняя губа чуть вздернута и обнажает ровные белоснежные зубы.

— Филипп?

— Я вас понял, Анастасия, — решаю все-таки держать дистанцию, обойдясь без уменьшительно-ласкательных обращений. — Какого рода работу вы ищете? Кто вы по специальности? Есть ли у вас при себе резюме?

— Ой, нет… А нужно было? — натурально смущается девушка.

Как мило. Впрочем, у нас почти вся клиентура без резюме приходит, зачем оно нужно в кадровом агентстве? Гашу своего внутреннего мастера сарказма и смотрю на ребят. Судя по всему, Кеша Димидко уже никуда не торопится. Сидит на столе Славки и мечтательно созерцает. Сам же Сява оказывается рядом с Настей и держит в руках две чашки.

— Простите, мадам, — смущаясь, говорит он. — Вам чай или кофе?

— Что, простите? А, если можно, просто воды. Без газа.

— Айн секунд! — почему-то с немецким акцентом произносит бывший гопник и, расплескивая чай и кофе, мчится на «кухню».

— О, Славка, а дай мне кофейку, — слышу, как пользуется моментом Кеша.

В моменты крайнего волнения из Славы прут все когда-либо услышанные им слова и фразочки, которые, по его разумению, имеют отношение к высшему обществу.

— Простите, — извиняется Настя. — Резюме у меня нет. Высшего образования — тоже.

— Тогда, тем более, расскажите о себе подробнее. Какими навыками владеете, что умеете… Хм… — я поперхнулся, осознав двусмысленность своих слов и отвел взгляд.

Пока не понимаю, зачем, но на всякий случай включаю «Распознавание лжи».

— Хорошо, я расскажу. Анастасия Семенова, двадцать четыре года, родилась во Владивостоке. Там пошла в первый класс, но не доучилась даже до второго — отец был военным, и мы часто переезжали. Сменила шесть школ в разных городах…

Взгляд магнитом притягивает к ее груди, но я сдерживаюсь. Меня беспокоит другое — она врет. Каждое ее утверждение — начиная с имени и заканчивая тем фактом, что она потеряла родителей и осталась одна — ложь, и у меня мороз по коже под воздействием навыка.

Рассказывая, она немного погружается в себя. Пользуюсь этим, чтобы изучить ее профиль.

Анастасия Семенова, 24 года

Текущий статус: безработная.

3 уровень социальной значимости.

Класс: соблазнитель 7 уровня.

Не замужем.

Так, понятно, что ничего не понятно. Ее, и правда, зовут Настей Семеновой. Тогда почему система говорит об обратном? Героический навык сбоит? Инфополе дидосят[1]? Непонятно.

Смотрю, что она собой представляет в плане способностей. Именно так я и определял, какая работа подходит клиентам. Тот же биолог — он ведь приходил в поисках совсем другой должности, а то, что у него «биология» развита до девятого уровня, это мне подсказало «Познание сути».

Самый раскачанный навык Анастасии — соблазнение, у меня такой же есть, только раза в два ниже. Что еще из скиллов хорошо развито? Коммуникабельность, мода и стиль, макияж, дефиле, эмпатия, сексуальные навыки… Все выше пяти-шести — да Настя почти профессионал в этом! Но удивляет меня другое. У девушки хорошие навыки владения компьютером и пакетом Microsoft Office, и есть даже третий уровень навыка SMM — с социальными сетями она точно дружит. Впрочем, для поколения Instagram это как раз-таки немудрено. А вот то, что «ответственность» высока — это располагает. Не знал, что это навык, по крайней мере, у себя такого не видел.

— …В общем, с модельной карьерой не вышло, — подводит итоги рассказа Настя. — В итоге, оказалась в этом городе — без друзей, родственников… И даже знакомых совсем мало, понимаете? Из квартиры хозяйка выселяет, а зарабатывать телом я не хочу. Так что меня устроит любая работа, даже офис-менеджера, главное, чтобы аванс дали.

Она умолкает, пьет воду из стакана, принесенного Славой, и ждет моей реакции. Как-то не клеятся ее последние слова с тем, что она говорила вначале. «Готова на все» и «зарабатывать телом не хочу». Почти весь монолог «Распознавание лжи» морозило меня ее лицемерием, но от последних слов резко потеплело. Ее, действительно, устроит любая работа, и, может быть, слова «готова на все» как раз-таки и подразумевают готовность ко всякому варианту трудоустройства? Хотя, она говорила «на все, чтобы ее получить». Ее — это работу. Да, странная девушка, загадка на загадке.

Глава 11. Всё те же портреты на фоне

Всегда очень тягостно новыми глазами увидеть то, с чем успел, так или иначе, сжиться.

«Великий Гэтсби», Фрэнсис Скотт Фицджеральд

Лежа в постели, долго не могу уснуть. Васька, словно чувствуя мои душевные терзания, потоптавшись на груди, устраивается под боком и успокаивающе урчит. Брошенный мужик с кошкой в постели — не самый героический образ, но даже у Карата был свой Гранд[1]. Обняв подушку, зарываюсь в нее, но в голове слишком много мыслей, мозг активно работает, не желая засыпать.

В жизни каждого бывают моменты ключевых развилок судьбы. Обычно понимаешь это спустя годы, если не десятилетия. Иногда такие откровения приводят к отчаянию, когда клянешь себя последними словами за то, что поступил так, а не иначе. Часто просто сожалеешь, что вот мог бы, а не сделал, или сделал, а лучше бы не делал.

Этот июльский день, подозреваю, направит мою жизнь совсем не по той колее, по которой я ехал еще вчера, уж слишком много важных событий произошло.

То, что Матов изгнал меня из группы по боксу, хоть и обидно, но не смертельно. Я и сам собирался сворачивать прокачку этого направления, да и, при желании, есть куча других тренеров и секций. Тем более, уже завтра с утра у меня первое занятие с Костей, на что я радостно согласился, но сейчас, задним умом, понимаю, что надо было сначала оценить эффективность этих любительских занятий.

Расставание с Викой… Разум чуть ли не джигу пляшет, рационально оценивая все плюсы этого поворота. Серьезно, я могу навскидку назвать сразу несколько огромных преимуществ: свободное время, отсутствие лишней выматывающей душу нервотрепки, расчищенная дорога к новым отношениям, благо привлекательность моя растет не только по показателям интерфейса, но и с каждым сожжённым граммом жира и наращённым миллиметром мускулатуры. Но что же на сердце-то так паскудно?

А еще появление Насти. Сейчас, когда у меня есть время и возможность проанализировать и беспристрастно все обдумать, я вижу сразу несколько вариантов ее «странности». Первый, самый простой в объяснении, — она обычная девушка, и интерфейс просто дал сбой. Может, у нее какая-то крутая ментальная защита, поставленная любящей бабушкой, которая ограничивает скачку ее данных инфополем?

Согласно второму варианту, Настя — сотрудница спецслужб. Неважно каких. Возможно, наших, наведенных тем же Игоревичем, или моим вычисленным звонком из Uber-такси по поводу пропавшего мальчика Иосифа, или ковровым обнаружением пропавших людей для поисково-спасательных отрядов. Наследил я изрядно, и, при определенном интересе, выйти на меня не трудно.

А может, это агент наших заокеанских друзей? В этом случае все и того проще, ведь я вводил реальные данные, и пристроить ко мне кого-то для присмотра — раз плюнуть, было бы желание. Собрали на меня досье, составили психологический портрет, и вот тебе, Панфилов, убойная красотка, нуждающаяся в помощи, отказать которой ты не сможешь. Я и не смог.

А третий вариант — самый фантастический. Но если интерфейс есть у меня, то почему его не может быть у других? И если Настя — носительница интерфейса, то с какой целью она пришла ко мне? Кто она? Независимый «игрок»? Засланец сущности, чей голос говорил со мной через старика Панюкова? Или человек самого Виницкого?

Кстати, о Виницком… Открываю интерфейс и включаю карту города. Сердце ухает в пропасть, ощущение падения с парашютом, потому что я лежу на кровати, а карта наложена на потолок, вместо которого я вижу город с высоты птичьего полета. Мысленная команда, и карта показывает олигарха. Он здесь.

Совсем близко, хотя формально, его резиденция находится за чертой города. Вскакиваю с кровати, чувствуя, что это мой шанс получить хотя бы какие-то ответы на свои вопросы. Васька, неверно определившая мои планы, спрыгивает с кровати и, сломя голову и завывающе мяукая, бежит на кухню. Не иначе, решила, что ее покормят вне графика.

Впрочем, я ее не разочаровываю, а потом долго роюсь в папке, в которую закинул все бумаги, собранные во времена работы в «Ультрапаке». Визитки Виницкого у меня нет и не было, он ее не давал, но куда могла деться карточка его помощника Якова Германа?

Черт, кажется, ее оставил себе Петр Иванович — помню, как он долго крутил ее в руках, прежде чем позвонить. Так, и что же мне делать?

Дает о себе знать мой мобильный. Кто это на ночь глядя? Вика? Яна? Нет, это мой старый друг Генка Хороводов.

— Фил, это ты? — я не сразу признаю мертвый голос друга.

— Ген, привет! Случилось что?

— Извини, что беспокою так поздно.

— Все нормально, говори.

— Понимаешь, у меня тут ситуация такая… — Гена надолго умолкает, но по его голосу я понимаю, что он пьян. — Денег займешь? Очень нужно, горит.

— Сколько?

— Много. Много, Фил. Миллиона два нужно. Я тебе последнему звоню, уже все перепробовал. Поможешь? Помнишь, я тебе занимал? Тогда, в казино. Иначе мне край…

— У меня нет таких денег, дружище. Ты можешь сказать, что случилось?

— Все с тобой понятно, — Генка бросает трубку.

Я перезваниваю, но он сбрасывает. Карта интерфейса показывает, что он дома, и это меня немного успокаивает. Решаю, что позвоню завтра, постараюсь с ним встретиться.

Понаблюдав некоторое время за Генкиной меткой, окончательно успокаиваюсь — она не движется, очень похоже, что друг лег спать.

Мыслями возвращаюсь к тому, как встретиться с Виницким. Снова вылавливать его по городу? Или попробовать вытащить контакты из бывшего шефа Петра Ивановича?

Попробую оба варианта. С утра, после тренировки с Костей, посмотрю, где будет олигарх, и если в не очень доступном для меня месте, позвоню в «Ультрапак». Надо будет только придумать повод, а то, боюсь, если просить контакты Германа напрямую, столкнусь с отказом — с чего бы моему бывшему шефу мне помогать?

Глава 12. Монета встанет на ребро

Фортуна не покровительствует дуракам.

League of Legends

— Вот и молодец! — доволен торговый магнат. — Слушай, как удалить…

— Вы меня неправильно поняли, Николай Сергеевич.

Сказав это, я натыкаюсь на молчание и пристальный взгляд Виницкого. Он понимает, что я не закончил, и снова садится. На автомате активирую «Распознавание лжи», потому что, как никогда в жизни, мне важно сознавать, что меня не водят за нос.

— Пусть будет так. Пусть все остается, как есть, и когда придет мое время, я постараюсь пройти Испытание.

— Филипп… — говорит магнат, играет желваками, формулируя мысль, а потом вздыхает. — Весьма опрометчиво с твоей стороны. Ты понимаешь, что это не шутки? Представь, что одновременно ты становишься целью номер один для всех спецслужб, органов правопорядка, криминальных авторитетов и религиозных экстремистов. Умножь это на миллиард миллиардов — прости, не знаю, как называется это число.

— Квинтиллион, — вспоминаю я факт с полочки бесполезных знаний.

— Пусть так, — кивает он, не удивившись. — В общем, примерно в такую ситуацию ты себя ставишь, отказавшись от миллиона долларов наличными и сохранения всех прокачанных характеристик, разве что воздействие будет непрямым…

За стеклянной дверью сауны появляется квадратная фигура, дверь приоткрывается:

— Николай Сергеевич, все в порядке?

— Миша, все в порядке. Воды нам принеси, будь добр.

Охранник исчезает не более чем на пять секунд и возвращается с парой холодных бутылок. Какое-то время мы с олигархом жадно пьем, а потом он продолжает прерванную речь:

— Ладно, принял решение — так принял. А позволь спросить, почему?

— По многим причинам, Николай Сергеевич. Здесь и азарт геймерский сыграл, и то, что я привык к интерфейсу, да и, честно говоря, пока не представляю, как жить без него. Но это все мелочи, на самом деле. Главное, люди за мной.

— Думаешь, с миллионом ты бы меньше смог им помочь? Ты же про близких сейчас?

— Не совсем, Николай Сергеевич. Я открыл агентство по трудоустройству. Клиентура — отчаявшиеся люди. Как я им без интерфейса помогу? Я бы смог, добейся хоть какого-то имени, набери я репутацию у работодателей, но на этом этапе без интерфейса — у меня никаких возможностей.

Мне кажется, или его взгляд чуть потеплел? Впрочем, никаких повышений репутации я не вижу, а значит, мне показалось.

— А интерфейс тут при чем? — лениво спрашивает магнат.

— Поиск по карте. Он ведь не только людей и географические объекты показывает, но и компании, организации. Выставляю фильтр вероятности трудоустройства конкретного человека…

— Да ладно? — вскакивает Виницкий и бьется головой о низкий потолок. — Черт! Вероятностный фильтр? Такое возможно? — Его взгляд туманится, по всей видимости, он изучает свой интерфейс. — Надо же! Век живи — век учись!

— Посмотрели?

— Вывел свои магазины, а потом добавил фильтр вероятности крысятничества директоратом. Да у нас тут для безопасников поле непаханое! Вообще мышей не ловят! Миша! Миша! — орет он, призывая, не пойму, то ли охранника, то ли помощника — разве охрану так гоняют?

— Шеф? — дверца приоткрывается.

— Германа ко мне, срочно! — «р» в его исполнении особенно раскатисто, после таких слов мне самому хочется срочно бежать искать Якова Германа — похоже на какую-то командирскую ауру или способность.

— Есть! — принимает задачу Миша.

— Слушай, Филипп! — возбужденно говорит мне Виницкий. — Мне и в голову не приходило, что система может работать так! Как ты до этого дошел? То, что благодаря карте можно находить лучших поставщиков, я понял почти сразу, еще, когда свой первый продуктовый магазин в спальном районе открыл. Как сейчас помню этот момент… — он хмыкает. — Сам за кассой стоял, сам закупал, сам разгружал… Ладно, извини, размяк не по моменту. Так как ты до этого дошел?

— Вы когда-нибудь искали шмотки на игровом аукционе, Николай Сергеевич?

— Шмотки? На игровом аукционе? Извини, не понимаю, о чем ты говоришь… Минутку.

Так-так-так. Мне до смерти интересно, как выглядит интерфейс Виницкого, и как реализована механика. Ведь, если он не геймер, как он все усвоил? На чем строится его прокачка, и есть ли она вообще?

Он встает и выглядывает за дверь:

— Миша, позвони, скажи, я задержусь. И закажи мне чай, как всегда.

— Есть! — отвечает охранник, скорее всего, не единственный.

— Филипп, я сейчас отложу вылет, и мы договорим. Только не здесь, предлагаю уже вываливаться, система сигналит о недопустимой в моем возрасте длительности высокой частоты сердечных сокращений и перегреве организма. У тебя тоже?

— Нет, моя пока молчит.

— Молодость… — олигарх запахивается в халат. — Идем.

Расположившись в шезлонгах по обе стороны столика, мы продолжаем беседу.

— Признаюсь, разговор стал мне интересен. Судя по показаниям интерфейса, и тебе тоже. А раз интерес взаимный, а ключевой вопрос, связанный с твоим отказом или согласием на деинсталляцию, мы уже решили, предлагаю побеседовать не как куратор и испытуемый, не как заказчик и поставщик, а как друзья по интересам. Интерес у нас с тобой, не сказать, чтобы часто встречающийся.

— Если я все правильно помню, Хфор говорил о десятках тысяч участников от человечества.

— Прошедших отбор, Филипп. Двадцать восемь тысяч пятьсот шестьдесят один человек — тринадцать в биквадрате. У них тринадцатеричная система исчисления. Кандидатов намного больше. Но именно в нашем времени и в этой ветке реальности — немного. Не могу сказать тебе точно, сколько.