Левый берег

Часть1. ГЛАВА 1

Любимой жене и верной подруге Тамаре посвящается

Придет же день Господень, как тать ночью, и тогда небеса с шумом прейдут, стихии же, разгоревшись, разрушатся, земля и все дела на ней сгорят... Впрочем, мы, по обетованию Его, ожидаем нового неба и новой земли, на которых обитает правда» (2 Петр. 3:10, 13).

После Глобальной войны планета не только сгорела в огне, она еще и потонула. Из 150 миллионов км² суши осталась небольшая полоска не многим больше 200000 км2, разделенная на две части рекой Ба, протекающей с юга на север. Правый берег её был высоким и обрывистым, густо поросший кустарником. Левый – низкий и болотистый. Впрочем, про левый берег реки Ба вряд ли кто-нибудь мог сказать что-то определенное. Еще до времен Первых конфликтов неизвестно кем по дну реки была выстроена стена из металла шириной около двух метров. О том, что это за стена, ни у кого нет ни малейшего представления, и полёт фантазии населенцев Правого берега ограничен лишь воображением. Некоторые предполагают, что стену могли построить в древности для демаркации границы, проходящей когда-то по руслу реки. Другие уверяют, что таинственную стену могли для каких-то целей построить инопланетяне, которые якобы посещали нашу планету в довоенные времена, когда океан ещё был сушей. Лишь относительно свойств этой стены не было споров: переправиться на левый берег не было никакой возможности – чудовищная сила этой стены немедленно превращала в пепел любого, кто решал это попробовать. По утверждению рыбаков, осмелившихся выходить на своих утлых суденышках в Большие воды, стена эта имеет продолжение на дне океана по всей планете. А смертельно поражающая невидимая высота ее простирается до самого неба.

Первое послевоенное десятилетие на планете фактически не было лета. Река Ба только в небольшой северной части своей не замерзала. Над поверхностью стоял плотный туман из пепла и пыли. Для двух миллионов выживших на Правом берегу не хватало пищи и воды. Голод заставил людей есть грызунов, птиц и насекомых. В многочисленных стычках между людьми победитель получал труп противника в качестве будущего блюда к столу. Относительно недавно правобережцы посеяли и вырастили пшеницу, семена которой чудом сохранились у одного ботаника между листов античной книги. Впервые за два столетия правобережцы смогли испечь и попробовать хлеб. Но все это время не прекращалась ожесточенная борьба за обладание остатками цивилизации.

Воистину, воевать и властвовать можно в любое время! А властью обладает тот, кто убеждает в ней остальных.

Убедительней всех из десятков враждующих семей, оказалась семья Луцев, пятьдесят лет назад захватившая право обладать всеми ресурсами Правого берега.

Теперь Мамаша Луц, толстая, угрястая старая баба с глазами-бусинками на обрюзгшем лице заправляла всем Правым берегом жёстко и цепко. Помогали ей в этом придурковатые ее сыновья Путята и Тешило. Каждый из них имел отряд из 300 мухаридов-добровольцев, вооруженных металлическими копьями, мечами и арбалетами.

Вообще, расклад был такой: все население Правого берега жило вблизи реки, поскольку в ней водились съедобные водоплавающие, а вода являлась главным источником жизни.

У центральной части русла реки Ба, под развалинами когда-то процветающего большого города жили Луцы. В достаточно хорошо сохранившихся помещениях метро размещались резиденция, жилые кварталы, лавочки с торговцами всяким барахлом, забегаловки, бары и даже гостиницы, оборудованные в служебных помещениях двухсотлетней подземки. Место это считалось столицей.

Наверху также базары, платные курумайя, проститутки, торговцы оружием, продовольствием и одеждой, алкоголем, наркотиками, все – принадлежало этой мерзкой семейке…

На севере, вдоль реки в землянках, вырытых еще полвека назад, жили чуви – рабский народ, трусливый, безропотный – довольный нищенской жизнью за милость оставлять себе для пропитания 5% добытых за год провизии и ископаемых, в большей части, угля из остатков древних шахт.

Южную часть поймы реки Ба занимал самый малочисленный народ – шулмусы, что значит шустрые. Шулмусы – потомки воинов-горцев, оказавших самое достойное сопротивление луцевской клике. Но сейчас представители этого народа, покоренные и униженные, вытесненные на край континента, жили в крохотной долине между двух пологих гор Правого берега Хорь и Джу. Шулмусами управлял зять мамаши Луц – Капитон, назначенный ею наместником с неограниченными полномочиями. Урожаи зерна, овощей и фруктов, рыба и даже мясо из небольшого, с трудом реинтродукцированного стада архаров, регулярно направлялись в центр Правого берега, обеспечивая семью лучшей едой и для продажи на луцевских рынках.

Пятьдесят лет назад самая большая армия Луцев на юге Правого берега разгромила малочисленные сборные отряды шулмусов и дивинусов, захватив их земли и жилища. Истекающий кровью, окруженный в глубокой долине и осыпаемый со всех сторон стрелами луков и арбалетов, отряд шулмусов поднял белый флаг и сдался на милость победителю. Пятьсот солдат дивунусов, представителей свободолюбивого и храброго народа, появившегося в этих краях невесть откуда еще 200 лет назад, сражались до последнего: и все полегли на поле брани, забрав жизни 2000 воинов неприятеля.

За это Луцы жестоко отомстили дивунусам. Единственное их селение Арыш было варварски разрушено до основания, а все жители, включая стариков и детей, были жестоко убиты. Молодая супружеская пара Абей и Каиса по фамилии Маккои сумела убежать в горы, где их из жалости приютила семья отшельников-шулмусов. Другим беглецам повезло меньше. Луцевские легионеры казнили их, находя несчастных среди поселенцев по особой физиологической особенности – у дивунусов не было пупка. Ведь пупок представляет собой рубец, остающийся на теле после удаления пуповины — сосудистого тяжа, соединяющего кровеносную систему плода с плацентой. Матери дивунусов не имели плаценты, через которую у обычных людских матерей плоду поступают кислород и питательные вещества. У беременных дивунусов зародыш, развивающийся в матке, не был связан с ее стенками и получал питание только за счет пассивного проникновения веществ. По мере роста зародыша такой способ снабжения был неэффективным, поэтому дивунусы рожали маленьких недоразвитых детенышей, фактически эмбрионов. Но эти крохотные существа самостоятельно добирались по материнскому телу при помощи специальных влажных присосок на ладонях до складки между молочных желез, где и протекало их дальнейшее развитие.

ГЛАВА 2

Бог «явит [Себя] всем тем, которые веруют в Него, силою Духа Святого; да, каждому племени, колену, языку и всем народам, совершая среди детей человеческих, соответственно их вере, великие чудеса» (2 Нефий 26:13).

Три дня, в течение которых я восстанавливал силы после магического сеанса, прошли с невероятной пользой . Проснувшись после первой своей ночи на гостеприимной территории Магды и Гичи, я с удивлением увидел у забора группу людей, выстроившихся друг за другом. Ночевал я под низким навесом их прутьев ивы в глубине участка, и спросил у Магды, подошедшей с ковшом воды для меня:

- Кто эти люди и что им нужно?

- Это страждущие нашей деревни, док. Они узнали о вас и надеются получить помощь.

- Нет ничего быстрее молвы, - проговорил я, от души прикладываясь к ковшику с холодной водой, - но автор ее все же кто-то один?

- Слухом земля полнится, - с улыбкой ответила Магда, принимая пустой сосуд из моих рук.

Мое настроение заметно улучшилось.

- Хорошо. Скажи, что я займусь ими после того, как позавтракаю.

Посреди двора Магда хлопотала у дровницы, сложенной из крупных и гладких камней. Я с аппетитом поел жареных муравьев с луком и насладился ностальгическим алепчем — личинками ос, сваренными со свеклой. Полупрозрачная, карамелеподобная масса напомнила мне далекие детские времена, когда были живы мой отец и моя мама.

Прием я организовал во дворе - под тем же навесом, Магда лишь занавесила входной проем куском старой мешковины. Я разложил на столе, застланном чистой тряпкой весь свой немудреный походный инструмент и приступил…Через час стало понятно, что каждый из моих пациентов пришел не только и ни столько за медицинской помощью, сколько за «поговорить с умным человеком».

Тем не менее, карман мой приятно тяжелел от монет благодарных пациентов, а в качестве бонуса я еще получал важную информацию.

Худая неопрятная женщина, которой я удалил гнилой зуб из воспаленной десны, успела сообщить мне, что в деревне уже давно нет лекаря, потому что старого Ёсю, умевшего творить заговоры и лечить разные болезни, повесили на воротах собственного дома луцевские мухариды, как черного демона…

Мужичок, похожий на карлика, с большими выпученными глазами, изредка постанывая, пока я ему вправлял грыжу, писклявым детским голосом говорил:

- Вы слышали, тебиб, во что нам стал с этого года налог? Мой сын был вынужден оставить на мою голову семью: жену с двумя клопами и отправиться на вахтенную службу. На север. Охотиться на монстров. Вы слышали про жуков – монстров? Их называют хунсаселами. Величиной с жеребенка. Кишмя кишат у побережья Большой воды. Одна такая букашка с шестью лапами и челюстями тираннозавра запросто перекусят человека пополам. Власти платят 100 монет за труп одной штуки.

Потом был слепой старик, ведомый под руку девочкой в грязной одежде. Перемазанное в саже лицо ее было совершенно неподвижно. Волосы под неопределенным головным убором, похожим на берет, свисали неряшливыми черными прядями, закрывая шею и узкие плечи. Единственным, достойным какого-то внимания в этой странном малоподвижном и даже уродливом облике, были широко раскрытые голубые глаза. Взгляд их был настолько необычным, что просто завораживал. Была в нем какая-то тайна, космос, ясное небо и в то же время – дождь, грустный, печальный.

Странная парочка вошла, громко шаркая ногами, и молча остановилась посреди импровизированного лазарета.

Отодвинув мешковину, под навес вошел Гичи, вернувшийся со службы. С большим волнением он тряс мою руку и говорил:

- Маккои, если тебе понадобится верный друг – считай, что он у тебя есть. И имя ему – Гичи Маан.

- Позволь мне закончить, Гичи, - кивая головой на старика с девчонкой, сказал я.

- Конечно. Конечно. Прости, - смущаясь, он уселся на грубый табурет в углу.

- С чем вы пожаловали, уважаемые?- спросил я парочку, напоминающую памятник жертвам войны.

Старик, вытирая несуществующие слезы в углах век грязной синей тряпкой, скрипучим, но мощным голосом, сказал:

- Моя слепота уже длится 40 лет. Сам Господь не смог бы восстановить мои гляделки. Это все равно, что причалить к Левому берегу на гнилой посудине и ступить на его землю…

Будто вслушиваясь в тишину, он помолчал, склонив голову к впалой груди и добавил:

- Никто ни ступал на Левый берег…

- Я б-была…- заикаясь, прошептала девушка, опуская голову.

- Не слушай её, док. Она с рождения скудоумна.

- Я пришел не лечения ради, - продолжал старик. Он неожиданно живо шагнул ко мне и упер оттопыренный указательный палец в мою грудь,- я слышал, что ты направляешься в Иам.

- Что из того? – спросил я, грубо отбрасывая его желтую морщинистую руку.

Словно не заметив этого, старик продолжал:

- Я хотел тебя просить об одной услуге.

-Увольте, - сказал я, - услуги почти всегда оплачиваются неблагодарностью.

- За эту услугу тебе щедро заплатят.

Я с подозрением посмотрел в невидящие глаза старика и неожиданно для себя сказал:

- Что за услуга?

- Передать весточку моему сыну, Роби…

Когда старик с девушкой ушли, Гичи с озабоченным лицом посмотрел им в след и негромко сказал мне, показывая на плотный бумажный сверток, залитый воском, переданный мне стариком.

- Магди Маккои, ты только что заработал себе большой геморрой. Роби – главный Собиратель Правого берега.

- И что он собирает? Крыжовник или смородину? – язвительно спросил я.

- Все налоги континента проходят через него. Он первый баловень мамаши Луц, один из самых богатых кривитов страны…

- Ну и что? Я же не собираюсь отнимать его богатства, а просто передам ему письмо от любимого папаши.

Гичи обеспокоенно огляделся и даже выглянул во двор.

- Этот старик – сущий дьявол. Его слепота нисколько не мешает ему держать всю деревню в страхе. Он – официальный наместник этого поселения. По его доносам к праотцам Луцы отправили уйму народа.

ГЛАВА 3

Не о себе только каждый заботься, но каждый и о других. (К Филиппийцам 2:4)

В постепенно сгущающихся сумерках мы шли молча. Стояла невероятная тишина. Несчастная планета замерла, прислушиваясь к своему ноющему, истерзанному сердцу.

Я шел впереди, а Адин – за мной, неся на плечах меч одного из поверженных. Три других клинка были грубой деревенской перековкой, а этот оказался настоящим оружейным произведением. За такой меч в Иаме могли дать не менее 50 монет. Еще мы разжились у несчастных витязей двумя флягами воды и турсуком с домашним вином.

Думалось в этой ситуации не важно. Мысли то и дело перескакивали с одной на другую. Я не мог понять алгоритм собственных поступков, совершаемых в последнее время. Почему, например, я позволил этой девчонке идти со мной? Ведь я твердо уверен, что принесет она только большие неприятности.

Шорох в кустах вынудил нас остановиться. Ломая ветки и кроша листья прибрежных кустарников, на песчаный грунт берега выкатились вцепившиеся друг в друга два сосуна. С бледной, перемазанной глиной кожей, налитыми кровью глазами и длинными клыками. С остервенением они рвали плоть друг друга, рыча и беспрерывно икая.

Сосуны обладают сверхчеловеческой физической силой и скоростью, они способны поднимать огромный вес и ударом руки пробивать бревенчатые стены. Бегущего сосуна невозможно догнать даже на лошади. Живучесть их невероятная, они практически не чувствует боли и не восприимчивы к колющим и режущим ударам.

Сосуны – восставшие покойники, ставшие когда-то жертвами магии. Из-под земли они выходят в человеческом облике, но могут превращаться в различных животных.

Эти кровопийцы редко нападают друг на друга и битва, развернувшаяся буквально у моих ног, немало меня удивила.

Ликвидация сосуна довольно сложная задача, но вполне осуществимая. Кочуя когда-то с цыганами, я знал, как минимум, пять способов их убийства. Но самым надежным и простым было элементарное обезглавливание кровопийцы.

На память пришла давнишняя история, свидетелем которой я был. В таборе была одна вдова - Джаелл, к которой стал наведываться по ночам сосун - покойный муж, умерший в молодом возрасте в результате магического заговора.

От посещений мертвого мужа женщина стала чахнуть, слабеть, и она, наверное, в конце концов, умерла бы, если бы не рассказала об этих рандеву матери.

Та в свою очередь спросила совета у барона. В ту же ночь молодые мужчины табора, вооружившись кривыми цыганскими ножами – чури, поймали юркого сосуна, отрезали ему голову, разделали, как кролика и предали огню.

…Причиной жестокой схватки двух кровососов могли стать не поделённая добыча, вражда кланов, к которым относились сосуны, а также досмертные враждебные отношения между собой.

Заметив, наконец, людей, они на мгновение растерялись и замешкались. Этого было достаточно, чтобы топором я снял голову одному, а Адин, на удивление легко вращая тяжелым мечом, другому.

Я вновь удивился силе, ловкости и необычайному умению обращения с оружием молодой девушки. Как ни крути, а она точно не будет обузой в пути. Наоборот, может быть полезной. Пусть будет, а там посмотрим…

- Адин, - я впервые назвал её по имени, - где ты научилась военному ремеслу?

На протяжении целых пятидесяти шагов девчонка молчала.

- Ж-жизнь н-наш ве-ечный у-учитель, - наконец сказала Адин, догоняя меня.

- Эта грязнуля не такая уж и безумная, как утверждал слепой Каспер. – подумал я.

Когда почерневшее небо стало подсвечиваться мелкой сыпью голубоватых звезд, а на юге и западе взошли два тусклых ночных светила нашей планеты Нук и Ивстул, встал вопрос о предстоящем ночлеге. Пробираясь сквозь густую траву, мы повернули на восток, продвигаясь к кромке самого большого на Правом берегу лесного массива, простирающегося далеко на север, до самой Большой воды.

Среди деревьев и кустов я нашел подходящую поляну и принялся готовить место для ночлега. В первую очередь достал из сумки цыганский нож и, сняв им дернистый слой, вырыл ямку для очага. Аккуратно обложил ее земляными комками растительностью вниз.

Все это время, Адин, прихлебывая из трофейного турсука вино, неотрывно наблюдала за моими манипуляциями. Она сидела на поваленном ветром стволе тополя, рассеянно теребя пальцами пучок сухой травы.

Я поднялся, взял в руки вторую часть сломанного дерева: чурбак длиной с полметра, расколол его вдоль на две части. Вырубил сердцевину, потом составил половинки вместе так, что внутри образовалась щель. Опустил это бревно в выкопанную ямку. В центр этого полена я настрогал из вырезанной сердцевины щепы. Потом немного бересты и сухой травы. Собрал, побродив вокруг поляны некоторое количество птичьего пуха. Из сумки достал кремень и кусок металла от лезвия старого топора, высек искру и разжег мою импровизированную «свечу» . Такая «свеча» могла гореть до самого утра и не требовала никакого ухода. На этом костере можно было легко приготовить и пищу, но в этом не было необходимости – запасов, вложенных Магдой в мой мешок, хватало с избытком.

Закончив с огнем, я с любопытством посмотрел на девушку. Почему-то мне захотелось, чтобы мои ловкие действия произвели на нее впечатление. Но Адин уже спала, свернувшись клубочком у ствола дерева, изуродованного бурей.

Усмехнувшись своей странной мысли, я нарубил невдалеке лапника и уложил его на землю под стоящий под углом к земле сломанный тополь. По бокам от него поставил ветки, накрыл сверху ельником, соорудив, таким образом, шалаш.

Волоком перетащил под навес девушку, обхватив ее за худые лодыжки. Потом туда же уложил оружие и припасы. Обошел место ночевки по кругу и поставил магическую защиту. Теперь ни одна живая душа не смогла бы приблизится к нам не замеченной.

Наконец, я ослабил пояс и уселся перед огнем. Тьма уже стала вокруг костра тяжелой стеной. Впервые за эти сутки я мог расслабиться и хорошенько подумать.

Для такого рода занятий как нельзя, кстати, пригодилось призовое вино. Я сходил в шалаш и прихватил с собой заметно похудевший турсун. Адин изрядно приложилась!

ГЛАВА 4

ГЛАВА 4

Притчи 14:15 "Глупый верит всякому слову, благоразумный же внимателен к своим путям".

- Питер, разве ты не видишь, что теперь я без добычи? – не на шутку рассердившись, воскликнул Шиманский, - ступай в каморку и скажи Карине, чтобы поймала кур для моих гостей. А сам приготовь машинку для ощипа. Я хочу продемонстрировать ее работу нашим визитерам.

Питер мигнул одним глазом и вразвалку отправился в сторону пристройки. Вскоре оттуда выбежала горбатая карлица в белом чепце и фартуке поверх длинного зеленого платья. Комично поклонившись в нашу сторону, она вприпрыжку отправилась к загону, огороженному забором из прутьев ивы.

Мы же, следуя за профессором, поднялись по широким мраморным ступеням на крыльцо и вступили в просторные сени. Налево из сеней дверь вела, видимо, в лакейскую, возле которой по стойке «смирно» стоял глуповатого вида швейцар в настоящей старинной ливрее на белой жилетке с бабочкой и черных чулках до колен.

В передней стояли вешалки для верхнего платья гостей, вдоль стены стояли рундуки, помещение благоухало дёгтем и несвежей рыбой. Мы оставили здесь верхнюю одежду и оружие.

Пройдя мимо склонившего голову привратника, мы оказались в мрачной гостиной. Стены в этой большой комнате были обиты холстом и расписаны неизвестным художником, начисто лишенным чувства прекрасного. В центре гостиной на паркетном полу стоял огромный стол с канделябрами, окруженный стульями. В углу стоял пузатый буфет на кривых ножках. Скупой набор мебели дополнял огромный портрет самого хозяина, присобаченный в проеме между окон, очевидно, кисти того же иллюстратора, который испохабил стены.

- Я, дорогие мои, бездетный вдовец, - сказал Карл, усадив нас за столом,- поэтому одно крыло здания совершенно нежилое, а эту залу я использую, как столовую. Удобство состоит в том, что дверь, которую вы видите напротив стола, ведет прямо на кухню. Здесь мы и будем обедать.

Шиманский прошел к буфету, достал три искусно сделанных деревянных бокала и бутылку из настоящего стекла! Стеклянные вещицы в нашем мире имеют большую ценность, потому что изготавливаются только в одном месте на севере Правого берега в монастыре монаха Тимофея и стоят дорого. Путешествуя с цыганами, мне довелось увидеть этот непростой жаркий и опасный процесс.

Плеснув неизвестной жидкости зеленоватого цвета в каждый из бокалов, он сказал:

- С огромным удовольствием хочу выпить за наше знакомство. Очень рад, что в моей жизни появились новые знакомые — приятные и общительные люди. Поднимаю бокал за вас! Будем знакомы, приятного общения нам и времяпрепровождения. Пусть наше знакомство запомнится нам всем.

Адин с большим наслаждением и охотой опрокинула содержимое своего бокала в рот. Я дождался, пока профессор выпьет и только потом последовал его примеру. Я с самого начала решил быть осторожным в этом доме.

Алкоголь сильно отдавал полынью. Был достаточно крепок , но освежал.

- Прошу меня простить, дорогие гости,- Карл вытер губы платком и поморщился, задев рану , - я вынужден дать кое-какие распоряжения своим домочадцам. Покидаю вас ненадолго. Отдохните. Вас скоро позовут.

Он важно покинул гостиную-столовую, тихо прикрыв за собою дверь.

Адин расслабленно сидела на стуле, сложив ноги прямо на стол, устланный белой скатертью. Я пристроился рядом.

- Д-довольно п-приятный д-джентльмен э-этот Карл! – пробормотала девушка, глядя на дверь.

- Ты права, Адин. У него все признаки скрытой шизофрении.

- В-все мы н-немного ши- и-зофреники, - равнодушно ответила Адин.

- Да, шизофрения — единственная комфортная форма существования в этом мире, - я встал со стула и подошел к портрету Шиманского, - но опираясь на собственный опыт, я знаю, что творчество, шизофрения и убийство — вещи взаимосвязанные.

- П-причем здесь у-убийство?

- При том, что у шизофреников агрессия является следствием внутреннего состояния , а не воздействия на него внешних факторов, хотя и вторые тоже могут ее спровоцировать. Никто не знает, когда его больной мозг захочет совершить злодейство. Но совершенно точно, что смертоубийство рано или поздно будет им совершено.

- П-профессор не вы-ыглядит безумным м-маньяком.

- Шизофрения дает возможность быть кем угодно. Порой шизики выглядят гениями. Кошмар шизофрении заключается в том, что человек не понимает, что реально, а что – нет.

Нашу милую беседу неожиданно прервали. Хмурый привратник, отворив дверь, торжественно произнес голосом, похожим на звук струи мочи, направленной в жестяное ведро:

- Хозяин просит вас на двор …

Мы вышли: впереди Адин, я – следом. Посреди загона у деревянной пристройки стояла обещанная машина для ощипа птицы. Она выглядела издалека, как обыкновенная бочка.

Рядом шеренгой стояли карлица с четырьмя забитыми курицами в руках, по две в каждой, медвежьего вида лохматый мужик и сам конструктор чудо-машины – Карл Шиманский с довольной улыбкой на лице. Тут же к ним присоединился и швейцар, сопровождавший нас.

Мы подошли ближе. Профессор театрально снял крышку с бочки, по бокам которой обнаружились деревянные штыри, обмотанные тряпками. Дно её имело возможность вращения внутри бочки при помощи ременной передачи за Г – образную ручку, закрепленной на внешнем боку емкости.

Волосатый человек ухватился за нее, а карлица Карина бросила одну за другой на дно бочки четыре тушки ошпаренных кипятком кур. Карл торжественно поднял и опустил руку. Длинношерстный Питер с невероятной быстротой начал крутить ручку, а Карина из большого кувшина стала лить воду внутрь яростно дребезжащей бочкотары. Дьявольский шум внутри усиливался, потом раздался жуткий хруст и, брызнув в разные стороны кровью, как из катапульты, вверх взмыла разорванная на части одна из четырех несчастных наседок. Одна из порций спикировала на ливрею мрачного привратника. Шлепнув растрепавшейся тонкой кишкой по его синей щеке, она устроилась на плече, как на сковородке. Остальные сочно
плюхнулись наземь, окатив испытателей грязью и ливером.