Личина обмана

Глава 1

Подлость, совершенная в юношеские годы, может дать о себе знать в совершенно неподходящее время, неожиданно ударить по самым близким, вызвав глубокое раскаяние в содеянном.

Светлана Николаевна вместе с медсестрой Татьяной Федоровной вошли в комнату. Татьяна Федоровна присела от усталости, а Светлана Николаевна принялась методично осматривать помещение, двигаясь по часовой стрелке. Она не знала, что искать, должна быть какая-то зацепка, деталь, которая укажет на причину внезапного исчезновения немолодого, не очень здорового, но полностью упорядоченного человека, судьба которого взволновала местных обитателей.

Игорь Пересветов и Светлана Николаевна, познакомившиеся при необычных обстоятельствах три года назад (см «Утерянное родство»), прочно и счастливо женаты, воспитывают очаровашку-доченьку, наслаждаются жизнью и подумывают о сыне.

Несмотря на свалившееся богатство, супруги не стали менять привычного рода занятий. Для отдыха и безделья хватило трех месяцев, а дальше наступила скука. Управляющий торговой сетью работал хорошо, и делать новым хозяевам было откровенно нечего. Знакомиться с чужой страной невероятно интересно, но перенимать чужой язык и жизненный уклад не хотелось. К тому же подрастает дочка, и лучше бы ей расти в родной языковой среде. Опять же друзья, одноклассники, коллеги… С интернетом разлука переносится гораздо легче, но живое общение ничто не заменит.

Устроили семейный совет, на который позвали управляющего торговой сетью Гюнтера Шульца и решили, что вернутся  в Россию на постоянное жительство, дважды в год будут приезжать, а связываться каждую неделю по сети. Все текущие дела поручаются Гюнтеру, он и так со своей работой великолепно справляется,  никто не знает дело лучше него, за что зарплата его повышается.  При необходимости Гюнтер может звонить в любое время суток. Расстались практически по-родственному, искренне желая друг другу успехов и удачи.

После возвращения на родину Игорь созвонился с Андреем Васильевым, владельцем частного агентства « Эвидад», и сообщил, что хотел бы снова там работать. Андрей искренне обрадовался:

- А я знал, что ты вернешься. Размеренная бюргерская жизнь не по тебе, заскучаешь. Если честно, тебя сильно не хватало, твоего свежего взгляда. Пока ничего интересного нет, но как только, так сразу. Я так понимаю, что зарплата тебя интересует в последнюю очередь, поэтому буду приглашать на действительно интересные дела, а рутину оставим другим сотрудникам.

- Согласен. Это именно то, что нужно.

Светлана Николаевна, а попросту Света, не стала возвращаться в больницу, с которой связаны трагические воспоминания. Решила, что лучший вариант – работа в доме ветеранов. Работа в основном формальная, если кто-то всерьез заболеет, отправляют в городскую больницу. Достижение карьерных вершин сейчас неактуально, ведь дома ждет маленькое чудо, меняющееся каждый день. Материнство захватило ее полностью, больше всего радовало время, проведенное с дочуркой.

Каждое утро Света отводила дочку Наташу в садик, расположенный через забор от дома ветеранов. Закончив утренний обход обитателей преклонного возраста, она из окна своего кабинета видела дочку, гуляющую в хорошую погоду во дворе садика с воспитательницей. В такие моменты Света тихо молилась, говоря про себя, что большего нечего и желать.

Сегодня день начался по-другому. Света отвела Наташу в садик, а на входе в дом ветеранов ее встретила взволнованная дежурная медсестра Татьяна Федоровна, женщина пенсионного возраста, добросовестная и приветливая. Она дежурила ночью, уже час как должна была смениться и уйти домой.

- Здравствуйте, Татьяна Федоровна, вы почему до сих пор на работе? Разве смена не пришла?

- Доброе утро, Светлана Николаевна, смена пришла. У нас ЧП, Петр Иванович пропал, нет его нигде.

- Как пропал? А на ужине он был? Охранник что говорит – выходил он из корпуса ночью?

- На ужине он был, из здания через охрану не проходил, но найти не можем. Наш директор в полицию позвонил уже, они скоро будут. Это произошло на моей смене, потому и не ухожу. Все обыскали уже.

- Давайте сходим комнату осмотрим, пока полиция не приехала.

- Пойдемте, конечно.

Комната Петра Ивановича Степанова, отставного полковника, располагалась на втором этаже четырехэтажного корпуса. На первом этаже никто не жил, там был огромный холл, в котором проходили все праздники,   а также пищеблок с примыкавшей вместительной  столовой, библиотека, небольшой спортзал  и кабинет директора с приемной. С первого на второй жилой этаж вела широкая лестница, устланная ковровой дорожкой. Каждую ступеньку подчеркивал ковродержатель – длинная блестящая прижимная металлическая  рейка с конусообразным наконечником, вставленная в выемку держателя.

Света медленно поднималась по лестнице, глядя себе под ноги. В одном месте рейка выскочила из держателя, дорожка под ней лежала неровно. Присмотревшись, она увидела, что на рейке откручен наконечник. Куда, интересно знать, он мог подеваться?

Дверь в комнату Петра Ивановича была притворена, но не закрыта. Закрыть ее можно либо ключом снаружи, либо поворотной защелкой изнутри.  Видимых повреждений ни на замке, ни на защелке, ни на самой двери нет.

Комната Петра Ивановича ничем не отличалась от остальных. Планировка и обстановка квадратной комнаты типовая: окно напротив двери, слева удобная широкая кровать, справа встроенный шкаф с нишей для телевизора и книжными полками.  У стены между шкафом и дверью небольшой круглый столик и один стул возле него.

Кровать вплотную придвинута к стене, но не занимает всю ее длину. Есть еще место для узкой двери, это вход в санузел. Сейчас эта дверь закрыта и вроде бы тоже не повреждена. Ни ковров, ни зеркал, ни картин, но это исключительно потому, что Петр Иванович излишеств не терпит.

Мебель в каждой комнате одинаковая, а все остальное жилец может устраивать по своему вкусу. У многих хранятся книги, фотографии, статуэтки или поделки, вазы, графины, самовары, чайные сервизы и вообще все, что дорого стариковскому сердцу. Администрация дома ветеранов никак в этом жильцов не ограничивает, понимая, что для самое ценное для них – воспоминания. В комнатах можно встретить совершенно экзотические вещи: стеклянные новогодние украшения прошлого века, советский фарфор, давно ставший антиквариатом, рукописные портреты, старинные книги и даже гравюры.

Глава 2

Игорь Пересветов приехал через полчаса после звонка Светы, и почти одновременно с ним – следователь Юра, которому все искренне обрадовались. Старый знакомый прибыл в новенькой форме, на которой красовались капитанские погоны.

- С повышением, Юра! – крепко пожал руку Игорь.

После того, как мужчины обменялись новостями, Света рассказала обо всем, что удалось обнаружить. Втроем они заново осмотрели комнату Петра Ивановича, смятый кустарник под окном, найденную в сарае накидку и оторванный от нее лоскут. Затем мужчины разделились: Игорь ушел беседовать с Юрием Анатольевичем, Юра – с Валерием Николаевичем, а Света вернулась в свой рабочий кабинет.

Спустя полчаса все собрались в кабинете Светы, который временно стал штабом расследования.

- Давайте поделимся, кто что знает, - предложил Юра.

- Юрий Анатольевич говорит, что последнюю неделю Петр Иванович был сильно взволнован, даже иногда отвечал невпопад, не реагировал на шутки, был чем-то явно подавлен. Но в их компании не принято лезть в душу друг к другу, поэтому его не расспрашивали, все равно бы не ответил. Юрий Анатольевич убежден, что настроение Петра Ивановича резко изменилось после звонка родного брата. О брате он ничего не знает, кроме имени и того, что он тоже военный. Действующий или отставной – неизвестно, - сообщил Игорь.

- Так, звони Юрию Анатольевичу, пусть подойдет, надо все сведения о брате уточнить. Постараюсь найти его и связаться, - сразу сказал Юра, и продолжил:

- Валерий Николаевич подтверждает, что Петр Иванович был чем-то сильно озабочен. Часто повторял имя – Алеша. Скажет это и молчит, погружается в себя. Один раз даже поклевку пропустил, что для рыбака необычно.

В кабинет Светы вызвали всю дежурную смену, что до сих пор маялась в ожидании опроса.  Первой вошла Татьяна  Федоровна и повторила то, что все уже знали: она ничего не видела и не слышала, о пропаже человека сообщил Юрий Анатольевич, дверь в комнате пропавшего открыта, комнату осматривали до приезда полиции вдвоем со Светланой Николаевной. Юра все подробно записал и после подписания протокола свидетельских показаний  отпустил Татьяну Федоровну домой, отдыхать.

 В кабинет один за другим входили обе санитарки, сторож, повар и трое кухонных рабочих, которые готовили завтрак с ночи. Новой информации получить не удалось, все говорили одно и то же: не видел, не слышала, не знаю.

Последней вошла буфетчица, очень недовольная тем, что ее оторвали от раздачи завтрака. Буфетчицу все звали тетя Лена, хотя выглядела она не старше тридцати лет. Юркая и гибкая, она успевала везде и всюду – раздать еду, пошутить, похвалить за бодрый вид, рассказать с комментариями местные новости. Обитатели дома ветеранов любили тетю Лену за доброжелательность и энергию, которой она делилась со всеми, кто с ней общался.

На самом деле тете Лене было уже за сорок. В юности у нее был роман с женатым мужчиной, от которого родилась дочь с болезнью Дауна. Сейчас дочери было уже двадцать пять, но по развитию она оставалась пятилетним ребенком. Посменная работа полностью устраивала тетю Лену тем, что сиделка нужна всего два раза в неделю. Тетя Лена выходила на смену на все праздники и выходные, чтобы получить все доплаты. Доброжелательность и интерес к жизни у нее были самые настоящие, она с удовольствием общалась с людьми, искренне интересуясь их делами.

Со временем тетя Лена стала для обитателей дома ветеранов интуитивным психологом. По выражению глаз, мимике и осанке она точно определяла, кого сегодня подводит здоровье, кто плохо спал, а у кого просто неважное настроение. Она отлично помнила свое душевное состояние, когда поняла, что беременна, а замуж не светит никак. Это не трагедия, множество женщин рождает детей вне брака, продолжая жить насыщенно и радостно. Ощутив первые толчки растущего ребенка, решила, что навсегда рассталась с одиночеством. Теперь у нее будет свой собственный человек, с которым она навечно связана родством.

Все анализы и обследования во время беременности ничего плохого не предвещали. В те годы генетические исследования были недоступны простым смертным, и рождение малышки с хромосомной аномалией оказалось абсолютной неожиданностью. Потрясение в родзале оказалось слишком сильным. Отец ребенка, ранее обещавший поддержку и заботу, мгновенно испарился с горизонта. Факт рождения неизлечимо больного ребенка он не смог принять. Из роддома Лену встречала одна мама, а в квартире не оказалось мужских вещей. На самом видном месте лежали ключи от их бывшего любовного гнездышка.

Отец ребенка продолжал жить в том же городе, но признаков существования больше не подавал. Лена не стала его искать – зачем? Чтобы услышать, что для них обеих больше нет места в его устроенной и благополучной жизни? Лена последовательно прошла все этапы эмоциональных качелей: вначале отказывалась признаться самой себе в неизлечимости болезни дочери, потом нестерпимо злилась на себя и отца ребенка за то, что дочь родилась такой. Спустя год пришло отчаяние: так будет всегда, изменить ничего невозможно. Еще через полгода переживания стали тусклее и раздражали уже не так сильно.

Когда малышке исполнилось три года, Лена, наконец, примирилась с трудным диагнозом дочери. К этому времени она знала все о болезни Дауна и научилась находить в этом положительные стороны. Да, дочь никогда не повзрослеет, и внуков ей не дождаться. Зато не  будет и бессонных ночей из-за того, что у дочери появился очередной парень. Зато ей никогда не придется расставаться с дочерью потому, что у нее появилась своя семья. Зато дома ее встречает всегда ласковая и любящая улыбка на плоском и широком лице дочери. Искреннюю радость доставляет ее выросшему, слегка косолапому ребенку простая игрушка, конфета, незатейливая блузочка.

Слушая сетования соседок на детей, утирая слезы матери наркомана, Лена про себя иногда благодарила Бога за  то, что ее дочь – особенная. Она никогда не станет гулёной, постоянно меняющей мужчин, не сопьется, не будет колоться или нюхать какую-нибудь новомодную гадость. Дочь искренне любит ее, хоть и не может сказать об этом. Она гладит ее, когда Лена отдыхает, приносит чай, укрывает одеялом, убирает тарелки со стола, моет посуду, подметает квартиру. Чувство безмолвной и бесконечной любви, исходящее от дочери, дает Лене силы жить. Людей с болезнью Дауна называют «солнечными», и это самое правильное определение. В тихие вечера, которые они проводили вдвоем, Лена думала об отце дочери – какой он дурак, что добровольно лишил себя такого количества чистой любви.

Глава 3

В кабинет Светланы Николаевны тихо и неуверенно постучали. Кто бы это мог быть? Местные обитатели, компенсируя недостаток общения, деликатностью не отличаются, иногда откровенно нагличают.

Света открыла дверь, на пороге стояла немолодая, среднего роста, ухоженная и чем-то очень взволнованная женщина.

- Здравствуйте, проходите, присаживайтесь, что у вас случилось? – привычно произнесла Света, указывая посетительнице на стул.

К посещениям незнакомцев Света давно привыкла. Поселок, в котором располагается дом ветеранов, небольшой, из медицинских учреждений есть только фельдшерский пункт. Здешний фельдшер Василий Васильевич – хорошо пьющий мужчина за 50, который прекрасно знает свое дело. Появление Светланы Николаевны он поначалу встретил в штыки из-за профессиональной ревности. С ней не то, что не общался, даже не здоровался поначалу. Но Света в дела поселка не лезла, занималась только обитателями своего дома ветеранов. Однако слухами земля полнится, и через неделю весь поселок знал, что в их краях появился дипломированный специалист. Через некоторое время к ней пришла милая бабулечка из поселковых с застарелым артритом. Света просмотрела назначения Василия Васильевича, похвалила их для вида и полностью изменила. Попросила бабулечку прийти через неделю для контроля. Бабуля пришла, и не одна, а с курицей и молоком домашним. Ходить ей стало легче, и боли по ночам перестали беспокоить. Света приняла дары с благодарностью, продолжая нахваливать Василия Васильевича – если бы не его упорное лечение, то не видать бы бабуле быстрого улучшения, как своих ушей.

С тех пор так и повелось – Света всячески хвалила местного фельдшера, используя современные методики и лекарства. Василий Васильевич перестал шипеть в ее адрес, продолжая выпивать в прежнем темпе. Окончательно они подружились после того, как Василий Васильевич привез к ней инфарктного пациента, и вместе у них получилось передать его скорой из области живым. Василий Васильевич все прекрасно понял и стал доброжелательным, перестав опасаться за свою репутацию.

Вошедшая женщина на пациентку Василия Васильевича никак не была похожа. Осанка, нежно-вкусные духи, маникюр и свежая прическа ясно говорили о том, что она трудится не на земле, если вообще трудится.

Женщина элегантно присела, поправила прическу и сказала:

 - Я пришла узнать о Петре Ивановиче. Его самого нет, никто ничего не говорит, все молчат с загадочным видом. Что с ним?

- А почему вы пришли узнавать о нем у меня? – вопросом на вопрос ответила Света.

- Вы доктор, а он пожилой человек, первая мысль всегда о здоровье. Ну и наши поселковые судачат, - уголками губ усмехнулась она, - что вы с мужем сыщики. Куда же мне еще идти?

- Простите, - сказала Света, -  в таком случае я должна спросить, кто вы?

Женщина недолго  помолчала, затем ответила:

- Формально никто – не жена, не сестра и даже не дальняя родственница. У нас с Петром Ивановичем, были, скажем так, отношения в молодости. Давно, лет двадцать пять назад. Но семьи не случилось. Он пошел своей дорогой, я своей. Молодые были, глупые. Нет бы поговорить друг с другом просто… Обиды, недосказанность. Он женился, я замуж вышла. Дети, слава Богу, хорошие получились, и у него, и у меня. Мы и потеряли своих половинок примерно в одно время. Мой покойный муж закончил службу и решил провести старость в деревне. Я не возражала, мы купили тут дом на горе, его все знают. Со временем получилась фактически усадьба. Летом хорошо, дети внуков отдают на лето, шумно, весело. А зимой тоска – одна в доме, метель, мороз. Вот в один из таких зимних дней я решила не сидеть, как всегда, дома, а поехать в город, просто пройтись то ли по магазинам, то ли по парку заснеженному. Развеяться. Вожу машину я давно, приехала за полчаса и просто пошла по аллее городского парка. Иду, а навстречу мужчина, вылитая моя любовь давняя. Подошли ближе – глазам своим не поверила: Петр Иванович собственной персоной. Постаревший, конечно, но все тот же. Он вообще онемел.

Женщина замолчала, явно погрузившись в воспоминания. Тело ее расслабилось, лицо осветила милая улыбка. После паузы она продолжила:

- Мы бросились друг к другу, не сговариваясь. Обнялись и просто молчали. Наверное, он чувствовал то же, что и я: вот самый родной на свете человек, что думает и дышит так же, как я. Сейчас не могу вспомнить, сколько так простояли. Шел снег, я помню только, что на пальто насыпало толстый слой снега. Мы потом отряхивались, смеясь. В первые минуты даже говорить не хотелось, достаточно было молчать, не отпускать рук.

Женщина как будто опомнилась и заговорила более спокойно, слегка официальным тоном:

- Даже не знаю, почему я все это вам рассказываю, хотя совсем вас не знаю. Просто увидела на вашем лице свет, который исходит от всех любящих. Вот. Потом наговорились, конечно. Обалдели от того, что оказались соседями. Не зря говорят, что случайность – логика судьбы. Решили никогда больше не расставаться, раз уж довелось встретиться таким чудесным образом. Но открывать посторонним свои отношения тоже не стали. У него взрослые сыновья, у меня дочери. К чему им знать, что их любимые папа и мама встретили кого-то на старости лет? Пусть хранят воспоминания об общем счастье, пусть эта память поддерживает их на жизненном пути. Из этих соображений мы и не стали встречаться в поселке, по месту жительства, так сказать. Физическая близость в силу возраста нам уже не особенно интересна, общение гораздо важнее. Я выезжала из поселка, Петр Иванович под предлогом прогулки шел к развилке дороги, садился ко мне, и мы ехали в город. Ходили в парк, где произошла знаменательная встреча, на выставки, концерты, в храм. Перезванивались, разумеется, постоянно.

- А когда он звонил вам  крайний раз? И как вас зовут, простите?

- Раиса Юрьевна я, а звонил он мне вечером, как всегда, пожелал спокойной ночи. Я ждала звонка утром, потом вспомнила, что он на рыбалку собирался. Мало ли, может, телефон банально забыл. Но потом пошла в магазин, а там наши местные сплетницы гудят просто: пропал жилец дома ветеранов, утопился. По описанию поняла, что это мой Петя… Куда же мне было еще идти, как не к вам?

Глава 4

Утром следующего дня Света едва успела закончить обход жителей-ветеранов  и подняться в свой кабинет, как в дверь постучали - резко, настойчиво и отрывисто.

- Да, - громче обычного сказала Света,  - войдите.

На пороге стоял пожилой военный в форме, с почти квадратным лицом и тяжелым взглядом. Он улыбнулся, но улыбка вышла какой-то вымученной, кривой. Форма и обувь начищены, все аккуратно, но что-то в нем Свету зацепило, какое-то несоответствие.

- Разрешите представиться, - сочным баритоном сказал военный, - Костиков Анатолий Романович, сослуживец пропавшего у вас Петра Ивановича.

- Здравствуйте, спасибо, что так быстро откликнулись. Вам звонил мой муж Игорь, мы вместе работаем по этому делу. Нам нужно знать о Петре Ивановиче как можно больше. А вы служили вместе много лет, наверняка в курсе всех его дел и переживаний.

- А разве дело завели уже? Полиция тоже этим занимается?

- Да, по 126 статье – похищение человека.

- Как похищение? Разве Петю похитили? Мне сказали, что он утонул.

- Вам Игорь сказал об утоплении?

- Нет, мне вчера утром позвонила его давняя знакомая, Рая. Почему вы говорите, что его похитили? Кто? Зачем?

- Эти вопросы мы зададим преступнику, когда поймаем. Пока что могу сказать, что обстоятельства дела исключают утопление или другой способ самоубийства. Злоумышленник явно инсценировал добровольный уход из жизни Петра Ивановича. Все говорит в пользу похищения. Мы пока не знаем ни целей похитителя, известны только некоторые детали: Петр Иванович выпрыгнул из окна своей комнаты или его выбросили, но поднялся и передвигался дальше самостоятельно, поддерживаемый – или удерживаемый – другим человеком. Шли они по направлению выхода со двора, но на асфальте следы закончились. Поэтому, Анатолий Романович, присаживайтесь, и выкладывайте все, что знаете о Петре Ивановиче. Интересуют родные, друзья, знакомые, вероятные враги и вообще все, что известно. Да, и сразу, чтобы расставить все точки над «и», обязана спросить: где вы были в ночь исчезновения?

- Дома, где же еще. Я военный пенсионер, иногда езжу отдыхать с женой, навещаю детей с нею же, а все ночи провожу дома.

- Ваша жена сможет это подтвердить? А лучше соседи или другие посторонние? Кто-нибудь видел вас дома в ту ночь? Может, в гости кто приходил?

- Нет, никто не приходил, мы с женой были вдвоем. Но вы же не особенно близким родственникам доверяете, насколько я знаю. А, можете посмотреть компьютер. Я допоздна читал там, наверняка это можно как-то проверить.

- Я поняла, мы все проверим, и с женой придется поговорить, вы уж не обижайтесь – такой порядок.

- Не на что обижаться. Человек пропал, чего уж тут…

Тут Света поняла, что зацепило ее внимание в облике военного – широкие красные прожилки под кожей, расширенные капилляры, и общий кирпичный цвет лица. Она быстро посмотрела на руки собеседника – так и есть, явная дрожь. Так он алкоголик, вот что! И наверняка гипертоник, вон как краснотой наливается, хоть на улице прохладно и сидит на стуле он давно. Страдает, бедолага, судя по всему, от похмелья. Света сразу поняла, как вытянуть из него все, что нужно.

- Анатолий Романович, - тихо, мягко сказала она, - мы тут все на нервах, Петра Ивановича многие любят. А нам как раз много настойки боярышника на спирту выписали, мы ее между собой медицинским коньяком зовем. Может, по чуть-чуть, для расширения сосудов?

Костиков быстро глянул на нее, но Света состроила такое простодушно-расстроенное лицо, что ей бы и младенец поверил.

- Ну разве только нервы поправить, - нерешительно сказал Костиков.

Света быстро достала из тумбочки две лабораторные колбочки, используемые исключительно для этой цели, подсоленные орешки и сухарики, и сам напиток в бутылочках оранжевого стекла. «Стратегический запас» регулярно пополнялся на случай появления в кабинете стервозных посетителей или уставших сотрудников. Использовала это Света всегда, когда разговор с посетителем катился в скандальное русло, и до сих пор дедовский прием не подводил.

Вот и сегодня Анатолий Романович оживился при виде приятных приготовлений, потер руки.  

- Так а что рассказывать-то?  Учились вместе, потом служили, детей крестили друг у друга, вот внуков дождались. Жена у него умерла, а у меня жива пока, слава Богу, вот и вся между нами разница. Закрыто он жил всегда, мало со мной делился. Помогал ему с похоронами, с продажей квартиры, вещички с ним собирал при переезде сюда. Он не захотел брать с собой вещи Нины, жены покойной. Не мог видеть, напоминало все о ней. Взял сюда только альбом с фотографиями и кольцо ее венчальное. Остальное я сам собрал и в церковь отвез. Правильный он, не захотел даже сыновей к этому скорбному делу подключать. Говорил, что память о матери не в вещах заключается.

Выпили, помянули покойную жену Петра Ивановича, и Костиков задумчиво продолжил:

- Вот за правильность его Нина в свое время и выбрала…

Света насторожилась.

- Вы что, соперничали из-за Нины?

- Нет, нет, у нас как-то сразу отношения сложились по парам: он с Ниной, а я с Инной. Мы и познакомились со своими будущими женами почти одновременно, с разницей в неделю. Сначала он, потом я. Сходили на танцы в увольнении, и оба удачно. Он с Ниной прожил долгую счастливую жизнь. Я тоже счастлив в браке, только детей Бог не дал. Вот и возился с его мальчишками, как со своими. Они меня дядей Толей до сих пор зовут.

Тут он спохватился:

- Вы сыновьям его еще не сообщали?

- Нет, телефон его не нашли, а их контактов нет у нас. Мы даже не знаем, как зовут сыновей.

- Ну и не надо пока, пожалуйста. Ведь неизвестно еще, может, найдется, раз говорите, что не утонул, а пропал. Телефоны я вам все дам, а ребятам позвоню сейчас сам, совру и успокою. Они же созваниваются каждый день. Что они нового могут знать, мальчики… А я все расскажу, на все вопросы отвечу.

Тут же Костиков достал свой телефон и радостно закричал: