Личное дело полковника Багрова

Глава 1

1. Багров

По шумным центральным улицам Москвы идет мужчина. Статный, красивый – он притягивает женские взгляды. Его серое пальто распахнуто. В крепкой руке дорожная сумка, тяжелые берцы грубо сминают пожелтевшие листья под ногами. Сердце радостно ликует: наконец-то вернулся домой! Позади очередная горячая точка, закрыто сложное дело. Впереди отпуск.

В кармане пальто ждет своего часа бархатная коробочка, в ней красивое колье - полковник Багров везет подарок своей любимой жене.

Вот и родная многоэтажка. Там, наверху, в квартире на седьмом этаже скучает его Ира.

Полковник с трепетом смотрит наверх. В их общей спальне горит приглушенный свет. Любимая не знает, что ее полковник уже рядом. «Наверное, читает свой любимый детектив в спальне, и не ждет меня домой», — он улыбается скупой суровой улыбкой.

В груди становится тепло от сладкого предвкушения. Виктор сделает ей подарок, а потом они вместе отправятся в уютный ресторанчик, где наедятся до отвала ее любимыми суши. Уже заказан столик. Все, как Ира любит – с видом на вечернюю Москву. Дорого? Для любимой жены не может быть слова «дорого».

Лифт поднимает его на седьмой этаж. Полковник достает ключи от квартиры, тихонько ее открывает, не хочет испортить сюрприз.

Ставит на пол сумку, снимает пальто. Настораживается. Почему Ира не выходит его встретить? Он же видел свет в окнах спальни?

Багров проходит в столовую. Стол сервирован на двоих. Пылают красивые свечи, открыт шоколад, нарезаны фрукты, в приоткрытых коробках томятся суши и роллы, которые так любит Ира.

Что-то больно царапает в груди – столовые приборы уже тронуты. На тарелках следы остатков угощения. А значит, не для полковника этот ужин на двоих.

«Ира, только не ты…» — мысленно стонет полковник. Но профессиональное чутье заставляет угрюмо усмехнуться.

Он стремительно идет в спальню, распахивает двойные резные двери и чувствует, как его сильное сердце летит в глубокую пропасть.

Тела в полумраке под его любимым одеялом двигаются в унисон друг другу. Приглушенные стоны, сладкие поцелуи. Красиво. И больно.

— Витя? — слетает с губ Иры испуганный вскрик. Она отталкивает от себя другого мужчину, натягивает одеяло. В глазах плещется страх.

Багров на миг прикрывает глаза. Грудь разрывает адская боль – с этой стороны предательства он не ждал.

— Какая же ты сука, Ира, — чувствуя, как накрывает волной ярости, выдыхает шумно.

Потом все, как в плохой комедии – голый мужик бегает от разъяренного Багрова вокруг кровати, размахивает руками, умоляет успокоиться.

— Витя, не надо! Это начальник нашей психологической службы! — повиснув на его мощной руке, верещит жена.

— В гробу я видел таких психологов! — рычит Багров.

Удар, снова удар – и любовника, в чем мать родила, вышвыривают за порог квартиры. Следом летят его туфли и добротный костюм от какого-то бренда.

Бедолага стыдливо натягивает брюки на голый зад прямо на лестничной клетке, вытирает ладонью капающую из носа кровь.

— Виктор, нам надо поговорить, — звенит напряжением голос жены. Она стоит в прихожей, уже успела одеться. Открывает свою сумочку и кладет туда папку с личными документами. Воинственно посматривает на разъяренного супруга.

— Поговорить? — его суровое лицо искажает гримаса боли. — О чем тут можно говорить? Тут… тут анекдот, Ира! Называется: возвращается муж из командировки!

Несколько мгновений молодая женщина смело смотрит в серо-голубые глаза полковника.

— Я от тебя ухожу, — произносит наконец.

Он молчит. Только желваки играют на суровом лице.

Жена на миг теряет самообладание, обхватывает плечи руками.

— Вить, ну, давай по-честному, а? Наш брак давно превратился в формальность. Ты болен своей работой, а я предоставлена самой себе. Нашему браку десять лет, Витя! Тебе скоро сорок два, мне тридцать четыре, а у нас даже общих детей нет. Прости, я так больше не могу. Вещи заберу на этой неделе. На развод подам через госуслуги.

Громко хлопает входная дверь.

Он медленно подходит к окну в столовой. Засунув руки в карманы брюк, наблюдает за тем, как Ира и ее начальник выходят из подъезда. Она заботливо помогает ему остановить непрерывно капающую из носа кровь с помощью бумажных платков, и от этого сводит скулы.

Багров проводит по коротким волосам пятерней.

«Вот так, полковник. Думал, ты герой, мир от террористов спасаешь? А нет, вон он, герой, с разбитым носом. Ты – так, посредственность», — мелькают горькие мысли.

Все его награды и звания в одно мгновения теряют свою значимость.

В глазах темнеет. Он подходит к сервированному на двоих столу и с силой его переворачивает. Тарелки и свечи с грохотом летят на пол, а он крушит все вокруг, не жалея фарфор и мебель.

Потом Багров долго сидит на диване посреди побитой посуды и смотрит в стену. Никак не может поверить, что его брака больше нет.

Вспыхивает экран его мобильника, так некстати брошенного на подоконнике. Виктор оживляется – он знает номер. Этого звонка он ждал три года. Неужели получилось?

— Полковник Багров, — произносит отрывисто в трубку.

— Виктор Константинович? Пришел приказ по вашему делу, — звучит четкий женский голос на другом конце провода. — Сегодня на рассвете из Москвы в Дагестан вылетает военный самолет. Вы в числе пассажиров. В пять часов утра вас будут ждать у входа в аэропорт наши люди. На месте вас встретит следователь по особо важным делам Тагир Курманов. Он введет вас в курс дела и отвезет на место преступления.

— Отлично. До встречи в аэропорте.

В трубке раздаются короткие гудки. Багров чувствует, как гулко бьется его сильное сердце. Три года назад местная криминальная группировка устроила кровавую расправу над его младшим братом Русланом. Три года полковник ждал распределения, чтобы встретиться с отморозками лицом к лицу и выяснить, кто стоит за страшным преступлением. Его время пришло.

Глава 2. Багров

Кортеж из трех бронированных внедорожников плавно притормаживает у роскошного особняка. Водитель, один из лучших оперативных сотрудников отдела по борьбе с организованной преступностью, внимательно осматривается по сторонам.

Судя по громкой музыке, в доме проходит шумное празднество.

Старший следователь Тагир Курманов с тревогой посматривает на Багрова.

— Что делать будем, Виктор Константинович? Там праздник.

Полковник криво ухмыляется. В серо-голубых глазах мелькает сталь. Отныне он новый начальник отдела, а значит…

— Штурмом брать будем. Ребята из спецназа готовы на выход, ждут команды в соседней машине.

— Но там же люди? Женщины, дети. А мы с автоматами наперевес?

— Работа у нас такая, Тагир. Чай не пироги печем. Мы с организованной преступностью боремся, — жестко отрезает Багров.

У него за плечами горячие точки, несколько успешных антитеррористических операций. Он воробей стреляный. Его жалостью не пронять.

Три года назад местная криминальная группировка устроила кровавую расправу над его младшим братом Русланом. Три года полковник ждал распределения, чтобы встретиться с отморозками лицом к лицу. Теперь он не отступит. Ему терять нечего.

Щелкает кнопка в переговорном устройстве.

— «Калина один», готовьтесь на выход, — приказывает полковник отрывисто.

Водитель поворачивает ключ в зажигании, заводит мотор, чтобы отъехать чуть дальше и не мешать операции.

Едва машина трогается с места, как распахивается калитка. Разметая в стороны подмерзшие листья, на улицу выскакивает молодая женщина в красивом платье цвета бургунди.

Ее волосы цвета пережженной карамели собраны в высокую прическу, над которой не один час трудился дотошный парикмахер, а сама она - нежная, точеная. Просто воплощение шарма.

За ней следом выбегает женщина постарше, тоже наряженная в вечернее платье и увешанная драгоценностями.

— Мам, забудь. Я ни за что за него не выйду! — игнорируя порыв ледяного ветра, громко выкрикивает незнакомка.

— Ева, так решил отец! Ты ведь знаешь: его слово закон! — женщина пытается схватить ее за руку.

— Он мне не отец! Я за бандита замуж не пойду!

— Да кому ты нужна?! Наконец нашелся благородный мужчина, готовый взять на себя твой позор, а ты что делаешь?!

— Сказала: не пойду!

Красавица гордо вскидывает подбородок и едва не падает под колеса служебной машины, в которой находятся полковник Багров и его люди.

Опалив оперативников полным досады взглядом, она рвется вперед.

У Багрова внутри что-то вспыхивает болезненным пламенем. Еще ни разу в жизни ему не приходилось видеть таких выразительных голубых глаз. Откуда только взялась здесь, в захолустье, такая природная утонченность? Отточена, как самый дорогой бриллиант. Кто такая?

Из калитки выскакивают мужчины. Все крепкие, молодые, как на подбор, в нарядных белых рубашках, черных классических брюках, сверкающих лоферах. На шеях поблескивают золотые цепи с палец толщиной.

Обернувшись к преследователям, девушка сплевывает на асфальт, показывая свое презрение.

В машине замирают все, даже Багров. Здесь, на Кавказе, за такое поведение женщина может жестоко поплатиться.

Самый рослый из гостей бросается вперед. Грубо хватает беглянку за локоть у капота служебной машины, в которой за сценой завороженно наблюдают Багров и его люди.

— Баа, какая удача в руки, — не веря глазам, произносит Тагир Курманов.

Багров даже моргает от удивления. Он узнает одного из лидеров местной криминальной группировки: Арсен Набиев, правая рука Эдуарда Галаева. Это за ним охотились его люди последние несколько недель. Выслеживали, прослушивали разговоры родственников, да все тщетно. И вот он, Набиев, до него рукой подать. Что это, как не удача?

В проеме распахнутой настежь калитки появляется молодой мужчина в стильном костюме цвета горького шоколада. В его почти черных глазах мелькает негодование, но на резковатом лице не двигается ни один мускул. Глубоко внутри мигает интуиция – надо брать. Интуиция полковника не подводила еще ни разу.

— «Калина один» на выход! — рычит в переговорное устройство Багров.

Распахиваются дверцы стоящей поодаль черной машины. Из нее выскакивают сотрудники СОБРа. Все в бронежилетах, с автоматами. Завязывается потасовка. Кто-то из бандитов стреляет в воздух, но его быстро валят на землю.

Багров выбирается из машины, следит неотрывно за беглянкой.

Незнакомке с красивым именем Ева удается вырваться из цепкой хватки Набиева, и его в тот же миг толкают на землю оперативники.

Она оборачивается. Взгляды встречаются. В ее голубых глазах плещется отчаяние. Но спустя мгновение ему на смену приходит злость.

Колко усмехнувшись, незнакомка бросается через дорогу к стоящему у обочины такси.

Молодой мужчина в костюме цвета горького шоколада провожает дерзкую девчонку уничтожающим взглядом почти черных глаз и исчезает в дверном проеме.

— Тагир, этого нельзя упустить! — рычит Багров, и Курманов, дернув пистолет из обоймы, бросается во двор.

Но тот исчез. Как будто и не было его вовсе.

Выругавшись, Тагир возвращается ни с чем. Багров хмурится. Нехорошо это, ох, нехорошо.

Арсена Набиева и его подельников обыскивают и надевают наручники.

— Девушку, что сбежала на такси, зовут Ева. Она падчерица хозяина дома, Эдуарда Галаева, — встав рядом с Багровым, поясняет Тагир Курманов. Поправляет бронежилет и вздыхает украдкой: — Красавица, каких поискать. Видимо, отчим выбрал ей жениха, и нашла коса на камень. Здесь так часто делают. Мнением женщин не интересуются. Договорные браки – залог процветания бизнеса.

«Получил, Багров? — злится на себя полковник. — Нечего на чужих баб заглядываться».

А в слух произносит стандартный вопрос:

— Ты хотел сказать, теневого бизнеса?

— Именно это и хотел сказать, товарищ полковник, — вытянувшись по струнке, кивает Курманов.

Глава 3. Ева

Бегу со всех ног в сторону калитки нашего ветхого дома. От холода и страха дрожу так сильно, что стучат зубы. Нет, не смогла! Не в моих силах добровольно склонить голову перед мужчиной, который виновен в смерти отца моего ребенка. Пусть он даже готов взять на себя мой позор вместе с заправками «Галактика», которые принадлежат моему отчиму!

Распахиваю калитку и вздрагиваю – темная фигура Имана Босова возвышается на крыльце в полумраке.

— Ева-а, — звучит насмешливое. — Далеко убежала, дурочка?

Делаю шаг назад, но со стороны крыльца отделяется еще две темных фигуры. Люди Имана. Сердце колотится так сильно, что кажется, вот-вот выпрыгнет из груди.

Будущий муж в одно мгновение оказывается рядом. Хватает меня за локоть, прижимает к себе с такой силой, что я не могу дышать. В нос бьет его запах – терпкий, хищный, с нотками восточных пряностей.

Он проводит подушечкой большого пальца по моей щеке.

— Нежная, сладкая, и еще красивее, чем раньше, — обжигает шею его возбужденный шепот. — Я долго ждал, но это того стоит. У меня будет самая красивая жена в округе.

Его губы блуждают по моей шее, а я дрожу от отвращения. Задыхаюсь от его запаха - он чужой, резкий. Не мой!

— Зачем здесь эти люди? — шепчу испуганно.

Иман насмешливо приподнимает темную бровь.

— А ты не догадываешься? Чтобы украсть тебя, Ева. Машина ждет за углом. Свадьбу сыграем в Махачкале, в самом дорогом ресторане, — его губы вдруг жадно впиваются в мои, заставляя принять поцелуй. — Твой отчим уже отдал приказ забронировать банкетный зал на выходные. В Махачкале проведем медовый месяц. Клянусь, в нашей спальне я заставлю тебя стонать и выкрикивать мое имя! А когда ты родишь мне сына, я прощу тебе ребенка от другого мужчины…

Будущий муж целует меня снова и снова, а его руки обжигают прикосновениями. Его верные церберы отводят взгляды, делая вид, что ничего не происходит.

Его поведение нарушает правила, до свадьбы нельзя прикасаться к невесте, но не та я невеста, чтобы вести себя со мной так, как того требуют обычаи.

— Зачем тебе я?! — шепчу сбивчиво. – У меня ребенок…

— Твое приданое с лихвой компенсирует недостатки! — зло шипит Иман.

Накидывает мне на голову плотное покрывало, а потом перекидывает через плечо и стремительно шагает в сторону калитки. Паника накрывает меня с головой. Она такая сильная, что я не могу вдохнуть. Сейчас он меня увезет, и я не увижу сына.

— Ма-ма! Ма-ма-а, — внезапно раздается в доме детский плач. Его перебивает сбивчивый голос няни, которую наняли на вечер. Она пытается уговорить ребенка лечь в кроватку. Но Русланчик ее не слышит. У него начинается истерика.

— Ма-ма! Ма-ма! — звенит за стеклами плотно прикрытых окон.

Его плач, отчаянный и горький, бьет по нервам. Я дергаюсь в руках у Имана, как пойманная в силки дикая птица.

В какой-то миг мне удается вырваться, и я падаю перед ним на колени.

— Пожалуйста, Иман, — хриплю надрывно. — Умоляю, не забирай меня из дома сейчас! Мой сын, он там плачет… Он не сможет без меня… Будь милосерден, умоляю! Обещаю, я стану покорной женой! Только не увози от сына…

Отчаянный плач ребенка нервирует не только меня. Не выдержав, Иман выпускает меня из стальной хватки.

Проводит по моей щеке тыльной стороной ладони, а горящий разочарованием взгляд скользит по моим припухшим от его поцелуев губам.

— Готовься к свадьбе, Ева. Рыпнешься еще раз, попробуешь сбежать от меня, и в наказание больше никогда не увидишь своего сына. Поверь, я об этом позабочусь.

— Нет, пожалуйста, нет! — по щекам катятся слезы. — Я сделаю все, что ты прикажешь, только не забирай моего ребенка…

Он склоняется ко мне, припечатывает мои губы новым поцелуем, а потом, резко выпустив меня из объятий, толкает на землю и тяжелым шагом идет к калитке. Хлипкий замок бьется о ржавую сталь, извещая о том, что ночной гость ушел.

Я пытаюсь встать. По щекам катятся горячие слезы, а я никак не могу выровнять дыхание. Перед глазами все плывет.

Новый отчаянный крик сына заставляет вздрогнуть и вернуться в реальность. Мне удалось вырвать частичку милосердия у Босова, и это сейчас главное!

Спотыкаюсь, тороплюсь через узкий темный коридор на кухню, на ходу скидываю с ног туфли. Замечаю, что порвала тонкие колготки, но это не важно. Важно то, что я могу прижать к себе сына.

— Русик, мамочка здесь, — выхватываю его из рук у няни. Прижимаю к сердцу, а он цепляется ручками в мои волосы, без сожаления портя прическу, над которой три часа трудился парикмахер. Скулит, как брошенный щенок. Чувствует, что меня могли у него забрать…

Няня пытается что-то объяснить, но я машу рукой.

— Ничего страшного, он просто с непривычки разнервничался, — едва сдерживая рыдания, поясняю ей. — Вы можете идти, я уже дома. Деньги возьмите пожалуйста на тумбочке. И спасибо, что пришли.

Она кивает и быстро уходит. Я глотаю соленые слезы, ношу сына на руках, прижимаю к себе с такой силой, что сама не могу дышать.

— Я тебя никому не отдам! Никому, маленький! Слышишь? Ты мой… только мой…

— Ма-ма, ма-ма, — звучит тревожное в ответ.

Я качаю его, пока он не засыпает. Вздрагивает, всхлипывает во сне и никак не хочет выпустить прядь моих волос цвета карамели.

Наконец мне удается уложить его в кроватку. Выдыхаю и медленно опускаюсь на край своей кровати. Губы ноют от хищных поцелуев моего будущего мужа. Лицо опухло от слез. Колготки на коленях разодраны. Какая же я жалкая сейчас… И кажется, я подписала себе приговор. Мне не уйти от брака с Иманом. Он пошел на уступки, и я понимаю, что нельзя дразнить зверя. В следующий раз он не будет так милосерден. Иману можно не волноваться за свое будущее. У него в руках отличный инструмент, который приструнит меня в два счета. Разлуки с ребенком я не переживу. Пойду, как заговоренная, под венец по всем местным обычаям.

«Должен же быть какой-то выход?» — взрываются отчаянием мысли.

Глава 4. Багров

Допрос в участке длится почти до полуночи. Арсен Набиев - кремень. Так просто не расколоть.

— Что ж, пусть у нас в изоляторе отдохнет пару дней. Может, станет посговорчивее, — рассматривая через стекло упорного арестанта, жестко приказывает Багров. — Все ясно, Тагир?

Тот кивает. Тоже устал. Шутка ли дело – время на часах начало первого? Уставший опер – плохой опер.

— Всем отдыхать! — Багров машет рукой. Забирает ключи от машины, кожаную сумку с документами и запирает свой кабинет. Накидывает на плечи дубленку и шагает тяжелыми широкими шагами в сторону выхода.

Начало зимы на редкость холодное. Нет, снега нет, но колючий ветер, что дует с моря, по вечерам дает о себе знать.

Запахнув посильнее дубленку, Багров подходит к черному внедорожнику УАЗ «Патриот». Простенький, зато бронированный. Подарок от начальства.

Забравшись в машину, полковник несколько мгновений сидит, не шевелясь, а потом выдыхает и достает из кожаной сумки папку с документами. Сегодня в обед ему наконец вернули личные вещи брата. Все тянули, сволочи.

Перед глазами появляется поблекший образ брата.

Руслан… Самый младший в их семье. Самый любимый. Такой молодой, такой деятельный, и вот его нет.

Багров впивается немигающим взглядом в тщательно запакованные в пакет вещи. В груди что-то сводит нехорошей болью. В чем смысл этой проклятой жизни, если уходят самые лучшие?

Нет, он не может открыть эту папку. Не сейчас. Не здесь. Лучше дома.

Багров поворачивает ключ в зажигании. Машина трогается с места.

Мчится по темным улицам в сторону одинокой пятиэтажки.

Квартиру, которую снимает Багров, сложно назвать домом. Одна комната, продавленный диван, старый телевизор. На кухне стол и два стула. Хорошо, хоть микроволновка есть.

Виктор быстро снимает верхнюю одежду. Проходит на кухню, включает чайник, сует в микроволновку чуду с мясом – свой нехитрый ужин из ближайшего супермаркета.

«Надо будет на выходных хинкал сварить», — размышляет рассеянно, закидывает в кружку несколько кубиков сахара-рафинад и чайный пакетик.

Хинкал его научил готовить Мурад, с которым вместе учились еще в академии управления МВД. Странная штука жизнь – свела судьба десять лет спустя. У Мурада теперь свой небольшой ресторан в Махачкале. Не пошло у него дело в органах, вернулся на родину, переквалифицировался в шеф-повара. Но дружба осталась. А отсюда до Махачкалы рукой подать. Каких-то двадцать минут на машине.

Пока греется пирог с мясом, Багров садится за стол. И сразу на кухне становится тесно. Но его это не волнует, он почти привык. Он достает мобильник, проверяет пропущенные звонки. Два из них от жены Иры. Поправочка: бывшей. Полковник мрачнеет. Перед глазами стоит последний отпуск. Ира с начальником психологической службы в его спальне, в его кровати, под его любимым одеялом. Мерзко. Гадко. И уже почти не больно.

Подумав немного, он убирает мобильник, чтобы не мешал. Надо будет на днях Серафиме позвонить, попросить ее еще раз поговорить с Ирой. Объяснить на пальцах, что квартира принадлежит Вите Багрову, он владел ею до свадьбы, а значит, после развода Ира, как бы ей не хотелось зацепиться в Москве, не может претендовать на его жилплощадь.

Да и вообще, семья ему сейчас нужна меньше всего. Багров на роль мужа и отца не тянет. У него одни кровавые разборки в голове. Террористы, бандиты – кто-то же их должен ловить, в конце концов? А мужьями пусть другие будут. Те, кому не прилетит шальная пуля в лоб в любой момент.

Полковник кладет перед собой папку с грифом «Секретно» и осторожно достает из нее личные вещи брата.

Он перебирает вещи несколько раз, и все не решается включить мобильный телефон. Следователь, который вел дело об убийстве, написал подробный отчет о содержимом телефона. Нет там ничего особенного, что пролило бы свет на убийство. «Заказное», — вынесли вердикт, и дело закрыли. Заказчика так и не нашли.

Включить телефон брата – это как его оживить. Очень больно. Но надо.

Помедлив, Багров берет зарядку и решительно подключает мобильный к розетке.

Ясно же: все, что могло иметь дело к преступлению, давно стерли. Что он хочет найти три года спустя?

Полковник нажимает кнопку загрузки. Телефон медленно оживает. Вот переписка с матерью и сестрой, последний созвон по видеосвязи.

Виктор на миг прикрывает глаза – в груди щемит глухая боль.

Пересматривает галерею – там почти пусто. Все постирали, суки.

Он долго изучает содержимое мобильника, да без толка.

Уже собирается выключить, как на глаза попадается простенькая ссылка, неприметная с первого взгляда.

Багров копирует ссылку к себе в телефон. Переходит по ней в интернет. Торопится, чувствует, как колотится от волнения сердце. Вдруг обнаружит что-то важное?

Оказывается, это ссылка на яндекс-диск.

Он смотрит фотографии – ничего необычного. Мать, сестра, вот они втроем. Вот он сам, Багров, в обнимку с Русланом - оба в форме, смеются. Лет пять этой фотографии, не меньше. Сестра Серафима их снимала. Эх, годы летят. И седины у Багрова не было. И у мамы блеск в глазах еще не погас. Как же счастливы они были…

А дальше… Багров напряженно сглатывает.

Фотографии, на которых во всей красе представлена падчерица Эдуарда Галаева, предстают его взору. Очень личные фотографии. Влюбленное селфи, взгляды Евы – такие манящие и откровенные, что сразу становится ясно – ее снимал любящий мужчина. Его брат. Дата на фотографиях стоит трехлетней давности, как раз за неделю до того, как Руслана убили.

«Черт», — ругается про себя Багров. Проводит по волосам рукой, откладывает телефон в сторону. А ведь Руслан и словом не обмолвился, что у него роман с этой девицей! Или не роман? Может, он просто ее фото хранил? Впечатлился недоступностью и красотой, и где-то нашел фотографии? Сохранил себе на яндекс-диск, чтобы украдкой любоваться?

«Надо разыскать эту Еву. Допросить. Может, из-за нее моего брата и расстреляли?» — давясь полусырым чуду, угрюмо размышляет Багров. В груди клокочут колкие подозрения. Мог ли Руслан сунуться не туда? А то! Конечно, мог. Местные ведь не сахарной ватой торгуют. Бензином. Часто нелегально, уходя от налогов. Да и качество продукта оставляет желать лучшего.

Глава 5. Ева

Утро в магазинчике у заправки начинается привычно. Для девчонок утро, а для меня конец смены. Мне так проще – ребенок по ночам спит, маме моей меньше с ним возиться.

— Девяносто второй, пять литров, — чеканю привычно в переговорное устройство. Приветливо улыбаюсь мужчине на кассе, пробиваю чек.

Коллега Наталья уже наливает ему двойной «Американо» и запихивает хот-дог в микроволновку, подогреть.

— Все, Нат, я домой, — поворачиваюсь к ней и устало открепляю от униформы бейджик.

Мобильный телефон вибрирует вызовом. Звонит мама. Я знаю, что она мне скажет, поэтому не тороплюсь брать трубку. Но мама настойчива, как никогда.

— Да, мам? — начинаю без приветствия.

— Ева, отец снова приходил к нам домой. Он очень зол! Пойми, ты не можешь отказаться, — звенит истерикой ее голос. Тоже без приветствия. Ее можно понять. Позавчера вечером я опозорила свою семью повторно, сбежав со смотрин и нагрубив Арсену Набиеву, который до сих пор находится под стражей. Мне повезло, что полиция решила провести свой рейд именно на наш праздник.

Я молчу. Мне нечего сказать. Я опозорила семью уже давно. Связалась с русским офицером, любила его до безумия… Если бы у меня был хотя бы один шанс уехать из этой дыры, я бы им воспользовалась. Но шансов у меня нет. Без денег с ребенком на руках я никому не нужна.

— Молчишь?.. Ты все время молчишь! Иман предлагает хорошую сделку. Ребенок получит его фамилию!

— Я не хочу, чтобы моего ребенка воспитывал бандит, мама… — шепчу едва слышно, а голос дрожит. Слезы обжигают горло, и я выключаю мобильник.

Не хочу с ней разговаривать. Это бессмысленно. Да и стычка с Босовым накануне определила мою дальнейшую судьбу. Если не свершится чудо, дорога у меня одна – в объятия Имана навечно.

В голове кружатся тревожные мысли о том, что надо было уезжать отсюда сразу, как только выяснилось, что я беременна. Возможно, тогда я еще могла что-то изменить. А теперь все усложнилось.

С досадой срываю с груди бейджик, снимаю через голову черный фартук.

У стойки притормаживает мужчина. Я поднимаю на него усталые глаза. Моя смена закончена, но я готова его обслужить, пока Ната возится с кофе для предыдущего посетителя.

Рассматриваю его несколько мгновений. Мужчина весьма привлекателен. На вид ему лет сорок, может, чуть больше. Его темные волосы коротко острижены, четко выведенная небритость на скулах придает ему суровости. Серо-голубые глаза настолько выразительны, что у меня по коже бегут мурашки. Четкая линия губ, сталь во взгляде. Видно, что суровый незнакомец привык гнуть свою линию и вести жесткую, бескомпромиссную игру. Мне кажется, он на кого-то до боли похож, но отгоняю от себя догадку.

— Я вас слушаю? — возвращаюсь за стойку. — Бензин? Сколько литров?

Смотрю на него с ожиданием.

Мужчина молчит. С интересом меня рассматривает. Задумчиво потирает колючий подбородок. От его молчаливого и пронзительного взгляда я ёжусь. Я и так уже вторые сутки на нервах, а тут еще непонятный клиент. Немой, что ли? Ловлю себя на мысли, что где-то его видела. Только вот где? Никак не могу вспомнить.

До моего обоняния доносится аромат его туалетной воды – что-то холодное, как лед в Антарктике. Мне, конечно, не до мужчин, но этот экземпляр настолько привлекателен, что даже если он немой, внешность полностью компенсирует этот недостаток.

Взгляды на миг встречаются, и у меня по коже против воли бегут мурашки. Он не похож на Имана, который приходил накануне в наш дом и вел себя, так, будто я его собственность. Он похож… сердце в одно мгновение раскалывается напополам, когда я понимаю, на кого он похож.

— Надо же, какие у вас глаза выразительные, — внезапно сообщает мужчина, тем самым разрушая мое предположение о том, что он немой. — Никогда таких глаз не встречал. Думал, шутят про красоту падчерицы Эдуарда Галаева.

Усмехаюсь неловко. О моих глазах всегда говорил отчим. Его поражала их глубина и цвет. Я злилась. Мне казалось, это больше насмешка, чем комплимент.

— Полковник Багров. У меня есть к вам пара вопросов по поводу заправок вашего отчима, — спокойно сообщает незнакомец и рушит все короткое очарование момента. Достает красную корочку, и мое сердце, оборвавшись во второй раз, летит куда-то вниз.

Багров Виктор Константинович – написано на ксиве. Несколько секунд я внимательно смотрю на красивые, волевые черты лица собеседника. В голове всплывают обрывочные фразы подельников отчима, которые часто трутся рядом с заправками, фото из криминальной хроники... От страха язык прилипает к нёбу. Багров – и есть тот самый следователь по особо важным делам, визита которого отчим весьма опасался в последние два месяца? Не только отчим, но и все его партнеры по теневому бензиновому бизнесу избегали прямого столкновения с присланным из столицы новым начальником отдела по борьбе с организованной преступностью.

«Неподкупный мент – плохой мент», — цедил сквозь зубы Арсен Набиев. За последний месяц местная бизнес-элита пыталась сместить полковника с должности, его даже пытались заказать, но все тщетно. Снайпер промахнулся и отправился на тот свет – новый начальник оказался метким стрелком. Что он тут забыл, интересно?

— Это допрос? — жутко тушуюсь. Я не знала, что новый начальник – тоже Багров. Может ли быть такое, что они с Русланом родственники? Если так, то понятно, отчего его так боятся. Кровная месть – страшная вещь.

Губ полковника касается едва заметная улыбка.

— Какой же это допрос, барышня? Ведь мы с вами не в моем кабинете. Да и у меня сегодня выходной, как у всех нормальных людей. Сегодня воскресенье.

Мне с трудом удается подавить вздох. У всех нормальных людей выходной, а у падчерицы Галаева ночная смена только что подошла к концу.

— И часто вы в свой выходной на рассвете прогуливаетесь по придорожным кафе на заправках? — срывается против воли, и я тут же прикусываю язык. Допрыгаюсь, что и меня вслед за Арсеном отправят за решетку.

Глава 6. Ева

— Зачем вы завезли меня так далеко? О чем хотели спросить? — интересуюсь осторожно. У меня такое чувство, будто я хожу по краю пропасти, дно которой устелено тем самым туманом, что накрыл море у берега. Один неверный шаг – и я сорвусь в неизвестность.

Багров откидывается назад, с интересом посматривает на меня.

— Мне не хотелось разговаривать на той заправке. У вашего отчима повсюду глаза и уши. А я ищу всех, кто был близко знаком с моим братом. Три года назад его убили. Вы знали Руслана Багрова, Ева?

Полковник смотрит на меня прямо, в упор. Сердце в один миг сгорает до пепла. Значит, правда. Брат.

— Знала, — неопределенно отвожу взгляд.

— Как это произошло? — его взгляд становится колючим, и я понимаю: для полковника я враг. Для него здесь все враги.

Пожимаю плечами. Глаза застилают слезы. Мне больно ворошить прошлое.

— Подъехали на машине без номеров и расстреляли в упор. Он один был в своем авто, — пытаюсь ровно дышать, но получается плохо – с эмоциями не справляюсь. — Простите, мне слишком тяжело это вспоминать. Да и я вам ничего особенного не скажу. Меня не было на месте преступления, я была на смене.

— Вы знаете, кто его убил? — Взгляд Багрова прямой, он будто расстреливает в упор.

Неопределенно трясу головой.

— Нет, не знаю. Мне не докладывали. Дело очень быстро замяли. Понимаете, здесь никто не будет рисковать из-за чужака, который перешел дорогу…

Багров берет чайник, наливает мне полную чашку горячего чая на травах.

— Кому он перешел дорогу, Ева?

Отворачиваюсь к окну. Рассматриваю деревья, и никак не могу взять себя в руки. Горло давит спазмом, мне не хватает воздуха.

— Я не знаю.

На самом деле, я догадываюсь, кому он перешел дорогу, но не хочу об этом говорить. Слишком опасно болтать лишнее незнакомцу, который по другую сторону баррикад. Пусть он даже и родной брат Руслана.

— Вы с Русланом встречались? — летит следующий вопрос.

Вздрагиваю, как от пощечины. Нет, ну насколько же беспардонен этот человек! Разве можно вот так задавать вопросы?!

— Можно и так сказать, — рассматриваю свои руки. Желание одно – сорваться с места и бежать от его пытливого взгляда и жестоких вопросов.

— Недолго совсем. Всего-то пару месяцев, — продолжаю неловко.

Поднимаю на него смелый взгляд. Это все же допрос?

— Я нашел ваши фотографии. Мой брат имел неосторожность с вами связаться, и я пытаюсь понять, какую роль вы сыграли в том преступлении.

Глаза новой волной обжигают слезы. Какую роль?! Я его любила, вот какую роль! На меня каждое утро его глазами смотрит сын! – хочу кричать гневно, но вместо этого отвожу взгляд.

— Я его любила. — Произношу тихо. — Его смерть была для меня потрясением.

На деревянной лестнице слышатся шаги – хозяин заведения лично несет нам завтрак на подносе.

— Девушка не замерзла? — он пытливо смотрит на меня, расставляет перед нами аппетитную яичницу, свежий хлеб, а потом достает из небольшого комода в углу зала плед и заботливо накрывает мои плечи.

— Спасибо, — я пытаюсь улыбнуться, но выходит криво. Полковник Багров ледяной, как глыба в Антарктиде. Рядом с ним меня не согреют никакие пледы.

Мне хочется уйти, но я не решаюсь.

Лучше ли это, чем столкновение с Иманом Босовым? Несомненно. Но находиться рядом с колючим полковником тоже несладко. Он вскрывает мои едва затянувшиеся раны без ножа, и не чувствует себя виноватым. Интересно, все Багровы такие циничные? Зря я надеялась, что, если мне удастся разыскать кого-то из родных Руслана, они помогут. Никто мне не поможет. Скорее, этот мужчина бездушно отнимет у меня сына и отправит в тюрьму вслед за Арсеном Набиевым. Сделает это с таким же надменным лицом, с которым задает вопросы.

Мы принимаемся за еду. Багров ест молча. Видимо, думает о чем-то своем. Сопоставляет факты? Да какие факты? Я и сама ничего толком не знаю. Правду знает только Арсен Набиев, но он мне ее никогда не скажет.

— Вы живете с матерью? — спрашивает внезапно Багров.

— Да, — киваю рассеянно. Про себя подмечаю, что чуду действительно вкусные. Здесь их готовят отменно.

— А ваш родной отец? Где он сейчас?

Пожимаю плечами.

— Папа был военным. Его, как и многих офицеров из его гарнизона, послали сюда, а мама – молодая, влюбленная, поехала за ним. Позже родилась я. Папе в Каспийске дали квартиру. Он рано умер, а мама не решилась уехать. Родственников у нас не осталось, помочь было некому. Чуть позже мама познакомилась с моим отчимом. Она в молодости красивая была, глаз не отвести. Галаев ей прохода не давал. Он ей не нравился никогда, но его напор сыграл не последнюю роль. Да и растить меня одной было несладко. Теперь расплачиваемся…

Я отвожу взгляд. С грустью смотрю в окно на море и парк.

Багров молчит. Угрюмо посматривает на меня. Подливает мне чай в чашку и больше ни о чем не спрашивает.

Глава 7

Потом его «Патриот» несется по почти зимней дороге в сторону нашего поселка.

Притормаживает у нашего скромного дома. Во дворе у самодельной песочницы возится мой сын. Видимо, мама отправила его на прогулку.

— Что ж, было приятно познакомиться, — ловко отстегиваю ремень безопасности и дергаю ручку двери.

— Мне тоже. Ева… — он достает из внутреннего кармана дубленки бумажник, извлекает оттуда визитку. — Если вспомните что-то еще, пожалуйста, позвоните мне. А еще лучше, звоните, если понадобится какая-нибудь помощь.

— Спасибо. — Я недолго мнусь, а потом забираю визитку. Прячу ее в карман своей курточки и выхожу из машины.

Полковник неспеша выбирается из своего внедорожника за мной следом. С интересом рассматривает старый дом с ветхим крыльцом.

Я тревожусь. Почему он не уезжает? И мама! Как она могла выпустить Русланчика во двор без присмотра?!

Толкаю поржавевшую калитку. Малыш вскидывает свою головку.

— Мама! Мама! – кричит пронзительно. Бросив лопатку и ведерко, со всех ножек несется мне навстречу.

Я наклоняюсь к нему, усыпаю поцелуями его холодные красные щечки, а он пищит от восторга.

— Кто его отец, Ева? — звучит уже знакомый голос, и я вздрагиваю. Оборачиваюсь. Багров стоит у невысокого забора, вальяжно облокотившись о брусья.

— Вы ведь не замужем?

Взгляд серо-голубых глаз прожигает меня насквозь.

Я торопею. Подхватываю своего малыша на руки. Прижимаю к сердцу и украдкой смотрю на Багрова. Он красив и суров. И впрямь, настоящий полковник. Сердце рвется на части. Как же мне хочется ему довериться! Как хочется попросить о помощи! Ведь этот ребенок – его племянник. Но врожденная осторожность берет вверх над моим порывом. Как знать, чего от него ждать? Что, если он заберет у меня ребенка? Увезет, и я никогда не увижу сына? Я ведь этого не переживу.

Полковник толкает калитку, одним махом преодолевает препятствие между нами и сжимает мои плечи так сильно, что от боли выступают слезы.

— Ну же, Ева!.. Кто его отец?

А я молчу. Багров не знает, через что мне пришлось пройти, чтобы сохранить жизнь сыну. Я его никому не отдам. Осторожность берет вверх над отчаянным желанием просить о помощи.

— У мальчика нет отца, — сообщаю глухо. — А теперь оставьте нас в покое. Уходите.

Багров не уходит. Сканирует нас с Русланчиком цепким взглядом.

Малыш вдруг робко улыбается.

— На! — протягивает лопатку.

Полковник в ступоре. Его губы против воли трогает ответная улыбка. Он принимает подарок от ребенка.

— И как тебя зовут, малыш? — спрашивает дружелюбно.

— Русик, — четко произносит сын.

Взгляд Багрова не передать словами. В нем отражается столько эмоций, что мне становится не по себе.

— Руслан, значит? А где твой папа, Руслан? — через силу выдавливает из себя он.

Малыш пожимает плечиками, смущается. Прячет личико у меня на груди.

Калитка резко распахивается, и мое сердце летит куда-то вниз – на пороге Иман Босов. Он все в том же пальто, что и ранним утром, а в карих, почти черных глазах пылает негодование.

— Это мой сын! — громко произносит он. — И мне непонятно, что рядом с моей будущей женой делает чужой мужчина?!

— Полковник Багров, отдел по борьбе с организованной преступностью, — сухо представляется мой новый знакомый. Грубо тычет Босову под нос красную ксиву, и тот вмиг теряет свой напор.

— Товарищ полковник, приятно познакомиться. Простите за грубость. У меня такая красивая невеста. Ревность, сами понимаете… — широко улыбается лживой улыбкой он. Встает рядом со мной и ласково гладит ребенка по спине.

Меня передергивает, но я молчу.

— Русик, это твой папа? — внезапно спрашивает у ребенка полковник.

Малыш молчит. Прячет лицо у меня на шее, зарывается в мои волосы. Багров ухмыляется.

— Ясно. Ну что ж, до встречи, Ева, — кивает мне. Идет к выходу со двора.

Мое сердце сжимается от страха, когда Иман сдавливает мой локоть.

— Что он здесь делал? — рычит зло.

— Вызывал меня на допрос, — отвожу взгляд. — Хотел подробнее узнать о делах отчима.

— Он мне не нравится, — Иман выпускает мой локоть и провожает медленно отъезжающий внедорожник полковника хищным взглядом.

— У него сейчас Арсен, — я вздыхаю. Огромный здоровяк, правая рука отчима - Арсен Набиев был единственным, кто все это время относился ко мне и сыну с душой. Приносил игрушки, подкидывал деньги на продукты и памперсы. Если бы не Арсен, я не знаю, как бы мы выжили.

— Я от твоего отчима, — Иман окатывает меня вязким взглядом. — Он разрешил взять тебя в город. Собирайся. Сначала заедем в одно место по делам, а потом рванем в парк развлечений. Покатаем ребенка на каруселях.

Я напрягаюсь. Ехать гулять с Иманом мне хочется меньше всего на свете, но в нашу последнюю встречу я хорошо усвоила урок. Помню, что обещала этому человеку, рыдая перед ним на коленях. Он пошел на уступки, теперь моя очередь.

— Мне надо немного времени, чтобы привести себя в порядок, я с работы, — произношу робко.

— А я никуда не тороплюсь, — Иман вальяжно ухмыляется.

Я покорно опускаю взгляд. Помню о своем обещании и не собираюсь его нарушать. Мой сын мне дороже всего на свете.

Глава 8. Ева

Я покорно опускаю взгляд. Помню о своем обещании и не собираюсь его нарушать. Мой сын мне дороже всего на свете.

Я увиливаю из цепких лап будущего мужа и несу мальчика в дом. Натыкаюсь на маму. Она стоит в маленьком, похожем на тамбур коридоре и смотрит на меня с упреком.

— Где ты была так долго? — шепчет сбивчиво.

— Зачем ты выпустила Русика во двор одного? — проигнорировав вопрос, шиплю на нее я. — Неужели нельзя было меня дождаться?

— Ты задержалась. У ребенка режим, его нельзя нарушать, — шипит мать в ответ. Видит за моей спиной Имана и заискивающе улыбается.

— Иман Ибрагимович, доброе утро. Проходите, чувствуйте себя, как дома.

Начинает суетиться - достает красивый заварной чайник из серебра, заливает кипяток. На небольшом столе появляется домашняя халва, выпечка.

Иман с видом хозяина дома садится в плетеное кресло, а я несу Русланчика в свою спальню. Переодеваю его, а он что-то балагурит. Рассказывает взахлеб на своем детском языке какую-то историю. С любовью, на которую способны только дети, гладит мою руку.

— Мама только переоденется, и поедем гулять, — обещаю сыночку. Целую его в лобик, и он отчаянно кивает. Мы почти никогда не выезжаем за пределы поселка, и сегодняшняя поездка для ребенка будет как глоток свежего воздуха.

Достаю его любимый конструктор, который подарил Арсен Набиев, и Русик с упоением плюхается на живот, собирать фигурки.

Я забираю из старенького шкафа свое самое хорошее платье и закрываюсь в ванной комнате. Подкрашиваю ресницы, тщательно укладываю волосы. Переодеваюсь в платье из шерсти. Оно средней длины, но зато в нем не холодно.

Несколько мгновений смотрю на свое отражение в зеркале. В голове звенит фраза Имана: «Клянусь, в нашей спальне я заставлю тебя выкрикивать мое имя!» При мысли о том, что мне придется выполнять супружеские обязанности, к щекам приливает жар. Мужчина, которого отчим выбрал мне в мужья, неприятен. Он не вызывает у меня трепета. Удивительно, что мой отчим перед ним заискивает. На него это непохоже.

Выхожу из ванной комнаты. Русланчик с готовностью смотрит на меня. Он готов отправиться на прогулку.

Я переодеваю его в теплый костюм из флиса, достаю шапочку.

Беру его за руку и веду на кухню, с досадой думая о том, что поспать, скорее всего, удастся только вечером.

Иман ждет меня, устроившись в кресле. Сканирует нас с сыном оценивающим взглядом.

— Надо купить ребенку новую куртку, эта мала, — произносит недовольно. — Странно, что твой отец об этом не позаботился.

Я испуганно замираю. Мне страшно находиться рядом с Иманом. Подавляю желание бежать от него прочь и покорно опускаю взгляд.

— Отчим нам не дает денег, а на заправке платят копейки, — произношу спокойно, делая акцент на слове «отчим». Галаев – не мой отец. Никогда им не был и не станет. Родной отец бы никогда не позволил мне и ребенку жить в таких жутких условиях на грани нищеты, и никогда бы не продал Иману.

— Совсем? — выгибает густую черную бровь мой будущий муж. — Хотя, зачем я спрашиваю? Здесь из каждого угла сквозит бедностью.

Мое сердце отчаянно колотится. К щекам приливает жар. Чувствую негодование от его замечания. Едва заметно сжимаю и разжимаю кулаки, но молчу.

Иман поднимается с кресла.

— Заедем в магазин, купим ему новые вещи, — выносит свой вердикт. — Ребенок будет носить мою фамилию, а значит, он не должен нуждаться.

Мы с Русланчиком покорно идем за Иманом к его новой «Бентли» цвета бургунди. За его машиной стоит черный внедорожник, в котором сидят хмурые мужчины. Все, как на подбор – с густыми бородами, и чем-то похожи. Вроде выглядят, как обычные люди – в джинсах, куртках, но одного взгляда на них достаточно, чтобы понять – это люди Имана. Точнее, нелюди. Иман не может без своих головорезов, что меня не удивляет.

Перед новой сверкающей «бентли» я против воли с благоговением замираю. Чудо, а не авто. Глаз не отвести.

Будущий муж доволен тем, какое впечатление производит на меня его обновка. Он открывает заднюю дверцу своей игрушки и пропускает нас с сыном вперед.

Мы усаживаемся. Я чувствую, как пахнет новым салоном.

Иман садится за руль, с гордостью заводит машину.

— Отчим точно разрешил, чтобы ты забрал нас в город? — чувствуя неловкость от окружающей роскоши, уточняю я.

Иман сдержанно кивает. Ловит мой беспокойный взгляд в зеркале заднего вида.

— Ты всегда ищешь во всем подвох, Ева? — приподнимает бровь. —Мы едем развлекаться, расслабься.

Машина срывается с места и плавно несется по дороге.

Русланчик счастлив. Смотрит в окно, болтает что-то взахлеб, и я позволяю себе ненадолго прикрыть глаза.

Вот и Махачкала. Снова мы в том самом месте, где я провела утро. Отгоняю от себя воспоминания. Я должна быть сильной. Ради сына.

Иман сворачивает к магазину, где продается детская одежда и игрушки.

— Иман, не надо… — робко прошу я. Мне неловко, что этот человек будет покупать вещи моему сыну.

Босов оскорбленно приподнимает темную бровь.

— Ева, тебя разве не учили, что слово мужчины – закон?

Опускаю взгляд. Молчу.

— Идем. Ребенка надо одеть.

Иман забирает у меня из рук сына и уверенно несет его в магазин. Я тороплюсь, бегу за ними следом. В магазине тоже в основном молчу. Просто хожу следом за будущим мужем, а он берет в оборот консультанта – женщину средних лет, которая знает толк в детских вещах.

Русланчик носится по рядам, где стоят яркие и дорогие игрушки. Кажется, он потерял свой маленький разум. Да его можно понять – так много всего он видит чуть ли не впервые.

Иман подходит к ребенку. Становится рядом с ним.

— Выбирай. Что хочешь в подарок? — спрашивает дружелюбно.

Глазки сына горят восторгом. Он тянется к ярко-красной машине.

— Эту?

Кивает так отчаянно, будто это вопрос жизни и смерти. Я на миг зажмуриваюсь: цена машинки – моя месячная зарплата.

Глава 9. Ева

Вот и обратная дорога. Начинает понемногу смеркаться. Русланчик засыпает у меня на руках. Бентли едет по трассе с большой скоростью. Внедорожник с головорезами держит дистанцию, но вскоре вырывается вперед.

По встречной, лавируя в потоке машин, несется неприметная машина без номеров. Я даже не успеваю удивиться, просто вижу, как в одно мгновение открывается заднее окно этой машины, а потом внезапно взрывается внедорожник. Вспыхивает, как карточный домик, и неуправляемая махина несется на наш бентли.

Иман бледнеет. С губ срывается ругательство, но он успевает вывернуть руль. Мы вылетаем на встречку, заставляя другие машины врезаться друг в друга. Избегаем столкновения с горящим внедорожником, но шквал оглушительных выстрелов накрывает и нашу машину.

Я успеваю ухватить сына и вместе с ним падаю на пол. Только это спасает жизнь – пули впиваются в обивку сиденья буквально в десяти сантиметрах от нас.

Визг, скрежет тормозов, лязг металла, и перед глазами все меркнет. Не знаю, как долго я нахожусь без сознания. Может, пять минут, может, десять. Счет идет на минуты. Сквозь пелену я вижу Руслана Багрова. Он такой четкий, такой живой. Стоит, склонившись надо мной. «Ева… Ева, очнись!» — с силой трясет меня за плечо. — «Здесь опасно. Надо идти, Ева! Иди по обочине дороги вперед. Увидишь машину, за рулем Мурад»

Резко открываю глаза.

— Ева… Ева, очнись… — слышу хриплый голос Имана. Открываю глаза. Он нависает надо мной. Вокруг хаос. Крики, стоны, плач.
— Руслан… — срывается стон с моих губ. В темных глазах Имана мелькает колючий лед. Кажется, он понимает, что я зову не сына.

Поднимаю голову. Мы в машине. У Имана лицо в крови. У нас не принято пристегиваться, местные считают, что ремень безопасности создан для слабых духом.

— Очнись, Ева, — хрипит он. — Пока вокруг хаос, надо выбираться отсюда.

Я подхватываю сына. Впиваюсь в него тревожным взглядом, но Русланчик в порядке. Только дико напуган. Хлопает глазками и едва дышит. Молчит. Иман достает из бардачка пистолет.

— Я доберусь сама, — в моем взгляде сверкает решимость. Иман хочет меня осадить, но его ведет. Он роняет голову на грудь. Пистолет выскальзывает на пол.

Воспользовавшись заминкой, я толкаю дверь, которая чудом уцелела. Выбираюсь из машины, подхватываю на руки сына.

Иду торопливо по обочине дороги, стараясь не цеплять обувью грязь. К счастью, Иман меня не окликает. Видимо, я ему сейчас обуза, а он совсем не герой.

Вокруг разбитые машины. Стоны, плач, чьи-то крики в телефон. Черный едкий дым выжигает глаза. Никак не могу понять, почему стоят остальные машины, а потом вижу впереди горящий внедорожник. Он перевернулся по центру и перекрыл дорогу. Отвожу взгляд и быстро прохожу мимо. Мне не хочется смотреть внутрь. Отчетливо помню – нелюдей было четверо. Хоть они и нелюди, а увидеть, во что их превратило пламя, мне не хочется.

Мне страшно. Очень, очень страшно. Я прижимаю к груди сына, а по щекам катятся слезы. Почему-то Русик молчит. Но он впился ручками в мои волосы и держится за них так крепко, что ни за что не отцепить. Да я и не пытаюсь. Просто быстро-быстро иду вперед по обочине дороги.

Краем глаза замечаю на противоположной стороне ту самую машину без номеров, из которой по нам стреляли. Из нее выбираются двое мужчин. Скорее всего, это наемники, такие же, как люди Имана. Они зыркают по сторонам ястребиными взглядами, ищут «бентли» и ее пассажира. «Или пассажиров?» — мелькает догадка. Что, если меня и ребенка тоже хотели уничтожить?

Склоняю голову ниже, мысленно молюсь, чтобы меня не заметили.

Впереди мигает фарами «фольсксваген». Из него выглядывает мужчина.

— Девушка, с вами все в порядке? У вас кровь на лице… Погодите, я вас узнал! Вы утром приезжали завтракать в мой ресторан!

Поднимаю на него испуганный взгляд. От дыма и страха глаза застилают слезы.

— Я Мурад, — поясняет он. — не помните?

Я вспоминаю. Это он накрывал мои плечи пледом, чтобы я не замерзла. Всхлипываю. Просто больше не могу держаться. Резко оборачиваюсь назад, ищу глазами Руслана Багрова. Глупость, конечно – искать того, кого давно нет. Но когда вокруг так много пострадавших, начинаешь верить в провидение.

Хозяин ресторана встревожен не на шутку. Выбирается торопливо из машины, открывает мне заднюю дверцу.

— Сюда, скорее, — помогает нам с сыном сесть назад, сам забирается вперед и включает печку.

— Замерзли? Сейчас согреетесь… — посматривает на меня с сочувствием, пытается успокоить.

Я пытаюсь взять себя в руки, но почему-то не получается. С отчаянием смотрю в окно «фольксвагена». Все лицо в слезах. Сердце рвется на части. Все смешалось – видение, в котором Руслан Багров, такой реальный и живой, приказал мне идти вперед, катастрофа вокруг. Мне так хочется еще раз увидеть Руслана… понимаю, что это бред. Вместо любимого мужчины я вижу тех самых наемников, которые уверенно идут к «Бентли», стоящему на обочине вдалеке.

— Впервые вижу такую страшную аварию, — признается Мурад.

— Это не просто авария. Это покушение на Имана Босова, — произношу глухо. — Нас с сыном чудом не расстреляли. Я успела накрыть собой ребенка. Я – падчерица Эдуарда Галаева, Ева.

Несколько мгновений Мурад смотрит на меня в зеркало заднего вида.

— А давайте, я отвезу вас с сыном к полковнику Багрову? — внезапно предлагает он.

Я молча киваю. Я потеряла ориентиры, но понимаю, что дома вряд ли я буду в безопасности.

Мурад протягивает мне влажные салфетки.

— Вот, приведите себя в порядок. А я пока попробую развернуться. Будет, конечно, сложно вырваться из пробки, но мы попытаемся.

Глава 10. Багров

Вот и дом Тагира Курманова. Багров паркуется на узкой, выложенной брусчаткой улочке. Машина едва умещается.

Он стучит в ворота.

Вскоре калитка распахивается. Тагир в непривычном для него амплуа – поверх одежды повязан фартук, и пахнет от него приправами.

— Товарищ полковник! — губ следователя касается приветливая улыбка. — Проходите, дорогим гостем будете. Мы с отцом и братом как раз стейки из телятины собираемся на мангале жарить.

— Тагир, — обрывает его Багров. — Ты сказал, Ева была знакома с моим братом?

Смотрит на Курманова в упор. Тот рассеянно потирает колючий подбородок.

— Была знакома, да, — отводит взгляд.

— Они встречались?

— Можно и так сказать… Понимаете, у нас не принято развивать отношения, если родители не дают благословения. А насколько мне известно, Ева и ваш брат бросились в омут с головой, не спрашивая мнения родни.

— А почему же ты мне сразу не сказал?!

— Нехорошо трепать имя молодой женщины, которую вот-вот выдадут замуж. Да вы проходите, Виктор Константинович, не стесняйтесь.

Багров качает головой, но не успевает отказаться, во дворе показывается отец Курманова.

— Кто там, Тагир?.. Товарищ полковник? Какая встреча! Проходите, проходите, мы вас не отпустим, если не отведаете наших стейков из телятины. Мы такой маринад сделали, ммм!

Багрова ведут в дом. Запах от мангала идет такой аппетитный, что голова кругом! Усаживают за накрытый стол, потчуют со всем своим дагестанским гостеприимством.

— Расскажи мне про Еву и моего брата подробнее, — когда огонь в мангале потушен и едва тлеет, просит Багров. — Сегодня Иман Босов заявил, что он является отцом ребенка, которого она воспитывает. Но ведь это не так?

Курманов вздыхает, отводит взгляд.

— Никто вам этого точно не скажет, Виктор Константинович. Ведь никто не проводил ДНК экспертизу. Но если сложить два плюс два, то скорее всего, биологический отец ребенка - ваш брат.

Багров проводит по лицу рукой.

— Ну как же так, Тагир? Почему нам в Москву не сообщили? У меня же мать после той похоронки не поднимается! А тут ребенок! Наш ребенок!

Курманов качает головой.

— У ребенка есть родная мать. Он записан на ее фамилию. Мы права не имеем ей душу бередить и лезть в чужую семью. Кто отец, неизвестно. В графе, где указывают отца ребенка, стоит прочерк. Да вы сами можете убедиться, если взглянете на свидетельство о рождении.

Пальцы против воли сжимаются в кулак. Как много сложностей!

— А Босов давно вокруг нее топчется? — уточняет Багров.

Тагир хмурится.

— Он не первый раз к ней сватается. Три года назад Галаев ему отказал, потом этот позор с незаконнорожденным ребенком… А сейчас Босов набрал вес в определенных кругах. Против него никто не пойдет. Галаев мог бы. Но почему-то вместо войны выбрал сделку. Не пойму, почему. Может, сдал? Возраст не тот, чтобы воевать с Босовым? Но на Галаева это не похоже. Он за свои заправки любого уничтожит. У нас тут периодически полыхает. Бензиновые войны не утихают.

Отец Тагира потирает густую бороду.

— Сегодня утром родственники Имана Босова вместе с Галаевым были у нотариуса, — неспешно вступает в разговор. — Вроде как, завещание писать. Что в случае смерти отчима все заправки перейдут его падчерице. Других наследников у него нет. Ни братьев, ни племянников.

— И что, Галаев согласился подписать документ? — удивляется Багров. — Это же, как приговор себе подписать!

— Люди поговаривают, что подписал. Только хитрый он, изворотливый, этот Галаев. Еще ни разу не было, чтобы вывернул все не в свою пользу.

Тагир хмурится.

— Теперь жди новую войну, Виктор Константинович.

— Или пышную свадьбу, если Галаев решил отойти от дел? — выдвигает предположение его отец.

Багров молчит. Мутно все. Надо убедиться, действительно ли отцом ребенка был его брат. Если это так, то в лапы преступника племянника нельзя отдать! Никак нельзя…

— Как отменить эту свадьбу? — интересуется он.

Тагир и его отец переглядываются.

— Никак, Виктор Константинович. Все уже решено.

— Тагир, — в дверях показывается брат Курманова. — На дороге в Махачкалу большая авария. Дорожная полиция уже на месте. Говорят, была перестрелка. По вашу душу происшествие.

— Что я сказал? — невесело усмехается следователь. — Жди новую войну.

Багров поднимается с места.

— Давай туда, Тагир. Девушку и ребенка надо спасти! Вывезти отсюда, во что бы ни стало! И пусть огнем горят все заправки!

— Боюсь, это невыполнимая задача, товарищ полковник.

— А ты не бойся, Тагир! Ты действуй! — рычит на него Багров.

Курманов на ходу срывает с себя фартук, торопливо идет в дом.

Уже в машине Багров слышит, как звонит его мобильник, который он неудачно всунул в карман джинсов. Смотрит на экран. На связи Мурад.

— Витя, у меня твоя девушка. Та самая, что ты привозил утром. Я ее на дороге подобрал с ребенком.

Сердце обмирает.

— С ними все в порядке?

— В порядке, вроде, ребенок не пострадал. Но молчит почему-то, от матери не оторвать. Видимо, напугался.

— Будь с ними, Мурад. Никуда их не отпускай! Мы с Курмановым уже едем.

— Не прорвешься, тут пробка на въезде в город. Дорожная полиция все оцепила, никого не пускают. Да и опасно на месте оставаться.

Багров встревожен.

— На служебной машине пропустят. Перехвачу девушку с ребенком на дороге. Мальчишка, которого держит на руках твоя пассажирка, запросто может оказаться моим племянником. Не спугни их. Через пятнадцать минут будем.

А сам смотрит на Тагира.

— Говоришь, на Галаева не похоже мирное решение вопроса?

— Он же знал, что в машине будет его падчерица с ребенком? — Курманов хмурится. — Не мог же их всех…

Багров невесело усмехается.

— Едем, Тагир!

Глава 11. Ева

Я затаиваюсь на заднем сиденье, прижимаю к своей груди сына. Мурад бурчит – при попытке развернуться по встречке мы намертво встреваем в пробку.

Подъезжают пожарные. Внедорожник активно тушат, но дышать все равно нечем – едкий дым застилает все вокруг. Им пропитываются волосы и одежда.

Дорожная полиция начинает пропускать машины в город, пока по одной, проводят тщательный осмотр, просят предъявить документы. «Фольксваген» медленно движется вперед.

— У меня нет документов, — начинаю нервничать.

Чуть не плачу. Документы остались в машине «Бентли» в сумочке. Я была в таком шоке, что просто вышла из машины с сыном на руках и пошла вперед.

— Ничего, прорвемся, — Мурад зорко посматривает по сторонам. — А там и Виктор подъедет.

— А чем он нам поможет? — интересуюсь глухо.

Мурад ловит мой взгляд в зеркале. Смотрит слишком внимательно, так, что пробирает до самого нутра.

— Он за вас волнуется.

— Да ладно, кому мы с сыном нужны?

— Ему нужны.

Я с досадой отвожу взгляд. Не верится, что полковник Багров, который задавал свои бесцеремонные вопросы, может проявлять к нам сочувствие.

Машина подъезжает к зоне пропуска в город, и мы замолкаем. К нам подходит сотрудник дорожной полиции. Отдает честь, представляется.

— Предъявите документы, — летит просьба.

Мурад бодро показывает свое водительское удостоверение, паспорт, страховку.

Взгляд сотрудника полиции падает на нас с Русиком. От страха у меня замирает сердце.

— Племянницу с ребенком в город везу, — неспешно поясняет Мурад. — Нам бы скорее проехать, начальник. Дышать нечем, ребенку вредно.

Тот внимательно смотрит на малыша, смягчается. Машет рукой: проезжайте.

«Фольксваген» вырывается вперед. Мурад открывает окно, чтобы впустить свежий воздух.

— Ева, я знаю полковника Багрова много лет. Мы вместе в Академии МВД начинали, потом разошлись. А теперь жизнь снова свела, — рассказывает спокойно. — Поверьте, нет человека более надежного, чем Виктор. Если вам есть, что ему сказать, не бойтесь. Он вас не обидит.

Я вздыхаю.

— Меня засватал страшный человек, Иман Босов, — произношу тихо. — Клянется мне в любви, но я ему не верю. Сердце у меня не на месте. Все заправки «Галактика» виноваты. Слишком лакомый кусок эти заправки. Босову не терпится их присвоить.

Мурад молчит несколько мгновений.

— А давайте, я вас к себе домой отвезу? — предлагает внезапно. Ловит в моих глазах испуг и тут же сбивчиво поясняет: — Нет, нет, все будет в порядке! У меня жена золотая. Она будет рада гостям. Поможет вам с малышом разместиться. А дальше уже с полковником Багровым вопросы свои личные порешаете и видно будет.

— Хорошо, — соглашаюсь неуверенно.

Мурад достает мобильник, ведет переговоры с женой, а я пялюсь в окно. Все жду, что за нами поедет та машина без номеров, но к счастью, нас никто не преследует.

Мурад поворачивается к нам.

— Адина нас ждет.

Я смущаюсь.

— Может, все же не стоит к вам домой? Не хочу быть для вас обузой…

— Почему обузой? — обижается мой новый знакомый. — Полковника Багрова тоже угощать будем! А там посмотрим.

Я чувствую себя неловко, но куда мне деваться? Без документов, без денег, без телефона?

Нам кто-то сигналит.

Оборачиваюсь назад, и сердце уходит в пятки – нас стремительно догоняют два темных внедорожника, точно таких, как тот, что сгорел на дороге. Летят, игнорируя правила и светофоры.

«Только не это…»

Сердце рвется из груди, колотится, как у пойманной в силки птицы. Быстро же Иман пришел в себя!

— Мурад! — хватаю за плечо водителя. — Это за нами, это мой жених…

Он ловит в зеркало внедорожники, в глазах тревога.

— Попробуем от них уйти, — предлагает озабоченно. Резко уходит в переулок.

— Нет! Это опасно, они… они нелюди, — тараторю сбивчиво. — К тому же, они вооружены. Нам придется остановиться. Я не хочу, чтобы вы пострадали. Пожалуйста, передайте полковнику Багрову, что мой малыш – сын его брата Руслана. А еще передайте, что его могут отправить вслед за братом, если он не будет осторожным. У нас чужаков не любят.

Внедорожники никуда не делись. Преследуют нас по пятам. Сигналят пуще прежнего, напирают сзади, и от этого страшно.

— Остановите, Мурад! Вы хороший человек, я не хочу, чтобы вы пострадали, — чуть не плачу я. — Вы мне очень поможете, если останетесь в живых и передадите полковнику мои слова! Вдруг моего ребенка еще можно спасти? Вывезти отсюда к своим? Он ведь Багров!

Мой спаситель хмурится, но съезжает к обочине.

— Вывезем. И вас, и ребенка, — обещает мне.

На узкой улочке тесно, внедорожники один за другим тормозят на ходу, прижимают «Фольксваген» с другой стороны и тоже останавливаются.

Из него стремительно выбираются мужчины, все в черном, с автоматами. Прицеливаются.

— Нет! — кричу громко и открываю дверцу. — Не троньте его, это просто таксист! Он ничего плохого нам не сделал…

Иман приоткрывает переднюю дверь. Крови на лице уже нет. Смотрит несколько мгновений оценивающе на Мурада, а тот замирает. Еще бы ему не замереть — люди Имана готовы спустить курок в любой момент.

— Отбой, это свои, — цедит Босов. Спрыгивает на брусчатку и распахивает заднюю дверцу «Фольксвагена».

Я замечаю, как отчаянно вибрирует вызовом телефон у Мурада. Сердцем чую, что там, на связи, неведомый Багров. Только не успели они до нас добраться. А для меня важно, чтобы именно сейчас обошлось без жертв. Мурад – тонкая ниточка, которая связывает меня с родными Руслана. Он не должен пострадать. Возможно, полковник придумает, как спасти ребенка.

— Иди ко мне, мой маленький, — голос Имана смягчается. Он протягивает руки и забирает у меня сына. Я тороплюсь за ними следом, выхожу из машины.

Иман подходит к передней дверце «Фольксвагена», стучит в стекло. Мое сердце уходит в пятки, но тут же отпускает – Иман сует в опущенное стекло крупную купюру.

Глава 12. Ева

К тому моменту, как машина подъезжает к какому-то подворью, вокруг так темно, что хоть глаз выколи. Фары освещают высокий забор из металла, за которым скрывается большой дом.

Иман несколько мгновений смотрит на меня.

— Вот и приехали, Ева. Добро пожаловать домой.

Я сижу, вжавшись в сиденье и чувствую, как все тело потряхивает противной мелкой дрожью. «Домой?!» – хочется кричать в пустоту. Да я готова отдать что угодно, лишь бы не выходить из машины!

Иман выходит из внедорожника первым, о чем-то переговаривается со своими людьми, потом открывает заднюю дверцу.

— Выходи, Ева. Не бойся, тебя здесь никто не обидит. Все в курсе, кто ты такая. А мои люди будут охранять это место круглосуточно. Глаз не спустят с дома.

Я смотрю на Имана. «Он все же меня похитил», – осознаю наконец.

Русик спросонья начинает хныкать. Я беру его на руки, пытаюсь успокоить.

Босов лично забирает из машины мою сумочку и вещи сына.

Я выбираюсь из машины, спотыкаюсь. Иман успевает подхватить меня под руку. Русик хнычет.

— Т-с-с, тише, тише, малыш, — пытаюсь успокоить ребенка, но ему передаются мой страх и напряжение, и он продолжает всхлипывать.

Властно коснувшись ладонью низа моей спины, Иман уверенно ведет меня через двор по качественно заасфальтированной дорожке. На добротной входной двери вспыхивает тусклый свет. Он освещает двор.

Я подмечаю, что за двором ухаживают. Подстриженные кустарники и трава, отсутствие листьев на дорожках — везде чувствуется умелая рука садовника.

Большой каменный дом встречает нас полумраком. Иман протягивает мне руку, и мы поднимаемся на крыльцо по ступеням.

Нас встречают незнакомые мне женщины. Кивают в знак приветствия. Иман ставит пакеты с одеждой на тумбу и забирает у меня из рук Русика. Тот хнычет.

Женщины помогают мне повесить в шкаф куртку, ставят у моих ног мягкие комнатные туфли, а я растерянно осматриваюсь по сторонам. В этом доме минимализм тесно переплетается с восточными мотивами.

«Интересно, это единственный дом Имана? Или есть другие дома?» — стучит в сердце тревожный вопрос.

Но пока на него нет ответа.

— Ева, я присоединюсь к тебе позже, пока познакомься с домом, — Иман возвращает мне сына, и тот наконец замолкает.

Женщины ведут нас с сыном за собой через слабо освещенный коридор. Пульс гулко стучит в висках. Все, чего мне хочется – это бежать обратно, но я понимаю, что в горах вряд ли найду дорогу домой. Да и дома, скорее всего, меня поджидают наемники от любимого отчима. Бежать, получается, некуда. Полковник Багров, Мурад – сейчас эти люди кажутся таким же миражом, как и привидевшийся Руслан.

Нас с малышом приводят в просторную комнату. По центру стоит большая кровать. Есть шкаф и стол, детская кроватка в углу, на полу пушистый ковер. В камине пылает огонь. На столе угощения – фрукты, горячие лепешки с сыром, чуду с мясом, каша для ребенка.

— Ничего себе, камин настоящий? — я оборачиваюсь к хозяйкам дома. Они обе кивают. Приветливо улыбаются.

— Я Самира, тетя Имана, — представляется старшая. — А это моя дочь Айна.

— Вам у нас понравится. Здесь из окна открываются очень красивые виды, — робко улыбается мне младшая.

— В шкафу вещи, все новое, куплено для вас и вашего ребенка, — старшая Самира подходит к шкафу и распахивает дверцы.

Я оторопело взираю на обновки. Судя по всему, к моему приезду успели подготовиться. Шкаф полон женских нарядов. Есть вещи из плотной шерсти, есть из атласа, с ярким восточным узором. Платки, туфли, добротные сапожки из кожи, длинная шуба и два пальто – одно с мехом, другое драповое. Все строго длиной в пол. Здесь, в поселке, главная черта замужней женщины – скромность и покорность.

В другом отсеке все для ребенка – вещи, игрушки.

— Здесь ванная комната, - распахивают передо мной следующую дверь.

Ванная комната такая большая, что по ней гуляет эхо. Стены выложены черной плиткой с золотым орнаментом, в середине стоит на красивых львиных ножках ванна, есть умывальник, средства для ванной, свежие полотенца, халат, даже тапочки.

— Располагайтесь и хорошего отдыха, — улыбаются мне хозяйки дома. — Если что-то понадобится, зовите.

— Спасибо, — я стараюсь улыбаться, но улыбка получается вымученной.

Спускаю на пол сына, расстегиваю его комбинезончик. Малыш с любопытством взирает по сторонам. Я же сажусь на край кровати и раскрываю свою сумку. Ищу мобильный телефон, но его нигде нет. Потеряла?

Русланчик тем временем забирается на высокую кровать и начинает по ней прыгать. Сначала неуверенно, а потом все активнее.

— Мама! Мама! — дергает меня за руку, а в глазках неподдельный восторг.

Я сдержанно улыбаюсь.

Вытряхиваю сумочку, но телефона нет. И документов нет.

Иман предварительно все у меня изъял? Телефон, документы? Даже паспорт, и тот теперь у него?

По спине ползет холодок. Без документов я никто.

В панике бросаюсь к плотно занавешенному окну, дергаю ручку – решетки. Далеко внизу шумит горная река. Понимаю, что за окном обрыв. Или ущелье. В любом случае через окно отсюда не выбраться.

Медленно подхожу обратно к кровати и опускаюсь на ее край.

Сижу так минут десять. Иман не показывается, но мне все равно страшно. Теперь я полностью в его власти.

— Мама, кушать, — Русланчик виснет у меня на спине, кусает за шею.

— Ай, — вздрагиваю от острых молочных зубок. А он хохочет.

Веду его за руку в ванную комнату, моем руки. Хорошо, что у моего ребенка здоровый аппетит. Тянет в ротик все, что лежит на столе.

После ужина набираю ванну. Добавляю туда пену, взбиваю.

Сын увлеченно играет на огромной кровати. От нее он в таком восторге, что даже я не могу сдержать улыбку.

Я решаю воспользоваться туалетом, и замечаю, что у меня внезапно начались критические дни.

Растерянно осматриваюсь по сторонам. Надо же, на неделю раньше. А у меня с собой даже средств нет.

Глава 13. Ева

Иду на звук посуды в полумраке коридоров.

Приоткрываю дверь – в большой столовой кормят охрану Босовых. Несколько крепких мужчин о чем-то переговариваются, смеются. С аппетитом поглощают сытный ужин.

В коридоре показывается Айна, младшая из хозяек.

Вопросительно смотрит на меня, а потом манит за собой в соседнюю дверь.

— Привет, — шепчу в смятении. — Вы не могли бы мне помочь?

Краснею до корней волос. Как объяснить, что у меня критические дни?

Кое-как на пальцах объясняю, и мне кажется, я сейчас упаду в обморок от стыда.

Она понимающе улыбается, манит меня за собой.

Приводит в просторную ванную комнату, почти такую же, как та, которую отвели нам с сыном. Наша выложена темной плиткой, а эта в цвете горького шоколада. Большое зеркало в золотой оправе мерцает над раковиной. Все в один тон, все сочетается. Красиво, глаз не отвести.

— Мне так неловко, честное слово, — я заламываю руки, но Айна понимающе накрывает их своей изящной рукой.

— Все в порядке. Хозяин нам рассказал, что отчим плохо с вами обращался, и что вас сегодня хотели убить.

— То есть, хозяин этого дома Иман? — уточняю я.

Она кивает. Открывает один из ящиков и вкладывает мне в руки пачку женских средств.

— Он мой двоюродный брат. После смерти папы Иман привез нас в этот поселок, и мы с мамой живем в его доме, помогаем содержать в порядке, — поясняет спокойно.

— Значит, и мы с сыном будем здесь жить? — тушуюсь я.

— Да, — она кивает, в глазах надежда. — Знаете, здесь так одиноко. Я так рада, что у меня наконец появится подруга моего возраста. Мы ведь сможем с вами дружить?

Я напряженно сглатываю. Вот это новости… Значит, это мой новый дом? Где-то в горах, в неизвестном поселке, с пропастью под окнами?

— Конечно сможем, — натянуто улыбаюсь в ответ и чувствую, как дергается скула.

Айна мнется. Ее юная, метущаяся душа сходит с ума в четырех стенах, и я чувствую, что ей не хочется меня отпускать.

— Раньше была школа, друзья у меня тоже были, — рассказывает она. — А после смерти папы все изменилось… Здесь, в горах, мы живем отшельниками. Даже телевизора нет! И телефоны под запретом. Иман у меня отобрал нормальный телефон. Оставил кнопочный. Хотя, какой в нем толк, если здесь сотовая связь не ловит? Кроме мамы мне и поговорить не с кем.

Я посматриваю на нее. Сколько ей лет? Шестнадцать? Семнадцать?

— Конечно, мы подружимся, — пытаюсь ободряюще улыбнуться.

— Спасибо! И… спокойной ночи.

— Спокойной ночи.

Я иду обратно по темному коридору, а у самой мысли бурлят в голове. Вот значит, что делает Иман со своими женщинами? Увозит с глаз долой, чтобы не мешали заниматься делами? Что ж, может, оно и лучше, если он не будет наведываться сюда слишком часто?

— Ева, — слышу голос Имана из полумрака. Вздрагиваю. Притормаживаю у двойных дверей, точно таких же, как в нашей с сыном спальне.

— Зайди, — звучит приказ.

Медленно подхожу к дверям. Открываю. Судя по интерьеру, я попала в гостиную, которая является сердцем дома.

Озираюсь по сторонам. В центре гостиной стоит большой диван из темной кожи, рядом кресло ему в тон. У стены пылает яркий камин. Окна занавешены гардинами из темной плотной ткани. На полу перед камином пол устелен шкурой животного. Иман сидит на диване, вальяжно откинувшись назад. Он успел переодеться в черную рубашку и мягкие домашние брюки. Яркое пламя камина освещает его лицо, и от этого карие глаза кажутся почти черными.

— Иди сюда. Сядь, — манит на диван.

От страха сердце уходит в пятки, но я подхожу. Иман ловит мою руку и вынуждает сесть рядом с ним.

— Это мой дом? Я буду жить здесь? — срывается непрошенный вопрос.

— В твоих глазах так много страха, Ева, — его пальцы осторожно касаются моей щеки. — Да, теперь это твой дом.

Я неотрывно смотрю на него. Он красивым движением убирает волосы с моего лица и касается ладонью моей щеки. В полумраке и отблесках пламени камина, окруженный роскошью, он кажется довольно привлекательным мужчиной.

Мое сердце колотится так неистово, что кажется, выпрыгнет из груди.

Иман берет меня за руку и притягивает к себе. Его губы накрывают мои требовательным поцелуем, а я дрожу так, что зуб на зуб не попадает. Мне страшно. Я в доме самого опасного человека в округе. А еще страшнее то, что остались считанные часы до того момента, как он станет моим законным мужем.

От напряжения у меня сводит скулы. Иман целует мои губы, целует шею, ласкает и покусывает, а мои щеки пылают от смятения. Тело против воли захлестывает горячая волна, кожа горит.

Его поцелуи все настойчивее. Его руки приспускают ткань с моих плеч. Горячие ладони оглаживают спину.

— Нет, — я слабо упираюсь ладонями в его грудь. Страх внезапно отступает на задний план. — Сначала женись на мне.

— Что ты сказала? — в его почти черных глазах мелькает что-то недоброе, и я жалею, что не прикусила язык.

Он сжимает мои плечи так сильно, что от боли темнеет в глазах.

— Отца своего ребенка ты почему-то об этом не просила! — рычит зло.

Я тяжело дышу, пронизываю его колким взглядом.

— Отцу моего ребенка не дали шанса!

— Ты же понимаешь, что находишься в моей власти? — его цепкие пальцы перехватывают мое горло, и я чувствую, как становится все труднее дышать.

— Ты меня выкрал против моего желания, а значит, сначала должен на мне жениться! — сиплю, пытаясь вырваться. — Мой отчим жив, и договоренность никто не отзывал.

— Это дело времени, — горячо выдыхает мне в лицо Босов. Выпускает мое горло из своей хватки, и меня откидывает назад.

Жадно втягиваю грудью воздух. Потираю шею.

— Завтра привезут платье! После завтрака примеришь. И если оно будет в пору, готовься к свадьбе, — летит жесткое. — А теперь убирайся отсюда, пока я не передумал!

Срываюсь с места. Бегу к двери, несусь по длинному темному коридору до самой спальни.

Глава 14. Ева

Я слышу тихую болтовню сына. Она чем-то похожа на звонкий горный ручей. Медленно открываю глаза. Пытаюсь понять, где я нахожусь. Осознаю, что заснула в доме у Босова, и резко подскакиваю в постели.

Русик сидит на подушке и ласково трогает мои волосы.

— Мама, — произносит с такой любовью, что у меня сжимается сердце. Улыбается. Сжимает мои щеки ладошками.

Поднимаю взгляд и пугаюсь до смерти – у окна стоит Иман! Всматривается в предрассветную мглу, хмурится.

— Что ты здесь делаешь? — шепчу, натягивая одеяло до самого горла.

— Оберегаю твой сон, — летит хмурый ответ.

— Все из-за заправок, да? — усмехаюсь горько. — Война скоро дойдет и до твоего дома? Что с нами будет? То же самое, что случилось с твоей охраной на трассе?

Иман подходит к изголовью кровати. Несколько мгновений смотрит на меня своими почти черными глазами.

— Нет, — цедит холодно. — Я не позволю, чтобы с тобой и твоим ребенком что-то случилось. Я расслабился, позволил твоему отчиму задурить мне голову. Взял тебя в город на прогулку, а нас с тобой, оказывается, приговорили. Но больше я не допущу просчета.

— А может, мы с тобой просто подпишем документ, согласно которому все, что перейдет мне по наследству, я отдам тебе? Клянусь, мне ни к чему заправки отчима! Я лишь хочу, чтобы мой сын был в безопасности.

— Не поверишь, но я тоже этого хочу! И мне не нужен никакой документ. Я долго к тебе шел. Я не отступлю, пока не сделаю тебя своей. Заправки всего лишь приятный бонус. Неужели ты думаешь, я бы их не получил? Мне нужна ты, Ева. Ты – мой желанный трофей.

Я прижимаю одеяло к груди. Сердце колотится так, будто оно сошло с ума. Щеки пылают.

— Поднимайся. Через полчаса здесь будут мои родители. Они привезут платье невесты. Кстати, я сказал им, что ребенок – мой. Тебе придется это подтвердить, если ты хочешь выжить в моем мире.

— Но Руслан не похож на тебя! Ни капли не похож… — я чуть не плачу.

— Он похож на тебя! Этого достаточно. Ты русская, ребенок тоже светлый. Сыновья часто похожи на матерей. Заикнешься, что ребенок не от меня – и ничего хорошего тебя не ждет. Поверь, Ева, в этом поселке не станут церемониться с женщиной, которая нагуляла ребенка от другого мужчины.

На его лице почти нет эмоций. Только холодный, колючий взгляд.

— Зачем ты все это устроил?! — не выдерживаю я. — Неужели нельзя было найти другую жену?! Ту, которая разделит с тобой твою веру и твои правила? Чистую и непорочную?

— Мне нужна ты одна! И ты будешь мне покорной женой, Ева! Одевайся, приведи себя в порядок и через двадцать минут спускайся вниз. Мои родители приедут к нам завтракать.

Он порывисто идет к двери.

— Стой!

Иман медленно оборачивается. Я отбрасываю одеяло, поправляю халат, в котором заснула. Соскальзываю на ледяной пол босыми ногами. Меня трясет, будто в лихорадке.

— Ответь только на один вопрос. Ты убил отца моего ребенка?

Иман ухмыляется. В карих глазах мерцает презрение.

— А ты всегда так думала, да?

— Я уже не знаю, что мне думать! Но все указывает на то, что это твоих рук дело!

— Хочешь знать правду, Ева?

— Да! Прежде, чем ты заставишь меня выйти за тебя замуж, я должна знать, кто убийца!

Иман шумно выдыхает. Подходит ко мне так близко, что я слышу его дыхание. Пронизывает меня взглядом. Берет за подбородок и больно сдавливает.

— Хорошо, я тебе скажу, — рычит мне в губы. — Когда твой отчим отказал мне в первый раз, мне очень хотелось это сделать. Но ведь меня тогда опередили, верно? Твое щекотливое положение вылезло чуточку позже?

Я пытаюсь увернуться от его цепких пальцев, но ничего не выходит.

— Если не ты, то кто? Кто убил Руслана?

— Его убил Арсен Набиев.

Отшатываюсь от Имана так, будто мне отвесили пощечину.

— Нет… — шепчу растерянно. — Нет… скажи, что это неправда? Арсен был единственным, кто к нам с сыном хорошо относился! Он сделал это по приказу отчима?

Иман насмешливо смотрит на меня.

— Что ты, Ева! Арсен сделал это из ревности. Он ведь так сильно тебя любит. Хорошо, что его закрыли в следственном изоляторе. Иначе он бы уже был на пороге моего дома.

Он подходит к шкафу, открывает его и несколько мгновений смотрит на новые вещи, которые купили специально для меня.

— Вот, — останавливает свой выбор на неброском длинном платье из шерсти. — Наденешь это платье. И пожалуйста, будь скромной! Это важно.

Платье летит на кровать. Громко хлопают двойные двери. Я стою перед кроватью, сжимаю кулаки от бессилия. Кажется, мое сердце раскололось еще раз. Арсен Набиев так часто оказывался рядом в самые отчаянные дни! Нет, он не мог убить самого дорогого мне человека! Арсен – друг… Даже Русик его любит.

«Иман лжет», — пытаюсь убедить себя я. Но почему-то у меня плохо получается.

Глава 15. Ева

Через полчаса за нами приходит Айна. Она робко стучится в двери. Заглядывает.

— Доброе утро, — приветливо улыбается нам.

Я напряженно сжимаю маленькую ручку сына.

— Родители Имана прибыли? — спрашиваю хрипловато от волнения.

Айна кивает. Протягивает мне красивый пакет. Внутри новый платок из шелка и коробочка, на которой надпись на турецком языке.

— Что это? — я настораживаюсь.

— Подарок. Иман просил тебе передать.

Я недоверчиво посматриваю на Айну. Неужели Иман думает, что можно закрыть на все глаза и сгладить острые углы подарком?

Но я женщина. Любопытство берет вверх над отчаянием. Открываю духи. Маленький флакончик золотистого цвета. Духи пахнут розами и чем-то еще, едва уловимым, но приятным. Капаю аромат на запястья. Такое ощущение, что я вдруг перенеслась на поляну, где пышным цветом распустились розы.

Айна протягивает мне новый платок.

— Надень. Родителям будет приятно, что ты уважаешь наши традиции.

Я забираю платок. Он из тончайшего шелка, цвета горького шоколада. Подхожу к зеркалу, повязываю его по-голливудски.

— Какая ты красивая! — Айна во все глаза смотрит на меня. Потом несколько мгновений размышляет, пытаясь подобрать слово. — Ты скромная и в то же время стильная. Платок подчеркивает твою чистоту.

Мои губы кривятся в горькой усмешке.

— О какой чистоте ты говоришь? У меня есть ребенок, которого я родила без мужа.

Айна качает головой.

— Чистой может быть душа. И помыслы.

И столько серьезности во взгляде ее карих глаз, что мне становится неловко.

Она открывает нам двери, пропуская в длинный темный коридор.

Я не могу понять, отчего так сильно нервничаю. Может, от того, что предстоит лгать людям, которые являются родителями Имана? Или от того, что, продираясь сквозь ад и нищету с маленьким ребенком на руках, я впервые за три года оказалась в нормальных условиях и теперь сбита с толка? От безысходности медленно начинаю принимать мысль о том, что у меня будет муж?

Иман ждет нас возле входа в столовую. Весь его образ излучает власть и превосходство. Он успел переодеться – нарядная черная рубашка с длинным рукавом плотно облегает его крепкий торс. Мощную шею украшает золотая цепь. Классические брюки подчеркивают статную фигуру, а туфли из дорогой кожи завершают образ. Его черные волосы гладко зачесаны назад. Взгляд карих глаз жадно скользит по мне, вспыхивает неподдельным восторгом.

— Скромность тебе к лицу, Ева, — едва заметно улыбается он. Смотрю ему в глаза и почему-то ощущаю смятение. Хочу сказать, что мне не оставили выбора, но вместо этого с губ срывается:

— Как обращаться к родителям?

— Лучше молчать.

Иман предупредительно сжимает мой локоть, и я чувствую, как меня окутывает терпким ароматом мужских духов. Что ж, молчать, так молчать.

Нас с сыном заводят в столовую.

Я с опаской осматриваюсь. За столом не только родители. Рядом с отцом и матерью сидит тот самый дядя, который приезжал к моему отчиму, чтобы договориться о свадьбе. Всем своим видом дядя показывает недовольство. Интуитивно я улавливаю, что решение Имана забрать меня сюда не всем по нраву.

На меня смотрят так, будто я диковинная птица, залетевшая нечаянно в дом по ошибке. Наверное, это и есть истинная причина моего присутствия, только о ней никто не скажет.

Иман сжимает мою руку крепче. Подводит к столу.

— Здравствуйте, — произношу едва слышно. Не могу смотреть им в глаза, это выше моих сил!

Родственники переглядываются.

— Здравствуйте, — кивает его отец. Мать тоже кивает. И оба во все глаза смотрят на моего ребенка. Я инстинктивно закрываю Русика собой. Чувствую, как сильно дрожу. Даже дышать нормально не получается от искреннего недоумения на их лицах.

— Падчерица Галаева? — изумленно шепчет его мать. Видимо, ее не поставили в известность о сделке сына с моим отчимом.

Дядя за спиной у отца закатывает глаза.

Смотрит выразительно на племянника. «А я говорил, что это плохая затея!» — кричит его надменный взгляд.

Босов резко делает шаг вперед, закрывает нас с сыном. Смотрит на родню немигающим взглядом, в упор.

— Ребенок мой, — в его карих глазах мерцает такая решимость, что все замолкают. — Прошу всех принять этот факт и больше к нему не возвращаться.

— А может, не стоило так все усложнять? — цедит его дядя. — Мы могли ограничиться рейдерским захватом.

Иман в этот момент отодвигает стул, помогает мне сесть за стол. Я едва успеваю подхватить на руки сына, как он грохочет вторым стулом.

Подается вперед, так резко, что его родственник не успевает увернуться.

— Ты что-то сказал, Далгат? — в глазах Имана пылает ярость. Кажется, еще мгновение, и вспыхнет серьезная ссора.

— Девчонка и ее ребенок создадут нам проблемы, вот что я сказал! Тебе надо научиться держать свои чувства в узде!

— Она будет мне женой. Это мое последнее слово. Хочешь поспорить?

— Она тебя предаст!

Я прижимаю к себе сына. Сижу, потупив взор. Меня трясет. Могу ли я поклясться в верности Иману? Нет, и еще раз нет!

— Она будет покорной женой! — рычит Иман. — Рано или поздно она меня полюбит и примет тот факт, что для нее есть только я!

Я дрожу так сильно, что не могу заставить себя притронуться к еде. Уверенность Имана меня изумляет. С чего он взял, что я его приму?

За столом воцаряется гробовая тишина.

«Почему он их не предупредил?» — мечутся в моей голове мысли. — «Почему не объяснил, что ему нужны не мы с Русиком, а заправки, которыми владеет мой отчим? Еще этот его дядя, тот еще пройдоха! По глазам же видно, какой он скользкий и изворотливый! Как змея, честное слово…»

— Хорошо, пусть будет так, как ты решил, — наконец подает голос отец Имана. — Дочка, добро пожаловать в нашу семью. Мы тебе рады.

— Спасибо, — шепчу тихонько.

Иман не спускает с меня глаз. Бережно помогает сесть удобнее. Нет, он меня не касается, но с каким-то особым трепетом помогает мне кормить сына. Даже берет его к себе на руки, чтобы я тоже могла спокойно поесть.

Глава 16. Багров

Предрассветная мгла на горной дороге приносит с собой туман. Не видно почти ничего, хоть глаз выколи. Вторые сутки на исходе, а черные внедорожники, которые увезли Еву и ребенка, так и поглотили туман и темнота.

Как и не было их.

Багрову и его людям удалось убедить мать Евы написать заявление в полицию о похищении.

Это развязало полиции руки. На ноги подняли все полицейские наряды в округе, но поиски ничего не дали. Как будто сами горы сговорились против полковника Багрова и его погибшего брата.

— Надо где-то остановиться, поспать, — Мурад поднимает на Багрова тяжелый взгляд. Он тоже подключился к поисковому отряду, но силы у всех на исходе.

Полковник бьет по рулю руками.

— Пока мы будем спать, их могут убить!

Мурад проводит по волосам рукой.

— Я знаю, Витя, знаю. Но надо меняться, иначе нас надолго не хватит.

К их машине подъезжает патруль. Из авто выбирается Тагир Курманов. Разминает затекшие руки, стучит по стеклу. Багров открывает окошко, поднимает на него усталый взгляд.

— Где мы просчитались?

Следователь разводит руками.

— Нигде, товарищ полковник. Так сложились обстоятельства. К сожалению.

— Надо идти вперед. Я не могу позволить, чтобы с моим племянником что-то случилось!

— Товарищ полковник, все патрульные службы поставлены на ноги. Обыскивают каждый поселок, что есть на этой дороге.

— Кто он такой, этот Иман Босов?! Почему мы про него ничего не знаем?

— Очень скользкий тип. Никогда нигде не светится, но через подставные лица успел приобрести почти все заправки в округе. Галаев последний остался неподвластным его контролю, но теперь, когда завещание написано и падчерица в руках у Босова, это лишь дело времени. Босов официально числится по адресу в Махачкале, но там никогда не бывает. У нас ни разу не привлекался. В базе его нет.

— Какой-то тупик… — Багров сжимает крепкими пальцами пачку сигарет, но она пустая. Комкает, отшвыривает в сторону.

— У меня есть план, — Тагир смело смотрит на полковника.

— Что за план?

— Товарищ полковник, вы должны понимать, что план весьма рискованный. Но учитывая обстоятельства, у нас просто нет другого выхода. Я предлагаю выпустить Арсена Набиева. Он бросится следом за Евой.

— Почему ты так решил?

— Он к ней неровно дышит. Всегда так было. Сватался к ней однажды, но Галаев ему отказал. Как только Набиев окажется на свободе, он землю рыть будет, а падчерицу Галаева отыщет. Я уверен, он знает намного больше, чем говорит на допросах. Сядем ему на хвост, установим слежку и выйдем на похитителей.

— А если упустим?

— Не упустим. Упустить не имеем права.

Несколько мгновений Багров размышляет. Просчитывает возможные риски. Хотя, что тут просчитывать? Горы вокруг. Человеку, не знающему местность, легко заблудиться. В два счета можно оказаться на грани жизни и смерти.

— Выпускайте, — цедит сквозь зубы. — Только глаз с него не спускать! Если упустим и его, жди беды. Мы в ближайшую гостиницу. Надо хоть пару часов поспать, потом снова займемся поисками.

Тагир кивает. Идет к патрульной машине, что-то говорит водителю. Машина включает сирену и отъезжает.

Через полчаса Багров и Мурад расстаются. Мурад возвращается в город, а полковник останавливается на отдых в небольшом частном подворье.

Получив ключи от номера и оплатив обед, Багров принимает горячий душ, а потом проваливается в тяжелый сон без сновидений.

Просыпается от того, что в телефоне звенит сообщение.

Хмурится. Надо же, выключился на шесть часов. Планировал поспать всего час-другой, а еще немного – и начнет смеркаться.

Сообщение от сестры Серафимы. Багров тяжело вздыхает. Она как чувствует, что здесь не все ладно. Сердце рвется поделиться с сестрой радостью – у Руслана есть сын! Но нет, нельзя. Если с мальчишкой что-то случится, мать и сестра этого не переживут. Это как дать надежду, а потом отнять. Нельзя, нельзя их обнадеживать, хватит и того, что он сам сходит с ума.

«Витя, привет. Как ты там? Мне плохие сны снятся».

«Серафима, родная, не нагнетай. Мы работаем», — печатает торопливо. Голова тяжелая после короткого сна. Соображается туго.

«Обещай, что вернешься живым?»

«Обещаю»

«Люблю тебя, братик»

«Я тоже тебя люблю»

Он отодвигает телефон в сторону. Садится на казенной кровати, смотрит на часы. Пытается сообразить, как быть дальше. Поесть, обязательно. Когда в последний раз ел, уже не помнит.

Хозяйка дома приносит обед на подносе. Горячий хинкал, тушеное мясо с овощами, крепкий чай в заварном чайнике.

Багров сухо ее благодарит, принимается за еду.

Когда наливает в чашку чай, в коридоре слышатся тяжелые шаги. В дверь стучат.

— Войдите.

На пороге Тагир Курманов.

— Товарищ полковник, на Галаева совершено покушение! Десять минут назад подорвали его машину на дороге.

— Как, подорвали? — Багров не верит своим ушам. — Надеюсь, в этот раз наемника задержали, и мы выйдем на Босова?

Курманов отмахивается.

— Боюсь, это не Босов. Плохая была идея выпустить Арсена Набиева. Виноват, товарищ полковник.

Багров бледнеет. Чувствует, как по коже бежит холодок.

— Вы же его не упустили, Тагир?

— Он закинул в машину гранату, а сам выпрыгнул на ходу. Был ранен. На место уже выехала служба спасения и полиция.

— Едем, Тагир!

Багров бросает недопитый чай, на ходу одевается, а потом они с Курмановым бегут по коридору к выходу, оставив ключи от комнаты в прихожей у хозяев дома. Одна маленькая надежда. Одна тонкая нить, которая может привести к пропавшим Еве и ребенку, и та натянута до предела. Стоит еще раз оступиться, и она порвется.

Глава 17. Ева

Я немного успокаиваюсь. Есть не могу, но делаю два глотка чая. Пытаюсь прислушаться к разговору за столом, да только мысли скачут.

После завтрака мужчины удаляются в гостиную, обсудить свои дела. Иман берет ребенка с собой.

— Он будет мешать, — пытаюсь остановить его я.

Будущий муж строго смотрит на меня. Качает головой.

— Нет. Он мужчина, пусть привыкает.

Берет Русика на руки и уносит в гостиную.

Я остаюсь с женской половиной дома. Не знаю, куда себя деть. Потом тихо помогаю – собираю тарелки вместе с Айной.

Мать Имана о чем-то переговаривается с матерью Айны, Самирой. После подходит ко мне. Накрывает мою руку своей рукой.

— Дочка, оставь посуду. Пойдем в спальню, мы привезли тебе платье.

Айна и ее мать переглядываются, улыбаются.

Я с тревогой оборачиваюсь на плотно прикрытые двери гостиной.

— Не волнуйся, ребенок в надежных руках. Пусть привыкает к мужской компании, — успокаивают меня.

Берут под руки и увлекают за собой в сторону одной из спален, примерить платье.

Я стою перед большим зеркалом в старинной оправе в белом платье. Оно скромное, и в то же время элегантное. Закрытое. Жемчужные пуговицы идут двойным рядом по ткани до высокого воротника. Светлый головной убор, расшитый жемчугом по краям, укрывает мои волосы.

Белые туфли на невысоком каблуке завершают образ.

— Очень красивое платье, — хлопочут вокруг меня мама и тетя Имана. Айна от восторга прижимает руки к груди.

— Мама, когда я стану невестой, хочу тоже быть такой красивой, — произносит она.

— Поверь, дорогая, твой дядя позаботится о том, чтобы твое платье невесты было ничуть не хуже, — с любовью поглаживает дочь по плечу Самира.

— Ну, что, дочка? Тебе нравится платье? — мама Имана с ожиданием посматривает на меня.

— Да, очень.

Киваю. На глаза почему-то наворачиваются слезы.

Невеста Имана. Думала ли я, что для меня все закончится именно так? У этого зеркала в старинной оправе, в глуши, в доме над ущельем, по дну которого несет свои воды горная река?

— Почему ты плачешь? — женщины растерянно переглядываются.

— Потому что меня украли, — поясняю дрожащим голосом, неловко растираю по щекам слезы. Проклинаю себя за слабость, но никак не могу успокоиться.

Они понимающе улыбаются.

— Не плачь! Иман тебя любит по-настоящему, — Самира поглаживает меня по руке. — Он так долго подбирался к твоему упрямому отчиму. Его целеустремленности можно только позавидовать.

Я лишь качаю головой.

— Так не должно быть! Это неправильно…

— А что правильно? Растить ребенка одной? Бояться поднять глаза? Иман даст тебе то, о чем другие только мечтают. Хороший дом, любовь, фамилию твоему ребенку. Разве это плохо? — продолжает успокаивать меня Самира.

— Нет, не плохо, но…

Я шумно втягиваю грудью воздух. Как объяснить им, что я никому не верю?

— Простите, это все нервы, — шепчу, чувствуя себя очень неловко.

За дверью слышится шум. Самира встревожена. Подходит к окну.

— Что-то охрана забегала, — поворачивается к нам она.

Айна тоже прилипает к окну.

— Ох, приехали еще родственники! Дядя Карим, его сыновья. Еще кто-то. Что-то случилось, не иначе, — в глазах у девушки страх. — Мы сегодня никого не ждали.

Их напряжение передается и мне. Что могло случиться?

Дверь распахивается. На пороге стоит дядя Имана Далгат.

Он смотрит на меня.

Его взгляд мне ой, как не нравится. Сердце летит куда-то вниз.

Далгат делает шаг вперед.

— Пойдем, Ева. Планы изменились. Придется подписать все документы сейчас.

— Как, сейчас? Почему? — пытаюсь пятиться назад, но мерзкий Далгат хватает меня за руку.

— Не стоит тратить драгоценное время на глупые вопросы! Через пять минут в гостиной оформишь генеральную доверенность, которая позволит нам управлять твоим наследством. Юрист уже подъехал.

— Где Иман? Без его ведома я ничего не стану подписывать!

— Иман во дворе с отцом. Встречают новых гостей.

— Я подожду Имана.

— Тебе ведь дорог твой ребенок, да? Значит, делай, как велено! — рычит на меня Далгат. — Но знай: лично я против расклада, который придумал мой дорогой племянник. Ты – обуза, которая будет всех нас тянуть назад! Надеюсь, семейный совет сможет убедить его не совершать самую большую ошибку в его жизни.

Выдергиваю руку из его цепкой хватки.

— А заправки? Не тянут карман, нет? — пронизываю его мокрым от слез взглядом.

— Что ты сказала?

— То и сказала! Смотрите, не захлебнитесь от своей жадности!

Он дергает меня к себе.

— Я смотрю, ты дерзкая? Еще одно слово – и полетишь в ущелье вместе со своим незаконнорожденным ублюдком!

— Отойди от нее!

В дверях стоит Иман.

— Ты допрыгаешься, племянник… — шипит Далгат. — Пусть подпишет документы немедленно! А потом делай с ней, что хочешь!

— Отойди от Евы. И никогда не смей ее касаться! — громыхает мой будущий муж. — Или, клянусь, я тебя пристрелю! Я любого пристрелю, кто еще хоть раз косо посмотрит в ее сторону или скажет про ее ребенка!

Инстинктивно прячусь за его спину. Здесь мне больше не за кого прятаться.

— Безумец! — Далгат тоже в ярости. Запускает пальцы в свои редкие волосы, дергает их. — Зачем тебе девка без чести, да еще и с нагулянным ребенком?! Под нас копает полиция! Они здесь камня на камне не оставят!

— Далгат, я сегодня тебя не приглашал! Я принимал моих родителей. Я хотел, чтобы они познакомились с моей невестой в тихом семейном кругу. А ты пришел без приглашения и все испортил. Не хочу больше видеть тебя в своем доме! Ева права, жадность застилает тебе глаза, не давая видеть истинное положение дел!

— Ты прогоняешь меня? Не-ет, я не уйду! Сейчас соберется совет и пусть девчонка подпишет бумаги!

Иман едва сдерживается. В его глазах пылает злость.

— Выйди! Все выйдете! Оставьте меня наедине с Евой! — приказывает он. — Айна, забери малыша и поиграй с ним в спальне.