Личный менеджер Кощея 2

Глава 1. История Яблочка начинается

До моей смерти остался месяц.

И если Иван Царевич хотел меня спасти, ему бы стоило поторопиться. Потому что чем дальше, тем меньше я походила на добропорядочную царевну.

Разве добропорядочная похищенная дева скачет по болоту в компании недоеденного колобка? А тем временем колобок по кличке Ян весело прыгал с кочки на кочку, минуя топкие места. Золотая пора осени прошла, но лес всё ещё оставался зелёным, сизым и багряным. Под кронами елей стояла торжественная тишина, которую изредка нарушало карканье воронов или крик диких уток, что продолжали тянуться к югу. Днём воздух прогревался, и становилось почти тепло, но северный ветер больше не покидал этих краёв, и пахло приближающейся зимой.

Я надеялась, что лес примет меня. Теперь, когда я больше не была заперта и в моё распоряжение попали самые разные артефакты от колобков-навигаторов до черепов-сигнализаций, я могла ходить в гости к Бабе Яге хоть каждый день. Мне думалось, что пройдёт немного времени, и Тёмный лес перестанет быть для меня таким уж тёмным, я изучу самые большие его тропы, буду знать, где прячутся поляны с грибами и кочки с самой крупной клюквой, а звери будут ластиться ко мне, словно я та самая Белоснежка.

Но ничего из этого не случилось. Мне казалось, стоило лишь отвернуться, как лес встряхивал все свои деревья, кусты и тропинки, чтобы они каждый раз ложились в случайном порядке, словно кости в старой игре, и я никогда не могла найти дорогу домой. За кривыми стволами двигались плотные тени, которые растворялись, стоило попытаться внимательнее их рассмотреть, но на меня больше никто не нападал и карами не грозил. Морок Баит, которого я называла более привычным Байт, снабдил меня списанными, но всё ещё причудливо работающими артефактами. Например, на поясе у меня висела некогда сломанная дубинка-самобийка, а впереди весело скакал колобок Ян. Он был откушен с одного бока, и рана затянулась неровной коркой, обладал дурным нравом и любил орать матерные частушки. Вот и сейчас, перепрыгивая с кочки на кочку, он выкрикивал:

— Как бежал я мимо леса, думал, мыши там пищат! — на каждый прыжок приходилось по одному слову. Ян замолк, сохранив интригу, а я не горела желанием узнать продолжение. — Матушка Василиса, бруснику брать будете? Смотрите, всё болотце в ней, родимой!

И правда, пусть осень оставила позади золотые дни, а на улице стоял зябкий октябрь, болото усыпала яркая ягода. В тех местах, где мы шли, брусничник был ещё совсем молодой, малахитово-бурый, и ягодки на нём были некрупные, но они горели поверх коричнево-зеленого ковра, как маленькие огоньки. Невероятная красота.

— Нет, некогда, — отмахнулась я, помня о главной своей задаче.

— Ну а как же? Кощею наберёте, порадуется, костлявенький…

Для надкусанной булки Ян был удивительно болтлив.

— Если хочет, пусть сам собирает, — отозвалась я, перепрыгивая на следующую кочку за колобком. Она мягко просела под сапожком. — В мои служебные обязанности это не входит.

— Ну, а порадовать не хочется что ль? — лукаво уточнил Ян.

Я замерла посреди болотца, крепко вцепившись в корзинку со своей драгоценной ношей.

— С чего бы мне его радовать?

— А знаете, Вась Петровна, как мои бабка с дедом всегда срамились? У-ух, как она его только не кликала! И поросём, и пьяницей, и пустомелей, и неприлично всячески. А как он занемог, так колени перед идолами сбила о его здравии молясь. Так что, кто на мужика своего бранится…

Хлебобулочный философ, увлёкшись проповедью, не заметил, как я подкралась и, ухватив его за повязку, приподняла над землёй.

— Ой-ой-ошеньки, убивашеньки! — бесстыдно завопил Ян, вращая глазами.

— Если ещё раз на подобное намекнёшь, я тебя в этом самом болоте утоплю, — мрачно пообещала я. — И никакая бабка тебя не отмолит. Понял?

Ян испуганно замер, вися в моих руках, глаза свои огромные вытаращил, а язык будто проглотил.

— Не слышу, понял?

— Помолчите! — огрызнулся он.

Я аж зашлась от такой наглости.

— Ты ничего не перепутал? — выдохнула я.

Но Ян меня как будто не слушал. Он вглядывался в лес, который в тот осенний день был особенно прозрачным, почти звенящим, и легко было забыть, какие опасности скрываются за его деревьями.

— Волкушки, — наконец выдавил колобок. Голос его стал низким, угрожающим — голосом бывалого путешественника. Наш колобок, как известно, и от бабушки ушёл, и от дедушки ушёл…

— Волки? Где?

Я отпустила Яна — он шлёпнулся поверх кочки, которая наводопела и жалобно хлюпнула — и принялась оглядываться. Волки долго ждать себя не заставили.

Они выступили из-за деревьев один за другим. Первым показался большой лохматый самец с тёмно-серой шкурой. Он шёл прямо на нас, смотрел жёлтыми злобными глазами и не отрывал взгляда не на мгновение. Я впервые видела волка вот так, лицом к лицу, не в зоопарке, а в природе, и зрелище это проняло меня до костей едва ли не больше, чем встреча с Багровым Лешим. Тот был устрошающ в своей форме, но в нём оставалось что-то человеческое: речь, характер, желания и слабости. Волк же был зверем до мозга костей, он не засомневается, не задумается и не прислушается. В нём не было зла, только потребность набить брюхо перед долгой зимой, и мы с Яном показались ему подходящими кандидатами.

Я дёрнулась было влево, на там был другой волк, молодой, поджарый, мне показалось, что он раздвинул губы в ухмылке. Справа на нас так же медленно надвигалась крупная волчица. Они обступили нас полукругом, и пятиться мы не могли: сзади начиналось болото, и нужно было внимательно смотреть, куда ступаешь, повернувшись к волкам спиной. Последнее, что я была готова сделать, это повернуться к голодным хищникам спиной.

— Василисушка Петровна, самое время доставать ваши черепа заговорённые да подмогу трубить, — проговорил Ян, прижимаясь к моей ноге.

И точно! Про сигнализацию свою я совсем забыла. На этот раз со мной был всего один череп, вороний. Я носила раньше целую связку, но так как ни разу со мной ничего не приключалось, набор волшебной самообороны редел, и в конце остались лишь небольшие артефакты, которые служили больше для самоуспокоения, нежели для реальной защиты.

Глава 1.1.

На нём был красный кафтан и подбитая мехом шапка, штаны заправлены в высокие сапоги, а пальцы сжимали крепкую булаву.

— Опять лиходейничаете, душегубы? — нахмурил он широкие брови, а Серый Волк под ним наклонился к земле, зарычал. Сородичи его и думать обо мне забыли, присели, хвосты к животу прижали. — Не бойся, девица красная, не тронут они тебя и зверушку твою чудную!

“Ох, нашёл таки. Чёрт!” — это была первая мысль, которая появилась при виде Ивана. Стоило припомнить его совсем недавно, и вот он, нашёл меня даже среди болот Тёмного леса. И такая досада меня взяла, так захотелось отправить этого Иванушку туда, откуда он прискакал, даже несмотря на волков. У меня мороки квартальные отчёты закрывать не умеют, в тереме разброд и шатание, а про наш проект с Байтом и заикаться не стоит — как любой стартап, он сжирал всё время и ресурсы, а Кощей всё был недоволен. Видит Мокошь, не до спасения мне сейчас!

Тем временем волки поспешили убраться, а Серый Волк принял вид равнодушный и независимый. Глаза у него были такие же жёлтые и круглые, как и у его младших собратьев, но светилось в них какое-то вселенское спокойствие.

— Ой, спасибушки за спасеньице! — радостно прыгал вокруг него Ян. — А то Ягусенька не смогла спасти нас, про договорчики речи странные вела.

Иван перебросил ногу через спину Волка и тяжело спрыгнул на землю, погрузившись по самые щиколотки в болотную жижу. Но его это нисколько не смутило. Он широко улыбнулся и протянул мне руку, широкую загрубевшую ладонь мужчины, который привык к тяжелой работе. Я оперлась о неё и медленно поднялась, с удивлением рассматривая своего спасителя. Оказалось, что кафтан у него, пусть и вполне царский, вылинял и потускнел, а серебряные петли были заменены на простые веревочки. Штаны у него были самые простые, зато тёплые, сапоги — сыромятные, грубой работы, без щёгольских носов и отворотов. Хорошо сохранилась лишь шапка: её побила моль всего в двух местах. С широкого загорелого лица смотрели веселые глаза, что которых разбегалась паутинка морщинок.

— Здравствуй, девица-красавица! — дружелюбно улыбнулся он. — Забоялась поди?

— Спасибо за помощь, — я протянула руку, спохватилась, отвесила неловкий поклон. — Вы же Иван-царевич?

— Он самый.

— Вы за мной приехали, да? — спросила я. Губы сами собой сложились в тонкую кривую линию.

— А что? — подбоченился Иван. — Аль не люб тебе?

“Ну за что мне такое наказание? — успела подумать я. — И что мне ему сказать?”

Но царевич не стал меня мучить, а рассмеялся громко, весело.

— Не теряйся, красавица. Знаю, не по возрасту я тебе да не по чину. Но и в женихи не мечу. Мы с Серым просто мимо проезжали, он и почуял, что волки шалопайничают. Думали, кого из деревни прижали, а тут вон оно как! Цельная царевна.

Я обернулась к Сером Волку. Он с нескрываемым скепсисом смотрел на Яна, который подкатывал к нему то с одной, то с другой стороны, непрестанно болтая:

— Ох, было бы у меня чуть больше времечка! Я бы им ух! справа. Затем ых! слева. Я бы им показа-ал, где рачки зимуют.

Серый меланхолично отодвигал колобка в сторону, но тот наскакивал снова и снова.

— Куда путь-дорогу держишь? Проводить ли тебя, девица?

— Я несу прототипы… А где прототипы?!

Из-за волков с совсем забыла о блюдцах и яблочках, что лежали у меня в корзинке. Одно из них я уже оставила хитрой Яге, другое несла Горынычу. Из них я планировала собрать контрольную группу и провести последние испытания нашего с Байтом изобретения, которое, я была уверена, изменит сказочный мир.

Корзинка моя тем временем медленно погружалась в болото вместе со всем добром.

— А вон она, корзинушка, тонет, родименькая! — с непонятной радостью воскликнул Ян.

Иван, даром что был высоким и изрядно плотным, ловко перепрыгнул с кочки на кочку, подцепил погибающую корзину и вернул её мне. С плетёных прутьев грустно капала мутная вода.

— К Горынычу я иду, — вздохнула я. — Несу ему подарок — блюдце заговорённое, — вдруг мне пришла в голову идея. — Иван, а не хотите поучаствовать в научном эксперименте?

Царевич, надежно придерживая меня за локоть, помогал мне выбраться из болота.

— Я вам точно говорю, через трясину короче! — сокрушался Ян, прыгая рядом. — Моё чутье внутряное никогдашеньки не ошибается!

— Короче оно короче, — соглашался Иван, — только почто царевну по болоту водить, ежели можно тропами окружными? Дойдёте до Горыныча целыми и сухими.

— Но ведь короче через трясину…

Серый Волк толкнул его лапой и сделал вид, что он тут непричем.

Поход мой к пещере Горыныча стал вдруг намного веселее. Впереди скакал колобок Ян (я попросила не расстраивать ребёнка и разрешить ему быть проводником, пусть царевич и знал лес, как свои пять пальцев), рядом вышагивал большой и страшный Серый Волк, а по другую сторону — Иван, царёв сын и рассказывал забавные случаи из лесной жизни.

— Было дело, шёл я к Кощею, глядь, а на пригорке сидит чудище о трёх головах, а перед ним ягнёночек невинный. Ну, думаю, обождёт Кощей, а я не пройду мимо, не посрамлю имя царское. Достал меч из ножен да бросился на него. “Выходи, — кричу, — на бой честный, чудище поганое!” А Горыныч посмотрел на меня удивлённо и говорит, мол, сам ты поганый, иди отсюда, не мешай. Я его мечом рубить, да только шкура его вековая не рубится. Бросаюсь на него, что колобок твой на Волка, а ему хоть бы хны: к ягнёнку примеривается, пожрать хочет. Тогда я меч свой отложил да за хвост супостата ка-ак дёрну! — Иван рассмеялся, вспоминая былые дни. — Старшая голова огонь в небо изрыгнула, младшая плакать принялась, а средняя словами бранными разразилась: ягнёнок тот оказался ведьмой, которая села в страхе держала, и Горыныч вёл с ней разъяснения, а я ему помешал, и ведьма скрылась. Это я тебе так складно говорю, а Горыныч мне на добром русском всё объяснил, матушку мою непристойно поминая. Бежал я тогда от него до самого Кощея, ахах, — он добродушно хохотнул. — С тех пор так с Горынычем и дружим. Только что хвост у него к непогоде ломит, это уж моя вина.

Глава 1.2.

— Ты его так оправдываешь, будто вы друзья, — смутившись, проговорила я.

Иван не ответил. Он отцепил от пояса булаву, взвесил её в руке и крепко сжал.

— А это ещё зачем? Вы же с Горынычем друзья?

— Друзья друзьями, но он остается огромным Змеем, и не следует про то забывать, — отозвался царевич, мрачно рассматривая чёрную пещеру.

Гора, в которой она располагалась, странным пиком возносилась ровно на вершине холма. Ни на его склонах, ни внизу больше не было никаких горных гряд, и эта махина напоминала кривой зуб, совсем как у Яги.

— Жутенько как, Василисушка, — раздался голос Яна. Настроение орать частушки у него враз пропало.

— Ничего, — подчеркнуто бодро сказала я. — Кощей бы не разрешил нам соваться к Горынычу, если бы он был опасен.

— Вы уверены? Потому что Иванушка его порубить уже несётся…

Я быстро обернулась, удивляясь: как? Когда? Только что стоял рядом, а теперь бежал к пещере и орал во всю глотку, размахивая булавой:

— Ааааааааа!

И из пещеры в ответ ему донеслось громогласное:

— Ааааааагрх!

Птицы испуганно вспорхнули с ветвей редких деревьев, разлетелись в разные стороны, а из пещеры вылетел Змей Горыныч. Он был поистине огромный, тёмно-красный, и три головы его на длинных извивающихся шеях скалили ужасные пасти.

— Убьем!

— Разорвём!

— Сожрём! — хором заявили они, а Иван только лихо улыбнулся.

— Давай, подходи, чудище!

— Ничему его жизнь не учит, да? — тихо спросила я у колобка.

А царевич уже атаковал змея, целясь булавой в живот. Бам! Горыныч неожиданно ловко извернулся, подставив чешуйчатый бок, и булава с гулом отлетела. Сам он бросился на Ивана головами вперёд, сбил с ног, да так сильно, что тот отлетел к сосне и ударился спиной. Горыныч заревел, кинулся к врагу, и от топота его содрогалась земля.

— Матушка Василисушка! — заскулил Ян, прячась за моей ногой.

Змей ударил лапами по сухой сосне и переломил ту пополам, словно спичку. Но Иван уже откатился в сторону, уворачиваясь от удара, и попытался достать булавой до подмышки чудовища, только попал скользящим ударом по крылу, а Горыныч уже наседал на него, угрожая вот-вот раздавить.

— Василисушка, вы куда? — воскликнул Ян, когда я рванула вперед.

— У нас потенциальные клиенты самоуничтожаются! — крикнула я в ответ. Отбросив корзину с бесценными прототипами, я схватила камень с земли и кинула в Горыныча. Промахнулась. Зато второй, побольше да поувесистее попал точнёхонько ему по шипастому хребту.

— Ау! — обиженно взревела правая голова.

— Кто нас бьёт? — спросила левая, а та, что посередине, басом добавила:

— Смотрите, девка какая-то пришибленная!

Три пары змеиных глаз обратились к лежащему на земле Ивану.

— Друже, что же это? Подмога со стороны? Не по-мужицки это.

Царевич, раскрасневшийся, в сбившейся набок шапке, весело рассмеялся. Дыхание его сбилось, и смех получился хриплым.

— Это царевна Василиса Прекрасная. Та самая, что я к тебе вёл..

Горыныч протянул лапу и помог Ивану подняться. Потом они крепко обнялись, и Змей даже приподнял его под моим недоуменным взглядом.

— А зачем вёл-то, друже? — осуждающе пробасила средняя голова. — Мы же на пенсии, давно уже не выносим вздорных царевен.

— Да, у нас от них несварение случается, — пожаловалась средняя.

Я наблюдала за ними, испытывая одновременно облегчение и возмущение. С одной стороны, я была рада, что нам не нужно сражаться с трехглавым драконом, а с другой — злилась на их глупые шутки.

Я решительно подошла к Горынычу — вблизи он казался ещё выше, словно гора — и протянула руку.

— Василиса Петровна. Специалист по техническим коммуникациям Кощея Бессмертного. Пришла продемонстрировать, как мы решаем проблему информационного отставания в условиях территориальной разобщённости, — я сразу взяла привычный деловой тон, который использовала во время десятков сделок.

Но вот Горыныча он почему-то не вдохновил. Змей беспомощно посмотрел на Ивана и постарался тихо уточнить:

— Блаженная что ли?

Его “тихий” шепот было слышно на всю округу.

— Вы прежде чем отказываться, выслушайте, что у нас для вас есть, — предложила я миролюбиво. — Разрешить провести для вас презентацию, вы всё сразу поймёте.

Иван уселся на поваленной сосне, широко расставив ноги. Горыныч устроился прямо на земле. Вечерело, становилось прохладнее, и Змей дыхнул на поленья в старом кострище — занялся славный костёр, на котором царевич поджаривал хлеб, насадив на длинную ветку. А напротив, приколов к дереву большой кусок ткани с нарисованной на нём инфографикой. Для этого я использовала тканевые красители: марену, железный купорос, что в смешении с чернильными орешками давал чёрный цвет, охру и отвар древесной коры. Картинки получились расплывчатыми, бледными, но оттого ещё более таинственными.

— Ну что, дорогие друзья, давайте без длинного вступления, — я показала рукой на рисунок. — Знакомьтесь – «Эх, Яблочко». Простая штука для непростых дел. Вот смотрите. Живёшь ты, Горыныч, в своей пещере. А твой кум — скажем, Водяной — на другом болоте. Дело есть срочное: к границам вашим подходят литовцы или половцы. Или царевич какой-нибудь дерзкий. Что делать? Посылать голубя? Тратить день, а то и два? Теперь в этом нет необходимости! Положил яблочко на блюдечко, и ты уже с Водяным говоришь, будто через забор перегнулся, — я повернулась к Ивану. Отсветы огня плясали на его лице, скрывая морщины и делая лицо молодым и красивым. Царевич пытался откусить хлеб, дул на него и цыкал. — А бывает, просто тоскливо стало. Например, ты, Иван-царевич, старого друга вспомнил, а он в другом царстве. Не жди гонца неделями! Позвони, поболтай, как будто рядышком сидите. Для души, понимаешь? — я сняла холстину, обнажая нижнюю, с большим рисунком серебряного блюдца, красного яблока и стрелками с подписями. — И ведь что удобно — все яблочки знают! Привычное дело – яблочко на тарелочке. Только пользы в разы больше. Никаких новых заклинаний учить не нужно, никаких вам свечей, пентаграмм и танцев с бубном. Всё, что от вас нужно — опустить яблочко на тарелочку... и подумать о том, с кем хочешь поговорить. Всё. Дальше волшебство путь само найдёт. Хоть к Яге в избушке, хоть к принцессе в самой дальней башне.