Лихой и Мышка

Глава 1

Разве можно при строгом имени Медея иметь прозвище Мышка? Очень даже можно. Если ты робкое, забитое существо, без прав и обязанностей. Сирота. Тень, облачко, вздох. Мышка поднялась наверх в свою комнатку, закуталась в шаль. Зимой все домашние перебирались вниз, поближе к печам и каминам. Только Мышке, как обычно, не нашлось места на первых этажах и пришлось остаться в башне, продуваемой всеми ветрами. В комнате, к счастью, имелся маленький камин. Мышка разжигала его, если удавалось стащить на кухне пару поленьев.

Получалось, что она оправдывала свое прозвище. Там крошечку подобрать, тут щепочку прихватить, любую ниточку утащить в норку и радоваться, что не поймали. Мышка-норушка и есть. Зато в ее норку никто не заглядывал без нужды. И высоко взбираться, и ничего интересного не найдешь. Подышав на озябшие пальцы, Мышка потерла ладони и достала из-под плоского матраса заветную тетрадку. Когда-то старшая сестра Мышки, Берта, подарила ей эту тетрадку с милым котенком на обложке, чтобы младшенькая училась писать.

Первые страницы были заполнены угловатыми детскими каракулями и улыбающимися рожицами. Сейчас, кроме этой потрепанной тетрадки, у Мышки не осталось ничего, что напоминало бы родителей, их уютный дом, шумную сестру, сказки на ночь и веселые игры. Однажды землетрясение разрушило их дом и все родные погибли. Это Мышке объяснил суровый мужчина в военной форме, найдя ее в саду. Новые правила жизни маленькая Мышка приняла не сразу, порывалась бежать домой, ведь никакого взрыва она не слышала.

Военный не стал слушать ее возражений и отнес испуганную и растерянную Мышку в сиротский приют. В приюте малышей держали всех в одной длинной комнате, спали они по двое на жестких топчанах. А чтобы не ломать голову, чьи дети, что умеют и какими вырастут, всех клеймили блокирующим браслетом выше локтя. Там Медея и получила новое имя – Мышка, как самая тихая и маленькая. И еще за волосы мышиного цвета, чуть с рыжинкой. Из приюта Мышку неожиданно забрала дальняя родня, чтобы покрасоваться величайшей добротой перед соседями.

Привезли девочку в замок и оставили одну в комнатке в башне. Первые месяцы Мышка радовалась, что живет одна и никому до нее нет дела. Целыми днями сидела у окна и смотрела на хмурое небо. С тех пор прошло пятнадцать тоскливых лет. Мышка так и росла в одиночестве и нелюбви, старалась не попадаться лишний раз на глаза хозяевам дома. Ни главе семьи, самоуверенному Тилемаху, ни его жене, жадной Софии, ни их детям, грубому Оресту и хитрой Димитре. Не вспоминала приют и родной дом, не гадала, что будет завтра.

Мышка дорожила каждой вещичкой, попавшей так или иначе к ней в руки. Тетрадкой и карандашом. Бутылкой из-под молока, в которую ставила цветущую веточку сирени летом, а зимой – веточку ели. Вязаной шалью, подаренной кухаркой и толстой свечой.

Судьба Мышки давно была решена ее благодетелями. Как только найдется жених, старый, бедный, хромой или безумный, любой, опекуны выдадут Мышку замуж. Так заявила София, застав однажды Мышку на кухне. Недовольно хмурясь, София не стала дожидаться, пока Мышка, давясь, допьет маленькую чашечку чая.

Расписала в красках Мышкино будущее. Возразить Мышка не посмела. Но поскольку она безвылазно сидела в своей башне, редко выходила даже во двор, жениха ей не находилось. Мышке не разрешали помогать по хозяйству, кухарка прогоняла ее из кухни, а горничные – из нижних комнат. И это огорчало больше всего. Мышка любила домашние хлопоты, запах свежевымытых полов и блеск зеркал. Любила смотреться в начищенные кастрюли и месить тесто. Но родня в этом вопросе заняла жесткую позицию. Вдруг соседи увидят, что они мучают бедную сиротку.

Или еще хуже, будущий муж за руку возьмет и мозоли нащупает? Тогда уважение к Тилемаху и Софии пропадет. И на очередной срок Тилемаха в управу не назначат. Пусть сидит в башне, целей будет. Не могла Мышка догадаться, хорошо это или плохо выйти замуж за незнакомца. Как узнать, где Мышке будет спокойнее, здесь, в холодной комнате в полном одиночестве, или в доме мужа. На мужа Мышка вынужденно согласилась, привыкала к этой мысли, если бы еще добрый попался. Не такой как Тилемах и Орест.

В тетрадку записала – пусть увидит Медею смелый и щедрый мужчина, полюбит и заберет к себе. Или останется с ней и приструнит злую родню. Тетрадка хранила немного пожеланий, потому что Мышка редко записывала свои робкие фантазии, только те, что не могли сбыться ни при каких обстоятельствах. Если записывать то, что могло бы сбыться, то это бы означало, что Мышка неблагодарная, противится судьбе. Нельзя гневить судьбу, надо ценить то, что есть. Мышка задумалась, достаточно ли она ценит?

– Что это ты вздумала писать? – грубый голос испугал, Мышка вскочила и спрятала за спину тетрадь. В дверях стоял Орест. – И камин разожгла без спроса. А если пожар? Спалить хочешь весь дом? Никого тебе не жалко?

– Только одно полено, – пролепетала Мышка чуть слышно. – Очень холодно.

– Что ты там прячешь? Дай сюда!

– Ничего, – Мышка показала пустые ладони, успела кинуть тетрадку на пол.

– Спускайся! Тебя ждут.

– Кто?

Орест не ответил, дернул недовольно плечом и вышел из комнаты. Загрохотал вниз по ступеням тяжелыми сапогами. Мышка поморщилась, на пороге осталась темная лужица. Орест пришел к ней прямо с улицы, притащил грязный снег на подошвах. Теперь придется замывать пол, а это принести воды в башню, потом с ведром топать вниз. Грязь в любом виде Мышка терпеть физически не могла, у нее начинало ныть все тело. Не о том она думает. Кто может ее ждать? Никто. Жизнь Мышки, простая и скучная, все дни похожи как близнецы. И пусть такой останется.

А если пришел жених? Эта мысль испугала Мышку до дрожи. Но выбора не было. Придется спуститься в гостиную. За спиной утробно загудел камин, Мышка стремительно обернулась и обиженно простонала. Ее тетрадка, брошенная не глядя на пол, попала, оказывается, в камин, тлела на углях и огонь, почуяв еду, разгорелся. Пламя жадно пожирало страницу за страницей, а Мышка могла только горестно вздыхать. Три неприятных события разом. Тянуло на землетрясение. Горестно вздохнув, Мышка поплелась в гостиную.

Глава 2

Мышка настороженно замерла. Она не понимала, что происходит. Этот старик вел себя странно, задавал вопросы Тилемаху о давних делах. Зачем? То, что Мышка приютская, знали все. От самой юной горничной в замке до попрошайки на рыночной площади. Однажды Мышку позвала с собой на ярмарку новая кухарка, понадобились руки, чтобы держать корзину, в которую кухарка складывала покупки. Через час Мышка сгибалась под тяжестью корзины, но не жаловалась, ей нравилось на рынке. Бродяга, сидевший прямо на земле у прилавка с вкусно пахнущими калачами, крикнул в след.

– Взяли сироту из приюта, чтобы измываться. Жадюги, злыдни!

София самолично отхлестала кухарку по щекам. Болтливые соседки немедленно сообщили, о чем судачат на площади. Глава управы обижает бедную сироту. Заставляет работать и наверняка не платит за работу. Добрее к Мышке София не стала относиться, зато слуги начали шарахаться от Мышки как от прокаженной. Может, и жалели ее, да своя судьба и заработок важнее. Первым делом сообщали новеньким слугам, чтобы не подходили близко к Мышке и не вздумали соглашаться на предложение помощи.

Мышка разучилась предлагать помощь. И старалась поменьше обременять собой кого бы то ни было. Смотрела издали, как копают огород весной и садят овощи. А осенью из окна башни любовалась красными яблоками в саду, понимая, что ей нельзя ни одного яблочка положить в общую корзину. Сборщики хохотали и громко пели песни, и Мышка тоже пела вполголоса. Казалось, что каждый день бесконечен, а годы пролетели как один миг. И неприятный старик явился решать Мышкину судьбу.

– Надень-ка это, – старик протянул Мышке перстень в виде разинутой волчьей пасти с рубиновыми глазами. Снял с указательного пальца и совал Мышке в руку.

– Возьми, – разрешила София. – Не бойся. Димитра тоже надевала. Перстень определит твои способности.

– Зачем? – пискнула Мышка, проворно спрятав руку за спину. Почему вдруг стали интересны ее способности. Если бы старик спросил ее напрямую, не при всех, что Мышка помнит, то она бы рассказала про Берту и землетрясение. Про браслет на руке. Но старик согласился с выдуманной историей про эпидемию и непонятную тетю.

– Так надо, – старик не стал ждать, пока Мышка согласится. Ухватил костлявыми пальцами Мышкино запястье и надел кольцо на средний палец.

– Ай, – кольцо как живое сомкнуло челюсти и Мышка вскрикнула от резкой боли.

– Вот, дуреха, – злорадно засмеялся Орест. – Не съедят тебя.

– Тихо! – старик вглядывался в мерцание перстня. Глаза волка поменяли цвет на багровый, а потом на черный. Мышка стояла ни жива, ни мертва, уставившись на свою руку. Что это значит? Какие способности?

– А у меня были белые глазки, – похвасталась Димитра.

– Белая кость, – заключил Тилемах и горделиво вскинул подбородок.

– Иди, Медея, – старик забрал свое кольцо, но не стал надевать на палец, а сунул в карман. – Счастливых лет.

– Ну, что стоишь? – зашипела София. – Иди к себе.

И опять Мышка не посмела возразить, хотя решалась ее судьба. Попятилась, открыла спиной дверь и уже на пороге сообразила поклониться. Никто на нее не смотрел, все разом шагнули к старику. Мышка постояла в коридоре, надеясь услышать, как ее обсуждают, должен же старик хоть что-то сказать, но потом решила воспользоваться моментом. Поспешила на кухню за водой и тряпкой. После теплой гостиной в коридоре показалось холодно. А у Мышки наверху еще холоднее. Пока все заняты, будет проще прихватить несколько поленьев.

В кухне никого не было и Мышка радостно осуществила свое намерение. Целых три толстых полена в поднятый подол, ведро с водой, а еще два пирожка с мясом стащила с большого блюда. И кусочек сахара спрятала в карман. Пирожков много, не заметят. Зато на ужин можно будет не спускаться. Мышка быстро поднималась в свою башню, опасаясь, что окликнут. Если успеть укрыться, то про нее забудут до завтра, а то и на несколько дней. В ближайшее время, похоже, замужество ей не предложат. Хоть и грозилась София сбыть ее с рук, а все равно захочет свою родную дочку выдать замуж вперед Мышки.

– Ай, – вскрикнула Мышка второй раз за день, перешагнув порог своей комнаты. На полу лежал лицом вниз незнакомый мужчина. Занял все свободное место, ногой опрокинул стул, а головой упирался в каминную решетку. – Кто вы? Уходите. Со мной нельзя разговаривать. София будет сердиться.

Мужчина послушался Мышку, не разговаривал с ней, даже не поздоровался. Вообще не подавал признаков жизни. Уснул? Или умер? Как это некрасиво, забраться в башню к Мышке и умереть. А если решат, что это Мышка его убила? Поэтому у волчьего перстня почернели глаза? Мышку теперь отправят в тюрьму? Приткнув ведро и драгоценные поленья в угол, Мышка решила вытащить мужчину на лестницу. Шел в башню мужчина и не дошел. Решение было детским, все равно что забраться под стол в надежде, что не найдут, но и набраться достаточно ума Мышке не давали.

– Извините меня, – пробормотала Мышка, хватая мужчину за ботинки. – На лестнице вам удобнее будет. Там теплее. Вы сами поймете.

Дернув пару раз, она поняла, что не справится в одиночку, мужчина был тяжелым. Одет странно, такую одежду в доме никто не носил, но странностей за этот день случилось столько, что Мышка отмахнулась от еще одной. На лестнице неожиданно послышались шаги. Страх разоблачения придал Мышке сил и сообразительности, она забежала за бок незнакомцу и качнула его в сторону кровати. С трудом Мышке удалось закатить мужчину под кровать. Туда же она отправила поленья. Торопливо осмотрела комнату и только сейчас заметила кровь на полу у камина.

– Ну что такое,– всхлипнула Мышка. Оставался единственный выход. Плеснуть водой из ведра. И начать затирать пол.

– Не ко времени ты затеяла уборку, Медея. Я пришел поговорить с тобой, – старик хмурился, глядя на лужу, не стал входить, топтался на пороге.

– Со мной никто не разговаривает, – Медея торопливо отжимала тряпку в ведро. Кровь она затерла, остальное уберет потом. – Вот стул. Можно сесть.

Глава 3

Ужасающие сложности набросились на Мышку со всех сторон. В углу лежал Орест, пока не в себе, но он же очнется и что тогда? А прямо перед ней стоял покойник, то есть тот, кого она по ошибке приняла за покойника, и с аппетитом жевал пирожок. Хорошо, что не обиделся за невежливое обращение, еще и выручил, защитил от Ореста. Пережить бесчестье Мышка бы не смогла. Она робко улыбнулась, смотреть на активно жующего мужчину ей нравилось. Он же мой спаситель, уверила себя Мышка, поэтому я ему и рада. И ест красиво, не чавкает.

Только у него ссадина на лбу, кровь засохла, шрам на щеке и нос чуть кривоват, явно сломан в кулачном бою, а маг-целитель неправильно срастил кость. Прическа у незнакомца была странная, таких Мышка раньше не видела, коротко стриженый затылок, выбритые виски. Но она встречала совсем мало людей и ничего о городских жителях не знала. Одежда незнакомца тоже смущала, и не мундир, как у Тилемаха и старика Аверуса, и не полукафтан как у Ореста. Никакого шитья по подолу, не поймешь, богатый горожанин или бедный наемник.

– Закусил малеха и жизнь заметно похорошела, – незнакомец оглядел комнатку Мышки, пожал плечами. – Ты чего в этой конуре делаешь? Или этот загнал?

– Живу тут, – смутилась Мышка. Незнакомец еще польстил ее мышиной норке, назвал конурой.

– Тут? Что, все места в гостинице заняты? Нормальные номера кончились и тебе не досталось? Ты жаловалась режиссеру? Это же голимое свинство.

Мышка растерялась. Странный гость говорил какие-то слова, но смысла в них не было. Кухарка рассказывала о безумных людях, их держат в клетках, но иногда они убегают. Это безумец? Что ей делать, как дождаться утра? Сможет ли старик защитить ее от безумца? Орест застонал и Мышка вздрогнула. Глянула с надеждой на гостя. Он сильный, может, вытащит Ореста на лестницу? И сам тоже уйдет к себе домой. Мышка запрется и дождется старика, скоро спасительное утро. Только, наверно, надо спросить имя заступника. Мышка будет молиться и за него.

– Куда этого хмыря? – правильно понял взгляд Мышки незнакомец.

– На лестницу.

– Может, в его номер оттащить? Проспится и не вспомнит, где был.

– Я покажу, – Мышка догадалась, что номер это комната Ореста. Надо успеть, пока кухонные слуги не проснулись.

– Веди, – с Орестом на плече незнакомец бодро зашагал за Мышкой, словно грузный Орест ничего не весил.

– Тише, – умоляюще сложила руки Мышка. – Все спят.

– Да я понимаю, зачем слухи лишние.

В комнату к Оресту Мышка входить не стала, только приоткрыла дверь. Услышала, как скрипнула кровать и облегченно выдохнула. Одной заботой меньше. Вряд ли Орест опомнится до утра. И никто не поверит, что синяки он получил от сироты. Гость, между тем, вышел к Мышке в коридор, огляделся, принюхался и направился прямо в кухню. Мышка не стала его останавливать и ждать, пусть гость делает, что хочет, помчалась к себе наверх. Успеть бы домыть пол и вернуть ведро. В своей норке Мышка одумалась. Не будет она прибираться, а ведро под кровать спрячет. Все равно никого сюда София не поселит.

Платье надела другое, поновее и потеплее, ношеное увязала в шаль. До кареты старика побежит и без шубы. В чужом доме еще неизвестно, будут ли Мышке разрешать гулять. И бутылку туда же положила, к платью. И свечу. Уже почти рассвело, она посидит в полутьме. Других вещей у Мышки не было. И эти-то можно оставить, но Мышке захотелось по-настоящему переехать. С вещами. Села на кровать, пытаясь отрешиться от событий ночи. Кусочек сахара скрасит ожидание. В дверь мягко толкнулись плечом. Кто опять? Страх сковал плечи.

– Открой, это я, – странный мужчина зачем-то вернулся. – Не бойся.

– Бодрого утра, – поздоровалась Мышка, словно первый раз видит незнакомца. И заморгала от удивления. В руках гость держал круглый поднос, заставленный едой. – Счастливых лет.

– Чего? – хохотнул незнакомец. – Какие наши годы. Вы тут прямо натурально все устроили, под старину. Кучу деньжищ выкинули. Потом-то куда это все?

– Куда что? – переспросила Мышка.

– Не люблю я один завтракать. Да и познакомиться нужно.

– Со мной?

– С тобой в первую очередь, – незнакомец двинул бедром стол к кровати и водрузил на него поднос. Мышка сглотнула слюну. Большой кусок вареного мяса, соленые огурцы, полкаравая белого хлеба. И моченые яблоки. Мышка их обожала. – Садись давай на кровать. Хотя нет, лучше на стул садись. А то я, боюсь, сломаю эту хлипкую конструкцию. Ты кого в картине играешь? Сироту, наверно, которая потом всех сделает? Раз и в дамки? А этот, что к тебе лез, он кто? Актер или так, околоплавающий? Карьеру не испортит тебе?

– Сирота, – кивнула Мышка, уловив в речи гостя знакомое слово.

– Из образа не выходишь? Оно правильно, конечно. Входить, выходить, время тратить. В реальной жизни, что делаешь?

– Сирота.

– Не повезло, бывает. Я сам детдомовский. Ешь, давай. Не стесняйся. Стаканов нет у тебя? – Мышка обомлела, гость достал из-за пазухи графинчик хереса, который София берегла и прятала от слуг и домашних в особом шкафчике, запирала на ключ. – Ничего, из горла тоже можно. Как зовут-то?

– Мышка. Медея.

– Мышка? Для роли подходит. А я Денис. Волков. За наше случайное знакомство! – Денис сделал пару глотков из графинчика, поморщился. – Слабовато. На, теперь ты. Девчонки такое уважают.

– Денис? – имя тоже странное у гостя. Двойное.

– В детдоме назвали. Я не в претензии. Сейчас мясо порежу, налегай, – Денис достал из кармана складной нож и ловко нарезал мясо, огурцы и хлеб.

– Легкой дороги, – пожелала себе Мышка и решилась глотнуть из графинчика.

– Порядок, – с ходу одобрил нахальные действия Мышки Денис. И пододвинул мясо.

Он уже не казался ей таким страшным, как в первую минуту. Шрам можно свести и нос поправить. А волосы отрастить. Тогда он и выделяться не будет. Хотя, какое дело Мышке до внешности Дениса. У нее своя дорога. К тому же неизвестная. Мышка вскочила, нужно выпроводить гостя. Если старик Аверус застанет его в ее комнате… Их двоих застанет. Подумает самое плохое. Мышка вдруг зачем-то вспомнила, что после того, как перстень больно укусил ее за палец, даже следы от зубов еще были видны, старик не стал его надевать снова, спрятал в карман.

Глава 4

Дилижанс ехал быстро и без остановок. Потрясывало и прижимало к спинке жесткого сиденья. Мышка догадалась, что они поднимаются в гору, а потом начали спускаться. Окрестности она знала плохо, никто ее не учил, где какие города и как там живут люди. Из башни можно было разглядеть горы далеко на юге и на востоке. Но куда повез ее Аверус? И зачем столько тайн? Почему даже Мышке Аверус не открыл, как называется местность и усадьба, где ей предстояло жить. Сидел с неприступным видом, показывая, что ее вопросы останутся без ответа.

Мышка бы радовалась, что замуж ее не взяли, если бы не боялась мертвого дома. Замужество она хотя бы представляла как выглядит. Не очень радостно, если судить по Тилемаху и Софии, но понятно. Найдись муж для Мышки, он бы тоже при посторонних показывал, как замечательно живет с женой, а наедине орал и придирался по любому поводу. А из Ореста муж будет гораздо хуже Тилемаха. Можно только пожалеть девушку, которой он достанется. Жалея незнакомую девушку, Мышка забывала, что жалеть нужно ее.

Ближе к вечеру дилижанс остановился в какой-то деревушке. Аверус не разрешил Мышке выйти, подышать и размять ноги. И в окно весь день не позволял смотреть. Словно опасался, что Мышка запомнит дорогу и убежит назад к Тилемаху и Софии. Такого Мышка не стала бы делать. Если они ее продали как ненужную вещь, то ни к чему Мышке искать у них защиты. И поведение Ореста лишило Мышку всяких надежд на то, что ее безопасное, пусть и скучное, житье продолжится. Когда Аверус ушел, Мышка осмелилась выглянуть в окно.

Погода заметно потеплела. Они на юге, значит. На деревьях в палисадниках набухали почки. Пахло свежестью, влажной землей и первыми цветами. Цветы густо росли по обочинам дороги. В детстве Мышка вместе с Бертой плели венки из этих ярко-желтых цветов. Понятно, почему Аверус сказал, что до лета Мышке хватит припасенной еды. Лето в этих краях вот-вот наступит. Не потратится чрезмерно старик на нее. И зимняя одежда тоже не понадобится. Если дом не впустит Мышку, то и на улице она ночью не замерзнет. Найдет в лесу дрова и разведет костер.

– Шевелись, – Аверус вернулся, кинул Мышке темный платок в окно. – Повяжи на голову, чтобы лица не было видно. И выходи. Не копайся, Медея.

– Иду, – Мышка не копалась, просто не сразу сообразила, как повязать платок.

От Аверуса пахло мясными пирогами, наверно, перекусил в местной таверне, а про Мышку и не подумал. Кусочка не принес. Если бы Денис не накормил Мышку ночью, ей пришлось бы совсем голодно. Из-за Аверуса они даже не простились. Денис не должен обидеться на нее, Мышка ведь предупредила его, что за ней придут. Рядом с дилижансом, почти вплотную, стояла скромная карета. Небольшая, на одного человека и запряжена одной лошадью. Сзади к карете была привязана тележка, в которой лежало несколько мешков.

Мышка вздохнула, в одном мешке, наверно, мука, в другом картошка. Можно было не надевать платок, между повозками никто Мышку не увидит. Похоже, что Аверус не верил в успех, не верил, что Мышка справится с порученным делом. Иначе бы подготовился получше. Не прятался. И следил бы за тем, как дом оживает. А Мышке как тогда поверить, что все получится. Какая она домовушка, соврал хитрый Аверус. Мышка слышала разговоры на кухне, что домовушки это из сказок. Ленивые хозяйки придумывают в свое оправдание.

Кусая губы и прижимая к себе узелок с платьем, Мышка готовилась к самому худшему. Может, дикие звери ее съедят. А может, дом ее убьет. Уснет Мышка и не проснется больше никогда. И не хватится ее ни единая живая душа. Как будто не было на свете Мышки. Ни рождалась, ни жила. Тетрадки и той лишилась. Даже привычной робкой надежды не было. А на что надеяться? На то, что смерть будет быстрой от страха, а не медленной от голода? Аверус кусочка пирога пожадничал, как ждать от него доброго отношения.

Аверус закрыл Мышку в карете и самолично сел на козлы. Выждал, когда дилижанс отправился назад, а любопытные жители разошлись по домам, и только после этого хлестнул лошадь. Свидетели Аверусу были не нужны. Никто не должен догадаться, что он задумал. Поэтому сначала Аверус поехал не в направлении усадьбы. Свернул на правильную дорогу лишь после того, как убедился, что их карету не преследуют ни конный, ни пеший. Ехал не торопясь, стемнеет и хорошо. Как далеко пустит карету усадьба, заранее не узнаешь. Месяц назад Аверус смог до развилки доехать верхом и конь встал как вкопанный. Сейчас почти к самой усадьбе подъехали, но рисковать собой Аверус не собирался, остановился.

– Приехали, вылезай! – пока Мышка выбиралась из кареты, Аверус уже отвязал тележку и откатил ее под дерево. – Вот по этой дороге иди. За леском усадьба. Увидишь. Тележка легкая, смазана хорошо, дотолкаешь. Или в кустах где-нибудь припрячь, а утром заберешь. Тут места безлюдные. Не украдут.

– А вы?

– У меня дела важные, государственные. И так много времени с тобой потерял.

– Аверус.

– Ну что тебе еще? Что непонятно?

– Вы сказали про браслет. Как его снять? Сейчас он ведь мне будет мешать, – хоть толику способностей Мышка захотела вернуть.

– Откуда я знаю. Сама сними, если мешает, – Аверус дернул вожжи и развернул карету. – Иди, а то совсем темно станет. На дороге ночевать будешь. Вот, бестолковая.

– Счастливых лет, – пробормотала Мышка, глядя как быстро удаляется карета Аверуса. Не могла понять своих чувств. Вроде бросил ее старик одну на погибель, а стало легче. И страх пропал. – Тосковать не стану.

Тележку, по совету Аверуса, Мышка решила оставить под деревом. Туда же положила свой узелок. Некрасиво вламываться в чужой дом сразу со своими припасами и вещами, как злобная захватчица. Сначала Мышка постарается подружиться с обитателями усадьбы. Может, какие зверушки остались или духи невидимые. Показать надо свои добрые намерения. Хотя какие они добрые, ей предстоит оживлять усадьбу для злого Аверуса. Но ведь целый год она будет жить здесь одна, а у нее точно добрые намерения. Это Мышка и объяснит.

Глава 5

Мышка так устала, что уже не думала, вежливо или невежливо она поступила, заняв чужую кровать. Ей приснились детские годы, игрушки, нарядное платье и Берта. Они с сестрой бегали друг за другом и громко смеялись. Такие сны Мышка очень любила. Жаль, снились они редко. После снов ей казалось, что когда-нибудь она увидит Берту и родителей. Их Мышка помнила гораздо хуже, чем сестру. Детская память не сохранила лиц, только какие-то детали. Разноцветный мяч, перемазанные в земле ладошки и венок из желтых цветов.

Во сне Мышка захотела нарвать этих цветов и сплести венок. Побыть немного маленькой девочкой, которая еще не изведала горького одиночества. Пробуждение было приятным. Во-первых, впервые за много лет Мышка проснулась не от холода, а сама по себе. Во-вторых, чувство покоя не исчезло. В-третьих, никто не мог вторгнуться к ней с упреками. Целых три причины для радости. Немного затекли мышцы от неудобной позы, но это мелочь. Солнце уже заглядывало в окно и Мышка смогла разглядеть комнату, в которую вчера попала случайно.

Это была детская, Мышка догадалась правильно. Когда-то здесь жила девочка. Она рисовала за столиком у окна, играла в куклы, они до сих пор сидели на маленьких стульчиках у стены, спала в мягкой кровати. У девочки, в отличие от Мышки, имелись игрушки в большом количестве и, наверно, она не голодала. За незнакомую девочку Мышка порадовалась. Возможно, это девочка удачно вышла замуж и своей дочке устроила такую же уютную спаленку.

– Спасибо за приют, – Мышка встала, расправила покрывало на кровати и поклонилась. – Я буду аккуратнее в следующий раз.

Пора было приниматься за дело. Осматриваться и составлять список, что и за чем она будет проверять. Мышка подошла к окну, ей нужно увидеть сверху, как тут все устроено. Окно выходило во внутренний садик. Клумбы заросли сорняками, пруд высох, а скамейки отлично сохранились. Вчера в темноте Мышка решила, что дом не так уж велик, всего два этажа, а сейчас поняла, что ошиблась. Дом был выстроен как крепость, четыре строения смыкались краями воедино, закрывая со всех сторон уютное пространство садика. Когда Мышка брела в темноте, она как раз ткнулась в дверь, ведущую в этот садик. А потом поднялась наверх и попала в боковое здание.

– Да я только дом буду обходить несколько дней, – охнула Мышка. – Какая громадина.

Планы следует поменять. Мышке лучше не с дома и сада начать, а с тележки, брошенной в лесу. Прикатить тележку в усадьбу, и уже не беспокоиться, что дикие звери съедят ее скудные припасы. Мышка лишь на минутку спустилась в садик и присела возле прудика на скамейку. Оглядела внутренние безликие стены дома. Они были какие-то ненастоящие, без единой червоточинки. Гладкие, серые, со слепыми глазницами окон. Они не излучали угрозы, но и приветливым дом нельзя было назвать.

– Кто были здесь хозяева? Маги, наверно. Если такую большую усадьбу построили, что за месяц не обойти. Поищу потом семейные портреты.

У Тилемаха и Софии в гостиной, кабинете и спальне висели портреты. Всей семьи. Даже Ореста и Димитры. Здесь тоже должны быть. Мышка будет каждый день вытирать с портретов пыль, чтобы хозяева были довольны. Еще бы ей найти рабочую одежду. Платье старое, износится быстро. Да и жарко будет в нем. А другое платье тоже старое, осталось в тележке. Мышка поднялась, нечего рассиживаться. Пока солнце только всходит, не печет в полную силу, ей надо идти. Она и представить не могла, что где-то за горами давно весна, совсем другой мир. Ей не придется мерзнуть.

Всего ночь провела Мышка в усадьбе, а уже привыкла. И не хотелось покидать эти стены, даже одиночество здесь стало другим. Деятельным и азартным. Бодро шагая по липовой аллее, слушая мирное гудение пчел, Мышка думала, что хотя бы одну клумбу ей надо привести в порядок. Выглянешь в окно утром и будет радость. А в доме чисто, не было злой грязи, которой Мышкино тело боялось и от которой болели все мышцы. Еще она подметет аллею от старых листьев и найдет огород. Станет совсем тепло, тогда Мышка найдет озеро.

– Эй, я скоро вернусь, – громко закричала Мышка, потому что ворота не захотели открываться, словно усадьба опасалась, что Мышка уйдет и не вернется. – Мне же надо чем-то питаться, а припасы остались в лесу.

Ворота дрогнули и створки медленно разошлись. Мышка смахнула нечаянную слезинку. Не привыкла к такому дружелюбию. Сколько лет прожила в башне, а никто не вышел ее проводить, никто не сожалел, что она уезжает. Ни кухарка, ни София, ни Димитра. Маленькими девочками, совсем недолго, они с Димитрой вместе играли. Но любая кукла в руках Мышки становилась красивой, Димитра злилась и отбирала игрушки. Дружба быстро закончилась. Орест не обращал никакого внимания на Мышку, только пугал своей грубостью. А напоследок задумал воспользоваться ее беззащитностью.

– Счастливых лет тебе, Денис, – пробормотала Мышка, потому что от Ореста мысли сразу перескочили на Дениса. И сердце сжалось. – Спасибо тебе за все.

Мышка уехала, а Димитра осталась. Она хвасталась, что глазки волка на перстне у нее стали белыми. Что это означало? Белые лучше, чем черные? А может, Димитра уже положила глаз на Дениса и поэтому Мышку выгнали из замка? Наверно, никогда они с Денисом больше не увидятся. Год пройдет, и куда Мышка денется, она и сама не знает. Лучше ей так далеко не заглядывать. И не надо, чтобы раньше времени Аверус заявился и прогнал Мышку. Она ведь не знает, как Аверус поймет, что усадьба уже не мертвая. На Мышкин взгляд дом мертвым и не был.

Гулять днем в лесу Мышке давно не доводилось, поэтому она любовалась каждой травинкой, веткой, деревом. Улыбалась небу, облакам и птицам. Рвала желтые цветы по обочинам и сплела венок. Даже подобрала и сунула пару шишек в карман. Она сделает из шишек смешного человечка и поставит в клумбу, чтобы охранял от сорняков и вредных жучков. Очередной поворот, лес закончился, здесь ее высадил из кареты Аверус. Место Мышка узнала. Только вот тележки не было. Вчерашняя беспечность вышла ей боком.

Глава 6

Денис быстро перетаскал мешки из тележки, сложил в углу. Как Мышка и подумала, в одном была мука, в другом – крупа, а в третьем – сухари. Совсем немного картошки, неполное ведро. Крохотный пузырек масла и кусок сала. Соль и сахар с баночках с кулак. Вот и все припасы. Аверус посчитал, что Мышка как птичка, поклевала зернышков и за работу. Соленостей, моченостей, копченостей не выделил. И после такого равнодушия и жадности ждал от Мышки искренней помощи по оживлению дома. Обида накатила мгновенно. Мышка сжала губы, чтобы снова не заплакать.

– Ну да, скуповат, дядя, – Денис догадался, почему Мышка уткнула взгляд в край стола. – Забудь.

– Ненавижу его, – впервые у Мышки вырвались злые слова. Никогда ей в голову не приходило роптать, как бы ни ранило равнодушие Тилемаха и Софии. Даже к Оресту Мышка не испытывала таких гневных чувств. Не проклинала его за подлое нападение.

– Заплатит, – уверенно ответил Денис. – По всем счетам заплатит. Чтоб Лихой, да не поквитался. Не бывало этого. И не будет.

– Лихой, – Мышка благодарно улыбнулась своему защитнику. И пока Денис отлучился за последней порцией груза быстро проговорила привычную молитву. – Святой Домовяка, спасибо тебе за все. Благослови наши труды и защити от всякого зла.

Большая поварешка, висевшая на стене, закачалась и с громким звоном упала на пол, выложенный каменными плитами. Щенок тявкнул, а котенок выгнул спину и зашипел. Мышка подобрала поварешку, повесила на место. Кто-то придет в гости? Или уже пришел? Дениса ведь Мышка не ждала. Но с другой стороны, Денис не гость, а друг. Он собирался остаться с Мышкой в усадьбе. А может, дом ей намекнул, что надо начинать с кухни? Вымыть пол, начистить кастрюли, проверить, что хранится в буфете и кладовой, разложить скудные запасы по полкам.

– Чем же мне вас накормить, маленькие? – Мышка подняла с пола котенка. – Тебе ведь молочко надо, Белоух. И тебе Белобрюх. А где оно у нас?

– В бидоне, – Денис водрузил на стол бидон и корзину. – Тут яйца есть, сейчас омлет сварганю. Уважаешь омлет? С сухарями отлично получится. Хотя я и пирогов захватил. Их на вечер оставим. Я, знаешь, голодать не привык.

– Омлет? – Мышка сглотнула слюну. – Это что такое?

– Увидишь. Потерпи чуток. Только вот печь как разжигать будем? Есть тут спички?

– Я могу, – Мышка обрадовалась, что ее умение пригодилось. Перед Лихим она не боялась показать свой секрет. Разжечь огонь плевое дело, сухие поленья лежали рядом с печкой.

– Точно домовая фея, – восхитился Денис, когда в печке ровно загудело пламя. – Отсталая у вас тут жизнь, надо сказать. Печи, дрова. Хотя в дальних деревнях и у нас такое до сих пор.

– Где у вас? – не поняла Мышка. Заволновалась, что Денису надоест усадьба. И она неумеха. Не знает, как омлет готовить. – Меня София на кухню не пускала. В саду не разрешала яблоки рвать. И в комнаты запрещала заходить, служанкам помогать.

– Это в прошлом, – Денис ловко разбил яйца в миску и взбивал их вилкой. – Целый дворец у тебя. Побольше, чем у Софии. Ходи, где хочешь.

– Это не мое. Аверуса. Он меня купил на год у Тилемаха.

– Забудь про Аверуса. Бумаги я у него забрал. Не принадлежишь ты ему больше.

– А кому принадлежу? Тилемаху?

– Никому. Сама себе хозяйка.

– Так не бывает, – замотала головой Мышка. – Тогда меня в приют отправят. Если я ничья.

– Чем больше ты мне рассказываешь о себе, тем меньше я понимаю, что у вас тут творится. Не кино, это я понял. А что?

– А что? – повторила Мышка. Опять она не понимала Дениса.

– Вместе будем оборону держать, вот что. Ешь, – Денис бухнул на стол сковороду. – Без тарелок, чтобы не мыть потом. Мы после детдома с парнями хлебушком с тарелки подберем и готово. У каждого своя тарелка, зачем мыть. А кружки внутри от чая коричневые становились. И чай казался крепче, хотя один пакетик на всех. А у вас не чай, а не пойми что.

– Спасибо, Лихой. Очень вкусно. Не ела такого никогда.

– Да ладно. Ты, наверно, гадаешь, откуда я взялся? Не кивай, сам бы на твоем месте удивился. Я ж сначала решил, что съемки такие. Средние века, сериал. Друг у меня, детдомовский, попал в переделку. А я поехал его выручать. На киностудию. Его там спрятали, держали в заложниках. Коню понятно, что меня выцепить хотели. С дружка и взять-то нечего. Зашел я не с центрального входа, через забор перелез. Искал дружка, а павильонов много, бродил там, заблудился. Дверь какую-то открыл, темно и шебаршится кто-то. Я сунулся, позвал его, запнулся и полетел вниз. Помню, что лбом ударился. И все, вырубило. Очнулся, когда ты запищала. Пока сообразил, где и что, вылез из-под кровати, а этот мерзавец тебя повалил уже.

– Орест решил, что ему все можно, раз я уезжаю. Никто не хватится, не спросит, не накажет.

– Неправильно решил. Я его поправил. Подумал ведь сначала, что артисты шуры-муры крутят. Ну, знаешь, режиссеры с артистками, артисты с гримершами. Пока кино снимают, все со всеми близко познакомятся. Только ты для артистки слишком пугливая. Спрятала меня. Побоялась светить. Потом Аверус тебя утащил. Я следом пошел. Надеялся, что он меня выведет из лабиринтов киношных. На улице опять ничего узнать не могу. Пристроился сзади телеги вашей. Там полка для чемоданов была. Едем, я не врубаюсь, что за города, что за деревни. Куда мой город делся.

– Мне Аверус не позволил в окно смотреть.

– Не огорчайся. Не учел он, что я весь путь увижу. И как он петлял, и как не хотел тебя никому показывать. Честные люди так себя не ведут.

– А это? – Мышка кивнула в сторону корзины с яйцами.

– Аверус тебя высадил, а я доехал с ним до его дома. На всякий случай. Подозрение он у меня вызвал своей скрытностью. Он кинулся со слугами ругаться, а я прогулялся по округе. Прикинул, что нам понадобится на первое время. На коня уже садился, а тут эти малявки под ноги кинулись. Ну и взял до кучи. Ты их смешно назвала. Белоух и Белобрюх. Заживем, как люди.

– Я просто сирота, Лихой. Усадьба не моя, – Мышка боялась, что после ее признания, все изменится, но как было не сказать. Парень к ней со всей душой. – У меня ничего нет.

Глава 7

В доме Лихого и Мышку ждал сюрприз. Старая кухня, в которой они завтракали утром, исчезла. Помещение стало больше, светлее, а печь удобнее. Пол выложили красно-коричневыми каменными плитками с цветочными узорами, он сверкал чистотой, как и окно. Вся мебель тоже поменялась. Стол покрылся белой скатертью с вышивкой по краям, на стульях появились разноцветные подушечки. Буфет словно заново отлакировали, а на полках царил порядок. Неизменной осталась только корзинка, в которой спали щенок и котенок. Лихой присвистнул.

– Это потому, что я сказал, что поищем получше место? Ты мечтала о такой просторной кухне? А, Мышка?

– Я хотела, чтобы нам было удобно, – кивнула Мышка, смутившись. – Вдруг Белобрюх вырастет крупной собакой. Они будут везде играться с Белоухом. Скакать и бегать. И ты тоже большой.

– Как ты там говоришь? Домовяка? – Лихой поднял руки и несколько раз хлопнул в ладоши над головой. – Продолжайте в том же духе, многоуважаемый Домовяка. Мне вот тут, вдоль стены у плиты, нужна рабочая поверхность для готовки. Такой низкий шкафчик. А над ним еще шкафчик. Эх, как объяснить-то?

– Ты можешь нарисовать, – подсказала Мышка. – Только надо найти тетрадку. Наверно, в доме есть кабинет.

– Найдем, – повеселел Лихой. – Но сначала еда. Сама сказала, что я большой. Меня усиленно питать надо. Я с детских лет никому не доверяю это важное дело.

– Отравят?

– Пока смельчаков не находилось, но у вас тут явно могут.

Мышка смотрела на Лихого Дениса во все глаза. Он не походил на тех людей, что она встречала в замке и на рынке. Никого не боялся, Аверуса обхитрил, коня забрал, даже с Домовякой быстро подружился. И сам все умел по-хозяйству. А она ничего не смыслит в обустройстве дома. И никакой пользы не приносит. Рядом топчется и все, как хвостик. Чтобы скрыть свои чувства, Мышке присела у корзинки. Погладила котенка. Надо котенку и щенку свои домики сделать. Не жить же им в корзинке. Они быстро вырастут.

Лихой заметил, что Мышка погрустнела, подошел, присел рядом, обнял за плечи и подул в макушку. Наверно, он пугает своей активностью девчонку. Она с мужиком рядом не стояла, а он тормошит ее, требует помощи. Опомниться не дает, решает за нее. Не умел Лихой иначе. Характер такой. Всех построить и указывать. А не понимают, прикрикнуть. Опять не понимают, вдарить по морде.

– Все наладится, слышишь? Обещаю. Ты привыкни только ко мне побыстрее. Если что не по тебе, скажи. Не обижусь.

– Привыкну, – Мышка доверчиво привалилась плечом к Лихому. Сказать ему, что она сразу привыкла и уже не мыслила своей жизни без него? Наверно, не стоит навязываться. Еще поймет ее не так.

– Припасы ведь рядом с кухней должны быть? – вернулся к своей любимой теме Лихой. – Где у нас тут кладовочки? Или подпол? Приличный же дом, все должно быть по уму. Неправильно это, что из кухни нет двери в кладовку. Бегай, ищи.

– Неправильно, – согласилась Мышка, просто так согласилась, она не знала толком, как должно быть. У Софии в замке кладовые были перед кухней. Одна холодная для солений и окороков, а вторая, обычная, для разной мелочи. Но Мышке очень хотелось, чтобы все устроилось так, как Лихому нравится, поэтому она торопливо зашептала просьбу Святому Домовяке.

– Без тетрадки не обойдешься, – заключил Лихой, покрутившись по кухне. – Пошли искать тетрадку. Вот так начнешь одно делать, а вперед него надо что-то другое сделать, а еще раньше требовалось еще другое сделать. Вечная песня. Все нужно вчера. Найдем тетрадку, будем искать карандаш. Найдем карандаш, окажется незаточенный. Вернемся на кухню за ножом. Нож тупой. Чего смеешься? Я парень продуманный. Поэтому у меня все по полочкам было в бизнесе. Эх, где сейчас мой бизнес. Потеряют ведь, сопляки позорные. Лучшую автомастерскую города по ветру пустят. А может, уже пустили. Кот из дома, мыши в пляс. Да не тебе я, не красней. Ты Мышка правильная, аккуратная. Опять же одежду тебе надо найти нормальную. Сразу же видно, что с чужого плеча.

– Это Димитры платье. Ей стало мало, мне и отдали, – призналась Мышка, удивляясь, что Лихой может думать обо всем сразу. Про тетрадку, нож и ее платье.

– Я и говорю, нечего ходить в обносках. Сшить можно. Умеешь?

– Я штопала только. Если чулки рвались.

– Дело несложное. Сумеешь. Я помогу.

– Сумею.

Искать тетрадку и карандаш отправились все вместе. Белобрюх проснулся, выбрался из корзинки и был готов следовать за хозяевами как настоящий взрослый пес. Мышка подала ножик Лихому, вдруг придется карандаш точить, не понадобиться бежать за ножиком в кухню. Котенок, сообразив, что ему за всеми не угнаться, начал жалобно мяукать и Мышка взяла его на руки. Лихой оглядел свою маленькую, но боевую, армию и расхохотался. Налаженной прошлой жизни было немного жаль, бизнес, друзья и привычный уклад.

– Готовы к подвигам? – здесь, в усадьбе, без него не выжили бы эти трое, он был им нужен как воздух. Этот факт менял восприятие с досадного на любопытное и заботливое.

– Вот клумба, – Мышка сначала привела Лихого во внутренний садик. Показала заросшие цветники и прудик без воды.

– Сделаем, не сомневайся, – искреннее огорчение Мышки умиляло Лихого. Огромная усадьба у нее, а расстраивается из-за сорняков. – Отличное местечко. Будем тут по вечерам отдыхать. В домино играть. Или в дурака подкидного. Умеешь? Ясно, не умеешь. Научу. И в тетрадочку запишем, что столик нужен рядом со скамейками.

Мышка собиралась научиться всему, что предложит Лихой. Хотя не всегда понимала, о чем идет речь. Но она не задумывалась об этом. Какая ей разница. Лихой очень умный и много повидал, это же очевидно. А Мышка ничего не повидала за годы одиночества в башне, когда можно было разговаривать только с огнем в камине. После садика они все вместе поднялись на второй этаж посмотреть, где Мышка ночевала. Лихой покачал головой, ему нужно что-то побольше и покрепче. Да и Мышка достойна нормальной кровати. В конце концов, никто им не указ. Что понравится, то и выберут.

Глава 8

Выйдя за ворота, Лихой сообразил, что обратно его без Мышки могут и не впустить, но возвращаться не стал. Девчонка умная, сама догадается, если что-то пойдет криво, и выскочит навстречу. А ему надо проверить, что угрозы нет. День всего лишь они здесь, кто мог узнать? Аверус тихарился, петлял, прятал Мышку, не хотел, чтобы кто-то пронюхал о его планах. Да и Лихой, когда на коне возвращался в усадьбу утром, убедился, что никого по округе не обреталось, а уже к вечеру шляются любопытные. Аверус послал? Или воры обыкновенные? Не разобрался пока Лихой, как тут оповещение устроено.

Мышка, чуть что, поминала Домовяку. Он для нее все на свете. Всемогущий. На кого еще было уповать сиротке, кроме как на выдуманного святого? В детстве Лихой тоже мечтал, что встретится ему добрый волшебник, врагам наваляет по первое число, родителей найдет и наступит счастье. Подрос и понял, что глупо на волшебников надеяться, не бывает их, особенно к нужному часу. Свою силу надо накачивать и с обидчиками самому разбираться. Не ждать, когда подкрадутся и нагадят, вдарят исподтишка. Бои без правил многому научили Лихого. А жизнь тот же бой, и тоже без правил.

– Але, граждане, чего топчемся на чужой территории? – Лихой с удивлением разглядывал нежданных гостей. Парнишка, сопляк, на усы и намека нет, и девчонка подросток, тощие косички. Оба в штопаной одежде и босиком. Еще сироты? Не многовато?

– Уютного вечера, – оба вежливо склонили головы.

– И вам не хворать.

– Это вы усадьбу оживили?

– Ну, не совсем я. Как узнали? Сорока на хвосте принесла?

– Свечка вспыхнула. Нас родители послали проверить. Вдруг истинные хозяева вернулись.

– Какая свечка? – опешил Лихой. Это у них вместо смс, что ли? Одну ночь Мышка провела в усадьбе, а где-то свечка вспыхнула. Значит, Аверус тоже сигнал получил? Или нет? Аверусу истинные хозяева явно без надобности.

– Хозяева вернулись? – настойчиво переспросил парнишка.

– Вам-то какое дело? Вы Аверуса знаете?

– Не знаем, – замотала головой девчонка.

– А пришли откуда?

– Из лесного поселения мы, – парнишка показал рукой в противоположную сторону от деревни Аверуса, куда-то за болота, и Лихой успокоился. Ребята симпатичные, не вруны. Ложь Лихой сразу бы распознал. Не враги, просто любопытные.

– В усадьбе живет Медея. Она хозяйка. А я при ней, охранник, сторож, защитник. Если вы с дурными целями, сразу промеж глаз, – пояснил, как сам понимал, Лихой. В последний момент вспомнил, что Мышку зовут Медея.

– Мы не с дурными. Всех благ, – дружно поклонились ребята и побежали в свое поселение.

– Эй! И что это было? Я не понял, в чем цель вашего визита, граждане.

Лихой даже пробежал несколько метров за гостями, но плюнул, не стал догонять. Ну, узнает он, где ребята живут, что с того? У них с Мышкой пока есть еда, пусть самая простецкая, а потом он договорится в поселении, чтобы им доставляли молоко, хлеб, мясо. Или что там у них имелось из продуктов? Он уже двинулся назад, как заметил еще одного посетителя. Старик сидел под деревом, где стояла тележка, и подслеповато щурился. Одет как ребята, считай, в рванье и босой. Вся округа голь перекатная? И у всех свечки вспыхнули? Подозрительно.

– Уютного вечера, уважаемый, – проговорил местное приветствие Лихой. Раз уж оказался в гостях, надо хотя бы в начале знакомства проявить вежливость. – И вам стало интересно, кто в усадьбе живет?

– Я слышал. Медея живет.

– И что с того? Какая разница?

– Большая разница, – старик, кряхтя, поднялся. – Дожил. Поклон от меня Якову. Как усадьба? В сохранности?

– Передам. Заходите в гости. Сами увидите.

– В гости? – старик засмеялся мелким дробным смехом. – Всех приглашаете?

– Всех, – кивнул Лихой и подкорректировал приглашение. – Всех, кто с добрыми намерениями. Только с едой у нас не густо. Не освоились еще.

– Закрома надо открыть, – посоветовал старик. – Эх, молодежь. Не умеете ничего.

– Научимся, – заверил Лихой. – У вас тоже свечка вдруг вспыхнула?

– Нет. Вода в кружке появилась.

– Вода? В кружке?

– Всех благ, – старик поковылял в лес по одной из тропинок и не оглянулся на вопрос.

– И вам удачи, уважаемый.

Известие про закрома Лихому понравилось. В усадьбе явно были запасы, он ведь и сам это заподозрил. Если сено для лошадей сохранилось, то и для людей что-то должно остаться. Старик подтвердил. Но как эти закрома открыть? Надо еще придумать. Лихой зашагал в усадьбу, чувствуя, что Мышка беспокоится. Никто о нем раньше особо не беспокоился. Лихой и не привык к заботе. Дружки на него полагались во всем, он был самым сильным и непрошибаемым, чего о нем переживать. Взаимовыручка была, но и она часто сводилась к покупке продуктов. Все знали, что поесть он любил.

– Мышка, Мышка, где твоя сберкнижка, – напевал про себя Лихой, маршируя в такт. Выходило несуразно и Лихой переиначил. – Мышка, Мышка, я твоя сберкнижка. Полная задора и огня. Полюби меня скорее, Мышка, так как я уже люблю тебя.

Песня насмешила, попасть в лагерь романтиков никогда Лихой не мечтал. Презирал даже все эти ванильные сопли и стоны. В любви признаваться это проявлять слабость. И отсутствие мозгов. С чего вдруг разрешать женщинам вертеть мужиком в разные стороны. Все они ластятся, выпрашивая квартиру, машину, отпуск на море. Одна такая его родила и отправила в детдом. А Мышка отдала ему последний пирожок. Потом уже Лихой догадался, что Мышка сама досыта никогда не ела. И все равно не пожадничала.

– Лихой, – Мышка бежала ему навстречу, придерживая длинный подол платья.

– Мышка, ты чего? Опять испугалась? Глупенькая. Что со мной могло случиться? Пацанва всего-навсего, – говорил, а у самого сердце затрепетало и руки привычно поймали, закружили, словно много раз это делали. Легкая как пушинка. Отпускать не хотелось. – Машину подарить? Самую дорогую? А на море?

– Море? – Мышка засмеялась.

– А что? Мы не хуже других.

Глава 9

Кое-что Домовяка все же сообразил. Когда Лихой и Мышка поднялись на второй этаж, кровать в одной из комнат оказалась большая, как раз под рост Лихого. А в комнате напротив на кровати лежала кукла из детской. Ясно, что это спальня для Мышки приготовлена. Лихой деловито помял матрасы и подушки, кивнул удовлетворенно, сойдет на первое время. Зверята сами поделили хозяев. Щенок побежал в спальню к Лихому, а котенок остался играться с куклой. Где ж еще быть коту, как не с Мышкой, с улыбкой заметил Лихой.

– Что-то тут все же не так, – перед сном они все вместе вышли в холл с диванчиками полюбоваться закатом и Лихой рассуждал о местной жизни. – Как думаешь?

– Пустые комнаты? – робко предположила Мышка.

– И комнаты пустые, и этаж весь первый странно устроен. На втором этаже спальни, а внизу ничего. Так же не должно быть. Такая громадина бестолковая.

– У Софии за кухней был коридор и комнаты для слуг.

– Это разумно.

– А здесь нет слуг.

– Не только слуг нет, это дело наживное. Покоев хозяев нет. Где они обитали? В такой усадьбе и библиотека должна быть, и этот, как его, музыкальный салон. Гостиные там разные. Кабинет, спальни. Будуар хозяйкин. Гардеробные. Где все? Почему нет?

– Почему? – Мышка не знала.

– Вот и я гадаю, почему. И закрома мы не нашли. А дед советовал их открыть.

– Мы их не видим, – грустно вздохнула Мышка. – Если поживем подольше, к нам привыкнут и они нам покажутся?

– Хорошо бы. Не ломать же стены. Спросить не у кого, где кладовые. Для коней курорт, а для людей ничего. Вот что подозрительно.

– А где ты жил?

– Я-то? Да везде. В приюте, в общаге. С ребятами квартиру снимали, как работать начали. Потом до своего жилья доцарапался. Ленился ремонт делать. Матрас бросил на пол, пара стульев и стол. У меня не так было, как здесь. Город большой, дома, много людей. Устаешь даже от всех. На природу уедешь или дома запрешься, чтобы не видеть никого. Усадьбы существуют, конечно, и у нас. Но такого, как у тебя, я не видел никогда. Целый колхоз. Целина. Поднимать и поднимать.

– Я тоже жила в приюте. Маленькая, – впервые Мышка не печалилась, вспоминая приют. Одинаковое детство у них было. А про усадьбу можно не говорить, впереди много дней.

– А в приют как попала?

– Военный принес.

– Неужели на улице схватил и принес? Как родители допустили такое, – Лихой внимательно смотрел на Мышку. Боялся спросить лишнее, но, с другой стороны, знать-то надо. – Что-то случилось?

– Землетрясение. Все погибли. Я была одна. В саду.

– Мышка, но ведь и ты бы погибла, если бы землетрясение случилось. А что еще помнишь?

– Ничего почти, – слезы сами закапали, Мышка не хотела плакать. Та давняя история и ей не давала покоя. Но вспомнить, почему она играла одна, куда исчезла Берта, не удавалось. – В башне жила.

– Разберемся, – сказал привычную по прошлой жизни фразу Лихой. – Память, она такая штука. Не помнишь ничего, и вдруг раз, и вспомнил. Говорят, и прошлые жизни можно вспомнить. Только незачем.

– Незачем, – вздохнула Мышка, волнуясь, вдруг Лихому станет с ней скучно.

– Идем спать?

– Идем.

– Утром меня не ищи, – у дверей Мышкиной комнаты Лихой остановился. Хотелось зайти, утешить, поцеловать, уснуть, обнявшись. Но Лихой сам себе определил срок на ухаживания в неделю. За это время он разузнает, где и как здесь женятся. И девчонка к нему привыкнет. С Мышкой Лихой не хотел хитрить. Все у них будет по-честному и по любви. – Спокойной ночи, моя красавица. Ненадолго расстаемся. Всего до утра. Домовяке не забудешь помолиться?

– Не забуду, – Мышка отважилась, погладила Лихого подушечками пальцев по щеке. – Так у вас говорят? Спокойной ночи?

– Ну да. Еще сладких снов говорят, – Лихой перехватил тонкие пальцы Мышки, поднес к губам.

– Спокойной ночи, сладких снов, – ласково проговорила Мышка.

Впервые целый день у нее прошел замечательно, очень длинный день. Она устала ходить туда-сюда с непривычки, но радовалась, что ей больше не нужно сидеть взаперти одной. И уснет она сытая в тепле под тихое мурлыканье Белоуха. И рядом, через коридор, уснет самый лучший парень на свете. Которого ей подарил Домовяка. Лихой шутил, но Мышка, в самом деле, от души поблагодарила за все святого Домовяку. Даже за ненавистного и жадного Аверуса, резко переменившего судьбу Мышки. За все неотложные дела, которые они с Лихим задумали, но не успели завершить. Завершат завтра.

– Благослови эту усадьбу, ее хозяев и нас. Защити от всякого зла, – бормотала Мышка, засыпая. – Пусть утро будет добрым. Пусть мне достанет сил на клумбу. Пусть злые люди не увидят нашего счастья.

Лихой умел просыпаться в то время, что сам себе назначал. Привычка сработала. Он проснулся с первыми лучами солнца, вышел на балкон. Мир чужой, а чувствовал себя здесь Лихой своим в доску. И нужным. Пока Мышка спит, он сгоняет до дальних кустов, как и решил. И коня разомнет, и Мышку потом успокоит. С лошадьми Лихой умел обращаться, летом их детдом вывозили в деревню на все лето. Работать не заставляли, но ребятне было в радость возиться с животными. Кормить гусей, бегать с хохотом от бодливого козла и купать лошадей.

– Давай-ка, сивка-бурка, – подгонял коня Лихой. – Чего ты упрямишься? Смотри, какая красота кругом. Озеро. А дальше лес. Белобрюх вон бежит, не кашляет. А ты как старый дед.

До озера не добрались. У края парка конь встал как вкопанный, мотал головой и дальше идти отказывался. Плюнув на упрямца, Лихой привязал коня к дереву и отправился к кустам пешком. Когда-то кусты подстригали, сейчас они росли, как им вздумается, образуя неприступную изгородь. Может, и хорошо, в болото нечаянно не попадешь, рассуждал Лихой, идя вдоль изгороди. Где-то же должен быть просвет. С балкона он видел, что у начала горной гряды кусты заканчивались. Лихой немного беспокоился, что надолго завис, Мышка проснется и точно испугается.

– Вот же, черт. Кондрашку словишь запросто.