Like a bird in the sky…

1.

… Лютый, промозглый холод пробирал до костей. От такого холода вряд ли мог спасти старый шерстяной плед, «милостиво» оставленный Дэниелу его убийцами. «Чтобы не замёрз!» – вспомнился мальчику ломкий голос сводного брата. И противный скрежет ключа в ржавом замке… И резкий запах бензина…

Тело сотрясал озноб, а желудок сводило от голода… Сейчас телесные невзгоды отступили на второй план.

«Да, я выжил. Наверное то были высшие силы, или магия, вытащившие меня из тесного ветхого сарая, едва ли не ставшего моим смертельным узилищем… Треск горящих дощатых стен, ревущее жадное пламя, подбирающееся всё ближе, осталось там, за чертой… Мне так трудно поверить в то, что произошло со мной, однако… Я свободен!»

Свернувшись калачиком на разложенном заднем сидении старого внедорожника, лишённого стёкол и колес, Дэниел с грустью размышлял о своём теперешнем положении.

Провидение преподнесло ему великий и чудесный дар, о котором он не мог и мечтать: он больше не был беспомощным калекой. Ноги его были здоровы, на них он мог отправиться на все четыре стороны. Вольный как птица. Без надёжной крыши над головой и средств к существованию.

«Глупо — пытаться найти какое-либо объяснение, как я очутился здесь, в этом странном месте, – размышлял Дэниел. – Необходимо что-нибудь предпринять, чтобы прожить…»

Дрожа как осиновый лист, он выбрался из убогого пристанища, и, кутаясь в плед, принялся озираться. Огромный пустырь, заваленный старыми машинами, походил на заброшенное кладбище: здесь были и почти целые, и искорёженные, от некоторых остались лишь проржавевшие остовы. Повсюду валялся мусор, сваленный в бесформенные кучи: горы раскуроченных пластиковых пакетов, разнообразное содержимое которых вывалилось, и мокло в огромных мутных лужах.

Вдали виднелась серая бетонная стена. Под её сенью он очнулся вчера…

– Мияа-а-аурррр-мурр!

Тут же последовал мягкий, но упругий толчок в щиколотку. Вздрогнув, Дэниел скользнул взглядом вниз. О да! То был его вчерашний знакомый.

– Чарли! – придерживая одной рукой плед, чтобы тот не соскользнул с плеч, Дэн опустился на корточки и погладил котёнка по мокрой шёрстке, встопорщенной, точно иглы дикобраза. – Вернулся!

Выгнув спину, черныш громко заурчал: словно в горле его заработал моторчик. Он был очень доволен. Он позволил взять себя на руки, однако в следующую минуту он выскользнул из объятий. Отбежав на пару шагов, Чарли вытаращил на Дэниела огромные зелёные глазищи и издал мяуканье, протяжное и пронзительное.

– Я п-понял! – невольно усмехнувшись, Дэн покачал головой. – Ты х-хочешь, чтобы я п-пошёл с т-то-обой, н-не так ли?

Мяв, прозвучавший в ответ, мальчик расценил как подтверждение правильности догадки.

Заставив своего Мастера пропетлять меж автомобильных трупов, чёрный котёнок вывел его к здоровенной зловонной мусорной куче.

– Ну и ч-что же здесь, д-дружок? – осведомился Дэниел, озадаченно разглядывая «гору».

Промяукав что-то весьма замысловатое, — будто изрёк целую фразу на кошачьем, — пушистик легко вскарабкался едва ли не на самый пик «Эвереста». Забравшись на один из пластиковых пакетов, он поскрёб его лапой, с лёгкостью разрывая когтями тонкий пластик…

Кулёк, «рекомендованный» фамильяром столь экстравагантным способом, оказался туго набитым старой одеждой. Как же кстати пришлись Дэниелу, на котором была лишь старенькая байковая пижама — костюмчик слишком легкий для зимней поры, — и залатанные джинсы, и толстый свитер с высоким воротником! Но, несомненно, самой ценной находкой оказались разношенные кроссовки и видавшая виды, но всё ещё довольно целая и — а это было самым главным! — тёплая куртка. Вещи были Дэну, отнюдь не отличающемуся ни ростом, ни упитанностью, велики, но разве это сейчас было столь важно?!

Оторвав от какой-то тряпки полоску ткани, Дэниел продёрнул её в петлицы на поясе брюк вместо ремня. Чарли, сидевший в сторонке и наблюдавший за действиями своего Мастера, мурлыкнул: похоже, фамильяр был впечатлён его смекалкой.

– Ты знал, в ч-чём я ну-уждаюсь, милый мой Чарли, – проговорил Дэниел, с чувством величайшей благодарностью к своему маленьком хвостатому другу.

Котёнок лишь сощурил сверкнувшие глаза и громко заурчал.

***

В тот же день Дэниел в первый раз решился покинуть свалку.

Лазейка под проломом в бетонной стене выглядела как подкоп, когда-то вырытый бродячими собаками, зачем-то забиравшимися в это унылое место, в котором вряд ли чем можно было поживиться: края ямы осыпались, на дне поблёскивала вода. Ворота, предназначенные для мусоровозов, были закрыты, и лаз являлся единственным путём в «цивилизованный мир». Им-то Дэниел и воспользовался.

«Что это за город, в который занесла меня неведомая сила? – размышлял Дэниел, следуя за Чарли, трусившим впереди, по неширокой грязной улочке. – Уж точно не то провинциальное местечко, в котором я жил.»

Дома здесь были высокие, но старые, с обшарпанными стенами, расписанными граффити и оклеенными изорванными объявлениями. У Дэниела возникла невольная ассоциация с угрюмыми нищими, взирающими с унылым равнодушием глазами-окнами на мир вокруг и на него, юного бродягу, случайно забредшего к ним.

Дэниелу сделалось не по себе.

«Так и есть, – подумал он. – Всё, что имею — это себя…»

– Мя-а-аурр! – Чарли остановился, глаза сверкнули. Он словно упрекал.

– Да, – Дэниел усмехнулся. – Ты п-прав: у меня есть ты.

Послышались громкие детские голоса; из-за угла трёхэтажки, на нижнем этаже которой приютилось задрипанное кафе, показалась кампания подростков, горячо обсуждающих какой-то футбольный матч. Один из них, притормозив у переполненной урны, примостившейся у сбитого крыльца кафе, вынул из спортивной сумки промасленный бумажный пакет и положил его на край. Поравнявшись с Дэниелом, прижавшимся спиной к стене какого-то кирпичного барака, мальчишки едва удостоили его равнодушными взглядами, и, не прерывая дискуссии, прошагали мимо.

2.

… Рынок, на который Дэн забрёл, раскинулся на небольшой площади. Здесь, несмотря на плохую погоду, царила толчея. Это и не удивительно: ведь близилось Рождество! Торговали одеждой на любой вкус, ёлочными игрушками, сувенирами… Бредя мимо заваленных товаром лотков, укрытых от непогоды под брезентовыми навесами, и прицепных вагончиков (в некоторых продавали напитки, глинтвейн и фастфуд, чтобы проголодавшиеся посетители могли перекусить), Дэниел равнодушно глядел по сторонам, и, видя весёлые раскрасневшиеся лица, чувствовал себя пришельцем, случайно оказавшимся в этом мире. Наконец, остановившись у просторной палатки, прилавок которой был уставлен сумками, Дэниел в изнеможении опустился на пустой перевёрнутый ящик, стоящий рядом, и спрятал лицо в ладонях.

Кто-то потряс его за плечо.

– Эй, парнишка!

Вздрогнув, Дэниел медленно поднял голову. Высокий широкоплечий смуглолицый бородатый панджабец в нежно-розовой чалме, склонившись, обеспокоенно глядел на него. Странно, но даже теперь Дэниелу представилось, что густые чёрные грозно нахмуренные брови сикха удивительно похожи на платяные щётки склеенные вместе.

– Ты что тут делаешь? – в речи торговца слышался сильный индийский акцент. – Шёл бы ты лучше отсюда, слышишь? Тут у меня бизнес, а ты…

– П-простите, сэр, – пробормотал Дэниел. – Я искал своего к-кота…

Наверное он слишком поспешно поднялся на ноги: голова резко закружилась. Пошатнувшись, Дэн был вынужден ухватиться за один из металлических шестов, подпиравших навес. «Лавка изделий из кожи» угрожающе дрогнула.

– Уй ма-а! – воскликнул сикх, одной рукой удерживая шест в вертикальном положении, другой хватая Дэниела за шиворот. – Дхат тери ки!.. Слушай-ка парень… шёл бы ты домой!

Глянув на торговца, Дэниел лишь покачал головой. И повернулся, собираясь уйти.

– Эй!

Ладонь сикха легла ему на плечо.

– Вот, держи! – он вложил в руку Дэниела сложенную пополам купюру. – Купи себе чего-нибудь поесть.

Взгляд мальчика был красноречивее слов благодарности, которые он пробормотал. Покачав головой, торговец поглядел ему вслед, затем, пробормотав что-то на панджаби, вернулся под навес к своим сумкам и рюкзакам.

Вот ведь как бывает: если вдруг удаётся разжиться монетой, пускай и не такой звонкой, как хотелось бы в мечтах, немедленно возникает жгучее желание эту монету потратить. Особенно, если ваш пустой желудок давно поёт печальные песни. Поэтому легко можно понять бедного Дэниела, стоявшего у вагончика, где торговали закусками и размышляющего, на что лучше потратить десять фунтов, поданные ему добрым бородатым сикхом в розовой чалме: на ветчину в булке с отрубями, или на фиш-энд-чипс.

«Рыбка! Вкусная нежная треска! И побольше!» Затем последовал мягкий толчок в щиколотку.

– Чарли!

Несколько человек, услышав столь эмоциональное восклицание, обернулись и удивлённо уставились на грязного оборванного мальчугана и чёрного котёнка, сидевшего у его ног.

«Попробуй думать, Мастер. Так тоже можно общаться.»

Дэниел на миг зажмурился и глубоко вздохнул. Чарли не был обычным котом — как можно было забыть об этом?!

«Ты убежал!»

«Это мелочи. Делай, что только что собирался.»

… Спустя минут десять, Дэниел и Чарли, устроившись более-менее комфортно на отсыревшей скамье небольшого сквера, оказавшегося поблизости от рынка, с аппетитом уплетали простое и сытное лакомство. И будущее казалось Дэну на таким мрачным: друг снова был с ним, и, к тому же, в кармане куртки лежали целые семь фунтов пятьдесят шиллингов сдачи. А разве это так уж мало?!

К счастью, сейчас не дождило. «Какое это, должно быть, милое местечко в тёплую пору!» – размышлял Дэниел, жуя картофельный ломтик и глядя на чёрные стволы голых деревьев и лужайку, имевшую теперь унылый вид. И представил, как зелена и мягка трава, и будто услышал тихий шелест листвы, когда ветел шевелил кроны клёнов и лип… Издалека доносились музыка и шум городской суеты, и этот маленький сквер казался оазисом спокойствия даже теперь, когда небо плакало декабрьским дождём, а густой туман, обволакивая всё вокруг белесой дымкой, навевал меланхолию…

Покончив со своей порцией рыбы (Дэниелу досталась вся жареная картошка и пара кусочков трески тесте), Чарли тщательно облизал усатую мордочку, и воззрился, чуть прищурившись, на своего Человека.

«Ну, и что ты теперь собираешься предпринять?»

«Не знаю… – Дэн пожал плечами. – Наверное, вернусь на свалку…»

«Мррр! Богатство и сытость усыпляют волю и препятствуют достижению цели! – сообщил фамильяр. – Ещё не сгустились сумерки.»

Дэниел не мог не признать его правоту.

Спрыгнув на землю, Чарли отбежал на несколько шагов и, обернувшись, призывно мурлыкнул. Усмехнувшись, Дэн поднялся и последовал за фамильяром, испытывая предчувствие, что у того на уме что-то конкретное…

Вскоре они очутились на широком шумном проспекте. Проходя мимо большого торгового центра (внутрь он не посмел сунуться), Дэниел приостановился, чтобы взглянуть на молодого акробата в застиранной футболке и чёрных лосинах, демонстрирующего удивительную гибкость и ловкость. Вот гимнаст встал на мост, затем — стойку на руках, перевёрнутый шпагат… Вот он прогнулся, свернулся кольцом, коснулся лба большими пальцами ног… Вновь распрямился, и внезапно подпрыгнул, сделал сальто… Кто-то из прохожих даже зааплодировал, кто-то кинул в большую несколько монет… Однако толпа не собиралась: люди спешили мимо, поглощённые своими проблемами.

«В этом городе-монстре вряд ли кого-нибудь можно чем-либо удивить, – раздался в голове Дэниела тихий бархатистый голос фамильяра. – Бедняге хватит дневного заработка лишь на скромный обед…»

– Ой, бабушка! Погляди: кися!