Лики иных миров. Делийский султанат. Книга 1

Глава 1. Лик иного мира

Добро пожаловать, дорогой читатель! В этой истории мы погрузимся в мир древней Индии, где главную героиню ждет не только соответствующий колорит, но и интересные расследования бытовых преступлений. И, конечно же, любовь.

Индийский мир описан не историком, а любителем. Персонажи и некоторые описания могут не соответствовать исторической действительности.

1.1

Десть лет назад

Перед глазами поплыло. Ради каждого вдоха прилагаю усилие, чувствую, как где–то в горле бурлит и клокочет, кашляю кровью, пачкая и без того грязные ладони. Наверное, я умираю.

Снова.

Тяжелый доспех тянет к земле, и я с трудом переставляю ноги, ковыляя подальше от смрада, что источают павшие, под телами которых не видно земли. Час назад я еще слышала леденящие душу стоны, мольбы о помощи. Но теперь я была в тишине. Абсолютной, пугающей. Обещающей обреченность.

Похоже, я единственная выжившая. Как–то это ненормально. Умереть, переродиться и оказаться тут же на войне. И снова умереть? Прохожу сквозь высокие врата полуразрушенной крепости. Можно было просто пролезть сквозь сломанную стену, но теперь эта идея кажется мне кощунственной. Носом тяжелых ботинок все время касаюсь чьей–то руки или ноги. Поле впереди усеяно телами демонов. Многие похожи на людей, такие, как и я. Авангард из самых слабых, живой щит. Но среди тел нахожу и высших с красной, багровой и бурой кожей. Один из таких командовал моим отрядом. Плохо командовал. Смотрю в застывшее лицо демона, того демона, что всучил мне в руки двуручный топор и впихнул в самую гущу сражения. С яростью пинаю обмякшее тело.

«Ненавижу!»

И снова иду вперед, чуть не задыхаясь от простого усилия. Мне не хочется быть здесь, я не хочу умирать среди них. Только не здесь. Отхожу немного дальше, приваливаюсь к стволу безнадежно высохшего дерева. Кора трещит и отстает, обсыпая голову. Все равно, теперь я могу немного отдохнуть. Глаза закрываются сами собой, я еще вижу очертания разрушенной цитадели, а потом и этот образ меркнет.

***

Мне снится моя прошлая жизнь. Рутина, каждый день одно и то же. Я просто тружусь на благо общества, и мне всегда казалось, что я должна достичь своей праведной цели любыми средствами. Подлог доказательств, угрозы, шантаж, пытки – все это неважно, когда я точно уверена, что человек виновен. Каждый из тех преступников был виновен, но извивался, точно уж на сковороде. Успешное дознание – залог удачного завершения дела. Я и была таким успешным дознавателем. Но действительно жила этим, никакой личной жизни, праздников или выходных с друзьями, а по организму вместо крови давным–давно течет кофе. И как можно не нажить себе врагов?

Смерть стирает последние воспоминания о жизни. Особенно, если она была насильственной. Я знаю, что меня убили, но не помню лиц, не помню, как это произошло. Я служила на благо общества, но, видно, не была достойна райского посмертия, облегчения для своей души. А, когда оказалась в самом адском пекле, была готова пробираться сквозь рассказанные Данте Алигьери круги, отвечая за каждый из своих грехов. Но и этого со мной не случилось. Вместо этого я сражалась. Снова. Хотя в этот раз я даже не знала, за что именно.

Сквозь сон слышу далекие голоса. Сил открыть глаза не находится, но я начинаю прислушиваться. Лязг доспехов, короткие выкрики. Отряд или целая армия – потерянная в собственном мире грез даже не могу понять, сколько их приближается. Но они все ближе. С трудом поднимаю руку. Если враги, то пусть закончат это побыстрее, иначе я угасну у этого треклятого дерева еще нескоро, ведь я теперь почти бессмертна. Если бы я могла, то рассмеялась бы: горы трупов вокруг меня кричали об обратном.

– Эта жива! – вскрик раздался совсем близко. Заметили, значит. Я слабо приоткрыла один глаз, пытаясь разглядеть воинов. Ко мне неторопливым шагом приближалась троица верховод. Каждый был похож на человека, лишь у одного из них длинные рога закручивались в спираль, устремляясь вверх.

– Наша? – спросил мужчина весь белый, как снег.

В тот же миг ко мне склонился, видно, самый главный. На груди его будто светился огнем знак отличия, темно–русые волосы стянуты на затылке в тугой хвост, голубые глаза смотрят внимательно. Его рука коснулась герба на моем нагруднике и тут же взметнулась вверх. Пальцами мужчина обхватил лицо, заставляя меня мотнуть головой то в одну сторону, то в другую. Его изучающий взгляд не смягчался, но и не был опасно суровым.

– Наша, – проговорил он на выдохе.

– Ах, ты! Дезертировала, мразь! – в мою сторону кинулся тот, что с рогами. Он широко размахнулся с намерением ударить побольней, а у меня даже при всем желании не нашлось бы сил не то, чтобы сопротивляться, а просто закрыться. Я просто смотрела на него потухшим взглядом без какой–либо надежды на то, чтобы его разжалобить.

– Назад! Отойти! – скомандовал тот, что осматривал мое лицо. Я медленно перевела взгляд, когда он присел на корточки, – Скажи мне правду, девочка, ты бежала?

«Да почему они вообще так решили?!» – моему возмущению не было предела. Я оказалась невесть где, не понимая, что происходит, лишь делала то, что скажут, надеясь, что так и правда нужно. А теперь меня обвиняют в том, что я избегала боя только лишь потому, что выжила. Как хотелось швырнуть в его уверенное лицо свою правду, приправляя острыми оскорблениями. Вместо этого я мотнула головой в отрицательном жесте, ведь на большее у меня не хватало.

Глава 2. Лик Хинстадана

2.1

Стоило ступить в кабинет, очертания которого я едва могла бы различить в полумраке, как нога не нашла опоры, и я начала проваливаться куда–то сквозь пол. Мрак плотно обхватывал меня, будто поглощал. Не чувствуя никакой опоры, ощущая лишь падение, пыталась нашарить хотя бы взглядом.

Путешествие длилось всего пару мгновений, я даже не успела испугаться, осознавая, что только что пережила мгновенную телепортацию. О Бастионе я слышала разное, в том числе и о таких перемещениях, но никогда бы не подумала, что смогу перенести подобное без какой–либо подготовки. Падение выдалось почти безболезненным, если бы тело не повело в бок, и я бы не стукнулась плечом о дверной косяк.

Взбив пальцами волосы, встряхнулась и шагнула внутрь. В конце концов, теперь я демоница, меня такими фокусами больше не испугать.

«Кто Эфира знает, тот в комнате страха не боится»

Закрытые на окнах ставни пропускали лишь скромные лучи яркого света, благодаря которым я могла оценить окружающую обстановку. Помещения передо мной разделялись не дверьми, а гирляндами цветастых бусин. Шаги заглушали распластанные пестрые ковры, а обилие подушек превращало комнаты в одну сплошную спальню. Пройдя очередную комнату, я откинула импровизированную штору, над головой звякнули крохотные бубенчики, издавая ласковый свист.

– Черт!

Зрелище открылось до ужаса неприличное! Едва я насчитала между собой шесть сплетенных пар конечностей, как, взвизгнув, отвернулась.

– Хави? – обратился ко мне голос из этой человеческой многоножки. Он казался смутно знакомым, но я даже проанализировать была не способна эту мысль, на мгновение очаровавшись открывшимся видом. Одна моя суть противилась такого рода любви, другая же, напротив, тянулась в любопытстве, желая разглядеть больше.

– Я… Это я! – осмелев, я снова развернулась. Через мгновение тела стали расплетаться, на постели обнаружилось две девицы, одна из которых была совсем смуглой, вторая же с более светлой кожей. Обе брюнетки с яркими чертами лица, острыми носами и пушистыми черными ресницами, обрамляющими карие глаза. Когда обе в неглиже выскользнули в соседнюю комнату, и я, до того сопровождающая их глазами, вернула взгляд к постели, чуть не подавилась скопившейся во рту слюной, – Ты?!

Совершенно обнаженный, возбужденный, как обычно бледный, с блестящей от пота кожей и прилипающими к лицу белыми волосами, передо мной оказался мой давний знакомый.

«Снежок,» – стоило мне вспомнить о прозвище, что я про себя выдала ему в первый раз, когда увидела, как мужчина ухмыльнулся, не скрывая самодовольства.

– Ты читаешь мысли?

Он не торопился с ответом. Нарочито медленно поднявшись, демон прикрыл возбуждение шелковой простыней, оборачиваясь в нее чуть не полностью, закинул свободный край на плечо.

– Знаешь, почему веселиться с проститутками так здорово? – я мотнула головой, а он подкинул в мою сторону блестящую монетку, – Что там? Рупия? – я опустила глаза, внимательно изучая чеканку. Вместо традиционного изображения с религиозными мотивами, какое бывает на названных деньгах, здесь была сложная исламская каллиграфия.

– Это танка. Деньги времен… Мы что, в Индии?!

Мужчина рассмеялся:

– Люди так устроены. Пашут, точно рабы, по несколько месяцев, иной раз не доедают, ищут еще больше работы. И все ради этого, – в его руках уже была другая такая же монетка, – И люди готовы неделями истязать себя, чтобы хотя бы на одну ночь ощутить себя повелителем, раджой, суя крохотные отростки в самые прекрасные отверстия этих танцующих красавиц, – из комнаты, где скрылись девушки, донеслось веселое хихиканье, – Я, между прочим, им не платил.

Закатив глаза, я отвернулась. Сам черт его послал на мою голову! Будь ты проклят, Эфир, со своими подлостями!

– Мне сказали, здесь работа. А ты развлекаешься.

– Ты задержалась, – демон скривился, отвечая на мой выпад, – Опоздала, так и имени нового начальника не знаешь.

Пожав плечами, я вскинула брови вверх:

– Я явилась так быстро, как могла. Мне нужно было… Закончить с делами. И, нигде больше не задерживаясь, я явилась в Бастион.

Он наклонился, внимательно разглядывая мои руки, сцепленные перед собой:

– Так, и? Где вещи?

– У меня нет вещей.

– Ясно, – мужчина выпрямился во весь рост, нависая надо мной. Несмотря на то, что мне приходилось задирать голову, чтобы смотреть в лицо, его взгляд, направленный сверху–вниз, совсем не казался высокомерным, – Итак. Даемонд.

Я издала короткий смешок:

– Деймон? Так оригинально.

– Нет. Да–е–монд, – повторил он по слогам, уверясь, что я запомнила, заставил несколько раз повторить, – Надо тебя переодеть. Слишком много внимания привлечешь.

– Это я–то?! – я кивнула на его совершенно белые волосы, но он, не обратив внимания, прошел мимо, покидая здание борделя.

Увлеченная разговором и обвинениями, я не сразу заметила, как быстро он оделся. Только оказавшись на улице, обратила внимание на традиционный наряд. Светлая рубашка с вышивкой с ослабленной шнуровкой на горле, прямые брюки из струящейся ткани вместо кушака были повязаны цветастым платком с бахромой. Даемонд выглядел органично в этом образе, даже несмотря на то, что внешностью отличался от каждого, кто нам попадался. Стоило мужчине заметить, какие взгляды бросают в мою сторону, платок с его пояса взметнулся вверх, опускаясь на обнаженные плечи.

Глава 3. Пропавший лик госпожи Махавар

3.1

– В каких отношениях была вашего сестра с мужем? – я перехватывала инициативу, потому как судья молчал.

– Да хорошо они жили, – Аяр пожал плечами, не зная, что добавить, – Мирно. Сестра не жаловалась.

– Еще как жаловалась! – Шамур начал тихо, но, осмелев, сделал шаг вперед, – Лали частенько жаловалась, что Риаш ее поколачивает!

– А мне ты почему об этом не говорил?

– Не хотел расстраивать!

Я хлопнула в ладоши, прерывая словесную перепалку.

– Предлагаю осмотреть место преступления, пока кому-нибудь в голову не пришло что–то потрогать.

Едва из зала выпроводили поникших братьев, я обратилась к задумавшемуся Даемонду. Он беспокойно теребил серьгу в ухе, увел взгляд куда–то в сторону и молчал.

– Я не помню, чтобы нам сегодня представляли судейского лекаря, – мужчина перевел взгляд на Амвара, – Пацан, в суде есть лекарь? – тот быстро–быстро зашевелил головой в отрицательном жесте.

– Найдем в городе, – я поднялась со стула и пошла к двери. Шаги гулко разносились по пустому помещению, я даже успела задуматься о том, как пугающе огромен зал, пока ожидала Даемонда. Тот, отдав какие–то распоряжения мальчишке–писарю, поспешил за мной. И мы снова оказались в повозке, но на этот раз сопровождаемые вооруженной конницей, которая расчищала нам дорогу, выкрикивая новый титул моего начальника.

«Посторонись! Судья Ашур едет! Дорогу!»

Через пятнадцать минут гама и мелькающих лиц, что спешили к дороге, чтобы поприветствовать нового блюстителя закона города, почувствовала, как начинает болеть голова. Давно забытое чувство в посмертии, но такое знакомое в прошлой жизни. Казалось, сколько я себя помнила, она всегда была со мной, но я уже успела забыть это чувство, от которого едва глаза не лезли на лоб.

– Будем надеяться, что этот глава общины действительно такой ответственный, как о нем говорят, – голос Даемонда звучал для меня глухо, но я нашла силы, чтобы кивнуть. Хотелось спрятаться от жары, скользнуть в прохладную воду и сбежать с яркого света. Быстрее бы этот день закончился, – И день только начался, – тихо добавил он, будто в этот раз постеснялся, что заглянул в мои мысли.

– Иногда хорошо, что ты меня и без слов понимаешь. Сейчас говорить совсем лень, – я прислонила голову к повозке, но на каждой выбоине и кочке она подскакивала, вместе со всей тележкой, а потом больно ударялась, – Да что б тебя!

– Хави, Хави, – демон усмехнулся и, обхватив мои плечи, заставил сместиться так, чтобы единственным вариантом прилечь оставалось его плечо. Когда я сдалась под мрачным вызовом его взгляда, во всем лице судьи читалось удовлетворение.

Богатые кварталы давно сменились менее зажиточными, а потом и вовсе, где хватало глаз, потянулись трущобы. Главная дорога уводила нас прочь от беспечной жизни, обнажая все стороны Дели. Здесь, по крайней мере, будто бы царила жизнь. Детских смех, громкие разговоры, пускай и нищие, но ярко одетые женщины смеялись над непоседливым мальчишкой, которого ругал какой–то проходящий мимо старик. А потом и это кончилось, и начались вымершие грязные улицы.

– Удручающий вид, – Даемонд кивнул, отворачиваясь. Ему тоже не нравилось, но он был более сдержан.

Через каких–то пятнадцать минут пути мимо серых зданий повозка наконец остановилась. Один из стражников помог нам сойти и проводил в сторону дома. Огражденный дворик вмещал в себя три одинаковых постройки, к каждой из которых примыкал блок поменьше.

– Здесь никто не живет? – судья огляделся, обращаясь к стражникам.

– Эта часть города служила пунктом размещения для армии. Давно. Потом дома отдали общине ремесленников. Знаю, глава отдает дома молодым семьям для жилья. Кому–то достаются под склады. Конкретно эти два дома сейчас пустуют, в том, что по центре жил Махавар с женой, – стражник отчеканивал каждое слово, рапортуя обо всем, что ему известно. Когда навстречу нам вышел глава общины, поклонившись, удалился.

– Приветствую, – Даемонд кивнул подошедшему пожилому мужчине. Самым примечательным в главе общины была его длинная абсолютно белая кудрявая борода, которую он заправлял за пояс, и густые кустистые брови, которые почти полностью закрывали умные карие глаза.

– Господин, – старик низко поклонился сначала судье, – Госпожа, – поклонился в мою сторону.

– С того момента, как ты здесь, в дом кто–то заходил? Ты что–то трогал?

– Ну что вы! – старик так разволновался, что готов был свалиться перед нами на колени, – Ничтожный Лола знает правила, я бы никогда не подвел господина.

– Так, Лола, все нормально. Просто я хочу, чтобы мы хорошенько поработали, если ты согласен сотрудничать, проблем у нас не будет.

Я внимательно наблюдала, как ловко Даемонд находит подходы к людям. Я слышала, что он очень древний демон, притом урожденный и человеком никогда не был. Но это не мешало ему проявлять участие или казаться эмпатичным, когда речь шла о достижении цели. После выпадов вспыльчивого Эфира видеть подобное было странно.

– Никогда не носить мне мое доброе имя, если обману тебя, господин. Пусть тысяча и один асур заберут меня в свою преисподнюю и раздерут на сотни кусков, чтобы скормить своим ужаснейшим отпрыскам.

Глава 4. Лики правящих каст

4.1

Покинув здание суда, я тут же забралась в повозку, минуя недовольно гудящую толпу. Я чувствовала себя изможденной. Вдалеке солнце почти скрылось за линией горизонта, окрашивая дома из белого камня в розовый цвет. На этой улице вообще было много белого, будто бы она была самой чистой. Чистой от человеческого порока. В двух концах, точно отражаясь в зеркале, расположились храмы: в начале улицы храм богини Лакшми. Еще издалека можно было заметить подношения, состоящие из венков и больших расписных кувшинов. В конце же – из высокого минарета послышался звучный голос муэдзина, призывающего к вечернему намазу. Горожане, обращенные в мусульманство, останавливались, вторя его словам одними губами.

Когда же я устроилась поудобнее, возница тронул поводья, и худая лошадка понесла меня прочь.

Прочь от чистоты, что была мне недоступна.

Дома меня встретила приветливая Ануша. Она сообщила, что ужин уже готов, посетовала на отсутствие господина и о моей одинокой трапезе, а потом, спохватившись, вдруг вспомнила о послании, оставленном для новых жителей этого дома. С благоговением женщина передала мне украшенный восковой печатью свиток и ушла в кухню.

Я внимательно рассмотрела герб. Быть может, если бы я что–то понимала в чертовом фарси, мне стало бы понятно сразу, от кого письмо. Разломав печать, погрузилась в чтение.

«Бла–бла–бла… Торжественные гости города…» – я намеренно пропускала мимо эмоциональные образы, которыми было напичкано послание, вылавливая только суть, – «Так, вот оно! Прием… Адрес… Сегодня. Сегодня?!»

Тут же поднявшись, я позвала главную управительницу. Даемонд обязан был посетить это мероприятие, а он сидит в своем суде, будто домой и вовсе не собирается.

– Отправь посыльного с письмом в суд, Ануша. Это очень важно.

– Конечно, госпожа.

С удивительным для ее возраста проворством женщина выскользнула из гостиной. Уже через минуту я слышала ее ругательства, сыпавшиеся на голову бедного слуги.

Подбор наряда занял какое–то время, учитывая, что переодеваться несколько раз без помощников и опыта было сложно. Днем домой доставили несколько комплектов одежды, среди которых нашлись и весьма торжественные. Великолепная вышивка украсила сари, изображая цветы, а расшитые камнями наряды заставляли чувствовать себя не меньше, чем самой настоящей принцессой.

В дверь нетерпеливо постучали. Я позволила войти.

– Я уже отругал нашу управляющую. Неужели, когда доставляли письмо, не сообщили о его важности? – Даемонд раздраженно провел пятерней по волосам, приглаживая гладкие пряди. Он уже сменил наряд, облачившись в красивый синий шервани, похожий на пиджак, только длиннее, почти до самых колен.

– Тебе идет этот цвет, – я коротко улыбнулась, возвращая взгляд к своему отражению. Синий действительно подходил ему, будто придавал яркости его бледной коже и белым волосам.

– Ты тоже в синем, – демон подошел ближе, оправляя паллу сари, свободно свисающую на плече, – Вот и будем, как семья, – он закатил глаза, хитро улыбаясь, – Ох, и наслушаешься сегодня. Расскажешь потом, каким проклятым меня описывали.

– Может, и не проклятым, а поцелованным гневливой Дургой.

Когда я рассмеялась, Даемонд скользнул пальцами по моей талии, подходя ближе.

– Никогда бы не подумал, что чей–то смех может вызвать столько удовольствия, – он коснулся носом моего уха, с шумом выдыхая.

Я ощутила, как от шеи по телу разносится волна мурашек. Прием, против которого, вопреки разуму, тело не могло сопротивляться. Еще утром я была так зла на этого мужчину, а сейчас вот–вот прикрою глаза от восторга.

– Нам с тобой хочется разного, – прошептала я, едва сдерживая удовлетворенный вздох, когда его дыхание скользнуло к шее.

– Всем хочется любви. А в этом мире все будто бы создано для нее. И даже ты, пусть и чужая здесь, но пахнешь так, будто только и ждешь, когда кто–то покорит тебя.

Слова подействовали отрезвляюще, я медленно отстранилась. Мне вдруг показалось странным, что я даже не вспомнила об Эфире до этого момента, а жаждала чужих прикосновений. Я как–то подозрительно мало страдала по любви всего своего посмертия. Оправив наряд, я принялась за прическу, не говоря Даемонду ни слова.

– Оооо, – вздох разочарования, такой громкий, что я даже вздрогнула, – Опять что ли?! – демон грубо развернул меня к себе, – Ты не любишь его, Хави! Этого нет. Поняла? Это… Это обман. Ты хотела так думать, но это просто твоя природа. Ты теперь демон. Ты… Ты не могла любить того, кто вытирал об тебя ноги!

– Он не… Не вытирал!

– Соберись и послушай меня наконец! – мужчина с силой тряхнул меня, из–за чего прическа безнадежно рассыпалась по плечам. Он проследил взглядом за падающей копной волос, а потом медленно перевел его на мои глаза, – Может, я совершу ошибку, если расскажу, но ты должна жить нормально. Ты, Хави, соблазнительница, а не чья–то любовница. Ты решаешь, с кем спать или жить, сколько дарить свою любовь, оставлять ли любовника живым или забрать всю его энергию. Это твое, а не… Несчастная любовь к тому, кто никогда этого не оценит.

– Да какое тебе вообще дело?

– Да потому что я такой же!

Глава 5. Переменчивые лики: горе и счастье

5.1

Сердце все еще колотилось. Нырнув рукой под ткань, провела по груди, в надежде хотя бы немного унять болезненное ощущение. Было невыносимо душно. От нахлынувших ощущений меня бросало в неистовый жар, хотелось раздеться, прислониться всем телом к прохладной стене, вылить на себя ведро ледяной воды… Только бы скинуть это наваждение.

Побродив по опустевшему суду, я прошмыгнула в кабинет, что мне был милостиво выделен. Я осмотрела его лишь раз, мельком, даже не пересекая порога. А сейчас это был единственный уголок, где я, казалось, могу почувствовать себя в безопасности. Мрак небольшой комнатки отступил, стоило бледному лунному свету заглянуть в узкое оконце. Скромное убранство, здесь надо было все поменять. Я оглядела минимум предоставленных удобств: письменный стол, стул и небольшая тахта у самого окна, на которой едва ли можно было с комфортом посидеть. Опустившись на жесткое ложе, я попыталась откинуться на спинку, чтобы хоть немного отдохнуть. Неудобно.

Да и в голове роилась такая туча мыслей, надоедливых, точно мошкара. Неосознанно вскинув руку, чтобы отмахнуться, замерла, осознавая, какой нелепый это жест. Мне точно было необходимо поспать. Хотя бы приложить усилия, чтобы попытаться.

Я старалась не думать о Даемонде. Не думать о его настойчивости, о волшебных прикосновениях, об удовольствии, что он подарил мне в этот краткий миг, о чувстве, что вдруг вспыхнуло по отношению к нему. Это было не нормально. Я чувствовала, что сердце не отболело по Эфиру. Он мучил меня, приходя во снах, а теперь и наяву, когда я видела Вира.

Вир… Этот мужчина, я… Я чувствую между нами связь. Такую необъяснимую, но такую явную и живую, будто она вела меня к нему намеренно. Будто встретить его в этом мире было моей судьбой!

Глаза начали закрываться. Мысли успокаивались, я знала, что это лишь потому, что я думаю о нужном мужчине… Так, полусидя, я и уснула.

Утром подскочила, как ошпаренная. Перепуганная и уже уставшая. Рассвет только занимался, кабинет тонул в розовом приятом свете.

Мне нужно было переодеться и привести себя в порядок, но покидать здание суда теперь было страшно. Почему–то казалось, что теперь и я, и Даемонд в опасности. Худшее, что мы могли бы сотворить здесь – проявить себя. Это было одно из самых важных условий. Мы оба наказаны, и должны трудиться, как обычные смертные. И… Если подвергнем себя опасности, как–то скомпрометируем себя – воля Преисподней непреклонна. Нам придется принять смерть. Мне казалось это жестоким. Разве нет? Ладно, быть может, я – просто расходный материал, никто. Но Даемонд ведь не последняя фигура в нашем сложном мире. Он сильный инкуб, мощный иллюзионист, серьезный дознаватель. Да и, честно говоря, я думала, что он хороший друг Эфира. Но, видно, главнокомандующему все равно. Привязанности – ничто. Он так яростно вдалбливал мне это в голову.

– Хави?

Даемонд вошел без стука. Я, чувствуя, как лицо заливает краска, поспешила отвернуться.

– Что такое? – сдавленно спросила я, едва узнав собственный голос.

– Ануша прислала к тебе служанку с одеждой. Она поможет переодеться и привести себя в порядок. Я так же наказал ей перенести часть одежды сюда, чтобы… Чтобы ты могла оставаться здесь, когда захочешь.

Я сжала губы. Его предусмотрительность вызывала раздражение.

– Пусть заходит.

Даемонд вышел, в двери тут же юркнула одна из домашних служанок. Она была проворной, быстро справилась с одеждой и торопливо занялась волосами. Она почти не смотрела в мое лицо, сосредоточив внимание только на гребне в собственных руках.

– Как дела дома?

После моего вопроса девушка едва заметно вздрогнула. Возможно, задумавшись, она не заметила, как я внимательно наблюдаю за ней через отражение в зеркале, еще один элемент убранства скромной комнаты.

– Вчерашние волнения всколыхнули весь Дели, госпожа. Мы счастливы, что вы и господин не пострадали.

Кроткая манера разговаривать напомнила мне о суровости Ануши. Видно, старшая служанка не давала спуску своим подопечным.

– Еще бы мы пострадали. Ведь мы даже не успели добраться до дома господина Маратхи, – я беззастенчиво врала. Если султанат оказался жесток к свидетелям предательства, он не оставит никого в живых. Увести от нас любые подозрения необходимо, и я понадеялась на то, что служанка окажется достаточна болтливой, чтобы рассказать всем вокруг, как ее госпожа и господин чудом избежали возможности быть втянутыми в нехорошее мероприятие, – И бедный мальчик… О каком празднике я могла думать, когда стала свидетелем подобной жестокости?

Служанка отступила на шаг назад, тем самым показывая, что закончила. Я коротко посмотрелась в зеркало и, удовлетворенно кивнув, поднялась.

– Госпожа, – она коротко окликнула меня, когда я была уже у самой двери, – Почитая душу маленького Амвара, вы совершаете большое дело для таких, как он. Для таких, как мы, – она низко поклонилась, – Мальчишка только–только вырвался из трущоб. И он не пошел по пути воровства и обмана, а хотел честно трудиться.

– Ты много о нем знаешь.

– Знаю, госпожа. Об этом мальчике знал весь город. Амвар стучался во все двери, пытаясь найти себе хоть какую–то работу. Но он ребенок, необразованный. Все прогоняли его, даже не слушая и не пытаясь. Маленькая упорная душа дошла до дворца самого Алаиддина–Шаха, тогдашнего правителя. Он оббивал пороги, скребся во все двери, но его гнали прочь. И однажды он смог пробраться внутрь. Представьте, госпожа! – я внимательно смотрела, как на глазах расцветает молодая девушка. Как ее до того ничего не выражающее лицо вдруг озаряется неподдельными эмоциями. Когда она стала активно жестикулировать руками, я действительно погрузилась в рассказ, рисуя в воображении трудный путь юного Амвара, – Рискуя собственной жизнью, прячась от суровой стражи, мальчик смог добраться до Шаха и рассказать ему свою историю, – когда она ненадолго замолчала, я вдруг встрепенулась.