Лики иных миров. Венецианское безумие. Книга 2

Глава 1. Лик синьоры Седутторе

1.1

Дни, сливаясь в недели, проносятся мимо.

Я ищу, рыщу… Остервенело пытаюсь взять след.

«Забудь, Хави» – раздаются в голове слова Данте.

Легко сказать, проклятый демон!

Во скольких мирах я побывала, сколько всего видела, сколько пережила. Смертные миры рождаются и умирают, а я все стремлюсь разыскать свою ускользнувшую любовь.

Недели обращаются в месяцы.

Я чувствую, как холодеют мои чувства. Неистовство, с которым я бросилась на поиски, начинает иссякать и больше не питает мое стремление.

Минули годы…

Одиночество, удавкой затягивающееся на шее все это время, перестает мучить. Жизнь, в которой я не знала своего места без него, вдруг перестает казаться серой и бессмысленной.

Даемонд погиб, мне надо перестать думать иначе. Как мало мне было нужно, чтобы сердце вновь начинало кровоточить – лишь дать себе надежду, что я смогу его найти.

***

Если бы я знала, что не смогу увидеть, как ты просыпаешься по утрам, то еще больше дорожила бы каждой секундой, отведенной нам вместе. Я бы целовала твои губы, а, заглядывая в глаза, видела бы самую искреннюю любовь. Я бы не выпускала тебя из своих объятий, вдыхала бы волшебный аромат, который принадлежал лишь тебе.

Если бы знала, что душа, подобно раненному зверю, будет страдать и метаться, а я буду устремлять печальный взор в молчаливое небо, прося у него милости, я бы подарила тебе в сто крат больше любви.

Нежно ли говорить, что то ничтожно малое время, что ты был рядом, стало самым счастливым в моей жизни?

Судьба жестока… Я словно мертвая. Сама жизнь отвернулась от моей боли, стыдливо пряча свой взор, и это уничтожает меня.

Теперь умоляю это угрюмое небо уничтожить эту тоску. Пусть заберет и без того проклятую душу, пусть канет она в неизвестность, я больше не могу болеть о тебе, Даемонд.

Вопреки самой себе я продолжаю попытки. То ищу, то бросаю. Как живой символ всего того, что все могло быть иначе, но так и не сбылось.

***

– Пора остановиться.

Я подняла глаза на демона и горько усмехнулась. Он был прав. То, чем я занималась последние два года походило на издевательство. Как обезумевшая, я растрачивала накопленные богатства Данте, вынуждая того перекидывать меня из одного мира в другой, все еще веря, что я смогу найти своего несостоявшегося мужа.

Да и сам он соглашался на эту авантюру, только чтоб не оставались на месте и не попались на глаза кому–то, кто мог бы доложить Эфиру. И я, и он теперь стали его самыми злейшими врагами. Как глупо… Что мы могли бы ему противопоставить? Соблазнительница и покровитель жадности и богатств.

– Ты прав. Я больше не могу, – я осмотрелась, окидывая взглядом широкую площадь у Собора Святого Марка.

Венецианская республика.

Этот мирок показался мне самым симпатичным из тех, что мы посещали в последнее время. По крайней мере, я уже успела присмотреть себе один из палаццо в районе Санта–Кроче на Гранд–канале.

– Здесь? Серьезно? – Данте выглядел вымотанным.

Ну, еще бы! Чем беднее он становился, тем хуже себя чувствовал. Нам пора осесть. Как минимум, чтобы набраться сил. Как максимум, чтобы придумать новый план.

Я крепко задумалась:

– А почему бы и нет? Посмотри на меня, – я обхватила собственное лицо руками и похлопала ресницами, быстро–быстро моргая, – Я смогу озолотить тебя.

– Только не говори, что собралась заниматься проституцией, – рассмеялся демон.

Я возмущенно фыркнула:

– Еще чего!

Я поднялась и предложила демону руку. Он с прищуром смотрел на меня лишь мгновение, после чего принял помощь и поднялся. За время, проведенное в бесконечных странствиях, мы сблизились. Данте доверял мне, как себе, и я действовала так же. Мы оба зависели от решений друг друга, но теперь у нас была самая настоящая команда.

Едва уловимый шлейф заставил мое сердце вздрогнуть. Я бы узнала этот аромат из тысячи. Пряный, благородный, манящий и опьяняющий.

Роднее всех на свете.

Запах, что всегда будет ассоциироваться у меня с домом.

Его запах.

Казалось, еще мгновение, и он появится из толпы, как неизменно делал это раньше, стоило только почувствовать его присутствие. Он шел бы ко мне навстречу со своей теплой хитрой улыбкой, слегка снисходительной, как бы обещающей, что все непременно будет хорошо.

Напрасно я вглядывалась в спешащих по своим делам горожан.

Так и замерев рядом с Данте, я вглядывалась в лица прохожих, для которых сейчас сама была лишь серым безликим пятном, безуспешно ища знакомые черты и белые волосы.

Нет, Даемонд бы здесь не появился.

Он потерян для меня навсегда.

Площадь Сан Марко осталась далеко позади, на ней я оставляла и мысли о потерянной навсегда любви.

Глава 2. Лики на восхитительных приемах

2.1

На следующий день мне предстояло отослать Дарио в пригород. Пока я строгим надзирателем нависала над слугами, тщательно перепроверяя, как те упаковывают вещи, гувернантка никак не могла сладить с моим четырехлеткой.

– Синьор, но мы не можем взять вашего друга с собой. Матушка синьора Фаусто никак не согласится.

– Согласится! – недовольно топал ногами маленький демоненок, – Ты совсем не умеешь уговаривать! Моя мама сможет ее убедить.

Няня в бессилии сминала ткань фартука, не находя, какие аргументы еще привести ребенку, чтобы он перестал капризничать. Девушка была молодой, не слишком опытной, но она одна из немногих обладала колоссальным терпением и, в целом, очень даже неплохо ладила с ребенком, к которому вообще было непросто найти подход.

– Дарио, не обижай Элоис! – как бы я не пыталась строить из себя строгую мать, сын буквально вил из нас всех веревки. Одной его улыбки было достаточно, чтобы заставить улыбаться всех вокруг. А его смех действительно смягчал сердца, – Фаусто приедет к тебе на несколько дней. Но только при условии, что вы будете учиться!

– Обещаю! Конечно, обещаю, мамочка! – мальчик начал прыгать вокруг, попутно крутясь, как волчок, – Фаусто! Фаусто! Фаусто! – он скандировал имя друга и хохотал, пока в один момент не упал, споткнувшись и перекрутившись через голову. Вся комната замерла в ожидании. Засмеется или заплачет? – Ты видела, мама? Я такой ловкий! – Дарио поднялся и тут же побежал, все выдохнули с облегчением.

– Синьора, все готово.

Данте тоже вышел провожать сына. Мужчина отсутствовал всю ночь, и, хоть меня извело любопытство, я не собиралась ничего спрашивать. После нескольких мгновений долгих теплых прощаний, мы с демоном вернулись в дом.

– Зачем ты отослала его?

Я неопределенно пожала плечами:

– Здесь совсем промозгло становится. Заболеет. Пусть подышит свежим воздухом.

– Нет, мне определенно не нравится твое настроение, – Данте знал, как мне тяжело расставаться с сыном. Но лучше бы он поддержал меня в этом решении, а не давил на больную мозоль, – Ладно, от недельки ведь ничего не будет? – он мягко улыбнулся, заметив, как я помрачнела, и приобнял, – Значит, сейчас ты свободна?

Я с вызовом вскинула голову. Наши лица оказались совсем близко:

– А ты на что–то намекаешь?

– Я говорю очень даже прямо.

Демон улыбнулся и коснулся губ в невесомом поцелуе. Стоило мне прикрыть глаза, как бы выражая согласие, как он тут же рассмеялся и, подхватив на руки, потащил в свою спальню.

У высокого витражного окна нас ожидала наполненная широкая ванна. Над водой поднимался пар, по спальне разносились ароматы цветочных масел.

– Вот это сюрприз, – я игриво скользнула рукой по широкой груди и слегка оттолкнула Данте, сделав несколько шагов вглубь, почти к самой постели.

Заведя руку за спину, нащупала скрытый узел и, потянув на себя завязки, стала освобождаться от незатейливой домашней шнуровки. Простое домашнее платье упало к ногам, оставляя на теле лишь тонкое полупрозрачное белье, которое ничего уже толком и не скрывало. Мужчина жадно следил за каждым моим жестом, в его глазах разгоралось настоящее пламя.

Я невольно залюбовалась его улыбкой, от которой даже в какой–то период жизни сходила с ума. Показалось, что я даже тоскую по страсти, что когда–то вспыхнула между нами, а потом так же резко потухла. Сейчас мы словно бы вернулись на несколько лет в прошлое. Тогда мои волнения притупились, и я смогла шагнуть в эти отношения, позволяя Данте одаривать любовью и ласками, и сама думала, что совершенно без памяти влюбилась.

Я прошлась перед демоном, поднявшись на носочки. Легкие, грациозные движения, точно танец. Мягкие, плавные, как изгибы тела.

– Ловкая, как кошка, – он нетерпеливо прижал меня к себе, касаясь лаской уха.

– С шерсткой осторожнее.

Мы обменялись соблазнительными улыбками, когда я потянулась к распахнутой рубашке демона, скользнула под гладкую ткань пальцами, оглаживая пышущую жаром кожу. Он сделал шумный вдох, как бы замирая на мгновение, пока не позволил себе окончательно расслабиться под напором моих ласк. Я неторопливо освобождала его от одежды, закончив с рубашкой, занялась завязками брюк. Когда шнурки грустно повисли, мужское возбуждение, напротив – воспряло во всей красе.

Данте со всей присущей ему страстью смял мои губы. Не дожидаясь позволения, скользнул по ним языком и проник внутрь, углубляя поцелуй. Он напрочь лишил меня воздуха, в какой–то момент, когда голова совсем закружилась, я снова оттолкнула его, теперь перемещаясь к ванне.

– Какие жестокие игры, Хави, – демон следовал за мной по пятам, пытаясь то ухватиться за руку, то приобнять.

Как только я облокотилась на бортик бедром, мгновенно почувствовала горячие клубы пара, проникающие сквозь прозрачную ткань. Они касались кожи спины так ласково, будто в наших играх решил принять участие кто–то еще. Я почувствовала новую волну возбуждения, когда фантастические картины стали возникать в голове, и, закусив губу, плавно потянулась к подолу нижнего платья, игриво приподнимая ставшую влажной ткань, обнажив внутреннюю сторону бедра.

Сгорая от нетерпения, мужчина опустился на колени. Его руки скользнули по разведенным ногам, от ступней продвигаясь к коленям, и выше. Очерчивая дорожку поцелуями вверх по бедру, скользнул пальцами под последнюю преграду из невесомой ткани. Его взгляд, жесты, весь жаждущий вид интриговал и волновал. Так, как уже давно не будоражил. Смотреть на него сверху–вниз было удовольствием. Сдержанный обычно, излагающий сухие факты, иногда смягчающий мой взбунтовавшийся нрав, теперь он казался таким покорным, но и совершенно изголодавшимся.

Глава 3. Лик нового инквизитора

3.1

Лодочка мерно покачивалась, пока я усиленно куталась в теплое одеяло. Ворча с самого утра, я не прекращала и сейчас поносить отвратительную промозглую погоду. Демоны, не демоны, смертные и бессмертные – какая разница, если горло все равно может болеть?

Инфанта уговорила меня отправится в новую кофейню, открытую ее давним знакомым в районе Дорсодуро. Откуда, интересно, у нее какие–то знакомые, если она попала ко мне еще совсем ребенком.

– Так что, говоришь, за приятель? – поинтересовалась я, перебив ее на полуслове. С нашего отбытия из палаццо, Изабелла трещала без умолку, а теперь вдруг замолкла и поджала губы, – Ну?

– Это мой друг детства.

– Ах, бродяжничали вместе?

Она утвердительно кивнула и отвернулась.

– Чем же он занимался, раз смог скопить денег на это предприятие?

Девушка вся побледнела. И без того было ясно, что денег ему дала она.

– Изабелла, это – опасные связи. Начнешь спать со всеми подряд – я тебя выгоню. Твоя репутация должна быть безупречна.

– Да, синьора. Но все совсем не так, как может показаться. Он просто мой друг, вот и все.

– Синьору Мочениго это не понравится. Какие у девицы могут быть друзья–мужчины? Погонит тебя, будешь плакать потом. Еще и слухи поползут. Плохая идея.

– О, синьора, какое красивое украшение! – Инфанта хитрила, предпочла сменить тему, пока я окончательно не завелась, – Синьор Энченцо очень щедр!

– Мне кажется, я не стану предлагать продлевать контракт.

Я задумалась о мужчинах в своей жизни. Сначала меня никто особенно не спрашивал, хочу ли я кому–то принадлежать, потом я сама этого отчаянно желала. Сейчас же, будто вкусив сполна сладость и горечь любви, я чувствовала: она приелась и стала безвкусной.

– Но почему? – Изабелла подсела поближе, бесцеремонно ныряя в мое одеяло, – Неужели дело в синьоре Регаццо?

– Данте здесь не причем, – я передернула плечами, когда очередной порыв ветра заполз за шиворот, – Ну что за мерзкая погода?

– Но он так на вас смотрит, синьора! Будто бы ценнее вас у него никого не было!

Девушка никак не унималась, и я легонько шлепнула ее по макушке кисетом.

– Успокойся уже. Хватит.

Остаток пути мы провели в молчании. К концу этого невероятного приключения по каналам, меня начало мутить от качки.

– Сюда, синьора. Сейчас вам вмиг полегчает!

Изабелла вела меня по улочкам уверенно. Она явно встречалась со своим «другом» очень часто, раз безошибочно находила путь через эту вереницу очень похожих друг на друга домов.

– Ох, Изабелла…

Я тяжело вздыхала, думая о том, как она подставляется. И подставляет меня.

Если дож разорвет с ней контракт, ее репутацию уже мало что сможет спасти. А, кроме того, достанется и мне. И остальным девочкам. Мало того, что я вмиг лишусь прибыли, так еще и девочкам придется не сладко. За годы, что они росли под моим пристальным надзором, я привязалась к ним. И расставание с каждой будет болезненным. И все же, если придется попрощаться с одной, ради благополучия остальных, я это сделаю.

– Сегодня во дворце дожа представят нового инквизитора. Вы будете, синьора?

«О, разумеется!»

– Я–то да, а вот тебе лучше посидеть дома. Надо все разузнать, – девушка тут же насупилась. Похоже, у нее были грандиозные планы на сегодня, – Я серьезно, Изабелла. Мы должны всегда держать нос по ветру. А у меня дурное предчувствие на счет этого человека.

Я не обманывала. С того момента, как я узнала о таком важном назначении, я буквально потеряла всякий покой. Мне совершенно не нравилось, что в Венеции может воцариться власть церкви. А вдруг гонения начнутся? Мне было спокойно в этой временной капсуле, комфортно, на сколько это было возможно. В принципе, я бы хотела остаться здесь до завершения очередного временного витка. Как здесь все станет рушиться, так и уйдем.

Пока Инфанта щебетала соловьем, нахваливая пестрый интерьер и ароматные напитки, я сидела, точно на иголках. Уже мысленно я посетила прием, убедилась, что все в полном порядке и вернулась домой. А на завтра, пока вся Республика гудит о новом назначении, я хожу по магазинам и покупаю подарки сыну.

– Синьора?

Я несколько раз моргнула, прежде чем окончательно сбросила наваждение. Взглянула на подопечную и только сейчас обнаружила, что рядом с нашим столиком во весь рост вытянулся какой–то молодой симпатичный господин.

– Синьора, это Рензо, мой друг.

Я подала юноше руку, он тут же низко поклонился и коснулся пальцев губами.

– Синьора, рад познакомиться. Не выразить словами, как я благодарю вас за то, что позаботились о Белле.

– Не нужно фамильярничать, мой дорогой. Белла подходит для уличной девки или грязной французской кокотки, но никак не для моей блистательной Инфанты.

Паренька прям перекосило. Он изо всех сил старался держать лицо, но правда, о которой он отчаянно старался не думать, преследовала его, куда бы он ни посмотрел. Перед ним была я – самая известная содержанка в городе, и его значительно повзрослевшая подруга детства, что уже несколько лет состояла в крепких отношениях с дожем и получала за это деньги.

Глава 4. Я вижу лик, я задаю вопросы

4.1

Я резко подскочила на постели, услышав какой–то грохот.

Похоже, синьоры опять ругаются. Я прислушалась. Кажется, синьора была вне себя. Услышав, как она поднимается по лестнице, тут же легла обратно, сделала вид, что сплю. Она несколько раз прошла мимо, а потом наступила тишина. Шагов синьора я не услышала. Должно быть, он ушел переночевать где–то в другом месте.

Они часто ругались, но потом неизменно мирились. И я легла бы спать и дальше, если бы не обстоятельство, мучившее меня. Из–за этого я окончательно лишилась покоя. Чем дальше я тянула, тем сложнее было представить разговор с синьорой.

Возможно, сейчас было совсем не подходящее время, но в другой я уж точно не решусь.

Поставив ноги на пол, я посидела так еще несколько минут, собираясь с мыслями и окидывая взглядом комнату. Со мной сейчас жила Джиованна. Девушка тихонько сопела в своей кровати, укрывшись одеялом почти с головой. Синьора доверила мне ее воспитание. Как глупо, я сама еще была ребенком. Чему я смогу ее научить? Мысли неслись вперед, к неприятной для меня теме, я даже почувствовала, как подступает тошнота. Но решительно пресекла все попытки внутреннего голоса меня отговорить, поднялась и направилась к покоям синьоры.

Надеясь, что она не уснула за каки-х–то десять минут, что я решалась, я осторожно постучалась. За дверью было очень тихо, ни шороха. Я стукнула еще раз, шепотом сообщила, что это я. Но ответа так и не было.

Аккуратно приоткрыв дверь, заглянула внутрь. После освещенного коридора, мрак в комнатах казался непроглядным. Я дала себе мгновение, проморгалась и внимательно осмотрелась. Совершенно точно определила, что синьоры в комнате не было. Я уже хотела уйти, но скользнувшая от балкона тень привлекла внимание. Показалось, я увидела в ней какого–то крылатого духа, но, присмотревшись, обнаружила длинный немного измененный силуэт синьоры.

Я решилась зайти, подошла совсем близко, стараясь не выдать своего присутствия. Странное видение почему–то напугало меня, стало даже как–то жутко. Опасливо приближаясь, я представила, как передо мной явится сам дьявол, что по ночам выходил из тела нашей прекрасной синьоры. Я обнаружила ее сидящей в плетеном кресле. Платье ее совсем промокло, прическа рассыпалась, и теперь темные, в темноте казавшимися черными, волосы рассыпались по плечам и спине. Ее тело содрогалось от беззвучных рыданий. Лицо, подставленное под свет показавшейся из–за туч Луны, изображало непонятную мне муку.

«Что могло случиться?»

– Синьора?

Она даже не отреагировала, пока слезы текли по ее щекам.

– О, синьора… – спохватившись, я кинулась за покрывалом к кровати, бегом вернулась к наставнице и укутала ее, – Пойдемте, синьора, вы заболеете! Что произошло? Господин Регаццо вас обидел?

– Изабелла?

Она перевела на меня ошалевший взгляд. Казалось, только сейчас в ней пробудился рассудок. Она несколько раз моргнула прежде, чем морщины на ее лице разгладились, и вернулось обычное выражение лица. Я была уверена, она хочет сказать, что мне показалось. Но ее мокрые от слез щеки явно говорили о том, что я не сошла с ума.

– Это я, синьора. Вам срочно нужно снять это платье, – я позволила ей опереться на меня и завела в комнату. Промокшая настолько сильно, шнуровка с трудом поддавалась. Я ободрала все пальцы, пока справилась с застежками, – Вот так. Давайте я позову, чтобы развели огонь?

– Нет, не нужно.

Ее глаза казались пустыми. Я часто наблюдала подобное выражение, когда она думала, что я не вижу ее. Пусть она улыбалась, но глаза не выражали ничего. Будто все в ней умерло и теперь гнило. Иногда она была жестока, и эти глаза еще больше пугали меня в такие моменты. Что же так потрясло эту женщину?

– Чем я могу помочь? Синьора, не молчите же. В чем дело?

– Любопытная… – она хмыкнула и улыбнулась, – Я встретила человека, что напомнил мне о любви всей моей жизни.

Теперь уже была поражена я. Я никогда не думала, что такая, как она, способна на любовь. Я знала ее другую сторону: расчётливая, все держащая под контролем, сухая, как деловое письмо, она позволяла себе только необходимые эмоции и безупречно играла их, заставляя поверить в искренность.

– О, синьора… Но это оказался не он?

– Я не знаю, – честно ответила она, не сводя глаз с дверей, ведущих на балкон, – Но если это и он, то безупречно сделал вид, что он меня не узнал.

– Вот же… – я прикусила губу, сдерживая ругательство, – Синьора, – я с жаром обхватила ее ледяные пальцы и прижала к себе. Мне так хотелось поддержать ее, как она поддерживала нас. Пускай и была строга, но мы нуждались в ней. А теперь она нуждается в такой же поддержке, – Х… Хави, – я решилась обратиться к ней так, как это делал синьор Регаццо, – Я буду с вами. Давайте я достану из погреба бутылку хорошего вина? Мы будем есть фрукты и ненавидеть всем мужчин, кроме Дарио. Давайте?

Она тепло улыбнулась мне, провела ладонью по лицу и вдруг зашевелилась. Я помогла ей улечься в постель, когда собиралась уйти, наставница придержала меня.

– Побудь сегодня со мной, Изабелла. Мне страшно засыпать в одиночестве.

Я была тронута ее откровением и не задумалась ни на миг. Устроившись на соседней подушке, завернулась в одеяло с другой стороны. Так, что мы не мешали друг другу. Она коснулась моих локонов, накрутила один из них на палец, будто бы боялась, что если она не будет держать меня, я тут же уйду. Ее глаза стали медленно закрываться, еще сколько–то минут синьора боролась со сном, но все же неизбежно уснула.