Лилит. Красная императрица

СЕРЕБРЯНАЯ ОХОТА ❄️ КРОВЬ & СНЕГ ❄️ ► Охотница играет с добычей

Кровь на снегу выглядит как неудавшаяся любовь — красиво издалека, отвратительно вблизи, невозможно отмыть.

Лилит знала это лучше других. В девятнадцать лет она убила больше мужчин, чем поцеловала, и целовала больше, чем следовало бы девушке с репутацией чудовища. Но репутация — это просто история, которую рассказывают другие. А Лилит предпочитала писать собственную.

Клинок вышел из груди мертвеца с тем особенным звуком, который невозможно забыть — влажным, интимным, финальным. Как вздох любовника в момент, когда понимает, что ты не та нежная девушка, которую он привёл в постель.

Семнадцатый за месяц, — прошептала Лилианна изнутри. Мёртвая сестра-близнец, живущая в правом сердце, в золотом глазу, в серебряных прядях волос. — Мы можем лучше.

— Качество важнее количества, дорогая, — ответила Лилит вслух, вытирая лезвие о плащ мертвеца. — Этот думал, что терновый разлом делает его богом. Теперь он просто красивое пятно на снегу.

►► Мужчина, который пахнет опасностью

— Приказ был взять живым.

Голос позади заставил оба сердца пропустить удар. Не от страха — Лилит не помнила, когда последний раз боялась. От узнавания. От предвкушения. От той особенной дрожи внизу живота, которая приходит, когда хищник чувствует равного.

Торн.

Она обернулась медленно, смакуя момент. Потому что первый взгляд — это всегда прелюдия. А Лилит обожала прелюдии почти так же, как обожала убивать.

Командир Чёрной стражи стоял в десяти шагах. Два метра воплощённой угрозы в броне, которая видела больше крови, чем бордель — мужских членов. Лицо, изрезанное шрамами как любовными письмами от смерти. Седина в висках при тёмных волосах — та ранняя седина, которая приходит к мужчинам, видевшим слишком много. Или делавшим слишком много. Или и то, и другое.

Но глаза. О, эти стальные глаза, раздевающие её прямо сейчас, несмотря на кожаные доспехи. Глаза мужчины, который точно знает, что делать с женщиной. И не только убивать.

— Он сопротивлялся, — произнесла Лилит, подбрасывая кристалл из груди мертвеца. Ещё тёплый. Ещё помнящий последний удар сердца.

— У него нет головы.

— Очень активно сопротивлялся.

Торн шагнул ближе. Снег хрустел под тяжёлыми сапогами как кости под прессом. Или как простыни под телами.

►►► Игра в касания

На третий бросок кристалла Торн оказался рядом — слишком быстро для человека его комплекции, идеально рассчитано для перехвата. Его пальцы сомкнулись на её запястье. Крепко. Больно. Именно так, как она любила — когда синяки остаются как сувениры.

— Император недоволен твоими методами.

— Император недоволен размером своего члена, поэтому компенсирует размером империи. Не моя проблема.

Хватка усилилась. Лилит почувствовала, как кости запястья протестуют. Восхитительно.

— Однажды твой язык...

— Доставит мне неприятности? — она подалась ближе, так близко, что чувствовала его дыхание на своей щеке. Вино, специи и что-то тёмное, мужское, первобытное. — Или доставит удовольствие? Смотря как использовать.

Химия между ними была осязаемой. Тот особый вид напряжения, который бывает между людьми, которые либо убьют друг друга, либо трахнутся до потери сознания. Возможно, и то, и другое. Возможно, одновременно.

— Казармы. Час. Доклад, — его голос упал на октаву. Тот низкий регистр, который мужчины используют в спальне.

— Только доклад? — Лилит облизнула губы, зная, как его взгляд проследит движение языка. — А я надеялась на более... глубокий разбор полётов.

►►►► Обещание боли и наслаждения

Торн отпустил её руку, но не отступил. Использовал разницу в росте как оружие доминирования. Или как приглашение покориться. Лилит не покорялась никогда, но иногда притворялась — для разнообразия.

— Есть новое задание. Близнецы в Карне.

— И что особенного? Близнецы везде. Это проклятие нашего мира — никто не может просто быть один.

— Эти отказались от расщепления. И у обоих растёт терновый разлом. Одновременно.

Правое сердце заколотилось. Лилианна внутри зашевелилась, заинтересованная.

Невозможно, — прошептала мёртвая сестра. — Но если возможно...

— Император хочет их живыми, — продолжил Торн. — Без исключений. Без твоей... творческой интерпретации приказов.

— А если они не захотят идти?

Торн улыбнулся. Редкое явление, превращающее его из воина в мужчину, с которым хочется делать непристойные вещи. Много непристойных вещей.

— Тогда ты применишь свои таланты убеждения. Все таланты.

— Ты же знаешь, мои таланты обычно заканчиваются чьей-то смертью.

— Или чьим-то стоном. Зависит от ситуации.

О. Так он тоже помнит прошлый раз. Интересно.

— Когда выезжаем?

— Завтра на рассвете. А сегодня...

Он обошёл её по кругу, оценивающе, как покупатель оценивает кобылу. Или как самец оценивает самку перед спариванием.

— Сегодня ты расскажешь мне всё о сегодняшней охоте. Подробно. Детально. Интимно.

— Как интимно? — Лилит повернулась вслед за ним, не давая оказаться за спиной.

— Достаточно, чтобы я поверил, что в следующий раз ты выполнишь приказ точно.

Он пошёл прочь, бросив через плечо:

— И Лилит? Надень что-нибудь удобное.

— Для доклада?

— Для того, что я сделаю с тобой после. Если доклад меня не удовлетворит.

— А если удовлетворит?

Он остановился, не оборачиваясь:

— Тогда я сделаю с тобой что-то другое. Возможно, тебе даже понравится.