Лисица в борделе

Пролог

Пролог

- Она опять мне отказала, - мрачно признался Фрэн.

Лайон нашел своего друга только к вечеру. Фрэнсис Мерсер, прославленный в боях генерал, пил отвратительное кислое вино в грязной забегаловке на окраине города, подперев голову и глядя прямо перед собой невидящими глазами. Кроме Фрэнсиса в таверне было три человека, включая хозяина. Все худые, смуглые до черноты, и грязные – как черти.

- Ну что ты забыл здесь, Фрэн? – спросил Лайон устало. - Разве тебе тут место? Идем, провожу домой.

- Отстань, - отмахнулся его друг.

- Уже год прошел, никак не успокоишься.

Вздохнув, Лайон сел рядом с Фрэнсисом за плохо выскобленный стол, на котором стояли кувшин, оловянная кружка и тарелка с подгорелым печеньем.

- Вино дерет горло, трактирщик! – рыкнул Фрэн сделав глоток из кружки, которую поставил перед ним хозяин заведения, и добавил совсем другим голосом: - Опять отказала…

- Конечно, она ведь жена другого! – возмутился Лайон. – Все знают, что Сесиль Биссет верна мужу. Посмотри уже на других женщин.

- Другой такой нет в целом мире, - последовал угрюмый ответ. – Мне больше никто не нужен, только она.

- Прошу прощения, - вмешался полупьяный посетитель. – Господа! У нас появился новый бордель – «Золотая лагуна», там целый цветник смазливеньких шлюшек. На любой вкус. Брюнетки, блондинки, рыжие, пухляшки, стройняшки, девственницы, умелые – кого пожелаете! Говорят, королевский казначей пожелал рыжую с веснушками – и ему привели именно такую! Вот где у нас можно найти рыжую, да ещё в веснушках? Только и дерут там в десять раз против обычного, поэтому туда ходят только самые важные господа.

- Мы еще по борделям не ходили, - проворчал Лайон.

- Всё веселее, чем просаживать деньги на вино, - не сдавался посетитель.

- Но-но! – прикрикнул хозяин, понимая, что может лишиться клиента. – Господин Фрэн – порядочный господин! Он в бордели – ни ногой.

Господин Фрэн тем временем хмуро молчал.

- Как знаете, - с крайне обиженным видом пожал плечами знаток борделей. – Мое дело предложить.

- Только «Золотой лагуны» тебе не хватало, - сказал Лайон с упреком. – Хватит просаживать деньги, Фрэн. Едем домой.

- Знаешь эту «Лагуну»? – спросил Фрэнсис.

- Слышал, - уклончиво ответил Лайон, уже понимая, куда ветер дует.

- Хорошее место? Бывал там? Девки и правда на любой вкус?

- Я не настолько богат, чтобы бывать в таких местах, - Лайон скис, как вино, которое только что ругал Фрэн. – Но говорят, что там, действительно, шикарно. Принимают только по одному, запись на месяц вперед.

- На месяц?! – Фрэн захохотал, как будто Лайон сказал что-то смешное. – В бордель надо приходить, когда стоит, а не надеяться, что тебя встанет через месяц, - он перестал смеяться, замолчал, и взгляд у него затуманился.

- Вот-вот, значит, иди домой, - подхватил Лайон.

Но его друг затуманился ещё больше и произнёс:

- Значит, стоящее место...

- Тебя не пустят, - обреченно сказал Лайон.

- Посмотрим, - его друг швырнул на стол деньги и ушел, не прощаясь.

Выйдя, он поймал первого попавшегося извозчика, бросил ему серебряную монетку, забрался на сиденье и скомандовал:

- В бордель «Золотая лагуна».

Извозчик взмахнул кнутом, и лошадь понуро затрусила, потащив дребезжащую коляску по мостовой.

Лайон, не успевший сесть в коляску, только всплеснул руками, оставшись один посреди улицы.

Фрэн успел вздремнуть и почти протрезветь, пока они добрались до квартала, где располагались каменные дома, окруженные высокими заборами. Тут жили богатые люди, которым судьбою не уготовано было родиться в знатной семье. Здесь жили королевский портной, лучшая модистка столицы, а также располагались дома куртизанок, обслуживавших только знатных клиентов.

Коляска остановилась перед добротным трехэтажным домом за каменной оградой. Небольшая глухая калитка с медным кольцом посредине, по обеим сторонам от входа были высажены жасминовые кусты – известное растение куртизанок.

Фрэн выбрался из коляски и нетвердым шагом направился к калитке между жасминовых зарослей. Стукнув медным кольцом, он приготовился ждать, но калитку открыли почти сразу же. Вернее – крохотное окошечко в калитке.

- Сегодня никого не принимают, - раздался недовольный голос.

- А так? – Фрэн показал в окошечко золотую монету.

- Подождите.

На этот раз прождать пришлось долго, а потом огромного роста краснолицый мужчина приоткрыл дверь ровно настолько, чтобы Фрэн мог протиснуться внутрь.

- Следуйте за мной, - велел краснолицый и пошел по тропинке, посыпанной мелкими речными камнями. – Проходите, - велел он Фрэну возле крыльца, а сам остался снаружи.

Поднявшись по ступенькам, Фрэн оказался в полутемной прихожей, скупо освещенной красным стеклянным фонарем. Фрэн всегда думал, что в подобного рода заведениях должно быть светло и шумно, но здесь было тихо, как в склепе.

1

- Пошевеливайся! У нас клиент! – дверь в мою тюрьму распахнулась, и показался Тюн Вудроу – мой тюремщик и хозяин по совместительству.

- Какой клиент? – возмутилась я, откладывая лютню и приподнимаясь на постели. – Сегодня день закрытых дверей. Я сегодня отдыхаю.

- Значит, бросай отдых и работай! – рявкнул он. – Нечего было воровать моих кур, проклятая лиса! Или хочешь, чтобы я спалил твою шкуру?

- Поднимаюсь, - ответила я сквозь зубы.

- Он хочет стройную, но с задницей и сиськами, - затараторил Тюн, - длинные черные волосы, шелковистые, белая кожа и синие глаза, родинка на правой щеке. Чтобы была красоточка, просто чмок! – он со смаком поцеловал кончики пальцев, показывая, какую девицу требует очередной развратник. – И чтобы свежая, но готовая на всё.

- Девственница? – уточнила я, поднимаясь с кровати и подходя к зеркалу.

- Про девственницу речи не было, - озадачился Тюр. – Сделай девственницу, на всякий случай. И постарайся! Он расплатится золотом, если ты ему понравишься.

- Какой щедрый, - огрызнулась я, глядя в зеркало.

Мои рыжие волосы потемнели от макушки, кудри разгладились, и пряди полились мягко, как шелковые черные нити. Глаза, наоборот, посветлели и стали синими.

Ну скажите, зачем ему синие глаза? Разве при свечах рассмотришь синий цвет?

Так, белая кожа. Стройность, но фигуристость. Не забыть родинку.

На правой щеке появилась аккуратная родинка – словно брызнули чернилами на белый фарфор.

И – девственница. На всякий случай. Больше всего я не любила представляться девственницей. Человеческие мужчины были словно безумные, когда хотели девственницу. Им обязательно надо было драть меня до крови – ведь без крови не дева!

Пустоголовые, напыщенные развратники…

И надо было мне попасться одному из них.

Еще три года назад Тюр Вудроу был никчемным крестьянским парнем, у которого только и было имущества, что старый осёл, лачуга на краю леса и курятник с десятью курами. Вот куры-то меня и сгубили. Я успела загрызть семерых, когда этот болван умудрился сделать ловушку и поймал меня. А я – считавшая себя такой умной, такой хитрой, попалась, как несмышлёный лисёнок.

Конечно же, я предложила человеку откуп за свободу. Предложила стать ему женой и показалась в человеческом облике. Тюр обалдел, пустил слюни, но потребовал (как они всегда требуют, эти человеческие мужчины), чтобы я отдала ему свою лисью шкурку. Обычно моим сестрам хватало пары недель, чтобы полностью покорить своего человеческого мужа, вызнать, где он прячет шкурку и сбежать, хихикая и помахивая хвостом, и я согласилась, рассчитывая в скором времени получить свободу.

Вот только с Тюром Вудроу получилась промашка.

Этому ничтожеству совсем не нужна была красивая жена – удовольствие на пару раз, как он выразился. Он хотел другого – богатства. Но разве у лис бывает золото? Я предлагала ему начать торговлю или смошенничать, заработав начальный капитал, но мой человеческий хозяин и слушать не хотел о торговле или ремесле. И обманывать на свой страх и риск тоже не собирался.

Спрятав мою шкурку,  Тюр тут же продал меня на неделю своему арендатору – графу Волдо, разжился пятью серебряными монетами, прикупил одежду и лошадь с повозкой, и вместе со мной отбыл в ближайший город, где продал меня уже графу Куитону, а потом герцогу Ланфорду, потом виконту Манниксу… Вскоре денег хватило, чтобы переехать в столицу, и там уже Тюр развернулся в полную мощь.

Через три месяца он стал самым богатым в столице сводником. Используя мою способность принимать любой облик, он обещал выполнить (и выполнял, разумеется) любое пожелание клиента – блондинка, брюнетка, пышечка, стройная – в его борделе оказывались девицы на любой вкус. Экзотическая мавританка? Пожалуйста! Хрупкая желтокожая и узкоглазая жительница востока? Платите – и получите!

- Отработаешь долг, - говорил мне Тюр, когда у него случалось особенно хорошее настроение при подсчете доходов, - и отдам тебе шкуру, так и быть. А пока – давай, работай. Для вас, демониц, это всё равно не работа, а одно удовольствие.

Тут он ошибался, конечно. Не слишком большое удовольствие изображать мечту человеческого господина, у которого толщина кошелька соперничает с толщиной живота. Тюр тоже быстро располнел, когда начал богатеть. Наверное, золото прибавляет вес не только кошельку. 

Но выбора у меня не было. Лиса-оборотень – всегда рабыня своей шкурки. Где шкурка – там и лиса. Если шкурку сжечь – лиса погибнет. Кому хочется погибать, когда только-только исполнилось пятьдесят лет, ты наконец-то научилась принимать облик милой девушки, и можешь примерить шелковые платья и красивые сережки?

Сбежать и жить в человеческом облике тоже не получится – стоит хозяину тряхнуть твоей шкуркой, и ты вмиг оказываешься рядом с ним, готовая выполнить всё, что он прикажет.

 Наконец, зеркало показало мне то, что я хотела увидеть. Вернее, то, что хотел увидеть новый клиент. Я надела полупрозрачную тунику, скорее подчеркивавшую наготу, чем скрывавшую её, туфельки из серого шелка, в последний раз прошлась по волосам гребнем и отправилась следом за Тюром в комнату для утех.

Он стоял спиной к входу, возле камина, держа подсвечник-амурчика за серебряную попку. Я сразу отметила высокий рост, широкие плечи, узкие бедра и сильные ровные ноги. Одет без роскоши, но достаточно богато. И черные волосы падают на плечи непокорной волной. Надеюсь, когда он повернется, то и на лицо окажется достаточно привлекательным. Всё-таки, спать с привлекательным мужчиной гораздо приятнее, чем с каким-нибудь боровом, у которого лицо - как кусок непропеченного теста.

2

Фу, он ещё и извращенец! Я чуть не захихикала, но изобразила испуг и смущение.

- Простите меня… - произнесла я покаянно, добавив слезливости в голос. – Простите, я виновата… И… я хочу вас, мой господин… Я страстно вас желаю…

Между прочим, голым он оказался ещё красивее, чем в одежде. Тело у него было мускулистым, мышцы так и играли под смуглой кожей. Несколько шрамов на груди и руках совсем не портили картины – наоборот, придавали ему мужественности. Темная поросль волос сбегала с широкой груди темным ручейком к пупку и ниже. Ноги были мощные, как столбы, с выпуклыми рельефными икрами. Настоящее человеческое загляденье! И какая страсть во взгляде…

Мужской орган был под стать такому красавцу – большой, толстый, гордо возвышающийся над кучерявым черным кустом волос в паху.  

Я поползла к мужчине на четвереньках, не забывая соблазнительно покачивать бедрами. Стена за мной была полностью зеркальная, и клиент мог полюбоваться не только на то, как подрагивают мои груди, но и рассмотреть мои ягодицы и промежность.

Он облизнул губы и тяжело задышал. Взгляд стал безумным, а рука засновала быстрее, оттягивая крайнюю плоть с головки.

- Ты хочешь меня? Повтори! – хрипло выдохнул он.

- Хочу вас, мечтаю о вас… - произнесла я, подбираясь всё ближе. – Я вся пылаю, и только вы сможете потушить этот пожар…

Ещё пара футов, и я оказалась рядом с ним. Приподнялась и села на пятки.

- Позвольте мне вас приласкать, - сказала я и положила ладони ему на колени, но клиент стряхнул мои руки.

- Не трогай! – почти прорычал он, продолжая терзать свой член, налившийся кровью. Рубиновая головка стала блестящей, и крайняя плоть то скрывала ее, то открывала, а яйца поджались – мужчина был уже на пределе. – Я кончу… только… так… - сквозь зубы выдавил он. – Проси прощения…

Лисьи хвостики! Да он точно с ума сошел!

Подавшись вперёд, я выгнула спину и свела лопатки, чтобы ему лучше были видны мои груди, и застонала, глядя мужчине в глаза:

- Простите, господин мой!.. Умоляю!.. Не отталкивайте меня!.. Я желаю только вас!.. Я провинилась, но искуплю вину!..

- А-а-а… - застонал он и тоже подался ко мне, а я поняла, что разрядка близка.

- Да-а!.. Да-а!.. – стонала я в такт его движениям. – Хочу вас!.. Хочу вас!..

Оставалось только удивляться, как его член не стёрся от такого бешеного дрочева. Казалось, ещё немного – и он задымится.

Я смотрела мужчине прямо в глаза, зная, что это возбуждает сильнее, чем самое откровенное бесстыдство.

- Хочу быть только вашей… - прошептала я, и это стало для него последней каплей.

- А-а!! – выкрикнул он так, словно с него живьем сдирали кожу, а потом кончил мне в лицо.

Пряная густая жидкость выстрелила крепкой струёй, и я едва успела зажмуриться. Теплые потоки мужского семени оросили мои щеки, рот, подбородок, несколько капель упали на грудь. Мужская рука схватила меня за волосы, притягивая ближе. Горячая, ещё подрагивающая головка члена коснулась моих губ, но когда я попыталась лизнуть её, сразу переместилась к моей щеке.

Я открыла глаза. Клиент по-прежнему сидел, широко расставив ноги, грудь его ходила ходуном, дыхание со свистом вырывалось сквозь стиснутые зубы. Я сделала ещё одну попытку облизать его член, но он не позволил. Вытер его о мои волосы и откинулся на спину, упав на постель.

И это всё? Странный мужчина. Подёргать себя за конец можно было и дома.

Но он почему-то захотел брюнетку с родинкой… И чтобы она просила у него прощения…

- Мне удалиться, господин? – спросила я как можно более нежно.

- Нет, - ответил он. – Я захочу ещё.

Я не сдержала усмешки – благо, он не мог меня видеть, и кротко сказала:

- Тогда позвольте мне умыться, смыть следы вашей страсти. Я вернусь через несколько минут.

- Позволяю, - разрешил он.

- Благодарю вас, - я встала и пошла к двери, подобрав по пути разорванное платье. Вытеревшись им, я вышла в коридор голая, безо всякого смущения, и тут же столкнулась с Тюном.

- Ну что?! – он дышал ещё тяжелее и взволнованней, чем мой клиент. Только волнение тут было иного рода. Тюна возбуждала не моя нагота, а жадность.

- Что? – переспросила я, чтобы лишний раз позлить его.

- Ты ему понравилась?! – почти завизжал он.

- Не знаю, - я пожала плечами и бросила в него тем, что осталось от платья.

Он брезгливо швырнул его на пол и зашагал рядом со мной.

- Прекрати меня бесить, Афаль! Ему понравилось или нет?

- Не знаю, - повторила я громко и раздельно. – Он передернул пару раз и кончил. Не в меня, как ты видишь, - я коснулась своего перепачканного спермой лица. - Разрешил мне умыться, а потом снова прийти.

- Это хорошо, хорошо, - забормотал Тюн, потирая ладони, а потом зашипел на меня: - Тогда что стоишь?! Мигом умылась и к нему!

Я фыркнула и пошла в свою комнату. Умывшись, я капнула несколько капель розового масла между грудей и на запястья, растерев его по коже.

3

- Что ещё придумала? – проворчал он.

- Подайте вон тот флакон с розовой пробкой, - я указала на столик, где стояли хрустальные флаконы с душистыми и простыми маслами и разогревающими мазями.

- Держи, - он взял его и протянул мне.

Я вынула пробку, повернулась к клиенту задом и щедро полила ягодицы маслом. Это масло было без аромата, я посчитала, что не стоит перебивать запах роз. 

Растирая масло по ягодицам и анальной дырочке, я взглянула на клиента через плечо.

- Я виновата перед вами, - зашептала я горячо. – Виновата, и заслуживаю наказания. Прошу вас, накажите меня. Накажите мою попку, пусть она ответить за всю ту боль, что вы испытали…

- И что это значит? – спросил мужчина.

Но я видела, что попала в цель – он облизнул пересохшие губы, и широкая грудь заколыхалась, как кузнечные мехи. Он хотел наказать её. Это было его желанием, его местью, его одержимостью.

- К той женщине у вас столько ненависти, - произнесла я вкрадчиво.- Избавьтесь от этого чувства. Отомстите мне за неё. Выплесните злость. Моя потайная дырочка – к вашим услугам. Это ведь ужасно унизительно для женщины, когда её берут таким способом.

- Прямо туда? – спросил он и бросился на колени позади меня.

- Прямо туда, - простонала я, опираясь на локти и прогибая спину, чтобы ему легче было найти вход. – Берите меня не жалея! Я заслужила наказание! Я должна быть наказана!

- Тут так узко… - пробормотал он, толкаясь мне в анус.

- Позвольте, помогу вам, - я приподнялась, раздвигая ягодицы руками, и медленно насадилась на его член, пропуская внутрь горячую головку.

В зеркальном отражении мне было видно лицо мужчины – искаженное от ярости и страсти, он дышал, широко открыв рот, и не отрываясь смотрел, как его член погружается в то самое запретное место.

Он был большой – просто огромный! И страсть делала его ещё больше!..

Я чувствовала каждую его вену, каждую напряженную жилку. Чувствовала, как он становится всё твёрже и горячее внутри меня… И застонала, не в силах сдержаться:

- Вы такой огромный, господин! Вы заполняете меня всю! Ах, вы, кажется, достаете до горла!..

Он задвигался, прорываясь всё глубже. Я вскрикивала каждый раз, когда он делал движение вперёд, но когда он отступал, сама подавалась к нему навстречу, насаживаясь попкой на его член. Давно я не испытывала ничего подобного! И если это чудовище не разорвет меня – будет просто чудо!..

Масло помогало члену проникать в узкую дырочку без препятствий и выскальзывать из неё, и снова проникать. Один толчок, второй, третий… десятый…

Не кончает!..

Ха!..

Все они кончают в попку. И этот не будет исключением.

Мужчина задвигался быстрее, пальцы его впились в мои ягодицы, как когти. Музыка в соседней комнате уже давно затихла, но мы не обращали на это внимания. Теперь были слышны только наши стоны, тяжелое дыхание и удары плоти о плоть.

- Сильнее! – стонала я. – Сильнее, мой господин! Накажите меня! Отомстите мне!..

Он гонял во мне член с таким исступлением, словно собирался протаранить меня насквозь. Но мало, ему этого мало… Я оперлась о пол ладонью, а другой рукой нашарила мужскую руку, сжимавшую моё бедро.

- Вы должны наказать меня сильнее, - задыхаясь, сказала я. – Вот так… - я заставила его оторвать руку от меня и шлепнула себя по попке, показывая, что надо делать, и тут же на мою ягодицу с размаху опустилась тяжелая мужская ладонь.

От мощного шлепка я не удержалась и взвизгнула, а меня уже шлепнули второй раз, и третий!.. А потом на мою попку обрушился целый град ударов.

Ягодица горела, как в огне, но эта боль только подстегивала неистовое желание. Уперевшись в пол ладонями, я бросалась бедрами назад, насаживаясь на член всё быстрее, всё яростнее! Мужчина тоже как обезумел, врубаясь в меня членом до самого корня и гортанно вскрикивая при каждом толчке.

Зеркало отразило искаженное страстью лицо. Сейчас он кончит…. Я чувствовала, какими твердыми стали его яйца – почти каменные!.. Ещё немного!..

Он двигался всё быстрее, и уже не кричал, а ревел, как дикий зверь, насилующий свою самку в чаще леса. Намотав мои волосы себе на руку, он заставил меня выгнуться, в пояснице и, дотянувшись, сжал мою грудь.

- У тебя там… так тесно… - прохрипел он мне в ухо, обжигая дыханием и прикусывая мочку.

Я застонала от этой грубоватой ласки, и мой клиент не выдержал – в последний раз мощно толкнулся, до боли сминая мою грудь, и вскрикнул, излившись в меня. Он содрогался всем телом, и его член содрогался во мне, выпуская горячую струю семени. Я чувствовала его внутри каждой частичкой и… почти блаженствовала. Этот человек и правда был одержимым. Сколько страсти, сколько ярости и неистовства…

Клиент не сразу покинул меня. Долго – около минуты – держал в объятиях, прижимаясь бедрами к моей попке, уткнувшись лицом мне в шею, и восстанавливал дыхание. Руки его то сжимали мою грудь – лаская уже мягче, нежнее, то зарывались в мои волосы, играя распущенными прядями.

4

Прошла неделя или чуть больше, и однажды вечером, когда мне была предоставлена передышка в череде бесконечных клиентов, Тюн ворвался в мою комнату с такой силой толкнув дверь, что она ударилась о стену.

- Поднимайся! – заявил он, тараща глаза. – Господин Фрэнсис Мерсер пришел!

- И кто это? – недовольно спросила я, не торопясь вставать с постели.

- Это королевский генерал! – казалось, Тюна сейчас хватит удар. – Первый человек после самого короля!

- И что ты так переполошился? Лисьи лапки! Всего-то какой-то солдафон.

- Тот самый солдафон, которому настолько понравилась твоя задница, что он расплатился золотом! – гаркнул хозяин. – И он снова ее хочет! Так что поднимай свою жопку, отмывай до скрипа и делай брюнетку с родинкой на щеке!

Родинка на щеке!.. Сердце мое забилось, но я приняла недовольный вид.

- Вообще-то, сегодня я отдыхаю, - начала я раздраженно, но Тюн не дал мне закончить.

Подскочил и схватил за волосы, заставляя подняться с постели.

- Всё! Успокойся! – закричала я, ударяя его по руке. – Поняла! Сама я, сама…

- Так-то лучше, - пригрозил он. – Давай быстро, он уже ждет.

- Постой, - я взглянула в зеркало, принимая уже знакомый образ женщины с родинкой, - в этот раз мне кое-что понадобится.

- Что это ты задумала? – мгновенно насторожился хозяин.

- Ты же хочешь, чтобы господин Мерсер вернулся снова? – невинно спросила я. – Значит, надо привязать его покрепче. Узами любви и страсти, - и я не сдержалась и хихикнула. – Возьми вон тот шелковый поясок, - я указала Тюну на пояс от своего халата, - и свяжи мне руки.

- Зачем? – изумился он, но поясок взял.

- Затем, - передразнила я его, надевая в этот раз не платье, а нижнюю рубашку – длиной до колена, без рукавов, с оторочкой из кружев на горловине и по подолу. Рубашка не прозрачная, но все эти кружавчики так милы, а шелк так нежно прилегает к телу… Я ущипнула себя за соски, чтобы торчали, и тонкая ткань с бесстыдным откровением обняла их, больше показывая, чем скрывая.

Немного розового масла в ложбинку между грудей, две душистые капли на кожу за ушами…

Заведя руки за спину, я велела Тюну связать мне локти. Не сильно, но чтобы шелковые путы не свалились. Сведенные вместе локти заставили грациозно изогнуться в спине, и грудь под тонкой тканью рубашки обозначилась сильнее, дразня отвердевшими сосками.

Так, теперь можно отправляться к господину Мерсеру, королевскому генералу.

Генерал! Вот так сюрприз! И абсолютно то, что нужно!..

Мы прошли по коридору, Тюн открыл дверь, заглядывая в комнату для гостей.

- Она пришла, мой господин, - пропел он. – Впустить?

- Да, - пророкотал знакомый мне голос, и по всему телу пробежала сладкая дрожь.

Ты попался, человеческий мужчина. Попался на крючок своей страсти. И я приложу все усилия, чтобы рыбка не сорвалась с наживки.

Тюн открыл двери шире, и я проскользнула внутрь.

Королевский генерал стоял у камина, снимая камзол. Когда я вошла, глаза мужчины вспыхнули, и камзол улетел в кресло, а следом за ним отправился поясной ремень, но тут Мерсер заметил мои связанные руки и остановился, держась за пуговицу на штанах.

- А это что за новости? – спросил он.

От звука его низкого, чуть хрипловатого голоса хотелось застонать сразу же, ещё до начала представления, но я не вышла из роли и упала перед генералом на колени, покаянно опустив голову.

- В прошлый раз я была недостаточно уважительна к вашей милости, - произнесла я с дрожью в голосе. – Я не знала, кто вы… Я заслуживаю наказания…

- О чем ты… - начал он, недоуменно, но тут же осёкся, понимая и принимая мою игру. – Да, ты права, - произнёс он медленно. – Ты заслуживаешь наказания. Посмотри на меня.

Я подняла голову, позволив волосам красиво скользнуть вдоль лица и отбросив их плечом на спину. Генерал Мерсер смотрел на меня потемневшими от страсти глазами и уже сбрасывал штаны, нетерпеливо потирая возбужденный член.

Уже готов!.. А ведь мы ещё не приступили к игре.

- Разрешите принести орудие для наказания? – смиренно спросила я.

- Разрешаю, - он прикусил нижнюю губу и, не выдержав, спросил как мой хозяин: - Ты что задумала?

- Вам понравится, - пообещала я и на коленях поползла к сундуку у стены, на котором лежала кожаная плетка.

Взяв ее зубами, я поползла обратно, двигаясь чувственно, поводя бедрами и грудью.

Мерсер, совершенно голый, поглаживал своё великолепное чудовище, показавшее налитую кровью головку. На головке члена дрожала полупрозрачная капля – моему гостю не терпелось начать, и я не стала мучить его ожиданием слишком долго.

Он взял плетку из моих зубов, и я быстро повернулась к нему спиной, наклоняясь до тех пор, пока щека не коснулась ковра. Теперь я стояла в необыкновенно развратной позе, выпятив попку, прикрытую до половины шелковой рубашкой. Вильнув бедрами, я позволила рубашке соскользнуть до талии и сказала, оглянувшись на Мерсера через плечо:

5

- Таких шлюх я ещё не встречал, - сказал он хрипло и прочертил рукояткой плетки по моей правой ягодице. – В прошлый раз было не слишком больно? Я немного увлекся.

- Это сладкая боль, - призналась я. – Вы были великолепны в своей ярости, мой генерал. А я провинилась…

- Да, ты провинилась, - подхватил он и ударил меня плёткой – легко, почти погладил.

Я ахнула и крутанула задом, и это распалило мужчину сильнее. Последовал второй удар – гораздо сильнее, он обжег мою кожу, заставив ахнуть уже непритворно.

- Значит, ты меня хочешь? – спросил Мерсер, и ударил ещё раз.

- О да! Очень хочу! – воскликнула я. – Ждала вашего возвращения, и этим тоже виновата, господин… Я не имею права надеяться на новую встречу…

Удары посыпались один за другим. В зеркале я видела, как генерал хлестал мою попку плеткой, а его член поднимался всё выше и выше. Вскоре он уже торчал призывно вверх, головка обнажилась полностью и блестела от сока желания. Лицо господина Мерсера разрумянилось, губы были приоткрыты, он дышал тяжело и прерывисто, а мои ягодицы пылали, как в огне. Я извивалась под плеткой, снова и снова умоляя простить меня и признаваясь в своих самых похотливых желаниях:

- Я мечтала, господин!.. – вскрикивала я после каждого удара. – Мечтала, что ваш твердый и горячий член снова отымеет мою дырочку!.. Вы снились мне!.. И в эту ночь тоже!..

- И что я делал с тобой во сне? – спросил генерал, отбрасывая плетку и становясь позади меня на колени.

Его рука скользнула по моим связанным рукам, взялась за шелковый поясок, потянула на себя, заставляя приподняться с пола, выгибаясь в пояснице.

- Вы полили мою попку маслом, - начала рассказывать я. – Тем самым, которое во флаконе с розовой пробкой. И смазали её, чтобы вам легче было проникнуть туда, куда хочется…

Он дотянулся, забирая флакон, и щедро полил меня маслом, растирая его по ягодицам. Мужская рука скользнула по моей промежности, царапнув мозолями на ладони.

- Вот так? – услышала я рыкающий голос и задрожала от предвкушения.

- Так, мой господин, - сказала я нежно, виляя бедрами и подстраиваясь под его движения.

- А потом?

- Потом вы начали смазывать меня маслом изнутри…

Его палец мягко, но упорно надавил на мой анус, обводя заднюю дырочку по кругу, пытаясь протолкнуться внутрь.

– Господин, - нежно позвала я, - моя попка чисто вымыта, но вам незачем использовать для смазки палец… воспользуйтесь пробкой от флакона…

- Пробкой? Мне надо…

- Держите её за основание и засуньте в меня, чуть покручивая, - подсказала я, поглядывая на него через плечо. – Так вы подготовите мою попку самым лучшим образом, и вхождение получится максимально легким и приятным. К тому же, смею надеяться, розовый камешек в моей розовой дырочке возбудит вас ещё сильнее…

- У меня уже стоит колом, - признался он. – Никогда так не стоял. Сегодня я оттрахаю тебя так, что потом неделю сидеть не сможешь.

- Именно об этом и мечтала ваша негодница, - промурлыкала я. – И за это меня тоже следует наказать.

- Обязательно, - пообещал он, вынимая из флакона пробку – длиной в палец, с небольшим утолщением на середине.

Такие пробки заказывались у лучших резчиков и шлифовальщиков  по камню, и использовались не только для затыкания флаконов. Тюн знал, что делал, и теперь мне предстояло использовать эту игрушку, чтобы развлечь генерала.

Холодный камень коснулся моей плоти, я невольно сжалась, но сразу же заставила себя расслабиться, пропуская внутрь прохладный твердый стержень.

- Не забывайте поворачивать пробку, господин, - напомнила я, подаваясь навстречу каменной игрушке, - она войдет легче. Протолкните до утолщения… О-о!.. Да, вот так!.. И добавьте ещё масла… Не жалейте масла… Ведь сейчас вы будете жарить меня от души, а жарке масло не помеха…

- У тебя слишком острый язычок, - буркнул он и шлёпнул меня по заду, заставив взвизгнуть от приятной и неожиданной боли. – И за это ты тоже будешь наказана.

- Вы не правы, господин, - взмолилась я с нарочитой плаксивостью. – Мой язычок совсем не острый, а наоборот… Он мягкий, шелковистый, нежный… Если вам будет угодно, потом я покажу, как он податлив и как умеет вылизывать… самое сокровенное у мужчины…

- Хочешь, чтобы я кончил даже, не начав? – генерал шлепнул меня ещё раз, продолжая проталкивать мне в попку каменный стержень. – Проверим твой язычок потом, а пока меня интересует кое-что другое, - последовал новый шлепок, и я вскрикнула и застонала, потому что Мерсер засунул в меня пробку почти до конца, легонько поводя ее назад и вперед.

- Вас интересует моя попка, - согласилась я, подстраиваясь под ритм его движений. – И сейчас она, наверное, выглядит очень притягательно – заткнутая розовой пробочкой.

- У меня яйца дымятся, насколько она притягательна, и больше ждать я не намерен, - прохрипел он и одним движением вытащил из меня пробку.

Раздался невероятно развратный чмокающий звук, когда каменная затычка покинула мою дырочку. Пустота… легкость… Но всё это продолжалось недолго, потому что почти сразу к моему анусу прижалась совсем другая затычка – гораздо большего размера, горячая, пульсирующая…

6

Можно было приступать к самому главному, но генерал почему-то медлил. Вот он наклонился ко мне, касаясь губами моей щеки, и произнёс тихо:

- Я на пределе… Не смогу сдерживаться. Тебе не будет слишком больно?

Он беспокоился обо мне! О шлюхе из борделя! Не будет ли мне больно! Как это очаровательно и мило. Мне захотелось похихикать, но для этого точно время было неподходящим.

- Благодарю вас за заботу, господин, - пролепетала я, поводя бедрами и прижимаясь ягодицами к его пульсирующему от желания достоинству, - но я жду этого не меньше, чем вы. И перетерплю любую боль, только бы доставить вам наслаждение. Ведь эта боль – мое наказание, и я приму его с радостью… Возьмите меня сильно, жестко… Это сделает меня счастливой… Скорее, моя дырочка изнывает, мечтая снова ощутить вас… И я сама… так хочу вас…

Последняя фраза заставила его взреветь, как дикого зверя. Он выпрямился, пристроившись за мной поудобнее, нацелился членом, взяв его правой рукой, а левой расширив мой анус.

Новое проникновение – яростное, безо всякой нежности, словно генерал был на поле боя и рвался схватиться с врагом.

Я вскрикнула, когда он протолкнул головку, а он схватил меня за плечи, подтягивая к себе, насаживая, будто на кол, на свой член.

- Ты самая… развратная… - бормотал генерал, проталкиваясь глубже, - ты… я тебя ненавижу… Я тебя…

Он стиснул зубы, запрокинув голову. В зеркале я видела, как судорожно заходил по горлу кадык – мой храбрый генерал ещё пытался обуздать собственную страсть. Но я не хотела, чтобы он сдерживался. Я хотела, чтобы он выплеснул сейчас всю злость, всю ненависть, что испытывал к той, неизвестной мне женщине. Пусть перенесет чувства к ней на меня, пусть порвет меня, трахая яростно, без остановки и жалости. Пусть ненависть, что он испытывает к другой, перейдет на меня. Потому что следом за ненавистью на меня перейдет и его любовь к ней…

- Любите меня! – воскликнула я, выгибаясь, чтобы ему было легче войти до конца. – Любите сильно, не жалейте!.. Я принадлежу вам, я ваша рабыня… Делайте со мной, что угодно, только не останавливайтесь!.. Сильнее!.. Ещё сильнее!..

Он вошел в меня, протолкнув член до самого корня, и наши вскрики слились воедино. Повернув голову к зеркалу, я видела, как генерал вцепился в мои ягодицы, раздвигая их как можно шире, вынул член до половины и снова вонзил его до основания. Снова вынул – и снова вонзил, и стонал при этом, как юноша со своей первой женщиной.

Теперь скамейка заходила подо мной ходуном, а мужчина яростно вколачивал свою сваю мне в задний проход. Дыхание вырывалось из груди генерала со свистом, намокшие волосы упали на лоб, капли пота заблестели на мускулистом торсе и бедрах.

От одного вида этого одержимого заныло внизу живота.

Господин Мерсер, ты оставил мой рот на потом, проказник!.. Что ж, кроме рта у меня есть ещё одно отверстие, сладость которого ты пока не прочувствовал. Я заёрзала животом и только вздохнула, представив, как хорош будет генерал, когда возьмёт приступом мою киску. И не сдержала стона, мечтая о будущих сражениях.

- Стонешь?.. – он подшлёпнул меня, наблюдая, как упруго подрагивают мои ягодицы от его ударов. – Громче, хочу слышать тебя!..

И я стонала, и умоляла, и как можно шире раскрывалась, когда он ударял в меня, и сжимала его внутренними мышцами, когда он выскальзывал. В зеркале отражался мужчина, который обезумев от страсти яростно брал такую же обезумевшую женщину. Да, годы мерзкой работы на Тюна стоили этой ночи. И я уверена, что этот человеческий генерал порадует меня ещё не раз. Вот это мужчина!.. Не из тех, кто кончает сразу после десяти толчков!..

Наши совместные стоны, удары плоти о плоть, глухие постукивания ножек скамейки – всё слилось воедино и стало упоительной музыкой. Я позволила себе расслабиться, улетая из этого дома, города, из этого города – туда, где царит абсолютная свобода, и где каждый может поступать так, как хочет…

В какой-то момент я улетела слишком далеко и обмякла, испытывая самое грандиозное удовольствие за последние лет десять. Я успела прийти в себя как раз в тот момент, когда генерал с подрыкиванием и вскриками кончал в меня – бурно изливаясь, нанося последние толчки, вцепившись мне в плечи, в волосы, хватая за грудь.

А кто-то говорил, что он не кончает иначе, чем дрочивом. Наивный большой человек! Наблюдая за ним в зеркало, я испытала ещё большее удовольствие, чем от своей телесной разрядки. Всё же среди людей есть те, ради которых можно поступиться лисьими принципами. Ах, если бы этот человек поймал меня и забрал мою шкурку… Но – увы! – генералы не разводят кур. И надо найти способ, как освободиться от жадного поганца Тюна…

Последний удар – и Мерсер упал на меня, прижавшись горячим и влажным от пота телом. Я чувствовала, как содрогается внутри меня его член, обжигая тугой струёй семени. Восхитительное чувство.

Я продолжала лежать неподвижно, хотя связанные руки затекли. Надо дать ему время вернуться из того полёта, в котором только что пребывала я. Не надо слишком резко отдаляться от любовника, когда всё закончилось. Чем дольше он во мне после того, как кончил, тем теснее связь между нами. Драгоценная мужская энергия передается женщине, когда мужчина изливает семя. Это – женская победа. Это – моя победа. 

Генерал шумно вздохнул, зашевелился и поднялся с меня, а потом потянул шелковые путы, развязывая мои руки. Я с облегчением принялась массировать кожу, на которой краснели поперечные полосы. Просила же Тюна не связывать слишком сильно! Но он затянул узлы на совесть.

7

С тех пор он приходил часто. Через день или через два. А я исподволь выспрашивала у других клиентов о городских слухах и сплетнях, и узнала много занимательного. Всё было именно так, как поведал мне генерал – он отправился на войну, а его юная невеста поклялась ждать, сколько как раз на свадьбу своей «прекрасной и единственной» и закадычного друга – господина Бартеломью Бринка, самого богатого человека города и главы гильдии купцов, по совместительству.

- Он принес госпоже Сесилии жемчужное ожерелье в подарок, - с удовольствием сплетничал королевский казначей, пощипывая меня за соски, пока я прыгала на нём в позе наездницы, - и увидел, что у той на шее красуется ожерелье из сапфиров и рубинов – куда там жемчугу! И наш доблестный генерал развернулся и ушел ни с чем. Теперь пьет по кабакам и плачется, какие все женщины обманщицы.

- Но они ведь и в самом деле такие, мой господин, - засмеялась я, доводя его до экстаза.

- Ты-то точно такая, рыженькая милашка!.. – простонал казначей. – А-а… я на небесах!..

«Скорей бы ты там оказался, старый развратник», - подумала я, наливая ему вина для подкрепления сил.

Кое-что другое поведал верховный судья, и касалось это уже не генерала, а неверной невесты.

- Госпожа Сесилия умна, - рассказывал судья, посмеиваясь, когда я отсосала у него, прежде вымазав ему член земляничным джемом. - Держит на привязи двух лучших мужчин города. Вышла за того, кто богаче, но и второго не отпускает - он готов ждать ее, сколько потребуется. Очень предусмотрительно – иметь запасной вариант. Так и муж будет любить сильнее.

- И правда, как умно! – восхитилась я, хлопая глазами.

Сегодня я была полнотелой блондинкой – синеокой, с розовыми пухлыми губами и золотистыми кудряшками. Судья любил мясистеньких блондинок. Глупеньких, зато замечательно делающих минет.

При следующей же встрече с генералом, я, после очередного любовного безумия, заметила словно между делом:

- Говорят, чтобы вернуть любовь, лучше всего использовать ревность.

- Ерунда, - шумно выдохнул Мерсер.

- Возможно, но так говорят, - улыбнулась я, ластясь к нему и ловя губами пальцы его руки, когда он погладил меня по щеке.

Он ничем не выдал, что мои слова запали ему в душу, но в конце недели Тюн ворвался ко мне чрезвычайно возбужденный.

- Господин Мерсер хочет тебя на ночь, но не здесь, - заявил он, тараща глаза от испуга и волнения. – Он хочет, чтобы ты сопровождала его, он устраивает праздник в честь королевской награды! Король наградил его Высочайшим орденом!

- Какое счастье, - произнесла я с иронией. – И что ты так перепугался? Или не рад, что наш клиент в фаворе у его величества?

Я старалась казаться невозмутимой, но сердце застучало так сильно и быстро, что готово было выскочить из груди.

- Если вздумаешь сбежать, - Тюн погрозил мне кулаком, - спалю твою шкуру в печи, и клочка не останется!

- Куда я сбегу, скряга? – ответила я с ненавистью – уже с непритворной.

- И то правда, - для предупреждения побегов Тюн отвесил мне крепкую пощечину. – И не слишком там ной перед ним. Я всё равно тебя не продам, пусть хоть сам король придет тебя покупать.

- Куры всё дорожают? – усмехнулась я и получила вторую пощечину.

В день праздника за мной прислали закрытую карету. Я надела простое синее платье, расшитое серебряными нитями на отворотах рукавов, с глубоким вырезом, а нижнюю рубашку не надела вовсе. Сегодня я должна выглядеть соблазнительно, почти достойно, но не дёшево. Синий цвет – самый подходящий для шлюхи, которой предстоит развлекать знатных господ публично.

Дом генерала был не особенно богатым. Но я и догадывалась, что господин Мерсер не обладает несметными сокровищами, награбленными на войне. Будь у него подвалы, полные золота, госпожа Сесилия ждала бы своего генерала десять лет, а не поспешила бы выскочить за купца. По рассказам я знала, что господин Бринк пережил войну в столице, отговорившись болезнью. Но вряд ли это было правдой, потому что судья со смехом рассказывал, что на пирах и на охоте болезнь ничуть не мешала господину Бринку пить и есть за троих, и мчаться верхом с арбалетом наперевес.

Дом был украшен фонарями, слуги сновали туда-сюда, таская блюда с угощениями, и генерал сам встретил меня, провожая в комнату на верхнем этаже.

- Что я должна делать, господин? – спросила я скромно.

- Просто быть рядом со мной, - сказал он, хмурясь и придирчиво оглядывая меня с ног до головы.

Взгляд его немного прояснился – видимо, он счел, что одета я подходяще. Подумал, подозвал слугу и что-то сказал ему на ухо, отправив куда-то.

- Придет та женщина, мой господин?..

- Я заплатил не для того, чтобы ты задавала вопросы, - ответил он резко, и я замолчала, покорно опустив голову.

Вернулся слуга, держа продолговатый футляр, и генерал вынул из него ожерелье – довольно крупные жемчужины в три ряда, молочно-белые, приятного перламутрового блеска.

- Это не подарок, - тут же заявил Мерсер. – Хочу, чтобы ты надела ожерелье этим вечером.

- Это был подарок вашей невесте? – я взяла у него из рук жемчуг и повернулась к зеркалу, глядя на отражение генерала.

8

- С огромным удовольствием, - улыбнулась я ему, потом гостям, и пошла вдоль стола, провожаемая взглядами.

Я знала, что сейчас видят гости – удивительно красивую женщину, в струящемся синем платье, не скрывавшем ни одного изгиба идеального тела. Я шла танцующей походкой, и чувствовала, как распаляются мужчины, наблюдая подрагивание моих грудей под тонкой тканью.

Мне было приготовлено кресло слева от кресла генерала, и я опустилась на бархатную подушечку, положенную на сиденье, со всем изяществом, на которое была способна. Сложила руки на коленях и посмотрела на Мерсера с восторгом и нежностью.

- Подайте ей всё, что захочет, - велел генерал и заговорил с гостем, сидевшим справа.

- Жареную курицу, пожалуйста, - попросила я слугу, указывая на блюдо с фаршированной курятиной.

Когда передо мной поставили аппетитное кушанье, я взяла вилку и принялась есть, делая вид, что не замечаю ничьих взглядов.

А гости смотрели на меня. Да как!.. Будто я была главным развлечением этого пира. Но, думаю, это именно так и было. Меня позвали сюда, чтобы похвалиться, чтобы уязвить. Чтобы заставить ревновать женщину, которая сейчас сидела за столом, бледная от злости.

- Шутка удалась, - посмеиваясь сказал господин Бринк. – Сесилия, взгляни, она и правда – твоя копия. Даже родинка! Я думал, небеса сделали тебя и разбили форму, но как же я обманулся!

Госпожа Сесилия поджала губы, ей явно не понравилось, что ее сравнили со шлюхой, а я подняла глаза от тарелки с жареной курочкой и сказала с улыбкой:

- Надеюсь, вы не слишком разочарованы, прекрасный господин? Ведь две жемчужины – всегда лучше, чем одна, - и я коснулась жемчужного ожерелья, украшавшего меня этим вечером.

Господин Бринк невольно опустил глаза на мою грудь, а я словно невзначай расправила плечи, показав сквозь тонкую ткань платья затвердевшие соски.

- Болтай поменьше, - приказал Мерсер, избегая смотреть на меня. – Курица понравилась? Хочешь вина?

- Вино было бы очень кстати, - почти пропела я, пропуская мимо ушей его грубость. – Благодарю вас за заботу, мой господин.

Мне тут же подали бокал с вином, и я пригубила его, зажмурившись от удовольствия, когда рубиновая жидкость обожгла мое горло и заставила кровь забурлить.

- Курица бесподобна, - продолжала я, посматривая искоса на господина Бринка, который забыл об угощении, глядя на меня так пристально, словно собирался писать портрет по памяти. – Но она была бы вкуснее, господин, из ваших рук…

Гости замерли, и сам генерал застыл, держа вилку над тарелкой.

- Если вы положите кусочек мне в рот, вкус получится просто божественным, - промурлыкала я, ластясь к генералу. – Могу я получить такую милость от вас?

Он медленно, как во сне, наколол кусочек курицы на вилку, но я остановила его, шепнув:

- Не так… Возьмите рукой…

Отложив вилку, Мерсер взял ломтик курицы пальцами, и я с готовностью открыла рот, подавшись вперед, а когда сочное мясо коснулось моего языка – облизала пальцы генерала, причмокивая и постанывая от удовольствия.

 Гости, позабыв о еде и музыке, смотрели на нас, не отрываясь. Генерал с присвистом втянул воздух и потянулся за другим кусочком, а я ободряюще улыбнулась ему.

Во второй раз я позволила себе пошалить – поймала губами указательный палец Мерсера и пососала его на манер леденца. Кто-то из дам ахнул, а музыкант, бренчавший на лютне, сбился с такта.

Я с улыбкой оглянулась на гостей, вопросительно приподнимая брови, словно спрашивала их – а что такого?.. Лицо госпожи Сесилии стало белым, как мел, а ее муж, наоборот, покраснел, как рак, так и пожирая меня глазами.

- Твоя любовница, Фрэн, ест у тебя с рук? – спросил Бринк хрипло. – Ничего себе, какое достижение!

- Я подчиняюсь всем желаниям своего господина, - сказала я сладко. – И подчиняюсь с удовольствием.

- Так уж и всем! – хохотнул Бринк, а жена недовольно ущипнула его за руку.

- Всем, - произнес вдруг Мерсер, и голос его звучал так же хрипло, как у господина Бринка.

Взяв меня за подбородок, генерал заставил меня повернуть голову, чтобы я смотрела только на него. Рука его погладила меня по щеке, скользнула ниже, коснувшись шеи, а потом легла на мою грудь.

Теперь женщины ахнули дружно, словно их одновременно ткнули булавками, но я не обратила внимания на их возмущение. Глядя прямо в потемневшие от страсти глаза Мерсера, я повела грудью, чтобы ему было удобнее приласкать меня, и он приласкал – сжал пальцы, помяв мою грудь, покачал ее на ладони, задел пальцами сосок, ставший необыкновенно чувствительным, а потом потянул ворот платья вниз. Потянул медленно, давая мне возможность уклониться. Но я не стала ему мешать. Наоборот – откинула волосы на спину и одним движением обнажила обе груди, выставив их на всеобщее обозрение.

9

Наградой за озорство было смятение в рядах гостей. Кто-то из женщин закрыл лицо ладонью, мужчины же подались вперед, чтобы лучше видеть, как генерал ласкает меня – при всех, бесстыдно, а я принимаю его ласки безо всякого смущения. Теперь его ладонь касалась моей кожи без преграды в виде ткани, пусть и тонкой. И каждое прикосновение распаляло желанием, заставляло сердце биться сильнее, быстрее… И чужие взгляды – осуждающие, вожделеющие, жадные – возбуждали не меньше. Это будоражило сильнее, чем крепкое вино, и я не выдержала и застонала, потеревшись грудью о ладонь мужчины, который сейчас хотел меня и не мог этого скрыть, потому что я прекрасно видела, как его штаны вздыбились, натянутые поднявшимся членом.

- Хотите, чтобы я сделала то же самое с вами? – спросила я у генерала и положила руку ему на грудь, сунув пальцы за край камзола, и легонько царапая мужчину через рубашку.

- Какое бесстыдство! – воскликнула госпожа Сесилия. – Это оскорбление для всех честных женщин! Зачем вы привели меня сюда? – она сердито посмотрела на мужа.

Но никто не ответил ей. Муж попросту не услышал ее, наблюдая, как генерал ласкает меня все жарче. Другая его рука переместилась под стол и накрыла член, потерев его, и остальные мужчины, похоже, готовы были заняться тем же. Музыкант позабыл про лютню и таращился на меня, облизывая губы.

- Это бесстыдство, - повторила леди Сесилия громче, ища поддержки у женщин, которые тут же закивали, соглашаясь с ней. – Ужасное бесстыдство! Как можно терпеть подобное?!

- Ну что вы, - засмеялась я, с улыбкой обернувшись к ней, - бесстыдство – это смотреть в глаза мужчине, которому обещалась, но нарушила слово. А я честна – господин генерал заплатил, и я отрабатываю свои деньги на совесть.

- Что?! – взвизгнула госпожа Сесилия, а ее муж рассмеялся.

- Где ты раздобыл такое сокровище, Фрэн? – спросил он. – Ты устроил сегодня отличное развлечение!

Но вместо генерала ответила я, томно похлопав глазами в сторону Бринка:

- Я – личное развлечение господина Мерсера. И никто кроме него не посмеет ко мне прикоснуться. Я принадлежу только ему, только…

Генерал встал из-за стола так резко, что бокал с вином опрокинулся, а тарелки зазвенели. Подняв меня рывком, он притиснул меня к себе за талию и направился к выходу, бросив гостям:

- Развлекайтесь, я покину вас ненадолго.

Когда мы уже выходили из зала, я оглянулась.

Все мужчины смотрели нам вслед, и лица всех были искажены похотью. Только взгляд господина Бринка был задумчивым. Мужчина потер подбородок и провел по нижней губе большим пальцем, а потом усмехнулся, снисходительно ответив что-то своей возмущенной жене.

Протащив меня по коридору, генерал свернул куда-то в темноту, и тут я жалобно взмолилась:

- О, мой господин! Вы рассердились? Разве я сделала что-то не так? Прошу, простите меня, я искуплю свою вину…

- Молчи, - прохрипел он, толкнув меня к стене спиной, и вцепился в пряжку поясного ремня, расстегивая его и пожирая меня глазами. – На колени!..

Я тут же подобрала подол платья и опустилась на колени, втайне торжествуя. То, чего я хотела – я добилась. Он увел меня с праздника, потому что не мог сдерживаться от страсти. Что ж, сейчас мы утолим ваш голод, бесстрашный генерал!

Он расстегнул пояс и спустил штаны, терзая член, уже налитый кровью. Головка блестела, крайняя плоть полностью открывала ее, и генерал ткнулся членом мне в губы:

- Открой рот!

Я подчинилась – медленно, словно бы нехотя, распаляя мужчину еще сильнее. Он не выдержал и схватил меня за затылок, толкнувшись вперед сильно и глубоко, так что я уткнулась носом в твердый живот.

- Чертовка!.. – простонал генерал и задвигался, удерживая меня, чтобы вгонять член в мое горло по самые яйца.

Я позволила своему любовнику и это, застонав и поглаживая его обнаженные ягодицы. Они напрягались под моими ладонями, а член врубался в горло, как могучий поршень. Я почти задохнулась, но подстраивалась под бешеный темп движений, умудряясь щекотать языком головку, когда она выскальзывала из моего горла, чтобы опять мощно двинуться вперед.

- Ты что там вытворяла… нахалка!.. – генерал простонал это, наматывая на ладонь мои волосы и удерживая в одном положении, пока его член раз за разом входил в мой рот.

Смешной человек! Разве я могла ответить ему? С такой гигантской порцией во рту! Я царапнула его ягодицы, и он совсем обезумел, так бешено задвигав бедрами, будто у него год не было женщины. А ведь только несколько дней назад он шесть раз подряд вытрахал мою попку!

- Я тебя… - издал он новый стон. – Ты ответишь… А-а-а!.. Лижи сильнее!.. Сильнее!..

Мой язык засновал по его напряженному мужскому орудию, я изо всех сил стискивала губы, скользя по всей длине члена, и расслабляла горло, позволяя проникнуть в меня как можно глубже.

- А-а-а… А-а-а!.. – стонал Мерсер уже без остановки, вколачиваясь в меня и чуть не сворачивая мне шею.

Несколько минут он терзал меня таким образом, и я уже думала, что он вот-вот кончит, но мужчине этого показалось мало. Его член вдруг выскользнул из моего рта, генерал одним движением вздернул меня на ноги, схватил за талию, поднял – и я оказалась прижата спиной к стене, а он заставил меня широко развести ноги и одним махом насадил на свой член, взяв меня на сей раз самым традиционным способом.

10

Как узко! И какой он большой!..

В который раз меня лишили девственности, но впервые это произошло так стремительно, дико, неистово!.. Член вошел до самого основания, заполнив меня всю, заставив сердце замереть, а потом пуститься вскачь.

Какая сила!.. Какая страсть!.. Эта дурочка Сесилия многое потеряла, выбрав другого мужчину!

Войдя в меня до конца, Мерсер остановился, тяжело дыша.

Кончил?.. Но я чувствовала его член внутри – нет, он еще не выстрелил, он был твердым, как камень, и жаждал продолжения… Но почему мы остановились?..

- Ты… девственница?.. – спросил генерал тихо, словно не веря.

Нашел время для разговоров! Когда дело сделано!

- Да, господин, - произнесла я сквозь зубы. – Была ею. Но не останавливайтесь, прошу вас.

- Почему не сказала? – совсем рядом я увидела его расширившиеся глаза – темные, горящие безумием, но сейчас в них было еще что-то…

Еще что-то, кроме страсти, кроме животного вожделения…

- Не успела, - я приникла к нему, обнимая за шею и обхватывая его поясницу ногами, чтобы устроиться поудобнее. – Не останавливайтесь, господин… Я так желаю вас… я умираю без вашей любви…

- Если бы я знал… не стал бы… - выдохнул он, но уже двинул бедрами вперед и назад, и опять вперед, не в силах противиться желанию.

- Верю вам, - шепнула я ему на ухо и прикусила мочку, получив еще один толчок – уже посильнее. – Но вы уже взяли меня, - продолжала нашептывать я, в то время, как он задвигался – сначала медленно, потом убыстряя движения, - так что теперь не будем останавливаться, а поспешим навстречу наслаждению…

И мы поспешили – забыв обо всем, о гостях, о госпоже Сесилии, о ее муже, которому генерал проиграл любовную битву.

Горячий пульсирующий член врывался в меня снова и снова, буравил, проникал все глубже, и я задыхалась от наслаждения под этим напором. Это стоило того!.. Плен у Тюна стоил того, чтобы узнать подобное!..

Пока Мерсер брал меня, рыча как дикий зверь, я ласкала языком мочку его уха, а потом  крепко, взасос, поцеловала в шею и укусила – не слишком сильно, но чтобы остался след. Пусть все видят эти знаки страсти, пусть знают, что я заклеймила этого человека. И пусть он думает, что владеет мною, на самом деле это я владею им. Я подчинила его страсти, легкому и быстрому удовольствию. Тот, кто попробовал мед, никогда не посчитает сладкой брюкву. Так и генерал – всё после дикой лисьей любви покажется ему недостаточно чувственным, недостаточно сладким…

Движения Мерсера стали судорожными, он вцепился в меня, оставляя синяки на моих ягодицах, а сам двигал бедрами все быстрее. Его стоны и тяжелое дыхание сводили с ума, и я сама стонала в ответ, желая разрядки и мечтая, чтобы она не наступала подольше – чтобы продлить это удовольствие, которое можно было сравнить только с огнем – обжигающим, испепеляющим!..

- Сейчас… кончу… - прохрипел генерал, схватив меня одной рукой за шею и заставляя посмотреть ему в лицо.

- Да!.. да!.. – шепотом крикнула я, утопая в человеческих глазах – кто бы мог подумать, что в них можно утонуть.

Люди… смешные и жалкие создания… слабые, безвольные, охочие до богатств и наслаждений… Но сейчас…

Взгляд человеческого мужчины возбуждал сильнее, чем движения разгоряченного члена. Я всхлипнула и откинула голову, уперевшись затылком о стену. Мир раскололся на тысячи золотых осколков и померк, а я на несколько секунд потеряла связь с реальностью, переживая самое мощное удовольствие, которое только выпадало за мою лисью жизнь.

Еще два толчка – и генерал закричал, вонзаясь в меня в последний раз. Я чувствовала, как горячее семя, выплескиваясь из его члена, ударяет в меня крепкой струей. Член внутри меня подрагивал, но был всё ещё большим и твердым. Очень большим....

Ну вот, а говорил, что не сможет кончить обычным способом…

Я скрыла улыбку, спрятав лицо на плече любовника. Мы оба прерывисто дышали и сжимали друг друга в объятиях, не в силах оторваться. Я первая пришла в себя и погладила генерала по плечу:

- Вам надо вернуться к гостям, - шепнула я, - они посчитают это неприличным – то, что вы бросили их.

- Молчи, - выдохнул он и поцеловал меня в губы.

Он поцеловал меня впервые, и было странно целоваться с мужчиной, который столько раз поимел тебя в разных позах. Его язык проник между моих губ, жадно окунулся в мой рот, скользнул по зубам, коснулся моего языка… Только что мужской член атаковал мое тело, завоевывая его, подчиняя, забирая в плен, а теперь генерал начал атаку языком – будто собирался завоевать и подчинить себе мою душу.

Я первая прервала головокружительный поцелуй, изнемогая, закрывая глаза.

Генерал опустил меня на пол, и я вынуждена была опереться о стену, чтобы не упасть – ноги дрожали, и во всем теле была приятная слабость. Хотелось улечься тут же, на полу, свернуться клубочком и подремать, укрыв нос хвостом.

Но когда я открыла глаза, сонливость пропала, как ее не было – в темноте коридора, на расстоянии шагов десяти от нас, я увидела господина Бринка. Он наблюдал за нами, и лицо у него было застывшим, как маска. Зато глаза горели таким же страстным безумием, как и глаза Мерсера.