Литературное краеведение.

Часть первая. Сюжет для прозы и жизни...

Часть первая. СЮЖЕТ ДЛЯ ПРОЗЫ И ЖИЗНИ.

Все литераторы – лгуны. И врет Великая Литература.

Насчитывая около четырех тысяч лет от дня своего рождения, она создавала и создала уже все вымышленные истории, умеющие потребителей отвлечь, привязать, интересовать. Она обходит стороной, проблемы обычной не вымышленной, а настоящей жизни, не только не умея их правильно или подробно описать, но превращает обычную жизнь в подобие истории, рассказывает сказки, заботится о некотором отображении жизни для себя, как о единственном создании СЦЕНАРИЯ ЛИТЕРАТУРЫ.

Ночь наступала летняя и теплая. Взлетая с сырых болот и очистных сооружений, искусно замаскированных лесопосадками, жужжали свирепо размножающиеся в июне комары. Блестели слитками крупнеющие звезды, а небо бархатным казалось и темным, сине – серым.

В День Города вела ЛИТЕРАТУРУ В НАРОД. «Шла в люди» ответсеком сама, но не одна, а вместе с подчиненными Союзу Писателей литераторами.

Неточное слово. Литература и литераторы были свободны и в смутное время предыдущего ГУБЕРНАТОРСКОГО УПРАВЛЕНИЯ – ненужными никому, поэтому постоянно безденежными. Но мне подчинялись они охотно, я мало старалась руководить.

Чаще создавала. То выбью машину для поездки, то рукопись издам.

Не беспокоили меня в тот вечер комары, мысли грызли разные. День Города большим праздником собирался быть. Гуляния горожан, аттракционы и развлечения, игрушки, мороженое, шарики, другие развлечения праздника.

И дочь моя хотела бы на праздник попасть, но не просилась со мной вместе на праздник, даже погулять и поприсутствовать. Воспитанная в понимании с детства, сейчас понимала – нельзя.

Она понимала: «Мама работает», смотрела умоляюще, хотела шарик с праздника получить.

А денег в доме не было давно.

Те времена стояли смутные, прошедшие давно. И жить без денег мы привыкали просто так. Я вам рассказывала уже, как собирала с утра во дворе пустые бутылки, сдавала их по технологии подсмотренной мною случайно у местных, соседних ребятишек и получала необходимую и небольшую сумму и покупала на нее билет на поездку до Дома Творчества, где была Ответственным Секретарем при Союзе Писателей? Поэтому присутствовала на работе, старалась за литературу, поскольку в предыдущее губернаторское правление, никто на нее никакого внимания не обращал.

Дел подходящих не было и денег не было тоже. Книг для продажи не находилось. И мысли зря сверлили мой лоб.

Литература ожидала бы праздника, если бы выжить или существовать в нашем городе могла. И ждали от меня все нищие литераторы, они и сами не знали, какого чуда они ожидали от меня.

Прихлопывая особенно настырного и крупного комара, я вдруг сообразила. ИСТОРИЯ! Я напишу историю в стихах к завтрашнему утру, издам ее, если получится. Не отвлекали меня больше свирепые комары, я думала и работала.

Я говорила вам уже, как быстро я, иногда, пишу. Но это, впрочем, отдельная история. К утру поближе, не засыпая совсем, я создала трагически – печальную историю японской гейши Йоко.

А почему Йоко? Хм, не знаю, с Японией я только литературно знакома, читала – жену Джона Леннона звали Йоко Оно.

История гейши Йоко была готова. От всех переживаний бессонной ночи, полной вдохновения и торопливого творчества, я не хотела спать вообще.

Знакомый с компьютерами человек у меня тоже был. Я созвонилась с ним с утра и объяснила, что мне надо. К нему отвезла черновики и рисунки, затем получила оригинальный макет, еще немного подождала, взяла авоську, полную свежеотпечатанной литературы.

Я увозила на Праздник Города гейшу Йоко, размноженную в количестве пятидесяти печатных штук. Была счастлива.

Мои литераторы найдут свой праздник. Меня провожала дома суровая маленькая дочь, просила, требовала: «Мама, не забывай про шарик».

От праздника мне был необходим единственный воздушный шарик. Я помнила о нем, вручая литераторам авоську с книгами, распоряжалась: «Продавайте».

Давно над нашим городом, еще при прежнем губернаторе, стояли и продолжались особенно для культуры темные и бедные для печатания и книгоиздания времена. Книги нашего Союза Литераторов не издавались несколько лет подряд.

Как были обрадованы, даже опешили поэты и прозаики. Помчались продавать.

Я видела: поэт Честноков, в те времена импозантный очень, и в гриве густых кучерявых волос, бросился к женщине, точнее даме из наиболее обеспеченных городских слоев. Я не рассказывала вам еще, что городские гуляния происходили на Северном Венце в местах расположения ( и проживания) элиты нашего города.

С тоской в глазах и требованием страстным, в простой телогрейке на голое тело поэт встряхнул кудрями и прохрипел: «Купи!» Такая необходимость возникала в его голосе, такие желания!

Дама прогуливала коляску. В ней бултыхался ребенок. Мне издали было непонятно, он сын ей или внук. Теряясь от напора поэта и Честнокова, дама бросала растерянные взгляды. Младенец в коляске развлекался и гулял.

- Купи! – Повторил Честноков. Спасения даме не было. И я сидела на пригорке, картину видала всю. Изголодавшиеся за зиму, всеми забытые литераторы вносили свою лепту в праздник.

Литература умеет творить как свою собственную, так и параллельную реальность. Как потасовки вспыхивали, как появлялись разные драматические и поэтические мизансценки. Читались и представлялись, объяснялись и описывались различные похождения гейщи – японки.

И окающим поволжским говорком, одним предложением или словом, Словесники от Литературы добивались моментальной и яркой похожести.

Я сдвинулась с бугорка чуть–чуть дальше. Стихия Литературы сейчас разгулялась вовсю. И, ощущая себя вдруг «бандитской мамой», я поняла, что выпустила на волю – не только свою фантазию, книгу или людей, но нечто большее, захватывающее, малопонятное.

Часть вторая. Литературное краеведение.

Часть вторая. ЛИТЕРАТУРНОЕ КРАЕВЕДЕНИЕ...

В те годы давние, глухие …

Из рассказов М. С. И. Вместо эпиграфа...

...Присутствие Настоящего Творчества может изменить жизнь любого человека, присутствуя в каждой внелитературной категории. Сворачивается пространство, изменяются время, вес, масса, скорость и ускорение. В процессе рассказа приобретаются новые качества, пока еще непонятные для нас...

Я только еще собиралась на встречу со знаменитой местной поэтессой и писательницей М. С. И., а пространство и время уже выполняли вокруг меня не вполне понятные кренделя. Вдруг начинали улыбаться люди на лицах у которых предрасположенность к суровой хмурости была записана специальными морщинами.

Хмурость писалась для этих лиц навечно, от сотворения времен. И вдруг - заканчивалась, как будто понимала, что я спешу навстречу Высокой Литературе!

Спешила, торопилась к своему киоску, оправдывалась даже, что отлучилась на минутку - продавщица из киоска шоколадок и газет. Была любезна и готова продать мне любой товар.

И создавалась Новая Всеобщая История о необычных возможностях и Гражданском Перемирии всех тех людей, которые в трамваях скандалят пожизненно: вчера и раньше, сейчас и до скончания всех времен.

Одно лишь предвкушение Талантливо Рассказанной Истории вдруг заставляло окружающую действительность переворачиваться приятной стороной ко мне. Я вдохновлялась тоже. Мне оставалось только очередную увлекательную историю выслушать...

...Однажды состоялся выезд на природу, - начинала свой рассказ М. С. И. - одобренный официальным литературным руководством и совмещенный со съездом писателей нашей области. На обсуждение поездки я оказалась приглашена.

И выбила - выпросила транспорт и разрешение на поездку для всех своих поэтов.

Итак, разрешение было получено. Недоставало необходимой мелочи, материальных средств, тех денег, которые в прошлом губернаторском правлении нам на литературу забывали отделять.

Конечно, деньги были. И на культурно - массовые митинги и шествия они всегда аккуратно шли.

- Культура, вперед! - Кричал Вожак и директор Дворца Культуры. Отобранная для торжественного показа Культура шла вслед за ним, с плакатами и лозунгами над плечами выборных культуристов и под аплодисментные: «Одобряем» присутственных, официальных, лиц.

И средства на развитие культуры перечислялись, находились, шли... И Управление Культуры работало, добывая гранты. И жаловалась мне в частном разговоре приятная управленческая и культурная дама, что снятся ей неожиданные сны, напоминают они ей Гоголя и мистику его рассказов «Шинель» и «Нос».

И жаловалась дама, какая болезненная во сне вырастает у нее огромная шишка во лбу от сложностей оформления огромного количества бумаг, предназначенных к отысканию средств, необходимых для развития Областной Культуры.

О нас литераторах забывали всегда: Нет! Не бывает никогда! Не выделен и вновь официальной заботой обделен...

С утра мы выехали. Поэтам был подан транспорт, похожий на побитый грузовой рыдван. Поэты погрузились. И, доставая домашние заготовки, готовились будущий праздник отмечать.

Сопровождающая дама посмотрела, разгулы страстей предчувствуя, и скрылась в кабину, села рядом с шофером.

Приехали на место, десантом высадились. Я осмотрелась внимательно. Увидела, что вокруг расставлено много киосков по продаже разной всячины.

Я подходила к каждой продавщице, просила выставить, и, если получится, продать, уговаривала их.

Все продавщицы согласились, и я поставила к продаже весь тираж своей недавно изданной книги.

Я говорила вам уже, что в эти года зарплату не выплачивали вообще или платили с такими задержками, а инфляция росла, и муж не понимал, иногда: за месяц преподавания ему заплатили или сразу за полгода. А, чтобы приезжать на работу вовремя, я собирала деньги на проезд заранее, сдавала пустые бутылки по технологии подсмотренной мною у соседских мальчишек.

Мы выступали перед громкоголосым микрофоном, кричали с помоста открытого кузова машины свои песни и стихи. С официальной частью покончивши, собрались все вместе отдохнуть. А, впрочем, нет, одними только моими поэтами...

Начальство отдыхало особенным образом. Им приготовлен был банкет. Я посмотрела в голодные ждущие и жаждущие глаза собственных литераторов, прошлась по киоскам и неожиданно поняла, что праздник удался.

Пришли на праздник местной литературы многие зрители, ценители, посетители. Они покупали литературу. Тираж моей книги распродан был весь.

Я оказалась обладательницей большой суммы, держала в руках три тысячи рублей. Вернулась к литераторам, сказала:

- Деньги есть.

Немедленно сменилась обстановка. Отказываясь (откалываясь) от начальства, нас окружал сочувствующий контингент.

Шофер автобуса переставал посматривать свысока и отозвался на предложения поехать за пивом и закусью. Команда для автобуса поспешно подобралась и отбыла. В поисках близлежащей деревни и продуктового магазина.

...Литературы прибыло! Приличным количеством человек литературных замов или помов, которые смекнули, что с литераторами гулять веселее, чем в чинной начальственной компании дожидаться, согласно субординации, чинов и звания, доступности до барского стола.

Я слушала рассказ выдающейся местной поэтессы, о тех событиях, которых в моей жизни не было и быть не могло, и хмурилась от невозможности пересказать правильную историю, не потерявши при переносе на бумагу, ни точки, ни интонации, ни запятой...

Бывает еще в нашей жизни «Театр Одного Актера» и, затаив дыхание, так много зрителей сидят и наслаждаются актерским мастерством. Но быть не может Театра Единственного Зрителя. В коротких рассказах о жизни рядом с литературой непредусмотрен Инструкцией он...