Литературный сериал Дети Калипсо. В Активном Поиске

Пролог. Баллада о Любви

Владимир Высоцкий
Баллада о Любви

Комментарий В. Высоцкого:

…Я сегодня получаю вторую записку такую: есть ли у меня песни о любви. Безусловно, есть. Только вы знаете что, ведь все песни — лирические. Лирические — это значит, своё собственное восприятие мира ты рассказываешь. Вероятно, мои песни о любви меньше всего похожи на песни, которые навязли у нас в ушах, ну например типа: «Ты не плачь, моя любимая!» и так далее. Кстати говоря, музыка её — один к одному музыка старинной итальянской песни. Я не думаю, что композитор это сделал специально, но так уж у него получилось… Я спою песню вот в ответ на записку. И не в доказательство того, что — могу я, умею или нет, — я действительно давно не пел эту песню и хочу для женской половины сегодняшнего зала — а может, кому-нибудь будет и из мужчин интересно, — спеть песню о любви. Так она и называется — «Баллада о Любви»…

— В. Высоцкий, Учкудук, Узбекской ССР, выступление в к/т «Летний», 21.07.1979

Когда вода всемирного потопа
Вернулась вновь в границы берегов
Из пены уходящего потока
На сушу тихо выбралась любовь
И растворилась в воздухе до срока
А срока было сорок сороков

И чудаки — еще такие есть -
Вдыхают полной грудью эту смесь
И ни наград не ждут, ни наказанья
И, думая, что дышат просто так
Они внезапно попадают в такт
Такого же неровного дыханья…

Только чувству, словно кораблю
Долго оставаться на плаву
Прежде чем узнать, что я люблю
То же, что дышу, или живу!

И вдоволь будет странствий и скитаний
Страна Любви — великая страна!
И с рыцарей своих для испытаний
Всё строже станет спрашивать она
Потребует разлук и расстояний
Лишит покоя, отдыха и сна…

Но вспять безумцев не поворотить
Они уже согласны заплатить
Любой ценой — и жизнью бы рискнули
Чтобы не дать порвать, чтоб сохранить
Волшебную невидимую нить
Которую меж ними протянули…

Свежий ветер избранных пьянил
С ног сбивал, из мертвых воскрешал
Потому что, если не любил
Значит, и не жил, и не дышал!

Но многих захлебнувшихся любовью
Не докричишься, сколько не зови…
Им счёт ведут молва и пустословье
Но этот счёт замешан на крови
А мы поставим свечи в изголовье
Погибшим от невиданной любви…

Их голосам дано сливаться в такт
И душам их дано бродить в цветах
И вечностью дышать в одно дыханье
И встретиться со вздохом на устах
На хрупких переправах и мостах
На узких перекрестках мирозданья…

Я поля влюбленным постелю
Пусть поют во сне и наяву!
Я дышу — и значит, я люблю!
Я люблю — и, значит, я живу!

Недалёкое будущее…

Над безмолвной пустыней снова затеплился серый рассвет. Солнце скупыми лучами раскрасило эти далёкие края — и вот над необъятным миром склонов, оврагов, валунов, торросов, скал, острых камней и насыпей постепенно проявилось серебристое небесное море. В недосягаемой вышине слабым мерцанием серебра расцвели волнистые махровые облака. Этот рассвет сопровождался привычным молчанием вечности. Ни росы на камнях, ни дождинки с неба — всё это было фантастической редкостью посреди пустыни, лишенной живого и человеческого. Лишь одинокая, бесконечно длинная гряда насыпей вдоль монорельсовой дороги обозначала присутствие в этом суровом крае разумной цивилизации. Но даже этот след, оставленный людьми, будто давным давно вмёрз в неизменно вечный пейзаж.

В этом мире ничего и никогда не менялось тысячелетиями. За исключением суетливого бега автоматических станций по барханам, молчаливой работы строительных апаратов в безымянном и безызвестном котловане на склоне горы, да медленно двигающихся, не мерцающих светлячков в небе.

Очень немногое выдавало в этом молчании полузаброшенной и пустынной местности тесную близость высокоразвитой и всемогущей цивилизации.

Но этим утром молчание пустыни было нарушено гнусавым грохотом. За неимением возможности пропускать высокие ноты, атмосфера сгустила звуки на басистом рокоте. Над монорельсовой трассой резко взметнулась пыль. С громом по трассе, в направлении от обжитых районов цивилизации к самым окраинам — горам — летел силуэт рукотворного транспортного корабля. Машиной управлял явно лихой человек, ведь эта дорога десятилетиями никуда не вела, что либо человеческое заглядывало в эти края нечасто, а потому для такого путешествия нужно было немалое мужество и лихачество. Появление незванного гостя в дальнем районе пустыни резко заинтересовало мириады незримых наблюдателей высоко в небе.

Эпизод 1 - Две Художницы

На закате дня

Остывает лето

Расплескались брызги света

Мы переживём

Мы с тобой ещё споём

Надо только выбрать день!

Hi-Fi — Я люблю (2002)

7 октября 2084 года.

08.36.07 AM UTC±0:00

Субботнее утро — замечательное время для творчества. Так было заведено у Оксаны. Уладив накануне днём все школьные дела, вечером она тоже решила не отдыхать: она засиделась допоздна за уроками на понедельник. И это всё лишь ради того, чтобы полностью посвятить себя рисованию в выходные. А рисовать она очень любила. Полки шкафа в её комнате прямо-таки ломились от альбомов и тетрадей — изрисованных всяких мастей художествами. И вот, с самого утра старшеклассница местной станционной школы закрылась у себя в комнате, желая отречься от бытовой суеты и заняться любимым делом.

Каждую субботу она выдумывала себе задание для рисунка. Зачастую это были пейзажи, животные, люди… Но сегодняшняя суббота отличалась от остальных. Об этом Оксана задумалась, когда пришла пора взяться за белые листы бумаги.

— И ничего толкового в голове, — хмурилась она, рассматривая чистый лист альбома и покручивая пальцем кудрявый локон.

Размышляя над рисунком, она всё ёрзала по дивану и перебирала картинки в голове. А мысли её летали вокруг сегодняшней даты на календаре.

«Ещё полгодика и будет мой день рождения. Всего-то…»

В этом году даже день рождения был особенным. Как-никак совершеннолетие. Все её сверстники ровно за полгода «до» — загадывали по обычаю желание на оставшуюся жизнь. По поверию, если определиться со своими мечтами ровно за полгода до совершеннолетия, то мечты обязательно сбудутся.

— А о чём я мечтаю? — спросила сама себя Оксана. И задумалась настолько глубоко, что вместо образа, олицетворявшего эту самую мечту, стала вырисовывать на листе непонятную бесформенную каляку-маляку. Она сначала даже приготовила для обводки свой счастливый автомаркер темно-сиреневого цвета. Его в руки художница брала редко и только для самых важных, праздничных случаев.

«Профессия? Работа? Будущее…» — бесполезные мысли кружились хороводом, не давая сосредоточиться ни на рисунке, ни на желаниях.

И пока она думала, у каляки стали отрастать цветастые чешуйчатые крылья. Когда непонятное нечто стало больше похоже на живое существо, Оксана резко остановилась и стала озадаченно разглядывать своё же творение.

— Хочу увидеть бабочку?

А ведь она никогда её и не видела. В краях, куда её с самого рождения занесла судьба, ни бабочки, ни жучки, ни другая насекомая живность попросту не водилась.

Скетч бабочки вышел красивым и необычным, но он быстро надоел. Оксана даже не стала его дорисовать, отбросила на пол, а сама растянулась на уютном диванчике.

— Дневник. Начать запись, — произнесла она магическую команду.

Стоявшая в углу комнаты камера с больши́м зеркальным блоком, повинуясь заклинанию, ожила и сама обернулась огромным объективом к хозяйке.

— Вот и наступило седьмое октября. Полудень рождения, — сказала девушка, и усмехнулась тому, как забавно это «полу» прозвучало. — Это же надо было выдумать такое. Придумывать себе будущее. Ну, вот оно моё будущее! Хочу стать художницей! — воскликнула она. И сразу же поморщилась от этой идеи. — Нет, не то. Я же уже рисовать умею. Дневник, как ты думаешь, а можно ли жить с такой профессией? Тем более здесь…

Когда-то учительница ей сказала, что её творчество — это призвание, но нет такой профессии «художник». Профессии любят конкретику. Дизайнер-иллюстратор или инженер-архитектор. На худой конец, художник-график или импрессионист-передвижник… Оксана не хотела, да и не сумела бы разобраться во всех этих тонкостях. Она любила рисовать и рисовала всё, что видела.

— И что мне тогда выбрать? Виртуальный дизайн разве что… — в размышлениях Оксана задрала ноги на стену и вытянулась в любимой позе. Кудрявые невесомые волосы плавно упали с плеч и повисли над полом, подарив мимолетное ощущение свободы.

— Точно! Свобода…

Оксана ухватилась за эту мысль: та подарила ей целую радугу эмоций. Ведь ещё всего полгодика, и она станет свободной от всего навязчивого, что её окружает!

— А это годная идея. Я хочу стать свободной. Может, тогда у меня будет много времени на рисунки?

Идея оживила безмятежную душу, и Оксана, кувыркнувшись, перевалилась на пол через край дивана.

Эпизод 2 - Вечно Бессонный

В 5 утра люди решают

Уехать из клуба или отключить компьютер,

Погладить спящего рядом кота или покурить,

Выехать в аэропорт или написать SMS любимым…

В 5 утра люди делают выбор.

Ты — мои 5 утра

23 октября 2084 года.

04:34:27 GMT+4

Умытый дождями, продрогший от октябрьского холода, устланный размокшей жижей от опавших ржавых листьев город раскинулся на холмах бескрайнего центрального Поволжья. Было уже поздно, но что Время Мегаполису? Даже в самые глухие часы ночи среди его жителей находятся те, кто вечно бессонны. Они многолики: заступившие на ночную службу или пришедшие поздно с работы, но не нашедшие сил, чтобы уснуть, романтично влюблённые или укорённые одиночеством.

В отдалённой южной части Саратова, километрах в двух от набережной Волги, на холме тянулся ввысь своими корпусами типичный спальный микрорайон. В угловой квартире на четвёртом этаже всю ночь не угасал свет в окнах. Обитателю этой квартиры на сегодняшнюю ночь выпало нелёгкое дело.

Близился пятый час утра, а работа с расчётами всё тянулась и тянулась. В раскрытых кипах электронных документов на бессонную голову можно было окончательно запутаться и напрочь сойти с ума.

Всю ночь Андрей трудился над статистическим отчётом, взятым на заказ у знакомого второкурсника, Кромина Виталика. В сборной солянке внутри студенческой работы были данные по экологии и микроклимату Волгоградского водохранилища. В основном это были замеры загрязнения воздуха, воды и почвы на его территории, статистика ветров за последние полвека и ещё внушительное изобилие фактов и цифр, таблиц и диаграмм.

В комнате царила рабочая тишина, такая глубокая, что можно было услышать храп отца, спавшего за стеной. Мягко тикали редкие для цифрового столетия механические часы на стене, а за окном едва звучно проносились машины. От рабочего напряжения в ушах периодически возникал приглушённый звон и, сочетаясь с непроницаемой тишиной, неприятно давил на голову. Вдобавок ко всему, влажные пальцы уже стали сильно скользить по стеклу консольного дисплея мимо «кнопок», отчего на панорамном мониторе компьютера время от времени возникала неразбериха. Будто сам дух его рабочего «Алькора-704» подсказывал хозяину передохнуть.

Вбив из одного документа в другой последнюю строку с цифрами и сохранив работу, парень глубоко вздохнул и откинулся на спинку кресла, провалившись в тень от мягкого жёлтого света настольной лампы.

Нудный копирайт: посчитай, запиши, скопируй, вставь, снова посчитай… Все дела худо-бедно Андрей уже закончил, но отдавать работу всё же было ещё рановато. Судя по всему, заказчик, учившийся на факультете прикладной экологии, проштрафился у местных совсем в доску. Мало того, что ему задали сделать расчёты в статистическом виде, так это же нужно ещё и вывести собственным почерком на ровные, идеально белые листы.

«Вот же! Прямо сам себя проклял… Эпопея с писаниной на сегодня не перевалила даже за кульминацию. Чёрт… Зато стрясу вдвое с этого двоечника».

Всё это настолько наскучило за минувшие пять часов труда, что парень уже успел пожалеть о принятом решении. Взяться за то, для чего в древности писатели нанимали писарчуков, было немного необдуманным решением, тем более, на ночь глядя.

«Хотя назвался пирожком — полезай в коробок. Вроде так эта пословица звучит? Может все-таки отправить ему, как есть? Пускай Виталик сам добивает!»

Андрей решил сбросить с себя излишнюю ответственность за заказ и попытался упростить свои муки. Он открыл страницу «Глагола» — морально устаревшего, но ещё актуального местечка в интернете. Великой популярностью этот цифровой уголок давно уже не пользовался, уступив во многом новейшим облачным соцгигантам типа «Виртуса», «Portal» или «Danketsu». Но даже в мире, переполненном самым разнообразным пафосным мультимедиа, простецкая текстовая «флудилка» нашла своё место и использовалась студентотой со всего Союза для работы, мгновенной и доступной связи или хранения тех фоток, которые заслуживает быть запихнутыми куда-нибудь подальше от посторонних глаз.

Андрей как раз принадлежал к тем, кому удобнее было иметь маленькую уютную страничку, чем огромный и навороченный виртуальный «суперкомбайн». Всё потому, как такой штуке для полноценного пользования требовался виртуальный терминал или хотя бы визор. Такой роскоши у Андрея не было, да и обилия «контента про себяку» у него тоже не водилось, за исключением некоторых памятных архивов.

Виталика, естественно, в пятом часу утра в «Глаголе» не оказалось. Он хоть и та ещё «сова», но обычно выходит из лички в начале третьего ночи.

«Зараза, теперь в универе его придется ловить! Хотя…»

Уже скинув документ в заранее написанное сообщение, парень занёс палец над кнопкой «отослать», но тут жаба наживы его стала душить.

Эпизод 3 - Племя «Гидросферки»

Солнце моё, моё небо, мои облака под ногами

Брызги и свет, сокращающий время пустыми ночами

Подарю тебе я всё, что есть где-то там, где-то тут между нами

И мелодии все разошлю по планете я кораблями к тебе…

Зарисовка - К Тебе (2016)

23 октября 2084 года.

08:28:44 GMT+4

Университет, в котором учился Андрей, имел длиннющее название — Саратовский государственный университет экологии гидросферы имени Валентина Кирилловича Хильчевского. В народе и среди студентов аббревиатура «СГУЭГ им В.К. Хильчевского» популярностью не пользовалась, и хотя университет был одним из крупнейших во всём Поволжье, саратовчане называли его попросту «гидросферкой».

Универ располагался там, где ему в черте города было самое место - на западных окраинах лесопарка Кумысная Поляна. Когда-то давно этот парк опоясывал весь город по западной стороне и стелился по местным склонам, холмам и пикам. Но за прошедшие годы Саратов подрос настолько, что его городские массивы давно поглотили степные и лесные окраины. Там, где когда-то были поля - теперь возвышались новые деловые центры и микрорайоны. Там, где раньше были края пустырей, появлялись промышленные коммуникации и фабрики. То, что было когда-то нетронутым краем природы, теперь оказалось зелёным сердцем буйно растущего города.

Здесь, на границах Соколиного и Старого Фрунзенского районов «гидросферка» будто бы сдерживала генеральное наступление индустриальной громады на остатки старого пригорода. И линией границы этих двух миров, которую студенчество универа по праву считало своей собственной линией фронта, стал Лесопарковый проспект, уходивший с южных окраин Нового Саратова прямиком на Большую Саратовскую Кольцевую дорогу.

Всю оставшуюся часть утра Андрей готовил свою бессонную голову к предстоящим ранним занятиям. Прогулка на свежем воздухе пошла на пользу, ему даже удалось вздремнуть по пути в универ, пока рейсовый электробус неспешно катил по своему маршруту. Бодрости это не прибавило, но мысли в голове более менее приобрели адекватность и ясность. И как оказалось, старания его пролетели зазря, ведь первую пару по неведомым причинам «сняли» с расписания. Но зато на втором этаже главного корпуса парень обнаружил своих старых друзей — «Сетевого» Серёгу Авдеева и Илью «Беляка» Беляева.

Андрей аж с другого конца длинного коридора узнал обоих. Серёга — с брутальной бородой, выверенной триммером, бритыми висками и каштанового цвета хайрами.

Илья же — противоположность Серёги. Если «Сетевой» даже зимой умудрялся держать красновато-бронзовый загар, отчего казался закоренелым южанином греческих кровей, то Илья был, наоборот, пепельно-светлым. Русые волосы, матово-бледная кожа и абсолютное спокойствие глаз стального серого цвета давали ему облик гиперборейца.

Они были противоположностями даже в стилях и темпераменте. Брутальный и небрежный Серёга, в потёртых джинсах и толстокожей мотокуртке, обладал высоким и резко звенящим, как дёшевая общажная гитара, голосом. Противовесом ему был аккуратно подстриженный, интеллегентной внешности Илья, редко появлявшийся на людях без пиджака изящного покроя. Даже его голос обладал ёмкостью и глубиной, как у дорогой автоаккустики.

Андрей же был между ними чем-то средним, и тем оставался на протяжении всех восемнадцати лет дружбы. Он перенимал черты то одного своего друга, то другого. Пиджаки и студенческую форму бежевого цвета он, к примеру, в отличие от Серёги, переносил с лояльностью, но вот до свежести и собранности Ильи ему было далековато, да и харизматичным голосом он тоже не обладал.

Как обычно, троица неразлучных повстречалась на любимой скамье перед дверями кабинета геофизики. Ударили по рукам, громко разболтались о насущном. Они сегодня пришли сюда разными дорогами, хотя живут в одном дворе, друг напротив друга. Сама собой пришла идея скоротать время пары на улице. И хоть время было раннее, а погода промозглая, все трое махнули подальше от учебы и поближе к природе, прихватив с собой встретившегося по пути сокурскника Валеру.

Выход во внутренний дворик находился на этаж ниже, и туда вела винтовая лестница. Она была вынесена на угол здания в остеклённую пристройку, походившую на боковую башенку замка. За окнами простирался утренний пейзаж дремлющих дубов и берёз в золотых осенних одеждах. Утренний туман потихоньку рассеивался, и сквозь его сырую пелену к земле пробились лучи уже едва согревающего осеннего солнца.

Первым во дворик влетел Серёга, пнув дверь ботинком, отчего та жалобно скрипнула на петлях и растворилась нараспашку.

— Сержио, ну что же ты так невежливо к вещам обращаешься? — воскликнул Илья, на что Серёга ответил что-то из разряда «не царское это дело, дверь за ручку дёргать».

— Ему педальку подавай, чтобы нажал, и всё само сделалось, — подтрунивал Валера.

Андрей просто молча вышел вслед за остальными. Усталость от бессонной ночи немного подматывала, а душа в теле чувствовала себя явно не на своём месте. К тому же мыслями он был совсем не с друзьями. Неосознанно, лихорадочно, бессонным сознанием он перебирал версии появления Оксаны. Будто проговаривая, что бы хотел сказать этой новой знакомой, с которой так и не успел познакомиться, Андрей уже вёл с ней диалог в своих мыслях.

Эпизод 4 - Непохожая

Мне бы взлететь — но мне мешают провода…

© Evil Not Alone — Корабли (2011)

23 октября 2084 года

06.11.35 АМ UTC±0:00

Тёплый дождь окутывал безмятежное спокойствие летней тропической ночи, и его брызги, заполоняя темноту туманной взвесью, укрыли от взора призрачный горизонт.

Она стояла на бетонном ограждении крыши, купаясь в струях дождя. Ласковый бриз мягко обнимал за плечи, будто напутствуя, поддерживая равновесие, не давая ни упасть, ни отступить.

Крупные капли влаги стекали по стройному хрупкому телу, оставляя странное, но очень приятное ощущение.

Она широко раскрыла ладони, подставляя их струям небесной воды.

Мокрые короткие волнистые пряди стали тяжёлыми от влаги, и оттого свисали по плечам, прилипая к шее и лицу. Струи воды, стекая вниз ручейками, омывали хрупкую фигуру, а тонкая рубашка, намокнув, приятно обнимала тело…

Только шум падающей воды, неровное от радости дыхание и биение сердца нарушают тишину.

Наедине с собой и наравне с Ветром…

Но вдруг в безмятежной и бесконечно размеренной картине появилось что-то иное, тонкий, чуть слышный шорох, похожий на шелест, поднятый ветром… Сквозь пелену виде́ния он донёс до сознания пение птиц и шёпот листвы, с каждым мгновением, становясь всё громче, этот ветер заполонил собою всё вокруг, внося в мир теплой сырой тьмы яркий свет и утреннюю прохладу…

Предательски зазвенел будильник, и видение рассыпалось в прах. Оксана нехотя открыла глаза и…

Потолок.

Это и была настоящая её реальность. Бессонная ночь подсунула Оксане безумно красивый сон после того, как накануне она окунулась с головой в другую вселенную, но возвращаться из сказочного сна… сюда…

Ей даже почудилось, что она почти смогла пробиться в этот другой мир. Услышать его, почувствовать. Как оказалось, ощущения были обманчивыми.

Посторонние звуки ворвались в её сон потому, что девушка, засыпая под медитативную запись тропического дождя, забыла её выключить. Мобильник проработал всю ночь и уже почти сел. Последним его долгом был «заведённый» на утро будильник. Едва Оксана проснулась, телефон истратил последние крохи заряда и отключился сам. А затем на её уши навалилось гнетущая, глухая тишина.

Ну и зачем она проснулась? Зачем ей этот потолок? Который вообще час?

Запасной будильник, подаренный Оксане отцом, будто издевался над ней. Вместо привычного времени он показывал непонятную околесицу:

«Джов, 26 Сол Либра 70 года. 17.12.56 PM»

— Да иди ты к чертям!..

Альтернативный календарь таки подсказал Оксане, что сейчас раннее утро, а не середина вечера. Но облегчения это не принесло, потому что бренное тело, которое нужно через час привести в порядок и притащить в школу, желало снова лечь в постель и больше не просыпаться.

Но проснуться было нужно. Сдернув одеяло и, не без усилий, встав на ноги, она ещё раз потянулась всем телом и громко зевнула, да так, что даже в глазах потемнело.

И вот уже босиком, по холодному пушистому ковру… Её магнитом тянуло к бумаге, от которой всё ещё свежо пахло красками. Пальцы, касаясь глянцевых принтов, всё не верили, что такая нелепая выходка реальна… Она половину ночи потратила на эту работу, стараясь не издавать ни единого звука, чтобы ненароком не разбудить родителей. А сейчас, смотря на собственное творение — на целую стену живых фотографий — она улыбалась. Что-то неуловимое было в этом чувстве. И смущение, и удовлетворение одновременно. Она устала от мутного прошлого и серого настоящего, настолько устала, что сама решила придумать себе новое будущее.

«Я хочу в Саратов» — широким почерком написала она своим счастливым маркером на самой красивой из фотографий. Это был снимок города с высоты птичьего полёта, с широким обзором на окольцованную многими дорогами, набережными и мостами Волгу. Со своим желанием Оксана определилась слишком поздно для полдника, но всё-таки лучше поздно, чем никогда...

А рядом с этим снимком ей с фотографии улыбался тот, кого она разыскала ночь назад, благодаря чуду.

Он, сам того ещё не зная, подарил ей новую мечту и новый мир. И оттого от этой улыбки по коже побежали радужные мурашки…

«Интересно, какой у него сегодня будет день? И вообще… Что там?…»

Название города было ещё новым Оксане, но в то же время махом стало немножко родным.

Перед учёбой Оксане предстояло провернуть ещё одно дело, спонтанно задуманное совсем недавно. Она задержалась в своей комнате, всё не решаясь совершить задуманное. Минута раздумий и девушка достала из шкафа съемочную аппаратуру.