Ложь между нами

Ты - моя жизнь!

❤️Дорогие читатели❤️

Рада приветствовать вас во второй части дилогии.

Первую часть читайте БЕСПЛАТНО на странице автора или по ссылке https://litnet.com/ru/book/ty-moya-zhizn-b474929

Аннотация 1 части:
- Аня, ты достала своими фокусами! – Отец грохает по столу кулаком. – Я нашёл тебе подходящую партию. И только попробуй опять сорвать свадьбу!

Жених изменил мне. Прямо на свадьбе! С моей сводной сестрой!
Я не сильно расстроилась, просто превратила в фарш папину машину на радость журналистам. Но отец тут же организовал мне новую помолвку.
Мой очередной жених – груб и опасен, и никто не знает, откуда у него такое состояние.

Не хочу выходить за него замуж, только отцу плевать на мои желания. Ведь им двигает жажда наживы, власти и... Желание угодить моей мачехе.

1. Маски долой!

2 года спустя

- Sí, gracias, – королевским кивком благодарю неизвестного мужчину, вовремя подхватившего меня под локоть.

Изящно спускаться по винтовой лестнице, подавляя инстинкт схватиться за спасительные перила. Мне тяжело ходить на каблуках.

Особенно, когда в левой руке нужно элегантно удерживать у лица карнавальную маску. При этом стараться кубарем не скатиться под ноги местному бомонду.

На память о прошлом мне осталась легкая хромота и шрам над коленом.

Чтобы не забывала никогда!

О том, как опасно доверять и любить.

Сама не понимаю, как позволила Кариму уговорить себя на это безумие – принять приглашение на званый бал-маскарад в одном из элитных ресторанов.

Конечно, таинственная наследница русского богача, сидящая запертой в своем доме, вызывает кучу сплетен и жгучий интерес. Наверное, многие хотели бы познакомиться со мной. Я тянула, сколько могла. Считаю, будет ужасно, если гордая испанка заговорит с московским акцентом.

Сейчас мой язык доведён практически до совершенства, поэтому не стыдно встречаться с местным высшим светом. А маскарад – отличный повод скрыть то, что хочется - равнодушное лицо и погасшие глаза.

Устало окидывая сквозь прорези маски расфуфыренных гостей, я мысленно благодарю приютившую меня страну за традиции. Званым февральским маскарадом тут никого не удивишь, как у нас - майскими шашлыками.

Это мой первый выход в свет. Карим уверял меня, что всё будет на высшем уровне и это мероприятие будет выгодно для меня в плане установления деловых связей и выгодных знакомств.

Не представляю, что бы я без него делала. Он – моя правая рука и помощник, благодаря ему я могу позволить себе не думать о делах. Хотя уверена, он щедро вознаграждает себя за усилия.

Хотя, какое мне до этого дело? Его усилиями, я богата, и могу не беспокоиться о будущем. Чего ещё нужно?

Смотреть на окружающий мир из-под маски даже интересно. Как в калейдоскопе мелькают строгие мужские костюмы от Brioni, цветные роскошные платья дам.

Вежливо раскланиваюсь со всеми, кто встречается мне на пути. Под любой из масок может скрываться губернатор или мэр, понятия не имею, кто здесь ещё есть.

Издалека вижу высокую, слегка сутулую фигуру Карима, элегантно плыву к нему.

Карим, как чувствует. Оборачивается и смотрит на меня, делает несколько шагов навстречу, протягивая руку. На нём маска смеющегося паяца – понять сложно, рад меня видеть или прикрывает угрюмое лицо.

С ним - несколько мужчин. Один в полумаске грифона, другой, не сильно переживая по поводу своего инкогнито, просто прикрыл глаза повязкой, как Зорро. Да и сам он будто сошел с киноэкрана – тонкие усики, изящные манеры.

- Это господин Хорхе, - Карим тихо шепчет и кивает на Зорро, видный промышленник, богатый наследник, - будь с ним полюбезнее.

- Разберусь, no es necesario hablar ruso (не говори по-русски).

Даже под маской натягиваю дежурную улыбку, подходя к испанскому наследнику. Вежливо протягиваю руку, ухоженные усики склоняются над ладошкой. Зорро что-то лепечет. Кажется, о том, как я обворожительна и мила.

Только я уже плохо слышу и почти не понимаю. Знакомый язык звучит, как эльфийский.

Серебристые перья моей карнавальной маски едва заметно подрагивают.

Прикладываю все силы на то, чтобы удержать палочку в дрожащих пальцах и не выронить её.

Потому что за плечом лепечущего наследника неожиданно мелькает призрак из прошлого.

Нет!

Показалось!

Просто какой-то мужчина в золотой полумаске...

Пытаюсь вежливо отвечать что-то испанцу, но язык с трудом двигается. Наверное, богатый Зорро думает, что я уже приложилась к шампанскому.

Плевать!

Вновь мелькает золотой отблеск где-то на лестнице, и теряется между цветастых платьев местных светских львиц.

Тело вновь деревенеет.

Почему из помещения выкачали весь воздух? Мне душно, в ушах звенит.

В отчаянии бросаю взгляд на Карима. Неужели он не замечает, то, что вижу я?

На балюстраде я вижу силуэт, который до сих пор приходит ко мне в медово-тягучих кошмарах. До боли знакомый широкий разворот плеч, гордая посадка головы.

Мужчина в золотой полумаске о чем-то беседует с дамой в сиреневом платье. Наверное, говорит что-то смешное, потому что дама заливисто хохочет, запрокинув голову.

Через окружающий гомон я слышу звонкий смех так, будто эта девушка стоит рядом. Мужчина в маске что-то рассказывает ей. Кажется, до меня доносится его ужасный испанский.

Оглядываюсь по сторонам, неужели никто не слышит этого? Он же ничего смешного не сказал...

Вновь поднимаю на глаза на балюстраду и сквозь прорезь маски и вижу, как мужчина, забыв о спутнице, смотрит на меня.

В глазах темнеет, будто в черно белом-кино я вижу только золотую полумаску на фоне блеклых серых пятен. И сияющие в прорезях глаза. Тёпло-карие...

И внутри я наполняюсь сладостной болью, способной убить.

Или возродить?

Можно написать диссертацию о том, что чувства не передаются на расстоянии.

Можно бесконечно рассуждать о том, что нельзя взглядом вызвать бурю эмоций.

Только это всё ложь!

«Это ты?» - шепчут губы мужчины.

И как в замедленной съемке я вижу, как падает с лица золотая полумаска, медленно переворачиваясь, летит вниз.

А я всё стою и смотрю на своего бывшего мужа, запрокинув голову.

Одеревеневшие пальцы не выдерживают, я не могу держать больше маску. Серебристые перья клонятся на бок.

- Todo esta bien contigo? (Все хорошо у тебя?)

Веселый паяц трогает меня за плечо. И в мир вновь возвращаются краски, он наполняется воздухом.

Делаю глубокий вдох и прихожу в себя. Краем глаза вижу, как обладатель маски, не очень вежливо распихивая по дороге случайных встречных, уже несётся ко мне.

Очнувшись, подхватываю подол длинного платья и, забыв о приличиях и неудобных каблуках, бегу к стене. Интуитивно хочется куда-то спрятаться, укрыться.

3. Для пользы дела

- Пошёл ты в задницу, Карим! – Бросаю в чемодан свои вещи. – Не собираюсь здесь больше оставаться ни дня!

- Что за муха тебя укусила, Камилла?

- Не смей меня так называть, когда мы одни! Я - Анна, слышишь, Анна! – Со злостью швыряю в него свою футболку. И тут же требовательно протягиваю руку. – Верни, это моя любимая.

Карим демонстративно комкает её и бросает в угол.

- Привыкай к своему имени, называть тебя Камиллой - нормально. В отличие от твоего поведения. Бегала по коридорам, заперлась в туалете. Еле вытащили тебя оттуда – дрожащую и заплаканную.

Упрямо закусив нижнюю губу, молча продолжаю складывать вещи. Я не знаю, умалчивает ли Карим о том, что тоже видел Макса или ему стыдно за меня?

Карим – человек-загадка. Иногда мне кажется, что ближе его у меня никого нет, что только он способен поддержать и помочь.

Но, когда его глаза, вот как сейчас, вспыхивают тёмным огнем, я его побаиваюсь. О себе, мотивах своих поступков он предпочитает не распространяться.

Я тоже не собираюсь говорить ему о том, что вынуждает меня бежать. Да я и сама толком не могу себе это объяснить. Просто хочу быть подальше отсюда! Если он не видел моего призрака, то не стоит ему про это рассказывать.

Сейчас при свете дня я вообще не уверена, что это было наяву, а не галлюцинация.

- Куда ты собралась?

- Не знаю! Возьму Аврору и поеду в какую-нибудь деревеньку. Не важно. Хочу сменить место жительства. Мне здесь надоело.

- Ты должна была показать настоящую леди. – Ледяным тоном высказывает свое недовольство Карим. - А вместо этого продемонстрировала напившуюся поломойку, которая убегает в истерике, прячется по углам... Что произошло?

- Хватит отчитывать меня. Ты мне не папочка, не брат и не муж! – Гневно наставляю на него указательный палец.

Карим с шумом выдыхает, дёргает на себе ворот рубашки. Невольно коснувшись запретной темы, чувствую себя виноватой.

- Только потому, что ты этого не хотела, – помолчав, тихо произносит он.

Его слова звучат так искренне, что я замираю, понуро опустив голову.

Не стоит упрекать человека за то, в чём его вины нет.

Да, мне неловко перед Каримом. Он носится со мной, пытается устроить моё будущее, карьеру. А я грублю и выплёскиваю на него свою злость.

Но сказать ему о том, что Макс в городе, и мне нужно спешно бежать подальше отсюда, не поворачивается язык.

Не могу!

Карим подходит ко мне, на плечи ложатся чужие руки, притягивают меня к чужой груди.

- Камилла, ты же знаешь, я смогу защитить тебя. Скажи «да», и у нас будет нормальная семья.

Прикрываю глаза, стараясь представить, что мне сейчас уютно и хорошо, но ничего не выходит. Бесполезно, внутри пусто и гулко.

- Прости... – упираюсь в его грудь ладошками. – Я очень признательна тебе. Но, давай не будем об этом.

Карим будто не слышит. Его дыхание учащается, горячими руками проводит по моим бёдрам, но я не могу даже податься вперёд в ответ на спонтанную ласку.

Меня парализует. Превращаюсь в холодный камень.

- Я ждал два года, могу подождать ещё. – Хрипит мне в лицо и наклоняется для поцелуя.

- Не хочу вовлекать тебя в больные отношения. – Быстро отворачиваю голову.

- Да сколько можно! – Вспыхивает он. – Твой муж был тебя недостоин. Пора начинать новую жизнь.

Делаю два шага назад и возвращаюсь к своим вещам. Склоняюсь над чемоданом, чтобы скрыть неловкость.

- Вот я и стараюсь это сделать. Уеду подальше.

- Но ты молода, красива. Твоя жизнь только начинается. Пусть не я, но кто-то другой сможет излечить тебя. Камилла, пожалуйста, прислушайся к моему совету. Хватит с тебя одиночества!

Искоса бросаю взгляд на Карима – он стоит передо мной упакованный, стильный. Ну почему я не могу чувствовать к нему хотя бы лёгкую симпатию? Смотреть не как на брата?

Словно судьба насмешливо собрала мою женскую любовь и нежность в ведро, чтобы перевернуть его над головой единственного мужчины в мире, которому это было не нужно

- У меня, - тут же поправляюсь, - то есть у Анны был когда-то хороший друг. Взрослый, мудрый. Он заботился обо мне и любил, как дочь. Иногда, ты напоминаешь мне его. Когда рассуждаешь вот так – благородно и честно. Но ты знаешь, я не хочу.

Карим вздыхает и поворачивается спиной. Скрещивает на груди руки.

Я уже знаю, это поза недовольства. Он не пытается вывести меня на чистую воду, не бесится от того, что я скрываю появление бывшего мужа. Просто считает мой побег блажью и не понимает, что могло меня так вывести из себя.

С облегчением выдыхаю. Сама не понимаю, почему я так не хочу, чтобы он знал об истинной причине моей истерики.

- Тогда выходи замуж для пользы. – Глядя в окно говорит он. - Ты же не одна, тебе нужно позаботиться о дочке.

4. Аврора

- Тогда выходи замуж для пользы. Ты же не одна, тебе нужно позаботиться о дочке.

Я вспыхиваю.

- Причем здесь Аврора?

- Ей нужна семья, а тебе нужен защитник и помощник. Не будешь же ты держать меня, как верную собачку, при себе постоянно. У меня тоже есть свои дела...

В который раз я изумляюсь тому, как Карим умеет вывернуть всё так, что я чувствую себя виноватой.

Казалось бы, не держу его, не прошу опекать, но каждый раз, когда разговор заходит в это русло, ощущаю себя неблагодарной тварью, на которую этот святой человек угробил жизнь.

Держа в руках летнее платье Авроры, которое я так и не успела сложить в чемодан, – такое милое, солнечно-жёлтое, опускаюсь на кровать. Раскладываю платье перед собой и в задумчивости смотрю на него.

Имя дочери отрезвляет меня. Нельзя думать только о себе, вдруг Карим прав? Он уйдёт, и что я буду делать в чужой стране, одна с ребёнком?

Срок моей беременности был слишком мал, когда случилась авария. Как мне потом объясняли врачи – в таких случаях, эмбрион или погибает, или так упорно цепляется за жизнь, что остаётся только удивляться чудесам, на которые способна природа.

Лёжа в испанской больнице, куда меня доставили после аварии, я отказывалась есть и часами смотрела в одну точку. Моего знания языка было тогда недостаточно, но по разочарованным лицам врачей я видела, что они недовольны моим состоянием.

- Еmbarazada... – долго твердила мне улыбчивая медсестричка, чем-то похожая на мою Людмилу. С такими же веснушчатыми заботливыми руками.

Я мотала головой, не понимая, что она хочет от меня. Какая ещё «эмбаразада», я и так в полной заднице. Хуже просто не бывает.

- Еmbarazada... – вновь и вновь повторяла мне настойчивая медсестричка, лучась от счастья. В отличие от тоскливых докторов на неё было приятно смотреть.

И я, не мигая, разглядывала, её пантомиму. Медсестричка надувала и округляла животик, потом, всё так же сияя улыбкой, качала на руках невидимого малыша.

- Ты беременна что ли? – спросила хриплым голосом. – Поздравляю.

- Si! Еmbarazada! – Снова повторила она и ткнула пальцем на меня.

- Нет, - я покачала головой. – Не понимаю.

Устав от моей непроходимой тупости, медсестричка махнула на меня рукой и достала из кармана телефон.

В переводчике набрала:

У тебя будет малыш. Святая Дева его хранит!

В первую секунду я оторопела. Я ещё не понимала, приготовила мне судьба новое испытание или подарила надежду?

И, хотя внутри меня страх мешался с недоверием, тогда я впервые улыбнулась.

Мысли о том, чтобы избавиться от беременности даже не возникало, хотя врачи уговаривали. Даже настаивали на этом!

Риски для меня и малыша были велики. Но, мне нужна была зацепка, чтобы взять себя в руки и жить дальше. Вместо того, чтобы лежать, уставившись в стену, стала учить язык, чтобы понимать, что говорят врачи вокруг меня.

- Это девочка, - радостно произнёс молодой доктор, который смотрел меня на УЗИ.

Я поняла без переводчика, что он мне сказал.

Тогда я улыбнулась второй раз. Потому что мечтала именно о дочке!

Я родила совершенно здоровенькую, красивую, прелестную девочку. Кто бы мог подумать, что от такого жестокого и циничного мужчины, как Макс Аверинцев может родится такое ласковое и тёплое солнышко.

Моя голубоглазая непоседа, которая так похожа на меня. Такая любимая, что становится страшно от мысли, что её могло бы не быть со мной вовсе!

- Анна, - вздрагиваю, когда Карим произносит моё настоящее имя.

Он с нажимом повторяет:

– Анна, не хочешь думать о себе, подумай об Авроре! Ей нужна полноценная семья и настоящий дом, а не взбалмошная мать, которая таскает её по всей стране.

Чтобы не встречаться с Каримом взглядом, обвожу пальцем белые цветы, вышитые на подоле детского платьица.

- Ты сейчас хочешь убедить меня, что мне стоит выйти за тебя замуж ради моего ребёнка?

- Я не говорю конкретно о себе. – Уходит он от прямого ответа. - Я пытаюсь донести до тебя, что брак с надёжным и обеспеченным мужчиной – это правильное решение. Что ты будешь делать со своей жизнью, Камилла? Разбазаривать наследство? Ты знаешь, сколько денег пришлось потратить на твое лечение. А съем вот этих апартаментов? А няня?

Карим – манипулятор, и я не всегда понимаю, что движет им – истинная забота или личный интерес. Перечисляет сложности жизни без богатого мужа, будто здесь на мою руку и сердце есть другие кандидаты кроме него.

Ах да... Ещё же есть усатый Зорро с маскарада, которого я шокировала до глубины души своей эксцентричностью. Вряд ли он жениться на леди, ради которой пришлось вскрывать дверь уборной.

- Думаешь, твои ресурсы бесконечны? – продолжает нудеть Карим. Его настойчивость начинает меня порядком раздражать.

- Нет, я так не думаю. – Встаю с кровати и укладываю любимое платье Авроры поверх своих вещей. – Мне давно пора вникать в дела и заниматься всем самой. Ты прав!

- Но... Мне не сложно помогать тебе, – растеряно произносит он.

- Ты и так много сделал, неловко постоянно тебя напрягать. – Как ни в чем не бывало продолжаю собирать дочкины вещи. - Ты правильно сказал, что я держу тебя, как собачку. У тебя, явно, полно своих дел.

- Но... Как ты собираешься со всем справляться?

- Найму управляющего, познакомлюсь с бухгалтером, юристом... Не переживай. Не исключено, что выйду замуж.

- Замуж?

- Ты дал неплохой совет. Почему бы и нет?

- Но за кого?

Я с треском захлопываю чемодан. Сдувая с лица прядь волос упираю руки в бока и дерзко смотрю ему в лицо.

- Насколько мне известно, Эдуард Вайс сейчас свободен? Как думаешь, ему понравится Камилла Крус – сводная сестричка его первой невесты?

5. Макс

Это было затмение. Сам не знаю, что на меня нашло.

Местная красотка жеманно прижимается и что-то лепечет, но мне не до неё.

Смотрю с небольшого балкончика вниз на серебристую маску, украшенную перьями. На хрупкую фигурку, застывшую неподвижно.

Анна!

Внутри всё взрывается от нестерпимой боли. Боже, как похожа!

Неужели, это она?

Не вижу лица, но что-то есть неуловимое. Молнией мелькнувшее сходство...

В этом вздёрнутом вверх подбородке. В изящном сгибе кисти, удерживающей эту проклятую маску. Она вцепилась в неё, как в защитный шлем. Держит крепко, не оторвать!

«Это ты?» - шепчу одними губами.

Чёртов маскарад, ничего не разглядеть в эти прорези. Рву свою маску, отшвыриваю её в сторону.

Склонившись вниз, перевешиваюсь через перила. Моя собеседница пугливо дёргает меня за рукав. Наверное, боится, что я расшибусь сейчас в лепёшку.

Не обращая на неё внимания несусь вниз. И только успеваю заметить, как мечутся серебристые перья вдоль стены.

Бегу, расталкивая людей, прыгаю через ступеньку.

Как пьяный, шатаясь бреду по коридорам, трогаю женщин за плечо, прошу обернуться. Только серебристые перья исчезли, будто растворились в воздухе.

Отчаявшись, стучу в дверь женской уборной. Не знаю зачем...

В ответ мне что-то кричат. Кажется, что занято.

Чужой голос на чужом языке. Или нет?

- Сеньора? – на всякий случай ещё раз стучу в двери.

И даже не слухом, каким-то неведомым локатором, встроенным в меня, улавливаю что-то родное в её ответе.

И меня накрывает! Это какое-то безумие.

Не выдержав, кулаком долблю по двери! Кричу её имя.

Зову, умолю выйти.

Женщина неподалёку громко визжит:

- Algún ruso borracho (Какой-то русский напился)

Плевать, что они там лопочут за моей спиной.

Какие-то мужчины пытаются меня вытащить на улицу через чёрный ход.

Всё, как в тумане. Кажется, под моим кулаком что-то хрустнуло.

Осознание приходит, когда меня выволакивают за двери и я вижу маячки на машине полиции. Они действуют на меня, как отрезвляющая пощечина.

Понимающе ухмыляюсь. Быстро работают здесь ребята.

- Прости амиго, не хотел, – говорю испанцу, зажимающему окровавленный нос и тут же получаю тычок в бок от одного из удерживающих меня мужчин.

Как военный трофей, меня гордо передают полицейским.

А дальше лицо на капоте, знакомый щелчок наручников и ладони, обшаривающие карманы в поисках оружия.

Опять влип ты, Макс!

Стоило тащиться сюда, чтобы сойти с ума и убедится в том, что методы работы европейских полицейских такие же, как на родине.

***
- Averintsev! Salida... Лениво поднимаюсь со скамейки. Понимаю, что это мне и меня просят на выход.

Порядок знаю. Привычно подношу руки к решётке, чтобы надели наручники.

Но местный коп демонстративно трясёт ключами. Машет ладонью – показывает, чтобы быстрее шевелился.

Странно.

Без наручников иду следом за ним. На столе получаю свои вещи – драный пиджак, карточку, мобильный, сигареты.

Доброжелательно похлопав меня по спине, местный полицай захлопывает за мной дверь участка.

В недоумении опускаюсь на ступени прямо здесь, у здания полиции. Пошарив по карманам, достаю мятую сигаретную пачку и курю одну сигарету за другой.

Чёрти что происходит!

Зажав тлеющую сигарету в зубах, щурю глаза из-за едкого дыма. Беру телефон в руку и замираю. Раздумываю.

Вопросов много, ответов – ни одного!

Но надо же с чего-то начинать.

Набираю номер Армана, он отвечает быстро, будто ждёт звонка.

- Так понимаю, тебя уже выпустили. – Слышу его низкий голос. Он всегда так – без предисловий и реверансов.

- Ты мне с этим помог? – цежу сквозь зубы с сигаретой в зубах.

- У тебя есть другие знакомые, способные это сделать?

- Нет, конечно. Ты – единственный. Как узнал?

- Птичка на хвосте принесла, - ухмыляется он. – Не успел приехать, уже прославился.

- Ты сам говорил, что стоит сменить обстановку и отвлечься.

- Сменить да. Но не на испанскую тюрьму. Зачем ты стал исполнять? Напился?

- Да не... – Молчу. Глубоко затягиваюсь, тушу сигарету об асфальт и метким щелчком направляю в урну. - Я видел её...

Замолкаю, потому что вдруг пересыхает в горле.

- Кого?

- Я видел свою жену. Анюту.

Молчу. Арман походу тоже о чём-то задумывается.

- Макс, она умерла. Ты сам видел.

Впервые слышу, как он произносит слово «умерла». С болью, но произносит.

Аня ему была, как дочь. До этого он использовал что-то более нейтральное, типо «её с нами больше нет».

Всех время лечит, только не меня.

- А я вот сижу сейчас и думаю, Арман. Что смерти Анюты я как раз и не видел. А вот живой я её видел не далее, как вчера. – Лезу опять за сигаретой и понимаю, что пачка пуста. Комкаю её и тоже отправляю в урну. – Или я долбаный псих!

6. Авария

2 года назад

Утренний звонок секретаря сулил чуть ли не рейдерский захват. По факту, я прилетел в Питер только для того, чтобы разобрать документы, поставить печать и подписать какую-то тупую бумажку.

Даже орать на секретаря не стал, заказал билет на обратный самолет и рванул обратно, злой, как чёрт.

Потом уволю эту дуру. Бесит!

Сидя в такси по дороге из аэропорта нервно тарабаню пальцами по коленке. Снова набираю Анну – недоступна.

Может быть, уснула? Мало ли...

Но мне тревожно. Вроде ничего не случилось, но внутренности сводит от беспокойства.

Чутьё меня никогда не подводит. Был бы волком, сидел бы сейчас ощерясь, подняв шерсть на загривке.

Включаю навигатор на телефоне, прикидываю расстояние. Совсем скоро буду рядом с ней, увижу, что всё нормально и успокоюсь. Анна просто спит.

Счётчик километров, отделяющих меня до жены, сменяется входящим звонком. Нахмурившись смотрю на экран.

При виде этого имени тревога внутри меня колючими шипами рвёт горло. Глотаю, чтобы вновь обрести голос.

- Да, Арман...

Охранника семьи Верещагиных, практически друга семьи, я видел один раз при странных обстоятельствах. Именно Арман настоял на символическом отмечании нашей с Анной свадьбы.

«Узким кругом, где все свои» - сказал он тогда. Со стороны невесты был он, с моей – Карим. Думаю, он хотел посмотреть мне в глаза. Удостовериться, что с его подопечной будет всё в порядке.

Он не из тех, кто будет интересоваться, как у меня дела.

- Аверинцев, где ты? – слышу его надтреснутый голос.

- Только с самолёта, еду в такси. – Сжимаю телефон в руках так, что сводит пальцы. Сразу спрашиваю, почуяв неладное. - Что с Анной?

Его молчание бьет по ушам молотом.

- Что с ней?! – Не выдержав, ору в трубку.

- Макс, держись. Она попала в аварию.

Карим говорит медленно, будто впечатывая каждое слово в мой. Или это вокруг всё замедлилось?

- Нет, это ошибка. Не может быть!

- Там номера твоей машины.

- Где?

- Эстакада на Комсомольской...

- Сейчас буду!

Выпускаю телефон из онемевших пальцев и, как во сне, диктую водителю новый адрес. Я не верю в происходящее, это всё не со мной. Это было однажды в моей жизни, когда погибла первая жена. Просто мозг играет со мной дурную шутку.

Сейчас приду в себя, и окажется, что с Анютой все хорошо!

Открываю окно, воздуха отчаянно не хватает.

- Там пробка, - слышу слова таксиста, как через вату, - авария что ли?

Очнувшись, смотрю на дорогу. Всё стоит. Интересно, давно мы не двигаемся?

Молча выхожу из машины. Водитель что-то кричит мне вслед, но я не слышу.

Дверь такси хлопает, как хлопушка в кино, отбивая следующую сцену.

Иду вдоль дороги. Вперёд. Туда, где виден черный столб дыма.

Дым вскоре рассеивается в воздухе, и я ориентируюсь на проблесковые маячки машин спецпомощи.

На ходу сбрасываю пиджак, швыряю его на обочину. Расстегиваю ворот белой рубахи, ветер холодит грудь. Так легче дышать.

- Стойте, туда нельзя! – майор преграждает мне путь.

- Что там?

- Авария, есть жертвы.

- Пусти, мне можно. – Хриплю через силу. - Там моя жена.

- Соболезную...

- Какого хрена ты мне соболезнуешь? – Толкаю его в грудь.

Майор не реагирует на мою грубость, лишь смотрит с сочувствием.

- Не ходи, запомни свою жену такой, какой она была. Водитель и женщина погибли.

- Пошёл к чёрту! – снова отталкиваю его. Прямо за плечом майора виднеется искорёженная машина, вокруг которой суетится несколько людей. - Мне надо туда!

- Палыч, не трогай его.

На моё плечо ложится чья-то рука.

Воспалёнными глазами всматриваюсь в потемневшее лицо Армана. Он единственный здесь в светлой одежде, и даже со следами копоти она выделяется на фоне формы спасателей.

- Что с ней? – снова задаю свой вопрос и по тому, как Арман отводит взгляд, я всё понимаю без слов.

- Макс, не надо...

Но я уже бреду к покорёженному остову машины. Запинаюсь о какой-то предмет и чуть не падаю. Опустившись на колени поднимаю термос моего водителя Василия, который он всегда ставил в подлокотник. Провожу пальцем, стирая с термоса чёрную жирную грязь.

Медленно поднимаю взгляд. Спасатели ломом вскрывают двери, чтобы вытащить тела. Они загораживают обзор, но я успеваю увидеть женскую руку, свисающую из окна задней двери с потемневшим, но узнаваемым кольцом.

И словно в насмешку надо мной, искрится бриллиант – символ жизни, который я подарил Анне.

- Макс, не надо, - Арман, подхватив меня под мышки, насильно заставляет встать. – Не ходи ближе. Дважды такое пережить невозможно. У Анны есть другие родственники, пусть они проводят опознание.

Но я снова падаю на колени, прижимая термос к груди. Опускаю голову, не замечая, как по его грязной поверхности бегут дорожки моих слёз.

7. Богатая наследница

- Насколько мне известно, Эдуард Вайс сейчас свободен? Как думаешь, ему понравится Камилла Крус – сводная сестричка его первой невесты?

Лицо Карима вытягивается от неожиданности.

- Ты с ума сошла?

- Вовсе нет. – Пожимаю плечами. - Вайсы – богаты, когда-то у них были планы по объединению бизнеса с моим отцом. Думаю, как невеста, я им очень даже интересна.

- Камилла, я не понимаю тебя! За меня замуж ты не хочешь. А за какого-то Вайса – пожалуйста?

- Прости, Карим, ты же сам сказал, что я должна устраивать свою жизнь. – Невинно моргаю глазками.

- Но я не...

«Но ты не думал, что мне придёт в голову вспомнить о бывшем женихе, правда? Ведь здесь, кроме тебя, у меня нет других кандидатов?»

Вижу, что он с трудом сдерживает раздражение и делаю вид, что не понимаю, чем оно вызвано.

Прежняя дерзкая Анна, увидев, как ошарашен её друг, уже бы съязвила, что на показное благородство её не поймаешь.

Нынешняя Анна-Камилла уже давно поняла, что иногда лучше прикусывать язык и наблюдать. Хотя, видимо, я до сих пор не вполне овладела этим искусством.

- Ты предложил выйти замуж для пользы дела, я выбрала! – Изображаю искреннее недоумение. - В чем проблема, я не понимаю...

Последняя фраза явно была лишней.

Не выдержав, Карим с низким рыком подрывается ко мне, хватает за запястье и разворачивает к себе.

- Вот сейчас я понимаю твоего папочку, который так мечтал пристроить тебя в хорошие руки. Какого хрена ты исполняешь?

Хочу вырвать руку, но он сжимает её ещё крепче. До хруста.

На шее Карима пульсирует вена, и мне становится страшно.

- Пусти, мне больно!

Он проводит ладонью по лицу, будто хочет смыть с себя ярость. Выдыхает и с неохотой отпускает меня. Чуть не падаю, теряя равновесие.

- Ань, ты говоришь глупости, – медленно сквозь зубы цедит слова.

- Что ты, напротив... – Делаю паузу и говорю, тщательно подбирая слова. – Это будет очень выгодная сделка.

- Твоя жизнь здесь! – Злобно выкрикивает Карим. Секунда, и, окончательно взяв себя в руки, он продолжает. – Не стоит ради выгодного брака возвращаться в Москву.

- Почему же? Ты освободишься от меня, займёшься своими делами. А я сохраню для дочки наследие её деда и, возможно, преумножу его.

- Они узнают тебя.

- Меня? – ухмыляюсь. - Посмотри! От прежней Анны осталась только тень! Я теперь Камилла, ты забыл? Даже, если кто-то и увидит сходство, что такого – мы же сёстры.

- Эд Вайс – наглый мажор. Говорят, он пошёл в разнос – девочки, наркотики и тачки. Вот круг его интересов.

Удивленно округляю глаза.

- Ты серьезно думаешь, что он интересует меня, как мужчина? Чем реже я буду его видеть, тем лучше.

- Но Аня, - прикрыв глаза с шумом выдыхает, - почему ты отказываешь мне? Я же столько для тебя сделал!

Опять будем давить на жалость? Внутри меня нарастает раздражение. Уже хочется заткнуть уши и завизжать, ну сколько можно попрекать меня одним и тем же.

Не знаю, что питает его упорство – ревность, обида или желание наживы, но идти на поводу у него, я не собираюсь.

Понимаю, что спорить сейчас бесполезно. Я сама совершила глупость, сообщив о своих планах.

Жизнь меня ничему не учит, не стоит доверять никому!

- Давай продолжим наш разговор потом? – Стараюсь говорить спокойно и уверенно. – Аврора давно вернулась с прогулки. Пора отпустить няню.

Карим недоверчиво сверлит меня тёмными глазами.

- Аврора – совсем малышка, и без тебя мне будет нелегко одной. Сама не знаю, что на меня нашло. – Потираю лоб, будто у меня острый приступ мигрени. – Наверное, устала.

- Мы вернёмся к нашему разговору...

- Да, а сейчас я бы хотела побыть с дочкой, хорошо?

Дождавшись, когда за Каримом захлопнется дверь с трудом подавляю в себе желание сразу же побежать в детскую. Сначала дела!

После разговора внутри меня натянутой струной звенит подозрение. Ведь теперь мне нужно отвечать не только за себя, но и за малышку.

Если Макс здесь, то в Москве для меня безопаснее. И странное поведение Карима тоже настораживает. Пусть остаются здесь оба, может быть сожрут друг друга...

А мы вернемся домой!

Достаю ноутбук и нахожу в соцсетях Эдичку. С интересом рассматриваю свеженькие фотографии, похоже Карим был прав, мой бывший жених покатился по наклонной. Смысла писать ему нет, вряд ли он своим затуманенным мозгом вообще сообразит, что происходит.

Нахожу на сайте электронную почту приёмной Марка Вайса - моего несостоявшегося свёкра, и сочиняю деловое письмо от поверенного некой Камиллы Крус, ёмко описывая все преимущества знакомства Эдуарда с прекрасной наследницей.

Насколько я знаю семью Вайса, запах денег привлечёт их также, как тухлое мясо – мух.

8. Новый сезон драмы

Отправляю письмо, заказываю билеты и удовлетворённо откидываюсь на спинку кресла.

Ну вот, можно считать, что половина дела уже сделано. Марк Вайс – тот еще ушлый типчик. Подозреваю, что когда-то у него были близкие отношения с криминальным миром.

Стоит мне вспомнить его кряжистую фигуру, седой ёжик коротких волос, тяжёлый взгляд исподлобья, как между лопаток ползёт холодный озноб.

Только копать под меня он вряд ли будет, потому что Марку плевать на ком женится его сын – хоть на чёрте в юбке, лишь бы это приносило выгоду.

И я готова рискнуть!

Мой отец когда-то хотел, чтобы наши семьи породнились, и я исполню его волю. Ради будущего моей дочери. Авроре достанется не только его наследство, но и значительная часть денег Вайсов.

А на свадьбу я позову мачеху и сводную сестричку. Мечтаю увидеть, как перекосятся их лица. Достаточно крови они выпили мне в отцовском доме!

При мысли о мачехе на меня снова накатывают боль, бессилие и обида. О предательстве Макса я стараюсь не думать, но не могу отказать себе в удовольствии хотя бы таким образом уколоть соперницу.

Не судьба Инессе стать богатой, ох – не судьба! Как бы она не старалась, состояние так и норовит уплыть из её цепких лапок.

Новый сезон драмы можно считать открытым!

Исполнители – те же, только роли у них другие. Теперь я не марионетка, я сама буду дёргать за ниточки тех, кто навредил мне в прошлом!

Закончив с делами, бегу в детскую. Застываю, прислонившись к косяку двери.

Если и есть что-то способное растопить моё сердце – так это картина, которую я сейчас наблюдаю.

Аврора, разметав золотистые кудряшки по подушке, слушает сказку. Глазки блестят, ладошка подпирает пухлую щечку. Хорошенькая, как ангел!

Увидев меня, тут же подхватывается.

- Мама! – она уже крепко стоит на ножках в своей кроватке.

Не могу сдержать улыбку. Подхожу к своей девочке и подхватываю на руки.

- Уже поздно, она отказывается без вас засыпать. Вы бы чуть пораньше... – Недовольно высказывает мне няня Роза Карловна.

Иногда мне кажется, что это Роза Карловна меня наняла мамой Авроры, а не наоборот.

Никогда не умела общаться с прислугой, а уж перед Розой Карловной мне и вовсе хочется присесть в глубоком реверансе. Правда моя Аврора даже из строгой няни верёвки вьет. Это со мной Роза Карловна – строгий босс, а с моей девочкой – ласковая бабушка.

Полгода назад мне стоило немало трудов найти хорошую русскоязычную няню, и теперь не знаю, как признаться в том, что её услуги мне больше не понадобятся.

- День был тяжёлый. – Слегка подпрыгиваю на месте вместе с малышкой, которая уже обвила мою шею. – Роза Карловна, вы свободны. И завтра тоже...

Няня поднимается со стула, вежливо кивает:

- Тогда до послезавтра.

- Эм... – неловко запинаюсь, - Роза Карловна, в будущем я планирую сама справляться с Авророй.

Няня молча хмурится и отворачивается. А когда поднимает на меня недовольный взгляд, в её глазах блестят слезинки от обиды.

- Камилла, вы недовольны моей работой?

- Всё прекрасно, Роза Карловна, я дам вам рекомендации. Но нам с дочкой нужно уехать.

- Куда же?

- Солнышко, осторожно... – выдираю из цепких ручек прядь своих волос. На самом деле я благодарна малышке за небольшую паузу, пока вожусь с ней, думаю о том, стоит ли признаваться.

Карим первым делом начнёт поиски с няни, не хотелось бы, чтобы он вымотал все нервы бедной женщине. Хотя, почему бы и не воспользоваться его интересом?

- Я купила билеты – эм... в Хорватию на эко-ферму. – Ставлю Аврору обратно в кроватку. - Поживём там пару месяцев, хочу показать дочке коров, курочек. Ты же хочешь увидеть настоящих коровок? – обращаюсь уже к дочке.

Аврора радостно смеётся и лепечет «му-у-у». Невольно расплываюсь в улыбке от сообразительности маленькой кнопки.

А вот Роза Карловна, в отличие от меня, не умиляется, лишь недоверчиво поджимает губы.

- Что-то случилось? Камилла, говорите, как есть!

- Нет, с чего вы взяли, – стараюсь отвечать непринуждённо.

- Камилла, я почти тридцать лет проработала директором в московской школе. Думаете, меня легко обмануть? Это пытались сделать и более искушённые во вранье люди.

Роза Карловна стоит посреди детской, скрестив руки на груди. Готова охранять свою воспитанницу от всего мира, даже от свихнувшейся матери, если нужно.

- Вас не проведёшь, - тяжело вздыхаю. – Хорошо, я расскажу.

Целую Аврору и формирую уютный кокон из одеяла, дочка любит спать именно так.

Понимая всё без слов, няня снова берётся за книжку, а я глажу дочку по голове, пока из кроватки не раздаётся спокойное сопение.

Мы обе на цыпочках выходим из детской и идём в гостиную.

***

- Я не понимаю, почему вы хотите уехать прямо сейчас? – Роза Карловна отставляет чашку с чаем.

- Отец Авроры здесь, поэтому самое безопасное место для нас с малышкой в Москве.

- А этот мужчина, что приходит к вам? Брюнет...

- Это просто хороший знакомый, мой поверенный в делах. Он тоже будет нас искать.

- Неприятный типчик, - выносит свой вердикт Роза Карловна и почему-то в этот момент напоминает мне Фрекен Бок.

Идея с побегом и замужеством, когда она озвучена вслух, уже не кажется мне такой простой и гениальной. Скорее сумасбродной. Столько препятствий и сложностей, столько мелочей должны совпасть, чтобы я могла реализовать задуманное.

Роза Карловна задумывается.

- Вы будете там совсем одни?

- Там остался мой друг, очень хороший и преданный. Я найду его и постараюсь заручиться поддержкой.

- У вас намечается богатая на события жизнь - вы будете искать какого-то друга, выходить замуж, мстить, прибирать к рукам чужое состояние, а чем будет заниматься малышка всё это время?

После слов Розы Карловны мне хочется спрятаться под стол от стыда. Об этом я, действительно, не думала.

- Найду няню.

9. Если Анна жива...

Макс

- Ты точно не будешь? – Арман заманчиво покачивает перед моим лицом стаканом с виски. – Хороший, выдержанный.

Кубики льда в стакане слегка потрескивают, одним этим звуком вызывая у меня тошноту.

- Нет, - отворачиваюсь. – Не подноси ко мне алкоголь. Меня от вида и от запаха воротит.

- Выпил своё? – Насмешливо щурится.

- Это точно. За два месяца выпил норму, заложенную на всю жизнь.

- Четыре не хочешь? – Арман делает ленивый глоток. – Ты даже этого не помнишь.

- Какая разница, два или четыре. Последние два года, как в бреду прошли, – хлопаю руками по карманам, привычно ища сигареты. – Ты не знаешь, здесь курить можно?

- Пф... На здоровье. – Брезгливо морщится. - Хотя, на мой взгляд, лучше хороший виски, чем эта дрянь, которой ты себя травишь.

- Плевать. Мне себя не для кого беречь, - чиркаю зажигалкой и с наслаждением затягиваюсь.

- Сам говоришь, что видел её. А теперь, «не для кого»...

- Не знаю, что это было. Может быть и померещилось. Чем больше времени проходит, тем больше кажется, что просто схожу с ума.

Мы сидим с Арманом в хорошем ресторане на крыше испанской высотки, обустроенной по высшему разряду. Над нами – звёздное небо, на горизонте видны Пиренеи, и совсем рядом раскинулся древний город.

А если подойти к стеклянному бортику, то открывается вид на соседнюю крышу – там открытый бассейн и бар, где проходит весёлая вечеринка. Иногда до нас доносятся музыка, визги девчонок и хохот парней, падающих в воду.

Они нам не мешают, даже создают ощущение жизни. Без них было бы тоскливо.

Официанты то и дело шмыгают мимо с подносами, разнося напитки и угощение.

Один из них тут же возникает передо мной, ставит на стол пепельницу.

- Да... – Тянет Арман, уставившись на горы. – Честно говоря, я и не знаю, что думать о том, что ты видел.

- В смысле? – Бросаю на него настороженный взгляд. – Ты же знаешь, что случилось. Там никто не выжил.

- В той аварии? Никто! Это точно.

- Только я толком и не видел ничего... – задумчиво смотрю, как ветер уносит завитки дыма. – Слушай, может поэтому мне и мерещится всякое? Зря ты меня удержал!

- Не зря. Тебе было бы больно.

- И что с того? Может быть умер прямо там? – Ухмыляюсь. - А теперь обречен сходить с ума вот так. Медленно. Лучше бы я видел!

- Лучше бы и я видел, – глухо, как эхо, повторяет Арман и делает очередной глоток. Потом встаёт и подходит к бортику. Заложив руки в карманы, смотрит через стекло на весёлую молодёжь.

А я всё это время молча перевариваю его фразу.

Не замечаю, что сигарета истлела, а окурок дрожит в моих пальцах. Замерев смотрю, как ветер трепет белую рубаху Армана и это зрелище пробуждает во мне беспричинную злость.

Выкидываю проклятый окурок и, взъерошив волосы, заставляю себя медленно выдохнуть. Точно, свихнулся!

Подхожу к Арману и, подпрыгнув, перегибаюсь через стеклянный бортик. Огни города, качнувшись, плывут мне навстречу. Как хорошо было бы сейчас приблизить их к себе. Чтобы не ждать, не надеяться...

Зачем Арман сейчас даёт мне надежду? Сразу бы сказал, что я – конченный псих. Нет ведь, пригнал сразу же после моего звонка и эти странные слова...

- Макс, не дури, – холодно говорит Арман.

- Повтори, что ты сказал!

- Не занимайся глупостями, это не поможет!

- Ты сказал, что не видел, как она умерла.

- Нет, не видел! – коротко говорит он.

Отворачивается и идёт обратно к нашим креслам. А я, чувствуя себя конченным идиотом, слезаю с ограждения и спешу за ним.

- Объясни! – Дёргаю его за белый рукав, который меня так бесит. Просто выводит из себя. – Сейчас же!

- Я не видел, как умерла Анна, – говорит таким спокойным голосом, будто речь идёт о болонке.

Кровь бьется в висках. В голове мелькают кадры событий двухлетней давности, которые смешиваются в какой-то винегрет.

Он был там.

Он не пустил меня.

И не видел сам!

Не выдержав напряжения, размахиваюсь и наотмашь бью его в скулу. Арман мог бы остановить мою руку, я знаю, мог бы! Но почему-то не делает этого. Лишь слегка ведёт шеей и морщится.

- Как не видел? – Ору во всё горло. – Почему?

Он разворачивается и подходит ко мне. Мы с ним почти одного роста, поэтому стоим друг напротив друга, как на дуэли. Буравим друг друга взглядами.

- Один удар я тебе прощу. Я заслужил его за малодушие. – С угрозой цедит он. Помолчав продолжает. - Думаешь, тебе одному дорога была эта девочка? Упиваешься своим горем, будто вокруг никого нет!

- Я бы проверил её смерть, если бы ты позволил мне...

- Заткнись, - гаркает он. – Хорошо рассуждать тебе об этом сейчас. Когда ты стоишь здесь, весь такой из себя красивый. Ни хрена ты бы ты там не рассмотрел и не понял!

Разжимаю кулаки. Возможно, Арман прав. Что можно понять, прошагав несколько километров по пыльной дороге и обезумев от горя. Смутно помню только грязный термос и руки майора, который протянул мне тогда сигарету. Первую...

Сцепив зубы так, что под кожей ходят желваки, Арман на мгновение прикрывает глаза. Болезненно пропускает перед мысленным взором события того страшного дня.

- Я мельком видел тело женщины. Молодой девушки. – Тихо начинает он. Я почти не слышу его, читаю по губам. - Но не смог рассмотреть. Аня была мне, как дочь. – Он сглатывает. - Опознание проводила мачеха Анюты - Инесса. Она узнала остатки одежды, украшения. Глубже никто не разбирался. Некому, да и незачем было... Отец Анны вскоре умер, потом началась катавасия с наследством. Инесса пыталась бороться, нанимала адвокатов. Но оспорить завещание могла бы только сама Анна, а её уже не было...

Он продолжает говорить, но я почти не слышу. Какое мне дело до наследства, каких-то замешанных в этом Вайсов!

- Инесса узнала мою жену? – Довольно грубо обрываю его и ещё раз уточняю нужную мне информацию. А после того, как он кивает, у меня вырывается невольное, – вот же тварь!

10. Домой

- Девочку нужно будет пристегнуть детским ремнём, - стюардесса доброжелательно улыбается. - Кто из вас держит малышку на руках? Вы или бабушка?

- Я! – Произносим одновременно с Розой Карловной. Недовольно смотрим друг на друга – она подбоченясь, а я - прижимая к себе Аврору.

- Ладно, милая. Иди к няне, - с неохотой уступаю и передаю малышку Розе Карловне, - около окошка сидеть веселее.

- Ба! – Радостно лепечет дочка и тут же вцепляется в яркие бусы Розы Карловны, тянет их на себя.

Пока они умащиваются, достаю телефон. На самом деле, даже хорошо, что Аврора не будет меня отвлекать, нужно заняться важными делами.

Открыв почту, ещё раз пробегаю глазами письмо от адвоката и личного поверенного Марка Вайса, подписанное неким «сеньором Владом Каргаповичем».

На очень плохом испанском, явно переведенном через доморощенный переводчик, он сообщает, что сеньор Марк будет счастлив познакомиться со мной, приглашает остановиться в его доме и приложит все силы, чтобы мое пребывание в стране, прошло приятно. Независимо от итогов наших договорённостей.

Видимо старший Вайс так торопился связаться со мной, что не стал заморачиваться. Хотя, насколько я помню его, и судя по тому, что рассказывал отец, Марк – человек быстрых решений. Спонтанный и грубый, привыкший брать нахрапом.

То, что они не знают язык – огромный плюс. А я – вовсе не обязана понимать русский.

Нервно кусаю губы и перечитываю письмо уже в сотый раз. Надеюсь, что смогу придумать, как мне действовать дальше.

- Аня, какие-то проблемы? – Роза Карловна уже угомонила Аврору и теперь с деловым видом разворачивает бортовой журнал авиакомпании. Причем прямо перед глазами моей дочки. Со стороны выглядит так, будто она вслух решила прочитать ей о новом салоне мебели в Москве.

- Нет, что вы. – Отключаю телефон и кладу его в карман. – Просто нужно понять, что делать дальше.

- И куда вы повезёте ребёнка, осмелюсь спросить?

- Нас будут встречать, потом отвезут в дом к моему жениху.

- Там благоприятные условия пребывания?

- Не знаю, - пожимаю плечами, смутно вспоминая огромный, как дворец дом Вайсов. – Но там точно найдётся пара комнат. Или десяток...

- Это не дело! – Няня невозмутимо перелистывает старицу, и Аврора теперь рассматривает последние тенденции из мира пляжной моды. – Почему вы должны жить у кого-то, как безродная дворняжка? У вас есть деньги, возможности, собственный дом, в конце концов.

- Дом? Да, он есть. – Чувствую, как губы кривит горькая усмешка.

После аварии мне было не до наследства. Карим что-то бегал, оформлял, иногда я подписывала какие-то документы.

Смутно припоминаю, что однажды он спросил у меня, что делать с домом? Инесса просила душеприказчицу её покойного супруга сдать ей наш особняк на каких-то льготных условиях...

Мне было всё равно, и я согласилась. И теперь даже под пыткой не смогла бы вспомнить, что именно ей было обещано. Спросить бы у Карима... После того, как я стану Камиллой Вайс, можно будет признаться ему во всём, но пока он для меня недоступный источник информации.

- Так что с вашим домом? – нетерпеливо повторяет Роза Карловна.

- Там живёт моя мачеха, не уверена, что готова встретиться с ней прямо сейчас и решать эти вопросы.

Роза Карловна смотрит на меня с таким удивлением, будто у меня выросла вторая голова.

- Хм... Но вы всё равно увидитесь рано или поздно.

- Я планировала сделать это на моей свадьбе.

- Ещё не известно, когда она состоится. Вам самой не было бы комфортнее вернуться домой?

Роза Карловна остро сощуривается и замирает, ожидая моего ответа. Сама того не ведая, она затронула то, что я боялась ворошить.

Смогу ли я остаться Камиллой, вернувшись обратно?

Прежней Ани больше нет, она умерла, рассыпалась в прах в тот момент, когда поняла, что мужчины, которого она любила, больше нет. Что она отчаянно и бездумно любила миф, выдумку. Предателя, растоптавшего её сердце.

А дом, где мы были с Максом так счастливы вдвоём...

Когда по коридорам бродила любовница моего мужа. Интриганка, сломавшая жизнь моему отцу и мне. Разве она не заслуживает наказания?

Решительно распрямляю плечи.

- Да, я хотела бы вернуть дом!

Наверное, в моём голосе столько отчаяния, что даже Аврора отвлекается от картинок и косится на меня.

- Ма! – тянет ручки и кривит губку. Как чувствует, что я расстроена.

- ... У Зайки была лубяная избушка, а у лисы – ледяная... – Роза Карловна ласково подбрасывает малышку на коленках. – Помнишь сказку, детка?

Аврора тут же улыбается и поднимает к ней личико:

- Зая...

- Мы можем отобрать у лисы избушку, правда? – она обращается к Авроре, но я прекрасно понимаю, что эта история адресована мне.

- У зайки была собака, которая выгнала лису, - недоверчиво поправляю её.

- А у вас есть я. Не волнуйтесь, Камилла, я не позволю, чтобы Аврора шаталась по всей Москве в поисках подходящего жилья. Дом принадлежал её деду, поэтому она должна жить там...

Двигатели самолёта начинают готовить к взлёту, даже в бизнес-классе становится довольно шумно. Мы успокаиваем Аврору, и не можем продолжать разговор дальше.

Но, откидываясь на спинку кресла, я удовлетворённо прикрываю глаза.

Даже не могу поверить, что я лечу домой!

11. Проходите!

- Это ужасно, милая. – Роза Карловна обращается то ли ко мне, то ли к своей воспитаннице, которая спит, положив голову ко мне на коленки. – Такая погода, дождь. Не то что дома.

- Мы дома, Роза Карловна.

- Привыкай обращаться ко мне madre.

- Si, mami. - Улыбаюсь.

Мельком через салонное зеркало заднего вида поглядываю на водителя, не слышит ли он наш разговор. Нет, точно не слышит! Недовольно сопит, в ухе - гарнитура, будто ждёт в любой момент звонка от начальника.

В самолёте мы разрабатываем короткий план. Роза Карловна станет моей мамой и переводчиком. Любовницей моего умершего отца, с которой он когда-то пошалил в далёкой юности, еще до моего рождения.

Мы решили, что это значительно облегчает задачу, потому что, как испанская наследница, я ни бельмеса не понимаю, что мне говорят. Выпроваживать из дома мачеху, ругаясь на чужом языке, глупо и затруднительно. А напор и ломанный русский Розы Карловны тут может очень пригодиться.

Около аэропорта нас встречает огромный автомобиль. Чёрный, как душа его владельца – Марка Вайса, и такой же безвкусный. Зато просторный, и на заднем сиденье нам троим вполне комфортно

Водитель, присланный Вайсом, сначала пребывает в шоке, от того, что в качестве пассажиров у него теперь не только Камилла с дочерью, а ещё и неизвестно откуда взявшаяся мамаша. Долго отказывается везти нас в мой прежний дом. Ссылается на указания и пытается связаться с боссом.

Только Роза Карловна не из тех, кто так просто сдаётся. Она выхватывает у водителя трубку и, имитируя сильный акцент, уверенно заявляет, что не дело невесте сразу после прилёта ехать к незнакомому мужчине. Ещё и ночевать там.

- Мы хотеть соблюсти все приличия! – Возмущённо каркает она. – Я запрещать своей дочке. У нас есть дом.

К моему удивлению, Марк Вайс сдаётся. Наверное, не хочет портить отношения с будущей родственницей или, что может быть хуже, берёт паузу, чтобы выяснить подробности о матери невесты, свалившейся ему, как снег на голову.

Вздыхаю и откидываюсь на подголовник. Как бы мне хотелось, чтобы вместо кожаной подушки оказалось сильное и мужественное плечо. Такое, чтобы опереться на него без страха за своё будущее.

Телефон Армана заблокирован, но это и неудивительно. Не представляю, куда он мог деться после того, как потерял всех близких. Если решил начать жизнь с чистого листа, как и я, то разве можно его за это винить?

На всякий случай, я отправляю ему несколько сообщений о том, что хотела бы встретиться с ним, поговорить об Анне Верещагиной.

Ну что же, посмотрим, что из этого выйдет...

Договорной муж у меня уже был. Будем надеяться, что договорная мать окажется более достойной. Рассчитывать мне всё равно сейчас не на кого. Кроме Розы Карловны, другой поддержки нет.

Автомобиль притормаживает, сворачивая. И дальше едет, сбросив скорость. Уже по этому повороту могу узнать, что мы скоро будем на месте.

Вынырнув из своих грустных мыслей, чуть не прилипаю носом к окну. При виде знакомых домов и заборчиков от волнения чуть не подпрыгиваю. Не думала, что так соскучилась!

- Смотрите, смотрите, - возбуждённо шепчу на ухо Розе Карловне. - Мы почти на месте.

- Неплохо... – Она одобрительно кивает. – Мой любимый Constantino любил красивый жизнь и природа.

Похоже, она уже полностью вжилась в роль. Ещё чуть-чуть и приложит платочек к глазам, оплакивая своего Constantino.

Водитель, недовольно брюзжа, вытаскивает наш нехитрый багаж, и, слегка прихрамывая, я шагаю по дорожке. Передо мной покачивается внушительная фигура Розы Карловны, она плывёт так уверенно, будто это ей, а не мне знаком каждый камушек.

Полусонная Аврора прижимается к моей груди. Даже не пытается стянуть солнечные очки, скрывающие моё лицо. Хотя я опасалась, что шкодливая малышка испортит маскировку.

Очки - излишняя предосторожность. В худой женщине с короткой стильной стрижкой, вряд ли Инесса узнает прежнюю строптивую девчонку. К тому же специальная обувь, которую я вынуждена носить, делает меня выше на несколько сантиметров. Но мне не хочется, чтобы мачеха прочитала ненависть, горящую в моём взгляде.

Водитель тащит чемоданы за нами, не стесняясь, матерится на «взбалмошных мамзелей».

Остановившись перед дверью делаю несколько глубокий вдохов, чтобы унять бешено бьющееся сердце. Только Роза Карловна не намерена давать мне короткой передышки. Решительно подняв руку, колотит в дверь.

Замираю, будто сейчас послышаться лёгкие шаги моей Любочки, и громкий папин голос сверху недовольно пробасит: «Ну кого там ещё принесло».

Дверь распахивается.

К удивлению, нам открывает не прислуга, а Аглая. Располневшая, утратившая прежнюю девичью легкость. Сама, скорее похожа на прислугу, чем на хозяйку дома.

Аглая смотрит осоловело, переводя взгляд с Розы Карловны, на меня и на водителя, загруженного багажом, как гостиничный портье.

- Принимайте гостей, - басит водитель, - шмякает чемоданы на землю. – Моя смена закончилась.

Он разворачивается и уходит по дорожке, шурша гравием. Агушка бессловесно распахивает рот в удивлении, пытается запахнуть на груди халатик.

- Милый дитя, - Роза Карловна нажимает ей двумя пальцами на пухлые щёки, делая губы, как у рыбки. – Мы здесь жить.

Как ледокол прёт вперёд и Агушка, оттиснутая её напором, отходит в сторону.

- Мам... – Неловко вскрикивает Аглая, которая наконец-то приходит в себя от неожиданности.

Следом за Розой Карловной протискиваюсь в прихожую.

Меня сразу окутывает знакомым запахом. У него нет названия, но именно так пахнет тепло и безопасность. Так пахнет дом...

- Что происходит? – Раздаётся звонкий голос, разбивая мои ощущения в пыль.

Подбираюсь, крепче прижимаю к себе Аврору, словно хочу уберечь её от чего-то страшного.

Стук каблучков, шорох одежды и перед нами появляется Инесса.

Пытаюсь унять в ногах предательскую дрожь. Сколько раз я рисовала в своём воображении эту встречу, мысленно рвала когтями грудину предательницы и соперницы, посылала на её голову все мыслимые проклятия. А сейчас я смотрю на её величественную осанку, плотно сжатые губы, холодный презрительный взгляд, и чувствую, что как не в её, а в моё сердце входит зазубренный нож, поворачиваясь там несколько раз.

12. Двойное дно

Любимых мы чувствуем очень остро. Я знаю это лучше, чем кто-либо. Когда-то я ощущала Макса так, словно в меня был встроен невидимый приемник, который улавливал малейшие оттенки его настроения. Сейчас я также улавливаю Аврору.

Теперь я знаю и другое: мысли человека, который ненавидит тебя всеми фибрами души, тоже чувствуются. Они прилипают к внутренностям чёрной грязью.

После общения с Инессой хочется помыться или помолиться – не знаю, чего больше.

Но то, что она исходит злостью – очевидно. Но пока не могу понять, кто вызывает её недовольство? Камилла? Или она узнала во мне Анну?

Аглая давно пошла готовить нам гостевую комнату, но у меня нет сил больше ждать.

Сославшись на усталость, вежливо бормочу пару фраз по-испански и, вместе с уснувшей на моём плече Авророй, поднимаюсь наверх.

Нервы и так превратились в лохмотья, хватит с меня сегодня испытаний. И с дочки – тоже.

По привычке иду в свою прежнюю комнату. Её, конечно, давно занимает Аглая – она ей давно нравилась, но ноги повинуясь многолетней привычке, сами несут туда.

- Милая, гостевая справа, с другой стороны, – вдруг кричит мачеха.

Чуть вздрогнув, волевым усилием заставляю себя не сбавлять шаг. С секундной задержкой вспоминаю, что я испанка и не понимаю, что мне говорят. Поэтому имею полное право идти в любую сторону, раз Агушка не соизволит проводить нас.

- Camila, ve por el otro lado. – Приходит на выручку Роза Карловна, и я послушно поворачиваюсь.

- Si, lo siento. – Сверху награждаю мачеху и мою фиктивную мать самой очаровательной улыбкой, на которую способна.

Ловлю на себе пронзительный взгляд Инессы и понимаю, что она окликнула меня не просто так.

Она все понимает.

И, могу поклясться, она знает, кто я такая. Чувствую внутренним чутьем её напряжение и злость.

- Готова комната, – горланит Аглая, и я, стряхнув с себя оцепенение, иду в гостевую.

Под реверансы сводной сестры, по-испански благодарю её за помощь.

Прислуги нет, я это уже поняла. Да и внешний вид Аглаи даёт понять, что в этом доме давно нет повара, специализирующегося на вегетарианских блюдах. Агушка выглядит так, будто дорвалась до подвала, где хранилось варенье, и тут же отъелась до размеров Карлсона.

Разводы на обоях от протекающей крыши, кричат о том, что дом Верещагиных видел и лучшие времена.

Уложив Аврору, подхожу к окну, задумчиво провожу пальцем по пыльному подоконнику. На улице всё тоже изменилось – нет цветника, всё в бурьяне. Мелочи, которые я сначала не заметила от волнения, теперь больно ранят и вызывают омерзение, будто в моём доме побывали захватчики или воры.

Стараясь не ходить по комнате, чтобы нервными перебежками не вызывать ещё больше подозрений, забираюсь с ногами на кровать и снова проверяю телефон. Арман молчит, от него всё также нет никаких вестей, мои сообщения так и висят непрочитанными.

Шум на улице заставляет снова отодвинуть занавеску. С удивлением вижу, как по дорожке к дому, где раньше жила прислуга, идут Инесса и Аглая. Обе с чемоданами. Остановившись на полдороги, обе останавливаются и смотрят на моё окно. Аглая – светлыми рыбьими глазами, и Инесса – темным испепеляющим взором.

Испуганно задергиваю занавеску, чтобы они меня не заметили.

- Смотрите, смотрите... – У порога стоит Роза Карловна. – Лубяная избушка теперь ваша. – Подходит ближе и распахивает шторы. – Не стесняйтесь. Всё справедливо.

- Что это было? Как вы умудрились?

- Пойдём вниз, на кухню. Покажешь, где чай, – ухмыляется Роза Карловна, - надеюсь, хоть что-то поесть в этом доме можно?

***

- Это было несложно, - Роза Карловна, изящно отставив наманикюренный пальчик, делает глоток. – Ваша мачеха будто знала. Говорит, что у неё был договор аренды, но собственник договор не продлевал.

- Даже не возмущалась? – не устану удивляться переменам. Толстая прыщавая Аглая, смирная мачеха...

- Нет, - передёргивает плечами. – Моего знания русского языка было недостаточно для ругани. Может быть поэтому?

- Хм... Вряд ли. – Глажу любимого синего дельфинчика, который так и висит на холодильнике. Я привезла магнитик обратно, когда мы вернулись домой с Максом. Надо же, хоть это осталось неизменным.

- Мне было жаль ту толстую курносую девицу, я разрешила им пожить в доме для прислуги. Ничего?

- Вы всё правильно сделали. Как всё устроится, я Аглаю куда-нибудь пристрою, а пока пусть живут. Прислуги у нас нет, дом пустует.

Размещаю магнитик чётко по центру и сажусь за стол. Роза Карловна тут же плещет кипяток в мою чашку.

- Мачеха у вас, конечно... – многозначительно поджимает губы, - та ещё штучка. Вон, как смотрела.

- Я об этом же думаю, - задумчиво помешиваю ложкой чай, - она так просто не сдаётся. Что ещё она говорила, вспомните.

- Ничего особенного. Про договор, про то, что они старались поддерживать дом, но это дорого. Что она рада, что вы вернулись. Содержать эту махину она не в силах, а ваш поверенный молчит.

- Карим? – Поднимаю бровь. - Она называла имя? Кто с ней общался?

- Нет, ничего не сообщала. Улыбалась и изображала светскую вежливость. Будто ей стало легче от того, что кто-то снял этот груз с её плеч.

- А вы что думаете, это так? – поднимаю на Розу Карловну внимательный взгляд.

- Не знаю... – Няня машет головой. – Вранье я бы почувствовала. Но тут другое. У вашей Инессы, будто двойное дно.

- Как это? – Не замечаю, что капли с ложки падают в чай.

- Ну как... – Роза Карловна задумывается. – Бывают такие опасные места на речках. Ногой щупаешь – вроде бы дно есть, становишься, и проваливаешься в ил, код которым бездна. Вот и с ней также. Надо вам скорее завершать свои дела.

Словно в ответ её слова слова мой телефон вибрирует. Я радостно вздрагиваю, надеясь, что пришёл ответ от Армана. Но нет...

- Смотрите, Роза Карловна. – Показываю ей сообщение. - Завтра утром меня ждут у Вайсов. Одну, без мамы.

13. "Вы в опасности!"

- Ique aproveche! («Приятного аппетита»)

Мило киваю всем присутствующим за столом и раскладываю на коленях салфетку. Будто им нужно моё разрешение! Они и так сидят, уткнувшись носами в тарелки.

Марк Вайс, который сидит напротив меня, с урчанием уничтожает отбивную. Делаю вид, что не замечаю, как его жена Ольга Васильевна слегка похлопывает его по локтю, чтобы глава семьи вёл себя более воспитанно.

Как только не оцарапала мужа многочисленными кольцами и браслетами?

Однажды, когда я была подростком, язвительно поинтересовалась у отца, почему на логотипе у Вайсов красуется бык, ведь больше подошла бы свинья. Папа тогда меня отчитал, приказал, чтобы я больше никогда об этом не упоминала.

«Это влиятельная семья, ты когда-нибудь станешь её частью. Хочешь быть свиноматкой – твоё право, превратишься в подобие Ольги Вайс. Только Эд, в отличие от своих родителей, получил образование. Я плохого тебе не желаю, Эд - хороший мальчик...»

Сейчас подрощенный «хороший мальчик» дремлет над порцией тушёных овощей, почти касаясь меня локтем. Овощи выглядят куда достойнее наследника многомиллиардного состояния.

Стильная чёлка Эда свисает грязными лохмами на глаза. Под рукавами белоснежного поло расплылись мокрые круги.

Меня раздирает на части от жалости и отвращения. Хочется встряхнуть его со всей силой за плечи, проорав в уши: «Эд, да что с тобой!»

Я зря переживала, что Эдичка может узнать меня. Кажется, ему вообще нет дела до меня. Скользнул расфокусированным взглядом и коротко хмыкнул. Вот и вся реакция.

Впрочем, никто из Вайсов мной не интересуется. Для старшего поколения я – кошелёк на ножках. Эду – вообще плевать.

Единственный, кто внимательно следит за мной – помощник Вайса, тот самый «сеньор Влад Каргапович». Тот самый, что писал мне. Влад выучил пару фраз по-испански и активно использует электронный переводчик. Видимо, единственный, кто заинтересован в общении со мной. Ему за это и платят.

Элегантно, как положено воспитанной невесте, отрезаю кусочек мяса. Тут же ловлю на себе взгляд Каргаповича и слегка улыбнувшись, сообщаю, что всё очень вкусно и я благодарна за такой роскошный приём.

- Чего она лопочет? – Тут же интересуется Марк и чуть ли не носом утыкается в планшет, который ему услужливо протягивает помощник. – А... Довольна, значит. Зер гут!

Вливает в себя стопку, и стоящая за его спиной горничная тут же подливает ему ещё.

- Будешь, невеста? – поднимает рюмку, обращаясь ко мне. - Хороший коньяк.

- No, no, gracias... – поспешно прикрываю свой бокал рукой.

- Не пьёшь, это хорошо. Будут внуки здоровые. Хватит с нас полудохликов...

Небрежно кивает в сторону своего наследника, а я смотрю перевод о том, что «Сеньор Вайс надеется на укрепление связей нашей семьи и скорое рождение наследников».

Опрокинув в себя разом пол рюмки Марк снова склоняется над тарелкой.

- Ты бы приостановился, - громко шелестит его жена, - Что о нас невеста подумает.

- Да плевать что она про меня подумает. Ей Эдик должен нравится, и его состояние. Всё остальное – ерунда, - Марк зубами рвёт отбивную и продолжает жуя. – Если бы сестрица этой крали не сорвала свадьбу два года назад, уже давно вопрос был бы решен. У меня империя и наследники. У их папаши – кукиш с маслом. Костя был умным человеком, но кто мог подумать, что он такой финт перед смертью выкинет... Отписать всё какой-то безродной девке.

Поднимаю на старшего Вайса встревоженный взгляд.

Вновь вступает в дело Влад Каргапович.

И я читаю на планшете милые строки о том, как дом Вайсов был дружен с моей семьей и уверения в том, что мой отец мечтал о таком стратегически важном для наших фамилий союзе.

- Жизнь несправедлива к Инессе, - встревает Ольга Вайс. – Всю жизнь потратила на то, чтобы прибрать к рукам состояние мужа, и всё зря. Зато нам и Эду повезло. Аглая выглядит хуже, чем эта испанка. У тебя будут хорошие красивые внуки. Говорят, у этой Камиллы дочка – просто загляденье.

- Ты совсем что ли? – Возмущённо шипит Марк. – Ты трынди, но имена не употребляй. Невеста, чай, не дура. В отличие от нашего... Смотри, так и зыркает глазами. Может всё и не понимает, но общий смысл не упустит.

Ох, нелегкая работа досталась Каргаповичу. Пальцы так и летают над планшетом, чтобы исправить перевод. Промакиваю губы и удовольствием читаю проникновенный опус о том, как родители счастливы, что я – такая красавица. А Ольга Вайс упоминает, что, если мне некомфортно в доме, где жили Инесса и Аглая, я всегда могу принять приглашение и поселиться у жениха. Они будут счастливы предоставить мне кров. Мне, и моей милой дочке.

Чуть приподнимаю уголки губ и благодарно киваю всем присутствующим. Надо же, выкрутился! Хваткий парень этот Каргапович. Надо бы запомнить его, может пригодится.

Дальнейший ужин проходит в обсуждениях деталей свадьбы. Я тороплюсь, хочу сделать это как можно скорее. Ссылаюсь на дела, которые ждут меня в Испании и куда я должна буду улететь сразу после церемонии.

Это не нравится моим будущим родственникам, но после продолжительной торговли, мы договариваемся, что скромная церемония состоится через три дня, а Эд поедет со мной.

Глядя на бледного и безвольного Эда, я даю это обещание, в надежде, что он будет валяться где-нибудь в гостинице с пакетом дряни, на которую подсел. Мне жаль его, но он сам выбрал свой путь.

Порядком подвыпивший Марк пытается уговорить меня на шикарное застолье, втолковывает на смеси русского матерного и плохого немецкого, что это будет выгодно для меня.

- Полезные контакты, едрить! – Орет он, и бьет по колену. – Губернатор, кореш мой, приедет. Ты чо!

Ольга пытается унять разухарившегося мужа, но он рявкает на неё.

- Уйди, - отталкивает ей от себя. – Ты одного уже воспитала, – презрительно кивает в сторону Эда. - Хоть бы внука нормального успел зачать. Это Карим, собака сутулая, всё нам испортил. Сначала эта сучка Анна, потом Карим!..

14. В поисках призрака

Макс

Испанское солнце слепит глаза. Оно такое яркое, что даже в солнечных очках чувствую себя, как подслеповатый крот.

Взмок на этой адской жаре.

С учётом того, что я играю роль бессловесной собачки, которая таскается везде за Арманом, я уже на взводе.

Ещё и башка раскалывается от попыток понять, о чём Арман беседует на этом долбанном испанском.

Я же ни хрена не понимаю! А он не торопится объяснять.

Внутри закипает раздражение.

— Не понимаю, с чего ты взял, что эта таинственная наследница ждёт нас дома? – Перетягиваю себя ремнем безопасности на пассажирском кресле и выкручиваю кондиционер на максимум. — Эта Камилла может быть, где угодно. Может быть, она с любовником на Мальдивах? У неё, наверное, недвижимости больше, чем блох на бродячей собаке.

— Последний раз Камиллу видели в этой квартире. – Арман оборачивается и, вращая руль ладонью, лихо задним ходом выезжает с парковки элитного жилого комплекса. – Она, обычно, здесь и жила. Хороший район для ребёнка...

— У неё что, и ребёнок есть?

— Есть. Дочка. Чуть старше года. Я это давно выяснил...

— Рад за неё. – Грубо обрываю. - Только я чувствую себя полным идиотом.

— А я – нет. – Переключает передачу и рвёт вперёд, быстро встраиваясь в поток машин.

— Как же ты меня бесишь! – Бормочу, и привычно лезу рукой в карман за пачкой с сигаретами, но тут же убираю ладонь. Чёртов Арман скорее пристрелит меня, чем разрешит покурить в тачке.

— Камилла сбежала, - невозмутимо вещает Арман, будто не слышит моего замечания. – И у женщины должна быть веская причина, чтобы вот так собраться за один день и, вместе с ребёнком, исчезнуть без следа. Она испугана. – Подумав, добавляет. – И очень импульсивна, никого не напоминает?

Хмурюсь, глядя в окно. Не хочу отвечать на его вопрос.

То, на что он намекает, и так скребёт по нутру. Будит надежду, и больше всего я боюсь разочароваться.

Разочароваться, когда лицом к лицу встречусь с этой Камиллой. В этот момент я потеряю свою жену снова...

- С чего ты вообще, всё это взял? – Стараюсь сползти со скользкой темы.

- Что импульсивна?

- Что сбежала, испугана...

- Консьержка сказала, что она уехала рано утром пару дней назад. Выглядела растерянной, очень торопилась. И ещё, что багажа было мало – явно собиралась в спешке. И, самое главное, попросила скрывать от всех, что она уехала.

- То есть никто не знает, где эта Камилла. А какая-то грудастая испанка, с которой ты мило трындел, взяла и всё тебе выложила?

- Ну не просто так... – Ухмыляется. - За пару тысяч долларов.

Присвистываю. Ничего себе!

Разворачиваюсь к нему. Раздражение ищет выход, и мне хочется взять Армана за грудки и трясти, как грушу.

Трясти, пока он не скажет, что это всё бред, что мы гоняемся за призраком.

- Слушай, ты не так уж и прост, как кажешься, да? – Цежу сквозь зубы. – Отдать пару тысяч за беседу с какой-то консьержкой. Хорошая зарплата у тебя.

- Не жалуюсь. Только ты не тем интересуешься.

- А чем надо?

- Если у меня нашлась пара тысяч, она нашлась и у кого-то другого. Консьержка могла рассказать кому угодно...

- И кому? – Недоверчиво щурюсь.

- Например, темноволосому мужчине, который к часто приходил к Камилле. Я просил видео с камер, но они удаляют их. Было бы интересно посмотреть...

- Почему тебя так заботит личная жизнь какой-то Камиллы?

- Ты не думал, что это может быть она... – Арман задумчиво смотрит на дорогу. – Анна?

- Что моя жена выдаёт себя за кого-то другого? – С шумом выдыхаю, зажав переносицу. - Нет!

Безбожно вру. Конечно, я об этом думал.

Но, чем больше времени проходит с момента, как мне померещилась погибшая жена, тем сильнее кажется, что я сошёл с ума.

Что на меня нашло тогда, на маскараде? Может, серебристое платье напомнило о прошлом – я помню, как Анюта, похожая на рыбку, встречала меня в подобном наряде. Или шампанское дало в голову?

Арман молчит, и я хрипло продолжаю:

- Анна не стала бы прятаться от меня. Зачем ей это нужно? К тому же, сам говоришь, у Камиллы есть дочка.

- Может быть, это твоя дочь?

- Заткнись! – Не выдерживаю, срываясь на крик. – Если бы был хоть один шанс к миллиону, что Аня жива, я бы отдал за это свою жизнь. Но это всё пустые надежды!

Ору на него и тут же становится стыдно за себя. Будто Арман виноват, что я дважды терял любимых женщин.

- Я как-то сказал Анюте, что не хочу снова рисковать своим сердцем, - произношу хрипло, сам не узнаю свой голос. – Но теперь моим сердцем рискуешь ты. Какая ирония...

- Ты не даёшь себе право надеяться, - профиль Армана невозмутим, он всё так же смотрит на дорогу. Только на скулах ходят желваки.

- Не хочу давать – это другое. - Какое-то время молчу, собираясь с мыслями. - Отвези меня в аэропорт. Я сяду на первый же рейс в Москву, как достану билеты. Вещи мне отправят из гостиницы или, - машу рукой, - хрен с ними...

- Я останусь. Хочу узнать, что за мужик к ней таскался. Как подготовят досье на наследницу – перешлю тебе.

- Благодарю сердечно. – Ехидно бурчу, утыкаясь в окно. – Если задержусь здесь ещё на пару дней, точно свихнусь. Дома у меня есть работа, а здесь – только твоя мрачная рожа и непонятный язык.

***

Мне везёт. Чуть ли не последним прохожу регистрацию на московский рейс.

В это время года в Испании полно наших отдыхающих, самолеты летают часто, а бизнес-класс не очень пользуется спросом. Дорого.

Стюардесса мило улыбается. Отодвигая шторку приглашает войти.

Благодарю её кивком головы и... столбенею...

На первом ряду кресел, в пижонском брючном костюме, похожий на холёного белого кота-британца, читает что-то в телефоне... Карим...

В бизнесе, кроме него – никого!

- Привет! - С широкой улыбкой присаживаюсь рядом с ним. – Давно не виделись...

15. Откуда он знает?

- Привет! - С широкой улыбкой присаживаюсь рядом с бывшим товарищем. – Давно не виделись...

Карим дёргает кадыком, будто сглатывает невидимый ком.

Заторможено моргает, переводя взгляд с моего лица на заманчиво приоткрытую шторку. У входа что-то говорят на английском языке, и бортпроводник тянет ручку, закрывая дверь.

Карим криво улыбается, встряхнув журналом, откладывает его в сторону:

- Какими судьбами? Не ожидал...

- Я тоже.

Первый шок от внезапной встречи уже прошёл, холодно пожимаю протянутую руку.

Пока толком не знаю, что ему сказать. Не сыпать же ему обвинения в лицо, как обиженная школьница в стиле «почему ты меня бросил?».

Карим пытается дружелюбно завязать разговор:

– Ну надо же... Такая встреча! Как ты? На отдых ездил?

- Да, почти. Дела здесь были, – цежу сквозь зубы

Сам не понимаю, чем вызвано моё раздражение. Плохим настроением, дурацкими поисками или недавней ссорой с Арманом. Только напряжение просит выхода, и это бесит ещё больше.

Самолёт, медленно разгоняется по полосе, и я вцепляюсь в подлокотники, делая вид, что поглощён взлетом.

Какое-то время мы молчим. Я успеваю позвать стюардессу и попросить стакан минеральной воды. Залпом выпиваю, будто это поможет успокоиться.

Карим решается первым нарушить молчание.

- Макс, всё понимаю. Ты, наверное, обижен на меня? Ну... Из-за того, что я пропал.

- Нет, что ты, – с деланым равнодушием пожимаю плечами. – На что тут обижаться? Были друзьями, партнёрами, потом судьба развела. Глупо ждать, что ты будешь звонить и поздравлять меня с днем рождения или Новым годом.

На самом деле я борюсь с собой, чтобы не врезать ему в рожу прямо здесь и сейчас. Понимаю, что это глупо и ни к чему не приведёт. Но хочется так, то ноют костяшки пальцев.

- Мне тебя не хватает, дружище, - смотрит искоса. – И я чертовски рад, что мы случайно встретились.

- Да, странно получилось. – Жестом подзываю стюардессу. – Ещё воды, пожалуйста.

- И чего-нибудь покрепче и получше. – Добавляет Карим и подмигивает мне. – Старые друзья наконец-то сместе, надо отметить.

Стюардесса, поджав губы кивает, и уходит. Карим дружески хлопает меня по плечу, и я не выдерживаю:

- Слушай, давай без реверансов, ок? Все эти твои слащавые фразочки мне сейчас поперёк горла, понятно?

- Макс, в чём дело?

- Да ни в чём! – Рявкаю.

- Ага, понятно. – Карим разочарованно присвистывает. – Решил поиграть в оскорблённого страдальца? Типо, лучший друг от тебя отрекся, бросил в тяжёлую минуту, свалил за бугор, или что ты там себе напридумывал?

- А что, у тебя есть другая версия событий?

- Есть! Ты же дальше своего носа ничего не видишь. – Карим взволнованно возражает. Пожалуй, даже слишком взволнованно. – Мне пришлось уехать, и ты вместо того, чтобы благодарить за спасение своей никчемной жизни, решил меня обвинить во всём!

- Я, блин, долю в бизнесе продал какому-то твоему дружку за бесценок. С нуля всё начал, потому что ты меня слил! – Не будь мы пристёгнуты, я бы его сейчас тряханул за лацканы, как щенка.

- Если бы не продал, ты бы уже сдох! – Орёт Карим мне в лицо. – У меня не было другого выхода!

Какое-то время мы сверлим друг друга глазами, как два ковбоя. Искры ненависти витают вокруг, один неловкий жест или звук, и все полыхнёт.

Стюардесса, которая несёт нам напитки, испуганно замирает с подносом. Карим отводит от меня взгляд и расслабленно опускает плечи. Движением руки подзывает девушку.

Беру стакан с водой, а он залпом опрокидывает в себя янтарную жидкость.

Фыркнув в сгиб локтя, возвращает пустой стакан. Берёт второй и протягивает мне. Отрицательно качаю головой:

- Я не пью. Больше...

- Тогда, за тебя! – Делает большой глоток, салютуя мне стаканом и, дождавшись ухода стюардессы, тихо продолжает. - Ты же у нас таинственный мистер Икс. Никто не знает твою новую фамилию, интервью ты не даёшь, нигде особо не светишься. Я – лицо нашей кампании, поэтому всё прилетело мне! А ты в это время валялся пьяный в какой-то харчевне и оплакивал погибшую жену.

- Ты хотя бы знаешь, что было со мной. А я про тебя – ничего! Подозрительно, не находишь?

- Что я мог тебе сказать? Позвонить по телефону и, как ни в чём не бывало, доложить: «Привет, Макс... Помнишь, нам достался общак неких уважаемых людей? Так вот, один людей, которые считают эти деньги своими, собирается выходить на свободу. Угадай, кому из нас он хочет засунуть паяльник в задницу»?

Мы снова молчим, кручу в голове то, что сейчас услышал.

- Муха вышел? – С деланым равнодушием интересуюсь. – Он же на двадцать лет присел.

- Хороший адвокат и связи многое решают... – хмыкает Карим. – Два года как гуляет на воле. И, если бы ты был не так озабочен своими проблемами, то не проморгал бы этот момент.

- Я не знал, правда не знал. – Потираю лоб.

- У меня не было другого выхода. – Делает глоток. - Да, я сбежал. Этим спас свою задницу, и твою. Мы оба растворились в воздухе, только разными способами. Кампанию пришлось продать через цепочку подставных лиц, чтобы замести следы. Будь ты в адеквате, я бы держал тебя в курсе, но... – снова отпивает из стакана. - Сам понимаешь. Ты мне «спасибо» должен сказать!

Прикрыв глаза сжимаю пластик подлокотников до болезненной судороги в костяшках. Не знаю, что и думать. Я привык к мысли, что с прошлым всё покончено, и даже выдохнул, когда избавился от остатков бизнеса, построенного на грязные деньги.

- Вместо того, чтобы обвинять меня, лучше задумайся, - вкрадчиво продолжает Карим, - о том, что это всё связано.

- Что связано?

- Они убили твою первую жену, и по удивительному стечению обстоятельств, Анюта погибла именно тогда, когда Мухин вышел на свободу.

Бросаю на Карима такой лютый взгляд, что он невольно отшатывается, будто я сейчас откушу ему голову.

- Ты несёшь чушь! Все уверены, что я умер. И никто не догадывается, кем я был в прошлом.

16. "В" и "К"

Официант переминается рядом, дополнительно действуя на нервы. Он уже не первый раз подходит, но я не могу определиться с заказом.

От волнения буквы в меню сливаются. Десятый раз просматриваю страницу и ничего не понимаю. Уже стемнело, а Влад Каргапович, который обещал мне такую важную и нужную встречу так и не явился.

- Я могу рекомендовать вам...

- Не надо, - захлопываю бесполезное, в моём случае, меню. - Капучино и тирамису.

Да уж! Стоило возвращаться домой, чтобы выбрать интернациональный набор, который я могла заказать в любой испанской забегаловке.

- Обратите внимание на летние десерты, там есть...

Да уйдёт он или нет!

– Это всё, больше ничего не нужно. Спасибо!

Официант испаряется, а я, посмотрев на часы, устало прикладываю к вискам холодные пальцы.

После встречи с Вайсами чувствую себя выжатой, как лимон. Ещё этот странный помощник добавил головной боли.

Я устала бояться и бегать от каждой тени. Не в силах больше мучить мозг предположениями, болезненными воспоминаниями и догадками.

Я набрала помощника Марка Вайса сразу же, как только оказалась дома в относительной безопасности. И практически сразу пришлось вызывать такси и ехать на другой конец города.

И вот, уже темнеет, а я всё ещё одна. И не уверена, что стоит ждать. Но, что делать дальше – не представляю.

Моя жизнь всегда зависела от мужчин.

Я не привыкла рассчитывать свои ходы наперёд. За меня всегда кто-то принимал решения, подсказывал и направлял. Сначала это был отец, потом короткое время я находилась под защитой своего мужа, а затем оказалась под покровительством Карима.

И вот теперь опять, я будто жду, что явится незнакомый мне Влад, и скажет, что делать.

- Ваш кофе и десерт, – Официант ставит передо мной заказ. - Может быть, что-то ещё?

- А?

- Что-то ещё принести?

Я смотрю на официанта и не слышу, что он мне говорит. Внезапно меня пронзает пугающая мысль. Что, если этот помощник и не собирался приходить?

От страха по спине пробегает неприятный холодок, а кожа на затылке съеживается, будто я затянула тугой хвостик.

Какая же я легковерная дурочка!

Инесса ведь пыталась устроить мне проверку, но я её выдержала. Что стоило Марку Вайсу через своего помощника попытаться вывести меня на чистую воду?

Я же выдала себя с головой, дав понять, что прекрасно понимаю русский.

Спохватившись, хватаю сумочку и озираюсь. Наверное, нужно бежать отсюда. Не стоит ждать никакого Влада, меня просто развели...

В зале всего одна пожилая пара и, на первый взгляд, им из них нет дела до меня. Только официант смотрит на меня странными глазами, наверное, уже всерьез опасается, что я собираюсь бежать, не оплатив заказ.

Немного успокоившись, вяло улыбаюсь официанту:

- Спасибо, всё хорошо.

Чтобы не смущать его своим испуганным лицом, склонюсь над чашкой.

Моя импульсивность раз за разом играет со мной злые шутки. Так нельзя! Сколько можно бегать от себя, от других...

Если подумать, то Марку Вайсу нет никакого дела до того, Камилла я или Анна. Ему важно только одно – в чьих руках наследство. Остальное для него – мелочи.

Ложечка слегка дрожит, когда я уничтожаю сердечко из молочной пенки, украшающее мой кофе, несколькими движениями.

В голове у меня теперь такой же сумбур, как и в чашке.

Бросила всё, рванула на другой конец земли. Будто новый брак сможет защитить меня от чего-то неотвратимого.

Пытаясь вырваться из цепких лап Карима, я могла подставить не только себя, но и дочь. Как я могла поступить так необдуманно и глупо?

Я слишком долго была игрушкой в мужских руках – меня направляли, мной руководили. И теперь я совершенно не представляю, как следует себя вести.

Ну что же, пора начинать учиться брать ответственность за свою жизнь...

Если бы могла, то отхлестала бы себя по щекам. Только это не поможет мне действовать обдумано и рационально.

Как бы мне не хотелось этого делать, подвигаю к себе салфетку. Пора всё расставить по местам. Я уже взрослая и мне теперь никто не поможет. Только я сама...

Порывшись в сумочке, достаю губную помаду и вывожу на салфетке букву В. Обвожу её кружочком.

Итак, Вайсы... Марк хочет объединить кампании, и при жизни отца ему это сделать почему-то не удалось. Всё время возникали препятствия, и я даже не знаю, на каких условиях изначально он договаривался с отцом.

Эд – единственный хорошо знакомый мне мужчина. Возможно, именно в Эдичке я искала спасение, прикрывалась им, как щитом. Я хотя бы знаю его с детства, понимаю, что рядом я в безопасности.

Какая глупость!

Зачёркиваю маленькую букву «Э», нарисованную рядом с мощной и жирной «В». Эд даже о себе сейчас не позаботится, что там говорить обо мне...

А я рванула к нему, эгоистично посчитав себя спасительницей отцовского наследия и исполнителем его воли. Да семейка Вайсов сожрёт меня, и даже косточками не подавится. А какая жизнь будет ждать Аврору, даже страшно представить. И даже вернувшись в Испанию, вряд ли я смогу уберечь её.

Подумав, откладываю салфетку и беру новую. Вывожу на ней «К».

Карим...

Перегруженные извилины зеванием напоминают о том, как же я сегодня устала. Аккуратно, чтобы не размазать макияж, потираю уголки глаз и залпом осушаю чашку с кофе.

Мне даже вспоминать о Кариме неприятно, а попытки анализировать его поступки и вовсе вызывают дрожь. Надо признать, что он пробуждает у меня безотчётный страх. Ничего плохого Карим мне не делает. Даже наоборот! Но я чувствую, как сказала, Роза Карловна, двойное дно на уровне инстинктов.

Почему он ко мне так прицепился? Он же сделал всё, чтобы изолировать меня от других мужчин. Погрузил в тепличные условия, а я с радостью нежданного материнства в них нырнула. Была занята только дочкой и не обращала внимания на тревожные звоночки.

Он специально завёл разговор о моём замужестве, чтобы показать, что кроме него у меня нет других кандидатов. Его интерес ко мне понятен - Карим распоряжается моим состоянием, но хочет делать это на законных основаниях. Даже, если я стану его женой, то не известно, что будет со мной дальше. А с Авророй? Брак развяжет ему руки, даст индульгенцию на любые действия.

17. Прости меня за это

Слегка привстаю в изумлении. Я так увлеклась, что и не заметила подкравшегося Влада.

Сглатываю, чтобы взять себя в руки и нервно комкаю раскрашенные салфетки. Мне неприятно, что он застал меня врасплох.

- Нет, простите. Не помню, чтобы мы встречались.

- Я вас помню. И маму вашу...

- Маму? – поднимаю на него глаза.

- Да, вы очень на неё похожи. С вашей мамой мы были хорошо знакомы. – Вздыхает. - И вас я помню, правда, вы были совсем маленькой. – Показывает на такой низкий уровень от пола, будто забирал меня из роддома. Анна, дело в том, что...

- Вы меня с кем-то путаете, - пытаюсь сохранить своё инкогнито, хотя уже и Авроре было бы ясно, что оно давно раскрыто.

Влад лишь ухмыляется, слегка ерошит седеющие волосы.

- Вам не стоит притворяться. Я знаю, кто вы и, зачем вы здесь, тоже прекрасно понимаю. Вы – Анна Верещагина, в замужестве - Анна Аверинцева. Я сомневался, но стоило увидеть лично, как все сомнения отпали. Говорю же, вы слишком похожи на свою мать.

- Я не понимаю, при чём здесь это...

- Всего лишь хочу вам помочь в память о ней. – Подвигаясь ко мне, накрывает мою ладонь рукой. – И пусть это будет стоить мне работы, карьеры, может быть, и жизни. Но Ирина не хотела бы такой судьбы для своей дочери, какую вы готовите себе.

- Вы опять про маму?

- Да, она была очень хорошим человеком, - вздыхает, - и красивой женщиной. Я будто её вижу, когда на тебя смотрю. – По его лицу ползёт усмешка. – Ничего, что я на «ты» к испанской наследнице?

Согласно киваю. Что толку скрывать, он знает обо мне многое. А вот я, наверное, о своей матери знаю далеко не всё... Мужчин в её окружении, я точно не помню.

- Ничего особенного и не было, – говорит Влад, уловив моё напряжение. – Ирину невозможно было не любить, и мы дружили со школы. Только... Только она предпочла твоего отца. Я, конечно, оскорбился, и ушел работать к его конкуренту. История старая, как мир. Но, если бы она вышла замуж за меня, наверное, осталась бы жива... Я бы не позволил ей умереть.

В его голосе неподдельная горечь.

А я молчу, затаив дыхание, смотрю на этого странного человека из прошлого. Никогда не задумывалась о том, как сложилась бы жизнь мамы, если бы не отец.

Может быть, если бы он не был постоянно занят, если бы забеспокоился, когда она стала плохо есть, если бы вовремя показал её врачу, если бы...

А, может быть, у девочек Верещагиных такая судьба – связываться с теми, кто их губит?

- Вайсы убьют тебя, - как эхо моим мыслям глухо откликается Влад. – Им нужен здоровый наследник и деньги. Роди им наследника, и они с тобой попрощаются.

По позвоночнику пробегает дрожь.

- Они не будут убивать мать своего внука, – шепчу хрипло. – К тому же, я не собираюсь беременеть от... – морщусь, - от Эда.

- На тебя всегда можно надавить с помощью твоей малышки. О ней ты не подумала? Ты сделаешь всё, что им будет нужно и даже не пикнешь.

Откидываюсь на стуле и с недоверием смотрю на Каргаповича. Я, конечно, понимаю, что Вайсы – не королевская семья, но, пожалуй, это всё слишком.

- Не говорите глупости. – Фыркаю. - Кому я нужна? Простите, Влад... Но, при всём уважении, всё, что вы говорите, это как-то...

- Дурочка, - его хриплый голос звучит неожиданно тепло, - какая же ты наивная. Всё ещё веришь людям? Я работаю у Вайсов более двадцати лет, я столько видел, что тебе и не снилось. А сколько я слышал...

- Что вы слышали?

- Твоя мама называла тебя Анютой. Это я тоже слышал... – тянется ко мне и подушечкой большого пальца проводит по щеке, смахивает одинокую слезинку. Неужели я плакала? – Я постараюсь спасти хотя бы тебя, твоему отцу я помочь не уже мог. Да и не очень-то хотел, если честно. Прости меня, за это.

Пока я открываю рот в шоке и пытаюсь осознать то, на что он сейчас намекал, Влад машет, подзывая официанта, заказывает виски.

- Ты не против? – Смотрит на меня вопросительно. – Тебе бы тоже, что-нибудь покрепче, чем кофе. Всё не так, как ты думаешь. И многие твои близкие связаны крепче, чем ты можешь себе представить. Даже не знаю с чего начать...

- Начните с того, что случилось с моим отцом.

18. Цепь событий

Влад ничего не говорит. Мы молча смотрим друг на друга несколько секунд.

А моё сердце так отчаянно и гулко колотится, будто сейчас расшибется в клочья.

- Что с ним случилось? – Повторяю вопрос, настойчиво сверлю его взглядом. Хотя, уже, наверное, знаю ответ.

- Его убили, - произносит он, наконец.

Прикрываю на мгновение глаза. Как слайды бегут воспоминания о странных врачебных назначениях, которые даже я, недоучившийся медик, могла сходу распознать.

Официант ставит на стол стакан, и я, будто не слухом, а каждой клеточкой кожи ощущаю, как потрескивает в виски лёд. Как маленькие выстрелы.

Я ведь чувствовала, что происходит что-то чёрное... Но вся погрязла в своей любви. Не стала или не хотела допытываться до истины, а ведь могла.

- У него было слабое сердце. – Начинаю негромко, будто оправдываясь перед Владом за себя. За то, что упустила, недосмотрела.

- Да, у него было слабое сердце, поэтому он и не смог выдержать новости, которые ему принёс хорошо знакомый тебе человек, - Влад многозначительно смотрит на меня, а у меня между лопаток пробегает ледяной озноб. - Я слышал один разговор...

Делает длинный глоток и выдыхает в тыльную сторону ладони.

Цепляюсь в свою остывшую чашку с кофе и смотрю на него исподлобья. Волосы мешают, и я нервно отвожу прядь за ухо.

Внутри меня нарастает напряжение, как в саундтреке к опасной сцене. Что же он тянет, как будто специально...

- Тогда, два года назад, у босса, то есть у Марка Вайса, был Карим. Я сам проводил его в кабинет... – Влад ещё раз отпивает и крутит стакан в руках. Не смотрит на меня, будто стыдится.

- Карим? – нетерпеливо переспрашиваю.

В глубине души я боялась, что он назовёт другое имя. Имя, которое мне будет намного больнее услышать.

Имя моего мужа – Максима Аверинцева, устроившего для меня смертельную аварию.

- Карим и Марк неплохо знакомы, а ты и не знала? – Он поднимает на меня глаза, наверное, хочет увидеть на моём лице ужас. Но я расслабленно улыбаюсь, чувствую себя так, будто гора с плеч свалилась.

- Не знала, но мне на это плевать.

- А зря... - Прокручивает стакан, внимательно вглядываясь в него, будто ловит отголоски какой-то давней беседы, вспоминает. – Два года назад, твой Карим, посмеиваясь, рассказывал Вайсу о том, что донёс до старика новости о шашнях его жены. Марк радостно гоготал, так громко и скабрезно это всё комментировал, что мне даже не надо было подслушивать. Подробности о похождениях Инессы и твоего мужа были отлично слышны.

До боли закусываю нижнюю губу. Воспоминания о ролике, который показал мне Карим, я готова выцарапать на своём сердце, чтобы помнить всегда. Это мой оберег.

Каждый раз, когда на меня накатывает тоска по Максу, когда просыпаются чувства и желания, которые должны быть давно погребены и забыты, стоит вспомнить о сплетённых телах моей мачехи и моего мужа, как зубы крепко сжимаются.

- Конечно, Верещагину стало плохо, это было ожидаемо. Думаю, Карим дополнительно приукрасил, чтобы вывести его из себя. Твой дружок тогда же заботливо вызвал скорую помощь, чтобы увезти старика в больницу. По странному совпадению клиника, куда увезли твоего отца, финансируется из фонда Марка Вайса. Дальше, дело техники...

- Нет, - трясу головой. – Это невозможно. Зачем им это делать? У Вайса есть всё, Карим... Может быть он это сделал из ревности? – Смущенно опускаю глаза. – Он ревновал ко мне Макса.

- Пф... – трясёт головой Влад. – Какая ты наивная дурочка. Из ревности, скажешь тоже. В мире, где живут эти люди, нет любви, нет привязанности. Есть только деньги и власть. Верещагин им мешал, его убрали.

- Глупости, не мог отец никому мешать, он хотел объединить компании.

Я всё ещё на автомате отрицаю, иначе мне придётся признать, что я тоже упустила этот момент. Списала всё на случайность, врачебную ошибку. Да и сложно принять факт, что жизнью моего отца распоряжались другие люди. Только червя сомнений Влад всё-таки запихал мне под панцирь.

- Верещагин отдал тебе в приданое слишком жирный кусок. Тебе досталась земля, на которую Вайс давно имел свои планы. И твоя свадьба с его сыном могла бы поставить точку в этих старых делах. Но ты свадьбу сорвала, Марк тогда был в ярости, как сейчас помню... Ещё бы, такой твоё приданое уплывает из его загребущих лап. Ему никуда не упёрлось это объединение, без твоей доли. И вот в тот момент, когда Марк осыпал тебя проклятьями, Инесса и подпихнула твоему отцу другой выгодный проект – выдать тебя замуж за своего бывшего любовника. Инесса была уверена, что всё пойдёт по её плану. Дочка – пристроена, Аверинцев – под боком. Возможно, она уже тогда распланировала всё на годы вперед. Только она просчиталась. Твоё приданое Верещагин падчерице не отдал, а ведь всё так красиво было задумано...

Влад снова прикладывается к виски, допивая остатки. С грохотом опускает пустой стакан на стол.

Нетерпеливо постукиваю ножкой под столом. Как же не похож теперешний Влад – неторопливый и печальный, на того, которого я видела не так давно на приёме в доме Вайсов – рассудительного и стремительного.

Будто ему неловко говорить, с трудом выдавливает из себя каждое слово.

- Не скажу, что я сильно печалился по твоему отцу, - продожлает он. - Только само намерение убрать его с дороги закрутило другую цепь событий. И это уже напрямую касается тебя...

19. Нашла коса на камень

Наклоняюсь вперед. Мне уже хочется перегнуться через стол и потрясти его руками за плечи. А он, как специально, будто испытывая моё терпение, вращает стакан на подставке.

Может быть мне кажется, что всё так долго? Тревога, стянувшая грудь железным хомутом, превращает время в резину.

- Да говорите же уже! – Запальчиво восклицаю. - Что за опасность нам угрожает?

Вскидывает покрасневшие глаза, ухмыляется.

- Я ведь не пью, - спокойно говорит мне. – Думаешь легко вот так, предавать человека, на которого ты работал столько лет? Я ведь знал, что он подонок. Но пошёл туда, чтобы досадить твоему отцу, и ей... Твоей матери.

- Говорите же...

- Есть такой, Стокгольмский синдром. – Влад будто не слышит. - Когда привязываются к тем, кто должен быть противен, страшен и омерзителен. Может быть, это он? – потирает лицо ладонью, будто хочет прогнать дурные мысли. - А, ещё, наверное, я чувствую свою вину перед тобой. Надо было давно сказать. Тогда ничего бы и не было...

- Чего не было?

- Аварии, этого дурацкого наследства, твоя дочь росла бы с родным отцом... А не с одним из убийц её деда. – С упрёком говорит он. - Твой друг довёл его до сердечного приступа.

Не сразу понимаю, о чём он говорит. А потом чуть не задыхаюсь от возмущения.

Как он только мог подумать такое!

- Я ращу Аврору одна, - резко обрубаю гнусные догадки. – Карим не имеет к её воспитанию никакого отношения. Мы не любовники, я здесь только потому, что сбежала от него.

Мне кажется, что я слышу вздох облегчения. До этого Влад смотрел на меня с недоверием, теперь за всё время с начала разговора впервые вижу, как он улыбается.

До меня доходит, что он всё это время боялся меня. Надеялся, что я приму его правду, но каждую секунду опасался, что я уже втянута в эту аферу.

Тайная жена Карима, сбежавшая с ним в Испанию, неожиданно наведавшаяся к Вайсам по его наводке. Вот, кем я могла быть для Влада. Только знание правды о смерти моего отца служило ему защитой. Вряд ли Карим стал посвящать меня в такие подробности.

Влад будто просыпается. Расстёгивает верхнюю пуговицу рубашки и с облегчением хрустит шеей.

- Пока ты выходила замуж в Питере, - продолжает он, - здесь кипели нешуточные страсти. Инесса истерила, требовала для своей дочери таких же условий, как и для тебя. Вайс упрекал твоего отца в излишней поспешности. Твой отец очень просил Аверинцева, чтобы свадьба состоялась быстро и без лишней шумихи. Наверное, чуял, что активность, которую развела Инесса и Вайс не к добру.

- Да, я знаю это. Карим говорил мне.

При его упоминании, Влад снова бросает на меня насупившийся взгляд, и я замолкаю, чтобы не провоцировать его на новые подозрения.

- Только о своей роли он умолчал, правда? Я следил за тобой, издалека доходили новости. Я в курсе, что Карим всё-таки пробился в близкий круг твоих друзей.

- Он сказал, что это была его идея, переписать завещание на Камилу Крус, а не Анну Верещагину, - произношу, будто оправдываясь.

- Не знаю подробностей, но, скорее всего, так и было. Факт в том, авария, которую Инесса подстроила вместе со своим сообщником, оказалась никому не нужна. Деньги достались неизвестной наследнице, земля, из-за которой разгорелся весь сыр-бор тоже.

Кручу его слова в голове, мысли бегут и сталкиваются. Никак не давая мне цельную картину произошедшего.

Что-то цепляет меня, напрягает...

- Стойте, вы путаете. По условиям брачного контракта, моё приданое перешло моему мужу, я сейчас владею только частью отцовского состояния.

- Господи, девочка, кто тебе это сказал? Ты наследовала всё полностью.

Карим убеждал меня, что аварию подстроили Инесса и Макс, но мой муж не мог не знать о том, что по условиям брачного контракта ему ничего не достанется.

Вспыхиваю от внезапной догадки. Во рту пересыхает, сердце колотится так, что вот-вот выломает рёбра.

- То есть Максим Аверинцев здесь не причем? – выдавливаю хрипло и замираю в ожидании ответа.

Влад смотрит на меня, как на умалишенную. Будто это я сейчас влила в себя виски и несу полную ерунду.

- При чем здесь твой муж? – Удивленно приподнимает бровь. – Он меньше всех был заинтересован в твоей смерти. Он ничего бы не выиграл от этого. Инесса, как бы она этого не хотела – тоже. Для твоей мачехи стало ударом, когда она поняла, что ничего не получит. Ведь ювелирно устроенный план полетел к чёрту. Ты погибаешь, твой отец умер – казалось бы, живи и радуйся. Бывший любовник свободен, она тоже, всё состояние принадлежит ей – она могла выйти замуж за кого угодно и выгодно пристроить дочь. И тут всё улетает к никому неизвестной нагулянной испанской девке. Твой отец подложил ей знатную свинью. И сообщник подвел. Нашла коса на камень...

- Но, если это не Макс, то кто? Вы говорили, что Инесса действовала не одна. У нее был сообщник.

- А ты догадываешься? – то ли спрашивает, то ли утверждает.

- Карим... – выдыхаю его имя, как проклятье. – Поэтому он и хотел жениться на мне. Руками Инессы подстроил эту аварию, а потом выдал себя за моего спасителя и уговорил уехать с ним.

- Ну вот, а ты говоришь, что им могла двигать ревность. Всё проще. Намного проще...

- И, если не будет меня и моей дочери, то...

- Всё, останется ей. Она знает, что ты жива. Знает это лучше, чем кто-либо!

Перевожу дыхание, стараясь унять бухающее в рёбра сердце.

- Почему молчит?

- Не знаю... – утыкается лбом в сомкнутые руки. – Могу только догадываться. Возможно, у неё есть свои мысли по этому поводу. – Выпрямляется и смотрит на меня с жалостью. - Ты между двух огней, куда не кинешься – сожрут. С одной стороны – Вайсы, с другой – Инесса. И не думай, что она беззуба, мозгов у неё больше, чем у старины Марка. Зря ты приехала сюда, девочка...

20. Мольба о помощи

- Удачи, Анюта, - Ёжась от промозглого ветра Влад плотнее запахивает воротник пальто. – Обещай, что справишься.

Протягивает мне руку, как деловому партнёру. Будто мы только что не обсуждали целый час самое сокровенное и тайное.

Не выдержав, обнимаю его. Крепко, от души.

- Обещаю! – шепчу, прижавшись к мужской груди. Пусть не такой мощной и крепкой, как мне хотелось бы, но всё-таки защитившей меня. - Я обязательно найду мужа, и сегодня же увезу дочку и няню от Инессы. Не хочу рисковать.

Отстраняюсь и смотрю ему в лицо. Вокруг глаз лучики морщин, улыбается.

- Умница, вся в маму. – Похлопывает меня по плечу. – Я уверен, всё получится. Мне пора, не буду подставлять ни тебя, ни себя. – Может подвезти?

- Нет, такси сейчас приедет.

Влад, коротко кивнув, отворачивается. Идёт по безлюдной парковке, а я провожаю взглядом его фигуру.

Интересно, увидимся ли мы ещё?

Всего на пару секунд я отвлекаюсь, чтобы посмотреть, где моё такси. Когда поднимаю взгляд, по парковке уже несётся чёрный внедорожник. Прямо на Влада!

Он успевает отпрыгнуть, хватается за капот чьей-то машины. Тогда на моих глазах дверь внедорожника резко распахивается, на улице раздаётся выстрел. Влад замирает, как большая чёрная птица, распахнув полы своего пальто, и медленно заваливается на бок.

- О господи! - Прикрыв рот ладошкой, застываю в ужасе. Крик рвётся из груди, но голос комком застревает в горле.

Не могу поверить в то, что только что произошло. Это выглядит настолько нереалистично, будто я смотрю триллер в кинотеатре. Хочется нажать на пульт, отмотать назад, отменить всё. Но Влад не поднимается, зато из машины выскакивают мужчины.

Инстинкт самосохранения заставляет броситься меня обратно в кафе. Там люди, я позвоню, попрошу о помощи. Разворачиваюсь, чтобы убежать в безопасное место...

И тут рот и нос зажимает чем-то мягким, вонючим. На затылок давит сильная рука. Невольно делаю глубокий вдох...

Последнее, что я помню – светло-коричневые ботинки на фоне грязного серого асфальта. Они проходят рядом с головой и наступают на мои волосы. Пытаюсь дёрнуться, но пелена накрывает меня.

Темнота бьет меня холодным и жестким прямо по лбу. Прихожу в себя в машине от резкого толчка. Голова бьётся о холодное стекло.

В тёмно-сизом небе тучи слегка расходятся, пропуская кружок тусклого солнечного света. Как ожог от сигареты.

Это утро или вечер? Где я?

- С пробуждением, красавица!

Прокатившись затылком по сиденью с трудом поворачиваюсь на знакомый голос. Тошнит и адски хочется пить. Сначала вижу светло-коричневые ботинки. Безупречно вычищенные, стильные и явно дорогие. Немного поморгав, разгоняю остатки темноты и рискую поднять взгляд.

Упираюсь в холодный взгляд маленьких поросячьих глаз, широко расставленных на обрюзгшем лице.

- Разочаровала ты меня, Анечка... – Марк так неподдельно грустно вздыхает, будто я показала ему дневник со школьными оценками. - Я ведь повёлся, кретин. Вот, думаю, и на улице моего сынули - придурка будет праздник. А вон ведь как вышло!

Цокает языком и улыбается, будто передо мной добрый дядюшка.

- Что с Владом? – распухший язык еле ворочается во рту.

- Ну... Что с Владом... – Вайс поводит пухлыми пальцами, как конферансье. – Тоже расстроил меня. Слишком много расстройств для такого пожилого и больного человека, не находишь?

Блестящие мясистые губы сжимаются в прямую линию, водянистые глаза смотрят будто сквозь меня. И от этого взгляда я цепенею, как кролик перед удавом.

- Вы... Вы его убили?

- Пф, - фыркает, - я лично не проверял. Но умереть быстро – в его интересах. Ещё больше, чем внезапное расстройство, не люблю предателей и глупцов. - Челюсть недовольно выдвигается вперёд, как у пираньи. – Надо быть полным идиотом, чтобы пытаться договориться за моей спиной. А ведь он неплохо меня знал, подонок! – Жирные брыли трясутся, кажется, Вайс готов сплюнуть от отвращения прямо на свои ботинки. - Ты же не такая глупая? А, девочка?

Протягивает руку к моему лицу и двумя пальцами хватает меня за щёки. Дёрнув головой, освобождаюсь от его мерзкого захвата.

Марк недовольно цыкает и поднимает вторую руку с зажатым в ней небольшим перочинным ножом.

Увидев мои ошалевшие от ужаса глаза, умело подбрасывает нож и тут же ловит его снова.

- Люблю хорошую швейцарскую сталь. Умеют делать, поганцы... Неплохая игрушка. ...И острая. – Любовно осматривает блестящий нож и поворачивается ко мне. - Не стоит играть с дядей Марком в грязные игры. Дядя Марк переиграл многих, поопытнее тебя и позубастей.

- Со мной будет то же самой, что с Владом?

- Что ты, куколка. Не собираюсь уничтожать такую аппетитную и богатую дамочку. Нас ждет долгое и плодотворное сотрудничество. – Поигрывая ножом, опускает красноречивый взгляд на мою грудь.

В висках колотится пульс. Пока единственное, что я понимаю, он не собирается лишать Аврору матери – это сейчас для меня самое важное.

- Что вы будете со мной делать? – Не свожу взгляда с острого лезвия.

- Хороший вопрос! Ты выйдешь замуж за моего сына, как мы и планировали. Да ведь, Аня? – последние слова, он выкрикивает, брызгая слюнями.

Его мерзкие слюни долетают до меня, и я, морщусь, отворачиваясь. Меня подташнивает от ощущения гнили на губах.

Только швейцарская сталь удерживает меня от того, чтобы не вытереть лицо и не плюнуть в него в ответ.

- Мне жаль, но я не могу выйти за вашего сына. – Сглатываю липкий комок отвращения, который прилип к горлу. - У Анны Верещагиной есть муж.

Вайс мелко смеётся, сотрясаясь жирным пузом. Отсмеявшись, ещё раз подкидывает ножик и наставляет лезвие на меня.

– Думаешь, мне есть разница, как тебя зовут? Будь ты хоть бородатым мужиком по фамилии Эйзенхауэр-Залесский, ты выйдешь замуж, как Камилла Крус. Усвоила?

Прижимаю к коленкам вспотевшие ладошки. Пальцы дрожат, сминая плотную ткань юбки. Всё не так плохо, как я думала. Ему нужна только моя земля и деньги. Пусть забирает.

21. Страх

В моей жизни было много страшных моментов.

Я помню, как стояла, пригвожденная болью, на кладбище. Глотала слёзы, глядя, как два коренастых работника закапывают могилу моей мамы. Тогда я была совсем девчонкой, но ощущение липкой беспомощности от произошедшего, не забыть.

Я помню, как отец привёл в дом Инессу и её дочь. Я до последнего не верила, что это случится, но видя, как папа помогает Инессе снять пальто, также, как когда-то помогал моей маме, ноги перестали меня держать. Я опустилась прямо на ступеньки и прижавшись лицом к решетке перил смотрела, как отец смущённо улыбается чужой женщине и её ребёнку. Я могла кусаться, драться, орать, но это не изменило бы ситуацию – Инесса и Аглая прочно вошли в мою жизнь.

Я помню, как решила, что меня предал Макс. Чёрное облако отчаяния накрыло меня с головой. Я уговаривала себя, что всё забудется, но частью сознания понимала, что этого не произойдёт. Аврора излечила меня, человеческое сердце не терпит пустоты. Но, как бы я не хотела выкинуть предательство Макса из своих мыслей, как кровоточащий сгусток боли, это было невозможно.

Нет, такие вещи не забываются. И остаётся только до боли закусывать костяшки пальцев в бессильной злобе перед происходящим.

Только я опять понимаю, что от меня ничего не зависит.

Умолять – бесполезно. Можно убежать, позвать на помощь, но уже через несколько минут моя Аврора окажется в большей опасности, чем я.

Не дай бог, мою малышку кто-то тронет! Не дай бог, причинят ей вред или обидят!

Сижу напряжённая, как натянутая струна. От волнения сосёт под ложечкой. Царапина саднит, но это ничто по сравнению с ужасом перед неизвестностью, от которого сводит челюсти.

Уверенный в своей безнаказанности Вайс тихонько дремлет, спрятав швейцарскую игрушку. А я молюсь, чтобы всё получилось.

Пусть Арман меня услышит! Даже, если он далеко, пусть попросит кого-то о помощи!

- Шеф, - за нами хвост. – Водитель недовольно оборачивается вполоборота, и я в ожидании замираю.

Боюсь моргнуть, чтобы не вспугнуть удачу.

- А? С чего ты взял? – Очнувшись, Марк привстаёт и оборачивается.

- Фары у машины сопровождения не такие. Кто-то за нами едет, не пойму!

- Чего тупишь? Звони им, спрашивай! – лениво откликается Вайс.

- Так связи нет, - басит водитель. – Что-то не берёт тут... Я ж говорил, рации надо.

- Придурок...

Марк, глухо матернувшись, лезет в карман за телефоном. Относит его подальше от носа и, подслеповато щурясь, роется в контактах.

Он не успевает позвонить. Глухо охнув, валится на меня, придавливая своей тушей.

- Тварь! – одновременно орёт водитель, резко выкручивая руль.

Я быстро выбрасываю вверх руки, прикрывая голову.

Резкий визг резины по асфальту, навалившееся на меня тяжёлое тело, ощущение головокружения, сворачивающее внутренности в узел, и удар.

Боковой, прямо в водительскую дверь.

С отвращением отпихиваю от себя Вайса. Он шевелится, но выбраться ему будет не так просто, как мне.

Пока водитель бьется, придавленный подушками безопасности, снимаю блокировку, распахиваю дверь и вываливаюсь на дорогу.

Чувствуя, что я выползаю из-под него, Марк приподнимает голову и пытается схватить меня за ногу, но у него в руках остаётся только моя туфля.

Пячусь на четвереньках спиной, как рак-отшельник. Не свожу взгляд с Вайса, который собирается выбраться следом.

Всхлипываю от страха, и ползу. Интуитивно, безотчётно хочется укрыться там, где его нет.

- Всё хорошо? – раздаётся сзади.

Одновременно с этими словами меня подхватывают под мышки сильные руки и ставят на ноги.

- Всё хорошо, - выдыхаю с облегчением и оборачиваюсь. – Арман, я... – И закрываю ладошкой рот, подавить рвущийся из груди крик.

Не выдержав напряжения сегодняшнего дня падаю в объятия человека, которого однажды потеряла.

- Макс, прости меня Макс, – реву, уткнувшись ему в грудь. Слезы плотиной прорывают напряжение, которое держало меня последние часы.

Впервые за два года я чувствую себя живой, настоящей.

- Анюта, я рядом, я здесь. – Гладит меня по голове. – Всё, успокойся. Всё будет хорошо...

Отстранившись, берёт меня за плечи и всматривается в моё лицо. Слегка встряхивает, будто не верит, что это наяву.

Гладит взглядом растрёпанные волосы, перепачканные щеки. Скользит по дрожащей окровавленной руке, которой я комкаю порванный ворот блузки. При виде разреза юбки, его глаза стекленеют.

- С-сука! – Шипит сквозь зубы, оборачиваясь к Вайсу. Тот уже стоит на четвереньках у машины, мелко трясёт головой.

- Нет, Макс, нет. Всё хорошо, - шепчу успокаивающе. - Ты успел.

Семеню за ним, пытаясь остановить. Вайс не простит мне этого!

Но Макс идёт мимо Марка, открывает дверь и резко бьет локтем. Пока жертва не очухалась, выволакивает водителя. Швыряет в грязь, на улицу. Сплюнув, оборачивается к Вайсу.

- Подожди, не надо... – Висну на руке, не давая совершить расправу.

Стоя на четвереньках Марк поднимает голову, смотрит на нас мутным взглядом. Складки на лбу собрались, как у шарпея, брыли жалко дрожат. Но мелкие зубки расходятся в хищном оскале – он улыбается, и смотреть на это жутко.

Марк бьет его ногой под живот, хрюкнув, Вайс падает плашмя. Его глаза зажигаются злостью, и он смотрит на меня.

Отворачиваюсь. Мне не хочется, чтобы Марк Вайс смотрел на меня ни сейчас, ни когда-нибудь в будущем.

- Телефон, забери у него телефон, - шепчу мужу.

Макс понимающе кивает и лезет в карман Вайса.

Чтобы не терять времени, бегу на дорогу, размахивая руками. Наши машины съехали в кювет, об аварии говорят только черные полосы торможения на асфальте.

Чуть не бросаюсь под колёса серебристого внедорожника. Он тормозит чуть в отдалении и я, прихрамывая, направляюсь к нему.

Пожилой водитель в недоумении оглядывает мою порваную и грязную одежду.

- У вас авария? Что произошло?