Ломая запреты

1

КНИГА ВТОРАЯ

читать первую книгу "В плену запрета" >>> https://litnet.com/shrt/PltM

***

Возвращаться в университет после длительного перерыва сложно.

А учитывая пережитые события — вдвойне. Пожалуй, это невыносимо.

Наверное, подумаете, что я преувеличиваю? Узнав всю историю, вы поймёте, что это не так.

Мои крылья вырвали с корнем, не успела я их расправить и взлететь. Заставили упасть на землю и разбиться об острые скалы. Искалечили, ранили, вынули горячее сердце и забыли вернуть обратно. На его месте выросло новое: холодное, замёрзшее, не способное больше чувствовать.

Любовь ломает даже самых сильных. А я ею была. Но совершила роковую ошибку, не открывшись тому, кто был ближе всех на свете. Во всём, что не касалось вынужденного замужества, я была абсолютна честна перед Русланом. Я была верна ему.

Просто боялась потерять. Язык не поворачивался сказать: «Я принадлежу другому». В итоге, опоздала...

Нет, кроме самой себя я никого не смею винить. Единственная и главная причина происходящего ада в моей жизни – я сама.

Елизавета Астахова.

Та, которая влюбилась в того, с кем никогда не суждено быть вместе, отдала ему невинность, но так и не нашла в себе сил признаться любимому в правде.

— Рада, что ты снова здесь! — Таня сидит на постели, поджав ноги, и внимательно следит за моими перемещениями по крохотной комнате.

— И я, — отвечаю без раздумий, на автомате, но, по правде говоря, не уверена в том, что это правда.

Идея вернуться казалась глотком свежего воздуха до того момента, пока я не очутилась в родных стенах общежития. Каждый уголок, каждая деталь напоминает о «нас», о том, чего не вернуть и не исправить.

Обречённо вздохнув, раскрываю дверцы хлипкого шкафа одним резким движением. Сдвигаю в сторону разноцветные шмотки и развешиваю привезённые из дома, преимущественно чёрные.

— Решила сменить стиль? — осторожно допытывается подруга. Или бывшая подруга? Не знаю, кто мы теперь друг для друга.

— Ага, — стараясь не смотреть не неё, возвращаюсь к раскрытому на постели чемодану и достаю гигиенические принадлежности. — Как ты себя чувствуешь после...

Договорить слово «аборт» не хватает смелости. Татьяна, судя по всему, тоже не желает его слышать. Отвечает быстро, не давая мне времени на другую формулировку вопроса:

— Я в порядке. Да, в порядке. Двигаюсь дальше и всё такое, — неловкость витает в воздухе, затрудняя дыхание. — А Руслан...

— Не надо, — тут же перебиваю я, еле сдержавшись, чтобы не прикрыть уши руками.

Соседка умолкает, давая мне время на раздумья.

Умом понимаю, что буду вынуждена видеть его ежедневно, ощущать на себе презрительный взгляд, как в тот день. Слышать властный голос, который будет звучать не для меня. Но не могу я сейчас обсуждать его как ни в чём не бывало, вот хоть убейте.

Душа по-прежнему обливается кровью от одного только имени «Руслан». Я не произносила его вслух долго, кажется, целую вечность. Мысленно сотню раз просила прощения, обращалась к нему, но всё в своей голове. В реальности, после того случая на парковке, где умерла прежняя Лиза, мы больше не виделись.

Я исчезла, как он того хотел.

Заканчиваю с разбором вещей и начинаю менять постельное бельё. С самого момента, как переступила порог, я не села ни на минуту. Постоянно нахожу себе занятие, лишь бы время быстрее прошло, лишь бы мысли и воспоминания не пробрались в голову, лишь бы не думать о будущем.

Флэшбеки то и дело пытаются просочиться в голову. Вот на этой самой кровати мы страстно любили друг друга. А стоящий на шкафу чайник Руслан собственноручно починил. Здесь, около стула, он небрежно швырял свою куртку, а я аккуратно поднимала. А на этом столе мы...

Качаю головой, отгоняя мучительный морок.

— Ты изменилась, — с грустью подмечает Таня.

— Стала стройнее? — выдавливаю наигранный смешок, мельком взглянув в настенное зеркало. Смотрящая на меня в отражении бледная поганка выглядит отрешённой. Некогда блестящий взгляд потускнел, а пышная шевелюра, которой наградила природа, поредела.

На самом деле я понимаю, что она имеет в виду. Дело не просто во внешности. Раньше я бы бросилась в объятия, рассказала, как плохо мне было всё это время. Отвечала бы на сотню входящих сообщений, делясь происходящим в жизни. По правде говоря, на месте Соколовой я бы сейчас даже не стала разговаривать с собой и пытаться наладить контакт.

Я ни с кем не поддерживала связь, исчезнув в конце прошлого года. Это было единственным верным решением. Оборвать общение, не делая себе больнее.

— Стройнее? Ты похожа на скелет, — Таня не пытается подобрать мягких слов, бьёт точно в цель жёсткой правдой. Шуршащая постель и звук шагов подсказывают, что соседка поднялась. — На тебе шмотки висят, Лиза, без слёз не взглянешь. Что ты сделала с собой? — Таня берёт за руку, разворачивая к себе лицом. — Мне тебя очень сильно не хватало, подруга.

— Да, мне тебя тоже, — выдавливаю ровным тоном, не отвечая на объятия. Мои руки так и висят по бокам, не решаясь подняться.

2

Не думала, что возвращение будет настолько болезненным. Казалось, что я схожу с ума в четырёх стенах дома, без конца проигрывая в голове роковой день. Полагала, что университет станет спасением, но по факту всё не так просто. Я не хочу разговаривать. Не хочу контактировать.

Мне невыносимо больно. Тело горит, будто его окунули в кипящую лаву, разум вопит, что я не выдержу. Не смогу.

— Может быть, ты наконец перестанешь вести себя, как холодная сука? — Соколова хватает мои плечи, отодвигает от себя и всматривается в лицо.

Когда-то Таня стала моим первым другом в новой жизни. Маяком, который всегда освещал путь. Пристанищем, куда я возвращалась.

— Извини. Боюсь, от той прежней Лизы мало что осталось, — вздохнув, отстраняюсь.

Я уничтожила её. Сожгла ту добрую девочку, которая смотрела на мир через розовые очки и наивно верила в людей.

— Ни один мужчина не достоин наших страданий. А то, что Князев не поверил тебе – его проблемы. Да, ты не призналась вовремя, да любая бы на твоём месте побоялась! — с нажимом выдаёт она, преследуя меня по пятам. — Моя Лиза не раз говорила замечательные слова: «У тебя ещё столько этих парней будет!»

— Ты же знаешь, не будет. Только один: мой драгоценный будущий муж, — на удивление произношу без единой эмоции. Абсолютное принятие происходящего.

— Этот мудак так и не отстал? — уточняет ошарашенно. — Думала, раз ты вернулась...

— Нет. Всё по-прежнему, — обрубаю в надежде, что диалог сойдёт на нет, но Татьяна намерена выяснить каждую деталь.

— Хочешь сказать, что ты выйдешь замуж, как и планировалось?

— Именно так, — произношу, пожав плечами. — Кстати, свадьба состоится в июне. Придёшь?

— А как же закончить университет?

— Ну, своей маленькой оплошностью я в разы сократила срок, — оборачиваюсь, улыбнувшись одними губами. — Ладно, я в душ. Кстати, не пугайся, если увидишь за дверью охрану. Это за мной следят.

Подхватываю сумку с необходимыми принадлежностями и спешно выхожу из комнаты, не желая слышать мнение соседки на этот счёт. Сдерживаясь, чтобы не перейти на бег, топаю в конец коридора к ванной комнате под сопровождение. От понимания, что за тобой идут следом, странная тревога нарастает с каждым шагом. Это жутко щекочет нервы, а прожигающий взгляд на затылке раздражает. Притормозив у ванной комнаты, хватаюсь за пластиковую ручку и нервно бросаю, через плечо:

— Надеюсь, мыться я буду в одиночестве?! Или вы мне спинку потрёте?

Естественно, не дожидаясь ответа, громче положенного захлопываю за собой дверь, войдя внутрь.

Первым условием моего возврата в универ было ускорение свадьбы. По договору я заканчиваю первый курс и перевожусь на заочное обучение, выйдя замуж за Демьяна. Вторым условием является наличие круглосуточной охраны, предоставленной Шведовыми, которая должна сопровождать меня. В университете, в общежитии - везде.

Если честно, наплевать. Шведовы могут делать со мной, что хотят. Всё равно. Сама виновата.

Душ принимаю нарочно долго, рассчитывая на то, что Таня заснёт и не продолжит беседу. Ополаскивая волосы от шампуня, с грустью наблюдаю, как в руках остаются светлые клочья. Брезгливо смываю их, продолжая игнорировать проблему организма, дающего сбой.

Закончив с процедурами, заматываю на голове тюрбан, переодеваюсь в пижаму и, сложив баночки в косметичку, выхожу.

В коридоре, по дороге обратно, взгляд невольно падает на дверь в комнату Князева, и я останавливаюсь, как вкопанная. Сердце замирает от одного представления о том, что сейчас она может распахнуться и оттуда выйдет Руслан.

Что он сделает? Как отреагирует на моё возвращение? Выскажет все свои мысли? Снова назовёт лживой?

Он имеет полное право злиться. Ты заслужила, Лиза...

Вскинув голову к потолку, несколько раз глубоко вдыхаю, успокаивая разбушевавшуюся фантазию. Скорее всего, Руслан съехал из общежития. Ему больше нет смысла задерживаться в этом месте.

— Вы в порядке? — за спиной звучит басовитый голос охранника.

— Не нужно со мной разговаривать. Это не входит в ваши обязанности.

Ненавижу себя за грубость по отношению к людям, но ничего поделать не могу. Язык мелет, прежде чем успеваю обдумать.

Таня права: я холодная сука.

Как и надеялась, в комнате уже темно и тихо. Татьяна лежит в своей постели, и я следую её примеру.

Завтра будет сложный день, который, вероятнее всего, я не переживу, столкнувшись с Русланом.

Может быть, это и есть моё тайное желание? Умереть от разрыва сердца, чтобы больше не мучиться?

Сон не идёт. Я ворочаюсь с бока на бок, лихорадочно визуализируя в голове грядущий денёк. По поводу учёбы не переживаю совершенно. Это последнее, о чём думаю. Сессию за меня закрыли (благодаря стараниям Шведова-старшего), стипендия на месте.

— О Князеве можешь не париться. Вы завтра не увидитесь, — в тишине комнаты звучит тихий голос подруги. От услышанного из лёгких вышибает весь воздух, а в груди начинает неприятно колоть. — Он тоже пропал. С того самого дня, Руслана никто в универе не видел.

3

Рассвет за окном бесцеремонно оповещает о наступлении нового дня. Из головы не выходят слова Тани о том, что Руслана никто не видел...

Что я испытала, услышав новость?

Облегчение? Да!

Разочарование? Да!

Глупо обманывать саму себя в том, что я ждала нашей встречи так же сильно, как и боялась её. Я жаждала посмотреть в злые глаза, ещё раз убедиться в том, как Князев ненавидит меня и двигается дальше по жизни. Чтобы сделать себе больнее. В очередной раз умереть и воскреснуть, сгорая от стыда и мук совести.

Лёжа на постели, рассматриваю узор дешёвых обоев, попутно ковыряя небольшую дырочку на стене. За всю ночь так и не смогла сомкнуть глаз. Боролась с навязчивыми воспоминаниями: то отгоняла их, то ныряла с головой. Так и сейчас темнота против воли засасывает в воронку событий двухмесячной давности; я сопротивляюсь, но уже слишком поздно.

Два месяца назад...

— Отпусти меня! — Извиваюсь в крепких руках, желая избавиться от непрошенной помощи. — Отпусти, сказала!

Севший голос срывается на хрип и перерастает в надсадный кашель. Продрогшее до самых костей тело дрожит, но пытается дать отпор.

— Да угомонись ты! — Егор силком тащит проблемную подругу в общежитие. Не знаю, как нашёл, кто ему сказал. Или же парень просто шёл по парковке и наткнулся на меня, лежащую на кровавом снегу.

— Отпусти-и-и-и! — в отчаянии, истерично кричу, отбиваясь.

— Успокойся, Лиза! — Воронцов останавливается и безжалостно встряхивает меня за плечи. Физической боли не чувствую, лишь ощущаю впивающиеся сквозь куртку пальцы. — Приди в себя! — гаркает, а я закрываю глаза, горько завывая.

Почему-то именно в этот момент лишаюсь сил окончательно. Ноги моментально подгибаются, и я нелепо начинаю падать, услышав:

— Да твою ж мать!

Друг успевает подхватить рыдающую тушку и поднять на руки, а после ускоренным шагом куда-то идёт.

Сознание ускользает, погружая в забвение, а затем возвращает в жестокую реальность, и так по кругу до самой бесконечности.

Отдалённо я слышу хруст снега, ощущаю чужие объятия. Прижимаюсь к крепкой груди.

Не его...

Это не Руслан...

Меня душит невыносимая боль, не физическая. Душевная. Я хочу кричать на весь мир, умолять отмотать время назад, чтобы признаться ему самостоятельно. Готова отдать всё на свете, лишь бы понял и простил.

Но горькое осознание, что ничего не выйдет, всё кончено, заставляет медленно сгорать внутри себя.

Спасительная темнота накрывает с головой, и я в очередной раз отключаюсь. Видимо, организм посчитал, что так будет лучше, и я благодарна ему за это.

— Что случилось? — взволнованный, но еле слышный голос Тани. — Лиза?! Лиза!

— Да подожди ты! Я сам, не мельтеши. — Егор укладывает меня на постель.

Боже, как холодно. Почему так холодно?

— Капец её колбасит, нужно снять это всё, — голос Соколовой тоже на грани истерики. — Помоги приподнять.

Меня крутят, как тряпичную куклу, раздевая. По-хорошему, надо возмутиться, заставить Егора выйти. Какого чёрта они творят?

— Отстаньте... — Пытаюсь свернуться в клубочек, но грубым действием меня возвращают в исходное положение. — Не трогайте... Тань, тебе нельзя...

Сил просить Таню не напрягаться - нет. Она же сама после таблеток. Разлепить веки удаётся наполовину и то с огромнейшим трудом.

— Сейчас согреешься, — заботливо обещает подруга, трогая мой лоб.

Несколько пар рук растирают голые конечности, а потом укутывают во что-то тёплое и мягкое.

Меня трясёт, будто я провела целую вечность на морозе, в то время как внутри бушует шторм эмоций. Пытаюсь собраться с мыслями, но они разлетаются в разные стороны, подобно испуганным птицам. Воспоминания о Руслане накатывают волнами, и я не могу избавиться от чувства вины.

В голове только его грубый голос и жёсткие слова:

«Ты – лживая тварь. Чтоб духу твоего в моём поле зрения не было. Усекла? Исчезни, иначе превращу твою жизнь в ад.»

Она и так будет адом без тебя...

Пожалуйста, пусть это всё окажется страшным сном. Ужасным, кошмарным, а самое главное – нереальным.

Закрываю глаза и пытаюсь представить себя в другом месте. Там, где нет боли. Там, где Руслан смеётся и обнимает меня до того крепко, что кажется, никогда не отпустит.

Но реальность не оставляет шансов на побег. Я снова открываю глаза и возвращаюсь в мир, где всё рухнуло.

Моя Римская империя...

Самое страшное ждёт впереди. Егор и Таня на пару силой отпаивают более или менее пришедшую меня в сознание. Лучше бы они не делали этого...

4

Я ощущаю себя открытой раной, которую без конца посыпают сольно и нарочно ковыряют, делая больнее.

Сидя на постели в одном нижнем белье, завёрнутая в плед, пялюсь в одну точку на стене. Понимаю, что не могу больше прятаться, сил держать всё внутри не осталось. Я должна поделиться тем, что меня мучает. Не могу так больше. Хватит, намолчалась...

Набрав в лёгкие побольше воздуха, вываливаю всю правду друзьям, абсолютно ничего не утаивая. Выслушав до конца, Егор сидит на краю моей кровати, потирая обросший рыжей щетиной подбородок.

А Таня... Таня наматывает круги по комнате, хотя выглядит измученной и бледной.

— А мне ты почему не говорила? — Соколова смотрит полными недоумения глазами. — Уму не постижимо: двадцать первый век на дворе! Лиза, ау! Пошёл твоя дядя нахрен вместе с бизнесом! Пусть свою или жены жопу подставляет этим Шведовым. Ты не обязана ломать жизнь ради него!

— Татьяна, — Егор слегка охлаждает её пыл. — Но в целом я с тобой согласен. Лиза, ты правда не обязана выходить замуж.

— Они меня вырастили, — всхлипываю, роняя голову на колени. — Вы не понимаете...

— Что мы не понимаем? Что тебя продали? Отдали, можно сказать, в рабство?! — Таня переходит на повышенные тона, останавливаясь напротив.

— Да какая уже разница... — зажмуриваюсь, чтобы снова не разрыдаться. — Моя жизнь закончилась. Руслан мне не поверил... Он прав, я врала ему столько времени.

В комнате воцаряется мёртвая тишина, окутывая нас. Вижу, как друзья обмениваются взглядами.

— Я поговорю с Русланом, — твёрдый голос Егора заставляет меня дёрнуться на постели.

— Нет! Не смей, Егор! Он... он подумает, что я нарочно тебя подговорила. Руслан сделал свои выводы.

— Ну и дебил твой Руслан! — снова встревает Таня, скрещивая руки на груди. — Ты же говоришь, он видел, как этот мудак тебя силой к машине тащил. Неужели не понял, что между вами не было реальных отношений жениха и невесты?

— Не поверил... Не поверил... — повторяю, будто кукла заведённая, ударяясь затылком о стену.

— Лиз, спокойно. Мы, что-нибудь придумаем. — Воронцов поднимается с кровати, бросая взгляд на рисующую круги Таньку, и та, наконец, останавливается. — Где у вас аптечка?

— Есть только обезболивающие, — шепчет подруга, тушуясь.

— Так, я тогда быстро в аптеку сгоняю. У неё голос охрип и температура, походу, горячая вон вся. Скоро вернусь.

Егор уходит, мы остаёмся с Таней вдвоём. Подруга забирается на постель рядом со мной и прижимает к себе, обнимая.

— Тебе же отдых нужен, покой. — Максимально держусь, дабы не вернуться в состояние истерии.

— Лизка, мы со всем справимся, обещаю. Пройдём через это вместе.

Я киваю, но в глубине души понимаю, что никто не может понять, что я чувствую. Ни один человек в мире не в силах забрать ту боль, которая разрывает меня на мелкие части. Руслан был не просто парнем: он был частью меня.

Ужасающий грохот заставляет нас обеих дёрнуться.

— Что за чёрт? — Таня неуверенно поднимается и идёт к двери, сотрясающейся от ударов.

Неужели Руслан?

Сердце замирает в груди в ожидании. Практически не дыша, наблюдаю за происходящим, как в немом кино. Татьяна поворачивает ключ, открывая дверь, и делает шаг назад, не зная, как реагировать. Я же чувствую, как внутри меня всё сжимается от разочарования. Понимание, что будет происходить дальше, не заставляет долго ждать.

Два бугая влетают в комнату, целенаправленно двигаясь на меня.

— Елизавета. У нас приказ, — басит один из громил со стеклянным взглядом.

— Эй, вы кто такие? — Пришедшая в себя Таня становится рядом со мной, как пантера, готовая броситься в любую секунду.

— Мы доставим вас к Вадиму Алексеевичу, — игнорируя соседку, продолжает он.

— Я никуда не поеду. — Отрешённо оглядывая обоих с головы до ног, прикидываю, за сколько секунд они прихлопнут нас с Соколовой, как уличных мух.

— Если вы окажете сопротивление, мы будем вынуждены применить силу, — предупреждает второй.

— Применяйте, — горько ухмыляюсь, не шелохнувшись.

Если моя жизнь закончена, то какая уже разница? Пусть делают, что хотят. Руслан бросил меня. Бросил...

Наклонившись, мужчина дёргает меня за руку, стаскивая на пол. Плед слетает, а я в одном нижнем белье падаю к их ногам.

Ничтожная. Униженная. Раздавленная. Ненавидящая саму себя.

Но мне так наплевать, я не пытаюсь прикрыться. Даже не моргнув, тот, который с наушником в ухе, поднимает плед и небрежно накидывает на меня.

5

Под вопли и визги Соколовой меня вытаскивают из комнаты.

— Тань, всё хорошо, — успокаиваю подругу, поворачивая голову назад. — Не волнуйся.

А у самой в голове стучит одна мысль: «Вот и всё».

Всадники апокалипсиса держат путь не в дом Астаховых, а в офис Вадима. Я была там всего один раз, но дорогу вспоминаю моментально. Если бы не заторможенное состояние, пожалуй, удивилась бы выбору локации для воспитательной беседы.

Раздетая, без обуви, с непрезентабельным общажным пледом на плечах и всклокоченными волосами, которые виднеются в отражении стеклянных дверей здания. Представляю, что думают обо мне сворачивающие головы сотрудники, когда шлёпаю по ледяному кафелю босыми ногами.

Затолкнув меня в директорский кабинет, бугаи проходят следом. Внутри царит напряжённая атмосфера, буквально витающая в воздухе. Невидимая, но ясно ощущающаяся.

Дядя моментально поднимается со своего места и обходит заваленный папками и бумагами стеклянный стол. В помещении не только мы: Влас Шведов стоит у панорамного окна в пол, лениво потягивая тёмный напиток из бокала.

— Свободны, — единственное, что произносит Влас охране, не оборачиваясь.

— Потаскуха! — Звонкая пощёчина сотрясает помещение, не успевает дверь захлопнуться с глухим стуком.

Не веря, что дядя ударил меня, пошатнувшись, еле удерживаю равновесие и хватаюсь за горящую щёку. Вадим стоит напротив. Его глаза полны ярости, но в них также проскальзывает что-то ещё: возможно, страх или сожаление. Я чувствую, как в груди растёт волна гнева, ненависти к нему из-за происходящего в моей и без того никчёмной жизни. Но вместо того, чтобы выплеснуть её наружу, я лишь поджимаю пальцы ног на холодном полу и стою, словно время остановилось.

Неспособная защититься. Выбраться из болота, в которое собственноручно и залезла.

Не плачу, не позволяю себе показать слабость перед ними двумя. Просто вскидываю на родственника пустой, полный разочарования взгляд и медленно умираю изнутри.

— Мы пошли тебе на встречу, позволили учиться, а ты! — С отвращением вскидывает руку, указывая на мой внешний вид. — Легла под сына Князева. Под кровного врага нашей семьи, под врага семьи твоего жениха!

Что он несёт?

— Руслан не враг...— отрицаю, часто моргая.

— Ты опозорила нашу фамилию! — зло выплёвывает дядя. — Запятнала честь!

— Я не позорила, — шепчу дрожащим голосом, сдерживая подступающие слёзы. Всего навсего полюбила...

Ногти впиваются в сжатые кулаки до побеления костяшек.

— Отец эгоцентричного щенка, с которым ты водила дружбу последние месяцы, причастен к смерти твоих родителей, Елизавета. — Влас со стуком ставит бокал на стеклянный стол и бесшумно приближается к нам, убрав левую руку в карман брюк.

— Нет... — Отшатываюсь, смотря на них поочерёдно. — Мои родители погибли в автокатастрофе...

— Так и есть. Автокатастрофа, которую подстроил Игнат Князев, — продолжает давить Влас. Его пристальный взгляд впивается в меня, считывая каждую эмоцию, высасывает всю энергию.

В ушах стоит звон, закрываю на несколько секунд глаза, переваривая происходящее. Слишком много событий для одного дня.

Тяжело дыша, я стараюсь не поддаваться услышанному, но в голове без конца крутится одно тоже:

Отец Руслана убил моих родителей. Отец Руслана... убил...

— Вы врёте, — издалека слышу собственный голос. — Зачем ему было это делать?

— Ради власти. Денег. Бизнеса, — Шведов-старший отвечает моментально, можно подумать, ждал именно этого вопроса. — Мы живём в жестоком мире, Елизавета, — равнодушно пожимает плечами. — У твоего отца была крупная строительная компания, конкурирующая с Князевской.

Ноги сами заставляют меня отступать. Чувствую, как мир вокруг начинает распадаться на куски. Слова Власа, как острые лезвия, вонзаются в душу, оставляя за собой глубокие кровавые порезы. Я делаю ещё шаг, пытаясь найти опору, но её нет.

— Это всё не правда... Я вам не верю... — Дыхание окончательно спирает, как бы я ни пыталась его контролировать.

— Тебе и не нужно, — отвечает с ухмылкой отец жениха, а затем обращается уже к Вадиму, вернув серьёзный вид. — Оставь нас.

Дядя послушно ретируется, спешно закрыв за собой дверь, при том, что мы находимся в его офисе.

6

Спокойное поведение Шведова, его напускное добродушие и моя окончательно поехавшая крыша решают действовать.

Я допустила ошибку, сделав больно Руслану. Обманула его. Но я попытаюсь исправить всё, что натворила.

«Его отец убил твоих родителей, Лиза!» — кричит и без того раненное сердце, но я прошу молчать. Не сейчас. Не сейчас...

Шведов врёт. Не правда! Мои родители попали в аварию, я всё помню. Никто ничего не подстраивал.

Действительно так считаешь или искренне хочешь верить в это, Лиза?

— Я... я не люблю вашего сына, — выпаливаю, прежде чем успеваю осмыслить и тщательно взвесить каждое слово. — Не хочу и не выйду замуж за Демьяна.

— Любви не существует, — с видом знатока протягивает Влас, не спеша пояснять субъективное мнение. Мужчина вальяжно разворачивается и обходит стол Вадима, садясь в директорское кресло, как в собственное. — Её придумали недалёкие женщины, которые не могут справиться со своей легкомысленной натурой, понимаешь? Оправдывают похождения, развязный образ жизни. Частую смену половых партнёров, — поясняет с видом знатока. — Они это называют: влюбилась!

— Я. Не. Люблю. Вашего. Сына, — повторяю, а у самой складывается стойкое ощущение, что чхать он хотел на чьи-то чувства, кроме своих собственных. Раньше я бы в жизни не посмела перечить и пытаться качать права.

Это называется отчаяние...

— Я расторгаю помолвку. Ваш бизнес с Вадимом меня не касается, я не обязана быть связующим звеном в этом всём, — обвожу дрожащим пальцем кабинет.

— Давай на чистоту, Лиза. Ты взрослая девочка, всё понимаешь. Или ты уже женщина? — жёсткая ухмылка играет на тонких губах, а у меня мурашки ползут по спине от его устрашающего вида. — Твой дядя – ничтожество. Никчёмный бизнесмен, плохой муж, отец. Дядя из него тоже так себе. Судя по тому, что творит драгоценная племянница, — произносит, как будто, речь о чём-то обыденном. — Благодаря мне ваша семья на плаву и до сих пор не пошла ко дну.

— Но почему платить должна я?! — восклицаю в отчаянии. — Это несправедливо!

— Справедливость – это роскошь, которую мы не можем себе позволить, — выдаёт он, словно это аксиома. — В нашем мире решения принимаются не на основе морали, а на основе выгоды. И ты должна это понять. Мой сын захотел тебя, вот и всё, — бесстрастно разводит руками.

— Я не игрушка! Вы не можете купить меня для Демьяна! — Меня бросает в жар, хочется сбросить с себя слишком плотный плед и вдохнуть полной грудью, но не могу позволить себе подобного.

— Значит так, слушай меня сюда, сопля, — устав от затянувшегося разговора и игры в хорошего полицейского, Шведов подрывается на месте. Стул откатывается и с грохотом ударяется о стену.

Отец жениха широким шагом пересекает пространство, хватая меня за горло. Страх пронизывает каждую клеточку, но внутри загорается искра сопротивления от происходящей несправедливости.

— Что вы делаете? — Дёргаюсь, но вторая рука хватает мои волосы, сжимая в кулаке у самых корней. — Отпустите! — кричу я, стараясь вырваться из его хватки. Мой голос звучит испуганно, но я не собираюсь сдаваться.

— Выйдешь за Демьяна, как миленькая. И будешь делать всё, что тебе скажут. — Костлявая ладонь перекрывает кислород. С ужасом смотрю в побагровевшее лицо некогда интеллигентного мужчины. — Ты, кажется, не понимаешь, с кем имеешь дело, девочка. Играешь в опасные игры, последствия которых могут быть ужасными.

— Вы не имеете права так со мной обращаться, — задыхаясь, кряхчу, хватая ртом воздух.

— Если ты ещё раз спутаешься с Князевским щенком, твой дядя не доживёт до свадьбы любимой племяшки, — от услышанного я замираю, переставая трепыхаться в захвате. — А может, не только дядя, но и вся ваша прелестная семейка. Знаешь, зима, гололёд. Вдруг Вадим не справится с управлением на дороге, как твой отец, к примеру? Хочешь проверить, насколько я серьёзен?

— Нет...

— Вот и умница, — медленно отпускает, и я отшатываюсь в сторону, едва ли удержав равновесие.

Схватившись руками за шею, растираю её. Сухой кашель сотрясает меня до такой степени, что боюсь выплюнуть собственные лёгкие.

Влас Шведов пообещал уничтожить всю мою семью, если я не выйду замуж за его сына. И видит Бог, он не лукавит и не запугивает меня напрасно. Он сделает это...

7

Агония – именно так я могу назвать своё состояние в последующие дни и недели.

После показательной «порки» в офисе неугодную племянницу силой вернули загород, домой. Речи о возвращении в общежитие даже не было. Я и не просила, не смела заикнуться. Моя жизнь закончилась. Остальное казалось не важным, дешёвой бутафорией в сравнении с тем, что было пережито рядом с ним...

Дома я превратилась в овощ, неспособный функционировать. Не жила, а существовала. Отказывалась есть, пить, разговаривать. Я лежала на постели и тихо рыдала, прощаясь с ярким вкусом жизни, которую толком не успела познать. Била сжатыми до боли в костяшках кулаками в грудь, заглушая душевную боль физической. Не хотела никого видеть, в особенности, Вадима. Жгучая обида на дядю душила, разрывала на мелкие частички. Впервые в жизни он поднял на меня руку.

За что? За то, что полюбила?

Посмела в первый раз почувствовать себя нужной? Ощутить поддержку и заботу?

Бедная Валюша, она так сильно переживала и пыталась помочь, но всё было тщетно. Никакие разговоры, колыбельные и объятия не могли вернуть прежнюю Лизу.

Янка... малышка, несмотря на юный возраст всё прекрасно понимала. Она не докучала, тихонько пробиралась в комнату и молча лежала рядом, обнимая меня со спины маленькими ручками.

День и ночь, ночь и день я прокручивала в голове одну и ту же проклятую сцену. Как будто со стороны наблюдала за нами с Русланом на той самой заснеженной парковке.

Но уже ничего не изменить и не исправить. Я собственноручно вынесла смертный приговор обливающемуся кровью сердцу. И его сердцу тоже...

Уверена, Руслан возненавидел меня – и правильно сделал. Я обманывала его, лгала, смотря в родные глаза. Говорила, что он единственный.

Я сделала ему непростительно больно. Поступила подло и недостойно. Господи, кто бы знал, насколько сильно я хотела, чтобы он проклинал меня, но только не страдал. Руслан этого не заслужил...

В первые недели Инессе особо не было до меня дела.

«— Что, решила поиграть в жертву, пытаясь вызвать жалость? Опозорила нас всех, бессовестная! Не понимаю, почему Шведовы до сих пор не отказались от тебя?!»

«— Ешь давай. Трупа в моём доме ещё не хватало.»

«— Ты пугаешь ребёнка своим поведением, бесстыжая девка!»

Я игнорировала сказанное в свой адрес. Мегера – меньшее из бед, свалившихся на и без того болезненную голову. Даже не смотрела на гостью в моменты монолога. Продолжала буравить взглядом дверь, мечтая, чтобы она поскорее ушла.

Но потом в Инессе что-то изменилось. Сноха начала всё чаще заходить, в её речах стало меньше проскальзывать резких высказываний. Она даже пыталась манипуляциями вынудить пойти на контакт.

«— Я могу поговорить с Вадимом. Он вернёт твой телефон. Хочешь?»

«— Если не нравится еда Валентины, так и скажи. Можем заказать вредный фастфуд».

«— Стоил он того, а? Чтобы сейчас так убиваться? Надеюсь, хоть в постели был хорош.»

Более того, в один из вечеров я нечаянно услышала странный лично для меня разговор:

«— Зайди к ней. Поговори, — ядовитый шёпот брюнетки был слышен за дверью.

— Не сейчас, Инесса, — голос дяди звучал отрешённо.

— Мне надоело возиться с твоей драгоценной племянницей, которая устроила нам «сказочную жизнь»!

— Я устал, — отрезал Вадим уже грубее.

— Думаешь, я не устала?! — Инесса перешла на повышенный тон. — Она практически ничего не ест и не пьёт. Валентина кормит её насильно и то через раз.

— Значит заставь, — вторя ей, повысил голос глава семьи.

— Заставить?! — ахнула его жена, причём не наиграно. — Ты хоть знаешь, что такое любовь? Что бывает с человеком, а особенно с молодой девушкой, сердце которой разбито?

— Я не понял, ты на что-то намекаешь?

— Я не намекаю, а говорю тебе прямо, — немного стушевалась она, от заданного вопроса. — Заставить я не смогу. Позвольте ей вернуться в университет, приставьте охрану, что угодно. Только жить дайте. Или боюсь, что та ситуация с таблетками повторится.»

В тот вечер я задумалась о том, почему Инесса злая и колючая. Может быть, потому что и её сердце было разбито? Но склеить его так никто и не смог? Неужели и меня рано или поздно будут ждать подобного рода изменения?

Позже подозрения подтвердились. В очередной из дней сноха ни с того ни с сего сказала мне вот что:

«— Ты везучая, знаешь? — задумчиво протянула она, тоже глядя куда-то вдаль. — Полюбила взаимно, хоть и с таким концом. А я думала, что моих чувств хватит для нас двоих на всю оставшуюся жизнь. Мы поженились с Вадимом, потому что я была беременна Яной. Он не любил меня и, наверное, уже вряд ли полюбит...»

После откровения родственница стала реже заходить, видимо, посчитала, что сболтнула лишнего.

Полагаю, тот разговор за дверью и стал катализатором, тем самым толчком того, что мне позволили вернуться на учёбу.

8

***

Тишину помещения нарушало лишь размеренное постукивание аристократичных длинных пальцев о дубовый стол. Настенные часы с бесшумной стрелкой продолжали стандартный ход. Где-то там, в этот самый момент, было разбито два влюблённых сердца. Жестоким, озлобленным, эгоистичным человеком, не способным испытывать чувства к кому-то, кроме самого себя.

Но состояние спокойствия, размышления о будущем и построение планов мужчины, сидевшего во главе, было нарушено.

Дверь с грохотом распахнулась, светловолосый парень без разрешения нагло вошёл в кабинет отца.

— Влас... Яковлевич, извините! — фигуристая брюнетка вбежала следом.

На высокой шпильке её мелкие перебежки смотрелись нелепо, но начальству нравились стройные ноги в туфлях в сочетании с мини-юбкой. А ещё, нравилось задерживать на рабочем месте неприлично долго, но не по поводу отчётов. — Я пыталась остановить, но он… — неопределённо взмахнув рукой, девушка отчаялась разумно объясниться.

— Выйди, — Влас подал знак рукой, и та неуверенно ретировалась, не зная, последует ли наказание и лишение премии. — Что случилось? — обратился уже к единственному сыну. К слову заметить, весьма проблемному. — Во что ты опять вляпался?!

Именно в этот момент Влас обратил пристальное внимание на внешний вид чада: помятый, с распухшим лицом и рассечённой бровью, распухшей губой, в порванных джинсах и полуоторванным рукавом на куртке.

— Эта Лиза, — тяжело дыша, парень нервно провёл ладонью по светлой пятерне, казалось бы, не замечая собственное состояние. — С Князевым таскается, прикинь!

Влас мгновенно напрягся: лежащая ладонь моментально сжалась в кулак. После долгих лет борьбы за власть фамилия конкурента стояла поперёк горла. Сильно Влас ненавидел его, ох как сильно.

— С Игнатом? — Шведов-старший поднялся с места. Не часто его можно заставить нервничать, но сыну удалось. Неужели молоденькая девчонка, невеста сына, та, которая является главным козырем в его рукаве, трофеем и, возможно, последней надеждой на победу за Центральную Россию, раздвигает ноги перед мужиком, по возрасту годящимся в отцы?

Не то чтобы Влас сам не грешил подобным, просто от девчонки с видом наивной лани жёсткой подставы он не ожидал.

— Да с каким Игнатом! — Демьян посмотрел на отца, будто тот умалишённый. — С Русланом. Мудак с этой шваброй в одном универе учится! Я к ней поехал, а там этот нарисовался, прикинь?!

Блондин эмоционально начал пересказывать ситуацию. Он не уловил, что, услышав имя настоящего любовника девчонки Астаховой, его отец еле заметно выдохнул.

Игнат – проблема. А его щенок – так, щепка, валяющаяся на дороге. Отшвырнёшь и пойдёшь дальше.

С каждой минутой от услышанного на взрослом лице появлялась всё более отчётливая расслабленная улыбка. Влас должен был разозлиться, возмутиться, что с его сыном поступили неподобающе. К Шведовым обязаны относиться с уважением. А тем более Астаховы – те, которые валяются у их ног. Присосались к кормушке и не смеют слезть с неё. Влас умело приручил Вадима, посадил на поводок и не намерен отпускать зверушку.

Контракт, деньги – всё это ерунда по сравнению с тем, что выиграет семья Шведовых от брака с девчонкой Астаховых.

Власть. Абсолютную. Бесконтрольную, Неограниченную. Долгожданную!

— Мне не нужна эта Князевская подстилка! Расторгай помолвку! — половину речи сына Влас пропустил, мысленно представив себя на воображаемом троне. Но последние слова бестолкового парня, толку от которого практически нет, он уловил цепко.

— Нет, — окинув взглядом, спокойно отрезал Шведов-старший.

— Она мне противна, чё, не понимаешь? — Демьян двинулся ближе к отцу, встав напротив стола. — Не хочу я больше на ней жениться! Отменяй это всё.

Когда Демьян самостоятельно изъявил желание заполучить Елизавету, Влас посчитал, что это знак свыше. Победа приплыла в его руки, не пришлось даже прикладывать особых усилий. Но теперь импульсивность и неумение сына расположить к себе какую-то малолетку начала раздражать Шведова-старшего.

— А с Астаховыми что делать будем? — внутри мужчины постепенно начал разрастаться гнев. — Ты в курсе, что наша компания работает в убыток по контракту с проблемным Вадимом? Напомнить, сколько расходов я понёс, теряя ежедневно от простоя из-за его постоянно ломающейся техники? Думаешь, это игрушки? Сегодня хочу, завтра не хочу!

— То есть ты щас хочешь сказать, мол, тебе похер, что сын Князева натягивал мою невесту? Мне типа это всё схавать молча?

— Ты добился в этой жизни хоть чего-то? — слегка наклонив голову набок, поинтересовался отец.

— Это тут сейчас при чём? — недовольно бросил Демьян, не подозревая, что произойдёт в следующее мгновение.

Оглушающая пощёчина на какой-то миг дезориентировала блондина. Подавшись вперёд, Влас схватил сына за шиворот, резко притянув на себя. И без того пострадавший в драке, он не смог оказать сопротивление отцу.

— При том, что ты, тупой щенок, будешь делать, что я скажу! — процедил сквозь зубы Шведов-старший прямо в лицо наследника. — Идиот! Ты женишься на этой дуре! Девчонка должна быть в наших руках. Только попробуй упустить её – я тебя лично уничтожу!

9

Настоящее время

Серость за окном, густой пеленой окутывает студенческий городок, превращая и без того плохое настроение в отвратительное. Свистящий за окном ветер заставляет ёжиться, представляя, какой на улице холод. Небо, затянутое тучнымиоблаками, будто нарочно опустилось на землю, лишая жизненного света. Погода прекрасно отражает моё внутреннее состояние: такое же размытое и неопределённое. Нет ни вдохновения, ни надежды, лишь бесконечная тоска и желание скрыться от всего этого, просто исчезнуть.

Ощущение тяжести давит на плечи, забираяпоследние силы. Кажется, время замедлило свой бег, погрузив меня в состояние беспросветного отчаяния. Мысли, как облака за окном, затянуты мрачными оттенками. Зачем я живу? К чему это бессмысленное существование? Я ведь плыву по течению, смирившись со своей участью.

Широкая манжета на огромной тёмной толстовке скатывается к локтю. Стоя у небольшого настенного зеркала, поднимаю руку с кисточкой консилера и замазываю тёмные круги под глазами – следы мучительных бессонных ночей.

Сегодня ровно третий день, после моего возвращение. Со стороны, наверное, можно подумать, что у меня всё в порядке: днём я живу обычной студенческой жизнью, хожу в университет, высиживаю занятия, по вечерам учу конспекты.

А по ночам лежу, не в силах сомкнуть глаз из-за злости на саму себя за то, что не закрыла сессию собственными силами. Внутри сидит злобный червь, сгрызающий всё на своём пути от понимания, что я одна из тех тупиц, за которую решили деньги. Я же хотела доказать, что смогу. Что достойна. Что справлюсь со взрослой жизнью.

Не справилась... Потерпела крах во всём.

Снова оказалась в самом конце. Отстающая по программе, да и по жизни.

Конечно, уставший организм в большинстве случаев берёт верх, и я засыпаю с камнем на сердце. Но каждые полчаса просыпаюсь от того,что вся вспотевшая. Мокрая футболка липнет к телу, а влажный пододеяльник неприятно собирается, сбивая одеяло в кучу. И так каждую ночь.

— Хочешь? — голос соседки выводит из транса, и только в этот замечаю, что зависла в размышлениях, задумчиво пялясь на неё в упор.

Таня неверно истолковала мой взгляд, принявего за желание тоже выпрямит волосы утюжком.

— Да, давай, — уверенно киваю, пока не успела передумать.

В этой жизни нужно что-то менять, двигаться дальше и не стоять на месте. Смешно... Как можно двигаться дальше, если всё моё никчёмное бытие ведёт к одной цели: замужеству?

Соседка самостоятельно вызывается побыть в роли парикмахера и выпрямить кудрявые пружинки. Задача, надо отметить, не из простых:Таня долго пыхтит над светлой головой, превращая остатки некогда пышных локонов намоей поредевшей шевелюре в красивые ровные пряди. Непривычно видеть себя с новым имиджем, поэтому недолго думая собираю длинные волосы в высокий хвост.

В университет добираемся практически молча, переговариваясь по бытовым вопросам.

— Вечером схожу за продуктами, — сообщаю, поправляя ремешок сумки, бесконечно соскальзывающий с плеча дутой куртки. Нужно пополнить запасы: мы раньше договаривались скидываться пополам, а сейчас, получается, я уничтожаю запасы Тани.

— Можешь картошку докупить, а остальное всё есть, — Соколова отвечает задумчиво, вглядываясь вдаль. Проследив взгляд подруги, замечаю стоящего вдалеке Егора с незнакомой мне девушкой. — Не знаешь, кто это? — кивает головой как раз таки на собеседницу Воронцова.

— Понятия не имею, — странно покосившись на Таньку, не догоняю, с чего бы её волнуют дела Егора. Раньше она его на дух не переносила.

Кстати, о Егоре. Наверное, не стоит говорить, что он был рад моему возвращению, а после безумно взбешён узнав, о предстоящей свадьбе.

«— Лиза, скажи, что ты шутишь, пожалуйста. — Друг взял меня за плечи, всматриваясь в лицо. Воронцов уличил время на физкультуре и отвёл нас в сторону. — Ты не рабыня! Никто не имеет права, чёрт подери,заставлять тебя!

— Давай не будем, — немного грубо ответила я, дёрнувшись в его руках. — Сама знаю, как мне жить.

— Дура! — в пылу выпалил он. — Мы тут с Таней места себе не находили, не знали, что с тобой случилось! Когда увидел тебя, подумал, что всё наладилось, семейка успокоилась.

— Хватит, — устало вздохнула я, всем видом показывая, что разговоры об одном и том жеосточертели.

— А ты притащилась в универ и так спокойно говоришь о том, что меньше, чем через полгода выходишь замуж. Причём не за Князева.

Напоминание о нём вызвало во мне шквал эмоций, во главе которых была жгучая злость.

— Да не лезь ты в мою жизнь! — С психом,наконец, сбросила с себя мужские руки. Не знаю,откуда во мне в тот миг появилось столько сил:Егор же достаточно крупный и накаченный парень. — Думаешь, у меня есть выбор? Думаешь, я не пыталась прекратить это всё? Думаешь, они позволили бы расторгнуть помолвку? Ты у нас самый умный, что ли?

10

Моя душа горела яростью: Егор прав на все сто процентов. Но я ничего не могла поделать... Ничего.

— Да ну? И чё ж тебе мешает? — ядовито уточнил он, явно не ожидая, что я расскажу ему всю правду без подготовки в этот самый миг.

— Отец Демьяна угрожал мне прямым текстом, не успела заикнуться, что не хочу выходить за его сына! — на эмоциях я нервно отскочила в сторону и отвернулась, не желая видеть мужское лицо. — Он сказал... сказал, что убьёт всю мою семью, если посмею попытаться расторгнуть помолвку или снова сближусь с Русланом. Рассказывал, что может с ними «случайно» произойти... Теперь ты понимаешь?!

Впервые за последние месяцы я позволила себе поведать эту историю кому-то. Та боль, которую сдерживала, выплеснулась наружу, и я начала рыдать. Горько, отчаянно. Это были слёзы безвыходности.

Какие-то секунды Егор молчал, переваривая услышанное; затем друг силой развернул к себе и крепко обнял. Так, как не делал этого никогда: заботливо, ласково и ободряюще.

Поделившись страхами, я окончательно поняла, что нужно отпустить Руслана и всё наше прошлое. Не только ради себя, но и ради него. Ради его безопасности и моих близких. Нельзя продолжать жить в болоте сожалений и воспоминаний.

Я сделала это вынужденно, с болью, разрывающей на мелкие частички.

Что меня будет ждать в браке с Демьяном? Думаю, я быстро ему наскучу, и Шведов-младший вернётся к прежнему разгульному образу жизни. А я... я стану холодной сукой, как Инесса, которую волнует лишь она сама.»

Что касается одногруппников и, в целом, студентов с факультета, сокурсников, никто не знает, что именно произошло и почему я пропала. И самое главное, не знает о существовании Демьяна. Таня и Егор никому не рассказали, сохранив тайну. Ясное дело, все сопоставили моё и его одновременное исчезновение... А особенно, Кристина. Эта умалишённая, по словам старосты, пускала слухи, что Князев изменял мне с другими. А ещё, я ему быстро наскучила, поэтому мы расстались. Видимо, это и стало главной причиной, почему Таня перестала с ней общаться. Сама подруга конкретных причин не называла, но я догадалась, сложив два плюс два.

Приставленная охрана шагает позади, не давая и на секунду забыть о её существовании. За мной следят круглосуточно: в аудиторию не заходят, но по коридору никогда не хожу одна, всё время в угнетающем сопровождении. В первый день студенты сворачивали головы, не понимая, что происходит. Люди перешёптывались, бросая взгляды, полные любопытства и недоумения. Я чувствовала себя, как под прицелом. На поступающие вопросы приходилось врать с надменным видом, что дядя таким образом заботится о моей безопасности.

Какая же я лживая тварь.

Он так и назвал...

Но все пережитые месяцы самобичевания и медленного уничтожения самой себя кажутся мелким пустяком по сравнению с тем, что произошло дальше.

Как и предыдущие два дня, я планировала и сегодня по окончании занятий зависнуть до самого вечера в библиотеке вместе с Егором. Он снова подтягивает меня по предметам. Но все наши планы полетели к чертям буквально после первой же лекции.

— Буду кормить тебя. — Егор тащит нас в столовую, не спрашивая моего согласия. Одногруппник поставил цель откормить тощую подругу и чётко намерен добиться желаемого.

— Я не голодная, — сообщаю сухо, вынужденно топая рядом.

— Не голодная, вечно безэмоциональная. Эй, зануда! Верни моего Лизка! — Егор закидывает руку на плечо, прижимая ближе.
Интересный факт: охрана никак не реагирует на поведение рыжего. Не заставляет Егора держать дистанцию, не скручивает нахала. Видимо, слежка предназначается для ограждения общения с одним единственным человеком. Которого нет в стенах ВУЗа.

А раз мне не дали указаний по поводу контакта с Воронцовым, то чхать я хотела на сопровождение. Или Влас станет угрожать и по этому поводу? Может быть, стоит дождаться свадьбы в монастыре?

— Зато ты стал слишком активным, — фыркаю, закатывая глаза.

— Кстати, чё у тебя на башке? Если ещё очки надеть, сойдёшь за сексуальную стерву училку.

— Будь добр, закройся, — на мой выпад Егор начинает смеяться. Мы входим в помещение. Внутри стоит галдёж, раздражающий слух.

— Жесть, что за хаос. Ты место займи, пока коршуны не налетели, а я еды возьму. — Егор кивает в сторону нашего привычного места. Бросаю туда короткий взгляд и снова поворачиваюсь на друга, который уточняет, что бы я хотела поесть.

— Не хочу, сказала же. — Отлипнув, всё-таки следую указанию и иду к столику.

По мере приближения шум усиливается, и я понимаю: весь гомон именно от одной определённой кучки парней, облепивших стол. Из-за их спин не вижу, что там конкретно происходит и отчего такие радостные визги. Инопланетянина, что ли, встретили?

Ах, если бы я знала в тот момент. Если бы только знала... что проживёт моё разбитое по собственной вине сердце.

Проходя мимо, я не сдерживаюсь и выпаливаю нарочно громко, дабы угомонить и слегка пристыдить невоспитанных и не умеющих вести себя в обществе:

— Не на вокзале находимся, господа! — когда крайнее слово вырывается из моего озлобленного рта, я прохожу основную кучку пацанов и зависаю на месте, увидев боковым зрением причину шума.

11

Нервный вздох вырывается сквозь приоткрытые губы. Я на сто процентов осознаю, что это действительно Князев. Не мираж, не иллюзия. Не очередное воспоминание из головы.

Сердце падает в пятки, а затем подскакивает к самому горлу, вызывая тошноту и головокружение.

Гудящая толпа замолкает, и в помещении воцаряется тишина. Или это для меня мир замер, перестав существовать?

Чёрные глаза впиваются в мои, пуская по всему телу волну мелкой дрожи. Руслан, не стесняясь, осматривает с головы до ног детально, задерживая особое внимание на лице и болтающейся одежде. Безэмоционально. Как жалкую букашку, встретившуюся на пути.

Несмотря на то, что я проживаю это мучительно долго, нахожусь в немой агонии, на самом деле всё происходит за считанные мгновения. Не успеваю проанализировать, разобрать ситуацию на частички и крупинки, как делаю это обычно. Даже не сразу замечаю длинноногую Кристину, восседающую на коленях Руслана с победоносным выражением намалёванного лица. Передо мной из ниоткуда вырастает широкое тело охранника.

— На выход, — голосом военного объявляет он, указывая вытянутой рукой в сторону распахнутых дверей.

Всё ещё часто моргая от шока, на автомате разворачиваюсь на каблуках сапог и действительно спешно ухожу, но затем резко останавливаюсь.

Беги отсюда, дура. Беги!

— Мне, чёрт возьми, что, и пообедать нельзя?! — Повернув голову, бросаю через плечо, срываясь на мужчине.

— Не вынуждайте применять силу, — чеканит второй так, чтобы слышала я, но не другие.

— Ясно. Никаких контактов с Князевым. К вашему сведению, я и не собиралась, понятно?! Можете передать это своему хозяину! — отвечаю так же, исключительно для свиты. Засунув гордость куда подальше, оправдываюсь, не давая Власу и малейшего повода причинить вред Астаховым.

— Лиза! — Егор окрикивает меня, не догадываясь, что произошло.

— Встретимся на лекции, — бросаю на ходу другу.

Нужно ли объяснять, с какой силой меня начинает штормить после встречи с Русланом. Его холодный, ничего не выражающий взгляд заставил тревогу пульсировать в висках.

Сидя за партой в пустой аудитории, сжимаю кулаки, пытаясь справиться с эмоциями, вернуть себе контроль, но не получается. Щёки горят огнём; то и дело прикладываю ладони, успокаиваясь.

Сердце всё ещё колотится так, будто пытается вырваться на свободу. В голове каша из мыслей, но несколько из них ярко выделяются: «Зачем он вернулся? Почему именно сейчас?»

Делаю пару глубоких вдохов, стараясь не впасть в истерику. Но чем больше хочу сосредоточиться, тем сильнее волнение охватывает меня.

Я знаю: Руслан не спроста вернулся. Он сделал это, чтобы превратить мою жизнь в ад, как и обещал.

Пусть, наплевать. Закончу первый курс и исчезну навсегда. Главное, пережить остаток учебного года. Может, стоит всё бросить и вернуться домой? А вдруг свадьбу ускорят? Нет... не хочу.

Желание свободы и студенческой жизни вышло мне боком...

Я ведь изначально знала, что эта встреча будет неизбежна. Столкнуться с ним вот так неожиданно, оказалось невыносимым.

К началу лекции я всё же слегка прихожу в адекватное состояние.

— Ты в порядке? — Егор садится рядом со взволнованным выражением лица. Значит, видел его.

— Да, всё нормально, — отвечаю, хотя сама в это не верю.

— Я говорил это и скажу ещё: ты не одна. Позволь помочь, подпусти к себе поближе, зараза такая. Не замыкайся.

Собравшись с духом, поднимаю голову и смотрю на друга. Впереди меня, определённо, ждут «американские горки», сойти с которых, когда станет совсем страшно, не получится. Придётся прокатиться до самого конца.

Естественно, ни о каких дополнительных занятиях с Егором в библиотеке и речи быть не может. Сославшись на головную боль из-за тяжёлого дня, прошу перенести на завтра и спешно покидаю университет, столкнувшись на выходе с Таней.

— Ты уже видела его? — Округлив глаза, как два чайных блюдца, подруга хватает меня за кисть, заставляя притормозить на заснеженных ступеньках.

— Да, — как можно безразличнее отвечаю я.

— Охренеть, вот так дела... — Подруга сглатывает, качая головой. — Это не совпадение, Лиз. Он точно из-за тебя вернулся.

— Нет, — отрезаю, спускаясь вниз. Не хочу развивать этот диалог, но у Соколовой другие планы.

— Голову на отсечение кладу, ему сто процентов птички напели, что ты вернулась! Лиза, кому говорю?

— Таня, ты прекрасно знаешь, что мне нельзя заикаться об этом человеке, — шикаю, кивнув головой на бугаев, стоящих чуть позади. — Не подставляй меня, пожалуйста.

— Прости, — подруга поджимает губы, опомнившись. — Всё никак не привыкну, что мы ШВЕДСКАЯ семья.

Бестия бросает насмешливый взгляд на сопровождение. Какая же она зараза. Невзирая на то, что жизнь катится ко дну, небольшой смешок всё-таки вырывается наружу, перерастая в громкий смех.

— О Боги! Она засмеялась! Она, чёрт возьми, засмеялась! Да! — Таня радостно подпрыгивает и обнимает меня. — Ла-а-адно, пошли домой. Обсудим детали без свидетелей.

12

Мы выдвигаемся в сторону общежития. Впереди стоящие девушки поначалу не вызывают интереса, но по мере приближения к ним ветер доносит обрывки фраз, заставляя невольно прислушиваться сильнее.

«Вечером, заберёт меня». «Да-да, мы снова вместе». «Я же говорила, девочки, что в итоге Руслан будет моим». «Да кому нужна эта замухрышка? Вы её вообще видели? Ни кожи, ни рожи».

— Вот же сука, — Таня тоже слышит разговор Кристины со своими приспешницами. — Не слушай её.

Несмотря на спокойствие снаружи во мне начинает разрастаться гигантский шар ярости; ещё чуть-чуть, самая малость, и он взорвётся. Чувствуя это, Кристина добавляет:

— Руслан сказал, что использовал её. Поигрался, потрахал и выкинул. Это всё его слова, не мои.

— Закрой свой поганый рот! — будто издалека слышу собственный голос. Это реально я произнесла?

Ноги сами ускоряются, неся меня на толпу сучек; не успеваю даже осознать, что намеревается вытворить взбешённое тело. В голове всплывает сегодняшняя картина: как эта девка сидела на его коленях.

Кристина оборачивается, мерзкая улыбка становится ещё более самодовольной. Глаза стервы сверкают, она ждёт, что я сделаю что-то глупое или попытаюсь оправдаться, доказать обратное в противовес её словам.

— О, смотрите, кто идёт! — мурлычет с насмешкой. — Лиз, не переживай так сильно. Руслан просто развлёкся. Не будем же мы его за это осуждать?

Бешенство берёт надо мной верх, в голове словно щелкает какой-то затвор, и срываются все предохранители. Никто не смеет унижать меня! Не позволю Руслану и его потаскухе делать это!

В висках набатом пульсируют слова:

«Поигрался, потрахал и выкинул».

Как он мог обсуждать меня с ней? Говорить такие вещи?

Ты заслужила, Лиза...

— Я дважды не повторяю, — тяжело дыша, становлюсь перед старшекурсницей, преодолев оставшееся расстояние. Остальные сплетницы расступаются, не желая вступать в контакт.

— Мальчики, мальчики, — слышу за спиной елейный голос Таньки. — Давайте вы не будете вмешиваться в наши девчачьи дела. Постойте во-о-о-н там. Я за вами слежу! — подруга нарочно игриво просит охрану отойти, за что я безумно ей благодарна.

— Ой, а ты у нас типа дерзкая стала? — Кристина возвращает внимание на себя.

— Хочешь проверить? — приближаюсь к ней вплотную.

— Все знали, что ты временное явление. Не стоило рассчитывать на большее. Руслану нужна настоящая женщина, а не твои жалкие попытки быть кем-то.

Большая разница в росте со стороны даёт ложное преимущество Кристине. Я едва ли достаю лосихе до груди, поэтому то, что я сделала дальше, никто не ожидал.

Схватив чёрную гриву, быстро наматываю на кулак и дёргаю вниз. Крис взвизгивает, по инерции опуская лицо на один уровень с моим. Напускная уверенность сплетницы трещит по швам. Страх и недоумение читается в глазах, прежде чем я ударю её лбом в нос и сразу же отпускаю патлы. Не удержав равновесие, она поскальзывается, падает задницей на грязный снег и заваливается спиной, пачкая искусственную шубку.

— Больная дура! — подаёт голос одна из девок.

— Ну-ка, стоять на месте, сучки. Иначе я натравлю на вас тех красавчиков, — Таня, судя по всему, держит оборону.

Не теряя времени даром, падаю рядом на колени и забираюсь на брюнетку.

— Ты завидуешь! — злобно смеясь, истерит она. — Завидуешь, что Руслан мой!

Отголоски здравого смысла кричат о том, что я тупо срываюсь на Кристине за всё происходящее в моей жизни. Вымещаю злость на неё, отыгрываюсь за несправедливость, нанося пощёчины ладонью по лицу. Дёргаю волосы, вырывая с клочьями прядки и царапаюсь.

Поросячий визг стоит на всю округу. Валяющаяся на земле пытается прикрыться, отбивается, но я превратилась в фурию, которая не может дать по тормозам. Мне не мешает неудобная куртка, наплевать на то, что вспотела. Каждый раз, когда рука заносится для удара, воспоминания, где мы с Русланом вдвоём, услужливо заменяют меня на Кристину.

Теперь он будет касаться её. И любить будет тоже её...

Топот ног и крики соседки о том, чтобы никто не вмешивался, отвлекают на секунду от процесса. Чёрт, неужели из деканата? Отчислят? Отстранят?

Чьи-то сильные руки хватают меня со спины, дёргая наверх, но и в этом положении я успеваю пнуть валяющуюся на земле и кинуть ботинком сапога грязный кусок снега на её рожу.

— Спокойно-спокойно, драчунья, — добрый голос Егора слегка успокаивает. Сжимая в плотном кольце рук, несмотря на попытки вырваться, рыжий оттаскивает меня на небольшое расстояние, не давая достать до жертвы.

— Дай мне закончить! — выкрикиваю, но едва ли не прикусываю язык, увидев появившегося Руслана.

Князев поднимает рыдающую Кристину и заботливо осматривает её лицо. Я замираю, обмякнув, и пялюсь, не в силах отвести взгляд. Как мазохистка, тупо смотрю на сладкую парочку.

— Руслан! — всхлипывает пострадавшая, бросаясь на его шею. — Она хотела меня убить! Убить!

И снова издалека слышу свой убийственно-угрожающий голос:

13

Руслан

— Три года. Три грёбаных года, как тебя не стало, — озвучиваю мысли вслух, сидя около ухоженной могилы.

С надгробия на меня смотрит молодая версия отца с шальной улыбкой на лице. Несмотря на то, что Равиль был наследником Центра, он отличался от мира, в котором крутился бок о бок с батей.

Не его эта тема.

Равиль был добряком, заводилой, душой всех компаний, охеренным другом и лучшим старшим братом. С самого детства он прикрывал мой проблемный зад перед родителями за косяки, беря всю ответственность на себя. Игнат понимал это, все понимали.

— Не хватает мне тебя конкретно, брат. — Поднимаю воротник куртки, закрывая отмороженные уши.

Холод лютый, даже плохой хозяин не выгонит собаку на улицу в такую погоду. Но я не мог не приехать. Не увидеться, не поговорить, хоть он никогда не сможет ответить. Не даст мудрого совета, как старший. Не направит на путь истинный, не скажет: «Завязывай с этим всем, Рус. Не серьёзными делами занимаешься. Мы должны отцу помогать, поддерживать, опорой быть. Ты его своими выходками доконаешь.»

— Последние месяцы всё думаю, что бы ты сказал, узнав, чё твой непутёвый братец в очередной раз натворил? — вскидываю бошку вверх, смотря на затянутое тучами небо. — Я опять подставил батю. Отвечаю, не специально. Связался с девчонкой Астахова. Прикинь, с дочкой того самого Андрея Астахова, который был правой рукой Главы Центральной России. — Затыкаюсь, сам в очередной раз охеревая от сложившегося положения дел. — Это ещё ничё: плюс ко всему моя Лиза оказалась невестой пидорка Демьяна, сынка Власа.

Моя-чужая получается. Угораздило ж в болото залезть.

Как сам не допёр, кто она такая? Фамилия же, сука, сразу знакомой показалась. И рассказывала о родителях, погибших в аварии. Не сопоставил факты и в очередной раз подорвал репутацию отца в кругах. Мол, сынок Игната совратил невинную невестку Шведовых, позарился на чужое. Как семье Князевых можно доверить власть? Как-как? Жопой об косяк, блядь. И власть заберём и женщин ваших уведём. Прям Князевский девиз.

Качаю головой, усмехаясь. Редкостный я мудень.

— Но самое херовое во всей ситуации, знаешь, чё? Знай я заранее, кто она такая, сомневаюсь, что оставил бы девчонку в покое. Не смог, не-а. Вот тут она у меня сидит, — ударяю сжатым кулаком в грудь. — В этой паскудной жизни больно мне было два раза: первый – когда тебя не стало, брат, и второй – когда узнал, что она меня как лоха последнего за нос водила. Тупо сравнивать смерть с подобным дерьмом, да? Угораешь там надо мной, небось?

— Нет, — суровый голос бати за спиной звучит неожиданно. Твою ж налево! Сжимаю челюсть, мысленно выматеревшись. Как много из позорных откровений он успел услышать? Отец обходит заснеженную лавку и садится рядом. Бросаю косой взгляд, оценивая ситуацию. — Брат бы тебя в очередной раз поддержал и выгородил.

Батя грубо хлопает по плечу, как будто вбить гвоздь в лавку собрался. Своеобразное проявление поддержки.

— Так и ты вроде в стороне не остался.

От новости, что Лиза – невеста Шведова, я хотел уничтожить весь мир. Сжечь всё к херам, дотла. Без шуток и преувеличения.

Без понятия, как нашёл в себе силы уехать, не наворотив дел. Я был на грани сорваться за Демьяном и замочить блондинчика, а потом уж его дражайшую невесту. Или наоборот.

Ни одна тёлка на всём белом свете не могла меня так жёстко зацепить, как это сделала она. И ни одна не смогла растоптать гордость, вытерев о неё ноги.

Кудрявая сука с лицом ангела, но с душой самого настоящего дьявола.

Впервые в жизни я добровольно захотел поделиться происходящим с родителем. Поговорить, как нормальные сын и отец. Не потому, что в деле замешаны Шведовы (на тот момент было абсолютно похер). Мне нужен был совет и холодный разум родителя.

Первое пришедшее в голову место – Банда. Я прилетел на территорию, будто пёс, с цепи сорвавшийся. Батя с ходу понял: дела хреновые. На удивление молча выслушал. Явно прихуел, но виду особо не подал.

«Так вот, что за Кудрявая...»

«Мужчина всегда должен оставаться мужчиной, Руслан. То, что не навредил девочке – молодец. Твоя вспыльчивость до добра ещё не доводила.»

Не орал, что я опозорил его и подставил. Не давил важностью статуса Князевых в обществе и возможными последствиями. В моменте нас обоих волновало одно: предательство.

Как выяснилось, Игнат Князев более чем мудрый мужик. И мне ебать как стыдно, что порой недооценивал связь с отцом, отнекиваясь. За прошедшие месяцы мы конкретно так наладили общение. И это охеренно радует несмотря на происходящее дерьмо вокруг.

Всё чаще я стал проводить время в Банде. Во время обсуждения дел с Валерой батя велит остаться и послушать, а не вышвыривает за порог, как малолетку. Где-то даже хочет слышать моё мнение. Поначалу не вдуплял, потом втянулся.

С гнилой семейкой Шведовых отец решил проблему, типа «произошло большое недоразумение, вашего нам не нужно». Но мне был поставлен жёсткий ультиматум:

«Ты поставишь точку в деле с Елизаветой Астаховой. Она чужая невеста, Руслан. Девушка принадлежит семье врагов. Поверь, это не первая и не последняя женщина в твоей жизни. Найди новое увлечение, а её забудь.».

14

Потом во мне поселились дебильные подозрения: якобы Лиза, засланная Шведовыми, специально прикидывалась наивной ланью, втиралась в доверие ради власти, чтобы помочь женишку и его папаше.

Бред, какой-то.

Самое смешное, только после произошедшего до меня дошло, что обычный секс на пару раз перерос в большее. Я не понимал и не пытался понять, чё со мной происходит. Почему стал одержим ею? Откуда желание быть рядом? Оберегать? Защищать?

Когда всё рухнуло, как карточный домик, я осознал, что это и есть любовь. Не тупая похоть, а настоящие чувства, глубокие. Секс у меня был всегда, а с Лизой это другое. Я хотел её, хотел выпить всю душу без остатка. Не просто телом воспользоваться, а всю её себе забрать. Где-то подчинить, если надо – цепями приковать.

Лживая сука...

— Брат бы посоветовал тебе отпустить злость и попробовать её понять, — сидящий рядом отец вырывает из дерьмовых размышлений.

— Понять? — усмехаюсь, качнув головой. — Это как?

— Мне нужно объяснять, что из себя представляют Шведовы? — отвечает вопросом на вопрос, бросив цепкий взгляд.

— Нет, в курсе. — О том, какая падаль скрывается за их фамилией, я знаю прекрасно. Но не догоняю, к чему старик ведёт.

— В таком случае не трудно понять, почему девочка умалчивала о наличии жениха, — отец поднимается на ноги, крупная фигура отбрасывает тень на надгробие. — Чужая семья – потёмки. Там определённо есть причины, нас не касающиеся, — даёт понять, чтобы не смел рыпаться и выяснять. — Поехали. Валера ждёт реванш за субботу. Разбудил ты в старике зверя.

После разговора на кладбище, невзирая на предупреждения, я зациклился на словах родича. Если он прав?

Тонкий отчаянный голосок из воспоминаний то и дело воспроизводился в башке:

«Я не люблю его, клянусь! Я была вынуждена согласиться ради дяди».

На спокойную я начал анализировать поведение Лизы, то, как она сопротивлялась, когда гондон тащил невесту к машине. На счастливую пару сцена мало походила. Если Кудрявая не врала, а говорила правду? Это не отменяет того факта, что она пиздела мне, глядя прямо в глаза. Нагло, бесстыдно.

Сука.

Астахова принадлежит тому, от которого мне нахер ничего не нужно.

И она мне, соответственно, тоже не нужна.

Возвращаться в шарагу я не собирался. Думал, остыл и перебесился. Забыл, вышвырнул белокурые локоны из воспоминаний. Выкинул из головы сладкий запах податливого тела, ласковый голос. Закинул свои чувства и почерневшее сердце в дальний ящик, оставив прошлое. Начал жизнь заново с другими приоритетами и целями.

До одного сраного звонка.

Этот день ничем не отличался от предыдущих. Встал, похавал, попёрся в зал сбросить напряжение. Потом хотел рвануть в Банду.

Лежащая на полу мобила начинает вибрировать, сбивая со счёта, пока делаю бёрпи. Мазнув по роже ладонью, стираю проступивший пот и подхватываю телефон.

— Да, — на выдохе принимаю входящий вызов.

— Рус, дело такое... — шум и галдёж в трубке перебивают голос друга.

С Назаром мы связь держим стабильно, как и со всеми пацанами. На днях Серёгу Савича из больнички выписали, отмечали.

— Нихера не понял, ещё раз!

— Да заткнитесь вы, блядь! Рус, Лиза твоя, говорю, в универе! — не знаю, чё больше резануло слух: словосочетание «Лиза твоя» или то, что она объявилась.

Все установки полетели к чертям.

Лиза

Самое ужасное в происходящем – то, что я не могу найти в себе сил бросить всё и вернуться домой.

Мне невыносимо видеть его. Идти с утра в университет и понимать, что столкнусь с Русланом, но не посмею заговорить и попросить прощения. Мне нельзя. Дышать с ним общим воздухом, находясь в одном здании, соседних кабинетах, но не сметь прикоснуться. Услышать родным голосом «Кудрявая».

Я хочу вырвать своё сердце и выбросить. Оно так болит, кто бы знал... Каждый день я проклинаю себя за связь с Русланом. Что позволила полюбить, отдаться. Как мне дальше жить, если я имею представление, какие бывают отношения между мужчиной и женщиной?

Настоящие. Взаимные. Страстные.

Руслан ненавидит меня. Я чувствую насквозь прожигающий взгляд, полный презрения. Лучше бы он меня убил, чем так мучал.

После драки, когда адреналин отпустил и я осознала, что натворила, стыдно мне не было. Прежняя Лиза сгорала бы от стыда, но нынешней наплевать. Всё равно в проигрыше – я. Руслан помог ей, успокоил, приласкал. Не меня, а её...

Не могу без замирания сердца смотреть со стороны, как он воркует с Кристиной. Это разрывает меня на части. Внешне я никак не подаю вида, кажусь холодной сукой, которой наплевать. Но внутри меня рвёт на части. По вечерам я утопаю в рыданиях, в объятиях Тани.

Больше всего подкосило то, что Руслан обсуждал наши отношения с Кристиной. С этой сплетницей, распускающей слухи. Как он мог? После всего пережитого...

15

Щёки горели огнём во время пары, тело с периодичностью бросало в жар, и я, не выдержав, отпросилась в туалет. Не могла понять, то ли температура поднялась, то ли в помещении слишком душно. Оттягивая ворот водолазки как можно дальше, я дёрнула дверную ручку уборной. Странные шорохи со стороны кабинок сразу вызвали недоумение. Стараясь их игнорировать, я дошла до раковины, однако ополоснуть лицо прохладной водой так и не успела.

— Тебе нравится? — сквозь причмокивающие звуки, пробился сбившийся голос... Кристины.

Я замерла на месте, в ужасе уставившись на собственное отражение в зеркале.

Нет. Нет. Нет.

Пожалуйста, пусть это будет не то, о чём я подумала!

— Я делаю это лучше, чем она?

Быстро прикрыв рот рукой, я подавила рвущийся наружу болезненный стон из самой глубины души.

— Соси, — послышалось тяжёлое дыхание Руслана и его грубый голос.

Всего одно слово разрушило ту маленькую каплю надежды, теплящуюся в груди. Не показалось, Лиза, тебе не показалось...

В ту минуту во мне что-то окончательно сломалось. Сдерживая рвотный позыв, я выскочила из туалета, как ошпаренная. Бежала, сама не знала, куда, не разбирала дороги, лишь бы от них и от этой мерзости подальше.

Это оказалось последней каплей. Я поняла, что больше не выдержу видеть их вместе. Смотреть на Руслана и представлять в красках ту сцену из туалета.

Он победил.

Я сдалась и вечером начала собирать вещи, желая вернуться в дом Астаховых.

— И что потом? — Таня наворачивает круги по комнате, то и дело выхватывая у меня из рук очередную сложенную блузку и кидает в сторону. — Тебя же сразу замуж отдадут!

— Моя жизнь всё равно закончилась. — Подхватываю юбку и швыряю в сумку, не заботясь об аккуратности.

— Она у тебя только началась, Лиза! За что ты себя так мучаешь? Князев – не единственный мужчина на свете! — запальчиво шепчет подруга, хватая меня за кисти обеих рук. — Ты заслуживаешь счастья и любви! Не зацикливайся, пошёл этот блядун к чёрту! В топку таких!

От искреннего желания соседки достучаться и помочь на глазах проступают непрошенные слёзы.

— Посмотри на меня! Какое счастье?! У меня жених есть, Таня. Совсем скоро я выйду замуж за человека, которого ненавижу! — зажмуриваюсь, роняя голову от отчаяния.

— Пора смириться с тем, что мужики – мудаки. И Демьян, и Руслан. Все они из одного теста, — подруга притягивает, ласково обнимая.

— Из нас двоих это я – лживая фальшивка, а не он, — произношу уже тише.

— Ты не должна принимать на себя всю вину за его реакцию и эту тупую месть с Кристиной. Я считаю, что он не прав, не разобрался в ситуации, припёрся и ведёт себя, как мудак, — Соколова не пытается подобрать слов, говорит то, что на душе. — Идеальных людей не существует, Лиз. Мы все делаем ошибки. Главное – учиться на них.

— Какой уже от этого толк. Я принадлежу другому...

— Слу-у-ушай! У меня идея, — Татьяна отодвигается, впиваясь в меня безумным взглядом.

— Боже, мне уже страшно, — шмыгнув носом, смотрю на неё, как ребёнок, которому пообещали конфету, если успокоится.

— Хочешь отомстить Князеву?

— Отомстить? Тань, напоминаю, это я его обманывала и предала, — с сомнением качаю головой.

— Ты боялась и была вынуждена! А он тебе не поверил! Так, всё, хватит лить слёзы по этому потаскуну, — подруга отпускает меня, воодушевившись собственной идеей. — Мы заставим Русланчика сгорать от ревности. Отплатим ему той же монетой. Пусть кусает локти рядом со своей шалашовкой.

— К кому ревновать? — немного не улавливаю суть в её бурном потоке речи. — За мной охрана по пятам ходит. Или ты Демьяна имеешь в виду? Нет, нет, я не буду...

— Да какой Демьян, ты чё! Думаешь, я со всем с ума сошла приплетать этого придурка? — подруга делает оскорблённый вид. — В пятницу тусовочка намечается. Я не собиралась идти, но ради определённой цели готова на один вечер отказаться от данного себе обещания вести нормальный образ жизни.

— О, ты дала себе такое обещание? — искренне удивляюсь, не скрывая это.

— Ага, но сейчас не об этом. На вечеринке ты заставишь Князева сгора-а-а-ть! — Соколова светится от счастья, придумав план мести и ревности. — Оторвёмся по полной. Тебе надо развеяться, Лизунь.

— А как мы туда поедем с охраной?

— Какая ж ты наивная, деточка моя. Оставь это дело старшим, всё будет организовано в лучшем виде! — Таня плюхается на постель, восторженно глядя в потолок.

Переминаясь с ноги на ногу, смотрю на подругу и загораюсь маленькой надеждой передать Князеву хоть капельку испытываемой мною боли.

Слова Тани звучат, как спасательный круг в бушующем море. Я понимаю, не нужно этого делать, не имею никакого права на месть. Всё происходящее заслужила. Но меня всё ещё штормит, в сознании то и дело всплывает сцена из туалета, и фантазия услужливо рисует картину, как Кристина делает ему то, чего так и не решилась сделать я.

Занимаясь сексом, он говорит ей то же, что и мне? Обнимает? Целует? Шепчет, как сильно хочет и сходит по ней с ума? Рассказывает о том, какая Кристина красивая и нужная? Что она только его? Дико ревнует?

16

Сидя в приглушенном свете зала под активное зевание Егора, я буквально ощущаю, как музыка проникает в каждую клеточку моего настрадавшегося тела. Симфония разливается вокруг, наполняя пространство глубокими, трагическими нотами, которые обвивают подобно холодному ветру в осеннюю ночь. Каждая мелодия, как шёпот забытого счастья и горечи утрат, заставляет сердце биться в унисон с ритмом композиции.

Сегодня в университете проходит благотворительный концерт симфонического оркестра. Признаюсь честно, поначалу я наотрез отказывалась тратить время на просиживание штанов, но за неимением выбора оказалась здесь. К своему стыду, в процессе я настолько втянулась, что искренне раскаялась от собственных гадких мыслей.

— Я щас вырублюсь, — Егор делает контрольный зевок, благо прикрывает разинутый до потолка рот ладонью.

— Заметно. Уймись, — шикаю на друга, ткнув его со всей дури локтем в бок.

— Астахова, ты чё! — рыжий искренне возмущается моей наглости. — Больно, вообще-то. Мне и так вчера на трене чуть печень не отбили.

— Ну прости, я не знала, — злобно сверкнув глазами, устраиваюсь в кресле поудобнее, скрещивая руки на груди. — Нытик.

Вернув внимание к сцене, я снова погружаюсь в мир размышлений, позволяя унести меня далеко-далеко. Туда, где нет проблем, тяжести прошлого и неизбежности будущего.

Недаром говорят: музыка исцеляет душу. Несмотря на всё происходящее вокруг, я здорова, я жива, я дышу. Имею ли я право жаловаться на судьбу, если ни в чём не нуждаюсь, в отличие от людей, ради которых организован данный концерт?

Не имею...

Лежащий в кармане джинсов мобильник начинает вибрировать, и я моментально напрягаюсь. Мне редко звонят; Таня написала бы сообщение, а засыпающий Егор сидит рядом.

Недоброе предчувствие пускает корни, заставляя нервничать. И как оказалось, не зря. Достав телефон, в ужасе пялюсь на светящийся экран с наименованием абонента «Не брать трубку».

Демьян.

Чёрт!

Сердце галопом пускается вскачь. Мы не виделись и не общались с того самого дня, когда я лежала дома. Шведов-младший не объявлялся. Почему именно сейчас? Что ему нужно?

— Алло, — наклоняюсь ближе к коленям Егора, прикрывая гаджет ладошкой, тем самым заглушая звучащую вокруг музыку.

— Ты где?! — в трубке с ходу звучит раздражённый голос жениха.

— В университете, — отвечаю сквозь стиснутые зубы.

— Чё за дерьмо там орёт? — Демьян говорит странно, и это наталкивает на определённые мысли о его состоянии.

Единственное дерьмо, которое я слышу – это ты, козёл.

— Симфонический оркестр. Знаешь, что это такое? — не удерживаюсь от колкости в сторону блондинчика.

— Типа дерзкая стала? — надменно хмыкает, а я еле сдерживаюсь, чтобы не послать его куда подальше.

Нельзя, не хами, Лиза. Ради семьи ты будешь терпеть. Для их безопасности.

— Говори быстрее, что хотел. Мне некогда, — пытаюсь быть максимально спокойной, соответствовать собственным мыслям и убеждениям.

— На улицу выходи.

— Зачем?

— Зачем-зачем? Выходи, блядь! — переходит на повышенный тон. Я, конечно, знала, что он придурок редкостный, но чтобы вот настолько псих – нет. — Я тебе разжёвывать должен?!

Дыхание сбивается от накативших флешбэков. Очень плохо в прошлый раз закончился визит Демьяна...

Бросив в трубку неразборчивое «хорошо», отключаюсь. С каждой пройдённой секундой, пока я пялюсь в никуда, внутри нарастает паника.

— Ты куда? — издалека слышу голос Егора. Друг, нахмурив брови, наблюдает, как, поднявшись на ноги, я растерянно разворачиваюсь в сторону выхода.

— Всё нормально, — отмахнувшись, отвечаю невпопад. — Скоро вернусь.

Покинув набитое студентами помещение, меня оглушает тишина холла. Увидев предмет слежки, ожидающая охрана приходит в действие. В ушах стоит странный звон, избавиться от которого невозможно. Наверное, нужно время, как и для всего...

В голове рой мыслей. Дежавю заполняет меня от кончиков ушей до самых пят. Без конца всплывает роковой день, когда Демьян приехал. А потом нас увидел Руслан, а потом... а потом моя жизнь закончилась.

Глухой звук шагов отскакивает от стен; странное предчувствие сдавливает внутренности, затрудняя дыхание.

Дыши, всё нормально.

История не повторится. Руслану ты больше не нужна, а встречи с Демьяном теперь неизбежны. Интересно, амбалы, преследующие по пятам, защитят меня в случае чего?

Глупая усмешка слетает с губ. Идиотский вопрос. Конечно же, нет. Они работают на отца Демьяна и не посмеют укусить руку, которая их кормит. Защиты ждать не откуда. Ты сама по себе, Лиза.

Забрав верхнюю одежду из раздевалки, накидываю куртку у центральных дверей и выхожу наружу. Морозный воздух, по обыкновению, обжигает разгорячённое лицо.

Выцепить нужную машину на полупустой парковке не составляет труда, тем более что Демьян расслабленно стоит, оперевшись на своего железного коня.

17

— На сегодня свободны, она со мной едет, — без приветствий первым делом сообщает Шведов, обращаясь к охране.

— Я никуда не еду. — Складываю руки на груди и произношу так, чтобы слышали все присутствующие.

— А тебя, соска, никто не спрашивал, — бросает он более чем презрительно, будто я и правда пустое место.

Соска?!

— Следи за языком, — предупреждаю, выплёвывая слова с особым ударением на согласные.

— А ты чё, лань, ожила, смотрю? — Шведов вальяжно отталкивается от машины и подходит ко мне вплотную. Смотря в глаза сверху вниз, произносит агрессивно, но не мне: — Я. СКАЗАЛ. СВОБОДНЫ!

Сообразив, что женишок точно не в себе, инстинктивно делаю шаг назад.

— Я никуда с тобой не поеду, мне нужно вернуться в университет, — повернув голову, вижу удаляющихся мужчин. Воздух вокруг начинает сгущаться, становясь тяжёлым и вязким. Лёгкие забиваются; можно подумать, невидимые руки сжимают их, не позволяя сделать вдох.

— Как же ты меня заебала! — Демьян закатывает глаза. Парень резко выставляет руку и хватает меня за волосы пятернёй. Не успеваю отскочить, оказавшись в жёстком захвате.

— Отпусти! — ошарашенный вопль вырывается из горла. Я хватаюсь ладонями поверх его руки, пытаясь отцепиться, но наши силы не равны. Жених уверенно тащит меня к машине, невзирая на сопротивление.

— Завались! — шипит он, наклоняясь ближе к уху. — Или я тебя щас вырублю!

— По-мо-ги-те! — плевав на угрозы, мой отчаянный крик разлетается на всю округу, но помощи ждать неоткуда. Вокруг ни души.

Рывок и тупая боль пронзает висок, оглушая. Демьян безжалостно ударяет меня головой о капот машины.

Перед глазами тотчас начинает всё плыть, а тело обессиленно обмякает, отказываясь функционировать. Я борюсь с сознанием, стараясь не отключаться, но пульсирующая агония перекрывает всё вокруг. Я осознаю, как меня закидывают в машину, но сопротивляться не могу.

А дальше лишь кромешная темнота...

***

Боль.

Она расползлась по всему телу, как проклятая зараза, и отказывается уходить.

— М-м-м... — прикладываю неслушающуюся ладонь ко лбу, восстанавливая в памяти цепочку событий. Глухой звук шагов на фоне и стук посуды не дают сосредоточиться, но я упорно пытаюсь. Помню музыку: она обволакивала, проникала в каждую частичку, успокаивала. Это было приятно. Потом звонок, чувство волнения и страха... Демьян.

Удар – и всё обрывается.

В ужасе распахиваю глаза, судорожно делая вдох ртом. Зрение отказывается моментально фокусироваться, всё плывёт, но несмотря на это нависающую фигуру над кроватью я узнаю из тысячи. Шведов стоит напротив, прижавшись спиной к большому тёмному комоду. В просторной спальне стоит полумрак; слабый луч света пробивается сквозь прикрытые шторы.

Дурное предчувствие забирается в подкорку, но я боюсь озвучивать его даже мысленно. Голый Демьян, на котором нет ничего, кроме замотанного на бёдрах белого полотенца, презрительно смотрит на меня... лежащую на мягкой постели. Со светлых волос стекают мелкие капли, как после душа. Жених отпивает янтарную жидкость из прозрачного бокала.

Меня бросает в дрожь. Крупные мурашки расползаются повсюду, когда, собравшись с силами, сажусь и дрожащими руками отодвигаю одеяло, осматривая себя.

Нет! Нет! Нет!

На мне нет одежды, и нижнее бельё тоже отсутствует. Я абсолютно голая. Боже, неужели он...

— Ты... меня... изнасиловал? — бледное лицо искажает гримаса ужаса, отражающаяся в круглом настенном зеркале за мужской спиной. Сжимаю края одеяла покрепче; можно подумать, это исправит произошедшее.

— Нахуя я всю эту кашу заварил? — невнятно цедит блондин, смотря на меня с отвращением.

Слёзы отчаяния собираются в глазах с мигом подступившим к горлу комом. Поднявшись на колени, прижимаю одеяло к груди, словно щит.

— Ты меня изнасиловал?! — повторяю уже с нотками истерики.

Голова гудит; ощущение, что меня пинали по ней толпой.

Отвращение к себе, к нему, ко всему вокруг заставляют взвизгнуть, прикрыв рот ледяной рукой. Он взял меня... прикасался... использовал...насиловал... Хочется волком завыть на всю округу от чёрной дыры, расползающейся в груди.

За что?!

Через что ещё я должна пройти в этой никчёмной жизни?!

В памяти без спроса всплывают дни и ночи, проведённые вместе с Русланом. Его нежные касания, вызывающие трепет. Ласковые поцелуи, заставляющие кожу покрываться мурашками. Властный голос требовательно произносящий «Моя».

Демьян осквернил всё, что было до...

Он... он уничтожил меня.

Рано или поздно я бы вышла за него, прошла через брачную ночь, но к сегодняшнему я не была готова.

Ненавижу! Злость растекается по венам, заменяя страх.

— Отвечай! Ты тронул меня?! — я превращаюсь в неадекватную истеричку. Спотыкаясь об огромное одеяло, поднимаюсь на ноги и, продолжая его удерживать, двигаюсь на жениха. — Как ты посмел?!

18

— Нет! — Отворачиваю лицо в сторону, уклоняясь от отвратительного поцелуя. Шведов пытается сгрести меня в охапку, но сделать это не так просто. Я извиваюсь, отталкиваю влажное тело. — Не надо, Демьян!

— Чё ломаешься, потаскуха? — Звонкая пощёчина на миг оглушает, остальное слышу с опозданием. — Перед ублюдком Князевым раздвигала на раз-два! — с этими словами больно впивается граблями в моё бедро, проталкиваясь рукой сквозь сжатые ноги.

— Причём с радостью, милый! — не знаю, что движет мною в этот момент, но я перестаю сопротивляться и разражаюсь смехом. Громко. Издевательски. Неуместно. — И сделала бы это снова! Князев о-о-о-чень хорош в постели, поверь!

— Шлюха! — ещё один удар, более мощный. По подбородку начинает течь тёплая жидкость. Понимаю, что он разбил мне губу.

— Тронешь, и я перережу твою глотку, когда отключишься, пьяное животное! — перестав смеяться, перехожу на зловещий шёпот. Складывается ощущение, что в меня вселился другой человек. Нет хрупкой и нежной Лизы. — Подпорчу смазливое личико так, что ни одна девка больше не посмотрит.

Кажется, я сошла с ума.

— Думаешь, напугать меня этим? — делает безразличный вид, но я- то знаю, что для Демьяши значит собственная внешность. — Духу не хватит, шваль.

— А ты попробуй и узнаешь, — увлекательный диалог прерывает неожиданный звонок в дверь. Непрекращающийся и раздражающий барабанные перепонки. — К нам кто-то присоединится? — наслаждаюсь растерянным выражением лица жениха.

— Я с тобой не закончил, — покачнувшись, Шведов сползает с меня и, шатаясь, двигается к двери, поправляя несчастное полотенце.

Несколько мгновений перевожу дух, а затем поднимаюсь с постели. Естественно, не собираюсь ждать жениха и продолжать этот «вечер». Бегло осматриваю помещение вокруг в поисках одежды; в глаза первым делом бросается рубашка Демьяна, и я хватаю её, накидывая, хоть и с лёгким отвращением. Проходя мимо тумбочки, замечаю свой сотовый и беру его в руку, крепко сжимая.

Непрошенный гость может стать как спасением, так и погибелью. Вдруг это кто-то из шайки Демьяна, и они попытаются изнасиловать толпой? Не позволю! Успокаиваюсь мыслью, что успею вызвать полицию в случае чего. Страшные картины одна хуже другой лезут в голову, пока я крадусь с намерением подслушать разговор, доносящийся из коридора.

— Пиццу заказывали?

До боли родной голос заставляет ноги подкоситься.

Егор!

— Какую нахер пиццу? Вали отсюда! — по скрежету слышу, как Демьян пытается закрыть дверь, но, судя по всему, Егор не позволяет.

— Заказ точно из вашей квартиры! — Воронцов повышает голос, явно пытаясь понять таким образом, внутри я или нет. Чтобы подала голос или хоть какой-то знак.

В мыслях тревожно бьёт кнопка SOS.

Нужно действовать. Необходимо срочно что-то сделать!

На цыпочках выхожу босыми ногами из спальни и двигаюсь к выходу. Егор смотрит на Демьяна, но я вижу, как напрягается всем телом друг, всё-таки заметив меня периферийным зрением.

Испугавшись, что Воронцов предпримет что-то в адрес Демьяна, умоляюще отрицательно мотаю головой.

Не надо, прошу тебя, не надо!

Я не имею никакого права втягивать в это дерьмо Егора, подставляя перед Шведовыми и его отцом-тираном.

Сглотнув ком в горле, на ходу осторожно подхватываю стеклянную статуэтку лошади и надвигаюсь к стоящим мужчинам. Не знаю, откуда во мне столько смелости и решительности, что движет в этот момент и как, вообще могла прийти идея о подобном... но я с размаху заношу предмет и разбиваю его об голову жениха.

Статуэтка разлетается на острые осколки, рассыпаясь по всей территории у наших ног. Демьян вырубается, падая на пол, но Егор успевает подхватить тушку и, придержав, аккуратно уложить.

Невольный вскрик вырывается от осознания, что я натворила.

— Чтоб рожу и бошку об осколки не расхерачил, — спокойно объясняет друг.

— Я убила его? — в ужасе смотрю на обмякшее тело жениха. — Егор, я что, убила его?! О Боже! — прикрываю рот ладошкой, стараясь справиться с накатившей паникой.

Наклонившись, рыжий проверяет пульс Демьяна и тщательно осматривает его.

— Тихо-тихо, не мельтеши. Живой. Всё нормально, успокойся, жить будет.

— Спасибо, — всё, что способна выдавить из себя в данную минуту, облегчённо выдыхая.

Адреналин бурлит в крови, а сердце стучит о рёбра.

Оценив обстановку, Воронцов быстро снимает свой утеплённый бомбер и, странно покосившись на меня, помогает надеть. Присев на корточки, обувает в валяющиеся сапожки и выводит.

— Валим, быстрее.

Всё это время я максимально держу себя в руках. Запечатываю эмоции под семью замками, не позволяя им вырваться наружу. Не сейчас. Нельзя. Держись, потом поплачешь.

— Лиз, — Егор осторожно подаёт голос, когда мы оказываемся в кабине, спускаясь вниз. — Не хочешь рассказать, что произошло?

— Ничего не было, — утоляю его любопытство или волнение. — Он не успел, ты вовремя.