Ловец Смерти

Глава 1

– Итак, Александра, расскажите мне, почему вы решили, что виноваты в смерти нескольких человек?

Дмитрий Андреевич поправил очки в дорогой золотистой оправе, доброжелательно улыбнулся и приготовился слушать.

Почему я решила, что оправа дорогая? Не знаю, просто она красивая и ему идёт. Он, конечно, мужчина в возрасте уже, но довольно импозантный и чисто внешне приятный. Во всяком случае, у меня не вызывает отторжения.

Стоп, к чему эти мысли? Он же, кажется, задал какой-то вопрос.

Я вздохнула и потёрла друг о друга вспотевшие ладони.

Это был мой не первый разговор на данную тему, но до этого дня меня принимала психотерапевт Наталья Юрьевна, женщина лет пятидесяти. Худая, высокая и, как по мне, немного истеричная особа, решившая, что у меня стресс на фоне случившегося недавно в моей жизни печального события, долгой подготовки к защите дипломной работы и итоговых экзаменов.

Выслушав меня первый раз, она хмыкнула и предложила хорошенько выспаться. После второго сеанса, на который я пришла абсолютно выспавшаяся и спокойная, но не отступившая от своей версии, она недовольно поджала губы и прописала какие-то успокоительные.

С нервами у меня всё в порядке, поэтому ничего пить я не стала, но, придя на приём в третий раз, ей об этом не сообщила. Зато вывалила на неё продолжение своей истории, после чего она сквозь зубы и посоветовала мне обратиться к светиле психиатрии, Яковлеву Дмитрию Андреевичу.

Попасть на бесплатный приём к Яковлеву оказалось делом безнадёжным. Но, помимо основного места работы, он занимался частной практикой. А потому сейчас я сидела не в поликлинике, в маленькой каморке с обшарпанными стенами и узким окном, выходящим на заброшенный парк, а в красивом современном кабинете с мягкими удобными креслами и большим светлым окном с видом на красивые витиеватые высотки. В одно из кресел Дмитрий Андреевич предложил сесть мне, а второе, собственно, занял сам.

Свою медицинскую карту с выписками психотерапевта из районной поликлиники я заранее передала девушке на ресепшн, поэтому тонкая папка с моим именем на обложке сейчас мирно лежала на столе, а светило психиатрической медицины спокойно наблюдал за мной.

Думаю, его не интересовали сухие данные, накарябанные в карте неровным почерком. Но ведь там также были прикреплены листочки в клеточку, вырванные из обычной тетради, на которых я подробно описала свою проблему.

И вот теперь я совершенно не понимала, чего он хочет добиться? Думает, если я расскажу всё, что он и так прочитал, что-то изменится? А может, хочет подловить какую-то деталь, которую не заметила Наталья Юрьевна, или пропустила я?

– С чего начинать? – спросила я, глядя ему куда-то в район левого плеча.

– Если вам нетрудно, то с начала. Кто вы по жизни, чем занимаетесь, ну и когда впервые заметили происходящие с вами странности.

Я перевела взгляд за окно. Кроны подстриженных тополей едва колыхались от ветра, над асфальтом мелкими завихрениями кружилась пыль, а воздух под колёсами проезжающих мимо машин дрожал от жары.

На улице было пе́кло, но в кабинете врача работал кондиционер, и уличная жара не ощущалась. Вот только ладони всё равно нестерпимо потели. Наверное, сказывалось волнение. Не хотелось думать, что и здесь мне не поверят.

Не отводя взгляда от окна, я сглотнула и начала:

– Меня зовут Александра Дарина. Мне двадцать три года. Месяц назад я закончила университет. Экономфак. Сами понимаете, что диплом не даёт никакой гарантии в поисках работы. Сейчас в первую очередь смотрят на опыт. Так что, пока рассылаю резюме и параллельно подрабатываю курьером в интернет-аптеке. Работа, в принципе, простая. Приехал, отдал, уехал. Я не жалуюсь. Просто... в какой-то момент всё пошло наперекосяк.

Я бросила короткий взгляд на врача. Он немного склонил голову, подтверждая, что слушает. Смотрел по-прежнему спокойно, я бы даже сказала, заинтересованно, чем неосознанно располагал меня к себе.

– Продолжайте, я весь внимание. С кем вы живёте?

Снова отвернувшись к окну, я постаралась незаметно вытереть ладони о джинсы и только после этого ответила:

– Одна.

– Родители, молодой человек?..

Я молча отрицательно покачала головой.

– Хотите рассказать подробнее? – Дмитрий Андреевич поправил очки.

– Да нечего тут рассказывать, – я кашлянула, прочищая горло, и опустила глаза. – С молодыми людьми как-то не складывалось, не до них было. Родителей тоже нет.

Я сглотнула и замолчала.

При чём здесь моё вынужденное одиночество? Думает, я всё придумала от скуки? Хотелось бы мне тоже в это верить…

– Вы сказали, что всё пошло наперекосяк? Что именно? – он не стал настаивать на продолжении больной для меня темы.

Покусав губу и снова вытерев ладони, я выдохнула:

– Да всё!

– Расскажете?

Собрав нервы в кулак, я криво улыбнулась и решилась.

– Всё началось несколько недель назад. Я тогда была в выходном. Мне позвонила подруга, сказала, что не успевает приехать по записи к своему парикмахеру. Ну и, чтобы место не пропадало, предложила съездить вместо неё. А она запишется на другой день.

Тяжело вздохнув, я взглянула на мужчину, будто ища в его глазах насмешку и недоверие. Но он просто спокойно смотрел на меня.

– Я уже однажды была у Лены, – справившись с эмоциями, продолжила я. – Мне понравилось и как она стрижёт, и сама по себе. Она не намного меня старше... была. Лет тридцать, может, чуть больше, весёлая, и характер лёгкий. Пока она стригла, мы всё время болтали, как лучшие подруги, хотя я видела её второй раз в жизни. И последний... – я тяжело вздохнула. – Она рассказывала, что её сын закончил первый класс, и они с мужем решили подарить ему поездку на море, в детский лагерь.

К горлу подкатил царапающий комок, поэтому мне пришлось зажмуриться и продышаться. И только после этого я продолжила:

– А потом, на следующий день, подруга позвонила мне и сказала, что хотела записаться к Лене на стрижку, но оказалось, что она умерла. Внезапно. Инфаркт. В её-то возрасте! Тогда я только подумала, что это ужасно, но ведь бывает, – я с надеждой посмотрела на психиатра, стараясь унять нервно подрагивающее сердце.

Глава 2

В груди затеплилась тоненькая искорка надежды. Неужели мне верят?

– Через несколько дней, – уже бодрее ответила я. – Баба Глаша, соседка по площадке. Одинокая престарелая женщина. Я всегда с ней здоровалась, могла что-то по мелочи помочь. В тот вечер она попросила меня повесить занавески – боялась упасть со стремянки. Мы ещё с ней потом немного поболтали, она меня угостила чаем с домашним вареньем. Всё было нормально. А ночью её не стало. Сказали, возраст. Из-за жары сердце не выдержало, – я кивнула за окно. – Так... странно.

– Почему странно?

– Не знаю, – я пожала плечами и невольно поёжилась. Со стороны история, если её рассматривать отдельно, действительно выглядела вполне логично, но я знала немного больше, и поэтому она не давала мне покоя. – Вроде, только общались, она ни на что не жаловалась, тем более на сердце. Наоборот, весёлая была. Всё повторяла, как хорошо, что я к ней пришла. И чтобы заходила почаще. Просто так. Чаю попить, поболтать...

Я сделала паузу.

Кондиционер создавал комфортную температуру, но от понимания, что говорю я о мёртвом уже человеке, как о живом, внутри немного зазнобило.

– Так, – психиатр немного пошевелился, сменив позу. – Это, я так понимаю, ещё не всё?

– Да. Потом мы с Кирой, это моя университетская подруга, поехали к её бабушке.

Я подавила внутреннюю дрожь и, наконец, посмотрела Дмитрию Андреевичу в глаза. Убедившись, что он не собирается кричать на весь кабинет, что я – сумасшедшая, а спокойно слушает, я продолжила.

– Ей родственники позвонили, сказали, что бабушке совсем плохо. Надо попрощаться. Она позвала меня, сказала, что хоть бабушка и живёт вместе со своей старшей дочерью, но ей всё равно одной ехать страшно. Я поехала. Просто поддержать. Бабушка действительно оказалось в очень плохом состоянии. Тётя Киры сказала, что она уже несколько дней не приходит в себя, только бредит и зовёт какого-то Саню. Тётя осталась на кухне, а мы пошли в комнату. Постояли немного у кровати, и вдруг бабушка открыла глаза. Скользнула по Кире взглядом, а потом увидела меня, улыбнулась, схватила за руку и сказала: «Ну, наконец-то ты пришла. Зачем же ты меня так долго мучила?» И сразу же обмякла. Умерла. Прямо на наших глазах.

Я вцепилась руками в край футболки и зажмурилась. Последние слова женщины так и звучали в ушах, а перед глазами стоял кадр её последнего вздоха и выражение безмятежности и расслабленности на лице.

– Вас это подкосило? – вырвал меня из воспоминаний голос мужчины.

– Да не то чтобы, – выдавила я, отпустив край ткани и поднимая голову. – Просто... поразило. Это было... так страшно. Только что был человек, и вот его уже нет...

– Вы до этого были знакомы с бабушкой вашей подруги? – Дмитрий Андреевич немного подался вперёд. – Почему она сказала, что ждала именно вас?

– В том-то и дело, что я не знаю, – почти истерично выкрикнув, я всплеснула руками, но тут же осеклась, положила руки на колени ладонями вниз и ответила на несколько тонов ниже. – Я не понимаю, почему она обратилась не к родной внучке, а ко мне, я ведь даже её не знала. Кира сказала, что она меня с кем-то из своих внуков перепутала – у них два Саши. Видимо, хотела попрощаться, вот и ждала. Кстати, тётя сказала, что оба Саши приезжали, но бабушка на тот момент так и не пришла в себя.

– Но вы всё приняли на свой счёт, потому что тоже Саша, и она вам обрадовалась?

– Да, – я с облегчением ухватилась за его слова. Если Яковлев мне и не верил, то хотя бы не смотрел скептически, как та же Наталья Юрьевна. – К тому же, бабушка сказала «пришла», а не «пришёл». Да и на парня я вроде как не похожа. Теперь понимаете, почему я решила, что она обращалась именно ко мне?

Я посмотрела на него с нескрываемой надеждой.

– Понимаю. Что было дальше? – Дмитрий Андреевич снова откинулся на спинку кресла и выжидающе приподнял брови.

– Дальше... – я покачала головой и на мгновение прикрыла глаза, снова вызывая в памяти неприятные воспоминания. – Через пять дней после смерти бабушки Киры всё случилось на работе. Поступил очередной заказ. Улица Ломоносова, семнадцать. Я уже там была за три дня до этого, только в другом подъезде.

Перед глазами всплыли серые девятиэтажки, заставленный машинами двор с обычной для подобного микрорайона детской площадкой, исписанные вандалами стены подъезда, несвежий запах старого лифта.

– Когда я приехала с лекарствами, возле соседнего подъезда стояла похоронная процессия. Я не подглядывала, честно. Просто проходила мимо. Я вообще не люблю покойников. Ну, в смысле, как никто их не любит. Просто стараюсь держаться подальше, – пояснила, испугавшись, что психиатр неверно поймёт. – Голову повернула совершенно случайно. Посмотрела на мужчину в гробу. И... это был тот самый дедушка, которому я три дня назад привозила лекарства.

Дмитрий Андреевич слегка покачал головой. Не удивлённо. Скорее, заинтересованно.

– Насколько я понял, мужчина был болен?

– Ну да, – я поёрзала в кресле и тяжело вздохнула. – Я не помню точно, что у него за рецепт был. Что-то стандартное. Но понимаете, когда я приезжала, он не выглядел, как будто собирается умирать!

Опустив глаза, я посмотрела на сцепленные в замок пальцы.

Снова ладони потные. Стыдно-то как... Надо привыкать носить на такие приёмы бутылочку с холодной водой – и руки можно охладить, и хоть как-то оправдать мокрые ладони.

– Я его запомнила, – продолжила я тише. – Он разговаривал со мной очень ласково. Всё дочкой называл, чаем с булочками хотел угостить. Я отказалась, конечно. И тогда он погладил меня по плечу, сказал, что пока мы с ним болтали, ему даже полегчало, что у меня аура особенная – исцеляющая. И в следующий раз он будет просить, чтобы к нему всегда присылали только меня.

Последние слова я пробормотала едва слышно и снова замолчала.

В кабинете стало так тихо, что я услышала, как в коридоре за дверью кто-то негромко монотонно разговаривает.

– Но следующего раза не будет, – закончила я, криво улыбнувшись.

Глава 3

– Смерти – да, но... – я мученически выдохнула. Как же трудно говорить всё это, как трудно не сомневаться в самой себе. – Но потом был случай, после которого я поняла, что всё это не просто совпадения, – всё же закончила я.

– Что именно произошло? – приподнял брови врач.

– Годовщина смерти мамы...

Он ничего не сказал, просто кивнул, поощряя продолжать.

– В свой выходной я поехала на кладбище, – сказала я уже твёрже. – Было жарко, и в целом там почти никого не было. Будний день всё-таки.

Я замолчала, глядя куда-то в пол, словно там были ответы на интересующие меня вопросы.

Мужчина терпеливо ждал.

Набрав воздуха в грудь, я заговорила, стараясь не думать, как это звучит со стороны. Я просто озвучиваю факты. Просто факты.

– На самом деле никакой даты нет. Мама не умерла, она пропала. Просто однажды утром ушла на работу и не вернулась.

– Сколько вам тогда было?

– Восемь. Её искала полиция, добровольцы, даже наши соседи. Потом дело зависло, а позже его закрыли, сообщив бабушке, что мама признана умершей. Просто... юридически. Как это делают, если человек не найден спустя определённый период времени. Понимаете меня?..

– Да. Кем она работала?

– Участковым терапевтом, – голос звучал всё звонче. Я говорила правду, а уж то, что она звучала дико… Но и с этим я справлюсь. – Мама была добрая и терпеливая, но вечно уставшая. У неё не было врагов. Просто не могло быть. Она никому не отказывала в помощи, даже если звонили ночью или приходили домой. Знаете, как это бывает, когда соседи радуются, что в их доме живёт врач. В тот день она вышла утром из дома, и всё. До работы не дошла. Ни тела, ни версий, ни единой зацепки.

Я сжала руки в кулаки и сглотнула.

– И вот... Я ухожу с кладбища. Уже почти дошла до выхода, когда случайно посмотрела в сторону и увидела впритык к дороге свежую могилу без таблички. Только воткнутый прямо в могилу букет искусственных хризантем и приколотый к деревянному кресту файл со старой газетной вырезкой.

– Вас что-то заинтересовало в этой могиле?

– Да, – взгляд скользнул в сторону. Я будто опять возвращалась туда, к той могиле. – Фотография на вырезке. Там была женщина лет двадцати пяти. Она... была очень похожа на мою маму. Только моложе, лет на десять, может. И подпись: «Найден труп неизвестной женщины. История повторяется». Я никогда не видела у нас дома такое фото.

– А почему вы уверены, что это она? Могила свежая, а ваша мама пропала около пятнадцати лет назад.

– Я не уверена. Я знаю, – отрицательно мотнув головой, я упрямо поджала губы. Потому что, несмотря ни на что, знала, что видела. Знала, что было позже. – Но тогда меня это выбило из колеи. Я тогда не знала, что делать. Сфотографировала могилу и поехала в библиотеку. Стала искать газету, там же к фотографии должна была быть статья. Недаром же там было написано, что история повторяется. Может, мама стала жертвой какого-нибудь маньяка, который держал её много лет взаперти. Но там ничего не знали, и я поехала в архив...

– Что-то нашли? – Дмитрий Андреевич отмер и сделал в блокноте пометку.

– Да. Я столько дней провела в архивах, что работники начали на меня смотреть как на сумасшедшую. Я уже сама начала сомневаться, не выдумала ли всё это. Но я её нашла – ту газету! Только... – я осеклась и зажмурилась, подавив дрожь в голосе, – там было фото... другой женщины.

– Вы могли ошибиться. Газет много.

– Нет, – я покачала головой. – Фото было вырезано неаккуратно, снизу был кусочек другой статьи, которая начиналась со слов: «Виталий Переспелов расследует...» Я нашла, в какой газете работает этот журналист, нашла именно ту газету. И внизу эта надпись про Переспелова. Но фотография другая. Понимаете?..

Я замолчала, давая нервам секундную передышку и продолжила:

– Я подумала, ну ладно. Наверное, ошиблась. Или на эмоциях не так что-то сделала. Ну, мало ли. Понимаете, ничего не стыковалось, нелогично было.

– И вы?..

– В ближайшие выходные поехала обратно на кладбище. Хотела ещё раз взглянуть на ту могилу. Даже хотела обратиться к кладбищенскому сторожу, ну или в администрацию – узнать, чья могила, поговорить с родственниками.

Голос на миг сбился, пришлось прокашляться.

– Я подошла, но там уже не было файла с заметкой. Вместо него висела фотография. Обычная, как на кресты делают.

Врач положил ногу на ногу и поправил очки.

– Вполне логично, ведь прошло время. Родственники нашли достойную фотографию и заменили вырезку из газеты.

– Ну нет же! – я нетерпеливо всплеснула руками. – Там была изображена совершенно другая женщина. Мама была худенькой невысокой шатенкой с зелёными глазами, мы с ней даже внешне похожи. А у этой женщины чёрные кудрявые волосы, глаза тёмные и лицо широкое. Ничего общего. Это была женщина из газеты в библиотеке.

– Возможно, вы просто нашли не ту могилу, – возразил мужчина.

Я хмыкнула, вытащила телефон, открыла галерею и протянула ему гаджет.

– Вот. Это снимок с того дня, когда была годовщина. Смотрите, если увеличить, отлично видна газетная вырезка с фотографией моей мамы. А теперь листните вправо. Видите фото? Это статья в газете из библиотеки и фотография той женщины. А теперь ещё раз листайте. Вот, фото с могилы. Новое. Я сделала его буквально вчера. Могила та же. Посмотрите: вон то же дерево сзади, вон венки у соседней плиты. Всё то же. Только фото на кресте другое.

Я замолчала, ожидая, что он скажет. Хотя, если честно, больше всего боялась не слов, а взгляда, в котором была уже почти готова прочитать диагноз.

Я и сама по краткому описанию симптомов с помощью вездесущего интернета уже определила у себя шизу, ведь только она и поддавалась логике. Осталось только, чтобы Дмитрий Андреевич её подтвердил. Не логику, а мой диагноз.

Но Дмитрий Андреевич молчал. Долго. И это хоть как-то, но обнадёживало.

Он всё ещё смотрел на экран, листая фото туда и обратно, словно сравнивал их. Выражение лица немного изменилось. Раньше он выглядел доброжелательным, но слегка снисходительным. Сейчас же мужчина был как-то напряжён, даже очки ни разу не поправил, хотя, пока мы говорили, дёргал их раз десять.

Глава 4

Психиатр выдержал паузу, во время которой я почти не дышала, тревожно покусывая губу.

– Тогда у меня к вам вопрос, Александра. Если вы уверены, что всё это – не совпадения, то как вы себе это объясняете? – спросил он, наконец.

Мужчина откинулся на спинку кресла, сцепив пальцы на груди, и впервые за всё время разговора смотрел на меня не как на пациентку. Скорее, как опытный следователь смотрит на интересную загадку.

Я молча насупилась и снова прикусила губу. Если бы я знала ответы, не оказалась бы на приёме у психиатра. Потому что единственный ответ, который мог логически объяснить все эти странности – я сошла с ума.

– Я вижу то, что вы описываете, – не дождавшись ответа, Дмитрий Андреевич ещё раз взглянул на экран, прищурился, протянул телефон мне и снова сцепил пальцы на груди, – и понимаю, что вас удивила не сама смена фотографии, а то, что на первом снимке была ваша мама. Наша память – странный инструмент. Особенно когда связана с травмой. Вы потеряли её при не самых понятных обстоятельствах, и всё, что связано с её образом, может быть болезненным триггером. Это могла быть одна и та же женщина, только между фотографиями прошло много лет.

Он говорил спокойно, мягко, почти участливо – так же, как и в начале нашего разговора.

– Вы серьёзно сейчас? – прошептала, нахмурившись и покачав головой. – Это не просто похожая женщина. Это была ОНА. И вы же сами видите, что они абсолютно разные.

– Нет, я вижу две фотографии женщин разных возрастов. Цвет волос, кудри, длину – всё это можно изменить. Также многие сейчас для зрения носят линзы, в том числе и цветные. Ну и с весом та же история, за столько лет можно несколько раз поправиться или похудеть. Опять же, возраст меняет нас всех, – он слегка улыбнулся.

– Всё-таки не верите? Мне никто не верит, – грустно усмехнулась я.

– Я считаю, что вы искренне рассказываете то, что увидели и почувствовали. Но также возможно и другое. Вы правы, и на первой фотографии действительно была ваша мама, но кто-то перепутал фото. В газетах и архивах тоже работают люди. Женщина пропала. Ваша мама тоже пропала. Вы же не знаете, могли ли эти дела быть как-то связаны между собой. Возможно, газетчики запросили фотографию для статьи, но на каком-то этапе их перепутали, и в редакцию отправилось фото вашей мамы. Такое ведь могло быть? Чисто теоретически.

– Чисто теоретически, да, – согласилась нехотя. – Но куда делось фото из газеты в библиотеке?

Мужчина понятливо кивнул.

– Здесь я тоже могу предположить версию, что на кресте висела вырезка из пробного выпуска, ещё неотредактированного. Такое случается. В редакции могли сначала вставить одно фото, потом заметить ошибку и заменить на другое, но пробный макет уже попал в чей-то архив или рассылку.

– А вам не кажется странным, что у родственников к моменту похорон не нашлось ни одной фотографии покойной, кроме вырезки из газеты? И разве они не видели, что она там сама на себя не похожа? – от возмущения я едва не подпрыгнула в кресле.

Но психиатра было не так-то просто пробить.

– Если эта женщина в молодости была похожа на вашу маму, кто-то из родственников просто мог подумать, что это фото сойдёт. Возможно, на тот момент не было других её фотографий. Также возможно, что женщину вообще хоронил кто-то из соседей или соцслужба. Вы же сами видели, что на могиле даже не было венков. Как бы ни были бедны родственники, но уж на один, самый дешёвый венок, деньги, думаю, они бы нашли.

Я хотела возразить, но Яковлев поднял руку, мягко останавливая мой протест.

– Подумайте, Александра. Мы с вами оба знаем: бывает, что мозг сам дорисовывает детали, которых не было. Особенно когда он ищет объяснение чему-то необъяснимому. Вы сдавали экзамены, не спали, нервничали, плюс сюда добавляется неопределённость о вашем будущем, пока вы ищете постоянную работу. Всё это наложилось одно на другое и запустило цепочку совпадений, которые показались вам связанными меж собой.

Я отвела взгляд.

По факту, Дмитрий Андреевич сейчас в завуалированной форме сообщал мне то же самое, что говорила и Наталья Юрьевна: я устала, я всё себе придумала, нужно выкинуть всё из головы и хорошенько отдохнуть.

Мужчина поднялся, взял мою папку, полистал, как будто ища подтверждение своему диагнозу, но потом захлопнул её и произнёс, понизив голос:

– Я не отрицаю ваши ощущения. Они реальны. Просто это не обязательно значит, что причины, которые вы приписываете происходящему, соответствуют действительности. Наша с вами задача сейчас – не искать мистику, а понять, почему вы чувствуете себя виноватой в смерти совершенно посторонних людей. Это главное. Вы же за этим пришли?

Я не ответила, молча вытирая слёзы.

Яковлев снял очки, не спеша, словно над чем-то раздумывая, протёр стекла мягкой салфеткой и снова их надел.

– Давайте попробуем чуть-чуть отодвинуть мистическую составляющую в сторону. На секунду. Вы ведь пришли ко мне не с вопросами о том, кто подменил фото. Итак, почему вы решили, что снимки с могилы имеют какое-то отношение к смертям других людей?

Он смотрел на меня серьёзно, но как-то по-доброму.

– Я...

Я замялась, теперь уже не решаясь сообщать свои выводы. После вполне логичных объяснений психиатра они действительно выглядели как бред сумасшедшего.

– Вы решили, что это какой-то знак, верно? Что это может быть ответом на то, куда пропала мама. И, возможно, она долгие годы была жива, а теперь похоронена именно под тем крестом, – вместо меня сказал психиатр. – То есть фактически вы в какой-то момент по умолчанию перенесли вину за её исчезновение на себя.

Я зажмурилась настолько сильно, насколько смогла. Услышать это было невыносимо больно.

Потому что я сразу поняла, насколько Яковлев прав, ведь я действительно подсознательно, возвращаясь от могилы, в которой нет тела моей матери, едва увидев на чужой могиле её фото, сложила все последние события воедино и пришла к выводу, что она не пропала, а ушла.

Глава 5

– Санька, ты что в последнее время как неживая? Случилось что?

Я вздрогнула.

После визита к Яковлеву прошло несколько дней, а у меня из головы всё не шли его последние слова.

Вспомнить. Легко сказать, если знаешь, что вспоминать.

Я перебрала в голове уже кучу своих знакомых, созвонилась и списалась со всеми однокурсниками и дальними родственниками, с которыми контактировала последние годы. У всех жизнь текла по-разному, но все они были живы. Может, Дмитрий Андреевич прав, и я просто излишне драматизирую не там, где надо. Отсюда и проблемы в голове. Или с головой.

– Так, – снова донёсся до меня голос нашего провизора Марины, – заказ на Чайковского. Кто поедет?

– Чур, не я, – тут же отозвался Лёня, потягиваясь на стуле и выставляя ещё дальше в проход длинные худые ноги, затянутые в модные джинсы и обутые в дорогущие ядерно-зелёного цвета кроссовки. – Там сейчас пробки. Вон, Сашку отправь. Пока я на своей машине раз-два-три-четыре, раз-два-три-четыре, она на метро раз-два, раз-два.

Парень расхохотался, довольный, что удалось так удачно ввернуть в разговор старую шутку из советского мультика.

– Ага, смешно, как всегда, – пробормотала я, не оценив его кинематографичный порыв и не отрывая глаз от монитора. – Только я за утро уже на четыре вызова съездила, а ты, если не ошибаюсь, только на два, – и тут же передразнила: – Раз-два, раз-два.

– Так сейчас самые пробки. Это раз. И ты тут за зарплату работаешь. Это два, – насмешливо прищурившись, парировал Лёня.

– А ты тут, типа, за идею сидишь? – не осталась я в долгу.

– Почти. Продержусь год на одном месте, батя новую машину подгонит. А так мне вашей зарплаты даже на бензин не хватает.

Я отвернулась от экрана и перевела на него гневный взгляд.

Ну да, он же у нас мажорчик. Батя его – наш начальник – пристроил сыночка на работу к себе под бок в воспитательных целях. Рассчитывал, что великовозрастный балбес втянется в семейный бизнес и однажды встанет у руля. Только, как говорила моя покойная бабушка, горбатого могила исправит. Лёня искал возможность отмазаться от работы любыми способами.

– Хватит собачиться, – вмешалась Марина, выставляя на столешницу собранный пакет и закатывая глаза. – Сань, поезжай, пожалуйста. Тут действительно всего две станции.

Я нехотя поднялась и забрала заказ. Ну, не спорить же. Да и, может, прогулка развеет этот липкий туман в голове.

– Только не задерживайся, ладно? – крикнула девушка вдогонку.

– Хорошо, – обречённо кивнула я, направляясь к двери.

Сегодня, как назло, из доставщиков были только мы с Лёней. У Ани приболела мама, а Егор вторую неделю находился в заслуженном неофициальном отпуске.

Стоило выйти на улицу, как в лицо тут же ударил смешанный с пылью сухой летний ветер. Воздух на вкус был будто шершавый. Установившаяся в последнее время жара добивала не только людей, но и природу.

Обливаясь по́том, я дошла до метро, на автомате приложила карту, прошла мимо турникетов и спустилась по эскалатору в подземную прохладу. Всё происходило как-то отдельно от меня. Как будто тело делает привычные движения, а я сама где-то в другом месте. Немного в прошлом. Немного вне себя.

В голове опять завертелись слова Яковлева.

Вспомнить.

Но как?!

Я же не могу проверить абсолютно всех. Да и вообще, он мне не поверил, всё логично объяснил, но, между тем, дал такое странное задание. Почему? Зачем? В чём смысл?

Я заняла место на сиденье и скользнула взглядом по вагону. Меня не отпускало ощущение, что я живу в режиме ожидания, будто вот-вот что-то должно случиться. Как будто мне уже что-то сообщили, только я ещё не поняла, что именно.

Сидевшая неподалёку от меня симпатичная девушка в цветном сарафане на тонких бретельках внезапно повернула голову и улыбнулась. Я растерянно кивнула в ответ, а её улыбка стала ещё шире.

– Осторожно, двери закрываются, – сказал механический голос. – Следующая станция...

Девушка не сводила с меня взгляда, и мне даже стало неудобно – вдруг у меня нос чем-то испачкан или тушь потекла? Хотя, какая тушь? Я ж не красилась.

Поезд тронулся, и я закрыла глаза. Две остановки. Вроде бы немного, но почему-то казалось, будто я еду куда-то гораздо дальше. Туда, откуда всё может измениться.

Погружённая в свои мысли, через несколько минут я вышла из вагона вместе с остальными. Поток людей увлекал моё тело вперёд, и я сначала послушно шагала вместе с ними, но вдруг сбавила шаг, а потом и вовсе остановилась, замерев у края платформы, словно кто-то невидимый удержал меня за плечо.

Шедшая прямо передо мной та самая девушка внезапно оступилась и вскрикнула, но её успел подхватить идущий рядом парень. Казалось бы, ничего необычного, простой жест доброй воли, инстинктивное желание помочь, но я почему-то не могла отвести взгляд.

Парень слегка отстранился, взял девушку за запястье и, наклонившись, что-то шепнул ей на ушко. Она звонко рассмеялась.

Взгляд скользнул по её открытому плечу, и внутри всё сжалось от сковавшего меня ледяного ужаса. Из-под волос незнакомки выползла тонкая чёрная клякса. Она, словно живая, соскользнула по шее, пробралась до локтя и исчезла где-то под рукой парня.

Но страшней всего было то, что она двигалась не по коже, а под ней. И это была не тень, не игра света и не воображение. Всё выглядело слишком реально. Я могла поклясться, что мне это не кажется.

Поток людей обтекал меня, а я стояла, не в силах сдвинуться с места. Спина покрылась ледяными мурашками – это что ещё за чертовщина?! Но парень продолжал спокойно улыбаться, что-то нашёптывая на ухо девушке, отчего та заливисто и чуть смущённо смеялась. Неужели никто из них ничего не заметил?!

За спиной раздался возмущённый возглас. Я вздрогнула и обернулась.

– Ну что ж ты встала посреди прохода? Иди уже, – с укоризной пробурчала женщина с пакетом, несильно задев меня плечом.

– Извините, – пробормотала я и отступила ещё ближе к краю.

Глава 6

Квартира на Чайковского была расположена в старом доме с облупленным фасадом и обшарпанными подъездными дверями. Я набрала нужный номер и долго ждала ответ. Никто не спешил брать трубку и открывать. Или я ошиблась домом, или человек не дождался лекарств.

От последней мысли меня передёрнуло.

Сверившись ещё раз с адресом и убедившись, что всё верно, я с волнением заглянула в перечень лекарств – ничего серьёзного и жизненно необходимого.

Слава богу.

Вытерла ладонью со лба выступивший пот и снова набрала нужные цифры. Несколько длинных гудков, и, наконец, я услышала недовольный голос:

– Да!

– Доставка. Аптека «Фарматик.Net». Откройте, пожалуйста.

Раздался длинный пронзительный писк, я потянула на себя металлическую ручку и, стараясь не вдыхать «ароматные» запахи подъезда, поднялась на третий этаж.

Облупленная фанерная дверь квартиры была открыта настежь, на пороге стояла сухощавая женщина лет пятидесяти с заострённым носом и сверлящим взглядом. Блёклые губы, сжатые в тонкую линию, сигнализировали, что заказчица находится в отвратительном расположении духа.

– Вы опоздали на две минуты, – процедила она, даже не поздоровавшись.

– Простите, пробки, – вежливо ответила я, не реагируя на открытую агрессию, и протянула пакет.

– Мне всё равно! – взвизгнула она неожиданно резко, и я вздрогнула от разнёсшегося по всем этажам громкого звука. – Я оставлю вам негативный отзыв! Люди должны знать, что не дождутся лекарств, пока не помрут!

Я медленно и глубоко вдохнула носом, пытаясь не сорваться. Вот стерва! Сама ж меня у дверей мариновала. Ну специально же.

– Это ваше право, – натянуто ответила ей, фиксируя в планшете, что клиент заказ забрал и расплатился.

Вниз по лестнице я бежала, тщательно сдерживая закипавшую внутри ярость. За такую доставку мне ничего не заплатят. Опоздал – считай, пробежался бесплатно. У владельца нашей сети аптек на все спорные ситуации один ответ: клиент всегда прав, а если он не прав, смотри выше. Хорошо, что у меня проездной. Была бы на машине, ещё и бензин был бы за мой счёт.

А всё из-за этой грымзы.

И из-за... той странной штуки, которая ползла по телу девушки. И того парня... Он смотрел на меня так, словно изучал мою реакцию.

Я мотнула головой, стараясь отогнать странные мысли. Хватит. Надо думать о другом.

Второй месяц пошёл, а на резюме откликов нет. Собеседования, на которые ходила, тоже своих плодов не приносили, и работа в интернет-аптеке, которую я считала временной, кажется, начала становиться постоянной.

А я ведь рассчитывала, что в аптеке подработаю пару недель, пока не найду что-то по специальности. Сейчас лето, коммуналка мизерная. Но что я буду делать зимой?.. С такими доходами мне не хватит даже на скромную жизнь. Придётся искать хоть какую-то стабильность. Пусть и не по профилю, лишь бы платили вовремя.

Я толкнула дверь, выскочила на улицу и буквально врезалась в кого-то грудью.

– Извините, я... – выдохнула на автомате, а потом подняла глаза и осеклась.

Передо мной стоял парень из метро.

– Поговорим? – низким спокойным голосом спросил он.

Он что, следил за мной?!

– Мы знакомы? – я насторожённо вгляделась в его лицо.

Нет, я точно никогда раньше, до метро, его не встречала. Высокий, худощавый, но не худой. Предплечья, не скрытые футболкой, перевиты сухими узлами мышц, жилистая шея, цепкий взгляд тёмно-серых глаз из-под упавшей на лоб каштановой чёлки, прямой нос с маленькой горбинкой, которая его не только не портила, но и придавала образу какую-то изюминку, и искривлённые в насмешливой полуулыбке губы. Он не был красавцем, но что-то в нём цепляло, заставляя обратить внимание.

– Всё, насмотрелась?

Я поймала его изучающий взгляд.

Ну и нахал. Мог бы промолчать. Это же я от неожиданности зависла, а не от его неземной красоты.

– Ага.

– И?..

– Мы не знакомы. Дай пройти! – я шагнула вперёд, но он протянул руку, облокотившись о стену и перекрывая проход.

– Ты Саша, я Грей. Всё, теперь знакомы. Ну что, поговорим? – уголки губ приподнялись, открывая вид на ровный ряд зубов.

Я отступила назад, машинально сжав ручку сумки. Он не выглядел угрожающе, но скользящая в голосе уверенность настораживала.

И имя... Откуда он мог его знать?!

– Ты... следил за мной?

– Ну да, – просто признался он.

– Откуда знаешь, как меня зовут? – спросила сдержанно, хотя сердце уже загрохотало где-то в горле.

Что ему надо?! Почему он следил за мной?!

Он хмыкнул и кивнул в сторону.

– Пошли, посидим в кафе. Я всё расскажу.

Я невольно проследила взглядом за его кивком.

К боковой части соседнего дома было пристроено кафе «Красный клевер». Место общественное, все на виду, но... этот странный способ знакомства меня реально пугал.

– А если мне неинтересно? – прищурилась, сдерживая внутреннюю дрожь.

– Девушка. Чёрная полоса по руке, – спокойным, даже скучным тоном произнёс Грей и кивнул куда-то в сторону метро. – Всё ещё неинтересно?

Я замерла.

Он точно знал, что я видела это странное нечто, не укладывающееся в понятие здравого смысла.

– Это был просто блик. Или глюк, – отрезала я, чувствуя, как начинают потеть ладони.

Медленно сделав ещё один шаг назад, я лопатками упёрлась в железную дверь подъезда.

Чёрт. Закрыта.

– Не блик и не глюк, – ответил он, приподняв бровь и наблюдая за моими метаниями. – Это на самом деле так и работает.

– Что работает? И как «так»? – я постаралась придать голосу твёрдости, но на последних словах едва не сорвалась на фальцет.

Псих! Он обычный псих!

А я?! Я тогда кто?!

Всё, мир начал коллективно сходить с ума от жары.

А я, кажется, начала паниковать.

– Ну, я же говорю, пошли, поговорим, – он тяжело вздохнул, как будто ему надоело моё глупое сопротивление. – Я не сделаю ничего плохого. Честно. Просто объясню.

Любопытство кошку сгубило. Да, я знаю эту поговорку. Поэтому старательно его гасила. Но оно упрямо пыталось просочиться наружу, подавив даже панику.

Глава 7

Это было похоже на странное сновидение, где ты понимаешь, что делаешь что-то нелогичное, но остановиться не можешь. Или триллер, когда слышишь странный шум в подвале заброшенного дома, мозгом всё понимаешь, но всё равно спускаешься проверить, а что это там такое непонятное рычит, хрипит, смачно чавкает и звенит цепями.

Дверь с лёгким звоном открылась, в нос ударил аромат свежемолотого кофе, ванили и чего-то карамельного. В кафе оказалось почти пусто, только за дальним столиком пожилая пара угощалась эклерами, а в противоположном углу за узким столиком какой-то паренёк в больших наушниках залипал в ноутбуке.

Грей выбрал стол у окна, ближе к середине зала, молча отодвинул стул и приглашающе махнул рукой. Дождавшись, чтобы я села, он устроился напротив. Я молча пристально рассматривала его. Не каждый же день встречаешь... таких.

Черты лица не то чтобы красивые. Скорее, запоминающиеся, обращающие на себя внимание. Что-то в них было такое, что, как и голос, вызывало доверие и, одновременно, резонировало с ощущением тревоги, которое поселилось во мне после метро. А может, и раньше.

Грей – всё-таки странное у него имя, хотя, может, это прозвище – казалось, совершенно позабыл о моём существовании, внимательно рассматривая меню.

– Так, – скрестив на груди руки, начала я, не дождавшись от него инициативы, – ты вроде собирался что-то объяснить. Об этих... глюках. Начинай.

Он оторвался от меню, махнул официанту и, посмотрев на меня, усмехнулся.

– Это не глюки, а маркеры. Метки.

Я моргнула.

– Метки чего?

Он ответил не сразу, сначала сделав заказ у подошедшего официанта – двойной эспрессо себе, капучино – мне. В первый момент я хотела было возразить – просто автоматически, но из всех видов кофе я действительно предпочитала капучино, поэтому лишь молча смотрела на этого странного парня.

Ну вот откуда он знает, какой кофе я люблю? Совпадение? Я больше не верю в совпадения.

Подождав, пока официант отойдёт, парень вновь переключил внимание на меня и спокойно произнёс:

– Метка Смерти.

– Ну всё, – я отодвинула стул и резко встала. Мне с самого начала не понравилась ситуация, но это уже был предел всему. – Я ухожу.

– Стой! – он подался вперёд, схватил меня за запястье и с неожиданной силой потянул вниз. – Сядь.

– Ты что, больной?! – я взвизгнула и дёрнулась так, что пожилая пара обернулась и осуждающе посмотрела на нас.

– Если ты сейчас уйдёшь, через время загремишь в психушку, – глаза парня потемнели, а голос стал тише, в нём прорезались опасные нотки.

Я резко выдернула руку и, не отводя от него взгляда, села обратно.

– У тебя ровно две минуты, чтобы объяснить, кто ты, откуда меня знаешь и какого чёрта несёшь. Только давай без этой паранормальщины.

Что происходит?! Я чокнулась, поэтому все психи тянутся ко мне как подобное тянется к подобному?!

Шатен немного скривился и закрыл глаза, словно показывая, как мы все ему надоели, а потом выдохнул и заговорил спокойнее:

– Без неё не получится. То, что ты видела – это действительно метка. Она есть у всех, но открыто проявляется за несколько дней до смерти.

– Что это значит?! – мой голос прозвучал громче, чем хотелось бы. Хорошо ещё, что я не сорвалась на истеричный визг. Хотя после такой информации немудрено. – А дальше ты скажешь, что я вижу ауры или предчувствую землетрясения?

– Нет, конечно, – он иронично улыбнулся и приподнял брови. – Ты не гадалка, не экстрасенс и, уж тем более, не метеоролог.

– Тоже мне, открыл Америку, – огрызнулась я.

Он реальный псих, как я и думала. Нужно дождаться, пока нам принесут кофе и под прикрытием официанта уйти. А пока потянуть время. И спокойно, Саша, спокойно. С психами только так – подыгрывать и соглашаться со всем.

– И кто я? – ласково улыбнулась ему и положила ладони на стол. Видишь, какая я послушная?

– Ты – ловец Смерти, как и твоя мать.

Я побледнела. Упоминание о маме ударило под дых. Но упоминание её вкупе с этим бредом – это уже не лезло ни в какие рамки.

– Послушай... – я всё-таки не выдержала и поднялась с места. – Я не знаю, кто ты и зачем говоришь такое обо мне и моей маме... Зачем несёшь этот бред...

– Саш, подожди, – он тоже встал, но не пытался удержать физически, только цеплял взглядом, заставляя меня стоять на месте и слушать. – Я понимаю, как это звучит. У всех одинаковая реакция вначале. Но ты уже видела метку. И не сможешь это развидеть. И люди... Они ведь уже умирали после соприкосновения с тобой. Просто ты не поняла. Это были случайные встречи, но между тем...

После соприкосновения?! Информация выбила воздух из лёгких. А ведь действительно – те люди, они меня касались...

Бабушка Киры обрадовалась и схватила меня за руку... Теперь понятно, зачем.

Так, что за ерунда? Я же не бессимптомный носитель чумы, чтобы из-за контакта со мной все умирали! Но всё равно – Грей знал, что умершие перед смертью касались меня – и Лена, и баба Глаша, и даже тот случайный клиент...

– Да откуда ты всё это знаешь?! – я тяжело плюхнулась на стул и жадно вдохнула горячий воздух, с которым не справлялись даже кондиционеры.

– Ты выполнила работу некоторых ловцов. И мою, в том числе, – хмыкнул парень и тоже сел. – Кстати, очень чистая работа.

– Какая работа? Я ничего не понимаю.

Официант принёс кофе. Мы подождали, пока он поставит наши чашки и уйдёт. Только после этого Грей продолжил:

– Послушай, я всё объясню, если ты обещаешь не дёргаться и пытаться сбежать, – он перехватил мой устремлённый на выход взгляд и аккуратно подтянул к себе свой эспрессо.

Я промолчала, а потом взяла вторую чашку и кивнула.

В крайнем случае, выплесну ему в лицо горячий кофе и убегу на улицу. Вряд ли он погонится за мной на глазах у всех. А пока выслушаю. А то мало ли, откуда он меня знает. Буду потом в подъезде от любого шума шарахаться.

– Ладно, – обрадовался парень. – Если тебе так будет проще, можешь задавать вопросы, а я буду максимально подробно отвечать.