Ловушка для герцога

Пролог

Пролог

«Я — графиня Орабелла дель Ронги. Я еду в карете со своим мужем, графом Чезарио дель Ронги, в имение его сестры Анны, в герцогство Веронское. Мне нет еще семнадцати лет, а моему мужу шестьдесят пять, и он сидит напротив меня в карете и мирно посапывает.

Я — графиня Орабелла дель Ронги. Я еду туда, где живет заклятый враг моей семьи, и не знаю, что ждет меня там. Я бегу из герцогства Мантуанского, бегу навсегда, и отныне у меня нет ни родных, ни друзей, никого, кроме моего супруга, и лишь он один теперь для меня защита и спасение.

Я — графиня Орабелла дель Ронги, и ночь спускается на лес, через который мы с моим мужем едем… И я вдруг чувствую, что карета наша останавливается, и слышу стук копыт лошадей, и ругательства, и звон оружия…

Я - графиня Орабелла дель Ронги, которую вот-вот схватят те, кто напал на нашу карету, - и кто эти люди? Разбойники? Или те, от кого я бегу из Мантуи? Или же — самое страшное - это приспешники герцога Веронского, врага моей семьи и убийцы моего отца?»

1. Ческа подслушивает

Сидя на верхней ступеньке и спрятавшись за балясинами перил, Ческа слушала разговор своих двух братьев. Разговор, касавшийся напрямую ее и ее будущего.

Старший, сводный брат - Гвидо, после гибели отца получивший титул герцога Мантуанского, - сидел в кресле; младший, родной брат Чески, Лоренцо, большими шагами мерил комнату.

- Ей через три месяца будет семнадцать, - говорил Гвидо своим громким, сиплым, надтреснутым голосом. - Отец обещал Франческе, что не выдаст ее замуж без ее согласия; но теперь, мир праху его, - он набожно перекрестился, - когда он мертв, мы должны решить ее судьбу.

- Ты прав, Гвидо, - ответил Лоренцо, - его голос был тих и мелодичен, и Ческе пришлось напрячь слух, чтоб расслышать слова брата, - я согласен с тобой.

Девушка поднесла ко рту и начала кусать костяшки пальцев — до боли, чтоб не расплакаться.

От Гвидо она не ждала иного. Он никогда ее не любил: она была сводной сестрой, рожденной от второй жены, которую старший брат так и не принял как мать и только при отце старался скрывать свои чувства. Однако неприязнь часто вырывалась наружу.

Но Энцо, милый мальчик Лоренцо, годом старше Чески, которого она так любила, с которым была неразлучна, - как он может поддерживать Гвидо, как может так поступать со «своим прекрасным ангелом», как он ее называл?

- Вот и отлично, - подытожил герцог, - я рад, -что мы с тобой мыслим наконец-то одинаково, братец. Кстати, жениха Франческе я уже выбрал.

- И кто он?

Ческа затаила дыхание. В голове промелькнули имена и лица кандидатов — тех, кого она отвергала, говоря отцу твердое «нет». Среди них были и герцоги, и графы, и маркизы, и князья… И даже король Неаполитанский. Франческа ди Корди, единственная дочь герцога Мантуанского, была, по убеждению всех, кто ее видел, дивно хороша, и с двенадцати лет к ней посваталось немало знатных вельмож и коронованных особ. Кожу ее сравнивали с бело-розовыми цветами миндаля, бирюзовые очи — с волнами Лигурийского моря, а очень густые и длинные, ниже колен, золотистые волосы — с солнечным лучами...

Кому же хочет отдать ее руку Гвидо, кто, по его мнению, достойнейший?

Ей пришлось недолго ждать ответа старшего брата.

- Король Неаполитанский.

Ческа вздрогнула. Да, выбор брата был понятен — король несметно богат и могуществен… Такой союзник — особенно учитывая старинную вражду с соседним, Веронским, герцогством — мог быть весьма полезен новому правителю Мантуи.

Но этот «жених» стар, лыс, беззуб, скрючен подагрой! И как же омерзительно от него пахнет! Ческа вспомнила — его величество был у отца в гостях в прошлом году — и почувствовала позыв рвоты.

Стать супругой этой дряхлой развалины, ложиться с ним в постель?? Боже правый, даже в самом страшном кошмаре она не могла вообразить себе подобного!!

- Неаполитанский король слишком стар, - произнес Лоренцо, и у Чески родилась безумная надежда, что он переубедит Гвидо. - Брат, едва ли он способен выполнять супружеский долг. И тогда Франческа не сможет…

- Какая разница! - отмахнулся, как от мухи, от возражения Энцо герцог. - Сможет — не сможет! Она будет королевой, Лоренцо, королевой! Огромного богатого королевства! Да любая на ее месте прыгала бы от счастья! Да, ее муж стар - ну и хорошо. Ему не так долго осталось, Франческа станет вдовой. И будет править в свое удовольствие. Ну, убедил я тебя?

- Пожалуй, - осторожно сказал Энцо.

«А вот меня тебе не убедить, Гвидо! - подумала Ческа, сжимая кулаки. - Вот какую судьбу ты мне предназначил? Ах, отец, отец, как же не вовремя вы покинули нас!»

Она вспомнила отца — герцога Эдуардо Мантуанского - и тихо всхлипнула. Папа был жестким, даже жестоким, но ее он обожал без меры. Гвидо внешностью походил на него. Коренастый, плотный, весь заросший черными вьющимися волосами — даже пальцы были густо покрыты шерстью, - с низким, в отличие от отца, лбом и упрямо выпяченной челюстью. Гвидо был вспыльчивым и готовым по любому поводу влезть в драку, о чем говорили два шрама — один, похожий на укус, полученный где-то с месяц назад, - на подбородке, второй, старый - на щеке.

А вот Лоренцо и она, Ческа, были похожи на мать - золотоволосую и синеглазую, стройную и высокую. Мама была кроткой и ласковой, она умерла, когда Ческе едва минуло десять. Все считали, что дочь и сын Марии Астурийской, второй жены герцога Мантуанского, пошли в нее — такие же нежные, тихие и спокойные.

- Ну, значит, решено, - сказал Гвидо. - Сообщим об этом завтра сестре. И отправим гонца к королю, думаю, свадьбу можно будет сыграть через месяц.

- Не слишком ли быстро? А как же траур по нашему отцу? - спросил Энцо. - Он должен продолжаться год, и Ческа едва ли согласится...

- Думаю, его величество не захочет тянуть с женитьбой, - перебил его Гвидо. - У него ведь каждый день на счету, братец. - Он хохотнул. - А мнения Франчески я не собираюсь спрашивать. Теперь я - герцог Мантуанский, и я принимаю решение о ее судьбе! Я отправлю нашу сестрицу с приличествующей свитой в Неаполь, поженятся там. Кстати, попрошу у будущего зятя тысячу-другую отборных солдат. Этот мерзавец Фабрицио Веронский ответит за смерть нашего отца! И очень скоро! - И он с такой яростью стукнул по подлокотнику кресла, что дерево затрещало.

- Брат, спокойнее, - сказал Лоренцо.

- Как я могу быть спокоен, как? - зарычал Гвидо. - Подлый веронец, я схвачу его и поджарю живьем! О, он не умрет у меня легкой смертью, клянусь брюхом Папы!

- Говорят, он считает, что ты повинен в смерти его жены...

- Чушь собачья! - мгновенно вскипел старший брат. - И ты смеешь в это верить?

- Конечно, нет, Гвидо...

- «Мой герцог»! Я хочу, чтоб отныне ты так обращался ко мне, Лоренцо! - вскинулся Гвидо. - Или «ваша светлость»! Только так! И только на «вы»!

- Как вам будет угодно… мой герцог, - низко поклонился ему Энцо.

- Ладно. К черту разговоры. Мне надо выпить. - Гвидо поднялся. - Пойду развеюсь в каком-нибудь кабачке. Присмотрю себе красотку, и… Ты со мной?

2. Ческа и Лоренцо

2. Ческа и Лоренцо

...- И вы так-таки всё и слышали, синьорина?

- Ах, Джина, да. Я была в библиотеке, как обычно после обеда… И услышала громкий голос Гвидо. Он велел Лоренцо идти за ним. «Речь о Франческе, это очень важно», - сказал он, - и я поняла, что непременно нужно узнать, о чем он собирается говорить с Энцо. Я прокралась на лестницу, присела на ступеньку — и…

- Синьорина, не плачьте, Бога ради! Вытрите слезки.

- Как же мне не плакать, Джина? Гвидо выбрал мне в мужья дряхлого мерзкого старика! А Энцо не заступился за меня. Ах, слышала бы ты, как он соглашался с Гвидо, как ему поддакивал! Как раболепствовал перед ним!

- Ох, синьорина, ваш старший братец уж такой вспыльчивый! Да если б Лоренцо против него хоть слово сказал, такое бы могло начаться!

- Ты права. Гвидо очень злится, когда ему перечат… Но Энцо мог бы хоть попробовать переубедить его...

- Вот платок, не плачьте, моя госпожа!

- Спасибо, Джина.

Ческа с благодарностью посмотрела на свою камеристку. Джина была почти такого же роста, как Ческа, и многие находили сходство между ними, так как девушка тоже имела золотистые волосы и голубые, правда, более светлые, глаза. Она прислуживала Ческе много лет, и, за неимением других близких подруг, была и наперсницей, и советчицей для дочери герцога.

- И что же вы будете делать, синьорина?

- Надо бежать, Джина. Вот только как? Куда? Ах, у меня голова идет кругом…

- Ой, слышите? Вроде в дверь стучат.

- Кто бы это мог быть? Пойди взгляни.

Джина убежала и вернулась вместе с мрачным Лоренцо. Брат подошел к Ческе и попытался обнять ее, но она увернулась от его рук.

- У меня плохие новости для тебя, сестра, - встревоженно сказал он. - Но что с тобою?..

- Джина, ступай, - сказала Франческа и, когда камеристка вышла, отчеканила:

- Я хочу, чтоб ты немедленно удалился из моих покоев, Лоренцо.

- Не понимаю… - Юноша удивленно смотрел на нее.

- Я все знаю. Я подслушала вас с Гвидо! Он решил выдать меня замуж… А ты соглашался с ним и не сказал ни слова против!

- Да, - сказал Энцо. - Поэтому я и здесь. Гвидо не переубедишь. Нам надо что-то придумать, ты не выйдешь за эту старую обезьяну, Неаполитанского короля.

- Ах, вот как? - горько рассмеялась Ческа. - А почему ты не сказал этого нашему старшему брату?

- Сестричка, послушай, ты же знаешь Гвидо! Если он что-то вбил в свою тупую голову, он не откажется от своего намерения! Тем более теперь, когда он стал повелителем Мантуи и так возгордился! Да, я соглашался с ним… Но вовсе не намерен отдавать тебя королю Неаполитанскому. Мы что-нибудь придумаем, сестра! Я помогу тебе!

- Ну уж нет, - покачала головой Ческа, - Энцо, я не верю тебе. Ты так меня разочаровал! Я считала тебя своим защитником... Я доверяла тебе, ты был для меня идеалом, моим братом, моим верным рыцарем — и что же? Гвидо ты говоришь одно, мне — другое. И это ты, ты, Лоренцо - честный, храбрый, мужественный, добрый? Нет, это не ты!Ты лжешь, изворачиваешься, ты лебезишь перед ним… «Мой герцог!» - передразнила она Лоренцо.

Юноша покраснел.

- Я не мог поступить иначе. Гвидо мог разозлиться, я вынужден был подыграть ему! Да, теперь, Франческа, - он глубоко вздохнул, - я буду притворяться, и лгать, и изворачиваться. Я понимаю, что ты потрясена, но поверь: я делаю это, потому что знаю, что из себя представляет наш старший брат! Отныне, Ческа, наша с тобой жизнь не будет прежней, — раньше отец был нам защитой, теперь Гвидо стал герцогом и волен распорядиться нашими жизнями, как ему захочется. Он может сделать с нами что угодно. Он никогда нас не любил. Более того, есть то, чего ты не знаешь, а, если б знала, ты поняла и одобрила бы мои поступки…

- Поняла? Одобрила? - воскликнула в сердцах девушка. - Никогда! Никогда, Энцо, не одобрю я ложь, притворство, подобострастие, трусость! Ты боишься Гвидо — вижу, что боишься! Ты мне противен! Ты даже не представляшь, как ты мне противен, и как мне гадко, что ты, мой родной брат, так низко пал!

- Сестра, умоляю, говори потише.

- А что, нас могут подслушать? - Она сухо рассмеялась. - Зачем? Ведь ты отныне служишь «своему герцогу», как верный пес — ты и донесешь ему о всех моих словах. - Тем не менее, она понизила голос. - Ты сказал: есть нечто, чего я не знаю. О чем это ты?

- Ческа, я пока не могу тебе открыть всего...

- Опять ложь, - мрачно перебила брата девушка.

- Нет. Это правда! Но слишком опасная, чтобы я мог поделиться ею с тобой. Подожди, придет срок, и я расскажу тебе… Ну, не отворачивайся! Не делай такое лицо! Мне больно, что ты мне не веришь, сестричка!

- Уходи, Лоренцо, - ответила девушка. - Ты больше мне не брат! Мне невыносимо, что ты предал меня, предал нашу любовь друг к другу…

- Я не предавал тебя, Ческа! Ты всё узнаешь в свое время — и поймешь... Смерть нашего отца не останется неотмщенной. Я покараю убийцу, клянусь тебе! - Он произнес это таким тоном, с такой горячей страстностью, что, будь Ческа в другом состоянии, она бы задумалась. Но она была слишком поглощена своею болью.

- Что ж, Энцо, - промолвила она гневно. - Я поняла одно — тебе нынче не до меня. Вы с Гвидо займетесь местью Фабрицио Веронскому. А я… я пойду своею дорогой. Одна. Ступай же. Покинь мои покои. Передай Гвидо, что я согласна выйти за Неаполитанского короля. Что я принимаю свою судьбу и не стану перечить новому герцогу Мантуанскому. А ты… ты не брат мне более. Так же как Гвидо. Все кончено. Приговоренный к смерти никогда не полюбит своего палача.

- Сестра! Я не узнаю тебя! Откуда этот ледяной тон, эти жестокие слова?..

- Это твоя вина, - надменно произнесла Ческа. - Ты швырнул мою душу в снег — и удивляешься, что она оледенела?

- Ческа, я прошу тебя… Я что-нибудь придумаю! Я…

- Джина! - крикнула Ческа, отворачиваясь от него, и кусая губы, чтоб не расплакаться, - синьор Лоренцо уходит, проводи его!