Лучше, чем в дораме

Пролог

Как парные звёзды, я и Крис, которые взорвались и переродились сверхновыми, мы светили в пределах своей собственной галактики, и наша история только начиналась в этом моменте, сулила долгую и счастливую жизнь до того, как истратим весь имеющийся газ и потухнем.

Я так боялась превратиться в чёрную дыру и пасть восхитительной, но окончательной смертью, что не допустила этого одной лишь своей верой. Поэтому старалась расходовать газ мерно, даже не устраивала ему истерик от ревности, хотелось бы сказать, что из-за того, что безоговорочно ему верила, но верила я ему не всецело, мнительная, я не могла успокоиться, пока не перелопатила все его подписки в соцсетях, не заблочила особо резвых комментаторш и не послала на все буквы алфавита его хейтеров, но устраивать ему концерты у меня банально не было времени. Я либо торчала на работе, либо работала с сценариями, либо писала фанфики, либо воевала с мамой, либо тайно сюсюкалась с Крисом – когда тут успевать вправлять ему мозги?

Благодаря этим незатейливым факторам, мы кружили по собственным орбитам вокруг одного центра в исключительном симбиозе, словно танцуя под слышимые лишь нам звуки одной на двоих песни. Возможно, мы были двумя психами, и пусть говорят, что с ума сходят поодиночке, но этот псих нашёл дорогу к моему сердцу, и отпускать его я не торопилась – нам, психам, лучше держаться вместе.

И лучше нам быть откровенными во всём, иначе, узнав что-то непотребное, мы рискуем приблизиться друг другу чересчур близко (чтобы задушить или похоронить под горой брани и проклятий), соприкоснувшись поверхностями, а приливное взаимодействие поощрит наши компоненты принять форму эллипсоидов, с поверхностей которых вещество (в виде наших ругательств) будет перетекать с одного на другого, а постепенно выбрасываться за пределы ставшей шаткой системы. Тогда нам останется жить всего несколько часов.

Именно этого я опасалась, поэтому хранила секрет от Криса. И в тайне надеялась, что и у него есть секрет от меня. Какой-нибудь безобидный. Чтобы мы схлестнулись этими недоговорками, вытащив их как камни из-за пазухи, но не для боя, а чтобы отнести на гору и возложить их как символ доверия.

Статья на KoreanAdjossi.com

KoreanAdjossi.com

осень

ZZM Entertainment – дочерняя компания JH Family. В год создания ZZME президент Пак Ке Мон представил женскую хип-хоп группу Some Awesome Girls и на следующий год лейбл обещал был быть готовым представить хип-хоп бойз-бэнд.

Новый бойз-бэнд образовался за три года до своего дебюта. Весной группа получила название Some Handsome Boys, таким образом парни заявили, что они считают себя красивыми. С опытом и участниками дела обстояли хуже, и в связи с постоянным изменением в составе, дебют откладывался.

Продвижение группы началось с самого зарождения идеи с помощью Ангела, который взял на себя роль лидера проекта, и оказался единственным участником первого состава группы. Так же он самый старший.

Ещё до прихода в компанию и образованию SHB, будучи трейни в JHM, Ангел и AweSon подпольно выступали в паре в группе Angel&Son – их вычислили и выгнали из агентства. В те времена андеграундской тусовки они и подружились. Именно они писали все песни для группы в начале. Ангел отвечал за лирику, AweSon за музыку. Талантливый Чонхён быстро влился в роль аранжировщика. Принц Мун начал делиться своими текстами, а Мингук ставить танцевальные номера. Сейчас лирику пишут все, каждый вносит свои правки.

До того, как они стали известны, у них было много ненавистников, в первую очередь из-за ухода из JHM. Особенно страдал Ангел, который получал множество ненавистных комментариев так же из-за необычной внешности. Однако он был невероятным лидером и старался принять удар на себя, обещая: “Я докажу всем, чего мы стоим”. Он же и получил самую большую порцию известности, как участник ТВ шоу “Hip Hop In Da House. Crash For The Money” о рэп-соревнованиях.

Группа долго готовилась к выпуску первого альбома, названного просто и броско “Nice To Meet You”. Они подошли серьёзно к своему появлению на сцене, и представляли каждого участника соответствующим тизером, в котором он рассказывал о себе телом или голосом, словно выворачивая душу наизнанку, обнажая чувства, каждый ролик начинался с фразы: “Nice to meet you, I am…” Благодаря оригинальному исполнению, имена парней запомнились.

Дебютировавшие весной Some Handsome Boys были признаны “Лучшим дебютом” на крупной церемонии MelOn Music Awards, сразу же получив свой первый дэсан (или высшую награду). Их первый клип на песню “I Am Here For You, Seriously”, выпущенный до дебюта быстро стал самым просматриваемым видео в стране и за её пределами, многие американские знаменитости делали репосты и оставляли ссылку на музыкальное видео.

Парни полюбились сразу и были признаны самым ярким дебютом, и в конце года получили заслуженные награды на Seoul Music Awards с премиями в категориях “Лучший альбом” и “Лучшая песня”.

Придерживаясь собственного стиля, к январю следующего года, вышел второй альбом “Be My Guest”, после релиза которого участники устроили концерт в Сеуле, билеты на который были распроданы за 10 минут. Танцевальный хит “Dance For Me, Nuna” побил рекорд их первого хита, покорив не только молоденьких поклонниц, но и их сестёр и мам. В клипе были приглашены к съёмкам взрослые именитые актрисы, спортсменки, общественные деятельницы, это импонировало.

А с марта по апрель они удивляли рядом видеороликов к грядущему альбому “My Naked Soul in Seoul”, снятыми в разных городах мира, абсолютно разными для каждого участника. Поклонники включили режим Шерлоков, пытаясь разгадать тайный посыл каждого. В результате официальный канал агентства ZZM Entertainment вырос до двадцати миллионов подписчиков. Что стало большим прорывом. И клип на заглавную песню “My Seoul For You” за сутки просмотрело более двадцати миллионов уникальных слушателей, что стало рекордом для корейской группы. Песня быстро заняла первую строчку в iTunes в 66 странах мира и вошла в чарт Billboard Hot 50.

Одной из главных побед стала MTV Europe Music Awards: номинация на звание “Лучший международный артист: Азия” и победа в категории “Лучшая фанатская поддержка”.

Парни много работают, мало спят, участвуют в различных телевизионных передачах и стараются поддерживать связь с поклонниками. В планах летний кэмп в Америке и следом мировое турне, к которому они готовятся не жалея себя, попутно записывая четвёртый альбом.

Глава 1

У меня были билеты в обычный эконом-класс, и уже исходя из этого можно догадаться, что никакого удовольствия от полёта я не получила. Но как бы обречённо и совершенно непривлекательно это ни звучало, на самом деле было не так ужасно, даже весело. Ведь главное – твоё отношение. А то, что у меня была пересадка в Ум-Аль-Лулу – мой полёт в Сеул делал крюк, видимо, из экономических соображений моего работодателя – погоды не решало, я предвкушала посмотреть их аэропорт, говорили, что в полах были инкрустированы настоящие жемчуга и переливались они всеми краскам перламутра.

Опытная мама наказала запрятать всё ценное ближе к телу, поэтому все документы и немногочисленную дорогую технику я рассовала по карманам и в ручную кладь. Деньги она хотела подшить мне к нижнему белью, и я, не без помощи Алекса, талантливого оперного певца, по совместительству участника известной музыкальной группы Carnival Begins, которого она и весь мир считали моим парнем, убедила её не сходить с ума – в наш век цифровых технологий никто наличкой не пользуется. Представляю, как округлились бы его льдисто-голубые глаза, если бы она предложила подшить кармашек и к его исподнему – толстый лёд бы точно треснул.

Будь её воля, она бы и себя дополнительным багажом упаковала, и мне пришлось идти на крайние меры, а именно обещать быть постоянно на связи. Установила всей семье в телефоны приложение для общения и создала общий чат.

Демон, сосланный из Преисподней на землю, который успешно повторялся моим пятилетним братишкой Дениской, тоже хотел лететь со мной. Воевать с ним было ещё тяжелее. Глядя на меня, он тоже собирал игрушечный чемодан, пихая туда машинки и книжки, а мама смотрела на нас со слезами на глазах.

Мой фейковый парень, которого я за глаза звала Торчком, бывал у нас пару раз и помогал:

– Светлана Аскольдовна, не переживайте, я буду навещать Марианну между концертами.

У его группы было мировое турне, которое они стартовали в матушке России. Впереди было много стран и сомневаюсь, что у него будет время вспоминать обо мне вообще. Но я ему поддакивала и энергично кивала.

– Неужели она задержится надолго? – округлила глаза мама, картинно хватаясь за сердце.

– Мам, ну, никто не знает, сколько мне там быть. Пока встретимся, пока договоримся.

– А говорили сначала, что на неделю!

– Я постараюсь всё быстро сделать, – уверяла я, упаковывая свой драгоценный ноутбук, который хранил больше информации, чем моя голова.

Фига-с-два, я оттуда быстро уеду. У меня было много планов. Например, ходить на свидания со своим настоящим парнем. Может Торчок был маминым фаворитом, и полностью покорил её сердце, моё сердечко, однако, было беспрекословно отдано его одногруппнику, лидеру группы Кристиану. Но наши отношения были настолько эксклюзивными, что никто кроме нас о них не знал. Крис, который на языке янки говорил лучше, чем на родном русском, их называл sneaky link1.

Хотя если уж Торчок был занят турне, то Крис и подавно, но я надеялась на лучшее, мечтая погулять с ним по местам из дорам.

А дорам я на своём недолгом веку пересмотрела тонны, и знала, какой бывает настоящая любовь. Потому у меня был план не уезжать, пока мы не истоптаем весь Сеул и окрестности.

Мы с семьёй приехали в аэропорт на пять часов раньше, чтобы всё успеть. Папа молча катил мой огромный чемодан, самый большой, какой нам с Аллой удалось найти на днях, под завязку забитый моими вещами на все случаи жизни. Мама тащила за руку сонного Дениску, он в машине всегда засыпал, поэтому во время совместных поездок слушать радио как в детстве и громко подпевать было нельзя. Но я и не обижалась, ведь с некоторых пор активнее всего подпевать мне хотелось трекам корейской поп-музыки, а родители мои музыкальные интересы не разделяли, и даже порицали. О том, чтобы слушать вместе моих любимых Some Handsome Boys, одну из самых популярных групп корейской волны этого десятилетия, я даже и мечтать не могла, но предвкушала скорую встречу с ними.

В ожидании регистрации на рейс мы устроились на скамейке, к счастью найдя несколько свободных сидений рядом. Алла предупреждала меня и, как исполнительная секретарша нашего агентства, даже предлагала научить пройти регистрацию онлайн, но я поленилась удосужиться этим, поэтому корила себя позже под нерадостное бурчание мамы.

– Вот, приехали рано, как и следовало ожидать, – ворчала мама, недовольная всем и сразу. – Встали в три утра с петухами.

– Кто-то даже не ложился, – буркнул в усы папа, усмехнувшись, но кроме меня никто не услышал.

– Петухи? – заорал громче самого горлопанистого петуха братишка. – Где петухи? Машка, хочу петуха!

– Я тебе что, петушиная ферма?

– Таких не бывает, – заявила с важным видом мама.

– Во Вьетнаме и на Филиппинах очень популярны петушиные бои, однако, – заметил скромно папа, и жаль в этот раз не себе под нос. – Там разводят петухов.

Мама услышала и стала с ним спорить. Вспарившийся в зимней куртке Денис скинул её, и мне пришлось сначала собирать его одежду, а потом гоняться за ним по терминалу. Это было во сто крат более неудобно, ведь я сама была в пуховике, а людей здесь было столько, что и яблоку негде упасть. Не мудрено, что мелкий потерялся. Мама ударилась в панику, мы с папой побежали делать объявление.

Заплаканный Денис нашёлся достаточно быстро, а мой забытый заботами о мелком брате чемодан потерялся ещё быстрее. Но был найден раньше нас доблестной охраной аэропорта и тщательно исследован на наличие запретных или взрывчатых веществ. Было и смешно, и стыдно наблюдать, как сотрудники старательно изучают моё нижнее бельё. И пока я складывала всё обратно, мою брезгливую натуру передёрнуло не раз от мысли, что мне предстоит это носить, и я решила первым делом по приезду закупиться новыми комплектами.

Глава 2

Это был не вопрос – констатация факта. Она прекрасно знала кто я и протянула мне ладонь для рукопожатия. Феминистический жест уже давно стал нормой и обычным приветствием в деловом мире сильных и несильных сего, меня же он несколько коробил, и факт прикосновения к особе королевских кровей трепета не вызывал. Трогали уже. Момо сам всех любил трогать, его шаловливые пальцы только и делали, что ненароком заправят выбившуюся прядь не заметившей этого девушки, или пробегутся невзначай по оголённому плечу, он также считал не зазорным расположить свою ладонь на чужой талии, что в женских умах располагало к определённым фантазиям. Я его за подобное своеволие стукала по рукам, он усмехался и говорил, что и сам не заметил, всё произошло на автомате, честные глаза, в чёрном омуте которых купались тысячи бесенят, вызывали только ответную улыбку.

– Здравствуйте, – схватила я её ладонь сразу обеими руками, совершенно забыв обтереть свои “сладкие” руки, и принялась сильно трясти. – Я Марианна, но лучше просто Мари, – своё полное имя я ненавидела, надо же иметь фантазию, чтобы назвать дочь как корову. Лично я своих теоретических детей собиралась назвать по-современному, а не Амфибрахием и Евлампией. – Вы такая молодая, не верится, что вы мама Мо, то есть Мохаммеда. Обалдеть, я вас другой представляла.

– И какой же? – ухватилась она за брошенные мною слова и, легонько вытянув свою ладонь из моей хватки, сложила руки на коленях, вежливо не став их показушно вытирать.

– Ну, не знаю, другой, – если честно, я вообще её никакой не представляла, даже и не думала никогда о ней. Вообще не думала о том, что у Момо есть мама. Хотя понятное дело, что он не с неба упал. – Просто у вас же много детей, – нашлась я, – а вы выглядите так, как будто вы ему сестра.

– Спасибо, хабибти4, – улыбнулась она, обнажая ровный ряд белоснежных зубов.

– Пожалуйста, хабибти, – слова на новом языке звучали грубо, но была в них какая-то изюминка, невесомый флёр дивного Востока.

А может мне надо изучать арабский? Конечно, с моей способностью к изучению иностранных языков, только этого и не хватало. Я худо-бедно выучила корейский, потому что окончила Факультет востоковедения и международных отношений, но на самом деле, потому что любила смотреть корейские дорамы и не хотела ждать перевода. С английским дело оказалось хуже: изучать язык стимула у меня никогда не было, поэтому на нём я говорила с сильным русским акцентом, но знатно подтянула грамматику, начав общение с Карнавалами. Ещё одним языком, знанием которого я хвастала перед другими, был японский, но на деле там всё было гораздо хуже, чем с английским. На японском я знала самую базу: хирагану и катакану, основные конструкции составления слов и предложений, фразы из дорам. Сложные иероглифы вызывали у меня заворот кишок и затуманивание в глазах, но моя фантазия всегда помогала расшифровать их значение, только запомнить их у меня не хватало внутренней памяти жёсткого диска, как сказал бы мой добрый сосед Виталик, с которым мы дружили с детства. Считалось, что для подтверждения уровня владения языком, как чтение текстов и газет, необходимо знание минимум трёх тысяч кандзи5, для общения можно и вовсе не знать ни одного. В моём случае я ни иероглифов не знала, ни говорить толком не могла. Но слыша арабскую речь вживую, я невольно поддавалась её магии, и искренне хотела говорить на языке.

– Ты говоришь на арабском? – выразила удивление шейха, я покачала головой. – А у тебя хорошо получается.

В это время зазвонил мой телефон, прыгая по столу, он привлёк внимание. Было неудобно, и я хотела сбросить звонок, но заметила на экране имя звонившего – Мо, звонок был как нельзя кстати.

– Мари, – голос друга звучал взвинченно, что я списала на усталость после репетиции, – срочно хватай Фарука и идите гулять на сук6.

– Куда? – мои глаза готовы были вылезти из орбит, ведь я тут же причислила слово к русской ненормативной лексике (что ж поделать, я была развита разносторонне, но при этом часто думала узко). – Сам иди к своим, хм… сукам.

– Не знаю, что ты подумала, но это значит рынок. Сук – это рынок. В общем, просто уходи из отеля и гуляй, развлекайся, окей? – я могла представить, как раздуваются крылья его носа от волнения, которое пульсировало в его голосе. – Центр города, старый сук, набережная – наш остров полон приключений. А хочешь ночёвку в шатре в пустыне?

Очень заманчиво, конечно, я очень хотела. Но времени на это не было. Может, на обратном пути? Но только если снова “повезёт” лететь через УАЛ, лично я рассчитывала обратно добраться прямым рейсом, и только, ибо эти дешёвые билеты доставляли массу неприятностей, но стоит признать, и приятностей тоже. Я была бы не я, если не планировала успеть всё за раз.

– Ой, да не переживай, всё успеем! – я прижала трубку ближе к губам, чтобы не слышали остальные, и громко зашептала: – Спасибо большое, номер просто шикарный! Я зашла и как будто попала в Икеа. Жаль, ты не можешь разделить восторг со мной. Я после перелёта и аэропорта прилегла на эти простыни и чуть не уснула. Кстати, фото моё получил?

– Где та на кровати лежишь, как звезда?

– Ага, на кровати.

– Повезло тебе со мной, я отличный друг.

– С тобой – естественно! – горячо заверила я парня. – Жаль, ты не здесь.

– Хотела использовать меня в качестве гида?

– Не использовать, – поправила я верное по существу заявление, – а насладиться этим великолепием вместе, – я захихикала и вспомнила, что не одна. – Спасибо, в общем.

Глава 3

Переполненные невероятными эмоциями, которые невозможно было удержать в себе, в конце первого концерта мирового тура музыканты известной группы Carnival Begins тяжело дышали, стоя на сцене.

Крис толкал речь, остальные ждали своей очереди, Тим бегал между ними, как попрыгунчик.

– Это круче, чем секс, – отведя микрофон, прошептал на ухо басисту, закинувший ему руку на плечи Момо.

Благодаря своему росту, сделал он это легко, и японец, заметивший зрительский интерес к их тандему, не стал скидывать тяжёлую конечность одногруппника. Он ответил ему, пытаясь справиться со сбивчивым дыханием:

– Похоже, ты не знаешь, что такое хороший секс, – он белоснежно и порочно улыбнулся поклонникам.

– Что я не знаю? – завёлся Мо, арабская кровь бурлила в нём страстно. – Это я не знаю?

– Успокойся, малыш, – прошептал ему друг, не переставая улыбаться. – Будет и на твоей улице праздник, свожу тебя в стрип-клуб.

Мико похлопал Мо по макушке, для чего пришлось приподняться на носочки, из ноздрей арабского скакуна шёл пар. Смотрелись они при этом органично, и Мико прикрыл своим телом взбешённое лицо, оставалось лишь догадываться, что придумали себе ошалелые фанатки, наблюдая их разговор.

– Только если сам у шеста станцуешь, – буркнул обиженный парень, и ополоснул лицо, плеснув воды прямо из бутылки. – Хотя нет, мой желудок слишком слаб для подобных шоу.

– Это бы был эксклюзив, – хохотнул японец и помахал зрителям.

Мо тоже принялся махать. Стоящий рядом с ними Рональд дал знать, что услышал последнюю часть разговора. Он встал между ними, закинув руки на плечи обоих, для чего Мо пришлось наклониться:

– Я могу дать уроки стриптиза, если что, пацаны.

Свою гарнитуру латиноамериканец давно снял, а микрофон засунул в задний карман джинс. Майка размера оверсайз имела две огромные прорези по бокам, и все могли видеть его татуированное сильное тело, а парни почувствовать, как он обтёр о них пот с зоны подмышек.

– Фу, – шарахнулись они в обе стороны удивительно синхронно, чем вызвали смех и улыбки в зале.

Софи, однако, струящийся по поджарому мускулистому телу парня пот совершенно не смущал. Она кинулась в его объятия сразу же после окончания концерта в гримёрке, там, где не было лишних глаз, только свои. Их отношения случайно стали известны миру, и в этом можно было винить только обожающего стримы австралийца Тима, но никто из одногруппников его за это ругать не стал, тем более что любовь между парой вызвала неожиданную всеобщую симпатию, но всё же от штрафа ему уберечься не удалось.

Узнал мир – узнала и семья Рональда. Его родителям следить за сменяющимися подружками знаменитого сына не казалось интересным, но строгий дед из Кореи потребовал познакомить с невестой. Это в планы Рони не входило так же, как и в планы Софи. Её родители не следили за новостями, но и до них дошли слухи, что дочь встречается с известным иностранным певцом.

– Не было печали… Это как к тебе эта кривляющаяся сарделька прицепилась, дочка? – Александр Борисович, известный в стране владелец стоматологических клиник, смотрел сольное выступление парня единственной дочери, за будущее которой очень переживал. – Кожа да кости, ещё и голый! Развратник!

– Угу, – закивала его жена Валентина Константинова.

От стресса она схватилась за голову, тряся мелкой копной светлый кудрей – термозавивку она делала с молодости. Об увлечении дочери она знала и уже давно просмотрела выложенные в сети видео и фото, и даже напевала песни группы с забавным названием Carnival Begins, пока варила вкусные обеды семье. Валентина радовалась счастью дочери, которая всегда радовала их с отцом. Но муж видел ситуацию по-своему.

– Он не сарделька и не развратник, – встала на защиту Софи, оправив платье. – Это экспрессия. Он танцами и песнями выражает свои эмоции и чувства. Вы ничего не понимаете.

Папа поднял глаза в потолок, в середине которого торжественно висела громоздкая люстра, дополняя богатый интерьер. Жена положила ему руку на плечо в успокаивающем жесте. Софи чувствовала, как вместе с настроениями родителей на неё давят выставленные вдоль высоких стен серванты под потолок – приданое матери, люстра, лепнина вокруг неё. Отец неожиданно хлопнул крышкой ноутбука, стоявшего на круглом столе, укрытом изысканной текстильной скатертью, так громко, что мать и дочь подпрыгнули.

– Экспрессивно-раздетый? – сказал он громче, даже не пытаясь вложить в голос возмущение, оно и так сочилось из него: в каждом резком движении, во взгляде, в густых брежневских бровях. – Да он распутник, свёл тебя с ума своими танцульками, а ты, глупышка, и повелась.

– Он не такой, – гордо выпятила грудь Софи, – вы просто его не знаете.

– Так познакомь, – пискнула мама, за что отец одарил её строгим взглядом. В этом доме он решал достоин ли кандидат быть представленным официально.

– Не надо, с ним и так всё понятно, – сказал он замогильным тоном. – Беженец хочет получить гражданство.

Под взглядом отца Софи чуть не подавилась вырвавшимся ненароком нервным смешком. Но гражданство? Серьёзно что ли?

– Пап, у него двойное гражданство. Венесуэла и Корея.

– Венесуэла – это самый большой в мире притон, – уверенно заявил любитель новостных каналов в лице Александра Борисовича, хватаясь за сердце, – а Корея… надеюсь, хоть не Северная?

Глава 4

Всю субботу до непозднего вечера мы провели с подругой, а потом подбросили её домой к семейству Чон, она сказала, что гестапо-дед просил возвращаться не за полночь, а в адекватное время, а то ему, видите ли, внуку в глаза смотреть будет стыдно. Ночевать у меня она отказалась, дед не пускал. После налаженного по его просьбе видеозвонка с родителями Софи, они скооперировались, и стали обсуждать будущее отпрысков. Мнение самих отпрысков их, казалось, не волновало.

– Они вообще чумачечие! – вещала я Крису, имея в виду Софи и Рони. Мой парень в воскресенье висел со мной на видеосвязи с раннего утра.

Он разбудил меня и преследовал с экрана телефона, наблюдая за каждым шагом (разумеется, туалетные процедуры он прождал за дверью, отчаянно комментируя, что рад разделять со мной все моменты), помог выбрать наряд по погоде, определиться с завтраком, и наслаждался моими хомяковыми щеками, которые заполняли пол-экрана. Я не стесняясь наполняла рот едой и озвучивала всё, что приходило на ум. Скромные корейцы, которым посчастливилось завтракать со мной в одной лавке, вежливо отводили глаза, когда я косилась на их блюда. Передо мной всё было тоже заставлено множеством мини-тарелочек с закусками, апофеозом был рис с кимчи.

– Да нормальные они, просто у них любовь, – ответил Крис, который вроде и не был большим романтиком, но периодически его заносило: – Прямо как у нас с тобой.

– У нас то, да, – согласилась я на автомате, скидывая входящий.

На экране снова вылез звонок по второй линии, я сбросила. Будут мне ещё портить свидание, пусть и виртуальное, но долгожданное.

– Кто там? – мигом насторожился мой парень, который ревность свою показывать не любил, но удержаться не мог.

– Да, это Витал звонит, соседушка мой. Потом перезвоню, только отпишусь ему, хорошо? А то с утра уже названивает.

– И что хочет?

– Ну, я же не разговаривала с ним, вечером узнаю.

– Потом мне расскажи, – заявил он безапелляционным тоном.

– Может тебе ещё и удалённый доступ к моему телефону настроить?

– А такое возможно?

– Ты дурак что ли? – тут же возмутилась я. – Вот спроси у Виталика, он в этом шарит.

Сама я в это время прикусила язык и скрестила пальцы, всем сердцем желая, чтобы такая функция ещё не была выдумана прогрессивным народом. Хотя если так, то я бы получила доступ к телефону Крисси. И кто бы тогда был в выигрыше?

– Фу, сама общайся со своим фанатом.

– Какой ты интересный, то не общайся, то сама общайся. И вообще, он мне как брат. А фанатизм – это к твоим поклонницам. Сколько их там?

– Достаточно, – на его лице расплылось самодовольство, ямочки на щеках углубились.

По милашеству он мог соревноваться только с Тимом, но в моих глазах у него не было конкурентов: Крис был идеален во всём, кроме своего дурного характера. Его ревность, собственничество, вальяжность от осознания собственной крутости бесили, но возможно лишь оттого, что я находила в нём отражение себя.

– Достаточно для чего это? – протянула я медленно тоном, не предвещающим ничего хорошего. В этот момент ко о мою нога стала тереться чья-то собака – маленький шпиц, мне показалось, что он примеривается прокусить мою несчастную конечность, или кроссовок, в любом случае – непорядок. – Эй, у вас обед сбежал! – заорала я в сторону кухни, собрав все взгляды. А что, я слышала, тут едят собак.

Худенькая девушка в надвинутой на лоб кепке бросилась ко мне, извиняясь и прижав к плоской груди этот маленький злобный комок:

– Простите, это мой Принц, он просто сбежал.

– У нас с животными нельзя, – тут же возникла перед нами хозяйка, передник которой был измазан в муке и насчитывал ещё десяток пятен различного происхождения, она обтирала о него руки, в конечном итоге уперев их в бока. Редкие короткие кудри охватил ободок, лицо в пигментных пятнах не лучилось счастьем от слова “совсем”. – Вы как его сюда протащили? У нас санитария, а вы её нарушаете, айгу-айгу.

Весь её вид говорил, что их кухня и санитария – антонимы, мы переглянулись с хозяйкой недоразумения по кличке Принц и слаженно хихикнули.

– Что там у тебя происходит? – раздался нетерпеливый голос в беспроводных наушниках, которые незаметно уместились в ушных раковинах.

– Да тут деликатесы бегают, ешь – не хочу, – ответила я ему на русском, теперь все смотрели на меня, решив, что я местная сумасшедшая, то есть неместная, но наличествующая. Все подумали, я говорю сама с собой, или шепчу проклятья. Нужно было это исправить: – Эй, я нормальная, не надо на меня так смотреть.

Крис ржал в моём ухе, а хозяйка “ресторана” схватила метлу и стала выметать меня наружу, приговаривая ругательства. Посетители смотрели с огромным интересом, но с мест не повскакивали, зато достали телефоны и снимали шоу, дабы повысить рейтинги своих сториз. Принц невероятным кульбитом выпрыгнул из рук девчонки, задев задними лапами её кепку, и приземлился на столик с моим завтраком, но на него глядел только Крис, ведь телефон стоял на столе, и смешно комментировал появление собакевича среди острых закусок: “Интересно, а если это мелкий прыщ сожрёт твой кимчхи, у него будет просто несварение, или понос?” Ветеринарией я никогда не увлекалась, поэтому дельного совета дать не могла, меня больше волновало, как увернуться от метлы, но в момент, когда с девчонки слетела кепка, которую в момент прибрали чьи-то ушлые ручонки, я растеряла всякий интерес к своей скромной персоне – все взгляды обратились к ней, оказавшейся знаменитой актрисой Сон Канми. Тут все вскочили на ноги и окружили нас.

Глава 5

Мы выехали на дорогу, где людей стало гораздо больше. Они шарахались от нас, успевая вовремя отскочить до того, как им переехали ногу. В конце концов Сон У ворвался в толпу, которую объехать было никак нельзя, они стояли стеной и пытались заглянуть за головы впереди стоящих.

В тележке и ханбоке это было достаточно непросто, но завидев нас, люди сами расступались, то ли переживая за собственную безопасность, то ли принимая нас за актёров. Странно, конечно. Он в очках, а я – европейской внешности, кого мы должны играть в сагыке? Но люди рассыпались, я их благодарила, махая из-за решётки и одаривая улыбкой, и в итоге, растолкав-раскидав самых слабых, мы протиснулись в первые ряды, оказавшись за оградой военного тренировочного плаца, о чём рассказал мне буклет, как только я сориентировалась, это и была действующая съёмочная площадка.

Наш преследователь затерялся в пути, но поднятый нами ажиотаж привлёк даже съёмочную бригаду. Они спрашивали друг у друга, кто эти возмутители спокойствия, все пожимали плечами в недоумении. Сзади набежало ещё несколько десятков людей, и мы оказались скрыты за их спинами.

Мне помогли вылезти из телеги, и переглянувшись, мы с Сон У скромно пристроились к толпе, вскоре о нас забыли. Вот и хорошо. Отсюда мы могли видеть, как актёры, лица которых разобрать издалека было катастрофически сложно, повторяют одну и ту же сцену, чтобы отснять эпизод с разных ракурсов. Даже мне быстро это наскучило, а уж что говорить об актёрах. Посочувствовав им, я заскучала и начала зевать.

Люди фотографировали, одна я скромно стояла, сложив руки, и завидуя остальным. Даже наш лже-принц делал кадры, раскрыв рот. А я свой телефон сломала и эксклюзивные кадры со съёмок популярной дорамы мне было не видать, как своих ушей. Периодически люди снимали и меня, я не вредничала, пока Сон У не намекнул, что я туплю.

– Ты же сказала, что у тебя нет денег, – наклонившись, шепнул он мне на ухо, – нуна, а что если просить плату за фото?

– Да ты гений, Сон У, – хлопнула я его по плечу с энтузиазмом. И тут же привлекла внимание, от которого недавно открещивалась как от назойливой мухи, подняв руку. – Товарищи, фотографируемся с украденной заморской принцессой Чосона и её мужем – путешествующим во времени наследным принцем, – я схватила за руку своего друга, он тут же покраснел.

– Я не муж тебе вообще-то, – процедил он сквозь натянутую улыбку.

– И слава Боженьке.

– Что? Я вообще-то хоть куда, – он поджал губы, подборок заострился. – У меня, знаешь, сколько подписчиц?

– Видимо, много. А после совместной фотосессии будет ещё больше, – пообещала я. – Выложишь наши фотки, и всё. А я возьму прибыль деньгами. Моё финансовое положение шатко.

– Но ведь Сон Канми обещала тебе помочь, – подслушал всё, наглец.

– А вдруг мы потеряемся? Ты телефон свой держи в руках, чтобы сразу ответить на звонок.

– Она обещала позвонить? – спросил он с придыханием, снова превращаясь в овощ. Смешно было наблюдать, как одно упоминание об актрисе выбивало почву у него из-под ног. Любовь к айдолу – страшная сила.

Когда при мне говорили о Кристиане, мои остатки разума тоже пытались поправить перекошенный колпак, сдуваемый с головы упоминаниями о нём, словно ураганом, но у нас были настоящие отношения, а тут – пфф, нечто сродни моим чувствам к Чонхёну. Не любовь, а преклонение перед талантом. По крайней мере, у меня. Что там было в голове у моего знакомого из Лотте, я понятия не имела. Но этим можно было оперировать в собственных целях. Спасение утопающего в руках самого утопающего, и в своём нынешнем бедственном положении я понимала значение этих слов лучше, чем кто-либо другой.

– Я жду звонка от неё, – она ничего такого не обещала. Просто сказала, что приедет водитель и свяжется. – Так что смотри, не пропусти звонок.

– Хорошо. Но не думаю, что фото с тобой принесёт мне популярность.

– Популярность – нет, а вот бешеную популярность – сто процентов. Я же известная личность, – я покрутила перед ним лицом, он рассматривал меня со всех сторон, но видимо, зависал в других пабликах. Там, где не постили отношения Александра Торикова. – Группу Carnival Begins знаешь? – он кивнул. – Я работаю с ними. Я их сценарист.

– Да ты шутить, я уже понял. У тебя классное чувство юмора, но перестань меня разводить.

– Погугли, – вот же нахал. Мало того, что не узнал, так и не верил. – И сам всё поймёшь.

– Ага, а ты надо мной будешь ржать, да? – он вздёрнул свой острый подбородок. – Ладно-ладно, допустим, я тебе верю. Что ты там хочешь, фото со мной?

– Что, не собираешься гуглить? Дай сюда телефон, я сама найду.

Он спрятал смартфон за спину и покачал головой:

– Нет уж, и веди себя тише, видишь, нам уже с площадки машут, чтобы не шумели. Лично я приехал сюда насладиться съёмками.

– Ты гей что ли?

– Почему это? – у него из носа грозил пойти пар, который требовалось спустить, иначе он мог пойти из ушей. – Как ты сделала такой вывод?

– Ну, тащишься от дорам, ханбок этот с юбкой напялил…

– Это традиционный национальный костюм, – прошипел он, почти готовый меня убить, нужно было разрядить атмосферу.

– Эй, да ладно тебе, успокойся. Не гей так не гей, – я примирительно похлопала его по плечу, улыбаясь, а потом и вовсе руку закинула, приобнимая, – ладно, давай фоткаться. Друзья, эксклюзивное фото с королём и королевой.

Ангел

Позиция в группе: лидер группы, вокалист, главный рэпер, композитор

Настоящее имя: Квон Дон Бо

Прозвища: лидер, Рапунцель, Rapunzel

Дата рождения: 12 декабря

Возраст: 25 лет

Знак зодиака: Стрелец

Цветок дня рождения: 목화 (Хлопок), Значение: Отличный

Рост: 181 см

Группа крови: О (I)

Место рождения: Канвондо

Интересные факты:

– у него длинные высветленные волосы, за что его сравнивают с Рапунцель – из-за звучания Rapunzel "рэп-анзэл", схожего с "рэп-ангел", и родился его никнейм, сокращённый до Ангела;

– никнейму Ангел так же поспособствала уникальная внешность – острый подбородок, белоснежная кожа, в нём есть что-то неземное;

– часто собирает волосы в высокий хвост;

– играл главную роль в исторической дораме “Проклятое дитя феникса”;

– главный актёр в группе;

– был стажёром JH и участником подпольной группы Angeel&Son (вместе с AweSon)

– самый разговорчивый и юмористичный в группе;

– очень любит спорт;

– любит театральные выступления;

– всегда мёрзнет и поэтому спит, надев на себя кучу одежды.

Глава 6

Когда я садилась в самолёт до Сеула, я полагала, что будет весело, но даже и не предполагала, что настолько. Какой-то ребёнок надрывно орал на все лады, испытывая терпение пассажиров весь полёт, предупреждая меня, но я наивно расценила ор как выражение собственного я. У меня тоже было право орать на борту, но я им не воспользовалась, не зная что проораться сначала было бы круто, орать сейчас – примут за психа и отошлют обратно.

Начало рабочей недели всегда было сродни каторге, и начинать его с поминовения бабули, которую я никогда не знала, было дурным знаком, сказал бы любой, но корейцы думали иначе, да и я парилась лишь оттого, что не выспалась. Погода была благоприятной и, кутаясь в лёгкую куртку в салоне фургона, приспустив затемнённое окно, я подставляла лицо лучикам тёплого солнца. Поверить сложно, что это же солнце пыталось изжарить меня в УАЛе буквально сутки назад, сейчас оно мягко грело и дарило позитивный настрой.

Я вздыхала только из-за того, что не побраталась вчера с Чон-и. Так устала, что наплевала на всех и уснула, но утром прошерстила этаж, однако, идентифицировать квартиру SHB не смогла. Мне и так предстояло с ними работать, но хотелось блеснуть перед Софи тем, что мы подружились. Миленько же вчера посидели, даже ролик сняли для Сон У. Только у меня не было никаких доказательств, а без них рассказывать можно хоть до посинения – будет смеяться моей дикой фантазии. А Сон У сказал, что опубликует материал вечером. Он тоже был упёртым бараном, как и я, и на провокации не поддавался. Тем более мои.

Кладбище представляло собой картинку из американского кино: поле мягкой пожухлой после сошедшего снега травы, аккуратные бетонные блоки с именами и датами. Это на наших кладбищах было страшно появляться даже днём, а сюда можно было прийти на пикник летом, если отбросить предрассудки.

Семён остался в машине, а меня встретила Софи, одетая в ханбок. Она словно была рождена для него, даже волосы стянула в тугой хвост, отчего глаза обрели резкие формы, заострив уголки, а в косу вставила заколку с драконом. На королеву она походила более меня, даже несмотря на накинутый на плечи пуховый платок, так что я даже порадовалась, что свою мечту переодевания в традиционный костюм исполнила вчера, пресытившись новым опытом на веки вечные.

– Давай тоже ханбок, а? – спросила Соф, которая о моих приключениях знала только то, что я заблудилась в Драмии. – Красиво как, – она покружилась снежинкой на новогоднем балу – глаз не оторвать.

– Красиво, но я вчера уже ощутила на себе всю мощь этой красоты, – и рассказала ей в общих чертах о прогулке по съёмочным павильонам.

Подруга ахала и охала, досадуя, что её не было рядом. Она весь день провела с семейством Чон, они готовили кимчхи, лепили какие-то пельмени, играли в традиционные настолки – развлекались как могли, и лицо Софи, изобразившее “бурную радость” это подтверждало самым вероятным обратным образом.

– Я думала, наемся кимхчи, и меня увезут в больницу – всяко веселее, чем с ними, – жаловалась она тихо, мы почти подошли к месту сбора, где нас ждало большое семейство, во главе которого, словно полководец, заложив руки за спину, мерил периметр короткими быстрыми шагами сам дедушка Чон. Даже нарядившийся в простой ханбок, он смотрелся величественно. – А они, представь, не разрешили. Говорят, сначала съедим запасы, а это постоит, настоится. Они меня с ума сведут.

– Так уезжай, скажи, что надо домой. К тому же работа, разве нет?

– Ну, – подруга замялась, отводя глаза, – мне предложили здесь в крупной клинике стажироваться, и я согласилась. Это же такой опыт, – её глаза горели.

– А родители что сказали?

– Этим вообще в кайф: и дочь замуж выходит, и карьерой занимается – понимаешь, по обоим пунктам вроде как веду в счёте. И папа, и мама рады.

– Это же круто, – похлопала я, обводя глазами собравшихся. На меня кинули странные осуждающие взгляды, я вспомнила, что это поминки. – Простите, простите, – кланялась я им. – И здравствуйте.

На меня шикнули, призывая быть тише. Многие были в традиционной одежде, но некоторые в обычных костюмах, явно собираясь сразу после мероприятия штурмовать офисы. Один невысокий тощий подросток был в толстовке с натянутым на макушку капюшоном, в тёмных очках на пол-лица – этот, наверное, поедет после штурмовать агентство. Я одеждой не выделялась, но наши европейские лица среди азиатских казались двумя кляксами.

Подруга поведала мне на ухо, что сейчас будем поклоняться духу Земли.

На столике стояла различная еда: рис, лапша, варёное мясо, закуски, блины, сыр, яйца, колбаса, печенье, соджу – всё в нечётном количестве, и ложка с вилкой. Меня интересовало, почему не палочки?

Старик Чон поклонился три раза, затем налил стопку и разлил вокруг могилы. Какое расточительство, пожурили бы его бомжи привокзальные. А наша делегация смотрела на это сухо, лишь предупредив: “Мы пришли”. Прямо как в начале фильма ужасов, которые я боялась смотреть до безумия. Боялась, но смотрела.

Софи подошла к поминальной площадке перед могилой и взяла в руки бутылку с соджу, тем временем старикан положил в чашку три ложки лапши, и приставил её ближе к памятнику, вилку воткнул в капусту. Далее все по очереди подходили на поклон: каждому филонщица наливала рюмашку, которой они обводили три раза стол, ставили её, вилку втыкали в другое блюдо, осуществляли троекратный поклон, окропляли могилу соджу.

Всё было хорошо, пока тинейджер при поклоне не блеснул своими портками и выпирающим из-под задравшейся футболки позвоночником. Его мама отвесила ему оплеуху, а дед закатил глаза, видимо, пытаясь договориться с небом, чтобы его забрали скорее от этих грешников и идиотов. Я хихикала. Софи подмигивала мне, чтобы вела себя прилично. Такими темпами я и сама могла вскоре получить оплеуху от неё.

Глава 7

Здание ZZME было невысоким, всего в пять этажей, но умудрялось вмещать в себя всё необходимое, вплоть до сувенирного магазинчика на первом этаже. Софи даже заказывала оттуда некоторую продукцию раньше, ведь можно было не сомневаться, что всё настоящее, и за дополнительную плату можно даже заказать для себя персональную вещицу с автографом любимого исполнителя.

Мой же любимый исполнитель сидел от меня расстоянии руки на соседнем сиденьи и бессовестно похрапывал, вытянув свои казавшиеся длинными ноги. Семён оповестил, что мы приехали. Он показал пропуск охраннику на въезде, нас пропустили на крытую парковку. Снаружи толпились мальчишки и девчонки с плакатиками, почти палаточный лагерь, который превосходил по своим размерам тот, что некогда собрали Карнавалы под окнами нашего. Хотя соревноваться в популярности им не пристало, общеизвестно, что Carnival Begins – самые любимые и знаменитые исполнители на данный момент. А на парковке тишь да благодать, сюда абы кого не пускали.

– Давай, воскресай, – хлопнула я Чонхёна по плечу, он вздрогнул, еле продирая осоловелые глаза. – Приехали.

– О, быстро мы.

Вообще-то, почти час добирались по пробкам, но кажется у кого-то был жёсткий недосып. А я его безжалостно разбудила. Нет, сердце от его милой мордашки не ёкало. Оно ёкало от другого личика. Я вообще уже начинала сомневаться в том, что я горджис. Меня же просили притвориться, я притворилась, потом сама в это поверила, а сейчас понимала, что дышу к своему предполагаемому предмету обожания ровно. Это и радовало, и казалось странным.

– Мне велено провести вас в агентство, – важно сообщил Семён, открывая двери.

– А без тебя не пустят?

– У вас даже пропуска нет, Мари-ши, – от этих слов Чи-чи прыснул своим знаменитым смехом “чи-чи, чи-чи”, словно чахотка у ежа. – А что ты мне на парковке говорила: “Даже не рассчитывай, что я тебя в здании проведу!”. Сама-то без Су Мёна далеко не уйдёшь.

Вместо слов я покрутила перед его носом телефоном, на экране которого он пускал слюни себе на ворот, а я удачно поймала кадр, даже несмотря на то, что вдоль экрана зияла трещина, добавив всё же:

– Будешь надо мной смеяться, я буду публиковать твои казусные фото. И поверь, я найду способ сделать их как можно больше.

– Ну, блин, зачем ты мои слюни фоткала?

– Потому что они залили салон.

– Вредина.

– Ещё какая, – согласилась я легко, мысленно погладив свою сестричку Вредность по голове.

Пререкаясь, мы прошли охрану. Мои провожатые рассказали что к чему, что на первом этаже находится сувенирный магазин, фотозона для поклонников, зал для проведения встреч и конференций, кафетерий, где можно заказать кофе с фото любимого айдола на пенке, и главный вход, но чтобы попасть в здание, нужно заходить через подземную парковку, ибо переходы на верхние этажи с первого перекрыты из соображений безопасности.

На втором этаже столовая для сотрудников, тренажёрный зал, танцевальная студия в несколько комнат – здесь трейни и звёзды оттачивают мастерство, когда не пропадают третьем этаже, где находятся студии звукозаписи, а также комната отдыха с цветами и игровыми автоматами. Четвёртый этаж – это офисы менеджеров, администрации, пятый – президентский этаж, залы для переговоров. А на крыше зелёная зона рекреации.

Чонхён слился на третьем этаже – побежал в студию записывать свои шепталки, я по инерции двинулась за ним, чтобы исправить гнусную ситуацию и познакомиться с остальными Хансомами лично, но Семён крепко держал меня за локоть:

– Президент ждёт у себя, я уже сказал, что мы в здании, – предупредил он, сняв наконец-то свою маску и кепку – здесь была территория, свободная от ношения средств маскировки, а я снова убедилась, что некрасивым мальчикам нет места в шоубизе, только в роли помощников и устроителей самих шоу, а вот на сцену можно только если личиком удался. Поэтому я любила политику относительно рэперов, которых любят за способность быстро читать текст, за речитатив, за умение владеть дыханием, а что там за чудовище под кепкой издаёт звуки, это волновало в последнюю очередь.

Таким образом, скажу честно, смотревший на нас со стены коридора Ангел – лидер Хансомов, был некрасив в общепринятых стандартах красоты. У него были чуть кривые зубы, что могли исправить скобы, но ставить их было нельзя, тогда рэпер начинал шепелявить, это сказывалось на произношении и скорости; его подбородок был неравномерно узок в противопоставлении широкому лбу – это смотрелось неестественно, но в лучших жанрах киберпанка, и благодаря экзотичности любилось нетизенами; уши его торчали на фоне длинных осветлённых волос, которые он растил и за которые его называли Рапунцель, к тому же стилист всегда удивлял интересным плетением, примеряя парню крутые образы; его глаза были узкими и очень маленькими, словно художник мазнул остатком чёрной краски на холсте, а она возьми и закончись; нос был тонким, при этом ноздри двумя ровными носопырками венчали его вздёрнутый кончик. Губы он тоже обделил, сделав нижнюю полнее верхней. Это не особо бросалось в глаза, когда он читал рэп, но в статическом состоянии верхняя губа всегда чуть заходила внутрь, отчего казалась ещё тоньше.

Его плакат встретил нас среди остальных, вывешенных вдоль широкого коридора на этаже президента: альковы с обеими музыкальными группами Some Handsome Boys и Some Awesome Girls (с каждым участником отдельно), а также актёрами и шоуменами, работающими с ZZME, среди которых я нашла и Сон Канми (я плюнула на неё мысленно), обрамлённые золочёными рамами несли легкочитаемый посыл – это гордость компании.

Глава 8

Воспоминания вчерашнего вечера стали явственнее очерчиваться в голове, которая гудела нещадно и этот гул мешал сконцентрироваться. Я почувствовала неприятный привкус во рту, в нос забился запах. Запах чужого парфюма. Пьяный цитрус подействовал как антипохмелин вместо рассола.

Я резко раскрыла глаза и села, осматриваясь. Мою руку сжимал в своей Покемон, щурился со сна, протирая глаза другой рукой и зевал. Голова его была привалена к дивану, мы сидели на полу в ворсе пушистого светлого ковра среди разбросанных подушек и лежащих тут и там Хансомов, мерно посапывающих и похрапывающих, которые из голого сверкали только пятками.

– Куда ты? – спросил он шёпотом, таким глубоким, надломленным, хриплым и оттого чарующим, что я растерялась на секунду, но в следующую вырвала свою ладонь и прижала к груди, отвечая не менее “чарующим”, то есть хриплым басом:

– Домой, я, кажется, засиделась. Ой, время-то сколько, – я посмотрела на свою руку, часов там не было, но это не помешало мне округлить глаза и продолжать нести бред, прочистив горло: – ужас-ужас, пора мне, спасибо, и простите за… – я скользнула взглядом в область его ремня, но шальные глаза опустились ниже, щёки заалели, – короче, простите за посягательство. Я не знала, что это ты… вы…

Я боялась посмотреть на него, боялась снова обращаться на “ты”, я была смятена, смущена и хотела исчезнуть. Он тоже прочистил горло и сел.

– Мари, всё в порядке.

– Я и не думала, что…

– Мари, – он положил свою ладонь мне на плечо, и она медленно поползла по нему к оголённой шее. Я застыла как сурикат в поле, ругая себя, что выдрала свою ладонь ранее, лучше бы он держал её, но и ладонь до сих пор горела, ведь то, что ею буквально минуту назад я пыталась расстегнуть его ремень, никак не вылетало из головы. – Всё в порядке, посмотри на меня, – с шеи, мягкие пальцы соскользнула к подбородку, и он властно поднял его, я не смела сопротивляться. Мой взгляд покорной лани встретил его – драконий: белки его глаз испещрены тонкой сеточкой покрасневших капилляров, зрачки расширены, золотистые штрихи чередуются с редким серебром в коричневой радужке, словно монеты в фонтане, в чёрных ресницах наивно запутался сон. Он смотрел не мигая, чуть прищурив левый глаз, шрамы стали чётче, намекая на опасность. – Мы просто выпили лишнего, ничего страшного, с кем не бывает.

– Со мной, – брякнула я, хотя бывало.

Но не в таких масштабах, чтобы просыпаться почти рукой в трусах чужого человека. От этой мысли стало жарко и Ке Мон рисковал обжечь свои пальцы о мой подбородок – вся кровь прилила к лицу, что казалось, будто корни волос полыхают. от его пальцев шёл легкий аромат алкоголя и цитруса. Если бы Покемон был напитком, то несомненно – куантро.

– Впервые что ли напилась? – удивился он, и поймав момент, я скинула его руку, тряхнув подбородком, он басовито рассмеялся. – Да ладно?

– Да нет уж, просто в таких компрометирующих позах впервые.

– Не зря у нас правило убирать телефоны, – кивнул он. – Чтобы потом в StarGazerDuck своих фото не найти.

– Кстати, где мой? – я такая кулёма, так и ушла бы без коммуникатора, если бы он не напомнил.

Найдя повод, я вскочила на ноги, попутно отдавила чью-то ногу и чуть не грохнулась сверху на Чонни. Покемон вовремя меня поймал, вновь касаясь кожи, в манге такое нарисовали бы ожогами на моей бедной чувствительной коже. От его действий мой мозг будто помутнялся, каждое прикосновение вызывало горячую волну стыда. Это было неправильно. Коротко поблагодарив его, под сдавленные ругательства расталкиваемых и распинываемых парней, я нашла коробку и отыскала там свой смартфон, это было чудо как легко, ведь других телефонов там не оказалось.

– Он работает? – удивился Покемон, который преследовал меня, скорее всего, из самых лучших побуждений. Но я чувствовала себя так неуверенно, что воображала себе, будто он станет до меня домогаться. Хотя предпосылок не было. Пусть он был в одних брюках, белой майке и расстёгнутой измятой рубашке, держался он при этом достойно. Стоило взять пример. Он косился на мой покоцанный аппарат ехидно, я на него испуганно. – У нас контракт с Корпорацией ЧОН, так что без проблем можем обеспечить новым телефоном.

– Спасибо, – я не стала отказываться, на халяву и уксус сладкий, говорят, а новый телефон вообще не уксус, – будет круто, а я сделаю пост в соцсети. Ну, я не особо популярна, но если девушка Торч… Торикова Александра пользуется, то наверное всё равно будет реклама?

Вот таким нехитрым образом я хотела напомнить, что у меня есть любимый человек. Просто чтобы президент Пак не воображал себе ничего лишнего. Он и не выглядел так, будто воображал. Пак Ке Мон вёл себя как хозяин положения, ему явно память не отшибло.

– Крутая реклама, – согласился он, снова ухмыляясь. – Может и Александру прислать тогда?

– Парные телефоны? – Рони с Софи уже принимали в таком участие, а мы с Торчком не рекламировали ничего, кроме своей искренней любви и глубоких чувств. – Думаю, это не сложно будет устроить...

– Уже утро? – вдруг заорал один из “трупов”, вскакивая на ноги. Им оказался Ангел: – Вставайте, вставайте, у нас же запись! Мистер Хан рвёт и мечет.

– Я пойду, – нашла я с снова момент сбежать, и побежала ко входу. – Давайте, до свидания.

Я напялила свои тапки наоборот, правую на левую, а левую на правую, впопыхах пыталась открыть дверь, она не давалась. Подошедший сзади Покемон, не поддавшийся панике Хансомов, которые носились по квартире как метеоры, аккуратно меня подвинул и легко открыл её и раскрыл нараспашку. Поспешив прочь, я запнулась о порог, зацепилась тапком о его ногу, а в полёте схватилась за то, что попалось под руку – его рубашку. Дорогая ткань затрещала, он стал наваливаться сверху, но к счастью, успел подсунуть руку мне под спину, другой ухватился за косяк, а ногу выставил за порог. Спасая меня, он навис надо мной как в бульварном романе, или фанфике, будто намереваясь поцеловать, я же в полёте ушибла мизинец и застонала от боли. Было максимально некомфортно и больно, и на автомате я стали прижимать ногу к себе, сделав это резко, но моё колено встретило его стальные корейские бубенцы, я ойкнула, когда зрачки драконьих глаз вытеснили радужку полностью, маслянисто заблестев. Мужчина прикрыл глаза и сдавленно выдохнул, но не вышвырнул меня, чем спас мой позвоночник, который встретившись с порогом, вряд ли бы остался цел.