Лучшие бывшие

Посвящение

Тем, кто рискнул и дал второй шанс.

И тем, кто осмелился воспользоваться им.

Плей-лист

Where It All Begins — Portals

Не чужие люди (Remix) — NITI DILA

Say Nothing — Thomas Frinking, Lemma Lohnson

Безумный — NЮ

Шекспир — Асия

Coming for You — JKLN

Танцуй — Dilgam & Sabrina

Try — Ai Mori

18 — NЮ

Как дела — 5УТРА

Маша Кольцова — Пусть мне будет всё равно

До мурашек — Даша Эпова, Тима Акимов

Всё ещё — NOLA

Я тебя обидел — NЮ

Антидепрессанты — Свят

Дикая — Grosu

Лилии (Prod. By FARGO) — Даша Эпова

Отпустил — NЮ

Тянет — Natan, Ирина Дубцова

Лучше не было ни с кем — GERDA, Alex Nebo

Вторая весна — Женя Трофимов, NANSI & SIDOROV

Пролог

—♥—

— Уважаемые пассажиры, скорый поезд номер 002 сообщением Москва — Владивосток прибывает на платформу два, третий путь. Нумерация вагонов начинается с хвоста состава, — противный женский голос в динамике ещё раз повторил сообщение и, наконец, затих.

Здание вокзала наполнилось гулом и стуком чемоданных колёс. Полусонные пассажиры и их провожатые поспешили к выходу на платформы. Несмотря на конец июня, воздух ранним утром был холодным, заставляя людей кутаться в куртки и ветровки. Лето в этом году совсем не радовало погодой. Сплошные дожди, а температура выше пятнадцати не поднималась.

Мила зевала на ходу, крепко держась за локоть своего парня и шаркая ногами, продвигалась в толпе молодых солдатиков, что спешили сесть на поезд и уехать служить родине на целый год. Ростислав тоже был среди них.

Целый год. Им придётся расстаться на триста шестьдесят пять дней. Но оба были твёрдо уверены, что расстояние и армия не помеха для их чувств. Следующим летом Мила и Рос планировали поступить в один университет в родном городе и продолжить строить свои счастливые отношения.

Писклявый голос из динамиков вновь объявил о прибытии поезда. Отъезжающие столпились на платформе в ожидании, пытаясь высчитать, как далеко им идти за нужным вагоном. Благо стоянка около двадцати минут, так что гнаться за поездом сломя голову не придётся.

За поворотом железнодорожного полотна показался локомотив, который неспешно тащил вагоны за собой, приближая миг разлуки. Мила ещё вчера выплакала все свои слезы, когда Ростислав устраивал проводы. Она не отлипала от него ни на минуту, да и сам парень не выпускал её руки из своей весь вечер. Они не спали всю ночь, стараясь надышаться друг другом, наглядеться, наговориться и запомнить каждую чёрточку любимого лица. Они целовались, как ошалелые, обнимались так крепко как могли, чтобы каждое прикосновение, каждый поцелуй надолго отпечатались в памяти.

Но по мере приближения поезда, на глаза Милы снова и снова наворачивались слёзы, которые она пыталась сдержать, чтобы не расстраивать Роса. Эмоции всё же брали своё.

— Снежинка, ты чего? — парень нежно посмотрел на девушку, крепче прижимая её к себе. Он был таким высоким, что Мила со своим миниатюрным ростом даже до подбородка ему не доставала. Она стыдливо уткнулась в плечо парня, тихо улыбаясь про себя прозвищу, которое получила от Роса в день их знакомства из-за своей фамилии — Снежина.

Утреннее солнце залило собой здание вокзала и железнодорожные пути. Мила куталась в свою куртку, всё ещё не отпуская Роса. Ей казалось, если она сейчас отпустит его, то что-то треснет между ними, сломается, и склеить будет уже невозможно.

— Всего год, Снежинка, и я вернусь, — тихо шептал Рос, нежно проводя пальцем по её щеке. — А через месяц приедешь ко мне на присягу.

— Не думаю, что Игорь Сергеевич будет в восторге, — скривилась Мила, бросив мимолетный взгляд на перрон, где в стороне стояли родители Бертова. Отец парня прокурор. Человек военной закалки, к чему приучал и детей. В особенности сына, конечно. Поэтому и отправил того в армию. К младшей дочери Еве он едва ли относился с большей нежностью. Малышке было всего пять, и она устраивала истерики по любому поводу, не желая слушаться строго родителя. Мать, Алина Валерьевна, была намного мягче супруга, но перечить ему в воспитании детей не смела. Правда изредка, когда Игорь Сергеевич уезжал в командировки, разрешала Росу и Еве устраивать дома погром и веселилась вместе с ними. Она души не чаяла в Милане, а вот отец Роса явно был против их общения, хоть напрямую этого и не говорил. Но кроме сухого «Здравствуйте» и «До свидания» девушка от него ещё ничего не слышала, лишь ловила недовольные взгляды.

— Не бери в голову. Папа строгий, но своим детям он желает только счастья. А моё счастье — ты. — Рос чмокнул Милу в нос.

— Уважаемые пассажиры, скорый поезд номер 002 сообщением Москва — Владивосток отправляется с платформы два, третий путь. Нумерация вагонов начинается с хвоста состава, — возвестил голос из динамиков. Милу бросило в дрожь. Рос крепко прижал девушку к себе, вдыхая сладкий персиковый аромат.

— Через месяц увидимся, Снежинка, — Бертов приподнял её за подбородок, вглядываясь в глубину янтарных глаз, в которых вновь застыли слёзы. Он и сам готов был заплакать, но не смел себе позволить. Он ведь мужчина, а мужчины не плачут и не разводят сопли, как часто говорил его отец. Рос наклонился и поцеловал девушку. Мила поднялась на носочки и сильнее обняла того за шею, не желая выпускать.

Но проводница объявила, что до отхода две минуты и всем пассажирам нужно занять свои места. К Росу подошли родители. Игорь Сергеевич не слишком деликатно отодвинул от сына девушку и крепко пожал тому руку, давая наставление:

— Не опозорь меня, Ростислав. Тебя ждёт большое будущее, и армия лишь первая ступень на этом пути, — он говорил серьёзно и чётко, по-военному. Даже не обнял парня, а лишь слегка похлопал по плечу. Алина Валерьевна утирала глаза платком и обнимала сына, ничего не говоря.

Мила осталась стоять в бесконечной толпе родственников и друзей, провожающих парней в армию. Игорь Сергеевич не удостоил её даже взгляда, а мать Роса сочувственно посмотрела на девушку, тихонько подошла и обняла, как родную дочь. После вернулась к мужу.

Ростислав в последний миг запрыгнул в поезд, и тот тронулся. Мила уже не сдерживала слёзы и вовсю рыдала, глядя на стремительно удаляющиеся вагоны. Перрон постепенно пустел, родные и друзья расходились. Бертовы прошагали мимо. Игорь Сергеевич как-то странно посмотрел и быстро прошёл прочь, а Алина Валерьевна чуть задержалась.

— Всего год, Милаша, и он вернётся к нам. А через месяц поедем к нему на присягу. Не переживай, всё будет хорошо, — она очень тепло обняла девушку и прижала к себе, поглаживая по голове.

— Не думаю, что Игорь Сергеевич будет рад, если я поеду с вами, — всхлипнула Мила, отстраняясь от матери Роса. — Иногда мне кажется, он меня ненавидит.

Глава 1

Пять лет спустя

Мила

—♥—

— Фу, какая гадость, — Машка с омерзением глядела, как я пью свой ванильный раф. Она скривила худенькое личико и деловито поправила очки на носу. У нас с ней никогда вкусы не совпадали.

— Это твой чёрный кофе гадость, а я пью приятный сладкий напиток со сливками и легкими нотками ванили. — Я блаженно прикрыла глаза, делая ещё глоток. Молочный вкус, густая пенка, небольшая доза кофеина и любимая ваниль. Гастрономическое блаженство, честное слово. Герасимова продолжала корчить физиономию, смотря на меня. Иногда она меня так бесит. Например, сейчас.

— Раф это даже не кофе. Это подобие кофейного напитка, — начала она умничать. Я пропустила её замечание мимо и продолжила смаковать это райское наслаждение в виде стаканчика с рафом.

В студенческом кафе было тихо и малолюдно, даже непривычно как-то. Летняя сессия у большинства студентов уже прошла, и оставались только дипломники. То есть мы. И наша подгруппа защищалась в самый последний день, пятого июля. Мои издёрганные нервы были натянуты, как струна всю неделю перед защитой. Но организм, очевидно, уже настолько устал переживать, что сегодня я была спокойна, как удав. Чего нельзя сказать про Машку. Моя подруга-зубрилка тряслась от ужаса, хотя наверняка выучила свою дипломную работу слово в слово, от корки до корки.

Стакан кофе утром в универе был нашей традицией с первого курса. Мы даже на пары могли опоздать, но отстоять очередь и получить свою дозу кофеина было обязательным ритуалом. Хотя Герасимова всегда злилась, когда понимала, что время поджимает, и до звонка мы не успеем получить свои напитки. Но я умело убеждала её, что ничего страшного не будет. И Машка сдавалась, пыхтя про себя, но дожидаясь кофе вместе со мной.

— Снежина, ну пошли уже. У тебя стакан бездонный что ли? Ты пьёшь его уже десять минут, — нервничала подруга.

— Я растягиваю удовольствие, в отличие от тебя. До защиты полчаса, куда торопиться? — Мы вышли из кафешки, что находилась прямо в здании универа. Я демонстративно уселась на одну из лавочек в коридоре, всем своим видом давая понять, что пока не допью, никуда не пойду. Машка присела рядом.

— Нужно подготовиться, ещё раз прочитать текст речи, проверить презентацию, материалы разложить, — тараторила она, загибая пальцы. Я неспешно потягивала раф, чем, видимо, бесила подругу ещё больше. Отлично. Люблю её бесить.

— Маш, все знают, что ты идёшь на красный диплом. Все знают, что твоя работа будет одной из лучших. Я это знаю, ты это знаешь, твой научрук и даже декан факультета. Расслабься, — я приобняла её одной рукой и слегка прижала к себе. Герасимова, наконец, смогла немного расслабить плечи и едва заметно улыбнулась.

— Спасибо, Мила, — тихо произнесла Герасимова, — не знаю, как ты ещё терпишь меня и моё занудство.

Мы обе рассмеялись.

— Если бы не твоё занудство, я бы не продержалась тут и двух лет.

И это правда. Мои успехи в учебе всегда оставляли желать лучшего. Я не хватала звезд с неба ещё в школе, поглощённая организацией мероприятий, особенно в старших классах. Как я умудрилась сдать ЕГЭ на вполне сносные баллы оставалось загадкой. Как и то, что я прошла на бюджет. Буквально залетела в список абитуриентов на последнее место и проскочила. Чудо, не иначе. Но и в универе всё, что меня волновало — конкурсы, студсоветы, фестивали и прочее. На учебу времени было мало, хоть она и была интересной. Не зря же я поступила на рекламу и связи с общественностью. И если бы не Маша Герасимова, которой я обязана сдачей всех своих экзаменов и курсовых вовремя, меня бы точно вышибли.

Мы познакомились на первом курсе, на лекции по психологии общения. Я, как всегда, опоздала, ведь записывалась в студенческий совет, для меня это было гораздо важнее. Общаться-то я умела. Преподаватель строго посмотрел на меня, но впустил в аудиторию, предупредив, что на первый раз прощает подобное, но на будущее такое поведение может сильно сказаться на моей успеваемости. Я извинилась и села на единственное свободное место в аудитории — первая парта. Скривившись от того, что не удастся залипнуть в телефоне, я всё же села на стул и достала тетрадь с ручкой. Рядом со мной сидела тощая черноволосая девушка в очках и с серьёзным видом записывала что-то в очень толстую тетрадь. На углу парты с её стороны были разложены ручки и карандаши в определённой последовательности, пара тетрадей, но потоньше, телефон экраном вниз и планшет. Я посмотрела на своё рабочее место, усмехнулась сама себе и принялась записывать за преподавателем.

Очень скоро мне стало до невозможности скучно. Первая лекция была посвящена теме введения в психологию. Сплошная теория и никакой практики. Моя рука сама потянулась к телефону, чтобы убежать в виртуальный мир и посмотреть последние обновления социальных групп нашего факультета. Намечалось мероприятие для первокурсников, и это волновало меня куда больше психологии.

Я не заметила, как стих голос преподавателя, и в аудитории воцарилась гробовая тишина. Слева меня слегка толкнули локтём, и я уже хотела возмутиться, но повернув голову, увидела, что соседка по парте с огромными карими глазами явно что-то хочет от меня. Громкий голос преподавателя не дал мне возможности спросить, в чём дело.

— Если у вас, Снежина, есть дела поважнее, чем мой предмет, попрошу покинуть аудиторию, и увидимся с вами на зачете. — Мужчина недовольно осматривал меня и мой телефон в руках. И тут я поняла, что серьёзно влипла.